Как бы разные психотипы поднимали камень на вершину.

Психастеник: Размышляя о том в какую ужасную ситуацию он попал, пришел на гору. Увидев размеры камня свалился с приступом псориаза. Приговаривая что все пропало, но на нем лежит ответственность начал подъем. С трудом, через боль и страдания, дотянул камень почти до вершины и остановился. Поднимать выше побоялся, рассудив что ветер сдует камень вниз.

Истероид: Забравшись на камень, произнес проникновенную речь, о том что он, безвинно-осужденный должен страдать ни за что, но всем наплевать на него. Но поскольку он благородный человек, он так и быть закатит камень на гору, и сделает это лучше всех.

Когда зрители разошлись, сел писать речь о непреодолимых обстоятельствах, которые встали у него на пути, поэтому он не смог сделать обещанное. Пытаться поднять камень на вершину даже не стал.

Эпилептоид: Поднял камень на вершину - Взбесился когда он скатился вниз - Поднял камень на вершину - Взбесился когда он скатился вниз - Поднял…

Шизоид: Осмотрел камень со всех сторон, исследовал гору. Сделал расчеты. Из говна и палок соорудил катапульту. Сидит, играется, запускает камни на противоположный склон горы.

Параноял: Сравнял гору с землей, катает камень по ровной поверхности.

Гипертим: Побегал по горе в поисках людей, поднял немного камень, побежал к роднику попить, поднял камень еще чуть-чуть. Вспомнил, что видел на другой стороне горы камень удобнее, побежал туда, но этот камень уже далеко укатился вниз. Решил вернуться к первому камню. Потерял его.

Депрессивный: Увидел камень. Умер.

Эмотив: Поплакал, попытался сдвинуть камень. Поискал у кого можно попросить помощи. Внезапное землетрясение раскололо камень на маленькие кусочки. Набрал гальки в карманы, пошел на вершину.

Начинается все в баре, где главный герой будет рассказывать неизвестному слушателю историю своей жизни. А точнее некоторую особо интересную ее часть, когда он резко поменял мировоззрение.

Раньше рассказчик был адвокатом и купался в лучах славы, им восхищались мужчины и женщины, ему верили, его уважали. Он защищал в суде самых страшных преступников, но в то же время помогал бедным, переводил через дорогу слепых и немощных (некий парадокс, который в итоге станет очевидным). И чувствовал себя прекрасно от такого количества благих дел. Он восхищался собой, и другие ни капли не отставая, восхищались им.

Но в его жизни произошло два переломных момента: когда простой парень ударил его во время задержки на дороге, а рассказчик ничего не успел ответить и был посрамлен. И это Он, который всегда сияет и решает любую проблему, находит остроумный ответ на любую реплику. А тут с ним поступили как с обычным человеком. Они посмели приравнять его к себе, опустить до уровня посредственной серой массы простых людей.

И второй, еще более важный момент был, когда главному герою показалось, что кто-то упал в воду и зовет на помощь. И он просто прошел по мосту, умышленно проигнорировав событие и взял на себя тяжелый груз человека, который мог отнять или подарить жизнь.

Но как событие на мосту вписывается в образ нашего героя, который помогал всем, кому мог? Даже преступникам. Эта нестыковка и будет моментом перелома. Адвокат понимает, что все его действия — лишь лицемерие. Это эгоизм, прикрытый добром. Способ возвыситься над другими, показывая свое благородство. С помощью афиширования своих добрых дел, он автоматически осуждал тех, кто этого не делал или делал в меньшей степени.

После случая на мосту рассказчик понимает, что он самозванец, но все еще цепляется за образ благородного человека. Каждый раз он боится, что люди поймут его истинные мотивы, что они видят его насквозь. Но люди слепы, что еще больше раздражает адвоката. Он начинает совершать дурные поступки, чтобы разубедить людей в своей святости, но у него не получается. И вес бремени самозванца становится еще тяжелее.

Но это не значит, что он не хотел возвыситься над другими. Позже он избрал другой способ. А именно признание в своих грехах, чтобы появилась возможность обвинить в них же других с чистой совестью. Но и тут, копнув глубже, главный герой понимает, что он все тот же лицемер с потребностями в признании. Так он попадает в клетку, созданную самим собой. Тогда начинается его падение.

Кроме этой темы поднимаются вопросы свободы, которую люди избегают, хоть не хотят признаваться себе в этом. Никто не любит муки выбора. И порой это доходит до абсурда. Это одна из важнейших тем, к которой приходит повествование в итоге.

Но больше всего меня поразила гибкость сознания. Когда автор настолько глубоко погрузился в рефлексию и экзистенциализм, что смог понять всю ложность своих поступков несмотря на то, что маска лицемера уже настолько прижилась, что он почти забыл, что его истинное лицо совершенно другое. Такой переворот в сознании может совершить только сильный человек с мощным интеллектом.

Данная статья относится к Категории: Публицистика

«Творчество художника слишком часто рассматривают как ряд изолированных друг от друга свидетельств. Но в таком случае смешивают художника и литератора. Глубокая мысль пребывает в постоянном становлении, проникается жизненным опытом и его лепит. И точно так же единое творчество человека крепнет в чреде своих многочисленных проявлений - отдельных произведений. Они дополняют, поправляют и возмещают упущения друг друга, а то и вступают между собой в противоречия. Если у творчества бывает завершение, то это вовсе не лжепобедный возглас ослеплённого художника: «Я всё сказал!» - а смерть самого творца, которая кладет конец его опыту и книге, куда он вложил свой дар.

Усилия творца, его сверхчеловеческое самосознание не обязательно видны читателю. В человеческом творчестве нет никакой тайны. Чудо свершается благодаря воле. И всё-таки нет настоящего творчества без своего секрета. Разумеется, ряд произведений может быть не чем иным, как вереницей приближений к одной и той же мысли.

Но можно себе представить и творцов иного склада, больше тяготеющих к сопоставлению. Может показаться, что между их произведениями нет связи, что в известной степени они даже противоположны друг другу.

Но, будучи помещены в общую последовательность, они выдают соединяющий их подспудный порядок. Окончательный смысл им придает, следовательно, смерть их создателя. А самый яркий свет на них проливает его жизнь. К часу его смерти ряд его произведений есть не что иное, как собрание поражений. Но если у всех этих поражений одинаковый отзвук, значит, творец сумел многократно повторить образ собственного удела, заставил звучать ту бесплодную тайну, которой он владел.

Усилия властвовать над материалом и собой здесь значительны. Но человеческий ум способен и на гораздо большее.

Он демонстрирует лишь волевой аспект творчества. В другом месте я уже высказал мысль о том, что у человеческой воли нет другой задачи, кроме поддержки сознания в деятельном настрое. Но это невозможно без дисциплины.

Творчество - самая результативная школа терпения и ясности. Оно является к тому же потрясающим свидетельством единственного достоинства человека - его упрямого бунта против своего удела, постоянства в усилиях, полагаемых бесплодными.

Творчество требует повседневного труда, самообладания, точной оценки пределов истинного, меры и силы. Оно представляет собой аскезу. И все это «ни для чего», чтобы повторяться и топтаться на месте. Но может быть, великое произведение искусства значимо не столько само по себе, сколько тем испытанием, которому оно подвергает человека, и предоставляемым человеку случаем возобладать над своими наваждениями и немного приблизиться к голой действительности».

Альбер Камю, Миф о Сизифе. Философский трактат об абсурде, СПб, «Азбука», 2005 г., с.130-132.

Источник — портал VIKENT.RU

Изображения в статье

Альбер Камю — французский прозаик, философ. Получил при жизни нарицательное имя «Совесть Запада» / CC BY-SA 3.0

Image by Willfried Wende from Pixabay