BlindDog

Для М.

Вот вам история на "Оскар". Простой, не шибко умный паренек из южных штатов США, постоянно сталкивается с травлей и угрозами. Несмотря на тяжелое детство, главный герой проходит длинный путь, как звезда спорта, герой войны, бизнесмен, борец за гражданские права, музыкант... Стоп-стоп, скажете вы, но ведь Форрест Гамп не был музыкантом? Верно, Форрест не был, а вот чернокожий паренек Юджин Буллард - был.

Родился Юджин Буллард 9-го октября 1895-го года в городе Колумбус, штат Джорджия, США. Отец его был потомком освобожденного гаитянского раба, мать - индианка из племени Крик. В двадцать первом веке маленькому Юджину хотя бы в твиттере могли рассказать, что он, в общем-то, тоже человек, но на рубеже столетий южные штаты толерантностью не славились. Сегрегация и расизм были социальной нормой тех лет.

Приходилось несладко, мать Булларда умерла в молодом возрасте, и отец, портовый грузчик, воспитывал семерых детей, как умел. Им было запрещено выходить в город одним, смотреть белым людям в глаза, или, не дай бог, подраться с белыми мальчишками. Батя старался, как мог, утешал детей: мол, вот-вот и уедут они в лучший край. В земли, где царят свобода, равенство и демократия. В страну, где все равны и людей судят по делам, а не по цвету кожи. В землю обетованную. Во Францию.

Жило семейство Буллардов, как на пороховой бочке. Однажды, изнывая от жары и злобы, белый начальник начал донимать Булларда-старшего. Тот на провокации не поддавался, что ещё больше взбесило мастера, и он ударил работника металлическим крюком по голове. Отец Юджина не выдержал и набросился на обидчика, сказав:

- Смотри, сволочь, у меня такая же красная кровь, как и у тебя.

До смертоубийства не дошло, полумертвого мастера кое-как оттащили, но местная интеллигенция была крайне встревожена данным инцидентом. Черный поднял руку на белого? Воу-воу, что он себе позволяет! Так что местные патриции похватали ружья, веревки, надели белые колпаки и пошли ночью к дому Буллардов вершить суд Линча.

Не все жители Колумбуса, конечно, были такими скотами, и отец сумел укрыться, но из города нужно было уезжать. Маленький Юджин, который был свидетелем всего происходящего, сделал собственные выводы. Если даже такой сильный человек, как его отец, не может жить спокойно, то такому, как Юджин, ловить тоже нечего. Он сделал единственный логичный вывод - надо найти место для жизни получше. Утром, пока все спали, Юджин взял в котомочку запасную рубашку, штаны, отвязал своего питомца - козу, и ушел. Во Францию. Было Юджину 11 лет.

Где та Франция, Юджин, не получивший нормального образования, конечно, не знал. Может, рядом с Алабамой, может, где-то за поворотом дороги. Путешествие затягивалось. Козу пришлось продать и продолжить поиски лучшей жизни в одиночку. Он плутал ещё некоторое время, пока не наткнулся на цыганский табор. Цыгане приняли черного мальчугана, как родного сына. Были же когда-то нормальные цыгане. Следующие несколько лет Юджин колесил с табором по стране, ухаживая за лошадьми и изредка возвращаясь к цивилизации.

Планы его не изменились, он все так же хотел во Францию. На прощание цыгане нагадали ему великое будущее и подарили компас - чтобы Юджин всегда знал, в какой стороне его мечта.

Буллард тайком пробрался на пароход и отбыл в Европу. Попал он пока что в Англию, но оттуда, казалось, уже рукой подать. Кушать, однако, хотелось здесь и сейчас, так что пришлось Юджину подрабатывать грузчиком и живым аттракционом "помой черныша". Юджин сидел на специальной платформе над бассейном, а благородная публика могла за пару пенсов купить мяч и кинуть в мишень. Если попала - платформа открывалась, и Юджин бухался в воду. Море веселья.

Кто знает, на сколько бы ещё застрял Буллард в Англии, если бы однажды не забрел в боксёрский зал, где парня приметил тренер.

- Эй, мистер, - сказал он, - готов поспорить, ты немного боксируешь?

Разумеется - да, куда в бродячей жизни без умения махать кулаками. Днем Юджин боксировал и тягал железо, а по вечерам отрабатывал за тренировки уборкой зала. Спортивная карьера быстро пошла в гору; Буллард начал выступать на чемпионатах страны, а затем и Европы, так, наконец, оказавшись в 1913-ом году в Париже. Почти восемь лет понадобилось ему, чтобы достичь своей мечты и оказаться во Франции. Юджин увидел именно ту страну, которую и представлял себе, и решил остаться здесь навсегда, сменив имя на франкофонский манер - Эжен Бюллар. Но долгой спокойной жизни не вышло - вскоре началась война.

Эжен решил не оставаться в стороне и встал на защиту новой родины. Он записался добровольцем в Иностранный Легион, приписав себе лишний год, и ушел на фронт. Его полк носил гордое название "ласточки смерти", а Эжен стал, соответственно, "черной ласточкой смерти". В качестве пулеметчика он поучаствовал в самых лютых мясорубках той войны, в боях при Сомме и Вердене, несколько раз ранен и награжден. В 1916-ом году он снова ранен.

— Ну, ходить будете, месье Бюллар, а вот бегать – вряд ли.

— Да и пофиг, - сказал Эжен, взгляд его уже был устремлен в небо.

Наслушавшись рассказов пилотов, он загорелся идеей стать летчиком.

Белый приятель Эжена выслушав эту мечту, только посмеялся.

— Черный пилот? Готов спорить на тысячу баксов, ничего из этого не выйдет.

— Это мы ещё посмотрим, - ответил Бюллар.

Пари было заключено. Первым делом Эжен подал заявку на обучение в качестве бортстрелка. Мол, из пулемета я стрелять уже умею, а пулемет тут, пулемет в небе, какая разница? Первая часть плана выгорела, и тогда он пошел дальше - записавшись в школу пилотов истребителей. Либеральная Франция не стала чинить препоны, и Эжен получил допуск к полетам, став первым в мире чернокожим боевым пилотом. Он пытался записаться в эскадрилью Лафайет, американский добровольческий отряд пилотов во Франции, но получил отказ. Местов нема, мсье чернокожий. (Интересно, что в фильме 2006-го года "Flyboys" персонаж, списанный с Эжена, служил-таки в эскадрилье)

- Да и пофиг, - снова сказал Эжен, оставшись в ВВС Франции.

На борту его самолета были изображены кровоточащее сердце и слова, сказанные его отцом – «кровь у всех красная» (all blood runs red, tout sang qui coule est rouge).

С цыганским шиком Эжен брал с собой в полеты ручную обезьянку Джимми. Они вдвоем совершили двадцать боевых вылетов, сбили два самолета противника и бывали сбиты сами. Медали продолжали сыпаться на грудь Бюллара. Увы, счастье не длилось слишком долго. В 1917-ом году Эжен был отстранен от полетов за драку с офицером. Причины точно неизвестны. По одной версии драка началась на расистской почве, по другой - просто не поделили место в грузовике, ну и слово за слово... (хотя, эта версия не противоречит первой, в целом). Такое наказание, как отстранение от полетов, многим казалось странным, и есть версия, что это продавил создатель эскадрильи Лафайет Эдмунд Гросс, по очевидным причинам: у нас тут чернокожие не летают, а вы тут себе что позволяете, алло, мы из-за вас выглядим некрасиво.

До 1919-го года Бюллар оставался на штабной службе в армии. Его верный второй пилот Джимми скончался в 1917-ом от пневмонии.

Демобилизовавшись, Эжен вернулся в Париж знаменитым – и это еще мягко сказано.

Бюллар женится, заводит семью, дела идут в гору и он становится совладельцем двух ночных клубов и спортивного зала имени себя. Двадцатые годы - рассвет джаза, и Эжен влюбляется в эту музыку, припомнив свое боксерское прошлое, как джазовый УДАРник. В тридцатые политическая обстановка вновь накалялась, мир несся к новой мировой войне. В клубы Эжена все чаще заглядывали немецкие дипломаты, ничего не стесняясь, обсуждали свои дела, да что этот Чернышевский там поймет. Бюллар же бегло разговаривал на четырех языках, поэтому направился прямиком в отдел контрразведки, несколько лет снабжая Францию подслушанными разговорами. Когда же Германия перешла границу, Эжен снова записался добровольцем и отправился на вторую войну. В 1940-ом году в бою под Орлеаном он был тяжело ранен и вывезен в Испанию, откуда бежал с семьей в США. Увы, за сорок лет в стране ничего не изменилось.

Бюллар, французская знаменитость, в Америке был очередным понаехавшим черным. Приходилось пробиваться случайными подработками: грузчиком, лифтером, сессионным музыкантом у своего приятеля Луи Армстронга. После войны его парижские клубы оказались уничтожены, и Эжен получил компенсацию, которой хватило на покупку квартирки в Гарлеме. Он решает остаться в США, почувствовав желание бороться за права чернокожего населения.

В 1949-ом году Эжен отправился в город Пикскилл, на концерт Поля Робсона.

Тот мало того, что был черным, так ещё и имел наглость ездить в турне по СССР, рассказывая потом про дружелюбие коммунистов, и что у них даже рогов нет. В общем, пикскиллская общественность была крайне встревожена этим сходняком комми и, на всякий случай, взяв плакаты и палки, поехала пикетировать концерт. Перебрасывание оскорблениями быстро переросло в забрасывание камнями, и вспыхнули массовые драки. Полиция, вызванная следить за порядком, радостно включилась в происходящее, начав лупить черных дубинками. В камеры репортеров попали кадры, как полиция избивает пятидесятилетнего мужчину, награжденного героя двух войн Эжена Бюллара, будто бешеного пса. Один из ударов попал по глазам, и начались проблемы со зрением.

Франция же не забывала своего героя. В 1954-ом году Эжен приглашен торжественно зажечь вечный огонь у могилы неизвестного солдата в Париже. В 59-ом ДеГолль вручает Эжену Орден Почетного Легиона.

В 1960-ом году, ведущий программы “The Today Show” Дэйв Гарроуэй зашел в лифт Рокфеллер-центра и назвал нужный этаж чернокожему лифтеру.

- А что у тебя на ливрее? – спросил Гарроуэй.

- Это орден Почетного Легиона, сэр.

- Откуда он у тебя?

- Я сражался за Францию в обеих войнах, сэр.

- И сколько всего у тебя наград?

- Пятнадцать сэр, - ответил Бюллар.

Гарроуэй схватил Бюллара за рукав и немедля затащил в свою передачу. Только в этом году множество жителей США узнали о том, какая биография у простого чернокожего лифтера.

Эжен Бюллар скончался от рака 12-го октября 1961-го года. Последними его словами стали:

- Не беспокойся, дорогая. Это легко.

Моё

https://en.wikipedia.org/wiki/Eugene_Bullard

https://en.wikipedia.org/wiki/Peekskill_riots

Phil Keith, "All blood runs red"

Larry Greenly,  "Eugene Bullard: World's First Black Fighter Pilot"

Для М.

Немногим суждено узнать, какой период их жизни был самым важным, определяющим. Эрих Ремарк, полагаю, мог бы с уверенностью сказать, что жизнь его во многом определили всего шесть недель лета 1928-го года.

Родился Эрих Пауль Ремарк 22-го июня 1898-го года, в немецком городке Оснабрюк. Кроме него в семье Петера Ремарка и домохозяйки Анны Марии было ещё трое детей. Хотя отец работал переплетчиком, и с детства у Ремарка был доступ к книгам, сам юный Эрих мечтал стать не писателем, а музыкантом. Он много упражнялся в игре на пианино и органе и в 17 лет уже давал частные уроки. Увы, в родном Оснабрюке особо выбирать не приходилось, так что поступать пришлось в католическую учительскую семинарию.

Но колесо истории имело на юношу свои планы. 21-го ноября 1916-го года Эриха призвали в армию. 12-го июня 1917-го он отправлен на Западный фронт.

Ремарк попал в саперную роту и лично испытал лишь немногое из того, что описал в своем будущем романе. Он не бегал в противогазе на пулеметы, но фронтовую жизнь узнал не с газетных листов. Грязь, голод и смерть предстояло познать на собственном опыте. В июле Ремарк вытащит своего раненного друга с поля боя, но тот не переживет операции – чуть измененный эпизод попадет в книгу. Провоевать долго Эриху не пришлось. 31-го июля 1917-го года разорвавшийся английский снаряд подарит ему разом все шесть ранений – в руку, ногу и шею. Товарищи вынесут его с поля боя, и на этом военная карьера Эриха закончится.

Военный госпиталь - переходный этап жизни Ремарка. Здесь он снова почувствует вкус той жизни, которую отобрала у него война – музыка, девушки, вино, «… возможности ходить в театр, на концерты, работать зимними вечерами в уюте, при свете лампы». Но одновременно с этим все чаще будет накатывать чувство, что многое изменилось безвозвратно.

Премерзкое это занятие — в такой собачий холод ползать по воронкам. Стоять на посту, коченея на ледяном ветру, и вообще не чувствовать себя человеком. На днях сюда прибыл санитарный эшелон из Камбре. Ребята тоже очень жаловались на лютую стужу в окопах. Немало страшно изувеченных, с ампутированными конечностями, у некоторых раздроблены кости...

Тогда же он сделает первые наброски романа о фронтовой жизни, которые отложит затем на десять долгих лет. Находясь в госпитале, публикует в журнале свои первые стихи.

Когда-то утолится страсть,
Утихомирятся мечты —
Великий миг, глубокий сон —
Вдруг явь: едины Я и Ты!

31-го октября его выписали из госпиталя обратно на фронт. Замаячила перспектива снова оказаться в грязных окопах.

Так или иначе! В конце концов это всего лишь прогулка. Ты совершаешь ее раз за разом. Пока однажды с нее не вернешься.

Но везение не изменило ему и на этот раз – война закончилась через полторы недели после того, как он прибыл в армию. Ремарк получил Железный крест первого класса и окончательно вернулся к мирной жизни.

Он продолжил обучение в семинарии, а затем, по распределению, был отправлен работать учителем в сельскую школу, что стало, вероятно, самым унылым периодом его жизни. Письма и дневники Ремарка полны нудных бюрократических заметок: кому-то не доплатили; администрация приворовывает; его самого обманывают с зарплатой – не выплачивают причитающихся ему ветеранских выплат.

В свою очередь, cельские учителя школы, куда приехал молодой «революционер» - совратитель юных умов и со всех сторон обаятельный красавчик, тоже не были рады такому соседству, так что спустя всего восемь месяцев Ремарк не выдержал этой тоски и написал заявление об уходе в бессрочный неоплачиваемый отпуск.

Ведь чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием.

Ремарк вернулся в родной Оснабрюк.

Но каким в реальной жизни был молодой Ремарк? Читая «Трех товарищей» или «Триумфальную арку», нам представляется меланхоличный человек, грустно потягивающий кальвадос и вспоминающий всех чахоточных дев в его жизни. В реальности, однако, все обстояло совершенно иначе. Ремарк - модник, красавчик, оптимист и шутник, любитель и любимец женщин. Однокашники, сослуживцы и коллеги вспоминают его как обаятельного парня, своего теплого друга и душу любой компании. Марлен Дитрих, дива Голливуда 30-х годов, называла Ремарка «самым привлекательным мужчиной из увиденных ею в жизни».

От стихов Ремарк пытается перейти к крупной форме. В 1920-ом году выходит его дебютный роман «Приют грез». Произведение было встречено весьма прохладно. Книгу ругали за излишний пафос и сентиментализм. Сам Ремарк отозвался о своем труде довольно ёмко:

«Книга поистине ужасная... Не напиши я впоследствии чего-нибудь получше, она могла бы спровоцировать и на самоубийство».

Всё было настолько плохо, что, когда появится финансовая возможность, Ремарк выкупит остатки тиража – не дай бог кто увидит. Но это будет потом. Сейчас же полный крах, крушение всех надежд, шесть букв, вторая «и». Фиаско. Тяжело переживающий эту неудачу Ремарк пишет письмо своему литературному кумиру - Стефану Цвейгу, надеясь найти у него слова поддержки:

«Для меня это вопрос жизни и смерти. Или я сломаюсь, или прорвусь. Жизнь и творчество слились во мне с такой чудовищной силой, что разъединить их пока не удалось»

Ответ Цвейга не сохранился, но известно, что после литературного признания Ремарк пошлет Стефану подписанный экземпляр книги, где сердечно поблагодарит старшего товарища:

«…Вы написали мне очень теплое письмо. Я хранил его все годы среди тех немногих вещей, расстаться с которыми был просто не в силах. Оно служило мне утешением в дни продолжительных депрессий».

Чтобы сводить концы с концами, Ремарку приходилось подрабатывать журналистом, торговать надгробными памятниками и играть на органе в местной психушке. В 1921-ом году он устроился рекламным агентом фирмы «Континенталь». В этом же году он впервые подписался именем «Эрих Мария». Кто его знает, почему? Самая распространённая версия – в честь покойной матери. Сам Эрих же этого никогда не комментировал, так что, может, была и другая Мария на его сердце.

Крупная форма все ещё не поддается писателю. Второй роман отказываются печатать, припоминая провальный дебют. Третий, по тогдашней моде, выходит в журнале, но не удостаивается ни отдельного издания, ни какой бы то ни было критики.

В 1923-м году он женится на Ютте Замбоне. Жизнь Ремарка постепенно идет на лад, в газетах и журналах все чаще печатают его рассказы и заметки, командировки позволяют увидеть множество стран, а работа - заводить интересные знакомства.

Так, к примеру, познакомился он с будущим трубадуром нацизма, режиссером «Триумфа воли» - Лени Рифеншталь. Она окажется в приятельских отношениях с четой Ремарков, и Ютта будет заглядывать к ней в гости, чтобы в тишине отредактировать новый роман мужа - «На Западном фронте без перемен».

Война сделала нас никчёмными людьми. Мы больше не молодёжь. Мы уже не собираемся брать жизнь с бою. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только ещё начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну.

Сделав первые наброски ещё в военном госпитале, Ремарк отложил роман на десять лет, чтобы написать его всего за шесть недель лета 1928-ого года. Но ему отказывают в публикации. Роман слишком натуралистичный. Слишком пацифистский. Война – никому не интересна, но все еще свежа у всех в памяти. С большим скрипом издательство Haus Ullstei соглашается печатать роман в своей газете. Но с условием, что если роман провалится, Ремарк отработает затраты в качестве журналиста. Скрепя сердце, Ремарк соглашается – и «На Западном фронте» выходит. И это был фурор.

В Германии, вероятно, было тяжело найти человека, который не читал бы этот роман. Тиражи газеты за год перевалили за миллион. Всего тиражи «Западного фронта» оцениваются как 15-20 миллионов экземпляров, в переводе на 49 языков, включая бирманский и язык зулу.

Вмиг ставший весьма состоятельным парнем и писателем номер один, Ремарк прикупает домик в Швейцарии, коллекционирует антиквариат и за 500 марок обзаводится титулом барона. Просто потому, что это красиво. Но была и обратная сторона медали.

Костью в горле крепнущей нацисткой партии сидел пацифизм и антимилитаризм Ремарка. Под личным руководством Геббельса началась организованная травля писателя. Эриха пытаются клеймить евреем Крамером (зеркальное прочтение фамилии Ремарк), лжецом, никогда не бывавшем на фронте, вором, укравшем черновик романа у мертвого товарища. Премьеры фильма «На западном фронте» срывают отряды штурмовиков в коричневых рубашках. Немецкие банковские счета Ремарка арестовали. В 32-ом году он вынужден уехать из Германии в Швейцарию. Хотя брак Ремарков сейчас назвали бы сейчас «свободным» и в начале тридцатых годов уже распался, Эрих не оставил Ютту. Они снова поженятся, что поможет ей с эмиграцией, и до конца жизни Ремарк будет пересылать ей деньги.

В 33-м году его произведения объявляются вне закона. Копии «На Западном фронте» летят в огонь. В 1943-м году по доносу арестована сестра Ремарка – Эльфрида.

- Ваш брат ускользнул от нас. Но вы от нас никуда не денетесь.

Её казнили на гильотине 16 декабря. Старшая сестра получит её прощальное письмо: "Я в Плётцензее. И сегодня пополудни, в час, меня больше не будет». К письму прилагался счет на 495 марок и 80 пфеннигов - за услуги палача. Сестре Фриде Ремарк посвятит роман «Искра жизни».

Если во что-то веришь, страдания не столь мучительны

Из Швейцарии Ремарк переезжает в США. Он заводит романы с известными звёздами своей эпохи, в том числе с Марлен Дитрих, отношения с которой литературоведы опознают в сюжете «Триумфальной арки». В 1958-ом году Ремарк женится второй раз – на актрисе Полетт Годдар, письма к которой навсегда будет подписывать:

- Твой вечный трубадур, муж и поклонник.

Он напишет ещё множество великих романов. «Ночь в Лиссабоне», «Черный обелиск», «Триумфальная арка», «Время жить и время умирать». Но те шесть недель 28-го года изменили не только судьбу самого Ремарка, но и всего мира – они открыли его таланту дорогу к свету.

Ремарк скончался 25-го сентября 1970-го года. Двадцать лет спустя уйдет из жизни его жена, Полетт. Согласно завещанию её похоронили рядом с мужем. 20 миллионов долларов их состояния пожертвованы в фонд имени Ремарка.

Стакан кальвадоса сегодня в твою честь, старина Эрих. За твою искру жизни, которую ты оставил нам в своих бессмертных книгах.

Жить - значит жить для других. Все мы питаемся друг от друга. Пусть хоть иногда теплится огонек доброты. Не надо отказываться от нее. Доброта придает человеку силы, если ему трудно живется.

Моё

Для М.

Вот бывает иногда так. Лежишь перед сном, думаешь. «Сейчас гляну один видосик и спатеньки». Потом обнаруживаешь себя в два часа ночи смотрящим документалку про развал Чехословакии. И такой «черт возьми, как я вообще здесь оказался?»

С мыслями бывает то же самое. Начинаешь думать об одном, чуть зазевался, а мысль уже одно за другое, ассоциации, пятое за десятое, и вот ты уже в каких-то дебрях. К примеру. Читаю в новостях "Михаил Боярский не умеет парковаться". И задумался.

Боярский больше всего знаменит по роли Д’Артаньяна в трехсерийном фильме "Д'Артаньян и три мушкетера". Сюжет, основанный на книге Александра Дюма, прост. Юный дворянин из Гаскони едет в Париж, поступать на службу в роту мушкетеров короля Людовика 13-го.

Исторический Людовик 13-ый, по свидетельствам очевидцев, умел многое. Виртуозно играл на лютне, клавесине и рожке. Пел басом, плавал брассом. Танцевал в придворном балете. Полностью поставил "Марлезонский балет", в котором сам исполнил роль торговки, создал все костюмы, музыку и танцы. Был блестящим стрелком, занимался огородом и кулинарией. Слыл законодателем моды – популяризировал ношение мужских париков и лично выбривал стильные бородки всем подряд. Любил лечиться клизмами и пережил больше двухсот только в течение одного года. В общем, был крайне занятым человеком, когда только страной управлять успевал.

Вот этому-то унылому типу якобы и предпочла его жена, Анна Австрийская, Джорджа Вильерса, герцога Бекингема. Были ли они с Анной любовниками или все это только сплетни - кто его знает. Современники утверждали, что любовником Бекингем был королю Якову Первому, шалун эдакий.

"Господь, благослови тебя, мой милый ребенок и жена моя, и пусть он сделает так, чтобы ты всегда был утешением своему дорогому отцу и мужу".

"Разумеется, я люблю вашу душу, равной которой не сыскать во всем мире. Я жажду жить только ради вас. Я буду жить и умру как тот, кто вас любит".

Ничего более романтичного в жизни своей не читал. Это, кстати, письмо короля Якова к Бекингему и ответ герцога.

Но по сюжету фильма и книги, Анна подарила свои подвески Бекингему. Вот чтобы вернуть этот подарок и отправился юный Д’Артаньян в путь. Хотя, вроде как, служить должен был королю. Страшно подумать, что бы сказал на такое нарушение присяги непосредственный командир юного гасконца, граф де Тревиль. Мушкетеры под его командованием делали для короля вообще все и никоим образом о чувствах королев не заботились.

Был такой паренек, маршал Д’Анкр. Родное его имя ласкает слух русского человека - Кончино Кончини. В общем, этот самый Кончини неплохо так устроился любовником королевы Марии Медичи, матери Людовика 13-го. Маршал Кончини хотя оружия в руках не держал, получал титулы и пожизненный пенсион, просто потому, что он такой красивый весь из себя. Зато бузотерил он за десятерых - всем хамил, дерзил и в целом вел себя как пьяная обезьяна. Удивительно, но такой прекрасный человек совсем не нравился Людовику 13-ому. Так что, конец был немного предсказуем. В 1617-ом году Кончино вышел из дома без охраны, за что и был немедленно застрелен, прям совсем насмерть, капитаном королевских мушкетеров. Жену Кончини потом казнили, как ведьму, а киллера наказали - повысили до маршала.

Останки покойного Кончино, однако, тоже не познали покоя. На следующий день толпа добрых парижан ворвалась в собор, вскрыла могильную плиту и вытащила тело Кончини. На веревке его протащили через половину города, вздернули на виселице вверх ногами, отрезали выступающие части тела и поджарили покойничка. Умели люди развлекаться.

Бывший фаворит, однако, зажарился только до состояния medium rare, что взбесило французов, как известную нацию гурманов. Так что тело сняли и из толпы вышел "высокий, одетый в ярко-красное человек, видимо, взбешенный всем происходящим сильнее своих собратьев, приблизился к трупу, вскрыл ему грудь, вырвал сердце и, чуть подрумянив на огне, проглотил не разжевывая".

Веселуха набрала новые обороты и тело потащили дальше "по улицам к особняку принца Конде, тогда узника, и заставила мертвое тело кланяться, как бы приветствуя хозяина дома".

В популярной культуре имя этого принца Конде не осталось, а вот его сына и наследника, Луи Второго - ещё как.

В 1643-ьем году, двадцатидвухлетний Луи возглавил войска Франции в войне против Испании. 19-го мая противники столкнулись лицом к лицу, около города Рокруа. Опытные маршалы Франции сразу поняли, что ну его нахер, силы равны, политическая обстановка неспокойная, у испанцев знаменитые непобедимые терции, так ещё и главнокомандующий сопляк какой-то.

- Была команда "не ссать", - отрезал 22-летний командир, надел шлем и лично возглавил кавалерийскую атаку.

За пять часов битвы при Рокруа испанцы были разбиты, их терции потеряли свою мифическую славу вундерваффе, а капитан Алатристе передал свою прощальную благодарность герцогу Энгиенскому. Сам герцог, он же Луи Второй, принц Конде, покроет себя вечной славой одного из величайших полководцев Франции.

Род Конде прервется после французской революции 1792-го года. В том же 1792-ом году скончается Гиойм Лежантиль, незнаменитый французский астроном. Великий лузер, которому не сиделось на месте, он потратил 11 лет в бесплодных попытках провести астрономические наблюдения за Венерой, проходящей по диску Солнца. Но так и не смог - ему мешали морская качка, шторма, болезни, чертовы англичане и чертово облако, закрывшее в нужный день Солнце.

Чувствую я с Гийомом какое-то ментальное родство. Родился Гийом 12-го сентября. Как и я. С чем сам себя и поздравляю. Так выпьем же за то, чтобы всегда в день рождения нам сопутствовала удача и рядом были близкие люди, с которыми хочется встретить этот день.

Всегда.

Моё

Для М.

- За убийство вы приговариваетесь к смертной казни через повешение. Что можете сказать в свое оправдание? – спросил добрый английский суд.

Бен Джонсон прекрасно понимал, если он сейчас не справится с объяснениями – болтаться ему в петле. Паршивый выдался денек. Много ли их было хороших, вообще?

Родился Бен Джонсон 11-го июня 1572-го года в Англии. Фортуна сразу показала ему, что ничего хорошего ждать не придется. Отец Бена, мелкий дворянин, успел разориться, посидеть в тюрьме, стать священником и за месяц до рождения сына умереть . Эта биография, чуть длиннее черточки между двумя датами на могильном камне, не обещала наследнику легкой и безмятежной жизни. Однако о парне позаботился друг семьи и оплатил обучение Бена в Вестминстерской школе, где тот показал успехи в литературе и истории. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец.

Отчиму Бена понадобился ученик, и он притянул пасынка к своему делу. Так Бен стал каменщиком. Успел он сложить ровно одну стену. Образование совратило его невинный разум и юный Джонсон хотел в жизни чего-то большего, чем просто класть один кирпич на другой. Хотя явно имел к этому талант – стенка вон, до сих пор стоит. Можно съездить в Лондон посмотреть.

Так Джонсон отправился туда же, куда и большинство искателей приключений. Ага, в армию. Прямо в грязные окопы Фландрии, где Англия чуть-чуть воевала с Испанией. Сохранилась байка, что Джонсон начал переругиваться с испанским солдатом и они забили дуэль на нейтральной полосе. На глазах двух армий Бен завалил противника и затрофеил его шпагу. История эта хорошо характеризует Джонсона - в любом начатом деле добиваться мастерства. И всех троллить.

Почему-то и в грязных окопах Джонсону тоже не понравилось и примерно в 1592-ом году он возвращается в родную Англию, где его судьба делает новый поворот. Он становится актером. Первое заметное появление Джонсона на сцене – 1597-ой год, в пьесе «Собачий остров», где он выступил ещё и соавтором. Очень заметное было появление. В первую очередь - для служб правопорядка. Жаль только, что так и не узнаем никогда, в чем была суть самой пьесы. После первого выступления всех разогнали, пьесу запретили, а Джонсон с подельником по сцене, актером Габриелем Спенсером, угодили за решетку. Хорошо ещё не репостили ничего, поэтому обоих быстро выпустили.

- Ну а че, вроде неплохо получилось, - сказал Джонсон.

И начал писать свои собственные пьесы. В 1598-ом его первая крупная премьера, постановка комедии «Всяк в своем настроении». Публика валила валом в театры, наперебой расхваливая талант Джонсона. Но один голос звучал на совсем другой мотив.

Бывший коллега, сокамерник и подельник Бена по «Собачьему острову», Габриель Спенсер, вместо того, чтобы поздравить приятеля, затеял с ним лютую склоку. Спенсер вообще был крайне мутной личностью. Пока после их отсидки Джонсон писал свою комедию, Габриель завалил в людном месте некоего Д.Фика, банкира и ювелира. Ну там, привет, как дела, вот так, слово за слово, Фик и получил кинжалом в глаз. Честный английский суд сразу опознал в этом самооборону и Спенсера отпустил.

Что уж там конкретно Габриель не поделил с Беном - загадка. Зачем Спенсер вообще нарывался на ветерана боевых действий, тоже непонятно. Может, считал, что любитель поесть и прибухнуть, стокилограммовый драматург только и сочиняет про свои боевые заслуги. Одним словом, дуэль.

Дуэли в Англии 16-го века были интересной штукой. Одного убивают сразу и на месте, второго по суду, но чуть попозже. 22-го сентября 1598-го года Спенсер и Джонсон сошлись на Хокстонских полях. Второго раунда ребятам не понадобилось. Габриель сумел ранить Бена в руку, но тут же отхватил железа в бочину и отбыл в мир иной первым рейсом. Джонсон - 1, Спенсер – минус один. Бена схватили и поволокли в тюрьму. Дуэль, шмуэль, в любом случае это убийство. И приговор тут ясен – смерть через повешение.

- Так и что вы можете сказать в свое оправдание, мистер Джонсон? – спросил добрый английский суд.

- Окей, есть у меня кое-что, вам понравится, - сказал Джонсон.

- Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих изгладь беззаконие моё, - сказал Джонсон.

- Ах ты хитрая жопа, - сказал добрый английский суд.

В чем суть и красота этой фразы? Джонсон сослался на «benefit of clergy», привилегию духовенства, прочитав 51-ый псалом. Знание этого стиха говорило о том, что подсудимый вне юрисдикции светского суда и не хер тут вообще грязные свои судейские руки совать. Закон этот, конечно, сильно извратился со временем, превратившись в отмазку для всякого грамотного человека, а 51-ый псалом получил в народе ласковое прозвище «шейный стих». Ну, вы знаете,  and justice for all. Одним словом прокатило.

- Будем всех грамотных господ вешать за убийство каких-то актёришек, что ли? – сказал добрый английский суд и передал Бена церковникам.

Те решили, что вешать человека как-то не по-христиански и приговорили его к клеймлению, как знак того, что этот человек уже разок пользовался «benefit of clergy». На руке Джонсону выжгли «М» и отпустили на все четыре. Так Джонсон избежал знакомства с Тайбернским деревом, с которым через сто лет повидается старый знакомый Ньютона – Уильям Чалонер. В тюрьме, однако, Бен не растерял духа озорного жирного троллинга и… перекрестился в католичество. Соскочил за убийство как слуга англиканской церкви и тут же ушел в католическую. Just for lulz.

В 1599-ом снова на свободе. Кажется, все идет на лад. Джонсон пишет новые пьесы, в которых безжалостно стебет аристократов, он обожаем толпой, уважаем другими драматургами, пьет по кабакам, играет в шахматы со своим братюней Шекспиром и ругает его за незнание истории.

В 1603-ем опять арест – мол, чего это вы в новой пьесе про шотландцев плохо говорите? У нас тут король шотландец, ало, а вы ведете себя так, как будто у вас есть запасные уши и нос. Но все же ему ничего не отрезали и быстро отпустили, только пожурив немножко – Джонсон успел обзавестись важными покровителями. Но самое интересное впереди.

7-го ноября 1605-го года Бена снова тащат на допрос. И задают один простой вопрос.

- Вам знаком человек по имени Джон Джонсон?

И от этого простого вопроса тестикулы Бена должны были сжаться до размеров арахиса. Он вляпался в такое дерьмо, от которого никакие псалмы спасти не могли. В чем же дело?

9 октября Бен Джонсон был приглашен на обед, где присутствовали Роберт Кейтсби, Фрэнсис Трешем, Роберт Винтур, Джон Эшфилд, сэр Джоселин Перси и лорд Мордаунт. Кто все люди? О, они входили в один «кружок по интересам» со старым сослуживцем Бена по Фландрии – капитаном Гвидо Фоксом. Более известным в истории, как Гай Фокс.

Группа католиков-заговорщиков планировала взорвать здание парламента со всеми заседающими там политиками 5 ноября. За день до того, кто-то направил анонимку в правительство. В здании парламента начался обыск и Фокс был арестован прямо с огнивом в руках, он назвался именем "Джон Джонсон" и упорно отказывался выдавать своих подельников.

- Подождите, есть тут у нас один тип с такой же фамилией, оппозиционер такой, что клейма ставить негде, - вспомнили английские полисмены и доставили Бена Джонсона.

Можно подумать, что все это притянуто за уши. Где тайные заговоры – плащ и кинжал, шпионаж, убийства. И где драматурги – театр, искусство, литература, Мельпомена? А нет, в Англии театр и политика были связаны друг с другом неразрывно.

В 1593-ьем году был убит драматург номер 1 – Кристофер Марло, про которого каждая собака знала, что он работает на разведку. Марло, кажется, заигрался, и его заподозрили в двойной игре и связях с иезуитами. А такое прощать вообще нельзя. Сидят себе эти иезуиты, гадости про нас всякие думают. Вот 30-го мая известный карточный шулер Инграм Фризер, правительственный шпион Роберт Пули и сам Марло пошли в трактир города Дептфорд. Сидели себе, болтали о том о сем, как Инграм хвать Кристофера бритвочкой по горлу. Тело Марло ещё остыть не успело как следует, а Фризер получил королевское помилование и был принят на работу к бывшим нанимателям Марло.

В том же 1593-ьем году сосед Марло, драматург Томас Кид, был арестован с бумагами провокационного содержания и Кида пытали в тюрьме за «мятеж и ересь».

В 1601-ом году сердце графа Эссекса потребовало перемен и граф пытается поднять восстание против королевы. Для моральной накачки толпы он заказывает ставить в театре «Глобус» драму Шекспира «Ричард II». Была там одна подходящая сцена с низложением короля, в тему очень пришлась.

Сидит на троне смерть, шутиха злая,
Глумясь над нами, над величьем нашим.
Она потешиться нам позволяет:
Сыграть роль короля, который всем
Внушает страх и убивает взглядом;
Она дает нам призрачную власть
И уверяет нас, что наша плоть
Несокрушимая стена из меди.
Но лишь поверим ей, — она булавкой
Проткнет ту стену, — и прощай, король!

Пусть и косвенно, но Джонсон оказался в дерьме по ноздри. Крайне неблагонадёжный элемент. За месяц до подрыва он ужинал с большинством заговорщиков, собратьев по католической вере. Брат одного из участников его близкий друг. Бен служил под одним началом вместе с главным исполнителем.

И вот вам величайшая загадка английской истории. Что, черт возьми, сказал Джонсон? Его не только не притянули к «пороховому заговору», но он помогал (пусть и тщетно) в его раскрытии. Бен не попадет в опалу – ровно наоборот, он получит славу и уважение как постановщик дворцовых спектаклей, ему даже назначат государственную пенсию, в признание его заслуг.

Джонсон проживет долгую и насыщенную жизнь, сочинит множество пьес, пройдет пешком через всю страну, напишет элегию на смерть Шекспира и взрастит свое «потомство» - молодых литераторов, которые вдохновлялись его творчеством. Но что же, черт побери, он сказал тем вечером 7-го ноября 1605-го?

Для потомков творчество Джонсона осталось в тени величия Шекспира. Его пьесы не пользуются таким спросом, никто не вспоминает «Вольпоне» так же часто, как «Гамлета». Но после смерти Джонсон будет похоронен в Вестминстерском аббатстве.  Безродный пасынок каменщика, солдат и драматург, он займет место, которое по праву заслужил своим талантом и трудом - место вечного покоя среди королей.

Моё

Смирнов А. "Драматургия Бена Джонсона"

Аникст А. "Шекспир"

Черняк Е. "Пять столетий тайной войны"

https://en.wikipedia.org/wiki/Ben_Jonson

https://en.wikipedia.org/wiki/Gunpowder_Plot

Для М.

Сидя в тюрьме, маркиз Жильбер де Ла Файет, генерал, боевой офицер, герой американской революции, мог в мыслях видеть для себя только два пути. Сгнить заживо в одиночке или отправиться на эшафот. Но если вы хотите сказать что-то одно о Лафайете – скажите, что он был удачно женат.

- Бонд. Джеймс Бонд.

- Ла Файет. Маркиз де Ла Файет… Мари-Жозеф Поль Ив Рош Жильбер дю Мотье, маркиз де Ла Файет.

Родился будущий герой трех революций в 1757-ом году, во Франции, в провинции Овернь. Имя свое (ну, ту часть его, которая «Жильбер») получил в честь славного предка, соратника самой Жанны Д’Арк. Так что, надо было соответствовать. Тринадцати лет юный маркиз пошел стопами киногероя фильма «Курьер» и запишется в ряды черных мушкетеров Его Величества.

Представитель высшей аристократии и офицер, однако, довольно прохладно относился к абсолютной монархии. То ли успел начитаться всяких вольнодумцев, типа Вольтера. То ли невзлюбил жену монарха – Марию-Антуанетту. Она как-то раз имела вольность заметить, что, дескать, Лафайет «плохо танцует». А всего через двадцать лет рассталась с головой на гильотине. Потому что никто не смеет шутить с Жильбером. Никто.

Как бы то ни было. В 1776-ом году Лафайет решает ехать в Америку и повоевать за чужую свободу. Там как раз идет война за освобождение колоний от гнета английского короля Георга Третьего. Надоумил Жильбера на это… родной брат Георга – Уильям. Такая вот семейка.

Людовику, правда, не понравилась идея о том, что с королями можно воевать, и он подписал документ об аресте Лафайета. Но тот на свои деньги снарядил корабль и успешно отчалил.

- Очень все это здорово, товарищ Лафайет, - сказало новое американское правительство, - но у нас нет денег, чтобы оплатить ваши услуги.

- Зачем мне ваши деньги, - удивился Лафайет, - у меня своих сколько угодно.

- Нет препятствий патриотам, - ответили обрадованные американцы.

Кроме того, юный маркиз был единственным, кто из всего табуна гордых французских офицеров знал хотя бы два слова по-английски.

«Этот молодой сумасшедший маркиз де Лафайет, который, не довольствуясь тем, что открыл Америке своё сердце, открыл ей и свой кошелёк», ёрничал потом Бомарше.

И ведь так оно и было. Маркиз начал службу в роли адъютанта Джорджа Вашингтона. Эти двое настолько скорешились, что Лафайет назвал своего Жоржем. Вашингтоном. Жоржем Вашингтоном де Лафайетом.

В сражении при Брендивайне 11 сентября 1777 года армия начнет беспорядочно отступать.

- Стоять, ссыкуны, - заорет Лафайет и как Болконский начнет останавливать беглецов.

Продолжая это сравнение – Жильбер сразу же оказывается тяжело ранен. Вашингтон вытаскивает братюню с поля боя и сдает медикам, мол «это брат мой, я тащил его десять километров».

Лафайету везет и он остается жив. Дальше он служит под началом генерала Грина, бывшего кузнеца, не видя для себя ничего зазорного в такой службе. Но скоро уходит на повышение и получает собственную дивизию в командование.

- Это же бомжи с палками, - говорит Лафайет.

- Ну, типа того, - говорит американский генштаб.

- Ой, да не важно, - отвечает Лафайет.

И на свои деньги вооружает и снабжает 1200 солдат. А потом и большую часть Северной армии. Заодно подкупает местные индейские племена. Не офицер, а золото.

- Дружище Вашингтон, - сказал как-то раз Лафайет, - раз мы освободили колонии от англичан, может, дадим свободу всем и освободим рабов?

- Ну, ты шутканул, братан, - ответил Джордж, - кого ещё «освободим»? Микроволновку, может?

Но Лафайет совсем не шутил. Он купит большой участок земли в Гвиане, куда станет заселять выкупленных и освобожденных им рабов.

Лафайет провоевал в колониях четыре года. Американцы по достоинству оценили его заслуги. Он получил звание почетного гражданина США и генеральский чин, ему будет поставлен памятник в столице. Популярен он был настолько, что выпускали моднейшие перчатки с его портретом.

В 1781-ом году Лафайет возвращается во Францию. Людовик, помня про подписанный ордер на арест, побухтел немного, но не решился трогать героя. Да и было много другого, на чем следовало бы сосредоточиться. В конце 18-ого века Францию все больше сотрясают революционные возмущения. В 1789-ом году восставшая толпа штурмом берет Бастилию. В центре этой заварушки, разумеется, оказывается Лафайет. Бунтовщики торжественно вручают ему ключ от Бастилии. Очень символичный жест, но на брелок его не прицепишь, так что Жильбер передаривает ключ своему другану Вашингтону. Мол, от нашей революции – вашей.

Людовик, лед под которым опасно трещал на мотив «Марсельезы», решает прибрать толкового офицера к рукам и назначает Лафайета командиром Нацгвардии. Чем подгадил ему от всей души. 17 июля 1781-го года на Марсово поле стала стекаться гигантская толпа революционеров, требовавшая от короля подписания петиции на отречение. Нацгвардия и лично Лафайет пытались угомонить народные массы, но тщетно. Радикально настроенные санкюлоты в гробу видали мирные демонстрации.

В гвардию полетели камни, в Лафайета выстрелили из толпы, но промахнулись. У гвардейцев сдали нервы и одна пушка дала картечный выстрел по бунтовщикам. Лафайет грудью закрыл второе орудие, запрещая стрелять, но было поздно. По разным оценкам от 10 до 50 человек были убиты. Так Лафайет оказался между двух огней – одни считали его предателем революции, а другие изменником королю.

- Лафайет, - сказал Людовик, - ты ниче там не перепутал в какую сторону воевать, ало?

Так что, когда Людовик попытался сбежать из Парижа, Лафайет, по долгу службы обязанный этого самого короля охранять, спал себе и ухом не повел.

Людовика с женой немного подсократили в росте на гильотине, а в жизни Лафайета началась чернейшая полоса. Он попадет под удар новых радикально настроенных властей и попытается бежать от ареста. Увы, в Австрии его поймают, и на долгие годы Жильбер окажется в каземате.

Если хотите что-то сказать о Лафайете, - скажите, что он удачно женился. В шестнадцать лет его сосватали за четырнадцатилетнюю Марию Адриенну де Ноай.

Типичный аристократический брак по расчету, казалось бы. Но нет. Эти двое любили друг друга так, что нам остается только завидовать. Пока её неугомонный муж сеял семена демократии в Америке, вместо того, чтобы пилить его, где он там шляется, она спокойно воспитывала их детей и писала супругу трогательные письма. Жильбер ураганит на полях революции – ему видней. И вот – арест Лафайета.

Адриенна пишет куда только можно – пытаясь заставить власти сжалиться над супругом, но тщетно. Она может обезопасить хотя бы себя – по примеру других аристократок заочно развестись и отречься от мужа, но Адриенна непреклонна. Через год колесо репрессий крутится все быстрее – и арестовывают саму Марию. Замок Лафайетов конфискуют, а их дети оказываются на улице. Помогут им местные крестьяне – будут укрывать у себя, спасая от разворачивающегося террора.

Адриенна три года проведет в тюрьме. Казнены её бабушка, мать и сестра. Она должна быть следующей на эшафоте, но в это время казнят самого Робеспьера и приговор отложен. Спасет её из тюрьмы старый сослуживец Жильбера по революции – посол США. Мария выходит на свободу и перевозит младших детей в деревню, в глушь, в Саратов. А сама пишет письма Францу Второму, у которого в тюрьме сидит Лафайет. Её мольбы остались без ответа. Тогда Мария Адриенна пишет другое письмо. В котором просит, что раз «Его Величество» не хочет отпускать её мужа, то пусть посадит её саму с дочерями в ту же тюрьму, где томится её возлюбленный. И вот эта просьба была удовлетворена.

Марию Адриенну с двумя старшими дочерями посадят в тот же замок, где находится третий год Жильбер. Не стоит думать, что это было чем-то вроде домашнего ареста. Все деньги, которые могли бы им помочь хотя бы нормально питаться – отняли тюремщики. Все деньги, которые пересылали старые боевые товарищи Лафайета – шли в те же карманы. Сам Жильбер, живя в постоянном холоде и сырости, страдал от болезни легких.

Три первые года, пока Лафайет сидел в тюрьме, с обеих сторон океана летели уколы в сторону Франца. Мол, выпустите политзаключённого, вы че там, против демократии? Пофиг. Но когда в ту же тюрьму попала и Мария – её пример отваги и бесконечной любви настолько всех тронет, что шквал требований выпустить Лафайетов уже нельзя будет игнорировать.

В 1797-ом году семья Лафайетов выйдет на свободу. Император потребует от маркиза написать открытое письмо, мол «в плену не били, не морили, норм так». На это Жильбер ответит едким письмом лично Францу. Что, дескать, если их величеству интересно, как оно там, на зоне – он может узнать это из писем моей жены, если, конечно, вообще их читал. Франц от этого настолько вызверится, что потребует посадить Жильбера обратно в самый дрянной карцер.

- Я бы на вашем месте, гражданин император, этого бы не делал, - раздался спокойный голос со стороны Италии.

Это сказал старый сослуживец Лафайета по Нацгвардии – Наполеон Бонапарт. И ему поддакнули 80 тысяч голосов французской южной армии.

После всех тревог и болезней Мария Адриенна проживет ещё только десять лет. Жильбер скончается 27 лет спустя, успев поучаствовать в ещё одной революции, американской и французской политической жизни. По завещанию его похоронят под одной могильной плитой с любимой женой.

Если вы хотите сказать что-то одно о Лафайетах – скажите, что они были счастливо женаты.

Моё

«Вы связаны с человеком, судьба которого полна треволнений и испытаний, но я знаю, что Вы найдете некоторую отраду в мысли, что Ваша любовь и Ваше уважение занимают первое место во всех воспоминаниях моей жизни, что они составляют утешение в моем одиночном заключении и надежду на большее, чем когда-либо, счастье, если мне суждено увидеть мое семейство... Прощайте, дорогая моя, не хочу верить, что моя звезда погасла навсегда». Из письма Лафайета жене.

Для М.

Старый однорукий ветеран войны посажен в тюрьму по ложному доносу. Нищий неудачник, брошенный и всеми забытый. Но именно с этого момента самого глубочайшего падения в своей жизни, он начнет такой взлет к славе, который никому и не снился. И это не сценарий сериала для «Россия 1». Это реальная жизнь Сервантеса.

Родился Мигель Сервантес де Сааведра 29-ого сентября 1547-ого года около Мадрида. Как это часто и бывает – батюшка его был столь же высокого, сколь и нищего рода. Поэтому, какое образование сумел получить в ранних годах Мигель – загадка. Одно известно очень точно – читать умел. И читал как одержимый, все подряд.

В двадцать лет Сервантес завербовался добровольцем в армию. В морскую пехоту, если быть точным. В его молодом и горячем сердце зазвучали патриотические трубы, зовущие к воинской славе. По другой версии он зафехтовал насмерть некоего Антонио де Сигура и надо было куда-то бежать от доброго испанского суда. Какая версия вам ближе - романтичного патриота Мигеля или ловкого фехтовальщика де Сервантеса - выбирайте для себя сами.

1570-ый. Сложный был год: налоги, катастрофы, проституция, бандитизм и османская экспансия. С последним мириться было нельзя, и за дело принялся знающий человек — Хуан Австрийский. Он собрал всех тунеядцев, нищих идальго и прочих достойных мужей в районе Ионического моря, где и повстречал османский флот.

Сервантес же в этот момент занимался самым популярным делом среди солдат 16-ого века - болел. Лежал себе в трюме корабля и яростно блевал дальше, чем видел. Флот испанцев тем временем начал выстраиваться к битве. Мигель взяв шпагу пополз наверх.

Командир по-отечески глянул на больного солдатика и порекомендовал ему в трюме самоизолироваться, а не смертоубийством на свежем воздухе заниматься.

- Благодарю покорно, - ответил Сервантес, - но это испанская морская пехота!

И встал в ряды солдат.

Битва при Лепанто была таким адским жаревом, что даже победившие испанцы за сутки боя потеряли около восьми тысяч солдат убитыми. Среди же 8 тысяч раненных был и Сервантес. В бою он словил три огнестрела, но ухитрился не умереть. Не истечь кровью, не утонуть и не получить заражение. В те-то славные времена, когда ни антисептиков, ни морфия не было, а пули доставали из тела штопором, как пробки из бутылки.

От полученных ранений Сервантес отходил полгода по госпиталям. Единственное - левая рука перестала работать.

- Ну и не очень-то она нужна настоящему идальго, - сказал Сервантес и остался на военной службе.

Ещё три года военная судьба помотает его по фронтам войны с османами. К этому времени Сервантеса уже начнет тянуть домой. Он просится на дембель и лично Хуан Австрийский выдает ему рекомендательные письма к королю. Мол, "человек сей хорош, как тысяча чертей, держите его возле сердца, ваше величество". Мигель с братом Родриго плывут домой. Кажется, все пошло на лад, мрак войны позади и солнце согревает лучами... но тут колесо фортуны делает новый поворот. Галеру, на которой они плывут, захватывают алжирские пираты.

Пленников сразу разделают по ценности. Самую шушеру - в гребцы на галеры. За пацанов посерьезнее можно попросить выкуп. Сервантес с братом попадают во вторую группу и судьба Бена Гура им вроде не светит. Повезло? Не очень. Пираты шарятся по карманам пленников и находят у Сервантеса... да-да те самые чертовы рекомендательные письма. От Хуана Австрийского к самому королю? Эгегей, Ержан, неси кумыс, у нас здесь знатный вельможа. На этом плюсы заканчивались. Пираты заломили такой выкуп за бедного Сервантеса, который не мог позволить себе его бедный старик отец. Денег от залога последнего клочка фамильной земли хватило только на выкуп младшего брата Родриго. Мигель останется куковать в плену надолго.

Чем вообще можно развлекаться в плену, кроме как каторжным трудом и сбором унижений? Правильно, готовить побег. Увы, до талантов Эдуарда Изака ему было далековато. План провалился и беглецов перехватили. И второй побег такой же. И третий. На четвертый раз они уже всех так задрали, что менее интересным пленникам отрезали уши и повесили, а Сервантесу повезло. Его высекли кнутом и заковали на полгода в одиночке. Всего лишь.

Пять с половиной лет Сервантес проведет в аду алжирского плена. В конце-концов, его выкупит испанская благотворительная организация и сильно потрепанный жизнью идальго все-таки сумеет вернуться домой. Увы, возвращение на родину тоже не было в радужных тонах.

С таким комплектом рук в строевые части он уже не годился, так что его приписали на не самую почетную в те годы должность – интенданта. Прояви он немного прапорщицкой смекалки, где там-сям немножечко само к рукам прилипло – катался бы как персик в масле. Нарастил бы себе пузико и построил бы дачку в окрестностях Мадрида. Но Сервантес был не таков.

Многие годы наш добрый идальго жил в лютой нищете, считая ниже своего достоинства участие в коррупционных схемах. Перебиваясь с воды на несоленую воду, он взялся за перо. В 1585-ом году выходит его первый роман «Галатея» и… Полный пшик. Только жиденькие аплодисменты встретили выход романа. Это был полный литературный провал.

Сервантес вернулся к своей роли интенданта. Его начальство же, видя, что через Мигеля скоро можно будет газету читать, настолько он истончился – решило подогреть ветерана синекурой. Он получил должность сборщика налогов. Не работа, а мечта. Но есть нюанс.

За такую работу не платили жалованья вообще. Мол, дали тебе пистолет, ну и крутись как хочешь. Сборщик налогов из него, прямо скажем, был никакой. Не пристало доброму идальго такими вещами заниматься. Так что жизнь честного Сервантеса стала ещё хуже, чем была. Однако, честность не уберегла его от попадания в тюрьму. Предельно униженный с одной стороны, с другой – после пяти лет в плену у пиратов, кордовская тюрьма для него, наверное, показалась санаторием. Через пару месяцев его, как ни в чем не бывало, выпустили. Даже «испанские сапоги» к нему никто не примерял.

Сервантес вернулся к сбору налогов. Он снова пытается сочинять пьесы и снова ноль реакции.

Проходит пять унылых лет и Сервантес опять в тюрьме. За что конкретно – сейчас тяжело сказать. То ли бедный Мигель не мог себя заставить выбивать деньги из нищих земляков. То ли он хранил казенные деньги в ненадежном банке. Но скорее всего злые языки яростно копали под него, чтобы перехватить хлебную должность себе.

Сервантесу уже пятьдесят лет. Однорукий больной ветеран войны, нищий неудачливый литератор, он во второй раз сидит в тюрьме. Дно беспросветного днищенского дна жизни.

Но ночь темнее всего перед рассветом, Ибо ни горе, ни радость не бывают слишком продолжительны, а из этого следует, что если горе тянулось слишком долго, то, значит, радость близка. Именно в тюрьме Сервантесу придет в голову образ рыцаря печального образа. Старого наивного романтика, который живет в своих фантазиях о прошлом и мечтах о славном будущем.

Так родится «Хитроумный идальго дон Кихот Ламанчский». Один из величайших романов в истории. Уже в год выхода в родной Испании книга получит четыре переиздания. За последующие годы общее количество изданий по самым скромным оценкам достигнет полумиллиарда экземпляров. Иронично, но одна из самых тиражируемых книг в мире не принесет своему создателю особых богатств.

До самой смерти в 1616-ом году Сервантес будет вести очень скромный образ жизни. И даже после смерти продолжалось его невезение. Место последнего пристанища славного идальго оказалось забыто. Только 400 лет спустя благодарные потомки сумели найти среди множества безымянных могил ту, в которой покоится великий писатель.

Но его литературный дар останется с человечеством навсегда.

Моё

https://en.wikipedia.org/wiki/Miguel_de_Cervantes

https://en.wikipedia.org/wiki/Battle_of_Lepanto

Пискунова С. ,"Сервантес и его роман"

Басовская Н. , "От Нефертити до Бенджамина Франклина"