***

А теперь, с позволения своих читателей, я немножко расскажу про то, что такое геофизика и с чем её едят. А то понаписал тут умных слов, понимаешь, а читателю теперь разбираться с ними. Ну а кому не очень интересно, тот может смело пропустить эту часть рассказа. Итак:

Когда-то давно предки нынешних геологов бродили по миру в косматых шкурах и время от времени натыкались на камни. Сначала они этими камнями кидались друг в друга и другую добычу, а потом обнаружили, что острым краем расколотого булыжника можно весьма неплохо нарезать мясо свежепойманной антилопы на кусочки, да и шкуру им срезать гораздо лучше. Со временем люди заметили, что не все камни одинаково удобны для работы: какие-то легко крошатся и ломаются, а какие-то, наоборот, фиг обработаешь, а некоторые вообще горят! Постепенно появились знатоки камней – первые настоящие геологи. Они разбирались в свойствах камней, знали, где можно найти подходящий булыжник для топора или кремень для наконечника стрелы. Хорошо им было, первым-то, полезные камни буквально под ногами валялись! Правда, со временем всё, что можно было легко найти, было найдено и использовано – наступило время шахт, шурфов и рудознатцев с рогульками. Точность таких поисковых работ была, прямо скажем, весьма условная, так что неизвестно, сколько подобных биолокаторов получило лопатой по голове за пустую шахту, пока кто-то из умников-учёных не заметил, что над железорудными месторождениями компас начинает вести себя неадекватно. А раз так, то это же можно использовать для поиска железной руды! Так появился первый геофизический прибор – магнитометр Тиберг-Талена, бывший, общем-то, обычным компасом, по отклонению стрелки которого судили о залегающих под землёй породах. Сейчас, конечно, магнитометры гораздо более продвинутые, но суть у них осталась той-же: разделение пород с разными магнитными свойствами.

Довольно быстро люди сообразили, что разные горные породы могу весьма сильно различаться и по другим физическим свойствам, а раз так, то этим непременно нужно было воспользоваться. К примеру, все наверняка знают, что-такое сила тяжести и что она на земном шаре везде одинакова. Так? Да не совсем так, не согласились геофизики и придумали науку гравиразведку: ведь над плотными породами сила тяжести совсем на чуть-чуть, но больше, чем над рыхлыми. А раз так, то это можно использовать, например, для поисков глубоко залегающих плотных рудных тел или нефтеносных ловушек.

Или сейсморазведка, она же сейсмика или сейсма. Кто не видел разбегающиеся по воде круги от брошенного камня? А это, между прочим, те самые упругие колебания, которые используются в сейсморазведке для поисков той же нефти или газа. Упругие волны в разных породах тоже ведь по-разному распространяются. Камнями, конечно, сейсмики по земле не бьют, но сам принцип остался тот же, а в микросейсмических исследованиях до сих пор используют кувалды в качестве источника упругих колебаний.

Ну и напоследок расскажу о своём самом любимом методе – электроразведке. Тут тоже всё довольно просто: все горные породы начинают сопротивляться, если сквозь них пропустить электрический ток, вот только какие-то, например, доломиты, вообще никакой ток не пропускают, а те же угольные сланцы не просто пропускают сквозь себя электричество, так ещё и сами начинают генерировать электрический ток! Естественно, породы с разными сопротивлениями можно довольно легко разделить между собой. Остаётся только в землю ток загнать. Для этого можно использовать обычную батарею: прикрутить к ней два электрода на проводах и воткнуть их в землю. Если теперь взять мультиметр и воткнуть его щупы в землю в центре установки, то мы увидим какое сопротивление имеют горные породы на глубине, равной половине длины между электродами.

А можно вместо постоянного тока использовать переменный ток, да ещё и разной частоты (чем ниже частота тока, тем глубже он проникает в землю). А если вместо батареи или генератора использовать энергию солнца, которая возбуждает электромагнитное поле в самой земле? Сплошная экономия и удовольствие получается. Вот так и появилось МТЗ – магнито-теллурическое зондирование, которым и занимался наш электроразведочный отряд.

На ручье Логоватом

Наш отряд двигался на восток вдоль реки Товы. Места эти, прямо скажем, не самые лучшие для работы, а если точнее – то для проезда вездеходов. Вообще-то в Архангельской области преобладают равнины, но долина Товы вся изрыта глубокими оврагами, так что в некоторых местах нам приходилось устраивать самые настоящие переправы.

Погода стояла мерзопакостная, практически всё время лил мелкий, противный дождь. Так что после расстановки датчиков и запуска станции в режим записи мы, т.е. Яков Карлович, рабочий Саня Черников и я играли в преферанс или читали книжки. Всем было хорошо, кроме нашего водителя – Женьки Козлова. Практически единственным его развлечением была рыбалка, да сбор грибов, но из-за дождей вся рыба в реке попряталась и ловиться не спешила. Так что оставалось ему или спать, или ловить музыкальные каналы на радиоприёмнике. Как-то раз, не выдержав долгого сидения, Женька подхватил удочки и сказал:

– Всё! Надоело! Пойду на рыбалку. Показывайте, где здесь речка!

Стояли мы лагерем неподалёку от ручья, который назывался Логоватым. И действительно, ручей протекал по глубокому логу с крутыми берегами, а вот сам он не представлял из себя ничего интересного. Собственно говоря, это был даже не ручей, а цепочка луж, кое-как соединённых тонюсенькой струйкой воды, с трудом пробивающейся по каменистому руслу ручья. Рыбачить там было откровенно негде: лужи размером 7-10 метров в длину и метра 3 в ширину – какая уж тут рыбалка! О чём мы и поведали Женьке.

– Да и фигня! – ответил он. – Всё равно сидеть в палатке надоело! Пойду хоть проветрюсь.

Покрутив на прощание пальцем у виска, мы отпустили Женьку на ручей и продолжили расписывать отложенную пульку в преферанс. Мизера́ ходили парами, распасы увеличивали наши и без того большие горы, как вдруг в палатку ввалился довольный как слон Женька.

– Во! – он поднял над головой кукан с нанизанной на него рыбой. – Наловил!

Отвалив челюсти до самого пола, мы с изумлением посмотрели на кукан. А на нём, переливаясь в свете лампы висели три крупных хариуса и одна кумжа - так в Архангельске форель называют.

– И где? В луже что ли? – оправившись от изумления, практически в голос спросили мы.

– Ага, в ней. – Женька горделиво улыбнулся. - А вы не верили, картёжники!

Похватав удочки, мы бросились к ручью. Увы, видимо Женька умудрился выловить всю рыбу, случайно застрявшую в ручье со времени весеннего половодья. Сколько ни бегали мы по ручью, ни одной поклёвки больше не было.

В общем, хороший рыбак и в луже добычу найдёт.

P.S. Следующую часть, наверное, к концу недели опубликую - её ещё написать надо ))) Так что не теряйте - третья часть уже в работе. Пишите, комментируйте, спрашивайте - мне ваши комментарии всегда писать помогают.

Прилетевший с отдыха начальник практически прямо у вертолёта вручил мне мешок со свежей капустой и радостно сообщил:

– Держи, студент! Порадуй нас чем-нибудь капустным!

– Окейно, Яков Карлович! – не менее радостно ответил я, судорожно вспоминая, что же мне известно о капусте. Если честно, то до этого максимум что я делал с ней – это нарезал на шинковке для засолки, а вот готовить её мне ни разу не доводилось. Мама нас с отцом на время приготовления обедов с кухни обычно выгоняла, так что все мои знания о приготовлении пищи основывались на личном опыте армейской службы, туристических походов и двух полевых сезонов. И если с картошкой, мясом, рыбой и всяческими консервами я «общался» легко, то с капустой столкнулся впервые. Совершенно неожиданно мне вспомнилась детская книжка «Фердинанд Великолепный» про пса, который решил стать человеком. Там в одной из глав рассказывалось про «знаменитое охотничье рагу», которое знакомый Фердинанда готовил из капусты, картошки и дичи. Дичи у меня не было, зато была капуста, картошка и полукилограммовая банка тушёнки, густо смазанная солидолом. Что такое «рагу» я, если честно, тоже не особо представлял, поэтому решил действовать по интуиции: нарезанную картошку с капустой закинул в котёл, слегка обжарил, после чего добавил тушёнки и поставил всё это тушиться примерно на полчаса. К моему большому удивлению «знаменитое охотничье рагу» было сметено практически моментально! Так что ещё пару дней подряд мне пришлось исполнять его «на бис» - восхищённая публика никак не хотела отпускать меня со сцены, т.е. с кухни.

Как-то раз я рассказал эту историю жене и сыну, после чего пришлось его приготовить. Правда, вместо тушёнки я использовал свежее мясо, но сам принцип оставил тем же: обжарить и потушить. Как это ни странно (всё же полевая кухня довольно специфичная), но и в этот раз рагу было съедено с большим удовольствием.

Но что самое интересное, пытался я найти этот рецепт в книжке и не нашёл! Той самой книги у меня не сохранилось, а в найденной на просторах интернета написано про бигос! И никакого «знаменитого охотничьего рагу»! То ли переводчик другой, то ли решили это название заменить в новых изданиях.

Скит

Тем временем наш отряд продвигался дальше на север, и чем дальше мы шли, тем меньше становилось лесов, зато болота начали разрастаться до каких-то необъятных размеров, подавляя нас своим величием и запахами. Никогда раньше не знал, что болота могут издавать огромное количество запахов: мимо некоторых мест мы старались проскочить как можно быстрее, настолько удушающими миазмами нас обволакивало, зато в других местах мы наслаждались густыми ягодными ароматами. К нашему сожалению, воняли болота гораздо чаще, чем приятно пахли, а ведь нам там приходилось не только их проезжать, но и жить на них!

Впереди на профиле нас ждало Койдозеро, огромное даже на карте. Вот только между нами и озером лежало здоровенное карстовое поле, настолько изрытое карстовыми воронками, что больше всего напоминало заросшее лесом поле какой-то древней битвы. Бригада Игоря первой сунулась в эти места, но вынуждена была объехать карстовое поле с востока, поскольку сплошные завалы из поваленных деревьев, огромные ямы, заполненные тёмной водой и мрачный хвойный лес не пропустили их к озеру. О чём Игорь и предупредил нас на вечерней связи.

Весь вечер мы с Яковом Карловичем изучали карту, придумывая, как бы объехать это поле. Соваться туда смысла не было никакого, с юго-востока поле подпирало довольно гиблое болото с большим количеством промоин и только с северо-запада к Койдозеру можно было подобраться довольно спокойно. Пусть это выйдет на 15-20 километров длиннее, зато вездеход не угробим во всех этих буераках и не утопим в болоте.

Итак, мы потихоньку пробивались на вездеходе к западному окончанию Койдозера как вдруг совершенно неожиданно вылетели на здоровенную поляну, на которой стояло несколько домов. Точнее, дом был один - огромный, длинный домина из толстенных, потемневших от времени брёвен. Рядом стояли пара бань, какие-то сараи и высоченный сарай для сушки сетей - точно так же, как и дом, срубленные на века. Невольно возникало ощущение, что мы с разгона угодили из конца двадцатого века в век восемнадцатый, а то и раньше – очень уж всё вокруг выглядело древним. Время явно остановилось в этих местах лет триста тому назад.

Начальник вытащил карту, и мы стали её разглядывать. На карте было Койдозеро, было Куприяново озеро, были карстовые поля... А вот никакого поселения на карте не было!

Что это за поселение? Если заброшенная деревня, то очень уж всё вокруг выглядело жилым, даже несмотря на то, что нас никто не вышел встречать. Если жилая - то почему её нет на карте? Похоже, что мы ненароком наткнулись на староверческий скит. И это, если честно, совершенно не радовало. Староверы не любят чужих людей, и как они отнесутся к нам - мы не знали.

Бросив вездеход на краю поляны, мы подошли к дому. Дверь дома была не заперта, как в то время было принято в северных местах – для заблудившегося человека подобный дом может стать единственным спасением в этих негостеприимных местах.

Вблизи дом просто поражал своими размерами – он растянулся в длину метров на двадцать если не больше. Наверняка под его крышей были запрятаны и овины, и сеновалы, и амбары как это принято в северных деревнях. Хозяев в доме мы не нашли, а все жилые комнаты в нём были закрыты на здоровенные замки кроме гостевой комнаты.

Не найдя хозяев, мы вышли из дома, прикрыв входную дверь. Скит скитом, но нужно было нам нужно было ехать дальше. Объезжая поляну со скитом мы проехали мимо маленького кладбища с замшелыми резными деревянными крестами с крышами-голубцами и надписями, выполненными самой настоящей кириллической вязью. Сколько же лет этому кладбищу – страшно представить!

До Койдозера мы добрались уже к вечеру, когда солнце окрасило небо во все оттенки красного и розового. О том, чтобы ехать вдоль озера по берегу, не могло быть и речи, стоило только увидеть суровые утёсы, возвышающиеся по обеим берегам. Самые настоящие утёсы – такое чудо в исключительно низинной и болотистой Архангельской области мне довелось увидеть впервые. Да и потом я утёсы видел разве что на Тимане. Только там вообще горы наоборот: сверху – тундра, снизу – горы. А тут прямо самые настоящие белоснежные скалы, как где-нибудь на Урале. Ехать по ним, да ещё в потёмках – равносильно самоубийству. Поэтому мы поплыли. На вездеходе.

Дело в том, что ГАЗ-71, он же ГТС – вездеход плавающий. Теоретически. Практически мы это его свойство ещё ни разу не использовали. Поэтому перед поездкой по воде вездеход был загнан на маленький холмик так, чтобы под него можно было влезть. После чего Яков Карлович с Саней залезли под вездеход и проверили, закрыты ли сливные отверстия и цело ли днище. Не найдя в лодке (так называют корпус вездехода) никаких посторонних отверстий, Яков Карлович сказал:

– Поехали! – и махнул рукой, явно кому-то подражая.

Ехать по озеру оказалось довольно занудным занятием, поскольку наш дредноут полз со скоростью улитки, которой, как известно, вообще спешить некуда - она свой дом на спине таскает. Так что 4 километра мы прошли часа за 1,5, успев при этом довольно сильно замёрзнуть, поскольку ближе к осени ночи становились уже совсем холодными. Единственной отрадой на этом пути стала встреча с парой лебедей, спокойно плывущих на фоне здоровенной скалы и звёздного неба. К лагерю Игоря мы причалили практически в полной темноте, удивив бригаду до крайности.

– Вы на нём через всё озеро плыли? – больше всех удивлялся вездеходчик Вовка Смирнов. – Да на нём же через лужу опасно переплывать - утопнет!

Переночевали мы в охотничьей избе, стоявшей неподалёку от лагеря второй бригады – для того, чтобы поставить палатку посреди ночи да ещё после целого дня в пути у нас не оставалось никаких сил. А изба была знатная – с большой русской печкой, на которой лежала здоровенная шкура белого медведя. Вот под этой шкурой мы и провели ночь, чтобы на следующий день двинуться дальше по профилю к своей точке.

Бешеный заяц

Ваня Саенко, новый рабочий Игоря, пришедший на смену уехавшим домой студентам, был в полном восторге от нашей работы. Вообще-то он работал коком на одном из ледоколов (то ли на «Арктике», то ли на «Ленине»), но на время отпуска решил пошабашить, устроившись на месяц в геологическую партию. К нам вообще много моряков приходило работать: видимо много общего в нашей работе. Работу в бригаде Ваня воспринимал как самый настоящий отпуск:

– Это вам не 200 человек накормить! – восклицал он, готовя очередное невообразимо вкусное блюдо из обычных консервов, добавляя в них какие-то специи, привезённые из дома в необъятной сумке, или варя кисели с компотами из местных ягод и трав.

Вообще он, как хомяк, всё время что-то собирал, сушил, варил, мариновал и засаливал. В итоге бригада Игоря обросла банками, коробками и вёдрами, забитыми дарами местной природы. И когда в конце месяца августа Ваня получил квиток о зарплате то жутко удивился:

– Вам за это ещё и деньги платят!? – воскликнул он, разглядывая довольно приятную трёхзначную циферку в графе «к выдаче», - Да я бы и бесплатно поработал у вас!

И он горделиво посмотрел на очередной рукотворный Эверест из банок и коробок с грибами и ягодами, подготовленных им к отправке домой. А из прилетевшего вертолёта выгружали присланные для Вани новые коробки с пустыми банками и вёдрами, чтобы было куда складывать солёные подосиновики и варенье из черники. А поскольку вертолёты к нам летали довольно часто, бензин-то наши вездеходы жрали просто бочками, то и Ваня без работы не оставался.

С одним из вертолётных рейсов Ивану прислали сеть для рыбалки, причём каких-то гигантских размеров: если в высоту она была примерно 2 метра, то в длину все 15 а то 20 метров с огромными ячейками, явно рассчитанными на ловлю каких-то крокодилов. Вот только одна беда – сеть была откровенно старой и драной. Так что в один пригожий денёк Ваня поставил её на болоте, чтобы залатать все крупные дыры. Сидя на складном брезентовом стульчике он латал очередную дыру, когда в дальнюю от него часть сети влетел здоровенный заяц и естественно там запутался. Бросив работу, Иван рванул к палатке за ружьём. Пока он копался, выискивая патроны и заряжая двустволку, заяц порвал сеть и сбежал, так что когда Ваня выскочил из палатки с ружьём, то косого уже и след простыл. Зато в сетке появилась новая дыра.

Унеся ружьё обратно в палатку, Ваня начал чинить новую прореху. В это время заяц, сделав огромный круг по болоту снова выскочил к лагерю и опять угодил в сеть! Иван снова побежал в палатку за ружьём, но когда выскочил из неё – косой снова сбежал, проделав очередную дырищу в многострадальной сети.

Плюнув с досады и выстрелив от избытка чувств в воздух, Ваня собрал сеть и волок её в палатку несмотря на то, что народ активно убеждал его оставить сеть на болоте – глядишь к ужину зайцев наловить сумеем! Сеть Иван в итоге починил, и мы даже воспользовались ею, когда стояли на море, но вот зайцы в неё больше не попадались.

P.S. Следующую историю про Очень мокрый поход и красные трусы я уже выкладывал в качестве поста, кто не читал - заглядывайте, а впереди у меня остался самый последний пост про море и конец сезона.

Заходите, читайте, пишите комментарии - я всегда вам рад!

Добраться до всей этой красоты очень сложно, во всяком случае в те времена нужно было обладать нехилым упорством, чтобы преодолеть десятки километров глухой тайги и болот, скрывающих озёра. Тем не менее неподалёку от лагеря мы нашли заброшенную охотничью избушку, которой давно уже никто не пользовался. Вот уж не знаю, кто и в какие времена сюда добирался, но сложенная из кирпичей печь внутри избы вызвала моё неподдельное уважение – это ж надо было так расстараться!

Поставив палатку, установив станцию и раскинув сеть датчиков мы с большим трудом завели один из наших бензогенераторов (к середине сезона движки на них начали «уставать» от постоянной нагрузки, поэтому теперь мы возили с собой уже не один, а три АБ-шки) и начали работу. Яков Карлович с Саней Бугровым отправились на рыбалку, а в лагере остались только я да Толик Малышев. Я смотрел за работой станции, а Толик валялся на раскладушке, смачно грызя сырую картофелину. Неожиданно он спросил:

– Дима, ты же в армии служил?

– Служил, - ответил я. – А к чему спрашиваешь?

– Постриги меня, а то волосы надоели, - ошарашил меня Толик.

– Э… - только и смог ответить я. – Вообще-то я стричь не умею.

– В армии служил? Служил! Значит стричь умеешь. У нас в деревне все армейцы стричь умеют, - ошарашил меня Толик своими аналитическими способностями.

Весь мой армейский опыт стрижки состоял в бритье налысо пары голов своих сослуживцев на сто дней до приказа, о чём я совершенно честно сообщил Толику, но он было просто неудержим. Покопавшись в баулах, Толик извлёк на свет божий ножницы с расчёской и сказал:

– Стриги!

Ну что же: хозяин – барин. Я честно попытался изобразить на его голове хоть какое-то подобие причёски, полчаса ходя вокруг него с ножницами и расчёской. Но – не судьба! То, что в итоге у меня получилось назвать причёской было весьма затруднительно. Даже в очень сильном подпитии. Оглядев дело рук моих при помощи карманного зеркальца, Толик глубоко вздохнул и спросил:

– А брить-то точно умеешь?

А ещё через десять минут Толик разгуливал по лагерю, поглаживая голую как биллиардный шар голову и тихонько бормоча про себя что-то на коми языке. Зато на вернувшихся рыболовов он произвёл просто неизгладимое впечатление!

– Вылитый Фантомас! – заржав, сообщил Толику Саня. – Тебя теперь в кино можно снимать, будешь самого главного злодея играть.

– Ну ничего-ничего! К концу сезона обрастёшь заново, - усмехнувшись протянул Яков Карлович. – Времени ещё вполне достаточно.

Когда леший водит

На следующий день к нашему лагерю подъехала бригада Игоря, в которой в то время работали Женька с Андреем Горбуновым: закончив работу на предыдущей точке, они переезжали на новый пункт наблюдения, находившийся примерно в пяти километрах от нас к северу на реке Мегре. Посидели, поболтали, попили чайку, похихикали над новой Толиковой причёской... Время близилось к вечеру, поэтому ребята не стали засиживаться, чтобы успеть встать на точку до темноты. Но вечерний сеанс связи они пропустили.

–  Что-то долго они добираются, - сказал по этому поводу Яков Карлович. – Ладно, утром пообщаемся.

Но утренний сеанс связи они тоже пропустили.

– Проспали они там что ли? - удивился наш начальник. Но и на дневной сеанс они тоже не вышли, и тогда начальник всерьёз забеспокоился. Три пропущенных сеанса связи — это уже серьёзно. Мало ли что может случиться с вездеходом в тайге или на болоте?! В итоге всё же решили дождаться вечерней связи и если Игоря на ней снова не будет, то на следующий день с утра выдвигаться на поиски. А ближе к вечеру мы заметили на озере какую-то лодку, плывущую прямо к нам. И это на севере Архангельской области, в местах где на сотни километров одни болота, никакого жилья, и где проще встретить какого-нибудь медведя или лося, чем человека!

Начальник быстро сбегал в палатку за биноклем. В бинокль стало видно что лодка - классическая надувная оранжевая трёхсотка. Такими лодками в то время обильно снабжали практически все геологические партии и отряды. Были они и у нас в каждой бригаде. Но геологов-то, насколько мы знали, сейчас здесь точно нет! А если это наши, то почему на лодке?!

Мы запрыгнули в свою лодку и поплыли навстречу. В подплывающей к нам посудине сидели жутко уставшие Женька с Андреем. Завидев нас, они очень сильно оживились.

– Мы вот плывём и спорим: найдём вас или нет? – наперебой начали рассказывать они. – Мы от вас когда уехали, почти всю ночь на вездеходе ездили – круги по болотам нарезали. Заблудились напрочь! Мы с Женькой наверху сидели – смотрим, а Луна то справа от нас, то вдруг слева окажется. Под утро на Мегру выехали, да застряли наглухо – вездеход в какую-то ямину угодил.

Ясно было, что нужно идти к нам за помощью, вот только куда? Вдоволь накатавшись по болотам они теперь откровенно побаивались возвращаться назад по своим следам. Хрен его знает, куда эти следы завести могут. Оставался только один вариант – сплавиться по Мегре до озёр, а уж там постараться найти наш лагерь. Вот только вместо 5 километров пешком по болотам, парням пришлось плыть 10 километров по извивающейся болотной речке, да ещё и против течения! Так что к нашему лагерю они подплывали уже совсем уставшие и замученные. Мы зацепили лодку потерпевших аварию на буксир и отправились к лагерю.

Вечерело, поэтому решили выехать к Игорю с утра пораньше, тем более что он наконец-то вышел на вечернюю связь и Яков Карлович с ним об этом договорился. За ночь мы записали последнюю бобину рабочих материалов, так что с утра пораньше спокойно собрали лагерь и выехали на поиски заплутавшего вездехода.

Как ни странно, но до места, где нас ожидали Игорь с вездеходчиком Вовкой Смирновым, мы добрались весьма быстро. Разве что вездеход наш в очередной раз застрял в болоте, но даже провозившись с его вытягиванием, мы добрались до потерпевших вездеходокрушение всего часа за полтора – практически рекордное время для нашего водителя!

Естественно, в первую очередь Яков Карлович вдоволь повеселился над Игорем:

– Ну ты даёшь – в трёх соснах заблудился! По компасу-то не судьба была ехать?

– Так я по компасу, - оправдывался Игорь, почёсывая пальцем в затылке. – И по карте. А вот чёрт его знает, как закрутился.

– Вообще чудеса какие-то, - рассказывал в это время Володя Смирнов. – Еду-еду, вдруг, хопа, снова на свой след выезжаю! Вот как так-то, по прямой же ехал! Леший водил, не иначе.

Ох и тяжкая это работа – из болота тащить бегемота! Мы, конечно, не бегемота вытаскивали, а вездеход, но промаялись с ним ничуть не меньше – завяз Вовкин вездеход весьма качественно.

Пришлось и слегами - толстыми и длинными жердями помогать, приподымая ими нос застрявшего вездехода, и брёвна подкладывать… Часа через два, заляпавшись грязью с ног до головы, мы всё-таки вытащили его из болотистого берега Мегры. После чего, собрав разбросанные вокруг вещи потерпевших, мы выдвинулись к месту будущего лагеря Игоря. Там мы и оставили потерпевших разбивать лагерь и растягивать установку, а сами отправились дальше на север, на новую точку.

... Четыре часа спустя мы снова оказались возле лагеря второй бригады, о чём узнали, заметив в траве линию электрических датчиков. Начальник затормозил вездеход, и мы, бросив его в перелеске, отправились в лагерь второй бригады. Теперь ржали уже они.

– Да мы полдня слушаем, как вы вокруг нас круги нарезаете, - радостно сообщил Игорь, начальник второй бригады, - Ждём уже, когда на чай заглянете.

Ну какой же полевик откажется от чая! Напившись чая и наболтавшись, мы расслабленным шагом отправились к нашему вездеходу.

– Ты хоть помнишь, где мы вездеход оставили? - задал коварный вопрос начальник.

– Конечно помню! - нисколько не сомневаясь ответил я и бодрым шагом направился в сторону перелеска. Я-то в лесу хорошо ориентируюсь, в отличие от начальника. Мы подошли к предполагаемому месту стоянки. Вездехода не было! Наш вездеходчик истерически заржал, а начальник тихо сказал:

– Так, быстро ищем вездеход, не дай бог узнает кто, стыда не оберёмся!

Полчаса мы бегали по всем ближайшим перелескам. Нашёлся вездеход совершенно не там, где мы ожидали его найти.

– Всё, - сказал начальник, - Едем по компасу!

И мы медленно потащились на север, сверяясь с компасом каждые триста метров. Когда же, наконец, добрались до своей точки, то был уже поздний вечер. Поэтому станцию в этот день мы так и не запустили.

А ещё через день Вовка Смирнов, перевозивший на новое место бригаду Марса, снова заблудился в этом же самом месте. То ли действительно леший водил, то ли вездеходных следов на болоте оказалось уж слишком много.

Полевая коптильня

Закончился август, а вместе с ним подошёл конец и нашей практике. Если точнее, то мы с Валерой решили остаться ещё на пару недель до окончания работ «по производственной необходимости» чтобы денег подзаработать. Да и перспектива по приезду в Пермь попасть вместо аудитории на колхозные поля тоже особо не радовала. Между нами говоря, была у отъезжающих и ещё одна уважительная причина – все они, кроме нас с Валерой, уже успели обзавестись семьями, поэтому и спешили добраться домой побыстрее.

А пока нам всем, и уезжающим, и остающимся, было выдано последнее, но очень важное задание – охранять лагерь со всем отрядным имуществом (станции цифровые электроразведочные – 3 штуки, магнитофон отечественный – 3, вездеход - 2), пока остальные члены геофизического отряда отдыхают на отгулах в Архангельске. Поскольку все мы успели отслужить в армии, то охрану несли чётко по принципу: солдат спит – служба идёт. На второй или третий день спать нам надоело, поэтому решено было сгонять на ближайшую речку, наловить хариуса и закоптить его. Да не какого-нибудь горячего копчения, а самого настоящего – холодного! Благо нам с Андрюхой уже доводилось этим заниматься в свой первый полевой сезон на Урале. Правда, коптильня там была стационарная, ну так и мы кой-чему за три полевых сезона научились. В общем, идея понравилась всем. Осталось дело только за рыбой, которую ещё наловить нужно было.

Вот за что я люблю Архангельскую область – так это за её реки и озёра. Мало того, что таких красивых озёр я больше нигде не встречал, так они же ещё полны рыбы! Не зря же местные говорят вместо «Пойду на рыбалку» - «Пойду за рыбой». Ага, как в магазин, блин.

Неподалёку от нашего лагеря протекала речка с весьма «оригинальным» названием Берёзовая, на неё-то мы и отправились. Через год нам с Андрюхой доведётся сплавляться на резиновой лодке-трёхсотке по этой самой реке, увозя в лагерь продукты с утопленного вездехода, но кто же об этом знал в то время…

Итак, мы, всей честно́й компанией отправились на рыбалку. С нами пошёл даже Женька, хотя этот сугубо городской товарищ рыбалку видел разве что по телевизору. Так что пришлось учить его делать удочку и объяснять, как нужно правильно рыбачить. Получилось у него не очень, но парочку хариусов он сумел выловить. Домой мы вернулись уже под вечер и сразу же закинули рыбу в рассол, чтобы к утру она успела просолиться.

С утра рыба была вытащена из рассола и развешена на свежем воздухе – в отличие от горячего копчения, для холодного рыбу желательно подвялить. А пока рыба сохла на архангельском солнышке, мы приступили к изготовлению полевой коптильни. Для этого в болоте выкопали траншею, в которую положили трубу от печки – буржуйки, после чего засыпали её мхом и торфом – они прекрасно охлаждают идущий по трубе дым. С одного выхода трубы выкопали очаг, а на другой выход одели печное колено, чтобы дым шёл вверх и создавалась тяга. Иначе как дыму объяснить, что ему надо вот сюда, а не в другую сторону? Над выходом трубы сделали саму коптильню: вбили четыре кола и намотали верёвки, на которые будем вешать рыбу. Вуаля! Коптильня готова!

Хариус подвялился к вечеру. Пока развесили рыбу в коптильне, пока замотали коптильню брезентовыми плащами, пока разводили костёр – наступила ночь. Для холодного копчения рыбу нужно коптить часов 5-6, поэтому кому-то придётся всю ночь провести у костра, не давая ему потухнуть или сильно разгореться. Решили бросить жребий, но неожиданно Женя сообщил, что он согласен последить за костром, поскольку спать ему всё равно не хочется. Мы, конечно, тут же согласились – что мы дурные какие, чтобы отказываться от такого предложения?

В шесть часов утра Женька поднял нас громким криком:

– Подъём! Пошли хариуса смотреть!

Отчаянно зевая и потягиваясь, мы выбрались из спальников и вышли на улицу. Утренний туман укутал всё вокруг белым покрывалом, спрятав от нас и лес, и болото. Было сыро и зябко. Мы подошли к коптильне, от которой шёл сбивающий с ног запах дыма. Давясь набежавшей слюной, мы стали аккуратно снимать брезентовые плащи с кольев. Вот сейчас, ещё немножко… В мыслях уже начали проплывать картины жирно поблёскивающих, золотистых от дыма рыб, висящих на верёвках. И вот, наконец, снят последний плащ, и перед нашим взором предстали ряды чёрных, наполовину обугленных рыбин, каким-то чудом не успевших сгореть полностью. Плащи тоже пострадали: пуговицы на них оплавились, а сами они порыжели и намертво пропитались дымом.

- Женька! Проспал, зараза!

- Да я не, я на минутку! – пытался оправдаться виновник торжества. Он действительно заснул, и не уследил за костром, который разгорелся слишком сильно. Рыбу сначала хотели выбросить, но зелёная жаба задавила наш порыв, поэтому решили её попробовать. Оказалась она вполне не плохой на вкус – обуглилась только верхняя часть, а внутри рыба практически не пострадала.

Хорошо, что у нас ещё оставался вяленый хариус, так что мы заправили вторую партию в коптильню – вторая партия получилась правильной: золотистой и блестящей.

И обалденно вкусной.

P.S. Каюсь перед своими читателями - в эту часть вставил две истории, которые уже выкладывал раньше, правда, я их довольно сильно переработал. Но без них история этой летней практики была бы неполной.

Приятного чтения! От вас же жду комментарии, вопросы, критику и советы - всегда с удовольствием со всеми вами общаюсь!

Советский средний гусеничный быстроходный артиллерийский тягач образца 1969 года.
Предназначен для буксировки прицепов, перевозки людей и различных грузов по всем видам дорог и бездорожья.
Разработан СКБ Курганского машиностроительного завода. Принят на вооружение в 1970 году.