Выбор языка

Разумеется, как и все мы, начинал с более «стандартных» языков: английский с 1-го класса, немецкий — с 5-го. В общем-то, до 1-го курса ими и ограничивался.

На 1-м курсе ИнЯза назначили армянский язык и английский. Увидев армянский алфавит, углубившись в армянскую тему, я мгновенно влюбился в этот язык, а далее — и в культуру, музыку, историю этого загадочного народа. Очевидно, путь к душе народа лежит через язык. И те, кто не изучают язык предков, просто-напросто упускают часть себя.

В моём случае, язык предков — это иврит. Его я начал изучать в 20 лет. Тогда же начал читать Тору (все остальные святые книги — Новый Завет, Коран, Бхагавад-Гиту я изучил ранее). Меня восхитила логичность и красота еврейского языка. Гениальная система корней и глаголов.

На 3-м курсе добавился испанский язык в качестве факультатива. Да, испанский я тоже очень люблю. Но он играет роль скорее функциональную. Владеть испанским крайне полезно: через испанский выходишь на латынь, итальянский, португальский, французский. Речь не всегда понятна, а вот тексты — везде одинаковые как минимум наполовину.

Далее взялся за французский, уже самостоятельно. Опять же — схож с испанским по логике и набору слов, оставалось изучить фонетические различия и те слова, которые в языках не совпадают.

На 4-м курсе поехал на 2 месяца жить в Турцию (г. Мармарис), ради посещения курсов турецкого языка. Турецкий мне очень зашёл, давно вызывал интерес. Очень нравится звучание и логика. Однако, и турецкий тоже несёт прежде всего функциональную роль.

Через турецкий появился выход на кыргызский, узбекский, азербайджанский. Так или иначе, можно как-то общаться и понимать теперь и эти народы. Опять же, письменно — примерно наполовину, как и в случае с испанским. Устно — надо изучать различия фонетические и вокабулярные.

Далее, уже через 5 лет после выпуска из вуза, был арабский язык, что логично — ведь он в одной с ивритом системе. В каком-то смысле, арабский даже помог мне лучше понять суть иврита, в смысле корней и словообразования. Источник у этих языков один. Язык тоже, как вы догадываетесь, очень полезный. Это был первый язык, который я изучал с репетитором (из Йемена).

Ну и год назад дорос, я бы так сказал, до адыгского языка — языка черкесов. Тут всё непросто. Различают кабардинский язык (Кабарда), черкесский (КЧР), адыгский (тот, что в республике Адыгея). Плюс, есть бжедугский, абазинский диалекты. Был и убыхский (убыхи были полностью уничтожены). Наиболее распространён в мире именно кабардинский. Я изучаю тот, что в Адыгее. Есть некоторые грамматические и фонетические отличия. Да и в алфавите 66 букв, а у кабардинцев — «всего» 59. У армян, для сравнения — 39. У арабов — 27, у евреев — всего 22. Почему до адыгского языка я дорос? Потому что лезгинкой заниматься я начал ещё на 5-м курсе университета, слушать черкесскую музыку — и того ранее, курса со 2-го. А до языка дошёл только сейчас. И до Хабзэ — черкесского кодекса чести и жизни. Так что, как видите, если к армянской музыке, стихам, культуре я пришёл через язык, то в случае с адыгами — наоборот: через музыку и стихи — к языку.

Таким образом, если английский, немецкий, испанский, французский, арабский и турецкий носят скорее функциональный характер, то армянский, адыгский и иврит — это языки для души, они очень наполняют и вдохновляют, любое с ними соприкосновение вызывает огромную радость и восторг. Я счастлив быть связанным с тремя этими народами, и это уже на всю жизнь. Эти уважение и любовь к Кавказу и Израилю я уже передаю и своим потомкам и всем, кто меня окружает.

Результат

Результат для меня — это возможность давать интервью, писать стихи и вести свой YouTube-канал на любом из этих языков. Армянский и иврит уже в этой категории, стихи на адыгском есть, но чтобы вести эфир на языке черкесов, нужно ещё подтянуть. Впрочем, всё ещё впереди.

Тхьяуегъэпсэу (адыг.), шноракалутюн (арм.), тода (ивр.), грасиас (исп.), мерси (франц.), обригаду (порт.), данке (нем.), щукран (араб.), тещекюр (тур.), рахмат (кыр., узб.)!

В городе доминируют небольшие частные дома, но до прошедшего здесь катастрофического землетрясения были и типовые для всей страны пятиэтажные хрущебы, наспех состряпанные из невиданного даже для русского совка низкокачественного цемента. Город был по ленинградским меркам чрезвычайно чист. Это обеспечивалось в первую очередь уборками, осуществляемыми еженощными рейдами бригад мужчин-азербайджанцев. А их жены - азербайджанки вносили серьезный вклад в коллективное сельское хозяйство, регулярно отправляясь на грузовиках в горные долины на ручную дойку коров.  Армяне же, несмотря на жесточайший уровень безработицы, обычно не опускались до работы дворниками или колхозниками.

Около симпатичных частных двухэтажных домов из розового туфа на каменистой почве возделывались фруктовые сады - яблоневые, сливовые и грушевые. Бросалась в глаза крайне низкая агротехника: деревья преимущественно низкосортные, очень старые, с не сформированными должным образом кронами, частенько заполненными отмершими ветвями. Химическая защита практически не применялась, большинство фруктов было червиво или в парше.

Хотя особой набожности армян в быту не было заметно, постоянно акцентировались антимусульманские выпады.  Понятно, конечно, что армяне с детства прививают своим детям ненависть к азербайджанцам и туркам. Как итог - в Армении дети играют в «войнушку», «расстреливая» азербайджанских и турецких детей. В детских садиках армянские дети заучивают неприличные слова и кричалки в адрес азербайджанцев и турков.

Вот едет автобус с армянами через азербайджанское село. Дети играют в подлянку: делают вид, что расстреливают проходящих мимо людей, по их оценке азербайджанцев. Довольные родители поощряют эти шалости. Я возмущаюсь  и спрашиваю у родителей, не опасно ли такое попустительство.  Тогда они мне объясняют, что наоборот, опасно, если, например, в армянской деревне вдруг поселяется семья азербайджанцев: в армянских семьях два-три ребенка, в азербайджанских семь-двенадцать. В результате через три поколения армянская деревня превращается преимущественно в азербайджанскую. И пусть азербайджанские дети из-за языкового барьера почти не учатся в школе, и,  в отличие от армян, бегают босиком сопливые и в лохмотьях, но в деревне начинаются болезненные изыскания места для строительства мечети. «Ведь это никуда не годится, должны понимать: вы же нашей веры!»,- видя мое сочувствие,  хором поучают меня пассажиры.

При мне в Степанаване около единственной в городе гостиницы, в которой я проживал, начали строить невиданное сооружение - планетарий для обучения естествознанию школьников. Но строительство его неожиданно  заморозили перед самым открытием. А все дело было в сферической форме купола планетария, которая хоть и была изнутри подобна звездному небу, но снаружи очень уж напоминала крышу минарета. И это очень не понравилось руководству города.

В результате так и остался в качестве единственного в городе официального культового сооружения деревенский домик на центральной площади,  покрытый несоразмерными  с остальными постройками города стеклянно – бетонными выгородками. В нем когда-то, якобы, недолго жил революционер Степан Шаумян (имени которого и удостоен сам город), создавший первый марксистский кружок в  Армении и, позже по несчастью, оказавшийся в числе 26 бакинских комиссаров, расстрелянных при дележе власти в 1918 году, еще до сталинских чисток.

Петр Новыш

Санкт-Петербург