Хищный язычок пламени крикета предпринимает робкие попытки поджечь что-нибудь кроме сигареты (например, подушечки моих пальцев) и, не добившись успеха на этот раз, гаснет. Сегодня на улице отвратительная погода: про такую обычно говорят "хороший хозяин и собаку не выпустит".
Я максимально не хочу даже слышать о признаках холодного снежного мельтешения за окном, и шторы задёрнуты до отказа.
Мрак уютно окутывает подсознание.
В кромешной темноте даже белые обои кажутся чёрными.
Я валяюсь на кровати в одежде и наушниках уже несколько часов подряд. Телефон давно сел; на смену музыке пришла тишина, а в этом, знаете ли, тоже есть какой-то особенный кайф.
Клубы дыма прекрасно выполняют свою работу, вытравливая бабочек в животе. Новая затяжка — и я практически вижу, как они, перевёрнутые, корчатся в предсмертной муке, перебирая крохотными лапками. "Мда уж, денёк выдался что надо."
Мы — поколение заебавшихся.
Заебавшихся любить и принимать любовь. Строить отношения. Толпа скучающих, обросших колючками, уставших йетти.
*ебоньк*
Хладнокровно прижигаю окурком чудом уцелевшую бабочку: звонкий жалобный писк финальным аккордом едва касается уха.
Пепел крошится на белые простыни и оставляет чёрные дорожки, если неосторожно попытаться его стряхнуть.
Для того, чтобы вот так валяться и дымить в кровати, надо иметь определённую сноровку, чтобы ничего не прожечь.
Крикет послушно чиркает, поджигая вторую сигарету.
Ничего не чувствовать настолько круто, что тебе тупо хорошо одному. Все эти ванильные страдания, стишочки о высоком вызывают разве что выражение скептически поднятой брови по типу "убери это от моего лица".
Никаких обязанностей.
Никакой ответственности.
Никакого мозгоёбства.
Вереница свиданий, больше напоминающих те самые собеседования с финалом "мы Вам перезвоним", но ты, естественно, не перезваниваешь.
Ничего не чувствовать настолько круто, что большинство переходит на человеческий фастфуд. Разовые встречи и мгновенное насыщение без особых усилий. Дёшево и сердито. Но рано или поздно тебе чуть-чуть, но всё же захочется обниматься, а не трахаться.
Метко брошенным щелчком пальцев вторым окурком сбиваю последнюю выжившую с этого "псевдо-Титаника" страдалицу.
И нет, не жалко.
Пятнадцать очков Гриффиндору в пользу циников!
С минуту напряжённо пытаюсь разглядеть в чёрном необъятном пространстве потолок и в сердцах восклицаю: "Бляять!"
Эти чёртовы бабочки...
