Крокус Сити Холл Нечеловеческие лица,
Михаил Фёдорович Ермаченко
Нечеловеческие лица,
В холодных взглядах нет души.
Они приехали в столицу,
Чтоб смерть и горе всем нести.
Им за убийства обещали
Не так уж много заплатить,
В кого неважно чтоб стреляли,
Но больше чтоб смогли убить!
Концертный зал на «Крокус Сити»,
Там должен был играть «Пикник».
В преддверьи праздничных событий
Пораньше каждый в зал проник.
Там были взрослые и дети,
Ведь музыка для всех одна.
Она роднит людей на свете —
Не тех, кем правит Сатана!
Террор не ведает пощады —
Им безоружных подавай.
Они не люди — черти, гады.
Девиз: «За деньги — убивай!».
Машину ближе подогнали,
Нахрапом на рывок пошли,
Во всех, кто рядом был, стреляли,
Бензином зал концертный жгли…
Пожар, стрельба, раненья, стоны,
И смерть застыла на губах.
Все заповеди и законы
Убийцы превратили в прах.
От гнева сердце чаще бьётся,
Кто новость страшную узнал,
И болью в каждом отзовётся
Трагичный, бедственный финал.
Страна оправится от горя,
Ещё тесней сплотит ряды.
Сегодня мы с полмиром спорим
За право жить, как жить должны!
За право петь и улыбаться
И Пушкина стихи читать.
Должны с врагами мы сражаться,
Чтоб русский мир наш отстоять!
Сильнее опыт горький сделал
Сегодня каждого из нас.
Суд покарает всех злодеев,
А Бог Победу русским даст!
Михаил Фёдорович Ермаченко
Стих грусти
Простите красиво писать стихи не умею, но так мне легче.
Стих о Леночке художнице, у которой сгорел дом и погиб муж. Она сама выпрыгнула со второго этажа. Сломала ноги. Звала на помощь - соседи спасли дочку.
Плачу третий день... Светлее человечка я не знаю.
Небесной чистоты глаза,
Волосы цвета пшена.
Нежную как лебедь
Судьба превратила в пепел.
Домик с яблонькой в саду
Сгорел дотла.
И он остался там в дыму.
Спасли тебя и дочку два крыла.
Прости оставил я тебя,
Моя любимая, родная.
Ты береги себя,
Была нам раем жизнь земная.
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Ленка точно не даст...
Он согнулся от горя
Слёзы льются из глаз
- Что случилось то, Боря?
- Ленка..точно не даст!
- Не грусти, будь попроще
Потерпеть..подождать..
Ты же, Боря, хороший,
Как такому не дать?
- Что ты, Ленку не знаешь?
Ну, не зли меня, мам,
Ты же всё понимаешь.
Ни за что мол не дам!
- Что ты! Девичье сердце
Переменится враз.
Мы живём по соседству,
Обязательно даст!
Переливистой трелью
Кто то в двери звонит
А за этой, за дверью
Скромно Ленка стоит
- Борька дома, тёть Таня?
- Спит..Скажи - передам.
- Вы скажите, как встанет,
Велик я ему дам.
Ю.Б.
ЧЕТ НАКАТИЛО...
ДИЛЕММА.
Я не хочу быть твоим утренним раскаянием,
Когда, забрезжив, розовый рассвет
Погладит по плечу тебя нечаянно,
Рассеяв ночь, которой больше нет.
Я не желаю глупой быть случайностью,
Заблудшей ночью в твой хмельной туман.
Туман развеется, а мы с тобой останемся.
Ты, я и наш ночной самообман.
Я не хочу тобою быть оставленной,
Взъерошенным, невыспавшимся в хлам.
Тобой до сумасшествия отравленной,
Уже скучая по твоим губам.
Я не хочу под взглядом быть распятой,
Когда прочту в пронзительных глазах,
Что я и утро словно виноваты
Перед тобой в твоих ночных грехах.
Толпятся кучей доводы моральные,
И в каждой мысли «за» и «против» есть,
Но ты не знаешь, стойкий мой и правильный,
Как плотно умудрилась я подсесть.
Кто ж знал, что наша встреча — эпохальная?
Когда решила за буйки заплыть,
Самонадеянно считала и нахально я,
Что я легко сумею соскочить.
«Быть иль не быть?» зависло без ответа…
И мне приличнее в «несбывшихся» ходить,
Ведь здесь, увы, никто не даст совета,
Любить мне все же или не любить?
А я лечу. И бьюсь в твоё окно,
Давно поддавшись мрачному отчаянию,
Но точно мне известно лишь одно -
Я не хочу быть твоим утренним раскаянием.
Читатель, помни: поэта (как художника) обидеть может каждый! Всем добра и правильных решений)
"Джонни"
Джонни двенадцать. Руками схватив колени, в душном сарае он жмется в промокший сноп. В драке мальчишьей сосед, темноглазый Ленни, первым ударил и в кровь раскроил весь лоб; это не то чтобы очень, до смерти больно, только, позор, на глазах у знакомых всех... Джонни глотает слезинки со вкусом соли и вспоминает, как в уши врезался смех, лучше б, ей-Богу, убили совсем, чем так вот слушать насмешки и крики: "Какой слабак!", черт его дернул полезть с кулаками в драку... Точно, слабак, идиот и большой дурак. Кажется Джонни, что хуже и быть не может, в сено залезть бы, исчезнуть навек с земли... Бьет его мелкой и очень противной дрожью, что-то внутри, словно хворост в печи, горит. Эту беду не измерить ничем на свете, Джонни не знает, как жить, и к тому ж, зачем.
Джонни семнадцать, он ждет возле дома Летти, только она не приходит. Совсем. Совсем он ей не нужен: в кино на ряду последнем Ленни целует ее, обхватив рукой. Джонни казалось, что он ненавидит Ленни так, что хоть в стену вбивайся и хрипло вой, только теперь осознание вдруг пронзает: это не ненависть вовсе была. Сейчас, в землю фиалки втоптав, умереть желая, Джонни мечтает, чтоб в сердце огонь погас, Джонни теперь понимает, как можно злиться, как ненавидеть возможно до хриплых слез. Джонни сжигает дневник, и горят страницы, сам же скулит, словно грязный, побитый пес; все посвященья, стихи и признанья тлеют, пепел на землю слетает, ложится в снег. В жизни, пожалуй, не будет уже больнее, даже спустя десять лет или целый век.
Джонни за двадцать слегка, он хоронит маму. Больше не плачет мужчинам нельзя никак. Летти, жена, обнимает, а он упрямо губы сжимает, и мамин платок в руках. Мрачный священник читает свою молитву, Джонни не видит совсем ничего вокруг, словно желание жизни в упор убито, просто лишившись защиты знакомых рук. Хочется выть и кричать, но ни сил, ни права... Летти тихонько сжимает его ладонь, Джонни, чуть вздрогнув, лишь шепчет неслышно: "Мама...". Не угасает в подбитой душе огонь.
Джонни уже тридцать пять. Он целует Летти, папку с бумагами в кейс, покидает дом. В воздухе что-то свистит неужели ветер? Джонни вдруг дышит с огромным таким трудом: в сердце застряла, похоже, шальная пуля.
Он оседает на землю, роняет кейс, слышит сквозь шум: "Джон!", и позже чуть-чуть: "Папуля!", льется на пальцы дрожащие свет с небес. Джонни теперь понимает, что значит "больно", что значит "хуже не будет", и что "беда".
Он понимает (и гаснет в душе огонь), но...
Он никому не расскажет и никогда.
Автор: Annait.
Стихи моего мёртвого друга.
"Чтоб..."
Вместе с горячим чаем,
Ты приходишь в мой маленький мир.
И заражаешь его своим отчаяньем,
Но я так рад, твой плачь мой кумир.
Я готов принести ему жертвы,
Скрюченной дланью разбросать ему кровь,
Чтоб он питался вниманием жадно,
Чтоб он жил и приполз ко мне вновь.
Чтоб облегчить твои страдания,
Я сдам своё сердце ему бессрочно,
Чтоб ты забыла про свои метания,
И чтоб счастлива была. Это точно.
Я заберу тебе своё горе,
Чтоб легкой походкой ты шла по миру.
Я заливаю в себя отчаянье море,
Во славу моего, как горько.... Кумира.