Побег не наказуем
В Германии побег из тюрьмы не наказуем, потому что это человеческий инстинкт.
В Германии побег из тюрьмы не наказуем, потому что это человеческий инстинкт.
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Автор: Андрей Лебедев.
Дата написания: 29.03.2019
«Хуже всего было то, что если у вас есть своё мнение, то вы не должны его произносить. Вы стоите под дождем и должны сказать: солнце светит."
– Дитер Вендт в одном из интервью, 2004.
Мой сегодняшний рассказ пойдёт об обычном механике-стрелочнике метро из восточного Берлина Дитере Вендте, главной мечтой молодости которого было покинуть ГДР ради лучшего будущего в ФРГ. Почти всё время своей работы в восточном отделении BVG (компания, обслуживавшая берлинское метро до его раздела берлинской стеной, на тот момент уже переименованная в BVB), он вынашивал план побега из страны. Вариантов было несколько, но среди них был один невероятно заманчивый и наиболее быстрый: через тупиковый тоннель пробраться в систему метро западного Берлина, остановить поезд, после чего добраться на нём до ФРГ. Схема звучит невероятно, но ряд дыр в безопасности пограничной службы ГДР позволил эту схему осуществить.
Взгляните на карту ниже: в её центре проходит розовая линия, обозначающая закрытый тоннель, когда-то использовавшийся для соединения второй, пятой и восьмой линий берлинского метрополитена. Он был закрыт из-за того, что «берлинская стена», пролегающая на этом участке прямо Шпрее, оставила восьмую линию в ведомстве ФРГ, а вторую и пятую отдала ГДР. Для блокировки этого служебного тоннеля на месте его смычки с западным метро была установлена массивная стальная дверь, по легенде защищавшая восточное метро от возможного затопления (на втором фото).
Карта участка метро, использовавшегося для побега.
Та самая стальная дверь. Чуть правее видна лестница к камере водосброса.
Побег был назначен на вечер 8 марта 1980 года. Дитер собирался бежать не один: за несколько часов до побега он сообщил о своих планах семье своего двоюродного брата (отец, мать и двухлетний малыш Дэвид). Семья согласилась.
Около 18 часов вечера по местному времени беглецы спустились в метро ГДР и спокойно доехали до станции Klosterstraße (на карте – в центре слева). Здесь была первая ошибка пограничной службы восточной Германии: на перроне вообще не было дежурных. То есть когда поезд ушёл, а сошедшие пассажиры заспешили к выходам, у Вендта было как минимум 5 минут, чтобы спуститься на пути и бежать в часть служебного тоннеля под названием Klostertunnel, из которого он уже провёл своих родственников в основной Waisetunnel. Пройдя по нему до самого конца, беглецы, ожидаемо, упёрлись в стальную перегородку, которая не могла быть открыта вручную. Открыть можно было лишь камеру водосброса, но щель для ключа была лишь со стороны восьмой линии. А восьмая линия была ровно с другой стороны двери.
На этом моменте группе пришлось разделиться: Дитер отправился в обратном направлении, а родственники остались тихо сидеть в камере водосброса. После возвращения нашего главного героя на станцию Klosterstraße, он выходит на улицу и около 19:55 доходит до закрытой станции восьмой линии Jannowitzbrücke, где по пропуску работника BVB и по причине «необходимости починить светофор номер 652» спускается в туннель метрополитена западного Берлина. Здесь служба безопасности совершила вторую ошибку, пустив мастера, знающего эти тоннели, вниз одного.
Спокойно добравшись до другой стороны двери камеры водосброса, Вендт взламывает её и выводит семью двоюродного брата в тоннель восьмой линии. Пропустив первый поезд на запад, он достаёт из своего рюкзака аварийный фонарь и круговыми движениями показывает второму машинисту сигнал опасности. Тот останавливается, и после очень короткого диалога между Дитером и машинистом беглецы залезают в кабину и ложатся на пол, чтобы восточные пограничники не смогли их заметить на одной из станций-призраков.
В царившем на закрытых станциях полумраке беглецы остаются незамеченными и уже в 22:15 Вендты объясняются с полицией ФРГ в одном из участков. А полиция ГДР уже рыщет с собаками по тоннелям в поисках запропастившегося механика-стрелочника. Но уже никогда его не найдёт на своей территории.
Позже, в одном из интервью, Дитер вспоминал эпизод, произошедший с ним на балконе отеля после побега: «Внизу я не увидел ни одного Трабанта, только западные автомобили. Вот тогда я и понял: план сработал.»
После побега Дитер Вендт продолжил работу в метро теперь уже западного Берлина.
Отважный машинист был отстранён от работы на транзитных линиях.
В метрополитене восточного Берлина появился запрет на одиночный спуск мастеров в тоннели.
Транзит западных поездов под территорией ГДР не был прекращён благодаря своевременному замятию скандала.
Используемый в наше время участок Waisetunnel.
Перевод и пересказ осуществлены по материалам книги Герхарда Зальтера (под редакцией Тины Шаллер) «Пограничные станции и станции-призраки в разделённом Берлине» ("Grenz- und Geisterbahnhöfe im geteilten Berlin").
Обложка книги - источника.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_8397
Автор: Андрей Лебедев. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257670146
Личный хештег автора в ВК - #Лебедев@catx2, а это наш Архив публикаций за апрель 2020
Администрация Пикабу предложила мотивировать авторов не только добрым словом, но и материально.
Поэтому теперь вы можете поддержать наше творчество рублем через Яндекс-деньги: 4100 1623 736 3870 (прямая ссылка: https://money.yandex.ru/to/410016237363870) или по другим реквизитам, их можно попросить в комментах. Пост с подробностями и список пришедших нам донатов вот тут.
Для М.
Третьего дня, в цепкие лапы попал фильм «Выживший». Ну тот, где ДиКаприо в роли Хью Гласа ползет за Оскаром. А по пути то с медведем подерется, то с индейцами, то с французами, то в реку ледяную нырнет, то свалится с обрыва. И хоть бы что ему, жив-живехонек. Я с одной стороны радовался за Леню, с другой - каждый раз думал «ну зачем режиссер так сгущает краски, ну нельзя выжить после такого». Но знаменитый норвежец Ян Болсруд говорит: «подержи моё пиво, щегол». И серьезно – вот у этого мужика запасных жизней было больше, чем у кота.
С 1940-ого года Норвегия была оккупирована Германией. Молодой норвежец Ян Болсруд сумел выбраться в Англию, где вступил в ряды сопротивления. Он прошел подготовку как коммандос и весной 1943-го на лодке «Браттхольм» был отправлен с отрядом бойцов обратно на родину, готовить партизан для диверсий. Увы, их раскрыли и донесли немцам. Лодка была атакована и бойцам пришлось прыгать в ледяную воду...
Ян Болсруд выплыл на берег. Будто всего было мало, он увидел, что взвод немцев окружает их с берега. «Херушки» подумал Ян и рванул наутек. Все что у него было при себе, кроме отяжелевшей от воды одежды – пистолет, перочинный нож и один сапог. Второй утонул в заливе. Март месяц. Север. Скалистый заснеженный остров. Немцы начали стрелять по беглецу и он нырнул в овраг, где нос к носу столкнулся с гестаповцами. В два выстрела Ян, как опытный тамада, на ровном месте организовал два трупа. Это охладило пыль остальных преследователей и Ян сумел оторваться. Так как он был на острове и рано или поздно немцы заглянули бы под каждый камень – ничего не оставалось, кроме как снова нырнуть в ледяную воду и переплыть на соседний остров. Тут ловить тоже было нечего, поэтому едва отдышавшись он переплыл третью стометровку и уже в сумерках кое-как выполз на берег.
- Привет, - дружелюбно сказал он, вынырнув из ледяной морской пучины, двум местным девочкам.
Те все-таки не приняли его за Ермунганда и позвали родителей.
Рискуя своими жизнями, они обогрели и накормили незнакомца. Болсруд взял только короткую передышку, пока не высохнет одежда. Воспользовался временем, чтобы первый раз как следует обдумать всю ситуацию. И ситуация была полное дерьмо. Товарищи в руках гестапо, имена связных скомпрометированы. Он остался один. Без денег, без документов и без припасов.
- Прорвемся, - сказал Болсруд и пошел на прорыв.
Передохнув у семьи пару часов, он одолжил у них второй сапог и двинулся на юг, в сторону нейтральной Швеции. Первые четыре дня, с раненной ногой, проваливаясь по колено в снег, Ян двигался почти без остановки. Перебегал от деревни к деревне, прося немного еды в дорогу. Местные жители по понятным причинам недоверчиво относились к незнакомцу, подозревая в нем агента гестапо. Но в доказательство Ян просто показывал раненную ногу. Аргументный аргумент – ни один провокатор не будет сам себя калечить.
Одна из семей перевезла Яна через очередной пролив и дала в подарок лыжи. Дело пошло куда лучше. Ян на всех парах топил вперед, как выкатившись из-за крутого поворота холма…. столкнулся нос к носу со взводом немцев.
- Гутен морген,- сказал стальной Ян и под равнодушное бурчание немцев покатил себе дальше в гору.
Началась метель. Ни палатки, ни примуса и негде спрятаться. Понимая, что остановка равна смерти, Ян продолжал двигаться буквально на ощупь. После трех дней метели наконец-то вышло солнышко. Солнышко вышло, снежок заблестел и… ослепил Яна. Он получил сильный ожог сетчатки и ослеп.
- Природа, да отвали уже, - проворчал Ян.
Видя перед собой только черные пятна он продолжал шаг за шагом двигаться вперед. А солнышко все пригревало, снежок подтаял и… сошел лавиной, которая смела бедного Яна со стометровой высоты вниз в долину.
И опять он не умер.
Оглушенный лавиной, слепой Ян сумел откопаться. Лыжи и рюкзак с последними крохами еды остались где-то под снегом. Ян вслепую, на четвереньках продолжал двигаться. Он был в крайнем истощении, начались галлюцинации. Ян двигался уже седьмой день без остановки, когда нащупал какую-то дверь, открыл её и рухнул внутрь.
Поразительно, как одновременно ему все время невероятно не везло и везло в то же время. Если бы он наплутал на соседнее здание – то попал бы в местную школу, где засели немцы. Но ему повезло.
На порог дома фермера Мариуса Грёнвольда рухнуло ледяное нечто, меньше всего напоминавшее человека. Рискуя жизнью своей семьи, Мариус взялся помогать невесть откуда свалившемуся незнакомцу. Под самым носом у немцев он сумел выходить Яна. Зрение к тому потихоньку возвращалось, но ноги были сильно обморожены. Через четыре дня Ян пришел в себя и Мариус перевез его на материк, спрятав в «отеле Савой». «Отель Савой» был охотничьей избушкой, конурой два на три метра. Но Ян не терял оптимизма и чувства юмора.
Мариус оставил Яну еды и пообещал вернуться через два дня. Но не вернулся. Болсруду, который вроде был шел на поправку, стало хуже. Он оценил, что у него начинается гангрена.
- Ну и не очень-то он мне нужен, - сказал Ян, достал нож и отрезал к чертям омертвевший палец на ноге.
Мариус сумел вернуться только на восьмой день – в проливе шла сильная буря и плыть на лодке было невозможно. Ян к этому времени больше напоминал покойника. Теперь и речи не шло о самостоятельном передвижении. Через посыльных Мариус сумел договориться с жителями южного района Манделан, что они помогут Яну. Рандеву назначили в горах, возле приметного камня.
Мариус с тремя друзьями соорудил сани. Обычно, раненых спускают с горы. Ян был настолько суров, что его тащили в гору.
Но манделанцы не пришли. Силы были на исходе – Яна уже не спустить. Ничего не оставалось, как принять очень тяжелое решение. Мариус с друзьями выкопал яму в снегу, погрузил туда сани с Яном. Пообещал ему, что манделанцы придут завтра.
- Все в порядке, - сказал Болсруд, - таков путь.
Они ушли. Ян остался в снежной яме в горах. Один.
Но манделанцы не пришли. Ни завтра, ни через неделю.
Они не нарушали своего слова, но неожиданная облава немцев и начавшаяся следом буря не давали выйти. Манделанцы сделали две героические вылазки в горы, ночью, когда метель едва успокаивалась, но увы, снег скрыл все ориентиры.
Только на девятый день, манделанцы сумели прислать своего человека к Мариусу с грустной новостью - они не сумели найти Яна. Бедный Мариус осознал, что оставил товарища умирать в этой яме. Он бросился в горы к «тайнику» и разгребая снег, надеялся найти там только предсмертную записку.
- Да вы охренели, - сказал Ян, открывая глаза, - меня палкой не перешибешь, дайте поспать ещё пять минуточек.
Болсруд девять дней провел накрытый одним одеялом в снежной яме в горах. И не умер. Особо даже не простудился.
Снова заработали связные и манделанцы напряглись изо всех сил. Они сумели найти Яна и начали перетаскивать его, буквально по километру в день. С пересечением границы нужна была помощь. Вся надежда была на местных оленеводов-лопарей. Но возникли трудности. Оленеводам все эти ваши мировые войны были до известного места. За помощь они попросили кофе, алкоголь и табак. Сущая ерунда, казалось бы. Но в условиях оккупации эти дефицитные товары были на вес золота. Вся деревня скинулась последним, чтобы оплатить эту «перевозку».
Пока шли переговоры, Яна спрятали в очередной пещерке. Заняться там особо было нечем, скучно, из всех развлечений только гангрена, поэтому он отрезал остальные девять пальцев на ногах. Карманным ножичком. В пещере. Сам себе. И опять остался жив.
Наконец за ним пришли оленеводы, погрузили на сани и тронулись в путь через границу. Свобода была очень близка. Но уже на финско-шведской границе, когда до нейтральной территории оставалось буквально сотни метров, оленеводы попались немецким пограничникам. Они начали стрелять и побежали к нарушителям.
Лопари в панике метались, не зная, что предпринять. Бедный Ян из последних сил орал «вперед!», но лопари не знали норвежского. Тогда Ян вспомнил совет Аль Капоне. Достал пистолет, ткнул им в лицо ближайшего оленевода и снова проорал «вперед!».
В том, внезапно, проснулись навыки полиглота, он стеганул оленей и вся кавалькада из людей и животных пронеслась в Швецию.
Так закончилась одиссея Ян Болсруда. Через три месяца, полностью поправившись, он вернется в Англию, а оттуда сразу же в Норвегию — продолжить борьбу с оккупантами. Ян проживет долгую и счастливую жизнь.
Король Норвегии приветствует Яна
Для М.
1918-ый год. Идет перекличка.
- Мюллер?
- Я!
- Шмидт!
- Я!
- Изак!
Тишина.
- Ой, да ладно, куда он денется, с подводной лодки.
И хрен угадал. Отчаянно бултыхаясь в Северном море американский военнопленный, лейтенант Эдуард Изак, был крайне замотивирован грести усерднее в сторону берега. А ведь все так хорошо начиналось…
Родился он в США, 18 декабря 1890-ого года. Родители его были эмигрантами из разных пограничных областей Германии, так что с детства Эдуард вполне сносно изъяснялся и на немецком и на французском. И, как показала практика, это сильно ему пригодится. (А ваша тригонометрия, Светлана Степановна, мне до сих не пригодилась! – прим. авт.) Но обо всем по порядку.
Кроме Эдуарда в семье было ещё восемь детей, так что сын изготовителя фургонов сразу не рассчитывал на Гарвард или Оксфорд и поступил в военно-морскую академию. Тут-то и случилось первое по важности событие в его жизни – он повстречал Агнес Кэбелл. Поженятся они на следующий же день, как Эдуард закончит академию. Через год у них родится дочь.
На дворе, однако, был 1917-ый год. Много интересного происходило в этот год: Анри Барбюс выиграл гонкуровскую премию, немецкая сопрано Валли фон дер Остин вышла замуж за немецкого тенора Фрица Виндгассена. А, ну и первая мировая война в разгаре.
Изак служил старшим помощником на военном транспортнике «Президент Линкольн». Корабль успел сделать только четыре успешных рейса. На пятый все пошло прахом.
31-ого мая 1918-ого в 9 утра, в бок «Линкольну» влетели три торпеды. Спасти корабль шансов не было, счет шел на секунды и экипаж погрузился в спасательные шлюпки. Посреди этого лодочного хаоса всплыла виновница торпедной атаки – немецкая подлодка U-90 и быстро провела допрос с пристрастием у моряков с первой попавшейся шлюпки. Да, к несчастью именно в ней сидел наш Эдуард Изак.
- А где, собственно, капитан? – спросили немцы.
- Он утонул, - не моргнув глазом соврал Изак.
Хороший ответ. Но на его беду немцы разбирались в американских военных знаках различия. И раз капитан уже летит на встречу с Посейдоном, захват лейтенанта – тоже хороший вариант. Они взяли Изака в плен и подлодка нырнула.
И как раз вовремя – на место атаки прилетел американский эсминец и без всяких сантиментов начал раскидывать вокруг глубинные бомбы.
- Охренеть, как повезло-то, - думал Изак сидя в консервной банке на глубине пятидесяти метров и чувствуя, как рядом разрываются родные бомбы.
Уйдя из-под атаки, подлодка пошла на базу. Однако, немцы ещё не знали, что притащили на борт не просто военнопленного, а натурально троянского коня. Другой бы как? Попил с подводниками шнапса, потравил морские байки, да и стал бы дальше дожидаться, пока не освободят. Но молодожену Изаку остро хотелось домой. Так что, немцы, не серчайте.
В лейтенанте явно скрывался талант разведчика. Для начала он мастерски скрыл, что владеет немецким языком, и спокойно подслушивал все разговоры среди матросов и офицеров. Запоминал внутреннее устройство подлодки и действия экипажа. Более того – сумел позаимствовать бинокль, а затем по карте определил положение лодки, тем самым узнав маршруты движения немцев и тайную базу подлодок в Северном море. Талант.
Именно тут, у берегов Дании он сделал первую попытку побега – увы, неудачную. Беглеца выловили в море, высушили и доставили на большую землю. Из первого тюремного лагеря он, разумеется, тоже попытался сбежать.
— Экий буйный, - подумали немцы и вернули его обратно в полон.
Через месяц Изака посадили в поезд, направляющийся в лагерь рядом с Виллингеном. Изак тоскливо взирал в окошко. Никакие красоты немецкой природы не могли его соблазнить. Он. Хотел. Домой. Поэтому Эдуард дождался, пока поезд немного сбавит скорость, всего лишь километров до 60 в час, и на глазах ошалевших конвоиров головой пробил стекло и ухнул за борт. К сожалению, он слишком сильно ударился при падении. Эдуарда настиг охранник и настолько жестоко избил его прикладом винтовки, что попал потом под трибунал. За порчу винтовки. Военнопленных много, а военное имущество все подотчетное. Орднунг.
Избитого, сильного травмировавшего ноги и голову Изака охранник под угрозой расстрела заставил бежать оставшееся до лагеря расстояние. Восемь километров. Изак чувствовал свою ответственность – в голове его хранились многие немецкие военные тайны. А дома ждала жена и дочь. Эдуард сцепил зубы и добежал.
За попытку побега в лагере его упекли на месяц в одиночку. Выйдя на свет божий на негнущихся ногах, похудевший до 50 кг, Эдуард… правильно, замыслил очередной ежемесячный побег. Понимая, что в таком изможденном состоянии далеко не убежать, он начал усиленно заниматься спортом. Поднимал тяжести, потихоньку бегал по периметру лагеря и готовил побег.
В ночь на 6-ое октября 1918-ого во всем лагере потух свет, а группы военнопленных, переодетые в украденную немецкую форму, беспалева покидали территорию лагеря. Изак и тут отличился. Оказавшись по другую сторону колючей проволоки, беспокоясь об оставшихся товарищах, он начал дразнить охрану. Та подняла стрельбу, общая суматоха усилилась, и ещё большее количество пленников рвануло на свободу.
Всего за неделю, на едва вылеченных ногах, питаясь только сырыми овощами и скрываясь от преследователей, Изак пешком отмахал 200 километров до швейцарской границы. Оставался сущий пустяк – Рейн. Октябрь месяц, быстрое течение, ширина метров сто. Но Изака тянуло домой сильнее, чем Одиссея. Он нырнул в ледяную реку – и переплыл.
Так он оказался в нейтральной Швейцарии, оттуда ему помогли перебраться в Лондон, а затем, 11 ноября 1918-ого года, и в США.
Прежде, чем увидеть семью – следовало немедленно передать в министерство множество важной информации о действиях немецкого флота.
- Изак.
- Сэр?
- Война уже закончилась.
Первое компьенское перемирие (Компьенское перемирие 1918 года) — соглашение о прекращении военных действий в Первой мировой войне, заключённое 11 ноября 1918 года между Антантой и Германией во французском регионе Пикардия недалеко от города Компьень.
К тому моменту, когда Дирк Шлегель и Фалько Гётц решили поставить на карту всё, они дружили много лет.
Они росли вместе, двое увлеченных футболом мальчишек из Восточного Берлина, города, разъединенного стеной. Они и жили неподалеку от этой стены, построенной в 1961 году.
Их детский мир четко разделялся на хороших и плохих, на Восток и Запад, на капиталистический империализм и коммунистическую утопию. Оба прекрасно знали, что никому нельзя говорить, что они видели по западному телевидению, которое они тайно смотрели дома.
Шлегель и Гётц прошли через юношеские команды "Динамо" (Берлин). Они были членами спортивной организации, которую в ГДР тесно связывали со Штази - тайной полицией Восточной Германии, министерством государственной безопасности страны, примерным аналогом советского КГБ. Почетным президентом берлинского "Динамо" был сам Эрих Мильке, министр госбезопасности.
У юных футболистов было и еще кое-что общее: в глазах государства они не заслуживали доверия.
"У нас у обоих были проблемы с властями и с "Динамо", - рассказывает Шлегель. - У него в Западной Германии жили родственники, а у меня была тетя в Англии. Это вызывало подозрение. Но нашу дружбу только укрепляло".
Гётц дебютировал в составе взрослого "Динамо" в 1979 году, когда ему было 17. У Шлегеля это случилось двумя годами позже, в возрасте 20 лет.
Двум друзьям удалось пробиться в сильнейшую команду страны, несмотря на то, что к ним часто придирались, умышленно не обращали внимания на их хорошую игру и при этом говорили родителям, что было бы политически неправильно поощрять таких, как они, неблагонадежных.
Но их талант невозможно было игнорировать. Постепенно оба стали выступать за молодежные сборные ГДР, таким образом попав в число тех немногих восточных немцев, кто выезжал за границу (естественно, там за ними зорко следили).
Тайная полиция ГДР отслеживала все аспекты жизни граждан этой социалистической страны, собирая данные с помощью широкой сети информаторов - в том числе информаторов, которые следили за информаторами. По некоторым оценкам, таких было по одному на каждые 63 человека.
Структура этой могущественной спецслужбы была разветвленной, хорошо продуманной. Ее целью было поддерживать существующий порядок. И в деле строительства коммунизма футбол играл свою роль.
Мильке считал, что "Динамо" должна быть сильнейшей командой в Восточной Германии. Клуб установил рекорд, 10 раз подряд став чемпионом страны (с 1979-го по 1988-й).
За эти победы и за то, что арбитры, по мнению многих, подсуживали "Динамо", команду из Берлина ненавидели болельщики всех остальных команд.
Всерьез задумываться о своем будущем Гётц начал после того, как съездил на матчи в Швецию с молодежной сборной ГДР. "После того, как я стал регулярно выступать за взрослый состав "Динамо" и за сборные, я начал больше понимать, что такое карьера футболиста", - рассказывает он.
"И мне пришлось задать себе вопрос: какой я хочу видеть свою карьеру? Хочу ли я все время играть в Восточной Германии за клуб, который не очень-то заботится обо мне? В котором в любой день мне могут сказать: "Спасибо, но футбол для тебя закончен, потому что ты - это ты".
Шлегелю приходили в голову такие же мысли, особенно после того, как в мае 1982 года он съездил на юношеский турнир во Францию.
К лету 1983-го в головах друзей созрело решение. Им надо покинуть Восточную Германию. Они разработали план. Но им надо было быть очень осторожными.
В поисках шанса бежать.
О таких вещах нельзя было говорить ни с кем. Шлегель и Гётц подолгу гуляли вместе, часами проводя время в лесу - только там они чувствовали себя в полной безопасности.
"Мы все время обсуждали свой план, - вспоминает Шлегель. - Сможем ли мы его осуществить? Решиться было непросто. Приходилось опасаться и Штази, и людей из нашего клуба. Это была большая тайна - моя и Фалько".
В качестве чемпионов Германии команда "Динамо" каждый год выступала в Кубке европейских чемпионов (предшественнике Лиги чемпионов. - Прим. переводчика).
В те годы (до 1992 г.) турнир проходил по простой схеме игр "на вылет" - на каждом этапе команды встречались дважды, дома и в гостях. Дальше всего "Динамо" удалось пройти в 1980 году, когда клуб достиг четвертьфинала, где проиграл будущим победителям - английскому "Ноттингем Форест".
Поначалу план был такой: бежать, используя первую же возможность в сезоне 1983-84 гг. И жеребьевка была милостива к друзьям.
В первом раунде футболисты "Динамо" играли с чемпионами Люксембурга "Женесс" (Эш). Это был легкий соперник, его было просто пройти, что гарантировало больше возможностей сбежать, если не удастся это сделать сразу.
Кроме того, они рассчитывали, что им поможет знакомый, которому недавно разрешили переехать в Западную Германию (получить такое официальное разрешение было очень трудно, но возможно).
Знакомый как раз поселился недалеко от границы с Люксембургом, и друзья рассчитывали, что он вывезет их на автомобиле в ФРГ.
Дома футболисты "Динамо" выиграли 4:1, и счет открыл Гётц. Ответный матч был назначен на 28 сентября 1983 года.
Однако со знакомым ничего не вышло, он еще не получил все необходимые документы, чтобы пересекать государственную границу.
И все-таки Гётц и Шлегель думали, что, может быть, у них будет шанс бежать.
Перед поездкой Гётц по секрету сообщил отцу о своих планах - только в общих чертах, конечно. Ему тогда был 21 год. Шлегель, которому исполнилось 22, вообще ничего никому не рассказывал.
Матч проходил на стадионе в городе Эш-сюр-Альзетт, рядом с французской границей. До Бельгии было километров 10 на запад, а до Западной Германии - полчаса езды на восток.
Гётц и Шлегель постоянно были настороже, надеясь не упустить шанс, если он вдруг появится.
"Но не было никакой возможности, - вспоминает Шлегель. - Везде, где мы были, куда бы мы ни пошли - в отель, на завтрак, на тренировку, на стадион - нас сопровождали наши "друзья" из Штази. Нас даже туда отправили на личном самолете Эриха Мильке. Это не было обычной турпоездкой. Слишком опасно для нас".
После победы со счетом 2:0 футболисты "Динамо" вернулись в Берлин. Отец Гётца был рад снова увидеть сына.
Но очень скоро друзьям предоставился еще шанс.
Бегство.
В следующем раунде "Динамо" играло с белградским "Партизаном", чемпионами Югославии. Это было еще удобнее, потому что Югославия тоже была коммунистической страной - пусть она и не входила в Варшавский договор. Может быть, в Белграде наблюдение агентов Штази будет не таким серьезным?
Дома футболисты "Динамо" снова выиграли (2:0), и Гётц забил гол уже на первой минуте матча. Теперь - в Белград.
2 ноября 1983 года, в день игры, в полдень, команду отвезли на автобусе в центр югославской столицы. Игрокам дали ровно час на то, чтобы совершить покупки.
Когда Шлегель и Гётц услышали это, они обменялись многозначительными взглядами.
"Мы даже не разговаривали, - говорит Шлегель. - Мы только посмотрели друг другу в глаза и поняли - вот он, момент".
"В течение буквально нескольких секунд нам стало ясно, что сейчас должно случиться, - вспоминает Гётц. - У нас с собой было все необходимое - документы, немного денег. Вот он, шанс. Сейчас или никогда!"
Но часы тикали. Остальные члены команды хотели потратить час на покупки. Первым оказался магазин грампластинок. Когда они туда вошли, Гётц заметил еще один выход из здания. Друзья старались не упустить ничего, что бы им помогло.
"Мы старались держаться поближе друг к другу, - говорит Гётц. - Все остальные начали покупать для членов своих семей старые пластинки. Мы увидели дверь и поняли, что можем через нее выйти. Когда настал подходящий момент, мы сказали друг другу: "Пошли!"
Они потихоньку отделились от основной группы, стараясь, чтобы никто не обратил на это внимания. Они вышли за дверь. И побежали!
"Когда мы оказались снаружи, мы уже ни о чем не думали, - рассказывает Гётц. - Мы только старались убежать как можно дальше от того места, где находилась вся команда".
"Около пяти минут мы бежали в одном направлении. Потом увидели такси. Мы сели в него, но водитель не захотел нас везти к посольству Западной Германии. Мы слегка запаниковали. Остановили другое такси. Когда мы сели, я сразу отдал шоферу 10 немецких марок. Он нас вез до посольства примерно километр - проще было бы дойти пешком. Мы все время оглядывались, но никто нас не преследовал".
Всего полчаса назад они сидели в автобусе вместе с другими игроками команды. И вот они уже в посольстве ФРГ и обсуждают с его сотрудниками, что делать дальше.
"Мы ужасно нервничали, - рассказывает Шлегель. - То, что мы только что совершили, было невероятным. Мы начали составлять план, как нам выбраться из Югославии в ФРГ. Теперь это был план спасения нашей жизни".
Сначала их решили отвезти на автомобиле в Загреб, что в четырех часах езды от Белграда. Сотрудники посольства считали, что им лучше покинуть здание (и Белград) как можно скорее. Ведь именно с посольства начнутся их розыски.
"По пути в Загреб мы думали только об одном - как это всё пережить", - вспоминает Гётц.
В Загребе план окончательно сложился. В консульстве Западной Германии Гётцу и Шлегелю выдали новые документы - естественно, фальшивые.
Версия была такая: они - якобы граждане ФРГ, которые проводили отпуск в Югославии, там потеряли свои паспорта и обратились в консульство, где им выдали новые. И теперь они едут домой в Мюнхен.
Сотрудники консульства сказали, что обычно не составляет проблем пересечь на автомобиле границу с Австрией, но какие-то обстоятельства изменились (друзьям не объяснили, какие именно), и безопасней будет поехать ночным поездом из Любляны.
Он отходит в полночь, и им надо прибыть как можно ближе к отправлению. Было 6 вечера. С момента побега прошло уже шесть часов.
Им дали с собой немного еды. Сотрудники консульства выглядели спокойными - такое уже случалось, и они были уверены, что план сработает и сейчас. Это немного успокоило беглецов. Но все равно было невозможно отделаться от мысли об опасности, которая им грозила.
Тем временем в Берлине отец Гётца включил телевизор, чтобы посмотреть матч "Партизан" - "Динамо". Его сына не было в стартовом составе берлинцев.
Это было странно - ведь сын был одним из лучших в команде. Шлегеля тоже не было, и обоих не было даже на скамейке запасных. Никто ничего не объяснял. Отец понял - произошло то, о чем говорил сын. Но успешно ли все прошло? Или их схватили?
Друзьям же осталось преодолеть последнее препятствие.
Их отвезли в Любляну и посадили на поезд прямо перед отправлением. Шлегеля теперь звали Норман Майер. Гётц сейчас уже не помнит, какое имя ему дали в консульстве в Загребе. Поезд отправился. До границы было 30 километров.
Через некоторое время поезд остановился. Друзья сидели в своем купе с приглушенным освещением и слышали хлопание дверей вагона, приближающиеся тяжелые шаги в сапогах, дыхание служебных собак, позвякивание их поводков.
"Мы оба жутко нервничали, - рассказывает Гётц. - Но полицейский взглянул на наши документы и сказал: "Хорошо, все нормально". И ушел. Все это длилось, может быть, секунд 20. Так просто".
"Весь день мы были в состоянии повышенной тревоги и напряжения. Мы до конца не понимали, во что ввязались. Мы не знали, какие опасности нас могут ждать впереди. Но когда мы проехали австрийскую границу, и поезд не остановили, чтобы ссадить двух футболистов, мы поняли - мы в безопасности".
"Мне кажется, мы приехали в Мюнхен часов в шесть утра. Я в это не могу сегодня поверить, но нам даже удалось поспать пару часов".
На первых страницах газет в киосках на вокзале уже были их имена. Заголовки гласили: "Восточногерманские игроки бежали на Запад".
Но это был еще не конец истории. Были и последствия.
"Они будут следить за нами"
Дипломаты, которые выдали Гётцу и Шлегелю фальшивые документы, проинструктировали их, что делать дальше. Друзьям надо было отправиться в городок Гисен, где находилось специальное учреждение для работы с беженцами.
Они прибыли туда к концу дня. Примерно в 19 часов оба смогли позвонить родным. Шлегель позвонил матери.
"Она была немного встревоженной, - говорит он. - Для нее всё это стало неожиданностью. Она ничего не знала о наших планах и услышала, что мы бежали, из сообщений телевидения ФРГ. Я сказал, что у меня все нормально, что я в безопасности, и всё. Мы знали, что Штази нас слушает".
Гётц тоже позвонил домой. "Родители сразу дали мне понять, что они не одни, - вспоминает он. - Было только сказано что-то типа "хорошо, хорошо, ты в порядке, хорошо, потом поговорим".
Родители тоже понимали, что надо вести себя крайне осторожно. .
"Мы с Фалько решили, что во всех интервью не будем говорить о политике, не будем критиковать жизнь на Востоке, а будем говорить только о футболе. - рассказывает Шлегель. - Иначе нам и нашим семьям будет грозить опасность".
"Мы знали, что у Штази полно своих людей на Западе. И они будут следить за нами. Шпионы".
Гётц и Шлегель обратились за помощью к Йоргу Бергеру, футбольному тренеру, который похожим образом сбежал на Запад в 1979 году.
Бергер помог друзьям вступить в контакт с несколькими клубами. В итоге они выбрали "Байер" (Леверкузен), но им пришлось еще подождать год, прежде чем они вышли на поле в официальном матче. "Динамо" (Берлин) не признавало перехода, и УЕФА наложила годовой запрет на их выступление за команду из ФРГ.
Бергер успешно работал как главный тренер со многими клубами Бундеслиги. Он умер в 2010 году от рака в возрасте 65 лет. Перед этим он утверждал в автобиографической книге, что в 1980-х на его жизнь покушались, его отравил агент Штази.
Кроме того, он приводил в пример то, что случилось с бывшим игроком "Динамо" Луцем Айгендорфом, бежавшим на Запад в 1979 году и открыто критиковавшим порядки в ГДР.
В марте 1983-го, за восемь месяцев до того, как в Мюнхен тайно прибыли Гётц и Шлегель, Айгендорф погиб в автомобильной катастрофе. Бергер считал, что это носило все признаки операции Штази: шофер был ослеплен ярким светом, а в крови Айгендорфа обнаружили алкоголь, хотя друзья говорили, что он не пил спиртного перед тем, как сесть за руль...
Гётц и Шлегель обосновались в Бундеслиге. Они играли за команду Леверкузена, привыкали к новой жизни, но старая жизнь не хотела их отпускать. За ними пристально следили.
"Штази следила за нами в Леверкузене, они день за днем следили за нашими родителями. Не тайно, а демонстративно. Родителей вызывали на допросы, на них оказывали давление, - рассказывает Гётц. - Когда после объединения Германии мне удалось получить доступ к архивам Штази, я нашел там такое, о чем мне не хотелось бы сегодня вспоминать".
"В то время для меня было важно не говорить, что в Восточной Германии всё плохо, что коммунисты плохие. Не только потому, что реакция [спецслужб ГДР] могла представлять опасность, но и потому, что всё было не совсем так. Годы в "Динамо" сделали меня хорошим игроком. Я провел в клубе 12 лет. Мне помогли начать профессиональную карьеру. И это не было связано с политикой".
По мере того, как напряжение холодной войны к концу 1980-х ослабевало, у обоих футболистов появилась возможность регулярно контактировать с членами своих семей, оставшимися в ГДР.
Родители гордились тем, что каждую субботу их сыновей можно было увидеть в подборке лучших моментов матчей Бундеслиги по телевидению ФРГ, которое многие в Восточном Берлине тайно смотрели.
Гётц играл в Леверкузене до 1988 года. После того, как команда завоевала Кубок УЕФА, он перешел в "Кельн".
Шлегель покинул "Байер" в 1985-м и провел сезон в "Штутгарте", а в 1986-м присоединился к берлинскому клубу "Блау-Вайсс 1890". Теперь он жил в западной части города, в котором когда-то родился. Но, конечно, не мог побывать в его восточной части.
Только в 1987 году ему удалось повидаться с матерью и отцом в Чехословакии. У Гётца такое случилось летом 1988-го, в Венгрии.
А потом наступило 9 ноября 1989 года.
"Ничего себе! Стена рухнула!"
Шлегель находился в отеле вместе со своими товарищами по команде, когда узнал новость. Он только что вернулся с тренировки и вдруг услышал, как кто-то кричит ему через весь бар: "Эй, Дирк, стена рухнула!"
Он подумал, что это шутка, и как минимум минут пять не мог поверить, даже когда увидел телерепортаж из Берлина, где тысячи радостных жителей ГДР переходили через открытые КПП, мимо колючей проволоки, мимо прожекторов, мимо ошеломленных пограничников. И что теперь?
"Я сказал тогда: "Ну ничего себе! Стена рухнула, а я не в Берлине!" Мы были в противоположной стороне Германии, играли выездной матч с "Шальке", - вспоминает Шлегель. - Это было какое-то сумасшествие, что-то невообразимое. Я смотрел телевизор как кино, как драматический спектакль. Это было что-то невероятное".
"В выходные я вернулся в Берлин, и мои близкие и двое моих друзей наконец смогли навестить меня. Мы обедали дома, разговаривали, выпивали".
Только в декабре Гётц смог впервые вернуться туда, откуда в 1983-м он и Шлегель сбежали. Он пришел домой - "ничего не изменилось, всё было, как раньше". Гётц провел с семьей весь зимний перерыв в матчах. Мать передала ему некоторые его вещи, которые спрятала и тайно хранила все это время.
Прошло 30 лет. Шлегель, которому 58, и Гётц, которому 57, по-прежнему дружат.
Они с удовольствием вспоминают свой смелый поступок и часто разговаривают - в основном по телефону, поскольку Гётц живет в другом конце страны. Оба по-прежнему занимаются футболом - работают скаутами.
"Сын мной гордится", - говорит Шлегель, когда мы сидим в кафе рядом с его домом на западе Берлина.
"Меня часто спрашивают, поступил бы я снова точно так же. Безусловно. Без вопросов. Я сделал это ради того, чтобы жить, чтобы иметь будущее, чтобы самому решать, какой будет моя жизнь, самому выбирать свой путь".
Сбежавшая с педофилом девочка вышла на связь с семьей через пять лет.
В Германии 13-летняя девочка сбежала с 58-летним педофилом-электриком, и связалась со своей семьей только спустя пять лет. Об этом сообщает Эспрессо со ссылкой на издание Mirror. Как отмечается, девочка пропала в 2012 году, когда познакомилась с 58-летним электриком Берхардом Хаазе в онлайн-чате.
События происходили в Фрайбурге, Германия. Тогда девушка заявила семье, что останется на ночевку у друга, но потом бесследно исчезла. Оказалось, она сбежала в Польшу. По словам свидетелей, ребенок и Хаазе спали ночью в припаркованной машине, прежде чем исчезнуть. Как сообщают местные СМИ, девушка познакомилась с мужчиной онлайн. Она рассказывала ему о своих проблемах дома, а он использовал эти данные, чтобы манипулировать ребенком, и подводил ее к мысли “начать новую жизнь с ним“. Ее мать на протяжении пяти лет пыталась найти дочь, включительно с выступлениями на телевидении. Теперь женщина сообщила, что после 1944 дней отсутствия девушка связалась со своей семьей в социальных сетях из Милана. Девушку забрали друзья семьи, как только было установлено ее местонахождение. Подозреваемый Бернхард Хаазе до сих пор находится в международном розыске. Хаазе когда-то был госказначеем правой партии “Die Republikaner“ (республиканцы) в Северном Рейне-Вестфалии. Его дело будут рассматривать как похищение детей и жестокое сексуальное насилие.
Источник: http://news.bigmir.net/world/1849274-Stokgol-mskij-sindrom--...
© News.bigmir.net
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.