Заголовок
Потенциальный людоед,
Толстый, грязный домосед,
Вонючий как усопший дед,
А под глазами: смерти след;
Только и может, что пердеть.
Всё, хватит в зеркало смотреть.
Потенциальный людоед,
Толстый, грязный домосед,
Вонючий как усопший дед,
А под глазами: смерти след;
Только и может, что пердеть.
Всё, хватит в зеркало смотреть.
Книга лежит в открытом доступе на author.today. Так как она 18+, оказывается, требует регистрации:(
Насуйте мне в панамку, дорогие пикабушники и пикабушницы :)
Я довольно долго писал это произведение, вдохновленное Бладборном, Лавкравтом и Кингом. Мне не нужны донаты или подписки — хочется, чтобы результат моего труда нашел свою аудиторию.
Это вторая часть серии постов. Первая тут.
Буду продолжать, пока не выйдет в Горячее! (или пока они не закончатся)
Ярнам никогда не был приветливым городом. У тяжелых ворот стояла пара угрюмых стражников, бросавших тяжелые взгляды на проходящий люд, однако на человеке в университетской форме взгляды не задержались. Подопечные Бюргенверта пользовались особым уважением в городе, поскольку именно их альма-матер привлекала в город множество приезжих с толстыми кошельками. Сразу за воротами начиналась широкая улица, по которой то и дело проезжали дилижансы, разгоняя уморенных жарой пешеходов.
Воздух на улицах города был наполнен тяжелым коктейлем из пыльной духоты, смрада горящих факелов и вони сточных канав. После лесной дороги, ведущей от университета, такой контраст вышибал слезу даже у бывалого путника — именно поэтому, собираясь в город, многие выходцы из университета надевали плотные балаклавы, покрывавшие нос и позволявшие без вреда для здоровья добраться до ближайшего трактира или нужной лавки.
А я вам говорю, что все это чушь собачья и никто там ничего не найдет! — звучный громкий мужской голос выбивался из общего гула. Голос принадлежал Доресу, доброму малому, у которого, впрочем, лояльности Бюргенверту было больше, чем сообразительности, — Именно поэтому Мастер и не слушает городской совет, а он, знаете ли, совсем не дурак! Я видел его не раз — глыба!
Дорес сидел в компании порядочно захмелевшего коллеги, и пытался познакомиться с двумя девицами, по всей видимости, обеспокоенными новостями о раскопках под городом. За три месяца конец лабиринта под городом так и не нашли. В простолюдинах, выросших на страшилках и суевериях о духах, мертвецах и древних проклятиях, вся эта история вызывала почти животный ужас. А подобный страх — отличный спутник излишней доверчивости. Этим Дорес и собирался воспользоваться, все ближе подсаживаясь к пухленькой блондинке, когда я был вынужден прервать его:
У меня к тебе серьезный разговор. Я час назад вышел из кабинета человека, которого ты в своем пустом бахвальстве упоминаешь всуе.
Ах, приветствую! Давно не виделись, — он неловко захохотал, — Я вот только собрался познакомить тебя с… — обернувшись, Дорес обнаружил, что знакомить ему меня уже не с кем, — Эх, опять ты дамочек спугнул! Ну ничего, не последний раз в таверне!
Послушай, я получил распоряжение от Ректора Виллема. Я буду представлять Бюргенверт в исследовании Ярнамского лабиринта и беру тебя напарником. Сейчас твои исследования электропроводности животных тканей в тупике, на свою занятость можешь не ссылаться.
С каждым произнесенным словом взгляд серых глаз Дореса терял юношеский. Хмельная улыбка понемногу сползала с правильного лица, кровь покидала высокие скулы и аккуратные, будто созданные для написания портретов губы, уступая место нервозной бледности.
Меня? В Лабиринт? Я не уверен, что это… хорошая идея... Послушай! Возьми Кэрилла? Он, конечно, высокопоставленный малый, но и ты идешь к нему с прямым приказом Виллема! — глаза бедняги забегали в поисках призрачной надежды избежать неприятной работы — Он же намного умнее меня, занимается письменностью и легко найдет общий язык с археологами!
Кэрилл занят, он сейчас на финальной стадии создания сокращенного алфавита для школ и университетов. Виллем его не отдаст, как и Лоуренса. Тем более, он уже несколько месяцев не покидал своего кабинета. Ты действительно думаешь, что брать его в лабиринт под городом — хорошая идея?
А меня? Меня брать — хорошая идея!? Черт подери, я же ничего не понимаю во всей этой культурологической ерунде! — голос Дореса, и без того высокий, срывался на визг, — Подожди месяц-другой и бери его!
У меня нет возможности ждать. И поверь мне, Кэриллу для завершения проекта понадобится куда больше “месяца-другого”, — разговор с нетрезвым товарищем начинал утомлять, а крепкие завсегдатаи уже недовольно поглядывали на пару нарушителей привычного гула трактира, — Давай не будем терять время, а? Мне эта работенка тоже не по душе, я как тот гонец, которого казнят за плохую весть! Подумать только, копаться в затхлых подземельях… А с другой стороны, что с того? Или ты боишься, что мы наткнемся там на злых духов или оживших мертвецов? Или подхватим новую неизвестную болезнь? Не смеши! Дел на несколько дней — осмотрим все, возьмем в университет десяток полуразложившихся книг, пару кубков, скажем, что находки очень интересны, но не лежат в области интересов университета — и баста.
Плечи Дореса опустились, а пальцы сжались вокруг полупустого бокала с кислым пивом — он понял, что не отвертится.
Да, я боюсь. Но ты, пожалуй, прав. Страх мой иррационален, а ты, друг мой, убедителен. Я согласен, выбора-то у меня нет. — содержимое бокала перекочевало в Дореса, — в конце концов, сколько раз ты спасал мою задницу? Не счесть… Пиво будешь? Я угощаю!
Нет, что-то не хочется. У меня в университете давно уже не было дельной работенки, но признаться, спускаться в темные заброшенные катакомбы чертовски страшно.
Ни в жизнь не поверю, что ты берешь меня туда из страха. Ладно, — Дорес осклабился, — я уже устал выдумывать истории для девиц, что-то новенькое будет даже на руку!
Тогда встречаемся завтра, я договорюсь с руководством исследовательской группы, чтобы нам помогли разобраться, что там к чему.
Подземелье оказалось значительно более разветвленным и обширным, чем представлялось в начале. За несколько дней было не управиться, и после первой разведывательной вылазки, поразившей и выходцев из Бюргенверта, и остальную команду исследователей, была назначена еще одна, рассчитанная на более тщательное и глубокое исследование.
Тесные коридоры и узкие лестницы сменялись обширными залами, украшенными останками огромных портретов в золотых рамах, покрытыми плотной паутиной, — сами изображения истлели много лет назад. В залах скупой свет масляных ламп исследователей терялся в мрачном пространстве, не достигая потолка. В помещениях, которые могли представлять интерес для ученых Бюргенверта или археологов, приходилось устраивать стоянки.
Затхлый воздух заставлял дышать вполсилы, стараясь не пускать в легкие серую пыль, поднимаемую любым движением. Время здесь текло медленно — день казался неделей.
Сколько времени уже прошло с тех пор, как мы начали копаться в этих катакомбах?! А все, что мы нашли — десяток рассыпающихся от любого прикосновения книг. Да здесь даже пауков и крыс нет!
Дорес все еще не мог смириться с тем, что оказался в этих темных подземельях так надолго, — в университет он поступил лишь для того, чтобы избежать военной службы при отце, сохранив титул виконта и возможность коротать время в кабаках. Его простой и легкий настрой под землей сменился упадничеством и нервозностью.
Сырость и вездесущая пыль меня не беспокоит. Знаешь, что больше всего удивляет? Несмотря на богатство отделки залов, проходы построены чересчур рационально — ширины едва хватает, чтобы не задевать стены плечами.
Да, очень узкие проходы. Ни развернуться, ни шагу назад сделать, если идешь не последним.
Да я не об этом. Посмотри, даже в этих проходах потолок теряется в темноте — здешние обитатели, должно быть, были огромного роста. Если честно, мне так жаль, что мы не нашли ничего, что позволило бы познакомиться с культурой хозяев этих подземелий. Как они выглядели? Как общались? Какой у них был общественный строй? И что, черт возьми, с ними стало?
Минув коридор, экспедиция остановилась в центре очередного помещения. Команда археологов принялась готовить стоянку. Дорес устало сел на ступени: он представлял из себя жалкое зрелище, его обычное обаяние стыдливо скрылось за осунувшимися щеками и нездоровой бледностью. Особенно ярко это проявлялось на фоне группы археологов: крепких жилистых мужчин, которые чувствовали себя в этих помещениях как дома.
Послушай, я такими вопросами не задаюсь. Мастер Виллем отправил нас сюда, и я свое дело делаю. Жалованье ученого позволяет вести спокойную жизнь… Может быть, я не так хорош как господин Лоуренс или Кэрилл, но я свое дело делаю! — повторился он, разглядывая серебряную пуговицу на уже давно не белой рубашке, — Наконец-то привал... глубоко же мы забрались! Мне нравится, как шумно эти ребята раскладываются. От этой гробовой тишины у меня мурашки.
Да уж, в этот раз по катакомбам мы пробирались больше суток, я тоже ног не чувствую. Но давай все-таки осмотрим комнату, не хочу располагаться в этой темени без разведки.
Помещение выглядело похожим на многие из тех, что экспедиция проходила вначале, — шестнадцать квадратных колонн крупной кирпичной кладки, тут и там потрескавшейся под давлением безжалостных и неустанных черных древесных корней, окружали прямоугольную зону в центре. Абсолютно ровный пол выложен крупными мраморными плитами, отполированными до потери рисунка тысячами ног давно исчезнувших хозяев; стены, отделяющие зал от бесконечной толщи земли, должны были заканчиваться где-то под потолком, по-прежнему затерянным во тьме.
Интересно, мы хоть где-нибудь сможем увидеть потолок? За все время нам этого так и не удалось. Взгляни — за колоннами есть широкая лестница.
Опять лестница? Нет-нет-нет, я никуда не иду! Их ступени раза в два выше наших, я… — лицо Дореса вытянулось, — черт, я только что понял, о чем ты. Для них ведь это были… просто лестницы. Они здесь ходили, знаешь? Дети их по этой лестнице бегали! Они одевались в красивые наряды, спорили о политике, сплетничали, проводили исследования… Будь ты проклят! Из-за тебя я теперь все это представил, и все это запустение стало еще более жутким.
Я все еще не понимаю, чего ты боишься. Здесь совершенно никого нет.
Может быть, выглядит именно так. Ну а что, если они невидимые? Помнишь, ты смеялся надо мной в трактире? Про призраков, вот сейчас мне уже совсем не смешно.
Да, и сейчас они стоят вокруг нас и слушают наш треп? Не переживай, я уверен, что они нас не понимают. Да посмотри на археологов. Вон, у Йозефа три ребенка и красавица жена на поверхности, а он спокоен, как слон! Говорят, они не впервые исследуют заброшенные дворцы, погребенные под толщей земли, так что с этими ребятами мы не пропадем.
Умеешь утешить. Он, наверно, и не боится тут навсегда остаться, потому что у него куча спиногрызов — Дорес поднял руки со ступеней и вытер нос.
Идем, поднимемся на второй уровень, может быть, там что-то есть?
Дорес не отреагировал. Сидел, тупо уставившись на свои ладони. Если бы кто-то мог увидеть его взгляд, то нашел бы в нем недоумение, смешанное с почти животным ужасом.
Что случилось, Дорес? Призрака увидел? — на укол он тоже не отреагировал.
У меня чистые руки…
Ну, хоть что-то в этой прогнившей рухляди чистое.
Ты не понимаешь? Ступени — чистые: ни паутины, ни пыли, ни песка! Ребята, — он обращался к Йозефу из команды экспедиции, — вы здесь не убирались? Тут чертовски чисто!
В ответ — несколько усталых недоуменных взглядов и гнетущую тишину. По спине Дореса пробежали мурашки.
Видела одна ослица,
Что у всех её подруг
Дети есть – меньшие лица.
У неё же нет. Недуг...
Ну она не постеснялась,
Взяв шикарного осла,
Так и эдак с ним сношалась.
Но ослят не принесла...
По другим ослам ходила,
Ну а результата нет.
Есть и пить она забыла.
Ей не мил уж белый свет...
В жизни ничего не сдалось,
И весь мир ей не весёл...
Пока вдруг не оказалось,
Что ослица то – ОСЁЛ
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
– Кто загружал корабль, Рейн? Кто проверял груз? – спросил я, быстро входя в отсек.
Рейн вскочил со своего кресло и удивленно уставился на меня.
– Вы и я, капитан. Копу нам помогал. Что случилось?
Больше не было смысла скрывать. Я рассказал ему все о своем состоянии и снах. О материи и опасности, что угрожает нам и кораблю.
– Там точно была кислота, Рейн? Если нас обманули и в этих бочках универсальная материя – мы даже из Совы выбраться не успеем.
– Абсолютно точно. Я самостоятельно проверил все контейнеры после загрузки.
Я, наконец, выдохнул. Мысль о подмене груза возникла у меня еще когда мы осматривали Копу в грузовом отсеке. Но Рейну можно и нужно доверять, как я делал это всегда – так подсказывал мой разум. При этом я никак не мог припомнить момент загрузки, голова раскалывалась.
– В таком случае давай попытаемся подумать, кто из наших настолько глуп, чтобы попытаться это пронести на корабль.
Рейн почесал высокий лоб и присел обратно в кресло напротив пульта управления. Ему не требовалось напрягаться, как мне, чтобы припомнить детали биографии всех членов экипажа.
Он, наконец, заговорил:
– Копу хитер, но не настолько глуп. Он летает с нами относительно недавно, но я не замечал за ним склонности к авантюрным затеям. Ему проще всего было пронести что-то на борт и установить среди контейнеров с грузом, но Мелоди не обнаружила во время проверки отсека ничего вызывающего интереса.
Я кивнул, соглашаясь. Копу с его маниакальной любовью к порядку не стал бы тащить на корабль эту грязь даже за большое вознаграждение.
– Продолжай, – произнес я, массируя виски.
– Янжинг состоит, то есть состоял, в гильдии навигаторов – Рейн вздохнул и продолжил – для членов этого союза честь мундира – выше всего. Если бы предательство вскрылось – его бы ожидали долгие пытки, а потом мучительная смерть от рук гильдейцев. Он был слишком труслив, чтобы рискнуть так глупо.
Я поежился, вспомнив что «посчастливилось» пережить нашему навигатору перед смертью.
– Выходит, предатель среди живых, – произнес я тихо. Потому что не хотел в это верить.
– Еще я бы исключил близнецов, – продолжил Рейн, – без обид капитан, но я не в восторге от вашего решения взять их в команду. Они исполнительны, но их суммарный интеллект как у одного взрослого человека. Не представляю, как они могли бы пронести сосуд с материей незаметно.
Я тоже не брал в расчет братьев Энкель. Они больше всего напоминали мне детей. Не вязался такой серьезный замысел с их природой. Поэтому снова кивнул.
– А Мелоди… – мой первый помощник замялся и слегка покраснел, – она всегда была у меня на виду. Я ручаюсь за то, что это не она.
От меня не укрылся их роман. Да и не только от меня. Все на корабле, имеющие глаза, не могли этого не заметить: знаки, перегляды, блеск в глазах и взаимный румянец. Даже на совещаниях они появлялись как-то синхронно.
Я никогда не препятствовал их связи, насколько я помнил, потому что это не мешало работе.
– Остаются Жигар, Козар, я и ты, мой друг, – произнес я, иронично улыбаясь.
Рейн не удивился, услышав это. Кивнул.
– Да, если вы не можете ручаться за себя, капитан. А мне вы не обязаны доверять.
Подойдя, я похлопал его по плечу.
– Разберемся, Рейн. Как и всегда было. Как-нибудь выберемся. Давай, наверное, посетим нашего механика в реакторе.
Отправив Рейна вперед, я зашел в комнату наблюдения и поручил одному из братьев просмотреть записи загрузки кислоты на корабль. Хотелось быть уверенным.
Козар сидел, откинувшись на своем стуле перед приборной панелью реактора и дремал. Датчики показывали уровень нагрузки «выше умеренного», но ниже критической зоны.
– Просыпайся, Козар! Если хочешь спать – иди в личный отсек, – громко произнес Рейн, – только сначала поручи Энкелю следить за показателями.
Механик неохотно открыл глаза и уставился на приборную панель.
– Вот еще бы одному из этих идиотов поручить такое важное дело. Тут каждая секунда важна и каждый такт, – сказал он, позевывая, не глядя на нас.
– А ты спишь и все чувствуешь, да? Слышали уже это, но не слишком верится, – произнося это, я оглядывал реактор на наличие хоть каких-нибудь следов.
– Да, так и есть. Верить или нет – ваше дело, капитан. Я и во сне эти такты ощущаю, где-то минут десять назад он чуть ускорился до двухсот, потом снизился до ста пятидесяти. Можете проверить по журналу. Но как я и говорил: мне плевать. Зачем явились?
Вот всегда он таким был. Неуступчивым и ершистым, но уверенным в себе человеком.
– Ты ничего не брал с собой на борт, кроме личных вещей? – спросил я прямо.
– Конечно, брал. Универсальной материи полтора куба. Я ее в кармане пронес.
Козар всё также не смотрел в нашу сторону.
Рейн уже хотел вспыхнуть, но я ее отдернул его, покачав головой. Козар, очевидно, просто издевался.
– Кто тебе рассказал про материю?
– У меня просто глаза есть, да тут немного, – Козар указал на свой висок, – раньше вас всё понял, еще когда жижу нашли, в которую Янжинга поплавило. Не то, чтобы я видел это раньше, просто слышал, что эта чернуха сделать может.
– Продолжай, – произнес я.
– Контрабандисты, что эту штуку возят – отвязные ребята. Каждый третий корабль не возвращается. А если находят его – внутри такая дичь творится. Эта материя меняет всё, к чему прикоснется.
– Как ее перевозят? – подал голос Рейн.
– Исключительно положась на волю случая. Универсального контейнера еще не создали, поэтому хранят ее как попало. И летят максимально быстро с парой матерых навигаторов, чтобы не заплутать…
Видно было, что Козар все больше выходит из себя, рассказывая это. Голос звучал все громче, куда-то пропала всегдашняя ухмылка.
– Это ты откуда знаешь? – прервал я складный рассказ.
– Мне сто восемнадцать лет. Чего я только не знаю, кэп. Конкретно об этом мне один знакомый рассказал.
Я и не подозревал, что он настолько стар. Года не сказались на его мощном телосложении и строгой осанке.
– А знаешь, зачем ее используют, капитан? – спросил механик, наконец посмотрев на меня, не дождавшись ответа, продолжил, – для опустошения планет. Целых планет, капитан…
Я почувствовал, что звуки голоса Козара растягиваются, повисая в воздухе. Он говорил что-то еще, но мне слышались только обрывки слов. Время размазывалось, стены реактора поплыли перед глазами, и я увидел выжженую поверхность какой-то планеты. Вся ее поверхность бурлила черной жижей. Водные просторы боролись с материей, пытаясь ее поглотить, но та бесконечно делясь, съедала все большие куски голубой глади. В толще материи были видны останки живых существ, которые уже не в полной мере жили, но еще не умерли. Они менялись под воздействием субстанции и становились ее частью. Всё, что было нужно черноте – время.
Я вскрикнул, очнувшись.
– Время! Мы должны спешить. Разбираться некогда. Рейн, в рубку, живо!
Только закончив говорить, я понял, что в одиночестве лежу в своем отсеке.
На трясущихся ногах я вышел в коридор. Мимо меня пробежал Рейн, на нем не было лица. Он даже не остановился, увидев меня.
***
Когда я догнал Рейна, он рассказал, что в комнате наблюдения произошла беда, а сам он спешил за Жигаром, который не явился на призыв по громкой связи. Я махнул ему рукой, а сам пошел в сторону, откуда слышались крики.
Энкель стонали от боли. Синхронно, как и всегда, но от этого картина выглядела еще более жуткой. Их тела вросли в стены корабля, место соединения было покрыто черным пузырящимся контуром. Ткани их тел проникали друг в друга, руки повисли безвольными плетьми в то время, как плечи неумолимо тянулись навстречу друг к другу. Кожа едва слышно трещала, мышцы деформировались. Громче их криков было только чавканье универсальной субстанции.
Козар смотрел на это, открыв рот, не в силах оторваться от мерзкого зрелища.
Когда я вошел, Мелоди заплакала и выбежала из комнаты.
Я почувствовал, что меня переполняет ненависть и страх. Заметив, что я тоже в комнате и направляюсь к близнецам, чтобы хоть как-то помочь, Козар одернул меня своей мощной рукой за плечо.
– Мы с Рейном пробовали. Эта штука может прыгать, не приближайтесь к ней. Рейна обожгло, он едва смог скинуть с себя это.
– И что? Прикажешь просто смотреть на это?
– Можете последовать примеру Мелоди и поплакать в своем отсеке.
Я кинулся на механика. Мне очень хотелось, чтобы он умылся кровью и хоть раз проявил сострадание. Но он был сильнее и больше меня. Заблокировав удар в челюсть, он наотмашь махнул рукой в ответ, угодив мне по щеке всей пятерней. Легко и беззлобно, как провинившемуся ребенку. Однако от этой пощечины я тут же пришел в себя: пелена перед глазами, наконец, спала, эмоции схлынули.
– Надеюсь, тебе стало полегче, капитан, – глухо произнес Козар.
– Материя на корабле – это твоих рук дело? – спросил я уже спокойнее.
– Да или нет. Какая теперь разница? – пожал он плечами.
В комнату вбежал Рейн. Он сообщил, что доктора нет в медицинском отсеке, нет в его комнате и вообще нигде нет.
Он попятился назад, когда увидел, что головы близнецов, склоненные друг к другу, начали соединяться. Слышался хруст костей и бесконечное чавканье.
– Емкость, в которую мы собирали материю, пуста? – спросил я, уже зная ответ.
Рейн не ответил. Он упал на колени и согнулся пополам. Его тошнило.
Пока я судорожно соображал, чем можно помочь несчастным, Козар подхватил что-то с пола и направился к Энкелям: Рейн захватил с собой из медицинского отсека лазерный резак и выронил его, я слишком поздно сообразил, что хочет сделать Козар.
Приблизившись к несчастным, он одним движением перерезал их глотки. Стон тут же прекратился, из их шей потекла черная слизь.
– Я просто облегчил их страдания, капитан! – сказал тихо механик, наставляя резак на меня, – мне не хочется этого делать, но я все закончу здесь и сейчас. Страдания излишни.
Его огромная фигура надвигалась на меня, а я безвольно пятился спиной, пока не уперся в стену отсека.
– Прости, кэп. Знай, что не я принес это на корабль… – сказал он и уже хотел нажать на кнопку, когда ему в ноги бросился Рейн. Ему не удалось свалить Козара, но удалось задержать. Воспользовавшись моментом, пока механик пытается ударить коленом моего первого помощника, я подскочил к нему и ударил по руке с резаком. Единственное оружие на корабле оказалось на полу.
В ответ Козар ударил меня кулаком в висок, и сознание снова предательски покинуло меня.
Очнулся я от того, что меня бьет по щекам Мелоди. Я сидел, прислоненный к стене всё еще в комнате наблюдения. Голова гудела, затылок пекло. Дотронувшись до него, я почувствовал, что из него бежит кровь.
– Сидите тихо, капитан. Я помогу вам, как только закончу с нашим механиком, – голос доктора Жигара звучал, как будто издалека. Кое-как повернув голову, мне удалось разглядеть его очертания. Он связывал ноги Козара.
Механик стонал и извивался, пытаясь что-то сказать. В рот ему вставили кляп из какой-то тряпки.
– Я предлагаю оставить его здесь, – произнес доктор, затягивая очередной узел, – пусть встретится со своими страхами лицом к лицу…
Мне удалось помотать головой. Язык был как будто ватный и не слушался.
***
За столом для переговоров сидело четверо: я, два моих помощника и доктор Жигар. Мы с Рейном выглядели неважно после стычки, Мелоди была бледна и подавлена, а вот доктор был бодр и даже весел.
Никто не хотел начинать разговор.
– Рейн, – всё же заговорил я, – куда вы его посадили?
Первый помощник дотронулся до сломанного носа и скорчился.
– В реактор, как вы и сказали. Мы закрепили на его лице передатчик, чтобы он мог подать сигнал, если что-то случится.
– Я бы все же избавился от него, – сказал Жигар, задумчиво – он опасен. Может как-нибудь вывести из строя корабль. Он обезумел от отчаяния.
– Что с курсом? Где мы? – спросил я Рейна, не обращая внимания на слова доктора.
– Кто-то изменил курс, – раздалось после паузы, – во время происшествия с близнецами… мы еще в Сове.
У меня перед глазами заплясали красные круги. Реальность снова поплыла.
– Ну, конечно, это дело рук Козара, – произнес доктор, – часть его зловещего плана по нашему истреблению.
– Строго говоря, – сказал Рейн, вздохнув, – каждый из нас имел возможность войти в рубку и изменить курс…
Белые стены рубки покрылись чем-то черным. Я различил подобие монотонной гудящей музыки, что звучала сквозь звуки возни и стонов подобий человеческих тел. Что-то утробно гудело. Перед моим взглядом возникло множество тощих рук, что тянулись ко мне через пространство. Они хватали меня за шею и плечи, пытаясь утянуть куда-то вниз, к полу, залитому кровью и испражнениями.
– Да очнитесь уже, – закричал доктор, – мои уколы, видимо, уже не помогают.
Его голос помог мне выбраться из морока.
Придя в себя, я тут же спровадил Мелоди проверить реактор, она вышла из рубки.
– Что ты делал во время происшествия, Жигар? – спросил я, сжимая виски. В голове удавалось удерживать только крупицы информации, но я чувствовал, что скоро всё прояснится.
– Хм, дай припомнить, – произнес доктор, глядя куда-то вверх, – я обнаружил, что материя исчезла из емкости, и отправился на ее поиски. Пока Рейн бегал по кораблю, я обыскивал комнаты жилого отсека.
– Вранье, – произнес Рейн, – я обходил жилой отсек, тебя там не было.
– Что же… может мы разминулись, друг мой.
– Черт возьми, вы все мне противны! Вы все лжете, – произнес я тихо, – держу пари, что Козар уже мертв, не так ли доктор?
Жигар поднял удивленно брови, невинно улыбаясь.
– Рейн, резак, – скомандовал я, и мой помощник в мгновенье ока оказался возле доктора.
Перед собранием я передал Рейну подобранный на полу медицинский лазер и сказал быть наготове.
– Режь, – отдал я приказ.
Твердая рука моего первого помощника нарисовала полукруг в воздухе и отделила голову Жигара от его тела, которое тут же безвольно упало на пол.
А вот голова осталась висеть в воздухе. Рот с пухлыми черными губами открылся и из него раздался то ли стон, то ли смех. Карие глаза лопнули, и из глазниц и ноздрей полилось черная материя.
Рейн отскочил в сторону, чтобы не быть задетым этой тварью.
Булькая и переливаясь, жидкость текла на стол переговоров и расползалась по поверхности. Уголки губ растянулись в подобии улыбки и голова прохрипела:
– Он…спал…хороший…человечек…когда мы вошли в него.
Извлекаемые звуки был очень похожи на голос Жигара. Материя пользовалась его голосовыми связками. Она завладела его мозгом еще до прошествия с близнецами, и управляла телом, как марионеткой.
Я заметил это почти сразу, по измененным манерам и речи доктора. Все же я долго его знал, а эта тварь нет. У нее в распоряжении были все воспоминания, но чернота не смогла полностью подстроиться под них.
Рейн был со мной согласен. Поэтому без всяких раздумий воспользовался резаком. Нам нужны были только ответы, чтобы подтвердить нашу догадку.
– Что ты хочешь? – спросил я, придав голосу равнодушия.
– Я…мы…они…хотим, чтобы ты впустил нас, капитан. Ты тоже этого хочешь, не так ли?
Я помотал головой. Меньше всего мне хотелось касаться этой твари после того, как я увидел, что она сделала с моей командой. На меня снова накатила тошнота.
– Твои друзья мертвы, капитан… можешь посмотреть… мы подождем…
Дыхание перехватило. Не чувствую своего тела, я поплелся в сторону реактора. Рейн шел за мной, мне показалось, что уж слишком легкой походкой.
Мелоди мы нашли, немного в коридоре не дойдя до реактора. Части ее тела были отделены друг от друга и уложены ровными стопками. Кисти, плечи, предплечья, ноги по частям, голова и туловище. Следов крови не было. Рейн бесстрастно поднял бледную щиколотку Мелоди, и внимательно осмотрел ее.
– Крови нет. Оригинально, да, кэп? – усмехнулся он.
Вокруг меня всё плыло. Я слышал его голос, сквозь шипение и пищание какого-то датчика.
– Что с Козаром? – спросил я, роняя слюну на униформу.
– Ну, пусть будет так: он сгорел. Как вам? – спросил Рейн, расплываясь в улыбке, – все будет, как вы захотите, капитан.
Мне не удалось устоять на ногах. На секунду представилась эта картина: огромная обугленная фигура механика с влажными потеками универсальной материи.
– Так не пойдет. Вы все хуже переносите наши игры. В прошлый раз нам удалось дойти до реактора. Давайте я вам помогу.
Рейн дотронулся до моей головы и боль тут же прошла. Сознание прояснилось.
Я увидел, что мы стоим посреди огромного черного куба, по стенам которого текла черная слизь.
– Ты это все сделал? – спросил я, окончательно придя в себя.
– Нет, конечно. Я всего лишь часть вас. Все, что тут происходит – ваша вина.
– В емкостях была не кислота, а эта самая материя, да?
– Не устаю вам каждый раз это повторять: да, наш груз – эта черная субстанция. Угадаете, кто погрузил ее на Нон?
– Я?
Рейн кивнул, улыбаясь.
– Кто ты, Рейн? Я не помню этого…
– Давай уже на «ты». Надоело ломать эту комедию. Я – твой разум, идиот. И вот уже в тысячный раз я показываю тебе одно и то же приключение на корабле Нон.
Я потряс головой, все еще ничего не понимая.
– Не моя вина, что тебе «наружному» все хуже и что сквозь мою иллюзию все сильнее просвечивают обрывки реальных воспоминаний.
В абсолютной тишине я слышал пикающий звук и понемногу вспоминал.
– Я умер, Рейн?
– Ах, если бы! Ты как клещ вцепился в ту жизнь, и никак не хочешь ее отпускать.
– Что со мной там, снаружи?
– Ну, скажем так: во время приступа от употребления тобой универсальной материи команда твоих внутренних органов начала погибать: сначала отказало зрение, потом желудок, легкие, печень, спинной мозг и наконец, сердце. Остался только я. Ты овощ, капитан.
Рейн склонил голову. На его глазах блестели слезы, а голос задрожал:
– Каждый из нас вопил, что это произойдет. Но ты предпочел материю, и емкость за емкостью загружал в себя это. Я ненавижу тебя, но служу тебе.
Рейн был прекрасен в своей грусти. Когда-то он мог очень многое, но теперь был ограничен стенами куба.
– Помнишь, как ты в детстве любил фантастику? Помнишь, как мы мечтали, что полетим к далеким звездам, и ты будешь капитаном корабля?
Я кивнул.
– Я поэтому выбрал для тебя такую симуляцию. Специально, чтобы тебе было больнее. Надеялся, что ты отпустишь меня. Но нет: ты упертый кретин, что боится заглянуть за грань и сдохнуть уже, наконец!
Внутри меня было пусто. Его слова никак не откликались во мне.
– Вижу, что ты всё еще не готов, – произнес он разочарованно, – еще раз запускаем гиперпрыжок Нона, капитан?
Я кивнул и спросил:
– А можно на этот раз не так мрачно?
Рейн бросил на меня гневный взгляд и произнёс:
– Ну, разумеется нет, капитан. Мы будем разыгрывать этот спектакль пока ты, наконец, не поймешь.
Я видел свои трясущиеся руки. Цифры на маленьком планшете. Укутанный белым ночной город.
Пугался завыванию ночных зверей, перебегая от одного темного пятна к другому.
Ощущал приближение смерти, и от этого боялся еще больше.
«Куда я иду? Что я ищу?»: не было мыслей такого толка.
Только желание добраться до неведанной цели.
Снова.
***
Корабль качнулся и свет в моем отсеке моргнул.
Открыв глаза, я некоторое время приходил в сознание. Меня снова преследовал сон с поисками чего-то на забытой планете. В последнее время я всё чаще погружался в его истерическую атмосферу, даже наяву.
Это началось уже на старте нашего путешествия.
Мы должны были совершить гиперпрыжок на корабле Нон, чтобы доставить груз с фторантимоновой кислотой на одну из безымянных планет в туманности Песочные часы. Маневр рискованный, хоть и хорошо знакомый всем членам команды моего корабля. После просчета времени и траектории, вычисления объемов топлива и предельной мощности я нажал кнопку запуска двигателя и осознал, что не помню свое имя. Я старался не подать виду, дабы не вызвать панику среди членов экипажа.
Старт произошел по плану. Прыжок занял четырнадцать часов, которые мы провели в капсулах.
Проснувшись по истечению установленного времени, мы увидели, что всё пошло не по плану. За время прыжка Нон не достиг точки, в которой должно было начаться торможение. Навигационные приборы показывали координаты, в реальность которых невозможно было поверить: выходило, что разрыв материи привел нас в точку, равноудаленную от пункта старта и назначения в малоизученной туманности Совы.
Топлива на Нон было с запасом и всё было бы поправимо, если бы не несчастье, случившееся с нашим навигатором Янжингом.
Мы обнаружили его останки в отсеке управления, где он должен был находится во время перехода, наблюдая за приборами. По какой-то причине его тело превратилось в жидкую субстанцию серо-багряного цвета. Зрелище это, как и запах, что наполнил комнату управления, вызывало тошноту. Второго помощника Мелоди вырвало прямо на пол, и она спешно покинула отсек, пока мы в полном молчании смотрели, как его останки растекаются по полу.
После длительного совещания было принято совместное решение не снижать мощность двигателей и покинуть туманность Совы, нахождение в которой не сулило нам ничего хорошего. План был прост: добраться в прыжке до первой населенной планеты вне Совы, пополнить запасы топлива, нанять навигатора и направиться к пункту назначения. Перевести реактор в режим обычного полета мы не могли – уж слишком долго занял бы путь. При этом погружаться в сон нам тоже было нельзя, приходилось следить за точностью выбранного курса.
Я уточнил у механика Козара, выдержит ли реактор продолжительные нагрузки. Самый опытный из всех членов экипажа ответил, поигрывая усами, что вполне выдержит и он ручается за это.
Корабль Нон и правда, не подвел.
Первый помощник Рейн и доктор Жигар уже имели опыт нахождения в неуправляемом гиперпрыжке и только это вселяло в нас призрачную надежду. Рейн, проходил на своей планете курсы навигаторов, а Жигар был способен уберечь от повреждений психики, которые мы вполне могли приобрести, находясь в состоянии бодрствования во время перехода.
После раздачи указаний всем членам команды я отправился к последнему, чтобы рассказать ему о своем состоянии.
Туман в голове разрастался и окутывал всё большие очаги в моей памяти. Я постоянно забывал, кто выдал нам заказ, что за груз мы везем. Чтобы вспомнить это, мне приходилось постоянно обращаться к капитанскому журналу: информация утекала, как песок, сквозь пальцы, и я не в силах был ее удержать. Перед газами то и дело появлялись картинки из тревожного сна, кошмарные и отталкивающие.
Доктор Жигар выслушал меня внимательно, и не перебивая. Вздохнув, он молча достал из шкафа в своем кабинете ампулы и шприц. Вечно недовольный и ворчащий, в важные моменты он становился молчаливым профессионалом своего дела. На чернокожем скуластом лице не промелькнуло и тени улыбки, когда он сказал мне после укола, показывая пустую ампулу:
– Скоро это всем нам понадобится.
***
За систему оповещения на корабле отвечали белокурые близнецы Энекль. Их стройные голоса сообщали членам экипажа во всех уголках судна о предстоящем собрании или приеме пищи. Жигар как-то предложил мне нанять их, я прислушался и после ни разу не пожалел о своем решении. Братья, хоть и брали двойную оплату, но действовали невероятно слаженно и выполняли задач в несколько раз больше, чем один человек.
Они все делали одновременно: говорили, ели, выполняли работы. Поначалу это раздражало, но позже все привыкли к их манере.
Рейн вечно шутил, что Энкелям в жены нужны такие же сестры, и он бы отдал всё свое жалование, чтобы посмотреть на их брачные игры.
– Чрезвычайное происшествие в транспортном отсеке, – тревожность в голосах близнецов можно было различить даже сквозь искажающую мембрану репродуктора, – капитану и доктору явиться в транспортный отсек. Повторяем…
Первый помощник Рейн в этот момент находился в моей рубке, отслеживая курс движения корабля и что-то говоря сам себе. Меня его говорливость иногда выводила из себя, но все же я любил его. У меня не было более верного друга, насколько я помнил.
Услышал объявление, он оторвался от приборов и посмотрел на меня своим ясными голубыми глазами. Я кивнул, и мы отправились в самое нутро корабля, где хранился наш груз.
Жигар уже стоял у дверей отсека, Энкель не пускали его внутрь до моего прихода.
Входя, я позвал доктора за собой, а заодно и Рейна. Мне почему-то казалось, что будет лучше, если мой первый помощник будет в курсе всех событий. На случай если мое состояние ухудшится.
Мы спешно прошли вглубь огромного транспортного отсека, заставленного сверху донизу пластиковыми контейнерами и прочим скарбом. Груз был надежно зафиксирован на платформах, с ним было все в порядке. Внешне, там все было без изменений: всюду царила та же систематичность и четкость, за которой так тщательно следил Копу.
Бьюсь об заклад ни на одном транспортном корабле нашей компании вы не нашли бы такой порядок, как в отсеке, за которым следил наш распорядитель грузов. Копу обожал свою работу и имел что-то вроде психологической мании точности.
Чернокожий толстяк пришел на корабль на планете Штерна, с которой мы забирали груз вольфрама, и предложил свои услуги. На тот момент у нас был сопровождающий груза от заказчика, поэтому я отказал. С легкой улыбочкой он предложил пари: если после того, как Копу пересоберет коробки с вольфрамом, в отсеке останется место еще под один заказ – я нанимаю его. И он победил. С этим парнем на борту можно было не беспокоиться о сохранности перевозимого.
Мы нашли его в самом углу отсека рядом с пультом управления. Копу в погрузочной униформе лежал на полу лицом вниз, раскинув руки. Когда Жигар перевернул его, мы отступили назад, а Рейна затрясло.
Кожа на открытых местах тела была покрыта иссиня-черной маслянистой массой, переливающейся в свете ламп. Она пульсировала, чавкая в абсолютной тишине отсека. Казалась, что это живое существо, напавшее на бедного парня.
– Что это за херня? – пробормотал Рейн.
– Жигар… – начал я, но доктор прервал меня.
– Я не знаю командор. Никогда такого не видел.
Он надел перчатки. Толстые пальцы с усилием отдирали массу с лица и шеи Копу, и на открытых участках виднелась иссушенная кожа со множеством мелких проколов. Отброшенные на пол куски черной материи медленно расползались в стороны.
– Не дайте им уйти, собирайте куда-нибудь. Только не дайте этому попасть на кожу, – распорядился Жигар.
Когда работа была закончена и доктор, наконец, закончил очищать тело, а мы собирать мелких тварей в емкость для топлива, нам предстала страшная картина: Копу был выпит досуха и напоминал высушенный виноград. Он смотрел на нас провалами пустых глазниц.
– У него внутри еще полно этой дряни, так просто ее не вытащить. Нужно изолировать его останки, – произнес Жигар, снимая перчатки и вытирая выступивший на лбу пот.
Меня повело куда-то в сторону. Голова закружилась и перед глазами заплясали картинки. Казалось, что я где-то уже видел таких высушенных людей раньше: видел, как они скалились и смеялись, изгибаясь своими тощими сухими телами внутри комнат с черными стенами.
– Эй, командор! – подхватил меня под локоть Рейн, – ты в порядке?
– Да…теперь да, – промямлил я, усилием прогоняя воспоминания, – что… что в этих контейнерах, Рейн?
– Фторантимоновая кислота. Но вы же в курсе, не так ли?
Я рассеяно кивнул.
Когда Жигар ушел за каталкой, возмущаясь, что никто ничего не делает, кроме него, Рейн глухо спросил:
– Что скажем остальным?
Прежде чем ответить, мне нужно было всё обдумать.
Нон шел установленным курсом, но Рейн доподлинно не мог сказать через какое время мы выйдем за пределы Совы. За время полета на моем корабле погибло по неустановленным причинам двое: навигатор Янжинг и заведующий складом Копу. На Ноне нет оружия, в соответствии с конвенцией перевозчиков, и в случае атаки извне какой-либо сущности – мы будем беззащитны. Исходя из всего этого, мне не следовало держать в тайне произошедшее на корабле.
Результаты исследования черной субстанции Жигар обещал предоставить через час, если его не будут отвлекать. Он заперся в медицинском отсеке и не выходил до самого собрания, на котором я огласил печальную весть о гибели второго члена нашего экипажа. Я объяснил, что пока мы не располагаем данными о причинах смерти и лишь в общих чертах рассказал о ней.
Рейн и Жигар, слушали меня, лишь изредка кивая, задумавшись о чём-то.
Козар, сидел за столом переговоров, подперев щетинистую щеку рукой и тоже не выказывая признаков испуга.
А вот второй помощник Мелоди и близнецы были встревожены не на шутку. Когда я закончил свою речь, они заговорили хором, перебивая друг друга. Вернее сказать, Мелоди пыталась перекричать стройную речь близнецов. Я был не в состоянии понять, что они пытаются сказать и просто прервал их жестом руки.
– Мелоди, на тебе груз. Не приближайся к нему особо. Просто следи время от времени.
Девушка кивнула.
– Энкель, один из вас постоянно должен находиться в комнате наблюдения, второй будет заменять на посту члена экипажа во время отдыха: ничего серьезного, просто смотреть за датчиками. Понятно?
Братья одновременно кивнули светлыми головами.
– Козар… – начал я, но механик уже поднялся со своего стула и вперевалку пошел к выходу.
– Эй, я не закончил! – рявкнул я, ударив кулаком по столу.
Козар повернулся и бросил спокойно:
– Я, итак, знаю, что мне нужно делать, капитан. Если реактор вдруг выйдет из строя нам в любом случае конец, несмотря на все твои указания. Так что я, пожалуй, вернусь к себе, если никто не против.
– Идиот, – прошипел Жигар, поднимаясь со своего места – главным себя возомнил?!
Его большая темная фигура угрожающе нависла над столом. Взгляд карих глаз впился в механика. Козар смотрел на него, чуть улыбаясь и, видимо, не понимая, чем вызвана такая агрессия.
– Ты думаешь, мы тут шутки шутим? – продолжил доктор, – зайди ко мне в отсек, я тебе покажу, во что превратился наш Копу. На нем живого места нет. Я случайно оторвал ему руку, когда перегружал в тележки…
Механик нахмурил брови и направился в сторону Жигара.
– Давайте успокоимся, – произнес Рейн, откидываясь в кресле – меньше всего нам нужны ваши конфликты. По моим расчетам нам осталось лететь менее суток. Я предлагаю просто присмотреть друг за другом и помочь по необходимости.
Я кивнул и сказал серьезно:
– Вернись на место, Козар. Ты док, тоже сядь. Сейчас внимательно послушайте меня: мы делаем всё, чтобы вывезти корабль из Совы как можно скорее. Прошу вас собраться и помочь нам…
Когда собрание было окочено, и все разбредались по своим постам, я окликнул доктора и прошел вместе с ним в его отсек. Внутри царил беспорядок. На столе лежало вскрытое серое тело Копу, в углу стояла емкость с черной пузырящейся жижей. На столах валялись инструменты и препараты.
– Что там по анализам, док? Насколько все серьезно?
Жигар указал мне на стул и заговорил, передвигаясь по отсеку:
– Я исследовал эту субстанцию и могу с уверенностью сказать, что она не имеет определённой клеточной структуры: стенки клеток меняют свои очертания и формы при возникновении любого раздражителя.
Я молча смотрел на него.
– Неужели не слышал о таком? Это универсальная черная материя. Довольно дорогая штука и пользуется неплохим спросом у торговцев.
Повисла пауза. Я всё еще не понимал, куда он клонит. Я напрягался, но как будто не мог собраться с мыслями. Мешала общая усталость и ощущение дежавю: я где-то уже слышал об этой материи. Даже видел людей, что продают ее. Только где?
– Силишься вспомнить, а? – усмехнулся Жигар, наблюдая за моими потугами, – это запрещенное вещество на большинстве планет нашей галактики из-за ее кхм… биологической активности и неуправляемого развития.
– Ты хочешь сказать, что кто-то их наших пронес ее с собой на борт?
Доктор кивнул, а потом произнес:
– Я не могу никого подозревать, кэп, но на твоем месте я бы присмотрел за всеми участниками экспедиции. Вы с Рейном отсмотрели трансляции с камер? Что там?
– Ничего стоящего, только жуткие кадры смерти. Могу тебе сказать, что Янжингу повезло меньше, он растворялся несколько часов. В один момент он замер на месте и больше не двигался. Его просто разъело изнутри. Когда оболочка треснула, все вылилось из него наружу. Пока мы спали.
– Он же все чувствовал, – скривился доктор…
– Копу умер быстро, – продолжил я, – просто забился в истерике на полу, пытаясь сбросить с себя это, а потом замер. Чернота поглотила его полностью за несколько минут.
– Опасность этой штуки в том, что она способна приспосабливаться, эволюционировать и деградировать в зависимости от ситуации – сказал Жигар после паузы, – она способна выбраться откуда угодно через сравнительно небольшой промежуток времени. Даже сквозь стенки корабля…
Мы синхронно посмотрели на контейнер с субстанцией – он был закрыт.
– Она способна сделать, что ей заблагорассудится с нашими телами. При этом скорее всего она даже не обладает разумом, ей не нужна пища, поэтому у нее даже нет мотива нас убивать, – продолжил доктор, глядя мне в глаза, для того чтобы убедиться, что я его понимаю.
– Понаблюдай за этим, пожалуйста, если что – срочно сообщай лично мне – попросил я и вышел из медицинского отсека. Меня колотило. Я спешил в рубку.
HEAVY DUTY!! - рекламировала реклама.
Борис не любил рекламу, и не любил тратиться на неё. А ещё больше он не любил тратиться на своих работников. Но однажды, за долгий жизненный путь семижды разорявшегося автосервиса, он не выдержал, и повёлся на ошибку. Вместо самых дешёвых китайских шуруповёртов из "Ленты", за две тыщи каждый, которые ломались раньше, чем терялись и похищались, их прошло мимо его карманов уже пару тысяч, он не выдержал, и взял ОДИН шуруповёрт промышленного качества. На всю бригаду.
- Вот что, уроды. Этот шуруповёрт имеет ПОЖИЗНЕННУЮ Гарантию. Он стоит столько, что я лично вам всем ноги отрежу, если он пропадёт. Вы мне, суки, раздолбали уже три тысячи шуриков. Попробуйте раздолбать этот!!! - с этими словами Боря яростно хлопнул дверью.
С этого момента в жизни Шурика начался Ад.
Каждый рабочий, пнутый начальником, считал своим долгом пнуть не пресс для подшипников(он ведь железный!! А нога-то нет!!), или развальник(на нем ещё работать!! А новый начальник точно не купит), а этот самый шуруповёрт, имеющий, как говорилось в рекламе, пожизненную гарантию.
Им играли в футбол, им пробовали открутить(и иногда откручивали) колёсные гайки, если кто-то в коллективе бил друг друга, то проигравший со злости пинал шурик, а победитель пинал его в знак победы.
Его мочили в воде, на спор, по отдельности с аккумулятором, и вместе, его пробовали раздавить прессом, пока он не затрещал, но тут вошёл Борис...
Вся бригада разрывала его у себя из рук, все остальные шуруповёрты давно кончились.
Он был непривычно лёгким, наверное, потому над ним так и хотелось поиздеваться. Он весил меньше, чем самая поганая дешёвка, даже новички не верили в него, после десяти лет его работы в сервисе.
Для него придумали отдельную клетку, на улице. Все остальные инструменты хранились в ремзоне, в тепле, но для него сварили отдельную клеть, под дождём и снегом. Ведь ПОЖИЗНЕННАЯ ГАРАНТИЯ!! Надо же проверить, чего это стоит!!
Никто из них не знал про добрую девушку Екатерину, которая собрала этот шуруповёрт на конвейере, и проставляя печать на корпусе, пожелала ему долгой, и Славной жизни...
... но однажды в автосервис приехал КАМАЗ. На замену колеса. Как нарочно, компрессор сломался, и пневмовёрты остались без воздуха. И тогда рабочие взяли Шурик...
"Шуриком открутить колесо от КАМАЗА? Серьёзно?"
Но они уже привыкли, что Шурик Решает ВСЁ.
... пара переходников, и вот уже полудюймовая головка надевается на шестигранный хвостовик...
... пьяный Миша, качаясь, подошёл к КАМАЗу, с третьей попытки прицелился, и нажал на курок...
... работяги не успели ещё отметить третий год "успешной" работы Шурика в сервисе, как услышали истеричный крик, перемежающийся каким-то странным бульканьем...
Когда они выбежали на улицу, увиденное повергло их в такой шок, что все сразу протрезвели.
Ошмётки Миши были разбросаны на 15 метров вокруг автосервиса.. а рука, с зажатым в ней шуриком, как бешеная, так и крутилась, вокруг злополучной гайки...
Кувалдой бешено крутящийся Шурик всё же сбили с той гайки, для Миши вызвали труповозку, а приехавший на ЧП Борис так охуел, что впервые в жизни сам угостил своих рабочих водкой...
Шурик раздолбали в тот же день, и дополнительно ещё прижали прессом, чтобы уж точно не воскрес) А Борис на всю жизнь зарёкся покупать Надёжные инструменты, по конской цене...
... во мраке ночи летит КАМАЗ, который не знает, что одна гайка на переднем колесе уже не держит нагрузку...
Дисклеймер: история содержит в себе упоминания запрещенных веществ, автор ничего не пропагандирует и осуждает любую противозаконную деятельность, вся история - художественный вымысел!
Когда куришь много травы, привыкаешь засыпать накуренным. Сон травокура глубокий и спокойный, а утро травокура тяжёлое и разбитое. Одно из последствий регулярного курения - безсонница при отказе марихуаны.
Леха курил много, но именно сегодня ночью травы у него не было, около полуночи Алексей оставили любые попытки уснуть, открыл приложение с бумажным самолётом и набрал Даше: "Не спишь? Я бы приехал, купил кое чего"
"Приезжай"
Домофон приятно пискнул несколько раз, молодой человек вдохнул приятную свежесть майской ночи, и немного замешкавшись смахнул в сторону приложение для заказа такси и открыл другое, то, которое позволило бы ему арендовать машину и стать самому себе шофером.
Ночная поездка поездка под приятную музыку сквозь мегаполис обешала стать хорошей затравкой к продолжению ночи, которая в любом случае уже стала бы бессонной.
Оседлав комфортный кроссовер, спроектированный в стране, что подарила нам бумагу и порох, под не громкий lo-fi, Алекс открылся ночному мегаполису. Маршрут он выбрал по принципу: лучше - дольше. Майская ночь была тихой и безмятежной, колеса приятно шуршали по влажному асфальту. Прохладный воздух приятно обдувал лицо сквозь приоткрытое стекло арендованного автомобиля.
За одним из поворотов он увидел красно-синие маячки автомобиля ГИБДД. Леха испытал некоторое беспокойство, когда сотрудник в ярко-зелёном жилете ступил на дорогу, освещаемую диодными фарами. Полосатый жезл сотрудника ГИБДД указал сначала в сторону авто, а после, описал дугу, и приглашающим жестом, указал в сторону обочины. Испытав лёгкую тревогу, водитель плавно опустил ногу на педаль тормоза, вместе с тем паркуя автомобиль вдоль тротуара.
Музыка в салоне стала тише.
"Лейтенант Депеэсов, торчебосккий районной ГИБДД" - представился по регламенту сотрудник: "Документы, пожалуйста!"
- Да конечно, без проблем.
Бодро улыбнувшись, Леха протянул полицейскому водительское удостоверение, ПТС и продемонстрировал аккаунт с открытым приложением аренды.
Брови на должностном съехались ближе к переносице. Потратив примерно пол минуты на изучение ламинированных картонок, господин полицейский протянул документы обратно в открытое окно серого кроссовера.
- Счастливого пути, доброй ночи, Алексей Александрович
- И вам доброй
Лёха шумно и облегчённо выдохнул, прибавил звука, и уже под более бодрые ритмы калифорнийского панк рока снова отправился в свой трип по ночному городу.
Сама по себе, эта встреча на дороге не была для Алексея каким-то важным событием, он был аккуратен и водил по правилам, стараясь не привлекать к себе внимание лишний раз.
Впереди показался знакомый двор, Леха часто был во дворе этого дома, и каждый раз в предвкушении и немного на нервах. Этот раз не был исключением, однако, свою тревожность Леха списал на условный рефлекс, ведь он ни разу не был тут с целью, которая бы не противоречила бы букве закона.
Не без труда найдя место для парковки, в заставленном машинами дворе человейеика, молодой человек подошёл к знакомому подъезду, уверенно набрал номер квартиры, на том конце открыли сразу, даже не удостоив ночного визитера вопросом "кто?"
Конечно, его уже ждали.
Обменявшись приветственными фразами, Лёша достал из кармана бумажник, и вынув из него заранее заготовленную сумму наличными положил их на этажерку в прихожей, сверху на купюры упал пакетик, маленький зиплок, содержавший внутри себя через чур ароматное средство от бессонницы.
Такие встречи с хозяйкой квартиры в этой многоэтажке всегда были немногословными и несколько тревожными для Алексея, но он был травокуром старой школы, и не любил все эти новшества в виде координатов и переводов через криптовалюту. Он предпочитал по старинке, личный визит и обмен товар-деньги.
Снова тишину двора потревожил сигнал домофона. Прохлада майской ночи оставалась все такой же приятной. В кармане спортивных штанов приятно шуршал пакетик со средством, призванным избавить Леху от бессонницы.
Предвкушая приятный остаток ночи, он снова сел за руль авто.
"Cut my life into pieces, this is my last resort!"
Голос Джекоби Шедикса ворвался в салон и заставил водителя покачать головой в такт энергичным гитарным запилам, Лёха завел двигатель и двинулся в сторону дома.
"Куплю чего нибудь сладкого по пути"
В этот раз маршрут был выбран более короткий, в надежде как можно раньше оказаться в безопасной и уютной квартире. На уровне мозжечка уже ощущалась приятная дымка канабиса и индийских благовоний.
Когда до дома оставалось каких-то десять минут, на следующем перекрестке Леха вновь увидел огни проблесковых маячков.
"Это пизда"
Успел он подумать, а больше ничего не успел, прежде, чем полосатый жезл подал сигнал о необходимо припарковать авто.
Ладони стали влажными, ритм сердца ускорился
- майор Праваотбиралов! Ваши докум...
Сотрудник прервался на полуслове, и внимательно вгляделся в водителя.
- Какой-то странных запах в машине!
Майор шумно втянул носом воздух
- Петрович!
Позвал он коллегу
- Петрович! Ну пахнет же!
Бравые блюстители закона и порядка на дорогах встали плотной стеной напротив водительской двери автомобиля. Майор открыл дверь, и не жёстко но настойчиво потребовал водителя покинуть транспорт. Карманы парня тут же были обысканы на предмет содержимого, такую же участь постиг и его рюкзак, всё это время спокойно лежавший на пассажирском сидении.
Пакетик, ещё недавно обещавший приятный вечер и вкусный ужин, растворился в кармане серой полицейской формы, как растворились и Лехины надежды провести эту ночь в спокойствии и безмятежности.
Да, обычно Алексей всегда старался быть осторожным, но в этот раз повел себя слишком неосмотрительно, за что и был и был облапан двумя мужиками в форме.
Отнекиваться и ломать комедию было бы глупо, поэтому Леха и не пытался включать дурака.
Один из сотрудников, тот самый майор, что остановил машину отвёл Леху в сторону и сказал: "Пацан, мне тебя вот с этим в отдел везти вообще не интересно, да и в каршеринге за это штрафы конские.
Ты, конечно, можешь продуться, и тогда он - майор кивнул в сторону напарника - повезёт тебя на медосвидетельствование, а там анализы покажут что ты покуриваешь, это значит встанешь на учёт в нарколожу, а оно, я думаю, тебе не надо. Давай, чтоб проще было и нам и тебе, отказываешь от медосвидетельствования, тебя лишат прав на полтора года, штраф заплатишь за невыполнение требования и всё"
Не видя других вариантов, Лёха кивнул сотруднику. В конце концов, отделается малой кровью, на учёт не поставят, уж тем более никакой уголовки, простая административка.
Как же сложно в три часа ночи на дороге найти понятных.
Проведя около двух часов в компании гаишников, Леха наконец получил копию своего протокола и уже пешком, отойдя на несколько десятков метров прочёл, что же там написал сотрудник. Ни найдя там не строчки о наличии у Лехи запрещенных веществ, он даже слегка улыбнулся, а ещё через секунду отправился обратно в сторону полицейского автомобиля.
- Мужики, а чё с пакетом то, не вернёте?!
Бодро и весело спросил Алексей у гайцов в зелёных жилетах.
- Ты чё, блин, 15 суток хочешь?
Грубо и с нажимом ответил тот сутрудник, что до этого вручил Лехе копию протокола.
- Да шучу я, чё вы сразу?!
Конечно, Леха не рассчитывал на такую щедрость со стороны сотрудников, но попробовать почему-то все равно решил.
Разбитый и расстроенный, в районе 4 часов утра Леха вызвал такси из ближайшего магазина формата 24/7
Конечно, лечь спать в таком настроении не удавалось, и дождавшись, пока первые поезда с сонными пассажирами появятся на станциях метро, он снова открыл приложение с самолётом.
"Не спишь, я бы заехал, надо еще взять"
"Приезжай"
Над городом медленно загорался рассвет. Первые лучи солнца касались окон верхних этажей многоэтажек, двор наполнялся пением птиц, а улицы города наполнялись горожанами, среди которых брел и Алексей.
В одно прекрасное утро он проснулся от того, что под его окном начал курсировать поток машин, странно подумал он, перед въездом во двор висит знак кирпич. Понял он что произошло, только когда пошел в ближайший магазин. Справа от него оказались ворота, которые перекрывают проспект, за воротами прямо посреди проспекта сотрудники администрации города решили устроить себе парковку, а машины пусть поворачиваюте через соседний двор менее чем в полуметре от окон.
Хорошо быть главой маленького городка что хочу, то и ворочу. Ворота поставили, перевесили себе знак кирпич с соседнего дома, хорошо большая парковка получилась и машины с проспекта перестали под окнами по дороге ездить.
Люди, живущие в этом дворе, охренели, но сначала промолчали. Как раз между домом, с которого сняли кирпич и соседним домом находится, единственная на всю округу детская площадка. Переодически начали сбивать людей, так как площадка не огорожена. Зачем ее огораживать, если до окон одного дома 5 метров, а до второго 10 метров с учетом тротуара. И вот именно в эти 5 метров решили перенаправить движение с проспекта.
Ко всему прочему между детской площадкой и помойкой огромная никогда не просыхающая лужа, в которой заглохла не одна машина. А сколько народу там диски погнуло, история умалчивает. Счастливчики проскакивали ее на скорости, обливая орущих с детской площадки мамашек. Как же мамашки злорадствовали, когда там кто-то глох. Движение останавливалось, нервные водители, желающие проехать, начинали сигналить, так как с проспекта не было видно, почему остановилось движение. И кайф получали уже не только жители этого двора, но и живущие по ту сторону проспекта.
Люди то конечно сначала помолчали, но не долго, написали в администрацию обращение, собрали подписи, отнесли. Власть держащие только посмеялись над ними, с местными судьями и полицией они дружат, мало того еще и с главой области дружба имеется.
Но наш главный герой не из тех, кто сдается. Есть у него один грешок, уж очень он любит алкоголь. Его то раньше только птички раздражали, которые с первыми лучами солнца начинали чирикать, прямо на уровне второго этажа, так как ветви деревьев практически в окна упираются. Он открывал окно и начинал стрелять по ним из воздушки, он до того надрессировал местных пернатых, что для достижения тишины достаточно было открыть штору и наступает тишина.
Каково же ему стало, когда к утренним птичкам добавились ночные машины, особенно по пятницам и субботам, орущая из машин молодежь с врубленной на всю музыкой проезжающая менее чем в метре от дома.
Как-то в одну из таких ночей он проснулся, понял, что не может заснуть, вспомнил, что утром будут птички, не выдержал и пошел на кухню топить свое горе в вине.
Дальше рассказ пойдет от лица сотрудника полиции, которого утром вызвали сотрудники администрации для расследования дела по загадочному исчезновению ворот.
Первым меня встретил охранник. Прикинь, говорит он, мы пришли утром на смену, а ворот-то нет. А камеры у вас пишут или для вида стоят? - спросил я. Посмотрели записи, видно, что мужик ломом поддел петли, ворота слетели и куда-то утащил сначала одну створку, потом вторую. Спрашиваю у него, как думаешь, кто бы это мог быть, город то маленький, все друг друга знают. Он сказал спросить у девок в приемной, ходил тут один заявления носил, они точно знать должны.
Секретарь сказала, что ходил мужик, но она не знает кто, так как его заявления она отказывалась принимать и регистрировать, иногда выкидывала их в мусор, после того как он уходил. Когда покурить на улицу вышла, видела, как он в старый фургон садился. Скорее всего где-то в соседнем доме живет.
Я пошел в соседний двор, о старый фургон стоит. Первый встречный, вышедший из дома сказал, да это Серегин, он в 16 квартире живет. Пошел его допрашивать, похоже, он главный и единственный подозреваемый.
Протокол его допроса:
Я: Ваши ФИО, дата рождения и место проживания?
Он: Петров Сергей Николаевич 25 июля 1959 года рождения. Проживаю тут, в этой квартире.
Я: Что вы делали сегодня ночью?
Он: Я пытался спать, но под окнами ездило очень много машин, они меня постоянно будили, я понимаю, они все в клуб едут, гуляют, кричат, музыку врубают, а у меня стекла звенят от их музыки. Я не выдержал, пошел бутылку вина выпил. И подумал, какого хрена проспект воротами перекрыт, пойду сниму их, они начнут по дороге ездить и я смогу спать, пошел и снял их.
Я: Вы понимаете, что это кража государственного имущества? Куда вы их дели?
Он: Я сначала хотел их на помойку поставить, но потом подумал, что их там украдут и на металлобазу отнесут, поэтому я их спрятал в лужу.
Он подешел к окну, выглянул во двор, ну да, так и лежат там, всего маленький кусочек видно. Я их эту яму уже 30 лет прошу заделать, а ее с каждым годом только все больше размывает. Я и проспект открыл и яму заделал, хорошие какие ворота.
В связи с отсутствием состава преступления, Сергея попросили повесть ворота на место и на этом дело было закрыто.
Через какое-то время сбили ребенка, на этот раз насмерть. Только после этого скандала ворота все-таки были сняты, знак кирпич вернулся на свое законное место, а Серега начал высыпаться.