В ноябре Санкт-Петербург особо промозглый.
Я гулял по Невскому в летних брюках, чёрных ботинках, в кожаной тяжёлой куртке, с гитарой за спиной и с вечной бутылкой пива в руке. Странное наверно с виду было видение, но на 2005 год мне казалось это нормальным. Я вообще не заботился о том, как я выгляжу со стороны.
Я буквально вожделел северную столицу, всем своим творческим духом. В каждом шаге я пропитывал себя творчеством этих улиц. Великие российские рокеры, Цой, Шевчук, Кинчев и многие другие, вписав своё имя в историю этого города, пели внутри меня, перебивая друг друга. И конечно же, я пел и свои песни. Молча "про себя", будто боясь разгневать богов рок эн рола.
Мне нравился этот холод, продуваемый Невский проспект и любые прилегающие улицы и переулки. Небольшие кабаки на Садовой, набережной Фонтанки, куда я заходил "выпить кружечку", не оскорбляли моего взгляда своей неаккуратностью брусчатки. Не смущал мусор на улицах и даже в заведениях, где в уборной пол был завален обрывками туалетной бумаги.
Но осень - есть осень. Я хотел ходить, но продрог до костей. И решил зайти в "Гостинный двор".
Аккуратный "классицизм" снаружи, внутри был обычным торговым центром. И достаточно аккуратным. Тепло помещений окутывало и заставляло ходить из отдела в отдел, создавая иллюзию хотя бы зеваки, лишь бы согреть промёрзшее тело.
Это был отдел спорттоваров. Она остановила меня на входе, спросив о содержимом гитарного чехла. Я не стал ничего объяснять, просто сняв его с плеча и откатив молнию. Мне приятно было похвастать купленной три месяца назад, новой аккустической гитарой со звукоснимателем. Услышав восхищение, я перевёл взгляд с обожаемого инструмента на неё.
Она не была бабищей в униформе, как мне показалось изначально. Да и не показалось мне. Просто вид формы в середине двухтысячных, изначально отталкивал взгляд. Что поделать, время ментов...
Молодая блондинка, с северной холодной сдержанностью в лице, ростом чуть ниже меня, говорила со мной очень мягким голосом. Совсем не много широковата в плечах и бёдрах, не была противоречием моих тогдашних предпочтений. Но форма скрывает всё прекрасное, под своей грубостью. Да и я был не мало выпимши.
Однако общение с ней меня тронуло.
Она представилась - Алла.
У моего одноклассника и друга была сестра Алла, но ей это имя шло. Ростом под 190 см и в теле, она имела право носить это имя. Но девушка ниже моих 180 см, своим именем не впечатляла. Да и как называть в "уменьшительно-ласкательном" контексте? Аллочка? Аллушка? Алик - ну это уже совсем трындец! Да и не уменьшает обращение.
Она восхитилась узорным оформлением моей гитары. Спросила откуда я и почему я в Петербурге. Я выложил все свои чувства на раз, не думая и не коверкая. И возвращаясь домой, я помнил её слова:"приходи завтра в спорт отдел".
Возвращаясь пьяным в съёмную квартиру на проспекте Ветеранов, я вспоминал недавний сон. Мне приснился образ дивы, белокурой и красивой. И где то внутри себя я почувствовал, что душой она божественна и невинна, словно ангел. Если б я знал, что сон не про Аллу...
Весь следующий день, я вновь гуляя по промозглому Питеру, зашёл в её отдел раньше вечера.
Алла сказала, что заканчивает в девять. Я продолжал с ней говорить. На ней не было костюма охраны. Был аккуратный женский пиджак и под ним белая водолазка. И аккуратно облегающие чёрные брюки.
Она была прекрасна!!!
Мы встретились у входа в метро, но пошли в парк. И я пел ей свои песни.
Про "Пьяных Богов":
Дробью шалых копыт,
Ветром в кабриолетах.
Наше время летит,
Время пьяных поэтов.
Пусть святые молчат,
Пусть тускнеют их нимбы!
Наше время всегда,
На вершине олимпа.
Песни пьяных богов,
Терпкий вкус винограда.
В жилах бесится кровь,
От священного яда.
Песни пьяных богов,
Пусть святые не слышат,
Песни пьяных богов,
Не становятся тише!
Её глаза горели, но тело мёрзло. Мы пошли к телефону-автомату и Алла позвонила своей подруге. Наш путь лежал на улицу Замшина. По дороге была куплена чарка объёмом 0,7 л, на берёзовых бруньках.
В квартире её однокурсницы, я показал всю прелесть, умения пить водку арбатскими музыкантами. Хитрость была в питие, в малых дозах, на разогретый пивом организм. Квартира была в восторге.
Это была однушка и хозяйка постелила нам с Аллой спальники на полу. Сбегав быстро в душ, я надеялся ещё не много поговорить с ней. Рассказать про себя и моё изумление ею.
Но вернувшись, застал её крепко спящей.
Подруга не выключила свет и я ещё пол часа смотрел, как мерно вздымалась её грудь в спокойном сне. Без сапа и храпа. Без нервных подёргиваний. Она была нежна и спокойна. Видимо в этом , вся суть севера.
Утро было ужасным. Не от похмелья, а от того, что Алла меня разбудила. Первой мыслью было со сна, что я не хочу с ней расстоваться. Я плохо знал окраины Петербурга и попросил проводить меня до автобуса, идущего к метро.
На остановке в семь утра был народ. Это было дико..., для меня. Но видимо нормально для Питера. Я уже записал номер телефона Аллы, но ждал совсем другого. Я ждал её одобрения. Ведь она не могла пропустить того, как я на неё смотрел весь вечер и это утро.
Я говорил обрывчатые фразы, она отвечала такими же. Но всё изменил появившийся из за поворота Лиаз.
Она сказала, что это мой автобус и моя душа сжалась. Я испугался того, что больше её не увижу и тут... Она меня поцеловала.
Нееет. Ни как в романах, долго и так, чтоб автобус ушёл в парк и там проржавел на фиг.
Она прикоснулась губами к губам. Они были твёрдыми и нежными одновременно.
Я полюбил её. Я знал, что ещё сюда вернусь!
И я вернусь!
