Бонд олово 28мм
Классическое сочетание цветов: красный и зелёный. Три-четыре часа работы над текстурой ткани, щитом и корявая фигура от Гб смотрится удовлетворительно)
Классическое сочетание цветов: красный и зелёный. Три-четыре часа работы над текстурой ткани, щитом и корявая фигура от Гб смотрится удовлетворительно)
Папа римский.
Папа Урбан II (1088-1099 гг.) получил обращение Алексия в 1095 году, но это был не первый раз, когда византийский император просил и получал папскую помощь. В 1091 году папа римский послал войска на помощь византийцам против степных кочевников-печенегов, которые вторглись в северную придунайскую область империи. Урбан II снова был склонен к помощи четыре года спустя по разным причинам. Крестовый поход повысил бы престиж папства, возглавлявшего объединенную западную армию, и укрепил бы его позиции в самой Италии, нейтрализуя серьезную угрозу со стороны Священной Римской империи.
Урбан II также надеялся воссоединить Западную (католическую) и Восточную (православную) Христианские церкви, с самим собой во главе. Две церкви были расколоты с 1054 года из-за разногласий относительно доктрины и литургических практик.
27 ноября 1095 года Урбан II призвал к крестовому походу в своей речи на Клермонском соборе, во Франции. Послание было громким и ясным: те, кто защитит христианский мир, отправясь в паломничество, все их грехи будут смыты, а их души пожнут неисчислимые награды в следующей жизни. В средневековой Европе христианство пронизывало каждый аспект повседневной жизни.
Урбан II отправился в проповедническое путешествие во Францию в 1095-1196 гг. для вербовки крестоносцев, где его послание было приправлено преувеличенными рассказами о том, как в тот самый момент осквернялись христианские памятники, а христианские верующие преследовались и подвергались безнаказанным пыткам. Во все концы христианского мира были разосланы посольства и письма. Крупные церкви, такие как церкви в Лиможе, Анже и Туре, действовали как центры вербовки, как и многие сельские церкви и особенно монастыри. В течение 1096 года по всей Европе собирались воины, готовые отправиться в Иерусалим.
Торговцы.
Купцы, хотя и не столь активно участвовавшие в Первом крестовом походе, несомненно, стали более активными с 1200 года, поскольку они хотели открыть торговые пути с Востоком, чтобы контролировать такие процветающие торговые центры, как Антиохия и Иерусалим. Кроме того, купцы могли получать солидную прибыль от переправы крестоносцев через Средиземное море.
В период Второго крестового похода (1147-1149 гг.) заранее были составлены выгодные контракты на переправку армий на Ближний Восток. Итальянские торговые государства Венеция, Пиза и Генуя, а также Марсель во Франции были соперниками, и каждое из них стремилось получить монополию на торговлю между Востоком и Западом. Однако следует помнить, что в этих городах также было много религиозных фанатиков, готовых сражаться за христианское дело, а не просто зарабатывать на этом деньги.
Европейские рыцари.
К 11 веку общество в средневековой Европе становилось все более милитаризованным. Центральные правительства просто не имели средств для управления на местах во всех частях своих территорий. Те, кто на практике управлял на местном уровне, были крупными землевладельцами, баронами, у которых были замки и рыцарские силы для их защиты. Рыцари, даже короли и принцы, тоже присоединились к крестовым походам за религиозные принципы, возможно, награду в загробной жизни или чистый идеал, что христиане и христианские места должны быть защищены от неверных. Возможно, важно отметить, что расовая или религиозная ненависть к тем, кто узурпировал Святую Землю, была весьма ограниченной. Хотя духовенство, безусловно, использовало доступные ему средства пропаганды и выступало с вербовочными проповедями по всей Европе, тот факт, что мусульмане были практически неизвестны своей аудитории, означал, что любая демонизация имела мало смысла. Мусульмане были врагами, потому что они захватили христианские святыни, а не непосредственно потому, что они были мусульманами.
Для желающих рыцарей существовал также шанс выиграть добычу, земли и, возможно, даже титул.
Существовала также идея рыцарства - что рыцарь должен "поступать правильно" и защищать не только интересы своей церкви и бога, но и интересы слабых и угнетенных. В 11 веке кодекс рыцарства был еще в силе.
Многие рыцари также были просто обязаны присоединиться к своему барону или лорду как часть службы, которую они выполняли, чтобы заработать себе на жизнь.
Простолюдины.
Кроме рыцарей, идея крестового похода должна была понравиться простым пехотинцам, лучникам, оруженосцам и всем некомбатантам, необходимым для поддержки кавалерийских отрядов рыцарей в походе. То, что идеал действительно привлекал простых людей, в том числе женщин, иллюстрируют такие события, как народная армия во главе с проповедником Петром Отшельником, которая собралась и прибыла в Константинополь в 1096 году. Непокорная армия, которую иногда называют “Народным крестовым походом”, была быстро отправлена Алексием I Комнином в Малую Азию, где, игнорируя советы византийцев, они попали в засаду и были уничтожены под Никеей сельджукской армией 21 октября 1096 года.
----------------------------
Дополнительные материалы по Крестовым походам можно найти тут.
Также предлагаю ознакомится с другими своими работами.
Социальные волнения В Российской империи в период войны.
Сегодня мы отправимся в живописный пролив между восточным берегом полуострова Ютландия и юго-западной частью Скандинавского полуострова. С красивейшими пейзажами и не забываемой природой, ты уже чувствуешь, как свежий ветер дует тебе в лицо, шум волн ласкает уши. Твои легкие наполняются чистым горным воздухом мы приплыли в Каттегат.
На самом же деле Каттегат в сериале «Викинги» – не пролив и не город, а художественный образ. Авторы попытались подчеркнуть тот факт, что викинги были не народом, а скорее неким международным движением скандинавских воинов, пиратов, торговцев и путешественников. Ну что же вернемся к жизни конунга.
Конунг - это Король средневековой Скандинавии.
Это название пошло от konungr, что в переводе с древнего северно-германского языка означает "вождь, правящий всем и всеми", "сын знатного человека" или "человек из рода богов «как царь или король в более поздних временах. Так вот по мимо конунга были еще ярлы – ну типа королевский наместник они напрямую подчинялись конунгу.
Очень часто упоминалась поговорка: «Если конунг счастлив – его народ тоже» или
«Счастье народа зависит от счастья конунга». Это говорило о том, что быть таким правителем было нелегко, ведь конунг совмещал в себе несколько должностей:
Он был Жрецом, судьей, решал споры и выносил по ним решения, командовал военными силами своего государства. защищал берега страны и ее внутренние территории от набегов извне и сохранение там спокойствия и безопасности. Конунги объявляли войну и собрали дружины. Именно от решения конунга зависело отправление или не отправленные в поход.
Если молодой человек из рода конунгов, даже не смотря на поддержку знатных семей и отсутствие других соперников, было недостаточно объявить себя правителем страны.
Его обязательно должны были "утвердить" на общем собрании - тинге - и принести клятву на верность. А конунг, со своей стороны, должен был обещать следовать законам. Также любой свободный человек необходимого происхождения мог добиваться звания конунга на том же собрании. Иногда у вождя было два или более сыновей, каждый из которых желал стать конунгом что чаще всего привадило к междоусобицам и войнам.
После смерти конунга его власть переходила к вновь избранному королю.
Часто сыновья конунга основывали небольшие государства, вырубая леса и строили там свои усадьбы и поселения. Оттого возникало великое множество малых королевств. Эти мелкие короли имели полную королевскую власть, собирали дань, созывали тинги, вели войну и наследовали свои королевства по прямому колену от отца к сыну. Однако все они подчинялись власти верховного короля страны.
Конунг имел несколько своих собственных усадеб и, кроме того, получал содержание с хозяйств своих подданных, которые платили ему дань. Дань постепенно переросла в поземельный налог.
Помимо выплаты дани, бонды должны были приглашать короля на «кормление» - вейцле . Конунг с дружиной путешествовал по усадьбам своих подданных ел выпивал, причитающиеся ему продукты - так называемую «съестную подать». Одновременно с «кормлением» конунг, разъезжая по стране, мог осуществлять контроль над выполнением законов и производить «инспекцию» подвластных ему территорий.
Однако Конунг не в любое время мог приехать «объедать» своих подданных. законы строго оговаривали время и частоту появления конунга с дружиной в той или иной местности. Так что ни о каком самоволии короля говорить не приходится оговаривалось даже количество воинов, которые правитель мог прихватить с собой, отправляясь на кормление. Когда оно превышало определенную цифру, то сокращалось число дней пребывания конунга в гостях. Так, когда норвежский конунг Олав Толстый прибыл в одну усадьбу со 100 дружинниками вместо оговоренных законом 70, то ему было «позволено» оставаться там не три ночи, как предписывал обычай, а всего одну.
Так же каждая усадьба должна была поставлять воинов в полном вооружении для походов в другие страны или для защиты собственной территории.
Если же король не объявлял похода, а оставался дома, то, в соответствии с законом, поданные должны были платить ему налог в возмещении добычи, которую конунг мог привезти из похода.
Такой налог называли налог «хромого похода», ибо собирался в такое время, когда походы хромали , то есть не происходили вообще.
Королю также платилась некоторая часть виры - как «гаранту» соблюдения законов в стране и общей безопасности. Еще было такое понятие “мертвое наследство”, например, если человек умирал и у него не было ни одного наследника его имущество доставалось конунгу.
Семья и дружина короля содержалась с дани покоренных государств и дани подданных. Все воины получали, содержание при дворе короля, ездили с ним в его усадьбы, гостили у бондов, имели долю в военной добыче. За подвиги король награждал их оружием, дорогими платьями и золотыми обручья и мог даже подарить корабль.
Сам королевский двор можно назвать военным отрядом. Достоверно количество дружинников конунга неизвестно, но, вероятно, их было не более тысячи. Нередко в королевской дружине встречались иноземные воины.
Воевали все - и короли, и бонды, и свободные люди, не имевшие земли в собственности. Все они ходили в морские походы, то есть были викингами.
В областях, наиболее подверженных нападениям врагов, назначались особые люди для обеспечения достойной обороны и предотвращения нападений. На содержание их назначалась определенная часть доходов от налогов.
Так же вы можете посмотреть на моем Yotube канале.
Автор: Владислав Добрый.
Читайте ранее: Муртен, 22 июня 1476. Битва
Это финал эпопеи добрых(нет) швицев в их борьбе со всяким там Леопольдами, Людовиками и Карлами. Итак, 5 января 1477 года, Нанси.
Все мы знаем, что был такой славный рыцарь Карл Смелый, работавший в Бургундии герцогом.
Многие из нас догадываются, что умер он не своей смертью, а также славно, как и жил, а именно, на поле боя. И что с его смертью закатилась звезда Средневекового Рыцарства, уступив место более эффективной машине для убийства.
Так кто же был тот герой, который положил конец целой эпохе?
Вы всё увидите своими глазами, дорогие подписчики. Мы с вами рассмотрим эту битву со всех сторон или, если угодно, будто бы играя в три разных типа годных компьютерных игрушек - RPG от первого лица, RealTime-стратегии и детективного квеста.
Картина «Гибель Карла Смелого в битве при Нанси» кисти Эжена Делакруа. К этим обстоятельствам мы ещё вернёмся
Хенслину Хильтпранду в жизни было дано все - трое мальчиков, три жены-красавицы, которые умирали родами, не успев состариться и оставляя ему приданное, удача в делах, мастерство в плотничьем деле и большой дом в Мюнхене от тетушки, которая при жизни в Хенслине души не чаяла. Хенслин был человеком мудрым и умел довольствоваться тем, что Бог ему давал, тем более, что и Бог полагал Хенслина человеком достойным, которому можно дать куда больше, чем многим и многим другим. Оттого Хенслин был в жизни веселым, а в общении легким. И только три вещи могли испортить ему его всегдашнее хорошее настроение.
Первая вещь, которая его удивительно раздражала - это холод. Особенно холодный ветер, обжигающий кожу между брэ и толстыми зимними чулками. Мерзкую поземку, леденящую руки и секущую льдинками лицо. И сейчас Хенслин брел по снегу, в метели такой сильной, что знамена ополчений в центре баталии, которые были от него всего в полусотне шагов, то и дело скрывались в мутной пелене. Хенслин мерз и раздражался.
Второй вещью, которая его расстраивала одним своим существованием, были бургундцы. Особенно английские лучники и итальянские жандармы. И чем ближе были бургундцы, тем паршивее становилось на душе Хенслину. И сейчас он, вместе с остальными, пробирался скользким обледенелым берегом ручья, по колено в снегу, да еще и в метель, прямо к огромной куче бургундцев. И это делало его несчастным.
Третья вещь, которая приводила его в бешенство, заставляя шипеть как масло на сковороде - постоянное нытьё Хосанга. И сейчас Хосанг был рядом, и не затыкался не на миг, жалуясь на ветер, снег, Карла Ужасного, свою пику, Хенслина, пику Хенслина, и весь мир в целом.
Длиннющую пику Хенслин удерживал двумя руками с превеликим трудом - ветер так и норовил вырвать её из рук Хенслина, и уронить в снег. Пару раз это почти произошло. Хенслин скрипел зубами, и только холодный ветер мешал ему ругаться в голос. В том, что им дали пики, была целиком и полностью вина Хосанга. Хосанг решил, что обычно молчаливый Хенслин, который, в отличие от других горожан, терпит его общество, ему друг. И хрен бы с ним, Хенслин и не думал его разубеждать. Но этот идиот, при сборе ополчения мало того что назанимал себе латные броню для рук, кирасу и даже набородник к ней, у всех, кого смог, так еще и уговорил жену Хюбера дать Хенслину кирасу. И теперь, вместо того чтобы, как обычно идти в своем хауберге и шапели в середине строя, Хенслин торчал как дурак с краю. Как дурак с пикой. Хенслин решил - в следующий раз он спилит у пики как минимум три фута, и пусть его за это выпорют перед строем, если поймают, но оно того стоит - руки от усталости уже горели огнем.
Внезапно сквозь метель раздался громкий рык боевого горна. Звук был похож на “Быка Ури”, но в их баталии следовало слушаться сигналов «Коровы Унтервальдена». Хенслин взглянул на знамена - наклоненные в направлении движения во время марша, сейчас они стояли ровно. Видимо, метель исказила голос знаменитого боевого горна.
— В ежа! В ежа! Я сказал в ежа, ляжки Богоматери, тупые ублюдки! - заорал Флорентиец, что отвечал за их сотню.
Флорентийцу платили из казны города, и в любом другом разе Хенслин и Хосанг не упустили бы случая поставить чужака на место, и проследить за тем, чтобы это место было из не самых приятных. Но сейчас они молча подчинились. Хенслин оглянулся вокруг и понял что люди вокруг него сплотились, отступив к самым знаменам. Он последовал их примеру, попятился назад, подперев спиной товарищей, и только после этого, привычно, с хеканьем, с силой воткнул нижний конец пики в мерзлый грунт. После чего начал опускать острие в сторону метели, и сереющих сквозь неё кустов. И увидел что Хосанг опустил пику ровно там где его застигла команда, и сейчас стоял шагах в пяти впереди строя. Хосанг напряженно всматривался в метель и по своему обыкновению, что-то говорил. Хенслин окликнул его, но за шипением ветра и шумом строящейся в “ежа” баталии Хосанг ничего не услышал. А потом Хенслин почуял ногами как колеблется земля. Он стоял первым в строю, и поэтому опустился на колено, и направил копьё примерно так, чтобы пронзить шею или грудь боевого коня. И тут он понял, что баталия перед боем не успела встать на колени и помолиться.
— Плохо! Очень плохо! - забормотал Хенслин и хотел помолиться сам, но слова латыни вылетели из головы.
А из белесой занавеси ветра и снега уже слышались железный лязг доспехов, глухие крики и топот копыт. Сотен копыт.
Бургундская жандармерия во всём своём великолепии
Хенслин опустил голову как в поклоне, закрывая полями шапели лицо и плечи, не дожидаясь сухих щелчков арбалетов. А потом пелена метели разорвалась и в них врезались бургундские жандармы. Пика Хенслин нашла свою цель. Хенслин не видел, куда она угодила, но его мотнуло, как мокрую тряпку на швабре, повозило по мерзлой земле, и он выпустил из рук древко. Стоя на четвереньках, он осмотрелся вокруг, ища спасительный строй, к которому можно прижаться, и увидел лежащего рядом кутилье в саладе, но без закрывающего шею и подбородок бивора. Кутилье явно знатно приложился при падении, но уже пришел в себя, и пытался встать, опираясь на меч, который так и не выпустил из руки. Хенслин выдернул кинжал из ножен на животе, и, схватившись левой рукой за назатыльник салада, резко дернул всадника на себя. Тот рухнул вперед, пропахав снег рожей, и задергался, пытаясь выбраться из-под навалившегося на него Хенслина, но Хенслин уже втыкал в ублюдка свой кинжал. Прямо в шею. Раз, и еще, и еще. Теплая кровь приятно грела руки, но Хенслин знал, что скоро она превратиться в липкую корку. Он вытер руки о белосинее сюрко все еще хрипящего бургундуца и встал на одно колено. Выпрямился, на секунду забыв о битве. Прямо перед ним, в десяти шагах, проезжавший мимо арбалетчик разрядил свой арбалет. Прямо в грудь Хенслина. Хенслина мотнуло, как тогда, когда его лягнул осел Лиенхарда. Хенслин упал на спину. Его тут же схватили за плечи сильные руки и втащили в строй. Хенслин посмотрел на свою грудь. В кирасе прочно засел арбалетный болт. Болт вошел на три пальца, явно пробив кольчужное плетение хауберга, но застряв в гамбезоне. Рядом кто-то страшно хрипел. Хенслин повернул голову и увидел старика Бапстина, лучшего колесного мастера Нидвальдена. Обитая шелком бригантина его не спасла. Прямо из Бапстина, как оглобля из стога сена, торчал обломок кавалерийского копья. Бапстин пытался что-то сказать Хенслину, и даже схватился руками за его плечо. Но из горла Бапстина шли только неприятные булькающие звуки и кровь. Прямо как у того хряка, которого Хенслин и Хосанг резали вдове Хюбера, но хряк вырвался и еще два часа истекал кровью из недорезанной до конца шеи. Кстати, где Хосанг?! Хенслин с кряхтением поднялся. Арбалетный болт промял кирасу, но все же не так сильно, чтобы мешать дышать и двигаться. Прямо перед лицом Хенслина появилась мерзкая рожа Флорентийца.
— Ранен? - сухо каркнул он Хенслину.
Хенслин ухватился за арбалетный болт, и подергал его в стороны. Кираса сидела слишком свободно, и ездила по телу, как горшок на заборном столбе. Тут надо бы подтянуть ремни. Но боли Хевлин не чувствовал. Он посмотрел на Флорентийца и отрицательно помотал головой. Флорентиец кивнул, поднял алебарду старика Бапстина, сунул её в руки Хенслина и так же молча показал куда надо встать.
Они стояли крепко. Как и всегда. Жандармы пытались прорваться, грызли их строй как крысы бочку с медом, но каждый раз откатывались, оставляя пятна лошадиных и людских трупов. Легкие всадники бургундцев вертелись вокруг строя постреливая из арбалетов, но и баталия не осталась в долгу, огрызаясь пальбой из кулеврин. Наконец благородные всадники выдохлись. Поорали угрозы, и скрылись в снежной кутерьме. Тут закричали с другой стороны строя - видать туда ударила другая рота жандармов.
Хенслин протолкался вперед. Не сразу, но он нашел то место, где начал бой. Походил вокруг, осматривая трупы, и настороженно поглядывая в сторону, куда скрылись жандармы, и старался не терять из виду баталию. Сначала он нашел красивый охотничий арбалет на седле мертвой лошади. Это решало проблему с подарком старшей дочери. Потом он нашел расколотый пулей шлем с золотой насечкой. Шлем отправился в заплечный мешок. И только потом нашелся Хосанг.
Хосанг привалился спиной к трупу лошади, и отбивался от бегающего вокруг него молоденького бургундского оруженосца. Хосанг, против обыкновения молча, принимал удары на правую латную руку, а левой неуклюже тыкал в бургундца обломком своей пики.
Алебарда слегка скользила в ладонях из-за крови, поэтому Хенслин не стал колоть, а, перехватив за самый конец обмотанного кожей древка, широко размахнулся в косом, секущем ударе. Бургундец увидел Хенслина слишком поздно, чтобы отскочить, и принял стойку, пытаясь закрыться мечом, удерживая для надежности его двумя руками. Хенслин довернул удар, и рубанул по ногам. Лезвие с хрустом врезалось в ногу бургундца, срубив её чуть ниже колена. Алебарда была хорошей стали, и разрезала плоть и кости легко, как кухонный нож кровяную колбаску. Хенслина повело за алебардой. Он попытался удержаться, но подскользнулся и упал, прямо рядом с бургундцем. Хенслин обнаружил, что он опять выпустил древко из рук, и лихорадочно потянулся к кинжалу, но руки нащупали только пустые ножны. Между тем бургундец, которому на вид было лет пятнадцать, внимательно посмотрел на свою отрубленную ногу, потом на кровоточащую культю, потом завизжал, как девка при виде мыши, бросил меч и на удивление быстро побежал на трех конечностях в метель, оставляя на истоптанном снегу дорожку из крови.
— Ты постоянно валяешься! Как ни приду к тебе домой, ты лежишь! Приду в цех, вы лежите всем цехом, пошел с тобой сражаться, и что ты делаешь на поле битвы? Лежишь! Имей же понимание о месте и времени для того чтобы лежать! — заворчал Хосанг - Встань и помоги мне, у меня нога сломана! Эти ублюдки скакали по мне полдня! Нет, ты посмотри, мне даже бивор погнули! А этот мелкий говнюк умудрился отсечь мне два пальца, пока ты неизвестно где шатался! И между прочим, это указательный и безымянный пальцы правой руки! - продолжал ругаться Хосанг, пока Хевлин тащил его к баталии, опираясь на алебарду. - Невелика потеря, думаешь ты, но я тебе отвечу так — только не для моей жены! Для неё это мои любимые пальцы, и тебе придется трудно, объясняя как так вышло, что бургундцы отрубили мне именно их.
— Да заткнись уже! — не выдержал Хенслин — Ненавижу, когда ты ноешь! Был бы повод! Если бы тебе срубили башку, я бы насрал в мешок, пришил на место к твоей шее, и никто бы не заметил разницы! Разве что, ты бы стал умнее! Какого хрена ты оказался вне строя?
- О, началось. - хмыкнул Хосанг, и заткнулся. Но Хенслин уже разошелся не на шутку. Его гневная отповедь прервалась лишь на то время, пока гулкий звук «Коровы Унтервальдена» командовал баталии поднять пики и продолжить движение. Они ковыляли за баталией и дальше, но так и не догнали её, до самого лагеря бургундцев. Зато они нашли себе новые кинжалы - вместо потерянного Хевлингом и изрубленного у Хосанга. А главное - они нашли прекрасный, покрытый тонким узором котел, на трупе лошади одного из жандармов. Не иначе, тот побоялся оставлять такое ценное добро в обозе. Они решили продать котелок, и поделить деньги поровну, чтобы не поссориться. Но все равно поссорились, потому что прямо перед продажей каждый решил подарить свою долю другому. Но это уже другая история...
Злое швейцарское мужичьё
Если говорить о битве при Нанси кратко и по существу, то и сказать-то о ней особо нечего. Сошлись повтыкаться люди по той простой причине, что Карл много хамил и мало делился. В данном конкретном случае - городам и сеньорам Лотарингии, и Эльзаса. Лотарингия восстала, во главе восставших назначили лотарингского герцога Рене II. Одновременно даровав ему титул правильного патриота. Карл к этому времени уже, если смотреть на факты, отступился от войны со Швейцарией, но Лотарингию и Эльзас отдавать было сильно больно. Эльзас, кстати, поступил молодцом - они вписались за Рене II деньгами.
Серьезно, парни, терять деньги больно, но терять жизнь, может, и не так больно, но заметно печальней. К тому же, в конце концов деньги можно и новые заработать.
В общем, Эльзас скинулся деньгами, а Рене “нанял” 8400 швейцарцев, которые и создали костяк его армии.
После чего они подошли к армии бургундцев, которые осаждали такой милый туристический городок Нанси, и сказали “Ая-яй, масса Карл, нехорошо. Сейчас кому-то а-та-та-та будем делать!” Карл, будучи полководцем решительным и грамотным, прознал о выдвижении деблокирующей армии и, оставив под Нанси 4 000 человек для продолжения осады, рванул навстречу лотарингцам, умудрившись занять выгодное место. С одного фланга его прикрывал густо заросший лесом склон холма, с другой тоже лес, еще и изрезанный мелкими ручьями и сухими балками. При том же Креси или Азенкуре такая позиция была залогом победы.
Где-то там внизу в полосатом квадратике воюет наш добрый Хенслин
Но швейцарцы просто оставили перед фронтом Карла одну баталию, чтобы он не заподозрил неладное. А еще по одной отправили в трудные и долгие обходы. Обе баталии дошли до места только в полдень, отбросили контратаку жандармов и сломали бургундскую армию как орех клещами.
То есть все довольно банально - швейцарцы выскочили, откуда не ждали, совершили маневр, на который не смогло адекватно среагировать войско бургундцев, и смяли его. Можно добавить еще метель — швейцарцы воспользовались погодными условиями, чтобы скрыть маневр. Сражение, сильно напоминающее Муртен.
Кажется, все довольно просто, что бы так всем не побеждать, не так ли?
Как и в любом деле, только со стороны кажется что сделать все легко. Чего уж проще — разработать хорошую игру, нарисовать картину или положить плитку в ванной. И только начиная делать нечто из этого, можно внезапно выяснить, что твоя анатомия сильно отличается от стандартной, потому как ничем другим объяснить то, что у тебя выходит, нельзя. Спешу утешить — аномальное расположение плечевого пояса в районе тазобедренного сустава присуще всем, но лечится упорным трудом и временем. Однако у каждого человека все же есть некий предел, за который он может перешагнуть только с помощью особых препаратов. Но о медицине и наркотиках в другой раз.
В случае со сборищем толпы злых мужиков все куда сложнее, чем с разработкой игр. Нюансов тысячи. Не буду грузить вас сильно — разверну подробно только один.
В общем, если бы игроделы, вопреки здравому смыслу, решили сделать в компьютерной стратегии хоть немного реализма, то мы бы попросту не смогли управлять армиями. Не то что каждый отряд, но каждый отдельный солдатик, с острым желанием выжить и собственными соображениями на тему как именно это сделать, превратили бы любой геймплей в лютый, невозможный хаос. И самая основная тенденция была бы проста - избежать боя. Отправив десятку орков через полкарты в нападение, мы бы с удивлением обнаружили, что шесть из них отстали по дороге, спрятавшись в лесу или случайных постройках, а оставшиеся, обнаружив себя вдали от основных сил, и немного почесав зеленые бошки, разграбили бы вашу базу, и отчалили за край карты пропивать нежданный бонус.
В реальности все было еще хуже. Грансон - хороший пример, но он далеко не единственный. О великой проблеме мотивации у пехоты говорят многочисленные факты. Взять хотя бы знаменитый строй “свинья” у тевтонских рыцарей. Они вынуждены были опираться на наемную и зависимую пехоту, и в отличие от того, что показывают в фильмах, этот строй представлял собой просто-напросто конвой. Впереди были самые именитые рыцари, потому как западло быть не первым, внутри была пехота, а вокруг, как пастухи вокруг стада, остальные всадники. Это был единственный способ довести свою пехоту до войска противника в сколько-нибудь собранном виде.
Торжественное сопровождение пеших витязей к месту их боевой славы
И Карл вполне справедливо полагал что многочасовой марш по пересеченной местности разметает оставленную без присмотра пехотную грязь по окрестным лесам. Большая часть отстанет или “заблудится”, оставшиеся слишком “устанут” для боя, и так далее.
Были и другие, не менее очевидные вещи, которые делали его поражение при Нанси невозможным.
И то, что оно все же случилось, нам, глядящим с высоты столетий, со всей очевидностью показывает устаревание феодальных армий, их неспособность ответить на вызов более современной военной науки. Как чиряк на лбу южнокорейского айдола, виднелась большая и кровавая, назревшая необходимость изменения подхода к формированию армии, комплектации, перестройку экономики.
Реконструкция средневековой пехоты на марше. Особенно удался энтузиазм.
Современникам же битва при Нанси со всей очевидностью показала только одну вещь - швейцарцы рулят. Хочешь победить - купи швицев, они всех нагнут. И 1477 год стал для швейцарского союза открытием нового, почти безразмерного и очень вкусного рынка наемников. Немедленно другие государи Европы попытались организовать у себя нечто подобное. Кое-где даже преуспели — в Германии появились ландскнехты, еще позже мир сотрясли непобедимые терции испанской пехоты — но чем больше опускался порог вхождения в мир войны и золота, тем сильнее менялось общество. Задумайтесь — до самого недавнего времени люди жили в качестве слуг, почти рабов, у господ. Работая, а иногда и рискуя собой за еду и кров над головой. Изредка с высоты своего статуса состоятельные люди могли подкинуть слуге одежду, прям как домашнему эльфу, только это его не освобождало. Фирменную ливрею, например, да еще, как жест неслыханной щедрости, с рукавами. И в ней человек мог проходить пол-жизни, совершенно искренне считая, что жизнь удалась. Питаться остатками с барского стола — это буквально, именно так слуги и столовались, отдельно им, как правило, не готовили. Спать в случайных местах, в лучшем случае имея “свой” угол — и это тоже не иносказание. Угол в конюшне, тут и живи. Хозяин добрый, разрешил попоной укрываться.
И при этом люди умудрялись переживать за дела “их” семьи, испытывая к хозяевам чувство, очень похожее на современный патриотизм к стране. И при случае поймать грудью стрелу, которую выпустили в хозяина — вообще ожидаемый поступок. Это до сих пор существует во многих странах, как пример, можно посмотреть южнокорейский фильм “Паразиты” - там собственно очень похожая ситуация, но которая вступает в конфликт с современностью.
И это было нормой в средневековье. Так же, как и жуткая жестокость, беспощадность к чужакам и собственным детям, дремучее невежество и так далее.
Швицы были такие же, но сумели создать некое подобие боевого братства, общность, ради которой имело смысл не только сражаться, но и умирать. Очень страшны люди, готовые ради своих целей на смерть. Это немедленно попытались закосплеить, и со временем доиграются до Великой Французской Революции с её невозможными в реальности конструктами вроде равенства всех людей, национализма и идее наций, а потом и того хуже, женщин читать начнут учить. Все покатилось по наклонной именно тогда, когда безумные швейцарцы начинают пропихивать такую немыслимую дичь, как обязательную оплату труда, да еще и в срок. Кончилось в общем все плохо, интернетами и гомосеками. Поплачем о Европе, которую мы потеряли, и пойдем дальше.
Помимо открытия швейцарцев как бренда, современников после Нанси чудовищно потряс стремительный коллапс Бургундии. Она схлопнулась, как карточный домик после выстрела в упор из дробовика. Ненормальная, дикая ситуация. Все привыкли к кровавым сварам, длящимся поколениями. Можно вспомнить ту же Столетнюю войну, или Войну Трех Жанн. Кровавые сражения, регулярные смерти сюзеренов — и очень медленные изменения на карте. Англия за 60 лет регулярных побед прожевала хорошо если половину Франции, учитывая что её третью уже и так английские короли владели. Но Бургундию словно волки разорвали. В Европе уже случились состоявшиеся, хорошо структурированные силы, преследующие свои интересы. Путь на централизацию власти был открыт, и теперь выпасть из общего порочного круга значило не свободу, а статус добычи. С этого момента можно ставить условную точку начала заката итальянских республик, обособленных феодальных владений и прочих анахронизмов раннего средневековья.
Опять же, это понимаем мы, типа очень умные. Ну а современники битвы просто решили, что королей надобно беречь, и мода на то, чтобы главнокомандующий скакал на острие атаки, быстро стала сходить на нет.
Пока ничейный полный комплект уникальной брони. Плюс 150 ко всем перкам.
Карл Смелый, кстати, отчалил в чертоги Мандоса именно во время битвы при Нанси. Как именно — не вполне понятно. Есть свидетельства одного благородного рыцаря, который утверждал что ранил Карла в копчик, а потом полоснул его по лицу мечом, в процессе с ним (Карлом то есть, не мечом) активно переговариваясь и вообще взаимодействуя. Но не узнал. Что странно - Карл был как болид Формулы-1, просто увешан фирменными знаками своего бренда, не считая всяких корон на шлеме.
Картина «Поиски Карла Смелого после битвы при Нанси» кисти Огюста Фейен-Перрена
Есть другие источники — в них описывается, как ободранного вплоть до трусов включительно (трусы поди шелковые, даже завидно счастливцу сподобившемуся их стырить) Карла нашла его жена и смогла его опознать только по неким особым отклонениям вроде шести пальцев на ноге. Это часто встречалось. Ну серьезно, представьте себе, какая низкая репродуктивная выборка у представителей аристократических фамилий. Хочешь не хочешь, а всякие там, скажем так, семейные особенности, начнут проявляться.
И лицо Карла, по показаниям очевидцев, однозначно было изуродовано алебардой. Некая штука, заточенная как колун, тяжелая как молот, раздробила все лицевые кости так, что не узнать — действительно больше всего похоже на алебарду. И еще одна рана, на внутренней стороне бедра, тоже типична для пешего боя. Картинка вырисовывается простая - сначала швицы отсекли герцога от свиты, потом убили под Карлом его дорогущего коня. Поскольку доспехи Карла были фактически неуязвимы для холодного оружия, они долго били его всяким, пока он не пришел в изумление, после чего начали колоть в труднодоступные, и оттого плохо бронированные места. А когда Карл начал млеть и уже не так споро отбивался, наконец, прижали его толпой к земле, сняли или срезали шлем и отоварили со всей дури алебардой.
Картина «Обнаружение тела Карла Смелого после битвы при Нанси» кисти Шарля Ори
Но такая версия не нашла отклик в сердцах благородного общества и поэтому наспех был придуман вариант с благородной гибелью в лихой кавалерийской сшибке. Но это мое личное подозрение, никому не навязываю.
Так погиб Карл Смелый, последний рыцарь Европы. А хмурые и абсолютно безжалостные альпийские пастухи начали зачищать пространство для медленно зреющего в подвалах банкирских домов капитализма. Скажем парням спасибо, если бы не они, не жить бы нам в век проклятущего потребления. Спасибо, что вы были такие жуткие и смертоносные.
Тот, что слева, уже готов тебя зарезать своим качественным швейцарским перочинным ножом
Автор: Владислав Добрый (@DobriySka).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_307008
Пост с навигацией по Коту
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Автор: Владислав Добрый.
Читайте ранее:
Битва при Моргартене. Огнестрел, кантон Швиц, и все-все-все
Как швейцарская баталия пришла к каноничному виду
Сражение при Санкт-Якобе на Бирсе. И в этом сражении будет реально много крови
Правильная феодальная битва при Монлери 1465
Бургундские Войны. Как всё заверте…
Как думаете, что нужно, чтобы разбить укреплённый лагерь превосходящих сил противника?
Первый скажет — фактор внезапности. Хорошо.
Второй отметит необходимость наличия вооружения, успешно контрящего конратаки противника. Тоже гуд.
Третий укажет на превосходство в тактике, которое, безусловно, тоже необходимо. И это правда.
Ну а если все эти звёзды сойдутся в одно время и в одном месте, то победа, считай, у тебя в кармане.
Битва при Муртене между войсками блистательного Карла Смелого и сбродом из альпийских ПГТ наглядно показала, что такое "не судьба" для одних и что "везёт тому, кто везёт" для других.
А мы заодно прикинем, отчего ж так вышло.
Утро субботы 22 июня 1476 г. близ городка Муртен выдалось холодным и сырым, как вчерашняя шаверма в Санкт-Петербурге. Примерно 19 тысяч контрактников месье Карла изволили осадить этот городок, дабы вырезать его жителей, как бройлеров на потерявшей контракт с армией птицеферме. Почему? Во имя справедливости, разумеется.
Битва при Муртене кисти Луи Брауна
Одновременно около 33 тысяч членов запрещенной в Бургундии организации “Швейцарская Конфедерация” собрались недалеко от Муртена, с целями во многом схожими, а именно - вырезать во имя справедливости наемников Карла. Отсюда и конфликт.
В войске Карла в основном были те же самые люди, которые задорно драпали от швицев во время недавней битвы при Грансоне, и ему можно посочувствовать: продолжать проект со столь “преданными” сотрудниками было, надо полагать, весьма ссыкотно.
Но выбора у Карла не было. В прямом смысле, он не мог сказать еще недавно ловко убегающему наемнику фразу в стиле российских руководителей “ты уволен, вон за забором очередь из желающих на твое место”. Забор был, очереди не было. Карл и так нанял всех, кого смог, начиная от английских лучников, и заканчивая итальянской тяжелой кавалерией. Приходилось работать с теми, кто есть.
Ну тут понимать надо: профессионал складывается годами, а в реалиях средневековья им, по-хорошему, еще и родиться надо. Сын крестьянина будет крестьянином, сын кузнеца - кузнецом и так далее. Нечто вменяемое, хоть отдаленно напоминавшее современную муштру, или, скорее, античное обучение легионов, смогут сымитировать только во время буржуазной революции в Нидерландах, в 16-м веке. То есть вообще образование, которое для нас очевидная и понятная вещь — это сравнительно недавнее изобретение. Учебники, вот это всё — ничего похожего не было. То, что могло сойти за учебники, самое близкое — диалоги Платона. А чтобы представить себе как людей учили — книгу Макиавелли можете прочитать, об устройстве государства, или более краткую её версию, “Государь”. Это которого на цитатки растащили. Вот тебе и учебник образца 1513-го. По сути, единственная форма обучения — смотреть, как делают другие и пробовать самому. Нельзя сказать, что это так уж неэффективно, на самом деле это работает. Наймите себе индивидуального учителя французского, проводите с ним часов по шесть в день, и уже через год будете не хуже носителя парлевукать. Но если вам надо обучить французскому десять тысяч человек, то без школ, учебников и учителей, умеющих учить — то есть без системы — невозможная задача.
Да и с системой — качество подготовки будет заметно хромать. Ну вот ты читатель, сколько лет в школе, например, английский учил? В оригинале Гарри Поттера бы после школы осилил? Я, например, нет.
Суровая средневековая реальность проста: если у тебя нет швейцарцев, которые прям с алебардами рождаются, или уэльсцев, которым лук даешь и они как давай шмалять, или викингов, или монголов — короче, если у тебя нет уже готовых воинов, то всеобщая мобилизация тебе никак не поможет. Хотя, надо сказать, ребята пытались. Макиавелли носился со своим ополчением — толку ноль. Во Франции создавали легионы из граждан по римскому образу и подобию — получилось сборище мародеров и бандитов с абсолютно нулевой боевой эффективностью. Так что Карл сделал, что было сделать возможно, и даже еще немного, и собрал просто немыслимую орду. Такими силами в Китай можно вторгаться, а уж раннесредневековые королевства захватывать — только в путь. Теоретически, графства и города на которые Карл был нацелен, именно такими рыхлыми и маленькими образованиями и были.
Но швейцарский союз после Грансона внезапно быстро оброс примкнувшими людьми, которые в свое время Карлом были обижены. Кроме того, уже сложились прочные торговые связи и некая мир-система, в которой у многих крупных игроков были свои интересы, и с интересами которых Карл не посчитал нужным считаться. И эти счетоводы посчитали, что Карлу можно выставить счет сразу и наперед. Короче, швейцарцы набрали орду еще больше, чем Карл. Часто это были крупные феодалы со своими частными армиями. Еще чаще коллективные феодалы вроде общин и городов, которые поставляли в баталии пусть и плохенькую, но злобную, как орки, пехоту. Поэтому на момент битвы при Муртене у “швейцарцев” оказалось довольно много не только хорошо мотивированной пехоты, но и достаточно агрессивной кавалерии.
Диспозиция была проста: Карл, наученный горьким опытом, был намерен принять швейцарские баталии на полевые укрепления, расстрелять их своей спешно восстановленной артиллерией и толпой стрелков, а потом добить жандармами. Дабы швицы в его коварный план вписались, он закосплеил Цезаря — то есть осадил важный торговый узел, и немедля построил контрвалационные укрепления. Очевидно, готовясь не столько к штурму (хотя Муртен на зубок он разок все же попробовать успел), сколько к обороне. Я же говорю, образованный был человек, классику знал.
Карловы юниты на этот раз красненькие. Оцените грамотность расположения. Казалось бы. что может пойти не так?
Сидение в укреплениях весьма благотворно сказывалось на боевом духе пехотинцев, и после Грансона важность этого момента становится понятна даже мне. Объективно, я, избалованный компьютерными стратегиями, где нарисованные человечки сражаются до последнего хитпоинта, не помышляя о бегстве (исключение разве что серия Total War), да еще и с установками современного человека о армии, приказах и тому подобными социальными конструктами, просто не ожидаю повального бегства своей армии прямо перед лицом противника. И совершенно напрасно. Мало того, что в средневековье дезертирство перед намечающимся крупным сражением было явлением реально массовым, (случалось, что армии “худели” в два раза!), так еще и непосредственно на поле боя одна из сторон могла попросту разбежаться еще до начала битвы.
Это серьезная проблема. И способы её решения, кстати, проясняют многие детали древних битв. Например — ставить закаленных ветеранов позади строя, а новичков с плохо прокачанной психикой впереди. Действительно, как только враг бежит, победителей охватывает азарт погони, они кидаются в ножи, дабы славно кромсать вражьи спины. И делают это с удивительным энтузиазмом, ломают строй, и главное, оказываются абсолютно не готовы к мощному контрудару, который рушит моральный дух людей, которые уже чувствуют себя победителями. А если учесть невероятно трудное управление в бою, в такой ситуации отойти и перестроится могли очень немногие армии в истории. Но и притворное отступление грозило превратиться во вполне себе реальное бегство. И хрен ты их остановишь. Карл не смог остановить свою бегущую пехоту при Грансоне, которая даже толком не увидела противника, несмотря на то, что с ним была вся его гигантская свита. А представьте, если подобное произошло после кровопролитной схватки? И если вы главнокомандующий, вам остается только драпать, как все. Вас не услышат за грохотом и воплями битвы, близкие вам люди разбегутся или погибнут по одному в окружении. Вы сами вполне можете попасть под удар, став легкой добычей преследователей, вас вполне могут убить, или пленить. Поэтому маневры на поле боя — удел для избранных довакинов. Если верить античным источникам, такое практиковали легионы Древнего Рима и позже воины степных империй. И те, и другие были профессионалами, проведшими всю жизнь в походах и битвах. У Карла таких было слишком мало, и он смирился с тем, что его, прямо скажем, не очень-то и хитрые маневры феодальное войско выполнить не в состоянии. Может быть, позже, прокачавшись, он бы смог юзать этот скилл, но сейчас ему пришлось действовать, как все. А именно — строиться загодя, пехтуру особо не трогать, по возможности прятать её за укреплениями и налегать на стрелков и кавалерию.
А вот швейцарцы, серьезно поднатаскавшись в постоянных мелких междусобойчиках, смогли выставить при Муртене неожиданно хорошо управляемые и стойкие пехотные части. При этом физические и другие объективные ограничения накладывались и на них. Они не выделывались и даже не пытались делить своих бойцов на отряды с однородным вооружением (которые так хорошо управляются в Total War), как Карл, не пытались комбинировать рода войск и так далее. Они просто делали то, что получалось у них хорошо. А хорошо у них получалось три вещи. Сами они, впрочем, называли только две вещи - быстрота и натиск.
Быстрота — это внезапно не перк типа “+15 к скорости передвижения” на поле битвы. Как раз нет. Швейцарская баталия, двигалась медленно, очень неспешным шагом. Слегка разгоняясь только перед атакой. Даже хохма такая была: “Почему швейцарцы так отчаянно дерутся? Они не умеют бегать!”. Но вот сбиться в баталию, по сути довольно примитивный строй, они могли очень быстро. А еще, они обычно передвигались без больших обозов — либо у них не было в телегах слишком уж больших ценностей, и потому не очень боялись от них оторваться. Не важно. Важно то, что даже пешком швейцарские сотни шустрили по карте не хуже монгольских всадников, реально неожиданно для врагов сливаясь в огромную толпу в нужном им месте.
А вот с натиском чуть сложнее. Швицы не смогли бы стать легендой, если бы они оставались просто толпой крестьян или городской бедноты. Очевидно, что их порядки как минимум были армированы военными профессионалами — теми же рыцарями, только обедневшими. Или даже не особенно обедневшими, а просто привлеченными городами на службу. Сцена в битве при Грансоне, где гауптман швицев зарубал именитого рыцаря — наглядное тому подтверждение. Это хорошо видно, особенно на фоне многочисленных историй о том, как представители феодального семейного бизнеса по рубке людей действительно сталкиваются с людьми, у которых ранг по этому кровавому спорту был “любитель”. Рыцарюги всяких там горожан, крестьян, диких балтов или цивилизованных греков просто пачками режут. Рыцарь, который такой, посконный, не за бумажками сидит, а лет с восьми, по несколько часов в день то охотится, то на палках дерется, то с соседями зарубы устраивает — это же форменный профессиональный спортсмен в наши дни. Еще и периодически получая ценные указания от старших товарищей — прямо как с личным тренером над собой работает. Короче, к такому, даже если ему лет 16,на поле битвы подойти - это как в мясорубку прыгнуть. Одна надежда на доспехи. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Натиск как он есть. Хорошо передан средневековым художником
Так или иначе, баталии швицев были почти так же страшны в рубке, как спешенные рыцари. Но швейцарцев было больше. Намного больше. И они были менее чувствительны к потерями. Очень сильно менее чувствительны к потерям. Еще более менее чувствительны к потерям только нежить в играх. Спасибо если оценили мою все более и более грубую, и менее и менее изысканную словесную эквилибристику. Идем дальше.
Ну а третья сильная сторона швейцарцев, которую подчеркну лично я — устойчивость против кавалерии. Если до этого пехота могла остановить удар кавалерией только в специально оборудованных для этого местах, как я уже описывал в первых главах, то вот именно швейцарская баталия сама по себе была таким местом.
Автор: Владислав Добрый (@DobriySka).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_307008
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты! В следующей части будет описан ход битвы.
Продолжение: Муртен, 22 июня 1476. Битва
Автор: Владислав Добрый.
Читайте ранее:
Битва при Моргартене. Огнестрел, кантон Швиц, и все-все-все
Как швейцарская баталия пришла к каноничному виду
Сражение при Санкт-Якобе на Бирсе. И в этом сражении будет реально много крови
Правильная феодальная битва при Монлери 1465
Когда-то старуха-Европа была молода. Когда-то она могла себе позволить крестовые походы детей, феодальное ополчение и битвы, скорее напоминающие потасовки вооружённых разбойников.
Но безбашенность молодости, как и всё хорошее со временем проходит, уступая место более взрослым игрушкам. Капитал. Порядочек. Ордонанс. Вольные хозяева европейской землицы, связанные лишь вассальной присягой, всё более явственно ощущали на своём горле мягкую силу суверена в латной рукавице.
На сломе времён в сражении при Грансоне схлестнулись два матёрых тяжеловеса региона. Два олицетворения уходящего и наступающего времени. Карл Смелый, герцог Бургундии и Людовик Благоразумный, король Франции.
Битва за время началась.
...красота...
В 1465 году в классической феодальной битве при Монлери — столь же пафосной, сколь и бестолковой — сразились армии двух боссов тогдашней местной качалки: молодого короля Франции Людовика XI и Карла Смелого, наследника герцогства Бургундского. Она была разобрана в отдельной статье и отличалась отсутствием дисциплины и преданности. Свидетель битвы (да-да, опять Филипп де Коммин) глубокомысленно отметил:
...Мое мнение таково, что ни один человек по своему разумению не способен устанавливать и поддерживать порядок, когда имеет дело с массой людей – ведь на поле боя события разворачиваются иначе, чем они планируются заранее, и если человек, от природы наделенный разумом, возомнит, будто он способен это сделать, то он согрешит против Бога...
Но главные действующие лица, в лице короля Франции Людовика XI (с неавторитетной погремухой "Благоразумный") и сын герцога Бургундии Карл (с четким погонялом "Смелый") были решительно не готовы к смирению с божьей волей. Наступали новые времена. «В бой пошли молодые львы» со своим видением европейских интеграционных процессов.
Через некоторое время после Монлери умер старый Филипп aka Добрый — старый герцог Бургундии, и да здравствует герцог! Карл стал полноправным герцогом.
Хороший был герцог, добрый...
Бургундия, доставшаяся в наследство молодому и дерзкому герцогу, была богата, знаменита турнирами поэтов и менестрелей, и много десятилетий не видела войны на своих землях.
Карл решил, что его герцогству сама судьба, само небо и даже сама Дева Мария сулит величие. И ведь мы все знаем, величие можно получить только одним путем — и это, дело понятное, не торговля и не экономическая и культурная экспансия. И Карл это понимал не хуже: он буквально превратил страну в казарму. Что, разумеется, вылилось в некоторые дополнительные траты.
Короче, за несколько лет интенсивной подготовки к войне Карл собрал налогов с Бургундии больше, чем его отец за 45 лет. Некоторое недовольство населения герцога не заботило.
Карл Смелый, герцог Бургундский, заботился не о Бургундии, а о своей армии, и постоянно ее реорганизовывал, финансировал, издавал многочисленные ордонансы. Ордонансы – указы, прообраз современных уставов. Вообще, когда я начал готовить посты по Бургундским войнам, Карл мне казался неким попаданцем. Он явно опередил свое время. Вот, например, организация его пехоты:
На 10 пикинеров приходилось 5 арбалетчиков и 3 кулевренера (аркебузира). В полевом сражении пикинеры развертывались в густую линию, опускались на колено и выставляли в сторону неприятеля свои пики, стрелки же должны были вести огонь поверх их голов. В первом приближении это чуть ли не испанская терция. Ну ладно, нет конечно. Но основные тенденции армий нового образца на месте – вспомогательная роль копейщиков, половина пехоты вообще стрелки. Конечно, кулеврины пока несовершенны, но тяжелые арбалеты некоторым образом нивелируют отсутствие мушкетов. То же самое с уставом – единообразие в обмундировании, единые цвета, организация рыцарей в эскадроны.
Но дьявол прячется в деталях. Например, Карл пытался повысить боеспособность своей армии, набирая из каждой воевавшей европейской страны те рода войск, которыми та была знаменита. В его коллекции были лучники Англии, аркебузиры Германии, легкие конники Италии и копейщики Фландрии. Как собрать их в единый организм? Проводились ли совместные учения? Похоже, этим герцог если и озадачивался, то превозмочь трудности общения с дикой вольницей не смог - ничего о совместных масштабных учениях пехоты мы не знаем.
Впрочем, пехоту герцог особо и не любил. Он любил артиллерию – она и правда была у него лучшей в Европе. И главное - он любил, конечно, конницу. Он и сам был тяжелой конной боевой единицей. Однако при ближайшем рассмотрении все его прорывные нововведения оказываются заимствованы. Так, например, ордонансные роты он нагло скопировал у Франции.
И вот тут начинается разница в видении армии будущего у Карла и его вероятных противников.
Тут такое дело - феодальные владения постоянно укрупнялись. Это с одной стороны. С другой стороны, ситуация осложнялась тем, что долгие годы мира дали благородным рыцарям время немного освоиться в меняющихся условиях прогрессивного XV века. Короче, стало выгодно развивать свой феод и стричь шерсть на месте. А ходить на войну в надежде раздеть там менее удачливого оппонента стало невыгодно. А если человек благородного происхождения был достаточно беден, чтобы заинтересоваться возможностью военной добычи, то оказывалось, что он недостаточно богат, чтобы содержать дорогое вооружение и коня. Даже средневооруженных всадников феодального ополчения становилось все меньше.
При этом шло несколько крупных военных конфликтов длиной в поколения. Я не шучу, можно назвать Столетнюю войну, но вообще их было много - до Столетней войны в той же Франции была Война Жанн, про всякие там Испании, Балканы и Италии вообще молчу. В результате появилось множество людей, чья работа была, как и у рыцарей, война, но при этом они были сильно деклассированны. Например, бывшему наемнику запрещалось мирно селиться, уходя на покой, под угрозой отречения от церкви тех сеньоров (это могли быть и города, и сельские общины – коллективные феодалы), которые дали им прибежище. Очень серьезно, на самом деле. Одновременно с этим наемники, после многих десятилетий войн, оказались весьма многочисленны, и внезапно, чаще лучше одоспешены и вооружены, чем традиционное средневековое феодальное ополчение. Не говоря уже о богатом боевом опыте. Но если с наемной пехотой еще можно было хоть как-то смириться, то наёмник-всадник (риттер, шевалье – буквально синоним благородного человека в Европе) одним своим существованием рушил миропорядок.
А эффективность наемных банд вообще и тяжёлой конницы особенно к 15-му веку стала очевидно выше феодального ополчения. Просто на голову. В перерывах между войнами банды делили Францию на куски, и грабили каждый свой, нередко давая бой и разбивая местных феодалов даже в крупных сражениях.
Французы решили это элегантно. Они взяли несколько конных банд наемников и приняли их на регулярную службу. Главари стали «Королевскими капитанами», наемники-дворяне сели на жалование. Необходимый минимум защитного вооружения предоставлялся королем. Карл же пошел другим путем – он, копируя «ордонансы» Франции, изменил сам принцип комплектования. Теперь каждому дворянину, изъявившему желание влиться в благородный дом Карла, выдавали подъемные, коня и оружие.
Фактически Карл строил феодальную армию, но с помощью новых инструментов – мощных (сравнительно) экономики и производства.
Про ордонансные роты Карла я расскажу один абзац, но прочтите его внимательно. Этот род войск останется на полях сражений еще долго и проявит себя в лучшем свете. Назывались эти рыцари «жандармами». Основная ударная сила – тяжелая конница жандармов в сопровождении средней конницы – кутилье. Легкая конница могла быть представлена конными арбалетчиками. Конные лучники воевали спешенными.
Вот вам рыцарское «копьё» того времени:
1. рыцарь, 2. оруженосец,
3. кутилье (неблагородный конный воин), 4-5. от четырех до шести стрелков
6-7. от двух до четырех копейщиков и алебардистов
Теперь, что нужно было иметь приличному жандарму, чтобы не стыдно было показаться на поле боя – прописывается в военном «уставе» Карла Смелого за 1473 г.:
Кавалерист ордонансного копья, жандарм. Он должен иметь полный доспех, включая салад с подбородником или барбют, латный воротник, длинный, негнущийся и легкий колющий меч, нож-кинжал, прикрепленный к седлу слева, и булаву, подвешиваемую справа, коня с налобником и в доспехе, чтобы он мог скакать и о его доспех ломалось копье; что касается кутилье, то ему положены легкая кольчуга или корсет на немецкий манер, салад, латный воротник, наручи и поножи, короткая пика с перекладиной – достаточно жесткая и легкая, чтобы ее можно было держать горизонтально, как маленькое копье наперевес, а также добрый меч и длинный обоюдоострый кинжал.
Ну, там еще несколько важных деталей – перья наполовину белого, наполовину синего цвета... Но уставом весь этот сборник пожеланий можно назвать с большим трудом. Зато забавно читать пассажи о том, что герцог Бургундский «пожелал» своим рыцарям, что бы они тренировались движению в строю. Когда не заняты. После обеда. И не пьяны. Хотя бы раз в неделю. И я не шучу, это реальные положения ордонанса. Слегка ломает привычные нам представления об армии, не так ли?
Особенности менталитета. Герцог намеренно оставлял благородным рыцарям запасную калитку на случай, если они не хотят тренироваться. Можно бухнуть, например, и тем обосновать свое неподчинение «пожеланию». В противном же случае, видимо, могли возникнуть проблемы с подчиненными у самого герцога. Сложные отношения внутри феодальной знати – это просто прекрасный сюжет, для которого нужны яркие краски и талант истинного художника. Но пока он еще ждет своего гения, а я так, ну разве что на Малевича потяну.
Кроме ордонансных частей Карл Смелый имел личную гвардию и двор – отель, а также некоторое количество вассальных войск.
Если помните, я упоминал, что Карла называют «последним рыцарем Европы». Это в том числе и из-за того, что в его указах есть слова о том, что его армии запрещается грабить мирное население. Идеализация именно этого исторического деятеля мне малопонятна. Ну да, запрещал. Но только в исконных землях Бургундии. Тут показательна сама ситуация с теми же жандармами – их содержание позволяло просто сводить концы с концами. А предоставление им коня и доспехов – почти то же самое, что сейчас дать гаишнику переносной знак «ограничение скорости 20 км/ч». А о наемниках уже и говорить не приходится.
Ближе к делу. Карл был готов к войне. Задача стояла простая – получить королевскую корону из рук германского императора и объединить свои владения во Фландрии и в Бургундии. Мостиком между этими провинциями служит Лотарингия. Карл завоевывает Лотарингию и изгоняет местного герцога Рене Лотарингского. Можно посмотреть на карте.
Коричневое — королевский домен. Малиновое — земли Бургундского дома. Серо-зелёное пятно — ничьё (Лотарингия)
А это еще одно горящее поленце на трон Людовику порядковый номер 11. Впрочем, Людовик тоже не сидит без дела. Но, помаявшись в грязи под убитым конем при Монлери, он, как взрослый и самокритичный человек, решил, что воеводствовать ему не к лицу. Хотя решил он это довольно давно, еще в битве со швейцарцами... Тут-то Людовика и осенило – швейцарцы!
И тогда Людовик один-один формирует против Карла союз, к которому присоединяются швейцарцы.
За этой короткой строчкой многолетние интриги, яд, кинжалы, кинжалы с ядом и золото. Много золота. Сейчас мы знаем некоторые закулисные подробности – кантоны согласились помогать Людовику за ежегодную мзду в размере 20 000 тысяч золотых (при годовом бюджете Франции в 700 000) в мирное время, и дополнительную плату каждому бойцу во время войны. Впрочем, и сам Карл со своими жесткими мерами по сбору податей и спесивой надменностью тоже Людовику немало помог.
Так, неожиданно для себя, Карл, поссорившийся с Людовиком, оказывается в состоянии фактической войны (у него бунтуют города и пытаются вступить в Швейцарский Союз) со швейцарцами.
Карл ведет себя, как и подобает альфачу, уверенно. Вот его цитата:
«Они [швейцарцы], не знают, что такое настоящая война. Мы им ее покажем»
Сами швейцарцы, кстати, не испытывали восторга в связи с перспективой драки с Бургундией.
Вставлю цитатку от осточертевшего всем Филиппа де Коммина:
«...Герцог, покинув со своей армией Лотарингию, вступил в Бургундию, где к нему вновь явились послы этой старой германской лиги, называемой Швейцарией, и сделали предложения более выгодные, чем раньше: помимо возвращения земель, они предлагали выйти из всех союзов, которые ему неугодны, в особенности из союза с королем (Людовиком), и стать его союзниками, и поставлять ему для борьбы с королем шесть тысяч человек за довольно умеренную плату всякий раз, когда он только потребует. Но герцог и слышать ни о чем не хотел...»
В общем Карл решил начать наказывать. И начать наказывать с замка Грансон. В начале 1476 швейцарцы захватили савойский замок Грансон, но армия Карла Смелого подоспела практически тут же. Защитники Грансона капитулировали перед превосходящими силами. И были вероломно убиты бургундцами. Почти 500 бернцев. То есть "Последний Рыцарь" был, конечно, со всех сторон благороден, и если ему угодно вырезать людей "низкого" происхождения, это его никоим образом не умалит в глазах таких же "благородных". При этом надо понимать, что те, кого он убил - богатые люди. На современные российские деньги сотники швейцарцев – это люди, занимающие должности мэров, и директора заводов с хорошими доходами. Что Карл творил с "простыми" людьми – вообще жесть.
Последний штрих к портрету герцога Бургундского – во всех хрониках и летописях захваченной Карлом Лотаргинии и земель по которым он проходил со своим войском, его называют не иначе, как Карл Ужасный.
Итак, у относительно свободных и неплохо живущих средневековых европейцев, чьи отношения с их феодалами наконец-то обрели некие рамки, случились разногласия с могучим сюзереном Бургундии. Разногласия земельного характера – Карл хотел их втоптать в землю, а они Карла в неё же закопать.
Отсюда и конфликт. Первое время Карл успешно проводил желаемое в действительное. А потом навстречу Карлу Ужасному выступила армия Швейцарского союза. Настало время для битвы при Грансоне.
У бургундцев имелся хорошо укрепленный лагерь. Теперь-то, задним числом, всем ясно, что именно там герцогу и следовало встретить швейцарцев. Впрочем, то же самое говорили Карлу и его советники прямо перед битвой.
Войско Карла насчитывало приблизительно 14 000 человек: 2 000- 3 000 тяжелой конницы, 7 000-8 000 стрелков, остальные – пешие пикинеры.
Хотя швейцарцы, насчитывавшие до 19 000 человек, имели перевес всего в несколько тысяч, Карл сомневался, нападут ли они на его лагерь. Ну не воевал человек никогда со швицами, ну хватит ржать. Мучимый сомнениями, Карл все же решил выступить им навстречу.
Утром 2 марта оба войска выдвинулись: швейцарцы – по направлению к северному выходу из ущелья, на Вомаркюс, бургундцы – к южному выходу. Часть швейцарцев, – преимущественно швицы, бернцы и фрейбургцы, – вступила в бой с бургундским постом, расположенным на дороге через хребет. Разгоревшийся бой привлекает на эту дорогу один отряд за другим, а когда они, преследуя противника, переходят на другой склон хребта, то замечают перед собой в долине все войско герцога. Авангард уже прибыл и приступил к разбивке лагеря; главные же силы еще были на походе.
Герцог сам прибывает с авангардом и принимает бой с выходящими из ущелья швейцарцами, выдвигая против них, в первую голову, своих стрелков.
Дорога, по которой наступали швейцарцы, представляла собой не непосредственный переход из лесистых гор в долину, а отлогий спуск по усаженным виноградом холмам. В такой местности Карл почти совсем не мог пустить в ход ни одного из тех двух родов войск, на которые он по преимуществу возлагал надежды, – рыцарство и артиллерию. Поэтому Карл принял решение – развернуть свое войско в долине и там встретить атаку швейцарцев.
Теперь внимание, не пропустите момент разгрома – дальше события развиваются стремительно!
Бургундские стрелки, явно довлеющие над швейцарскими численно, вероятно, создавали большие затруднения для формировавшейся на холмах четырехугольной баталии швейцарцев. Там было приблизительно 8 000 человек «швейцарцев» – меньше половины от всех сил. Баталия, неся потери от дистанционного оружия, вынуждена была перейти в наступление, не дождавшись подхода остальных частей.
Ее сопровождала немногочисленная конница и несколько орудий, подвезенных бернцами. Фактически, все работало на Карла – зверь сам лез в капкан. Кстати, перед битвой швейцарцы опускались на колени, что бы помолиться. Увидев это, герцог якобы воскликнул:
«Клянусь Святым Георгием, они просят прощения! Канониры, дайте огня этим злодеям!».
План был прост, и потому красив. Швейцарцы для отражения кавалерийских атак были вынуждены останавливаться, формируя нечто вроде «ежа». И выйдя на равнину, они представляли собой прекрасную мишень для артиллерии и стрелков Карла. Ему же оставалось просто периодически атаковать баталию конницей, чтобы она не могла двигаться. И расстреливать, расстреливать, расстреливать…
Битва при Грансоне, миниатюра из «Люцернской хроники» Диболда Шиллинга Младшего, 1513 г.
Битва началась с залпа бургундской артиллерии по швейцарцам, который
«сбил с ног разом десять человек».
После чего в атаку пошли бургундские жандармы: швейцарская пехота была вынуждена остановиться и выставить пики для отражения атаки. Швейцарцы легко отразили первую атаку жандармов. Во вторую пошел сам Карл Смелый, видимо, стараясь соответствовать прозвищу. Швицы ранили под ним коня, но самого герцога не задели. В этот самый момент другой крупный отряд уже не бургундских жандармов, а конкретно феодального ополчения под командованием заслуженного ветерана Луи де Шалона попытался обойти швейцарскую «баталию» и ударить ей в тыл. Но выяснилось, что Шалон то ли более смелый, то ли менее удачливый. Эта атака стоила бургундцам много крови, сам Шалон погиб. Но не надо думать, что швейцарцам это далось легко.
Дибольд Шиллинг, участник сражения, писал, что швейцарцы
«своими длинными пиками кололи лошадей в нос, и те разворачивались и бежали»
Тем не менее, некоему благородному рыцарю, Шатогийону (там потом вино будут делать) удалось прорваться внутрь баталии и завязать схватку со знаменной группой Швица. В безжалостной рубке храбрый бургундский рыцарь был убит Гансом фон дер Грубеном, членом Большого совета Берна. Вслед за Шатогийоном рухнул его штандарт, захваченный люцернцем Генрихом Элснером. Потеряв нескольких лидеров, дворянская кавалерия прервала атаку и отступила.
Карл отвел кавалерию, ожидая следующего залпа. Повернул голову в поисках стрелков и обнаружил, что битва проиграна. Пока герцог развлекался, его дорогие пехотинцы разбежались.
Видимо, возможность испытать последствия герцогского гнева в тот конкретный момент была не такая пугающая, как вероятность оказаться на расстоянии удара алебарды от гневного швица. Пехота умело выбрала нужный момент, когда вокруг не было начальников. И совершила тактически грамотный маневр.
Репутация начала работать на швейцарцев.
Под командованием Карла Смелого остались только жандармы и артиллерия, после чего герцог был вынужден оставить поле боя.
Потери победителей были вполне сопоставимы с уроном, понесенным проигравшими. Сохранился список раненых конфедератов по городам:
Цюрих – 7; Швиц – 70; Фрибург – 22; Ури – 8; Цуг – 12; Золотурн – 13; Гларус – 7;
Санкт-Галлен – 2; Обвальден и Нидвальден – 5; Люцерн – 52; ИТОГО – 198 человек.
С учетом потерь бернцев, вынесших на себе основную тяжесть боя, можно согласиться с оценкой урона лигистов при Грансоне (без учета гибели гарнизона), которую привел немецкий историк Ганс Дельбрюк – около 100 убитых и 700 раненных.
Швейцарцы собрали в брошенном бургундском лагере богатейшие трофеи, т.н. «бургундскую добычу» (нем. Burgunderbeute): по разным данным от 100 до 400 артиллерийских орудий, 800 аркебуз, 300 бочонков с порохом, 8 000 стрел, множество доспехов, 400 шатров и павильонов, 600 знамен и штандартов, 3 000 мешков овса, 2 000 повозок с солониной, 1 500 «девушек для любовных услад», ювелирные изделия из золота, жемчуга и драгоценных камней, включая два больших бриллианта, получивших впоследствии имена «Флорентиец» и «Санси», «золотую шляпу» Карла Смелого, а также его трон, серебряную посуду, церковную утварь, богатую одежду, мебель, гобелены и прочие предметы роскоши. Базельский гауптман Петер Рот завладел печатью Великого бастарда Антуана и в шутку запечатывал ею свои письма, адресованные городскому совету Базеля.
Швицы три дня простояли в Грансоне, собирая трофеи и хороня казненных солдат гарнизона. Около 30 бургундцев, захваченных в Грансоне, были повешены на тех же веревках, что и казненные ранее бернцы. Сохранили жизнь лишь одному бургундскому дворянину, которого позже обменяли на Брандольфа фон Штейна.
Несмотря на то, что это поражение трудно назвать сокрушительным, последствия оно имело схожие. Карл был отброшен, его армия рассеяна, сам он потерял престиж. Но не сдался.
Свою несгибаемую волю он продемонстрирует в битве при Муртене, в том же году.
Автор: Владислав Добрый (@DobriySka).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_295924
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Продолжение: Муртен, 22 июня 1476. Подготовка к битве
Автор: Егор Филин.
Хорошо известно, что при взятии Иерусалима в 1187 году мусульмане не устроили кровавой бойни на улицах города, позволив большей части его обитателей относительно спокойно покинуть пределы Святого града. Данный эпизод очень любят приводить в пример «исламского благочестия» и личного «благородства Салах ад-Дина», который не в пример варварам-европейцам, устроившим кровавую баню при взятии города в 1099 году, показал свое не только военное, но и моральное превосходство над латинянами. Все это, конечно, максимально далеко от истины.
Начнем с того, что изначально Саладин планировал сделать с христианами, засевшими в Иерусалиме примерно аналогичные июлю 1099 года действа – то бишь, вырезать всех до единого. Отговорили его, скорей всего, собственные соратники, потому что никакой репутации «благородного льва Востока» у Саладина на тот момент не было. Его отношение к пленным так же сложно было назвать «гуманным», но к этому мы еще вернемся.
Иерусалим был подвергнут штурму, и если бы не действия Бальяна д’Ибелена, который из говна и палок сумел организовать некое подобие обороны, то мусульмане бы взяли город, что называется, с наскока. Саладин, который, разумеется, не был дураком, справедливо посчитал, что нет смысла терять людей, время и ресурсы на штурм города, в котором действительно было только 2 (!) рыцаря, если не считать самого Ибелена (все остальные либо уже кормили воронов у рогов Хаттина, либо разбежались оттуда по соседнем городам и крепостям). Тем более, что штурм Иерусалима означал смерть 3000-5000 пленных мусульман, которые находились в городе, разрушение мечети ал-Акса и других святых мест. Несомненно, Саладин сдержал свое слово, хотя мог бы спокойно перерезать франков, когда они открыли ворота города, но назвать это каким-то необычайным благородством нельзя. Иерусалим сдался на определенных условиях, а не был взят штурмом. Точно также франки спокойно отпускали жителей Арсуфа (1101) и Сидона (1110) со своим имуществом, которые сдались до взятия города. Кроме того, почему-то редко вспоминают, что жителям Иерусалима пришлось платить Саладину выкуп за свою свободу. И выкупиться смогли далеко не все. Порядка 11 000-16 000 человек оказались проданы Саладином в рабство.
Из этого, кстати, проистекает нехитрая мысль, что обвинять крестоносцев в резне после взятия Иерусалима в 1099 году довольно странно. Никаких других вариантов там просто не могло быть. Жителям Иерусалима предложили сдаться – они отказались, уверенные в том, что изрядно поредевшее после двухлетнего похода войско латинян не сможет взять хорошо укрепленный город. Мало того, защитники города всячески издевались над латинянами, когда последние совершали крестный ход около стен: улюлюкали, кричали оскорбления, стреляли из луков, мочились на самодельные кресты и занимались другим действом в духе группы pussy riot. Очень странно было после такого показательно уничижительного отношения к религии оппонента в XI веке ожидать милосердия. Разумеется, что кровавую резню после взятия города это не оправдывает, но «а что вы еще ожидали, простите меня?».
Теперь про «благородство» Саладина. Как бы придворные поэты и историки не воспевали рыцарские манеры султана («отправил коня Ричарду, когда увидел как храбро он бьется»), но реальность такова, что вам вряд ли захотелось бы оказаться в плену у этого курда. Даже не беря в расчет тот факт, что именно Саладин активно развивал религиозную вражду между мусульманами и христианами (тут вопросов нет, человеку нужно было разжечь пламя религиозной войны и выкинуть латинян обратно в Европу), то количество смертей на его совести впечатляет:
1. 23 ноября 1177 года, за два дня до своего поражения при Монжисаре, Саладин совершил рейд в окрестности Аскалона. Его воины захватили пленников, и всем им по приказу султана отрубили головы.
2. В 1178 году франки разграбили окрестности Хамы, но были разбиты и доставлены к султану. И вновь Салах ад-Дин велел их обезглавить.
3. В августе 1179 года, после взятия замка тамплиеров Шатле, султан казнил всех «вероотступников и лучников». Большинство из 700 пленников были убиты волонтерами-мусульманами. Кстати, способ казни султан выбрал весьма оригинальный: арбалетный болт в затылок.
4. В 1183 году все взятые в плен люди Рено де Шатийона (около 170) – «в наказание за их замысел против Священного дома [Каабы в Мекке]» также были казнены султаном.
5. Собственно сам Хаттин в 1187. Практически все пленные тамплиеры и госпитальеры (200-230 человек) были обезглавлены, а Саладин лично убил Рено де Шатийона.
Есть и более интересные истории, например, Бодуэн д’Ибелен (брат будущего защитника Иерусалима) был пленен в 1179 году и объяснял Саладину, что не может собрать запрашиваемый выкуп. В итоге Саладин приказал «вытащить из его рта все зубы», и уже на втором Бодуэн взмолил о пощаде и сказал, что все заплатит, а султан после такой процедуры поднял выкуп до 200 000 безантов.
В уже описываемой нами ситуации с воинами Рено де Шатийона (1183 год) пленные моряки получили от Саладина аман (гарантии безопасности) и по закону им обязаны были сохранить жизнь, но султан наплевал на это, заявив: «Божий приговор над людьми, подобными этим, не представляет затруднений для ученых, он вполне ясен. Пусть будет исполнено решение убить их». Тогда возмутился даже брат Саладина, ал-Малик ал-Адил.
Саладин вообще любил прибегать к помощи богословов в «легализации» очередной резни, в то время, как некоторые его соратники, наоборот, проявляли гораздо большую гуманность к побежденным. Известна история, когда Саладина отговорили убивать пленного мальчика, позволив обменять его на мусульманина. Секретарь султана ал-Фадил, открыто заявлял: «Убивать пленника со связанными руками...это дурное деяние».
И это мы еще не касаемся широкого известной истории с казнью Ричардом Львиное Сердце 3000 пленных мусульман после взятия Акры в 1191 году, где Саладин принял самое активное участие в умерщвлении своих соплеменников (пусть и не напрямую).
В общем, не отменяя того факта, что Саладин, в среднем по больнице, был гораздо более толерантным правителем, чем большинство его соплеменников (все-таки до сдирания кожи, распиливания пилами, скальпирования и закапывания заживо аки Захируд Тугтегин и Илгази он не опускался), но рассматривать его противостояние с христианами как образец некой «осени Средневековья» по Хейзингу в корне неправильно.
Автор: Егор Филин.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_307900
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Автор: Владислав Добрый.
Читайте ранее:
Битва при Моргартене. Огнестрел, кантон Швиц, и все-все-все
Как швейцарская баталия пришла к каноничному виду
Сражение при Санкт-Якобе на Бирсе. И в этом сражении будет реально много крови
Причины этого сражения весьма весомы, последствия его трудно переоценить. Однако его ход — это тот ещё бардак.
Свидетель битвы при Монлери, Филипп де Коммин, глубокомысленно отметил:
«...Мое мнение таково, что ни один человек по своему разумению не способен устанавливать и поддерживать порядок, когда имеет дело с массой людей – ведь на поле боя события разворачиваются иначе, чем они планируются заранее, и если человек, от природы наделенный разумом, возомнит, будто он способен это сделать, то он согрешит против Бога...»
Но главные действующие лица, в лице короля Франции Людовика XI (с неавторитетной погремухой "Благоразумный") и сын герцога Бургундии Карл (с четким погонялом "Смелый") были решительно не готовы к смирению с божьей волей. В итоге потомки теперь могут насладиться НАСТОЯЩЕЙ феодальной битвой — пафосной и бестолковой.
Расскажу я вам сегодня историю о короле, графе и герцоге.
…как же я их люблю, вот они слева направо: Паж, Кутилье, Шевалье, Жандарм…
Жил да был герцог Филипп Добрый со своей герцогиней. И все бы у них было хорошо, но сын у них родился Карлом. Надо сказать честно, в истории редко можно встретить хорошего человека, а уж правителя – так таких вообще по пальцам пересчитать можно. Так вот, Филипп Добрый, герцог Бургундии, был действительно хорошим правителем. При нем люди жили хорошо. Нет, ну он, может, и гадил по мелочи, Жанну Д'арк, например, англичанам продал – но конкретно своих подданных старался беречь.
А его сын Карл пошел в матушку, принцессу Изабеллу, француженку. В 19 лет Карл проявил выдающуюся смелость (или тупоголовое упрямство, как начали подозревать позже) в местечковой заварушке, отчего тут же получил авторитетное погоняло «Смелый».
Вообще Карла одно время сильно идеализировали. Его до сих пор в исторических очерках часто называют последним рыцарем Европы. Какой он был? Ну, он очень любил движняк. Пиры, охота, война – он всегда в такое вписывался. Пока его отец, герцог Филипп, был жив, Карл кормился с графства Шароле (которое, строго говоря, было частью Франции. Феодализм, он такой), являясь таким образом, носителем титула графа Шароле.
Герцоги, графы - пустые слова, которые вызывают у вас лишь смутные ассоциации. Типа граф по-нашему - губернатор, герцог - это президент национальной республики.
Очень близко, но нет.
Чтобы вы могли хотя бы примерно представить себе жизнь крупного феодала, я приведу его «походный» двор – то есть свиту, с которой он ездил по гостям, охотам и повоевать по мелочи.
Двор дома Карла Смелого описан как в «Мемуарах» Оливье де Ла Марша, так и в «Хрониках» Жана Молине. Последуем за вторым, менее многословным автором, который пишет:
«По обычаю при доме и семье герцога Бургундского всегда имеется 40 рыцарей и 40 кавалеристов под началом четырех знатных рыцарей, не считая прочих рыцарей в большом количестве, согласно обычным старинным условиям, и 20 камер-юнкеров. Имеется также 50 хлебодаров, 50 виночерпиев, 50 стольников, режущих мясо, 50 конюших (Все это тоже далеко не крестьяне, не по чину сиволапым вокруг графа виться), и при каждом свой кутилье (оруженосец); над ними начальствуют четыре эскадронных командира. Кроме того, есть 50 лучников личной охраны и 2 рыцаря, начальники над ними. С другой стороны <…> его гвардия насчитывает 130 кавалеристов и столько же вооруженных кутилье, а равно 130 лучников, и над ними всеми купно начальствует один рыцарь, весьма доблестный и испытанный в боях, и четыре оруженосца как эскадронные командиры».
Все эти люди не столько получали жалованье за "работу" на герцога, сколько являлись его частью. Их кров, еда и само физическое существование были напрямую связаны с благополучием их хозяина. Ну и был шанс улучшить качество жизни для себя лично, пользуясь приближенностью к священной тушке. Кормить эту ораву приходилось вассалам герцога, к которым он приезжал "погостить". Одновременно, по факту это была армия - случалось, не маленькие города куда меньшим количеством людей брали.
И одновременно они были ядром феодального войска, хребтом, на котором все держалось. Центром силы. Точкой отсчета. Те, кто решают битвы. Жнецы врагов своего короля. Ниже я буду описывать битву и упомяну их вскользь всего пару раз. Ну, потому, что на большее они не навоевали.
Я хочу акцентировать еще раз — Карл Смелый был чистым эталоном для феодального правителя. Его можно рядом с килограммом и метром в Палату мер и весов ставить.
Основные занятия его и его двора - участие в лихих джигитовках на конях и поножовщине, охота, гонки на лошадях, веселые проделки (в основном над теми, кто ниже по социальному статусу), слушание и пение баллад и все прочее то, чем обычно занимаются безработные на дорогих средствах передвижения.
Грабеж, убийства и рэкет включены. И одновременно с этим - преследование особо борзых бандитов и крестьян.
Доброго дня. Замок есть погостить? А если возьму?
Все шло у Карла хорошо, особенно после до того как его папа, Филипп Красивый, помер. Но тут на престол Франции взошёл Людовик, и испоганил своим видом всю пастораль... Людовику назначили порядковый номер “11” и судьбу неудачника. А все потому, что среди четких пацанов Людовик имел плохую репутацию. Он слыл слабаком. Как физически, так и морально. Нам, современным людям, кстати сказать, может показаться, что эта репутация не заслужена.
Типичный пример – Людовик, еще будучи наследником, участвовал в походе на швейцарцев и лично присутствовал, когда полторы тысячи упертых швицев дрались с «живодерами» французов до последнего человека.
Бродя по полю боя после победы, Людовик показал себя не бесчувственным, как камни древнего замка, ну то есть не настоящим рыцарем, а расклеился “как баба”... Вокруг были просто горы изрубленных трупов, и швейцарские были отнюдь не в большинстве. И можно понять, почему король был расстроен. Его армия вторжения была серьезно потрёпана еще до встречи с основными силами швейцарцев, наемники начали бузить и требовать еще бабла. А швейцарцы мало того, что кидались на минимум пятикратно превосходящие силы, еще и трудно, даже мучительно трудно, умирали. И совсем не сдавались. Тут-то Людовик неосторожно высказался в том ключе, что в рот ему ноги, если он еще раз с этими отбитыми на голову психами будет воевать. Еще непонятно, кого именно он имел в виду - швейцарцев, или таки своих наемников. Но эту фразу услышали, и стали пересказывать. Ну как же, король (вернее тогда дофин, наследник короля) признался в том, что испугался.
А надо понимать, что в рыцарской среде подобные заявления были несколько опрометчивы. В одной битве, (не намного позже описываемых событий), рыцарская конница подверглась болезненному обстрелу артиллерии. И военачальник прислал приказ – отойти на двести шагов. Чтобы выйти из-под обстрела. Что сделали рыцари? Правильно – возмутились хамством и пошли в атаку. Их, разумеется, опрокинули и разогнали, но перед этим они успели сломать бедняге военачальнику всю задумку битвы.
В общем, не по понятиям было проявить даже некоторый намек на то, что ты хоть чуть-чуть не так крут, как крутой Уокер. Правда, эта демонстрация крутости никак не мешала феодальному ополчению разбегаться с поля боя как зайцы при первых же осложнениях.
Имея военную знать, с такой яростью почитавшую понты, Людовик, который любил порядок и чтобы все было по делу, был неприятен всем приличным людям.
Строго говоря, Людовик даже сделать ничего не успел, только как Евдокимов, сказал - «Может, воровать хватит?» - как его полная гнусности сущность стала тут же всем очевидна.
Начались проблемы административного характера – Людовик искал людей, которые хоть и воруют, но хотя бы работают. Тут надо отдать должное благородным шевалье Франции – подленькую автокатастрофу (в то время «несчастный случай на охоте») они устраивать не стали. Может, они и были ворюгами и упырями, но все же они не были ничтожествами.
Неудивительно, что крупные феодалы Франции подняли справедливое восстание против такого мерзкого короля. Разумеется, просто мятеж им не подходил, не хватало понтов. Выход был найден – они объявили себя «Лигой Народного Блага». Народ содрогнулся в ужасе. К несчастью, Лига добавила себе легитимности, поскольку их возглавил не кто-нибудь, а герцог Карл Беррийский, младший брат короля. Командовал же движухой по факту Карл Смелый.
«Карл Смелый (1433-1477)» кисти Рубенса, 1618 (Музей истории искусств, Вена)
Как и зачем он туда влез - отдельный разговор. Так-то Карл Смелый был давним корешем Людовика. Они вместе росли, были даже не сильно дальними родственниками – в общем, братухи. Казалось бы, брат за брата, как по рыцарским понятиям взято! Тем более, что, являясь графом Шароле, Карл автоматически становился вассалом французского короля, в конкретном лице Людовика номер 11.
Если со стороны посмотреть, воевать против Людовика – это прямое нарушение вассальной клятвы, вроде бы не по понятиям. Но Карл имел аргумент: Людовик, жалкий барыга, предлагал купить графство Шароле у Карла. Чем, разумеется, правильного рыцаря Карла оскорбил. Обида на бывшего почти брата, а теперь неправильного сюзерена, засела в Карле так глубоко, что её почувствовал даже его конь. В буквальном смысле – Карл, как только узнал о смуте, собрал феодальное ополчение Бургундии и отправился на помощь угнетенным братушкам феодалам. Вскачь.
Самая хохма тут в том, что Людовик уже купил графство Шероле еще у отца Карла, Филиппа Доброго, и даже деньги сдуру отдал.
Людовик в ответ на благородный порыв подданных проявил в полной мере свою подлость – объявил сбор армии и таки её собрал, несмотря на массовый саботаж от крупных магнатов. Опираясь в основном на наемные отряды, ополчения городов, и некоторые экспериментальные войска вроде лучников в тяжёлой броне (в основном шотландцы, мелкие дворяне, считай, те же рыцари).
В общем, показательной порки неправильного короля не получилось. И две вполне себе правильные феодальные армии сошлись в битве при Монлери.
Карл рассчитывал разбить королевские войска с помощью войск герцога Беррийского и герцога Бретонского, которые шли из Бретани под предлогом покончить с распрями в столице. Людовик же надеялся на победу над бургундцами с помощью верного ему парижского гарнизона. Кстати, "всеми презираемый" французский король был не так уж и одинок, ему достаточно преданно служили маршалы Жоакен Руо и Карл де Мелен. И они показали себя достаточно опытными военачальниками, отбиваясь от воинов Карла на протяжении почти двух недель. Войска Карла были очень мобильны. Их основу образовывали почти полторы тысячи всадников, которых поддерживали орудия на телегах. При войске шло до 500 наемников из Англии, метких стрелков из английского лука.
Итак, уверенность в победе была у обоих военачальников, и поэтому битва началась.
Войско Карла дважды перестраивалось, всадники то спешивались, то садились на коней, благородные доны спорили о том, как им правильно бить Людовика и кто должен быть впереди. В процессе они шуганули королевский авангард, потеряв убитым довольно именитого и богатого "собрата" по лиге, и, наконец, построились. Несколько часов после этого армии обменивались пушечными выстрелами, без заметного эффекта. Что много говорит об эффективности артиллерии того времени – снаряжение выстрела могло занять несколько часов, а попасть в цель, чуть меньшую размерами или чуть более подвижную, чем замок, тогдашним современным пушкам было трудно.
На правом фланге бургундской армии Карл де Шароле повел в бой тяжелых всадников, ядро которых составляла его свита, и опрокинул мощным ударом роялистов. Во главе с принцем Карлом Анжуйским третья часть армии французского короля бежала с поля боя. Пришлось Людовику XI лично исправлять положение. К 13 часам он собрал конницу своих дворян (личных королевских вассалов, неплохо экипированных) и бросился под пушки бургундцев. Пал боевой конь Людовика. Сам французский король тоже вполне мог закончить жизнь под градом ядер и стрел, но его вытащили из-под коня верные шотландцы. Однако к этому моменту возле короля почти никого из его свиты не осталось. Солдаты короля массово покидали поле боя, толпы бежали к замку, надеясь укрыться за его стенами. Король скакал за беглецами, сняв шлем, чтобы все видели его лицо, и не переживали.
Увидев это лицо, я бы, наоборот, начал переживать. Людовик едет делать оргвыводы государственного масштаба
Карл тоже хапнул приключений, но об этом ниже.
Бой завершился вечером в силу наступившей темноты. Но еще до этого он свелся к перестрелке лучников и пушкарей. Ночью войска короля ушли к Корбею, возвращаясь к Парижу. И вот тут Людовик сделал интересное – он сразу же разослал герольдов, трубивших о победе короля. Всем говорили, что бургундцы потеряли втрое больше солдат, чем войско его величества.
Армия Карла и его союзников простояла у замка Монлери еще два дня, собирая убитых. Было взято 7 неприятельских орудий. В лагере бургундцев все были убеждены в том, что сражение ими выиграно, что логично – король позорно бежал, уступив им поле боя. Все шумно, весело и под вино лизали седалище наследника бургундского престола, в числе прочего на общей сходке короновав его почетным погонялом «Смелый». С которым и вошел Карл де Шароле в мировую военную историю.
Смотря на мутный результат битвы, король увидел, что война это не его и надо мутить в другую сторону. "Французский король помирился с Карлом в Конфлане осенью 1465 года. Бургундцы получили земли на Сомме, остальные участники Лиги тоже не остались в накладе, получив от короля новые угодья и города." Чтобы вы понимали - получить от короля даже маленький городок, это как сейчас получить от папы большую нефтевышку.
Для современников битва при Монлери показательна массированным применением тяжелой кавалерии и мощного артиллерийского огня. Стало очевидно – конница вновь после Столетней войны стала восстанавливать свои позиции в сражении, а огнестрел, несмотря на развитие, остался в нише осадных приспособлений, мало пригодных для полевого боя.
Карл играет красненькими, Людовик — синенькими
Так выглядела битва, если посмотреть на красивую схемку и излагать четко и по делу. Но как же она выглядела на самом деле?
У нас есть прекрасные мемуары Филиппа Контамина, который на тот конкретный момент был бесконечно преданным вассалом графа Шароле (он же Карл Смелый, он же будущий герцог Бургундский). Мемуары его ценны тем, что он яростно пытался казаться умным, и поэтому там есть много заимствований. То есть он постоянно вставляет чужие мысли, приписывая их, разумеется, себе. И через это мы можем взглянуть на образ мысли благородного человека того времени. Вот, например:
«Лучники графа шли первыми, в полном беспорядке. По моему мнению, в бою лучники являются решающей силой, когда их очень много, когда же их мало, они ничего не стоят. Но им нельзя давать хорошего снаряжения, дабы они не боялись потерять своих лошадей или что иное. Для этой службы люди, ничего не видевшие в жизни, более ценны, чем многоопытные. Такого же мнения придерживаются и англичане – цвет лучников мира».
Кстати, Контамин - член свиты Карла. Он богат, на хорошем коне, окружен вооруженными и умелыми слугами, но все же на доспехи его очевидно проспонсировал граф, оттого он и трется рядом с ним. Как юнит он чувствует себя элитарно – он подчеркивает что многие, даже весьма богатые магнаты феодального ополчения снаряжены плохо, часто у них нет кирас, иногда шлемов. Это важная деталь - рыцарство деградирует. Хорошо вооружены только "коронные" рыцари, которые, скорее всего, спонсируются сюзеренами. Всадники Карла испытывают трудности с оружием, конями, выучкой. Например, у них постоянные проблемы с копьями – оруженосцы и слуги постоянно отстают или просто убегают.
Эти рыцари чувствуют себя хорошо, я бы даже сказал, на коне. Их мораль высока.
Мемуары Контамина дарят редкую возможность увидеть битву от лица тяжёлого всадника. Если вкратце – битва удалась. Карл всласть накомандовался. Приведу цитату от Контамина:
Предполагалось устроить в пути два привала для отдыха пехотинцев, ибо дорога была долгой и тяжелой из-за высоко поднявшихся хлебов. Однако все было сделано наперекор задуманному, как будто люди сознательно стремились к поражению. Этим Бог показал, что руководит сражениями он, и что именно Его воля предопределяет их исход…
…Возвращаясь к теме рассказа, следует заметить, что граф совершил переход одним махом, не дав отдохнуть своим лучникам и пехотинцам. Кавалерия короля тем временем перешла в двух местах ров, и, когда она приблизилась настолько, что ее можно было атаковать с копьями наперевес, бургундские кавалеристы прорвали ряды собственных лучников – цвет и надежду армии, не дав им возможности ни разу выстрелить, и ринулись вперед.
Сам Контамин, стараясь не отставать от Карла, вряд ли много успел рассмотреть или поучаствовать в бою – иначе он бы не обошел это своим пристальным вниманием. Далее он описывает как его обожаемый Карл, он же граф Шероле, со стойкостью тренированного атлета долго носится по полю, рубя пехоту и отставших. Один гнусный пехотинец, кстати, совершил мерзкое: ткнул сиятельного графа Шероле в брюхо пикой, заплатив за это жизнью. Но броня выдержала, и Карл продолжил вечеринку. Пока не наткнулся на французский конный отряд. Карл, памятуя о своем графском достоинстве и смелости, кинулся на французов. Но те оказались какими-то тертыми ребятами, да и герб Карла их не впечатлил. Они оттеснили свиту и отлупили Карла так, что у него отлетела пластина брони, прикрывавшая шею. Собственно, на этом история Карла могла бы закончиться, но его спас один мужик. В прямом смысле, вот как об этом отзывается Филипп Контамин:
Часть его (Карла) отряда отстала, и за ним погналось 15 или 16 королевских кавалеристов. Его стольник Филипп д’Уаньи, несший штандарт, был убит сразу же, а сам граф оказался на краю гибели. Ему нанесли несколько ударов, причем один из них мечом в горло, плохо защищенное шейной пластиной, которая еще с утра была плохо закреплена, и я сам видел, как она отскочила. Метка от этого удара осталась у него на всю жизнь. Нападавший, подняв руку, закричал: “Монсеньор, сдавайтесь! Я вас узнал, не вынуждайте меня вас убивать!”. Граф, однако, продолжал защищаться, и в разгар схватки между ними вклинился служивший у графа сын одного парижского врача по имени Жан Каде, толстый мужиковатый здоровяк на лошади соответствующей стати, который и разъединил их.
Кстати, за спасение сиятельной задницы мужлану ничего не обломилось. Ни похвалы, ни наград. Что даже к лучшему: в силу своей подлой мужицкой сущности, этот низкий человек в следующий раз будет за короля. Бесхребетный Людовик за подобные выходки был склонен давать мужланам дворянство и денег.
В общем, вырвавшись из схватки, Карл, помня о том, что он еще нужен Бургундии, смело задал стрекача, не поленившись сменить своего коня на коня пажа.
Когда он слегка отбежал, выяснилось, что вокруг валяются неопознанные трупы, кое-где носятся французы (решительно неясно, какие за правое дело, а какие за левое), Бургундцев, кроме герцога, вообще не видно. День перестал быть радостным, война почему-то перестала приносить удовольствие.
Недалеко обнаружился Людовик, засевший в укреплении (собственно сам замок Монлери давший название сражению), с небольшим отрядом.
В конце концов, утвердившись на исходных, оба противника начали обрастать войсками – со всего поля боя под их знамена стягивались живые и рассеянные. Вряд ли эта толпа была похожа на армию, добавлю я от себя. Неожиданно из недалеко расположенного леса вышел союзник Карла, сбежавший со всем своим отрядом в начале битвы. Это резко качнуло чашу весов в пользу герцога. Снова дадим слову Контамину, благо, что этот источник имеет и вполне литературные достоинства:
В течение получаса, как я заметил, все помышляли только о бегстве, и, появись тогда хотя бы сотня врагов, мы бы разбежались. Мало-помалу к нам стали стекаться люди. По 10, по 20 человек, кто пешим, кто на коне. Пехотинцы были изнурены и изранены из-за действий как нашей собственной конницы во время утренней атаки, так и неприятеля. Поле, на котором мы стояли, еще полчаса назад покрытое высокими хлебами, было голым и страшно пыльным. Повсюду валялись трупы людей и лошадей, но ни одного мертвого из-за пыли опознать было невозможно.
Вдруг мы увидели, что из леса вышел отряд в 40 всадников со знаменем графа Сен-Поля и направился к нам, обрастая примыкавшими к нему людьми. Нам казалось, что он движется слишком медленно; к графу два или три раза посылали гонцов с просьбой поторопиться, но он не спешил и продвигался шагом, заставляя своих людей подбирать валяющиеся на земле копья. Двигались они в боевом порядке, и это ободряло нас. Когда они с присоединившимися к ним людьми подошли к нам, то у нас оказалось 800 кавалеристов. Пехотинцев же почти не было, что и помешало графу Шароле одержать полную победу, так как войско противника находилось под защитой рва и высокого вала.
Пехотинец слева уже готов соблюдать вооружённый нейтралитет за пару добрых башмаков, как только найдёт их. Дизмораль
Так в течение одного абзаца Карл Смелый изменил результаты битвы от «пора рвать когти» до «тупая пехтура опять не дала нам победить полностью».
Хуже того, от Людовика начали откалываться крупные оммажные отряды магнатов (в закат умчало 800 всадников, как уверяет Контамин). Ну дескать, эта битва не такая, как я ожидал. Я ухожу.
Король Франции, Людовик 11 проиграл свою первую битву. Почему-то я постоянно вижу, что пишут «Карл Смелый одержал убедительную победу при Монлери», но вы со мной согласитесь, из источников эта победа не выглядит такой уж убедительной.
Можно добавить, что во время хаоса битвы французы успели разграбить часть бургундского обоза. А сам Людовик, возглавив атаку своих личных вассалов в центре, вполне мог бы переломить ход сражения. Но ему просто не повезло – под ним убили коня. А потом, внезапно, все эти вассалы с тысячей лет преданного служения, обязанные ему всем младшие сыновья при дворе и прочие военные профессионалы, оказались достаточно профессиональны для того, чтобы мастерски отступить, бросив короля. И его почти чудом спасла пешая шотландская (!) гвардия. Кстати, тоже лучники. На тот момент их было 100 человек, после – Людовик сильно расширил штат. Людовик сделает оргвыводы.
Тем не менее, прямо сейчас Людовик проиграл по очкам и пошел на многочисленные уступки.
Король отдал графу Шароле города и земли на Сомме, я напомню, совсем недавно выкупленные им за 400 тыс. золотых экю у герцога бургундского Филиппа III Доброго. Своему младшему брату, герцогу Карлу Беррийскому, Луи отдал Нормандию и уступил свои сюзеренные права на Бретань, герцогство Алансонское и графство Э. Значительные пожалования землями, правами и прибыльными должностями получили и другие участники Лиги.
Найдите графство Э
В целом, битва при Монлери – пример типичного феодального хаотичного боя. Люди на очень дорогих конях и в хороших доспехах достаточно мобильны чтобы избегать тяжёлого боя с сильным противником. Поэтому сплоченные шотландцы и смогли уволочь своего нанимателя прямо из под носа мятежников – никто не стал с ними связываться. Да и вообще всадники, пользуясь преимуществом мобильности, в основном стараются пограбить. И то, и другое неплохо им удается. При этом они демонстрируют отвагу (именно что демонстрируют) но не в состоянии слушаться приказов и совсем плохо придерживаются плана.
Но все же разрозненные пехотинцы становятся их легкой добычей. Метательное оружие, похоже, не оказывает заметного воздействия на конницу, большинство коней которой вовсе не прикрыто броней. Только массированный и сосредоточенный обстрел из лука может остановить достаточно организованный конный отряд, да и то, в основном из-за уязвимости огромных рыцарских коней.
Пехота себя проявила почти никак – несмотря на то, что многие пехотинцы и с той, и с другой стороны уже хорошо одоспешены и крайне опытны. Тут можно зайти на территорию предположений, и допустить, что если твоя работа убивать – то умирать не входит в твои должностные обязанности, и вполне естественно стараться этого избегать.
Контамин высказал, по-видимому, основополагающее мнение того времени относительно таких крупных битв, где сходятся больше десяти тысяч человек с обеих сторон:
…Мое мнение таково, что ни один человек по своему разумению не способен устанавливать и поддерживать порядок, когда имеет дело с массой людей – ведь на поле боя события разворачиваются иначе, чем они планируются заранее, и если человек, от природы наделенный разумом, возомнит, будто он способен это сделать, то он согрешит против Бога…
Однако выводы Людовика и Карла были иные. Они оба пришли к выводу, что назрела военная реформа. И начали реформирование своих армий. Однако действовали они при этом по разным направлениям.
Но об этом – в следующий раз.
Автор: Владислав Добрый (@DobriySka).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_282182
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Продолжение: Бургундские Войны. Как всё заверте…