Интересно
Телеграм - Смешно до икоты!
Телеграм - Смешно до икоты!
Спойлер для ЛЛ: нельзя считать тотальный отказ от животной пищи и переход к вегетарианству панацеей для экологии, поскольку производство сельскохозяйственных культур также наносит ей значительный вред
О том, что потребление мяса животных в пищу наносит экологии огромный вред, пишут сайты, посвящённые вегетарианству и защите окружающей среды. Это же утверждение встречается в прессе и соцсетях. За трендом на экологичность следуют даже сети фастфуда: KFC обещает вскоре ввести в меню наггетсы из куриного филе, напечатанного на 3D-биопринтере, а в меню TGI Friday's уже представлены бургеры с растительным мясом, созданным на основе горохового белка.
Основными параметрами, определяющими экологический вред, считаются углеродный и водный след. Углеродный след включает в себя четыре газа (водяной пар, углекислый газ, метан и озон), сопровождающих производство товара или услуги. Суммарная доля их содержания в атмосфере — меньше 1%, при этом они оказывают огромное влияние на климат, так как не препятствуют прохождению солнечного коротковолнового излучения, но задерживают исходящее длинноволновое. Водный след — объём пресной воды, используемый в ходе производства товара или услуги.
Наряду с апелляцией к этике вегетарианцы и веганы используют экологический аргумент, чтобы убедить мясоедов изменить свой рацион. Часто они ссылаются на данные ООН, которые свидетельствуют о том, что животноводство обеспечивает 14,5% всех антропогенных (связанных с деятельностью человека) парниковых газов в атмосфере. При этом другие исследования демонстрируют более пугающую статистику: некоммерческая организация Worldwatch Institute утверждает, что животноводство ответственно за 51% всех парниковых газов. Эта цифра больше, чем суммарное количество выбросов в атмосферу от всей транспортной индустрии: наземного, водного и воздушного транспорта.
Нужно отметить, что, хотя выращивание растений требует огромных объёмов воды для полива, водный след животноводства всё равно больше, ведь в него включена не только та жидкость, которая требуется для производства мяса, молока и сыра, но и вода для выращивания корма для скота. При этом корм для животноводческой отрасли составляет почти 40% от всех злаковых, выращиваемых в мире. Таким образом, по водному следу животноводство и, следовательно, мясоедство будут всегда более затратным для планеты, чем выращивание и потребление растительной пищи.
Казалось бы, цифры однозначно свидетельствуют о том, что мясоедство — такой же удар по экологии, как и выброс несортированного мусора и загрязнение Мирового океана. Однако не всё так просто. Вегетарианство отнюдь не является панацеей. Например, для сельского хозяйства постоянно нужны новые земли, что ведёт к вырубке лесов и сокращению количества деревьев — естественных переработчиков углекислого газа. Рисовые поля являются источником огромных выбросов метана — по разным оценкам, их вклад в производство этого парникового газа составляет от 7% до 17%. Помимо ущерба самой планете, сельское хозяйство негативно влияет на многие виды животных: их лишают естественной среды обитания, техника убивает огромное количество грызунов, змей и ящериц, а на полях и складах активно травят мышей и насекомых. Такое вмешательство в природу также негативно сказывается на экологии.
При этом и сам по себе отказ от мясной пищи в пользу вегетарианства может не оказать целебного эффекта для экологии. Например, заменив курицу в меню сыром, мы только увеличим сопутствующий углеродный след, так как птицеводство наносит меньший ущерб окружающей природе, чем разведение коров или овец. Выбор пескетарианской диеты (отказ от мяса теплокровных в пользу рыбы, моллюсков и ракообразных) также не решает проблему полностью. Так как для производства, например, килограмма лосося требуется почти столько же ресурсов, сколько для производства мяса. А выращивание орехов (одного из ключевых продуктов в растительной диете) оставляет такой же водный след, как и производство почти всех видов мяса.
Однако среди всех продуктов животноводства есть и «рекордсмен» по ущербу окружающей среде — до 65% углеродного следа от животноводства связано с кишечной ферментацией (отрыжкой и газами) коров, овец и коз. Доля этих же газов в свино- и птицеводстве при этом составляет лишь 10%. Оставшиеся 25% углеродного следа распределяются между производством корма, поддержанием пастбищ и затратами энергии. Растительное мясо, опять же по заявлениям производителей, снижает водный след на 99%, а углеродный — на 90%.
Не менее важно с точки зрения экологии и то, где произведены продукты, которые оказываются на нашем столе. Местное мясо в таком случае может сравниться по углеродному и водному следу с привезёнными с другого континента овощами и фруктами, ведь при расчёте следа учитывается не только производство, но и обработка и транспортировка продукта.
Нельзя не отметить и тот факт, что превратить все пастбища в поля невозможно по климатическим соображениям. Например, 60% земель Субсахарной Африки настолько засушливы, что единственное возможное их использование — разведение скота.
Взгляды учёных на проблему разнятся. Одни — например, Бен Холтон, учёный из Калифорнийского университета, — предлагают составить свой рацион из орехов, бобов и рыбы, сократив потребление животного белка до курицы раз в неделю и красного мяса раз в месяц, и обещают снижение парниковых газов в объёме, сравнимом с миллиардом машин. Другие фокусируются на сохранении красного мяса в меню при условии сокращения углеродного следа от его производства. Так, учёные из австралийского Университета Джеймса Кука протестировали десятки разных добавок к корму для коров и сделали вывод, что морские водоросли Asparagopsis taxiformis на 99% снижают выброс метана.
Таким образом, хотя производство красного мяса действительно связано с выбросом большого количества парниковых газов и использованием большего объёма пресной воды, нельзя считать тотальный отказ от животной пищи и переход к вегетарианству панацеей для экологии, поскольку производство сельскохозяйственных культур также наносит значительный вред.
Наш вердикт: это не точно
В сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)
Аудиоверсии проверок в виде подкастов c «Коммерсантъ FM» доступны в «Яндекс.Подкасты», Apple Podcasts, «ЛитРес», Soundstream и Google.Подкаст
На рынке появились презервативы для убежденных вегетарианцев. Это изделие выполнено, как и его традиционные аналоги, из латекса. Единственное отличие состоит в том, что в процессе изготовления не используются добавки животного происхождения.
Хотя времена, когда в качестве контрацепции использовали баранью кишку и канули в лету, производство современных презервативов не обходится без компонентов животного происхождения. Что не может не вызывать неудовольствия у веганов, которые исключают из употребления любой товар, в производстве которого эксплуатируются животные. В их тарелках вы не найдете ни мяса, ни яиц, ни даже мёда. А в гардеробе отсутствует одежда, изготовленная из кожи, шерсти или шелка. Логично предположить, что и в сексе веган не будет использовать контрацептивы сомнительного, по его представлениям, происхождения.
По своему оригинальному составу презервативы являются полностью растительным продуктом, так как их делают из латекса, эластичного вещества, получаемого из сока каучукового дерева гевеи. Тем не менее, технология производства обычных презервативов требует добавления казеина, белка, полученного из свернувшегося молока. Его, кстати, за выдающиеся вяжущие качества используют в промышленных клеях.
Как не трудно догадаться, использование обычных презервативов, содержащих казеин, представляется неприемлемым с точки зрения веганов. Осознав это, некоторые производители контрацептивов подсуетились и стали предлагать сертифицированные веганские презервативы, дабы приверженцы такого стиля жизни могли заниматься сексом и не мучиться угрызениями совести. Так, например, компания «Glyde» заменила казеин экстрактом чертополоха.
Веганские презервативы встречаются гораздо реже, чем обычные. Они продаются главным образом в специализированных магазинах через интернет, и только изредка в аптеках. Некоторые бренды носят метку Веганского общества, которое гарантирует, что как в презервативах, так и в некоторых смазках отсутствуют элементы животного происхождения, и что их не тестировали на животных.
Что ни говори, а главным нашим отличием от ближайших родственников — шимпанзе или, скажем, австралопитеков — является огромный мозг. При всех очевидных преимуществах этого эволюционного приобретения, оно имеет и оборотную сторону: мозг потребляет уйму калорий, которые надо где-то добывать. На содержание мозга уходит 60% всей энергии, используемой новорожденным младенцем. У взрослых расходы снижаются до 25%, но и это непомерно много по сравнению с высшими обезьянами (8%). При этом, однако, люди в целом потребляют не больше калорий, чем обезьяны того же размера. За счет чего достигается экономия? В случае с современным человеком ответ представляется очевидным: мы питаемся пищей, которая гораздо легче усваивается — это позволяет снизить энергетические затраты на пережевывание и переваривание.
А как обстояло дело у наших предков? Обзору современных представлений в этой области посвящена статья, опубликованная в журнале Science. Антропологи давно предполагали, что наблюдаемое в эволюции гоминид поэтапное увеличение мозга обязательно должно было сопровождаться соответствующими изменениями рациона.
У ранних представителей человеческой эволюционной линии — австралопитеков — мозг был не больше, чем у современных человекообразных обезьян (примерно 400–450 куб. см.). Около 2 млн лет назад он начал понемногу увеличиваться и резко вырос (до 1000 куб. см) у ранних архантропов (Homo ergaster / Homo erectus). Второй период быстрого увеличения мозга (до 1300–1500 куб см) приходится на время между 500 и 200 тыс. лет назад, то есть на период становления двух наиболее продвинутых видов, венчающих эволюционное древо гоминид: Homo sapiens и Homo neanderthalensis.
Резкое увеличение мозга у ранних архантропов традиционно связывалось с ростом потребления мясной пищи. Действительно, есть прямые археологические свидетельства того, что мясо играло заметную роль в рационе архантропов. Были они умелыми охотниками или только собирали падаль — этот вопрос активно дискутируется, но факт остается фактом: они действительно притаскивали на свои стоянки туши животных или их части и скребли кости своими каменными орудиями (см. подборку фактов по питанию гоминид).
Но только ли в мясной пище тут дело? В 1999 году была выдвинута гипотеза о том, что ранние архантропы, появившиеся около 1,9 млн лет назад, уже умели готовить пищу на огне, что позволило резко снизить затраты организма на ее усвоение (см. Wrangham R.W. et al. 1999. The Raw and the Stolen. Cooking and the Ecology of Human Origins). Гипотеза основывалась на косвенных данных. Например, на том, что у ранних архантропов увеличился не только мозг, но и общий размер тела. Кроме того, у них уменьшились зубы. Это означает, что им теперь приходилось меньше работать челюстями. Для сравнения, шимпанзе тратят на жевание в среднем 5 часов в сутки, а современные охотники-собиратели, готовящие пищу на огне, — только один час.
В последующие годы автор гипотезы Ричард Рэнгэм (Richard Wrangham) и его коллеги провели ряд любопытных экспериментов для подтверждения этой идеи. Они кормили разных животных (например, мышей и бирманских питонов) сырым и вареным мясом. Питоны на переваривание вареного мяса тратили на 12,7% меньше энергии, а если мясо еще и пропустить через мясорубку, экономия достигала 23,4%. Множество фактов свидетельствует о том, что энергетический выигрыш такого масштаба вполне ощутимо сказывается на конкурентоспособности животных и должен поддерживаться отбором. Группы древних людей, научившиеся готовить пищу, должны были размножаться значительно быстрее, чем их отсталые сородичи-сыроядцы.
Мыши, питавшиеся вареным мясом, за пять недель набрали на 29% больше веса, чем такие же мыши, которых кормили сырым мясом (при одинаковой калорийности рациона). Это означает, что смена рациона у древних людей могла практически мгновенно — даже без всякой эволюции — сказаться на их размерах.
Гипотеза представляется вполне логичной, но есть одна проблема: никаких свидетельств использования огня древнейшими архантропами пока не обнаружено. На сегодняшний день самое древнее бесспорное кострище (с обгорелыми камнями, семенами и деревяшками) обнаружено в Палестине и имеет возраст 790 тыс. лет. Правда, известно около десятка более ранних свидетельств использования огня. Например, в двух местах в Восточной Африке — в Кении (Кооби-фора) и Танзании (Олдувайское ущелье) — недавно найдены обгорелые кремневые орудия и куски обожженной глины возрастом 1,5 млн лет, и в обоих случаях поблизости обнаружены кости Homo erectus. Аналогичные находки примерно того же возраста сделаны и в Южной Африке. К сожалению, во всех этих случаях исследователям не удалось строго доказать, что огонь, оставивший свои метки на камнях и костях, находился под контролем человека. Не исключено, что это следы естественных пожаров. По крайней мере, ничего похожего на очаги или обложенные камнями кострища найти не удалось.
На прошедшей в апреле 2007г в Кембриджском университете конференции приматологов и палеоантропологов мнения экспертов по поводу гипотезы Рэнгэма разделились. Многие специалисты полагают, что сама по себе идея хороша, но вот с датировкой автор ошибся. Более вероятно, что люди начали готовить пищу на огне значительно позже, примерно 200–300 тыс. лет назад. Для этого времени уже есть прямые археологические свидетельства кулинарной активности наших предков. В этом случае «кулинарная революция» помогает объяснить не первый, а второй период быстрого роста мозга и уменьшения зубов — тот, который был связан со становлением сапиенсов и неандертальцев. Что же касается первого периода, связанного с появлением ранних архантропов, то для его объяснения, вероятно, вполне достаточно увеличения доли мяса в рационе — пусть и сырого (или, может быть, слегка протухшего — этот метод «кулинарной обработки» мяса до сих пор практикуется народами Севера и, скажем, бурыми медведями).
Последовательный переход ко всё более легко усваиваемой пище не только снизил энергетические затраты на жевание и пищеварение, но и создал предпосылки для уменьшения объема пищеварительной системы, что тоже дало немалую экономию. В 1998 году британские антропологи Лесли Айелло (Leslie Aiello) и Питер Уилер (Peter Wheeler) обнаружили у приматов обратную корреляцию между размерами мозга и пищеварительной системы. Обезьяны поумнее, как выяснилось, едят больше высококалорийной пищи (насекомые, птичьи яйца и т. п.), и пищеварительная система у них меньше. Виды с небольшим мозгом налегают в основном на легкодоступную, но малопитательную пищу (листья, плоды), и пищеварительный тракт у них длиннее. Сначала предполагали, что это всеобщая закономерность, но потом оказалось, что у многих других животных данная корреляция не прослеживается.
В ходе дальнейших исследований было показано, что обратная корреляция между размером мозга и длиной пищеварительного тракта выявляется только у животных с замедленным развитием, иначе говоря, с долгим детством. В журнале Journal of Human Evolution в настоящее время готовится к печати статья американских антропологов Карела ван Шаика (Carel van Schaik) и Нэнси Бэррикман (Nancy Barrickman), в которой показано, что у приматов долгое детство к тому же является необходимым условием формирования крупного мозга.
Что касается наших предков, то в их эволюции радикальное замедление роста и созревания, сопровождавшееся увеличением продолжительности жизни, совпадает с появлением первых архантропов. Это, в свою очередь, косвенно свидетельствует о существенных изменениях образа жизни и взаимоотношений с окружающей средой, поскольку замедленное развитие и долгое детство могут позволить себе только существа, имеющие очень хорошие шансы на выживание (низкую смертность) во взрослом состоянии.
В тот момент, когда повар жарит мясо, смотришь на это и у тебя полный рот слюны. А у вегетарианцев тоже так, когда кто-то рядом газон косит?