Морпехи ТОФ на Украине?Или только Северный и Черноморский флот?
Потерял связь с родным из ТОФ.
Потерял связь с родным из ТОФ.
Краснела мокрая роса,
К земле прижались, не подняться
Должна испить вину до дна
Чечня, и больше не подняться!
Никто не знает, почему,
Нас продают отцы – министры..
И снова целюсь я в чалму.
И мир давно уже не чистый…
Остановить бы это все,
Да, видно, бога нет на небе.
А руки те, что взяв цевье,
Не тронут больше нивы хлебной.
Мы не терпели, мы рвались
Тяжелой поступью набата,
В атаку снова поднялись
На зов охрипшего комбата.
За перевалом Хасавюрт,
Он мудр и стар, но непреклонен,
Душманам ноны пропоют,
И навсегда глаза закроют,
Ну а потом и наш черед,
С землей сравняем все с успехом.
Комбат скомандует: "Вперед!"
Один лишь курс для нас, морпехов.
Всем привет, сегодня хочу поделиться воспоминаниями Колесникова Николая Григорьевича – ветерана Великой Отечественной войны, воевавшим на Малой земле в 142 стрелковом батальоне морской пехоты 255 ОБМП.
ВНИМАНИЕ! Это воспоминания ветерана, пожилого человека, который пережил серьезные испытания в жизни. Интервью у Николая Григорьевича я брал в начале 2014 года, на тот момент ему было 94 года. Прошу ОТНЕСТИСЬ С ПОНИМАНИЕМ, если какие-то изложенные им факты покажутся Вам не слишком реальными, не точными или не корректными. СПАСИБО.
Данные воспоминания опубликованы в книге «Я дрался в морской пехоте. "Черная смерть" в бою» издательства Эксмо в 2016 году а также на сайте проекта ЯПомню Артема Драбкина.
Колесников Николай Григорьевич
Родился я 14 февраля 1919 года в Одессе. (В наградном – 1921 г.р. Прим. – С.С.) Детства фактически не помню, понято одно – в Одессе жил. Родителей у меня не было, посему беспризорничал. Для малолеток тогда колонии организовали, ну и меня забрали в одну такую... В армию пошел по призыву 39-го, – направили на флот. Старшина 2-й статьи, – у моряков, как известно, звания по статьям. Воевать начал на корабле. Потом как-то один матрос говорит: «Война идет, а мы на кораблях ничего не делаем». И вот сформировали морскую пехоту. Морячки! Так и попёр…
Как называлась ваша воинская часть?
255-я бригада морской пехоты, бригада Потапова. Был такой подполковник Потапов. Перед Туапсе бригада потеряла две трети состава, но немца за перевал не пустили. Те, кто выжил, считались старичками.
Потом отдыхали, формировались. А с 3-го на 4-е февраля мы высадились на Малой земле. Сели на катера, да поплыли. Немцы уже ждут, – это как закон. Куда ж ты денешься, чтобы они тебя не встречали!..
У нас коробка здоровая была – сухогруз. На него нагрузили где-то под 1000 человек. Подошли, и давай в воду прыгать, – вот такой десант был. А потом с воды «вылазили», и в бой. Высадились, – там шоссейная дорога – гнали немца до кладбища. Вот тут они нас остановили. Мы уперлись в их дзоты, пулеметы секли прямо в упор. Та дорога – на «Рыбзавод». Мы там так и остались, встали в оборону. С одной стороны кладбища – немцы, а с другой – мы. С кладбища выбивать трудно, за каждым камнем можно прятаться. Там колодец был, он и сейчас существует. Поезжай, тебе любой его покажет. С этого колодца и мы, и они пили. Он находился на нейтральной территории. Представь – перемирие на водопой! Ходили с ведрами за водой. И в это время ни они не стреляли, ни мы. Воды набрали – все, теперь можно опять. Как по договору. В общем, надолго там засели. Один раз пошли в атаку, сошлись в рукопашную – немец как дал мне по черепу, и вырубил…
Столько ранений у меня. И сейчас еще болят. Иной раз как заноет, как заноет... Пуля по ноге гуляла, никак не могли ее удалить. Уже на пенсию пошел – удалили. Она провалилась на 15 сантиметров вниз.
На Малой земле нас никто не поддерживал. Неоткуда было поддержки ждать. С моря немцы, с воздуха они же... А мы сидели как суслики. Он (немец) бьет по нам сверху без остановки. Они в воздухе были тогда боги. А мы кто? Действительно – суслики.
Приходилось вам ходить в разведку?
Нет.
Как обстояли дела с питанием?
Я бы сказал, что питание ничего было. И хлеб даже давали. А то еще сухарями нас снабжали хорошо. Один раз мы продовольственный склад нашли. И там все: и хлеб, и консервы... главное, так получилось, что не только мы нашли, но и немцы. Я мог бы стрелять, и он мог бы стрелять. Значит, этот склад не достался бы никому. Поэтому сегодня он берет, завтра я беру – «Завтра приходи, еще поболтаем!»
То есть вы с немцами даже, бывало, болтали?
Да. Они русский знали, что будь здоров. Я немножко румынский знал. А тогда там румын много было.
Скажите, какой день или мгновение вам больше всего на войне запомнился?
Когда ранили (24.02.1943г.), и я уже знал, что я уже не на войне. Радость была, что я ушел, и меня пока не убьют. Нас человек 30 нагрузили – «Пошел!» Привезли в Геленджик. Потом дальше в Сухуми, и пошло-поехало.
Скажите, что думали вы в первые месяцы войны? Были какие-то панические настроения?
Ничего такого панического не наблюдалось. Предполагал так – еще чья возьмет! Рассчитывали не сдаваться, не отдавать, а драться до последнего. Только так! А там как выйдет.
Где вы встретили День Победы?
Где-то в госпитале я был, в Батуми по-моему. Сколько радости было. Подушки летали, все полетело вверх.
Николай Григорьевич, какие у вас есть боевые награды?
Первая – это медаль «За победу над Германией», вторая – «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа», «За оборону Одессы»… потерял, не вижу. Потом орден «Красной Звезды», орден «Великой Отечественной войны» I степени и орден «Великой Отечественной войны» II степени. Как воевал, так и оценили...
У вас медаль «за оборону Севастополя». Довелось участвовать в боях?
Уже башка не варит. Да и вспоминать-то не особо хочется.
Довоевались так, что немцы прижали нас к самому берегу. Уже все, вот оно море! Куда?.. Командиров всех вывезли, осталось только руководство интендантских служб. А то еще умники на подводной лодке приезжают, командование забирают, и до свидания. Другие тоже тут высадились забирать кого-то. А им говорят: «Пошли вон! Оставайтесь здесь с нами, и никаких…» Не пустили!..
А когда уж немцы приперли окончательно, я думаю: «А, плевать! Будь, что будет! Утону, так утону» Поплыл. Потом оборачиваюсь… Мать честная! Позади сплошь бескозырки и черные бушлаты – одни моряки плывут. А сверху – немцы с автоматами... Я снял с себя еще что-то из одежды, чтоб полегче было.
Потом смотрим – бурун. Подлодка! Да еще и наша! С нее кричат, что могут взять одного двух, не более. Мне уже все равно было, зацепился за какую-то трубку, стопор или чего там...
Мне Слава Костюк после войны написал письмо: «Вот Николай, тебе повезло как. А я десять лет от звонка до звонка трубил потом».
До чего здоровый мужик был! Как все снимет, в одной тельняшке – и вперед попёр! Немцы его боялись… А Машенцев!.. Тоже ведь моряк. Мы к нему ездили. Контуженный, говорить не может. Только мычит… Такой колоритный был мужик Машенцев. Много мог бы чего рассказать.
Ваш сын упоминал про какой-то случай с Брежневым.
Во время войны я вел записи. У меня был блокнот, там все буквально по дням. Приехал корреспондент, спрашивал много всего, потом говорит: «Я все верну. Вы не волнуйтесь». Забрал, и с концами. И они там про Малую Землю по моему блокноту от имени Брежнева написали все.
А ведь мы Брежнева вытаскивали из воды. Он захотел побывать у нас. Лодка раз, и перевернулась. Тянули его за «шкварник» из воды. Мы же тогда не знали, кем он станет. Полковник как полковник. В общем, тогда на Малой земле понятия не имели, кто такой Брежнев. Никто не знал его. Потом, после войны – да. Когда были молодые, на Малой земле часто встречались с однополчанами, переписывались… Много писем приходило. А в последнее время переписка прекратилась, – как-то уже постарели…
Интервью: С. Дедков
Лит. обработка: С. Смоляков
Данные воспоминания опубликованы в книге «Я дрался в морской пехоте. "Черная смерть" в бою» издательства Эксмо в 2016 году а также на сайте проекта ЯПомню Артема Драбкина.
Награды Николая Григорьевича:
Орден «Отечественной войны» 1степени;
Орден «Отечественной войны» 2 степени;
Орден «Красной Звезды»;
Медаль «За оборону Севастополя»;
Медаль «За оборону Кавказа»;
Медаль «За оборону Одессы»;
Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
Медаль «Ветеран труда».
Небольшая выдержка из наградного листа Николая Григорьевича на орден «Красной Звезды»:
Товарищ Колесников проявил себя храбрым и стойким бойцом, в боях за кладбище 7-8.02.43г., где он стремительно шел в атаку и уничтожил 6 фрицев. 24.02.43г. вызвавшись добровольцем идти на штурм школы, не взирая на ураганный огонь пулеметов и автоматов, а также, что немцы забрасывали из окон верхних этажей гранатами, он ринулся к школе и продолжал наступать пока ранение не заставило его выйти из боля боя. При этом он успел гранатами подавить один пулемет немцев, уничтожив расчет из 2-х фрицев.
Если Вам интересна тема ВОВ и Второй мировой – подписывайтесь на мой профиль.
На высоту взошли в назначенное время. Но боя не случилось. Бандиты снялись с горы ранее. В охранение по собственному почину заступили «старики». Остальные в изнеможении просто упали в снег.
– Конечно, после такого подъема принять бой очень тяжело. Реально шансы победить на стороне противника, – рассказывал старший лейтенант Виталий Сушко. – Но у парней, не поверишь, был такой боевой задор! Сам диву давался. Может, потому, что еще в Спутнике в них заложили: первая рота всегда должна быть лучшей.
– А после не удалось узнать почему «чехи» ушли? – не удержался я от любопытства.
– Хоть и девиз у морпехов: « Где мы – там победа!» – но любое наше наступление – далеко не как в анекдоте: «С голой пяткой на чапаевскую шашку», – начал объяснять взводный. – Предварительно по горе «работает» артиллерия. Это во-первых. А во-вторых, практика уже показала, что бандиты-то не постоянно сидят на высотах. Господствующие вершины они занимают, как правило, у поселков. И поскольку их так называемые силы – это по большому счету всего лишь сборище оголтелых наемников, которым вряд ли доплачивают за ночные бдения в промерзших окопах, то они просто ушли на ночевку в селение. Словом, мы опередили «чехов». И когда они полезли к нам, завязалась перестрелка. Но в горах она, как правило, скоротечна. Почему? Бандиты в основном ходят налегке: у каждого – стрелковое оружие, небольшой боезапас, несколько гранат. Так что в нашем эпизоде они, скорее всего, не были готовы к затяжному бою…
«С нами воюют не дилетанты»
Как только десантно-штурмовой батальон морской пехоты Северного флота начал боевые действия в составе Объединенной группировки, «чехи» сразу же истерично объявили: «Морпехов в плен не брать!» На что североморцы ответили: мол, нам на бандитские угрозы – плюнуть и растереть. «Черные береты» в Чечне страха не знают. В этом не раз убеждался лично.
Но было бы глупо предполагать, что морским пехотинцам на Северном Кавказе противостоят простые чеченские парни с берданками образца прошлого столетия. В штабе ДШБ в Беное. на боевых позициях десантно-штурмовых взводов и рот не раз слышал от североморцев, что, по разведданным, в рядах бандитов чеченцев осталось всего лишь около двадцати процентов. Остальные – наемники, «засланцы» из-за границы.
И вооружены они далеко не луками со стрелами. В их распоряжении имеются (или, по крайней мере, достоверно были) снайперские винтовки Драгунова, американские автоматические винтовки М-16, различные модификации автоматов Калашникова, ручные пулеметы, противотанковые установки, горные пушки, гранатометы АГС-17 «Пламя», гранатометы «Муха», зенитные ракетные комплексы аналогичные, известным со времен афганской войны «Стингерам». Уж не говоря о количестве бронетехники, мобильных и спутниковых системах связи. Есть чему удивляться? Еще бы!
На командно-наблюдательном пункте 1-й ДШР мне рассказали о находке матросов Деткина и Жаворонкова всего лишь в полутора-двух километрах от позиций. В лесу парни обнаружили прислоненную к дереву новую реактивную противотанковую гранату «тандемного» (то есть двойного) действия.
– У нас таких нет, и ничего подобного мы еще не видели, – говорили «черные береты». – Можем лишь предположить, что у нее два кумулятивных заряда. Первый – чтобы прорвать «активную» броню на танке, второй – чтобы затем выжечь все внутри машины. Кстати, маркировка – «мэйд ин» Россия-матушка…
А чуть позже в «заповедном» уголке Веденского ущелья разведчики из полка Черноморского флота, приданные группировке морской пехоты, наткнулись на «законсервированную» боевую технику бандитов. В числе трофеев: боевая машина десанта, боевая машина пехоты, танк Т-72, артиллерийская установка на базе бронетранспортера, автомобиль ГАЗ-66, под завязку «упакованный» снарядами. Все с ичкерийской «волчицей» на лобных местах, а главное – в рабочем состоянии. Заливай горючее, заводи, воюй.
– И так сволочи здорово замаскировали, – делились впечатлениями черноморские разведчики. – Если б носом не уперлись, хрен нашли бы…
А я думаю, все равно нашли бы.
Сколько же проклятий за эти девять месяцев послали в адрес «черных беретов» Басаев с Хаттабом? Ведь было от чего. И, на мой взгляд, в первую очередь за то, что в течение февраля группировка морской пехоты по-хозяйски располагалась в «вотчине» главарей бандформирований – Веденском районе.
Не за день, конечно, и не за два, но со временем морпехи возвратили это чеченское «гуляй-поле», родину Басаева и эпицентр хаттабовских «университетов» к относительно спокойной жизни. Что как раз и было не по нутру бандитам, пытавшимся при любой возможности отомстить североморцам за их миротворчество.
– Воюют боевики хорошо. И было бы смешно недооценивать их подготовку, – рассказывал мне Виталий Сушко. – Здесь на войне я впервые столкнулся с такими понятиями, как, например, тактика арабских наемников. Только представь себе…
На штурм горы арабы идут, как правило, группой из двадцати человек. С собой – три миномета. Обстрел вершины начинают с трех сторон. Под прикрытием минометов поднимаются по склону. Причем с какой-нибудь соседней высотки их может поддерживать еще и снайпер. К моменту завершения минометного обстрела арабы, кстати достаточно тренированные бегать по горам, «выныривают» уже перед самым носом у обороняющихся бойцов. И начинается сплошной автоматный огонь. Да такой, что головы не поднять.
– Как-то с ротным прикинули: если вовремя не «просчитать» их действия, – резюмировал старший лейтенант, – то пятнадцать-двадцать подготовленных наемников могут взять взводный опорный пункт на горе буквально за тридцать-сорок минут. Так что с нами воюют не дилетанты. Но даже со своей тактикой они не особенно стремятся с батальоном в бой вступать.
– Боятся?
– Вероятно. Не могут «морскую душу» понять до конца…
Какой войны не нужно боевикам?
В Чечне морская пехота Северного флота – сила! И это уже не раз испытали на собственной шкуре бандиты. Девять месяцев (к началу мая) безвылазно на войне – показатель. Чего? Да всего. Мужества, отваги, бесстрашия, ярости, неудержимого натиска на врага, фронтового товарищества. Вот далеко не полный перечень штрихов к «портрету» морских пехотинцев, которых глубоко уважают собратья по оружию и ненавидят лютой ненавистью боевики. Последние, кстати, ненавидят и боятся «черных беретов» еще за две характерные черты, присущие североморским морпехам, – полную тактическую непредсказуемость и заполярную основательность…
Федеральные войска продвигались к Ведено. Десантно-штурмовой батальон морской пехоты и воздушно-десантные подразделения действовали параллельно. А отличительная особенность «крылатой гвардии» в том, что она никогда, ни при каких обстоятельствах не оставляет свою технику. И так случилось, что на дороге рядом с высотой, на которую «пехом» выходила парашютно-десантная рота морской пехоты капитана Сергея Лобанова, колонна ВДВ попала в засаду. «Чехи» подбили несколько машин. Завязался ожесточенный бой.
И вдруг с горы во фланг бандитам ударили «черные береты». Боевики сразу же отступили. В это время командование ДШБ получило радиоперехват: «чехи» недоумевали, запрашивали своих главарей, что делать дальше? «Мол, мы их (морпехов) ждем на серпантинах, заминировали все дороги, а они приперлись через горы, пешком».
Много раньше, еще по осени, когда североморцы только подходили к Гудермесу, путь им преградил «полевой стан», откуда парашютно-десантную роту обстреляли боевики. «Черные береты» рассредоточились, окопались, вызвали по рации огневую поддержку. Вертолетчики, артиллеристы, танкисты так ударили, что от «стана» остались одни руины. А под ними – трупы.
После этого боя морские пехотинцы двинули дальше. Шли в общем-то спокойно, правда, порою теряясь в догадках: «Где же бандиты?» Радисты только докладывали командиру батальона подполковнику Белезеко, мол, там-то мотострелки попали в засаду, там-то «чехи» оказали сопротивление десантникам. А морпехам с кем воевать? С «ветряными мельницами»? Все-таки, согласитесь, странно, что боевики так долго не выходят на «черных беретов».
Ситуация несколько прояснилась в одном из селений, откуда накануне снялись «чехи». Местные жители утверждали, что бандиты, прознав о приближающихся морпехах, промеж собой говорили: «Связываться с этой «чумой»? По ним дали очередь, так они «полевой стан» с землей сровняли. Нет уж! Нам такой войны не надо…»
– Так оно было или нет, – рассказывали мне в первой десантно-штурмовой роте, – но по крайней мере, где бы мы ни появлялись, с нами боевики в затяжные схватки не вступали. Либо уходили заранее, либо если и стреляли, то прикрывая отход главных сил.
…Вечером на боевые позиции 1-й ДШР приехал на «бэтээре» комбат подполковник Белезеко. Что и говорить, миссия Анатолию Алексеевичу выпала почетная: вручить боевые ордена и медали капитану Шашину, старшему лейтенанту Сушко, старшему прапорщику Багрянцеву, их подчиненным, матросам. Кроме наград командир десантно-штурмового батальона привез и… новенькие погоны с «капитанскими» звездочками. Для Виталия. После чего объявил, что майор (уже!) Сергей Шашин назначен зам. комбата, а вместо него командовать «первой» будет капитан Сушко.
Я подошел к Виталию. Поздравить.
– Что же, товарищ ротный, сейчас творится в вашем сердце? – спросил, крепко, от души, пожимая его широкую морпеховскую ладонь.
– Честно говоря, бесспорная гордость, что служу в морской пехоте, – с улыбкой ответил офицер. – Подобное чувство уже испытывал, когда мы шли на Гудермес. И на сутки раньше выполнили поставленную боевую задачу. Батальон тогда входил в группировку ВДВ, где, бывает, себя в грудь бьют: мол, мы – «крылатая гвардия». А тут смотрят – какие-то «черные береты» и задачу… на сутки раньше?!. Немного грустно, что в телерепортажах, куда ни глянь – везде одни воздушно-десантные войска.
Может, это и своего рода реклама: мол, элита Вооруженных Сил, миротворцы. Ну что ж, если мы не можем, подобно им, так же предстать перед народом, то свое право на элитарность будем доказывать делами, в бою.
Грозный – Шали – Сержень-Юрт – Беной – Ведено
Автор : Василий Сергеев Журнал «Солдат удачи» №6, 2000
Часам к десяти не по-зимнему жаркое солнце окончательно растопило туман. Земля, вдоволь вкусившая ночью затяжного ливнепролития, начала с маревой дрожью выдыхать влагу обратно, к бездонным небесам.
Подсыхало. Вместо грязевой размазни все явственнее очерчивались наезженные колеи со слепками «бэтээровских» протекторов. В терновнике, осоловевшие от тепла, перекликались пичуги. Ни дать ни взять – благодать вселенская!..
Как будто не было войны и людям все это приснилось.
Ан, нет. У «Волчьих ворот», входа в Аргунское ущелье, по-прежнему многоголосо «материлась» канонада.
Неожиданно из Сержень-Юрта выползла боевая машина пехоты с десантом на броне и взяла курс на североморцев.
– К нам гости, – негромко констатировал оставшийся за ротного командир первого десантно-штурмового взвода старший лейтенант Виталий Сушко. – Кто бы это и чего им здесь понадобилось?..
Гостями оказались саратовские собровцы. «Обрадовали»: в Шали (рукой подать от Сержень-Юрта) отловили «чеха». Он признался, что в селении скрывается полтора десятка бандитов. Командование СОБРа готовит ночную операцию по их захвату. Попросили «добро» в случае необходимости уйти на поселок с морпеховских позиций.
– Без проблем, – не раздумывая, заверил Виталий.
– Тогда не прощаюсь! – махнул рукой собровец. И БМП, крутнувшись «волчком», рванула обратно.
– Когда же все это закончится? – ни к кому конкретно не обращаясь, вздохнул взводный. – Вернемся с войны, ей-богу… сразу женюсь…
«Зло должно быть наказуемо!»
Проводив собратьев по оружию, мы вошли в «штабную» палатку. Молча закурили. Сушко, вперившись взглядом в ее дальний угол, сосредоточенно выпустил несколько дымовых колец и будто в продолжение начатого разговора приглушенно сказал:
– …и ведь все же прошли гады. И где-то неподалеку от нас. А что делать? Если рота держит «линию фронта» на рубеже километров пяти? Взвода – как «островки» в ненавидящем нас море… И помнишь, о чем вчера говорили? В лоб не лезут, втихую продираются – по ложбинам, кустам, как мыши…
– Кишка, видать, тонка в лоб-то? – спросил я Виталия.
– Не скажи, брат… Погани этой в Чечне еще достаточно. А бандит – он везде бандит. И тактика у него соответствующая: все больше норовит из-за угла, в спину ударить. Кончать с ними надо… Я ведь родился и вырос на Северном Кавказе – в Ставрополье, город Зеленокумск, рядом с Буденновском. И после всего, что случилось в нем, такое у меня неимоверное желание… Не скажу, отомстить. Но люди, если еще можно их, бандитов, людьми называть, совершили такое и безнаказанно ушли?! Я считаю – это неправильно. Зло должно быть наказуемо. Иначе, сам понимаешь, безнаказанность ведет к вседозволенности.
Что в итоге мы и получили: Первомайское, Грозный 96-го. Ведь им же, по большому счету, все сошло с рук! А за три последних года они вообще обнаглели вконец. Поэтому просто необходимо дать понять бандитам, что для здоровья жуть как опасна излишняя самоуверенность. Да и Россия должна быть единым государством, а не лоскутным одеялом, расползающимся во все стороны.
– С таким настроением и ехали в Чечню морские пехотинцы?
– Честно говоря, в Спутнике за суетой сборов как-то не до философии было. Все понимали: есть приказ, который нужно выполнить. А вот позже, в Дагестане, из разговоров офицеров и прапорщиков ДШБ, особенно тех, кто уже прошел первую «чеченскую» кампанию, почерпнул для себя: «черные береты» выполнят все боевые задачи. Главное…
Виталий замолчал, тщательно растер окурок о стенку импровизированной пепельницы, а затем пристально посмотрел мне в глаза:
– Главное, чтобы нас не предали. Когда здесь погибнут парни, а потом, не расправившись до конца со всей бандитской мразью, внезапно, как это уже было четыре года назад, выведут войска, и все – бои, потери, кровь – окажется зря… А на Кавказ летели с одним намерением: если бить, то бить до конца. Сам знаешь, у нас на войне «золотой середины», как у политиков в Москве, нет и быть не может. Морпех сказал – морпех сделал…
За этой фразой не словесные «авансы», а конкретные боевые дела.
«Нам приказали: «Нужна высота!»
В начале декабря прошлого года командование Объединенной группировки федеральных войск поставило задачу десантно-штурмовому батальону подполковника Анатолия Белезеко: совершить переход через Андийский хребет и войти в селение Ведено с юго-востока.
Колонна «черных беретов» вышла из Ботлиха. Направление – граница Дагестана с Чечней. Об этом марше морские пехотинцы до сих пор вспоминают крепким словом. Узкие горные серпантины, крутые подъемы, спуски. Каждый поворот «бэтээры», техника сама по себе не маленькая, преодолевали в три-четыре приема.
Слева – отвесная скала, уходящая ввысь, справа – пропасть, из которой разит могильным холодом. А на броне – десант, парни, жизнь которых всецело зависит от мастерства водителей.
Один неверный поворот руля, не вовремя включенная передача или резкое ускорение – и машина свалится в «преисподнюю», на россыпи жаждущих крови камней.
Но за время совершения многокилометрового марша морские пехотинцы не потеряли ни одной единицы боевой техники. Поломки? Да, были. Так, машина матроса Александра Кудряшова получила серьезное повреждение. Устранить такую неисправность даже в обычных условиях – проблема. А здесь еще сообщение от разведчиков: противник рядом. В любой момент обездвиженная, морпеховская колонна могла стать мишенью для боевиков. Но Александр быстро отремонтировал поврежденный агрегат, и «черные береты» продолжили путь.
В район сосредоточения десантно-штурмовой батальон прибыл точно в назначенное время. Все военные водители ДШБ – матросы Александр Кудряшов, Владимир Петроченко, Михаил Лужин, Максим Букреев, Алексей Тиличенко, Юрий Апасов, Юрий Антонов и другие – были представлены к государственным наградам.
На войне мало легких дорог. С окончанием марша пришел конец и ранее проторенным серпантинам. Под ноги морпехам выстилались теперь лишь вековые тропы, обледенелые, заскорузлые, зачастую не обозначенные на карте. А если даже и прочерченные едва видимым пунктиром, то уже давно стертые с лика гор камнепадами.
Шли пешком, по-суворовски. Сколько было под силу взять боеприпасов, продовольствия, волокли на себе. На каждом – килограммов по тридцать-сорок. Да еще оружие, бронежилеты, каски. А кругом непролазные кручи. Жуткий холод. Разреженный горный воздух, от которого кружилась голова, в кашле рвало грудь, носом шла кровь, от напряжения тисками давило в висках.
Спали в снегу. А иногда уходили прямо в ночь, туман, когда в горах вообще не видно ни зги. Первой десантно-штурмовой роте капитана Сергея Шашина приказали взять гору, на которой окопались «духи». Днем с соседней вершины морские пехотинцы наблюдали их. Бандиты даже открыли по «черным беретам» огонь. На что морпехи не замедлили показать и свои «зубы».
Разведка четко доложила: у врага – зенитные установки. Так как их гора одним склоном упиралась в селение, была какая-никакая дорога. Морские пехотинцы могли противопоставить только крупнокалиберный пулемет «Утес», который тащила на себе ишак Машка, да переносную, на матросских спинах, руках, установку ПТУР (противотанковых управляемых ракет).
Подъем в гору достаточно крутой. На вершине – бандиты, врывшиеся в землю. «Черным беретам» же карабкаться вверх открыто. Трудно надеяться, что в такой передряге можно, образно говоря, выйти сухим из воды. Но как там, в песне у Высоцкого: «Расклад перед боем не наш, но мы будем играть!» Будем! Поэтому в три часа по полуночи и прозвучала для 1-й ДШР короткая команда: «Вперед!»
В ту ночь «первая» расстояние в полтора километра преодолевала в течение двух часов. Шли цепочкой, почти держась друг за друга. Земли не видно. Очередной шаг – как в бездну, в неизвестность. Морпехи под «прессом» снаряжения оступались, падали, скатывались на метр-два вниз. Но ни один из «черных беретов» не проронил ни звука. В сознании каждого, иступленном от тяжести подъема, цепко угнездилась мысль: непроизвольный восклик, громкий шум – и роту обнаружат. Тогда всем хана.......
С началом войны против Японии Тихоокеанский флот десантными действиями оказывал активную и неоценимую помощь войскам двух Дальневосточных фронтов. Десанты морской пехоты в портах Юки (Унги) 11 августа и Расин (Начжинь) 12 августа не встретили сильного противодействия противника. Иной характер носила Сейсинская десантная операция, потребовавшая от моряков преодоления мощной обороны.
Крупный город и порт Сейсин (Чхончжинь) был опоясан двумя линиями заграждений, усиленными минными полями. До 180 дотов и дзотов защищали подходы к нему. Гарнизон насчитывал почти 4000 человек. Чтобы ослабить вражескую оборону, ВВС Тихоокеанского флота под командованием генерал-лейтенант авиации П. Лемешко и торпедные катера капитана 2 ранга Н. Кухты нанесли 9 и 10 августа эффективные удары непосредственно по порту и оборонительным сооружениям.
Замыслом операции предусматривалось: 13 августа разведкой боем с моря выявить группировки японских войск, систему обороны в Сейсине, а затем, высадив десант, захватить военно-морскую базу и удерживать ее до подхода сухопутных частей 25-й армии, ведущих наступление вдоль побережья.
Десант состоял из передового отряда в составе разведотряда штаба флота и роты автоматчиков, всего 181 человек первого эшелона, состоящего из 355-й отдельного батальона морской пехоты, второго эшелона (13-я отдельная бригада морской пехоты) и третьего эшелона (335-я стрелковая дивизия). К месту высадки десант был доставлен отрядом кораблей, куда входили минный заградитель «Аргунь», эсминец «Войков», 8 сторожевых кораблей, 7 тральщиков, 18 торпедных и сторожевых катеров, 12 десантных судов и 7 транспортов. Силами высадки действовали под командованием капитана 1 ранга А. Студеничникова, десантом руководил командир 13-й отдельной бригады морской пехоты генерал-майор В. Трушин. Прикрытие и поддержка с воздуха осуществлялись авиагруппой флота (261 самолет).
По причине сильно ограниченного времени на все отводилось двое суток, период подготовки операции был сокращен. Однако сомнений в ее успехе не возникало: морская пехота и корабли были подготовлены хорошо.
Разведка боем удалась. Заняв 13 августа без потерь причальные линии, передовой отряд десанта устремился в город. Но здесь встретил сильное противодействие превосходящих сил противника. Не имея авиационной поддержки (из-за плохой погоды), десантники до конца дня и ночью вели тяжелые бои. Первый эшелон, высадившийся ранним утром 14 августа, сумел овладеть плацдармом протяженностью около 2 км по фронту и более 1 км в глубину, но и он, совместно с передовым отрядом, в конце дня оказался в критическом положении, прижатым к воде. В течение ночи тихоокеанцы отразили 14 атак, удерживая узкую полоску побережья до подхода основных сил.
В тяжелых боях моряки вели себя героически. Рота автоматчиков под командованием старшего лейтенанта И. Яроцкого истребила более 150 японских солдат и офицеров. Тринадцать раз уходил в разведку взвод во главе с лейтенантом П. Пузиковым. Разведчикам удалось уничтожить караул сейсинской тюрьмы и высвободить 50 китайцев и корейцев, закованных в цепи. Сержант К. Бирюля огнем из пулемета уничтожил 28 японцев, а когда был тяжело ранен один из командиров взводов, взял командование на себя. Под руководством сержанта моряки вывели из строя до 240 японских солдат и офицеров.
Второй эшелон десанта был высажен в Сейсине на рассвете 15 августа. 3-я бригада морской пехоты уже через три часа овладела большей частью города и вышла к главным укреплениям противника. Установившаяся к вечеру летная погода, позволила нашей авиации нанести по ним ряд сильных ударов. Однако, и при эффективной поддержке с моря и воздуха, десант не смог взять с ходу мощные укрепления: сказалось отсутствие у десантников артиллерии. Транспортные суда «Ногин» и «Дальстрой», на которых она находилась, при заходе в гавань подорвались на американских минах. Стоит отметить, что американская авиация выставила у японских портов Гензан, Сейсин и Расин более 780 мин, что не вызывалось необходимостью. Сведения о местах постановки мин советское командование получило только 21 августа. К этому времени наши войска уже заняли все побережье Северной Кореи. В эти же дни у Расина подорвались на американских минах тральщик ТЩ-279, транспортные суда «Сучан», «Камчатнефть» и танкер № 1. Оба они сохранили плавучесть, но разгрузка заняла много времени.
Утром 16 августа десант начал решительное наступление и полностью овладел Сейсином. На завершающем этапе операции было достигнуто полное господство в воздухе и на море советской авиации и кораблей Тихоокеанского флота.
С потерей Сейсина оборона японских войск на корейском направлении была дезорганизована. Оставшиеся в их руках севернее 38-й параллели порт Этэтин (Одэчжинь) и военная база Гензан были взяты нашими морскими десантами 19 и 20 августа.
Важную роль сыграли десанты в Южно-Сахалинской операции, прошедшей с 11 по 25 августа. Десанты, высаженные в порты Торо (Шахтерск), Маока (Холмск) и военно-морскую базу Отомари (Корсаков), способствовали быстрому разгрому противника на острове и сорвали эвакуацию его войск. Высадке основных сил этих десантов предшествовали скрытные действия разведывательных групп на побережье врага.
В Курильской десантной операции особенно трудным был ее первый этап, связанный с овладением ближайшего к Камчатке острова Шумшу, который имел сильную оборону (34 дота, большое число дзотов, подземных галерей и ходов сообщения).
Остров Шумшу был настоящим островом-крепостью, что подчеркивалось в документах того периода. Японские войска на севере Курильской гряды насчитывали 23 тыс. человек, 77 танков и 7 самолетов, а всего на Курильских островах было сосредоточено более 60 тыс. человек. Советская группировка на Камчатке была невелика и распределена по побережью. В десант выделили два усиленных стрелковых полка и батальон морской пехоты (более 8800 человек, около 200 орудий и минометов), 64 корабля и судна (среди них два сторожевых корабля, один минный заградитель и четыре тральщика), с воздуха десант прикрывали 68 самолетов. Из этих сил был сформирован передовой отряд, а также первый и второй эшелоны.
Стоит отметить что силы, предназначенные для этой операции, были немногочисленны. Противник превосходил советский десант, как в живой силе, так и в танках, которых у десантируемой группировки не было вообще. У нас в свою очередь было превосходство в авиации и артиллерийских системах. Хотя справедливости ради стоит заметить, что превосходство в авиации было относительным из-за постоянных висящих над Курилами туманов и значительного удаления аэродромов от Шумшу. Советским войскам пришлось производить высадку на необорудованное побережье, к тому же все полевые артиллерийские системы находились еще на транспортах и могли быть использованы только после выгрузки на берег. Неприятель же опирался на сильные оборонительные сооружения, его артиллерия была способна эффективно действовать, имея заранее пристрелянные участки.
Советское командование планировало нанести внезапный удар по военно-морской базе Катаока силами десанта, высаженного на северной части Шумшу. Затем требовалось полностью овладеть островом и в дальнейшем использовать его в роли плацдарма для освобождения от японцев Парамушира, Онекотана и остальных Курильских островов.
Времени на подготовку к операции отводилось чуть более суток. Несмотря на это, штабы смогли обеспечить перегруппировку и сосредоточение войск, разработку и доведение до исполнителей необходимой документации.
Бои за Шумшу носили напряженный характер. Гарнизон острова действовал с присущим японцам фанатизмом. 18 августа, едва десантные суда с основными силами приблизились к берегу, по ним начался ураганный артиллерийский огонь из дзотов, оборудованных в глубоких и трудно уязвимых с моря капонирах. Многие суда получили попадания снарядов, возникли пожары, гибли люди. Однако десантники бросались в воду и добирались вплавь по кипевшей от взрывов воде до берега. Моряки на кораблях и судах, не ослабляя стрельбы по врагу, вели борьбу с пожарами, исправляли повреждения, делали все возможное для поддержки десантников.
Десантное судно ДС-1 загорелось первым. Лейтенант И. Пермяков, увидев, что пламя подбирается к снарядам, невзирая на боль от ожогов, сумел выкатить их из огня.
В ДС-2 попало несколько снарядов, и часть экипажа погибла. Возникший на судне пожар долгое время не удавалось потушить. На помощь пришел минный заградитель «Охотск», под командованием капитан-лейтенанта В. Моисеенко. Совместными усилиями двух экипажей огонь был ликвидирован.
Поврежденное ДС-43 загорелось и село на мель. Японцы усилили огонь по судну из дзота. Краснофлотец И. Андрощук незамедлительно ответил стрельбой трассирующими пулями, обозначая этим место цели для корабельной артиллерии. Вскоре вражеский дзот был уничтожен. Пожар на судне бушевал такой, что на моряках загоралась одежда, но они тушили пламя водой, огнетушителями, сбивали его асбестовыми матами и сумели справиться с огнем.
Повреждения и пожар на ДС-47 оказались настолько значительными, что экипажу пришлось затопить его во избежание взрыва собственных боеприпасов. Смертельно раненный командир отдал последний приказ: оставшимся в живых добраться до берега и влиться в состав десанта.
Трудные испытания выпали также на долю ДС-46 , ДС-5 и ДС-6. Самоходная баржа (командир старшина 1-й статьи В. Сигов) под губительным огнем врага смогла сделать несколько рейсов от транспортов к берегу, перебрасывая десантников и эвакуируя раненых. Все три члена экипажа были ранены, но не покидали своих мест до конца высадки.
На берегу бои тоже были тяжелыми. Японцы вели из укреплений орудийный и пулеметный огонь, атаковали танками. Десантники располагали только носимым стрелковым оружием (артиллерию выгрузили на второй день, а авиация из-за сплошного тумана бездействовала). Тем не менее моряки овладели плацдармом 5 на 6 км и прочно удерживали его.
Господствующие на острове высоты многократно переходили из рук в руки.
Самоотверженно действовали при отражении танковых атак командир передового отряда майор П. Шутов и командир батальона морской пехоты майор Т. Почтарев. Оба были ранены, однако не покидали поле боя. Старший лейтенант С. Савушкин лично подорвал гранатой танк, не раз его бойцы дрались врукопашную. Героически отражала танковую атаку японцев группа в составе пяти моряков: М. Власенко. А. Водынина, П. Бабича, И. Кобзаря и С. Рынды. Они обороняли небольшой участок дороги, который был ограничен скалой и болотом. Вражеские танки шли напролом, и сдержать их морякам, имевшим лишь гранаты, было нелегко. В сложившейся обстановке А. Водынин обвязался гранатами и бросился под головной танк, подорвав его, он сорвал атаку.
19 августа, после безоговорочной капитуляции Японии, начались переговоры о разоружении гарнизона Шумшу. К вечеру была достигнута полная договоренность, но на следующее утро японцы нарушили ее, вероломно обстреляв отряд советских кораблей, зашедших во Второй Курильский пролив. Тогда десант высадился на берег перешел в наступление. Японцев не спасли мощные сооружения, враг был отброшен на 6 км в глубину острова. Это удар отрезвляюще подействовал на командование гарнизона. Напряженная борьба за о. Шумшу завершилась 22 августа пленением более 12 тыс. японских солдат и офицеров.
Остальные Курильские острова морские десанты освободили в короткий срок — до 1 сентября 1945 года, не встречая сопротивления японцев.
Рассказ о настоящем командире морской пехоты, Отраковском А. И.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509