Прошлое
«Вы наверняка читали или смотрели фильм «Унесённые ветром», я его тоже люблю и прочитал очень рано, но я никак не мог понять, что это такое — унесённые ветром. Пока я не оказался в Тбилиси...
Я пришёл во двор, где жили наши друзья, а это двор - колодец, четырехэтажное здание, где я знал всех жильцов. И вот я стою в этом дворе и вижу, что там нет ни одной семьи, среди которой я вырос.
Стены те же, но другие занавески, другие фамилии на дверях... И я понял, что такое «унесённые ветром» — когда твой мир больше не существует, его унесло. Это очень сложно, и я никому не желаю с этим столкнуться».
Автор - Николай Цискаридзе. Источник.
Иван Ткаченко
10 лет назад, 7 сентября 2011 года под Ярославлем произошла страшная авиакатастрофа, в которой погибла в полном составе хоккейная команда "Локомотива". Вместе с членами команды находился и капитан команды Иван Ткаченко.
И только после гибели молодого талантливого спортсмена (Ивану был всего 31 год) открылась тайна, о которой не знали окружающие его люди, включая близких: много лет каждый месяц хоккеист жертвовал крупные суммы тяжелобольным детям через фонд АдВита. Как показали его банковские перечисления, Иван потратил на помощь больным детям 9 996 300 рублей.
Парень просто помогал детям, которым была нужна помощь, и об этом никто не знал… Под именем Ивана Леонидовича он практически каждый месяц жертвовал и жертвовал деньги… За 15 минут до гибели перечислил 500 тысяч рублей на счет 16-летней девочки Дианы Ибрагимовой, больной раком.
Бывшие одноклубники Ткаченко из разных городов отмечают, что хоккеист никогда не страдал звездной болезнью. Иван считал, что настоящий спортсмен всегда должен совершенствоваться и стремиться к новым вершинам. Он неоднократно получал предложения сняться в рекламе, но всегда отказывался.
Мама спортсмена рассказала, что первый шаг к благотворительности Ваня сделал всего в 6 лет. Тогда женщина получила премию и сказала сыну, что теперь они богаты. Ребенок воспринял слова буквально и, взяв деньги из кошелька, раздал детям во дворе. Видимо, посчитал, что обеспеченной семье потерять такую сумму не страшно. Рассудив, что порыв мальчика был благим, отец Ивана запретил наказывать сына.
Из интервью с отцом Ивана, Леонидом Владимирович Ткаченко:
"-Леонид Владимирович, а Вы знали, что Иван занимался благотворительностью?
- Нет, никто не знал. Как выяснилось, Ваня был в храме Смоленской иконы Божией Матери и там ему сказали, что по христианским законам, если хочешь помогать, помогай молча и никому не рассказывай. Ходят слухи, что один из его товарищей узнал о том, что Ваня занимается благотворительностью. Сын сразу сказал, мол, если расскажешь кому-нибудь, то ты мне не друг."
«Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая. Чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф, 6: 2-4)
После гибели хоккеиста школу в Ярославле, где Иван учился, назвали в его честь, а возле здания установили памятный знак. Спустя годы после смерти хоккеиста о нем продолжают помнить. 7 сентября 2018 года состоялась премьера документального фильма «Капитан Немо», рассказывающего об Иване Ткаченко.
Когда его жена умерла, он посадил 6000 дубов. Смысл этого стал ясен лишь через 20 лет…
Настоящая, чистая любовь, способная противостоять времени и даже смерти существует! Кто бы что ни говорил. Я расскажу вам историю одного мужчины, чья любовь осталась увековеченной на этой планете самым неожиданным образом…
Уинстон и Джанетт Хоус поженились в 1962 году. Все в округе удивлялись их любви. Супруги жили совершенно без ссор, а их чувство становилось день ото дня лишь крепче. Они прожили вместе 28 лет — Джанетт не хватило двух лет до жемчужной годовщины.
Она скончалась внезапно в 1994 году от сердечного приступа. Уинстон сильно горевал по жене и, казалось, ничто не могло утешить его в горе. О том, чтобы жениться во второй раз, он и не помышлял — только решил занять руки. В его собственности находился большой участок земли. И Хоус взял в руки лопату.
Мужчина посадил на участке 6000 дубов. Поначалу все воспринимали это как бред и помутнение разума, но через много лет из этой дубовой рощи вырос настоящий символ любви.
В середине рукотворной дубравы красовалось огромное сердце — такое огромное, какой была любовь Уинстона Хоуса к жене…
Их история напоминает мне строки из старой песни Георгия Отса:
Через годы я пройду дорогой смелою,
Поднимусь на крыльях в синеву.
И отныне всё, что я ни сделаю,
Светлым именем твоим я назову.
Посажу я на земле сады весенние,
Зашумят они по всей стране,
А когда придёт пора цветения,
Пусть они тебе расскажут обо мне…
Отличник или двоечник? Узнайте свой уровень подготовки к Евро-2024
Для всех поклонников футбола, Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Врач
Я не должен был появиться на свет. Я был приговорен, еще не начав жить, родными, близкими, знакомыми и всеми медицинскими светилами города Смоленска. Чахотка, сжигавшая маму, вступила в последнюю стадию, мамины дни были сочтены, и все тихо и твердо настаивали на немедленном прекращении беременности.
А меня так ждали! Войны вырывали мужчин из женских объятий, а в краткие мгновения, когда мужчины возвращались, ожесточение, опасности и стрельба за окном мешали любви и нежности: между мужчиной и женщиной лежал меч, как между Тристаном и Изольдой. Дети рождались неохотно, потому что мужчины не оставались до утра, и женщины робко плакали, провожая их в стылую темень. А смерть меняла одежды куда чаще, чем самая модная модница, прикидываясь сегодня тифом, завтра – случайной пулей, послезавтра – оспой или расстрелом по ошибке. И на все нужны были силы, и на все их хватало. На все – кроме детей. И я забрезжил как долгожданный рассвет после девятилетней ночи.
А маму сжигала чахотка.
И меня и маму спас один совет. Он был дан тихим голосом и больше походил на просьбу:
– Рожайте, Эля. Роды – великое чудо. Может быть, самое великое из всех чудес.
Через семь лет после этих негромких слов доктор Янсен погиб. Была глухая дождливая осень, серое небо прижалось к земле, и горизонт съежился до размеров переполненного людьми кладбища. Мы с мамой стояли на коленях в холодной грязи, и моя неверующая матушка, дочь принципиального атеиста и легкомысленной язычницы, жена красного командира и большевика, истово молилась, при каждом поклоне падая лбом в мокрую могилыгую землю. И вокруг, всюду, по всему кладбищу, стояли на коленях простоволосые женщины, дети и мужчины, молясь разным богам на разных языках. А у открытого гроба стоял инвалид – краснознаменец Родион Петров и размахивал единственной рукой с зажатой в кулаке кепкой.
– Вот, прощаемся. Прощаемся. Не будет у нас больше доктора Янсена, смоляне, земляки, родные вы мои. Может, ученей будут, может, умней, а только Янсена не будет. Не будет Янсена…
…О, как я жалею, что я – не живописец! Я бы непременно написал серое небо, и мокрое кладбище, и свежевырытую могилу, и калеку-краснознаменца. И – женщин: в черном, на коленях. Православных и католичек, иудеек и мусульманок, лютеранок и староверок, истово религиозных и неистово неверующих – всех, молящихся за упокой души и вечное блаженство не отмеченного ни званиями, ни степенями, ни наградами провинциального доктора Янсена…
Я уже смутно помню этого сутулого худощавого человека, всю жизнь представлявшегося мне стариком. Опираясь о большой зонт, он неутомимо от зари до зари шагал по обширнейшему участку. Это был район бедноты, сюда не ездили извозчики, да у доктора Янсена на них и денег-то не было. А были неутомимые ноги, великое терпение и долг. Неоплатный долг интеллигента перед своим народом. И доктор бродил по доброй четверти губернского города Смоленска без выходных и без праздников, потому что болезни тоже не знали ни праздников, ни выходных, а доктор Янсен сражался за людские жизни. Зимой и летом, в слякоть и вьюгу, днём и ночью.
Врачебный и человеческий авторитет доктора Янсена был выше, чем можно себе вообразить в наше время. Он обладал редчайшим даром жить не для себя, думать не о себе, заботиться не о себе, никогда никого не обманывать и всегда говорить правду, как бы горька она ни была. Такие люди перестают быть только специалистами: людская благодарная молва приписывает им мудрость, граничащую со святостью. И доктор Янсен не избежал этого. Человек, при жизни возведенный в ранг святого, уже не волен в своей смерти, если, конечно, этот ореол святости не создан искусственным освещением. Доктор Янсен был святым города Смоленска, а потому и обреченным на особую, мученическую смерть. Нет, не он искал героическую гибель, а героическая гибель искала его.
Доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей.
В те времена центр города уже имел канализацию, которая постоянно рвалась, и тогда рылись глубокие колодцы. Над колодцами устанавливался ворот с бадьей, которой откачивали просочившиеся сточные воды. Процедура была длительной, рабочие в одну смену не управлялись, все замирало до утра, и тогда бадьей и воротом завладевали мы. Нет, не в одном катании — стремительном падении, стоя на бадье, и медленном подъеме из тьмы — таилась притягательная сила этого развлечения.
Провал в преисподнюю, где нельзя дышать, где воздух перенасыщен метаном, впрямую был связан с недавним прошлым наших отцов, с их риском, их разговорами, их воспоминаниями. Наши отцы прошли не только гражданскую, но и мировую, «германскую» войну, где применялись реальные отравляющие вещества.
И мы, сдерживая дыхание, с замирающим сердцем летели в смрадные дыры, как в газовую атаку.
Обычно на бадью становился один, а двое вертели ворот. Но однажды решили прокатиться вдвоем, и веревка оборвалась. Доктор Янсен появился, когда возле колодца метались двое пацанов. Отправив их за помощью, доктор тут же спустился в колодец, нашел уже потерявших сознание мальчишек, сумел вытащить одного и, не отдохнув, полез за вторым. Спустился, понял, что еще раз ему уже не подняться, привязал мальчика к обрывку веревки и потерял сознание. Мальчики пришли в себя быстро, но доктора Янсена спасти не удалось.
Так погиб последний святой города Смоленска, ценою своей жизни оплатив жизнь двух мальчиков, и меня потрясла не только его смерть, но и его похороны. Весь Смоленск от мала до велика хоронил своего Доктора.
- А дома у него – деревянный топчан и книги, – тихо сказала мама, когда мы вернулись с кладбища. – И больше ничего. Ничего!
В голосе ее звучало благоговение: она говорила о святом, а святость не знает бедности.
Борис Васильев, автобиография "Летят мои кони..."