После войны на одном из международных чемпионатов по боксу советский боец Андрей Борзенко встретился в ринге с западногерманским спортсменом. Позже иностранцы ставшие очевидцами боя вспоминали, что с перекошенным от ненависти лицом русский нещадно мордуя немца, уронил его в 9 нокдаунов. Поговаривали, что после этого боя фриц навсегда повесил перчатки на гвоздь.

4 декабря 1920 года в Ташкенте родился Андрей Андреевич Борзенко.

В начале 30-х годов прошлого века крепко сбитый парнишка попал в секцию бокса организованную в столице Узбекской СССР нью-йоркским евреем Сиднеем Джексоном. 50-летний Сидней Львович учил пацанов боксировать, а после тренировок рассказывал им о профессиональном боксе, и своем не состоявшемся поединке за звание чемпиона мира в легком весе.

В 1938 и 1939 году под руководством обрусевшего американца тяжеловес Борзенко выигрывал республиканский чемпионат.

После начала войны он дрался артиллеристом на Западном фронте, дважды был ранен, а осенью 1941 года попал в плен.

В числе тысяч других советских военнопленных Андрей оказался в «шталаге» под Киевом. После неудачной попытки побега 21-го летнего парня отправили в концлагерь «Бухенвальд», гиблое место ворота которого венчал безжалостный девиз «КАЖДОМУ СВОЕ».

Боксеру хватило суток, чтобы по смрадному дыму крематория и виду живых мертвецов в полосатых робах, понять, что он попал в царство мрачного Аида. Днем он вкалывал в каменоломнях, а по вечерам выходил на ринг.

Вскоре Борзенко стал лучшим «гладиатором» Бухенвальда. В одном бою он мощным левым апперкотом едва не навечно приземлил бывшего чемпиона Гамбурга, пообещавшего перед боем переломать русскому все кости.

Полуголодный, изможденный адской работой, однажды вечером Андрей вступил в схватку с чемпионом Веймарской республики, громилой-эсэсовцем Вилли. Вот как контраст между двумя боксерами в своей книге «Ринг за колючей проволокой» описал первый председатель Федерации советского бокса Георгий Иванович Свиридов: «В сравнении с немецким великаном Андрей выглядел мальчиком. Наш боксёр сразу понял, что перед ним опытный, коварный боксёр, владеющий разнообразной техникой и приёмами. В первых раундах он чудом отбивался от тяжеленных ударов откормленного головореза».

Быстро оценив опасное мастерство Андрея, замешанное на американской школе профессионального бокса, эсэсовец стал наносить узнику подлые запрещенные удары, пытаясь любой ценой вырубить русского.

После очередного сокрушительного удара по почкам, немцу показалось, что «унтерменш» сдох. Тевтонский гоблин пошел на «добивку» своего упорного поединщика, когда внезапно тот ожил и мощным ударом опрокинул эсэсовца на канвас, да так, что тот уже не смог подняться.

Справедливости ради стоит сказать, что у эсэсовцев разъяренных поражением Вилли не поднялась рука отправить чемпиона в газовую камеру.

В Бухенвальде советский боксер одержал 80 побед и ни разу не потерпел поражения.

После войны Андрей Андреевич в силу перенесенных в лагере травм и болезней навсегда завязал с боксом, освоив мирную профессию хирурга.

Сильней зашакалено

Мохаммед Али прилетел в Шереметьево 12 июня 1978 года. Он был на удивление тих и скромен, и на вопрос журналистов, что же вызвало такую перемену, заявил, что в такой стране, как Россия, его чудачества могут неправильно истолковать.

Он сразу сказал встречавшим его журналистам (Али был удивлен тем, что его встречали лишь журналисты и официальные лица), что ничего не понимает в политике, не собирается обсуждать советское военное присутствие в Африке, и просто хочет посмотреть на страну и людей. Еще Али сказал, что хочет позаимствовать секреты тренировок советских боксеров, которые всегда находятся в такой отличной форме.

Среди встречавших Али все же был один боксер – знаменитый Виктор Агеев. Вот его рассказ об их встрече и фотография Агеева с Али. Вечером того же дня Али пошел в цирк. Юрий Никулин представил его зрителям и подарил ему букет роз; во время антракта Али раздавал автографы, и потребовалось вмешательство милиции, чтобы все расселись по местам и представление могло продолжиться. На следующий день Али встал в 6 утра и пробежался по Красной площади:

А затем Мохаммед отправился в Центральный институт физкультуры и поспарринговал с ребятами. Стоявшего рядом Игоря Высоцкого выпихнули в ринг; они разделись до пояса и покружили в ринге один раунд, обозначая удары. Дальше Али закатил речь: — Я как-то видел, как боксирует Стивенсон. Он – отличный трехраундовый боксер-любитель. Он был бы опасен пару раундов, а в третьем я бы его нокаутировал! Но если бы я с ним встретился на Кубе или в СССР, я бы, возможно, дал ему выиграть, а вот уехав оттуда, я бы его нокаутировал. — Да, на всякий случай, если у меня возникнут проблемы с отъездом, я сюда захватил своего адвоката. После Москвы Али поехал в Ташкент и Самарканд. По возвращении в Москву Мохаммед Али был 19 июня принят Брежневым в Кремле; они расцеловались, и затем 35 минут говорили о мире во всем мире. Али был очень впечатлен, о чем и говорил потом в многочисленных интервью. На память о встрече Леонид Ильич вручил Али экземпляр «Малой земли» с автографом и часы. На пресс-конференции после их встречи очарованный СССР Али заявил: — Трудно поверить, что такая мирная страна хочет войны. И Брежнев – я никогда не думал, что он такой тихий и спокойный человек. Сложно представить, что он может быть зачинщиком войны. — Я здесь ни разу не видел человека, голосующего на дороге, и я не видел ни одного нищего или просящего милостыню. Я никогда себя не чувствовал в такой безопасности, никакого риска быть ограбленным. Мне сказали, что в этой стране нет свободы вероисповедания, но здесь свободно молятся мусульмане, христиане и евреи; я думаю, что отношения между нашими народами плохи лишь из-за лживой пропаганды.

20 июня совершенно растренированный Али (он и к февральскому бою со Спинксом не готовился, не только к этой поездке) провел три двухраундовых спарринга с Петром Заевым, Евгением Горстковым и Игорем Высоцким. Весил Али 234 фунта. Запись cпарингов с Заевым и Горстковым и оба раунда с Высоцким приведены ниже; по мнению Али, Заеву он проиграл, у Горсткова выиграл, а спарринг с Высоцким закончился вничью. Али знал, что Высоцкий побил Стивенсона, и считал его самым опасным соперником. 21 июня Али прилетел самолетом «Аэрофлота» в Нью-Йорк. На пресс-конференции он сказал: — Я немного нервничал, когда приземлился в России. Я думал, что, возможно, увижу задрипанную страну с толпой мрачных людей, мыслящих, как роботы, и агентами спецслужб, прослушивающими мою комнату. Я увидел страну ста национальностей, живущих вместе в гармонии. — Я видел только одного полицейского. Никакого оружия. Никакой преступности. Никаких проституток. И ни одного гомосексуалиста.