Наиболее серьезным соперником Me-262 в Германии был He-280, окончательный облик которого сформировался к осени того же года, и 26 сентября был утвержден его макет.
Особенностью проекта стало трехопорное, с носовым колесом шасси, среднерасположенное крыло, гермокабина с катапультируемым креслом пилота и двухкилевое оперение. Вооружение состояло из трех 20-мм пушек MG-151, располагавшихся в передней части фюзеляжа.
При разработке проекта первоначально ставка делалась на ТРД HeS-30 с осевым компрессором, но он был еще в «сыром» виде и требовал длительной доводки.
Первый экземпляр He-280V-1 построили еще в сентябре 1940 года, правда, без двигателя. Чтобы не терять время, в том же месяце приступили к летным испытаниям его планера.
Первый полет на буксире за Не-111 состоялся 22 сентября 1940 года. Всего до июня 1941 года на He-280V-1 совершили свыше 40 полетов, подтвердивших расчетные характеристики устойчивости и управляемости.
30 марта 1941 года на аэродром выкатили He-280V-2 с двигателями HeS-8A для наземных испытаний. Но заводской летчик-испытатель Фриц Шефер, имевший опыт планирующих полетов на He-280V-1, без разрешения решился на полет первого в мире реактивного истребителя, правда, не без вооружения. Но эта спешка принесла Германии лишь очередной приоритет, но не боевой самолет, поскольку по-прежнему все упиралось в двигатель.
Лишь в июне 1942 года He-280V-2 оснастили ТРД Jumo-004 тягой по 840 кгс каждый и тремя пушками MG-151. С этими двигателями он показал скорость 790 км/ч. В следующем месяце взлетел He-280V-3 с двигателями HeS-8A. Оставалось решить, какой из вариантов лучше, и выходить в Министерство авиации (RLM) с предложением о подготовке серийного производства истребителя.
Для начала RLM решило провести сравнительные испытания самолета с двигателями Jumo-004, BMW-003 и HeS-8A, заказав компании «Хейнкель» 24 самолета. Но этот заказ вскоре был пересмотрен и 18 ноября отменен.
Тогда Эрнст Хейнкель решился на отчаянный шаг и в декабре 1942 года дал разрешение на показательный воздушный бой He-280V-3, пилотируемого Шефером, с FW-190, продемонстрировавший явное превосходство реактивного истребителя. В тот же день He-280V-3 совершил перелет из Мариене в Рехлин, продемонстрировав машину делегации RLM во главе с Э. Мильхом, заместителем Геринга.
Надо сказать, что He-280V-3 считался все же демонстрационным образцом, поэтому была предпринята попытка (пока на бумаге) повысить интерес RLM к машине путем усиления ее вооружения и повышения дальности полета. Но отсутствие производственных мощностей не позволило это сделать. Правда, оставался один шанс развернуть серийный выпуск машины на заводах оккупированных стран, но и его упустили.
Но не стоит думать, что работа по созданию He-280 пропала даром. В 1944 году опыт, накопленный компанией, был использован при создании истребителя He-162.
Первоначально самолет проектировался со стреловидным крылом и под двигатель HeS-11 взлетной тягой 1300 кгс, позволявший достигнуть скорости 900–950 км/ч. Однако трудности, с которыми столкнулись моторостроители, вынудили перейти на БМВ-003. При этом диапазон полетных скоростей существенно сократился, и верхнее его значение не превышало число М=0,65. Поэтому от стреловидного крыла отказались, заменив его прямым.
Согласно заданию, скорость «народного истребителя» с двигателем BMW-003 тягой 800 кгс должна была быть не менее 800 км/ч, продолжительность полета у земли - 20 минут, разбег - 500 метров, взлетный вес - не более 2000 кг. При этом его вооружение задавалось из двух 30-мм пушек.
В ходе проектирования машины было рассмотрено 20 различных вариантов, включая с крыльями прямой и обратной стреловидности. В окончательном виде особенностями машины было шасси, которое убиралось с помощью гидропривода, а выпускалось с помощью пружины. Турбореактивный двигатель BMW-003 крепился сверху фюзеляжа. В кабине имелось катапультируемое кресло весом (движущихся частей) 18,8 кг.
В конструкции He-162 использовалась преимущественно древесина; ушло два с половиной месяца, и 6 декабря 1944 года состоялся его первый полет.
По разным данным, до конца войны построили от 200 до 320 машин, часть которых попала в руки союзников. Первая эскадра JG84, вооруженная самолетами He-162A-1, дислоцировалась на аэродроме Лек в Шлезвиг-Голштинии, но довести ее до состояния боеготовности не успели.
He-162A-1 по сравнению с Me-262 имел лишь две пушки MK-108. При значительно меньшей удельной нагрузке на крыло его скорость была близка к «мессершмитту», что можно объяснить лишь более высокой тяговооруженностью - отношением тяги двигателя к взлетному весу самолета. По этой же причине маневренные характеристики как в горизонтальной, так и вертикальной плоскости должны быть выше. Во всяком случае, согласно опубликованным данным, скороподъемность He-162 была почти на 3 м/с выше, чем у Me-262. Лучше были взлетно-посадочные данные, да и по дальности полета он не уступал.
Несколько машин (из них три в летном состоянии) после войны доставили в СССР. Их исследовали в Летно-исследовательском институте НКАП, Научно-испытательном институте ВВС и ЦАГИ, включая продувки в натурной аэродинамической трубе Т-101. В печати встречаются упоминания о полетах на He-162A-2 летчика-испытателя Г. М. Шиянова весной 1946 года. Сообщалось, что самолет оказался недостаточно устойчив и имел очень большую длину разбега - 1500 метров. В результате машину передали в ЦАГИ для исследования в натурной аэродинамической трубе, но документальных свидетельств по их результатам автор не видел.
Один из самолетов поступил в НИИ ВВС, где его изучили, но в воздух не поднимали. Другой He-162A-2 испытывал Г. М. Шиянов в ЛИИ весной 1946 года. Георгию Михайловичу удалось выполнить лишь три полета. Поскольку машина имела недостаточную устойчивость, а ее разбег достигал (по непонятным причинам) полутора километров, то дальнейшие испытания прекратили.
Но, даже имея столь скудные данные и судя по вооружению истребителя, он мог вполне эффективно бороться с бомбардировщиками противника.
По результатам изучения машины в ЦАГИ на долю пустого He-162A-2 приходилось 70,2 %, силовую установку - 27,6 %, планер - 37,2 % (крыло - 11,3 %, фюзеляж - 13 %, горизонтальное оперение - 1,75 %, вертикальное оперение - 1,2 %), несъемное оборудование - 2,5 %, бронезащиту - 2,9 %, управление самолетом - 1,1 % и шасси - 8,5 %.
В заключение приведу выводы, сделанные специалистами ЦАГИ по результатам лабораторных исследований машины:
«1. Самолеты He-162A-1 (и A-2) принадлежат к числу лучших легких истребителей, принимавших участие во Второй мировой войне.
2. Достоинством истребителя He-162 является его большая весовая отдача, достигающая при максимальной перегрузке 47,3 % и при нормальной нагрузке 38,3 %. Весовая отдача современных самолетов находится в пределах от 18 до 32,2 %.
3. Вес пустого самолета, равный 1523 кг, является наименьшим по сравнению с весами пустого самолета современных истребителей, находящихся в пределах от 2244 до 3273 кг.[2]
4. Вследствие меньшей лобовой площади установка ВРД дает возможность по сравнению с установкой поршневого двигателя уменьшить лобовое сопротивление самолета. На истребителе He-162 эта возможность полностью использована, так как двигатель расположен над фюзеляжем.
5. Вследствие крепления стоек шасси к фюзеляжу, а не к крылу фюзеляж самолета находится от земли на небольшом расстоянии.
6. Заливка горючего непосредственно в кессон крыла увеличила запас горючего в крыле почти на 10 %.
7. Пружинный механизм выпуска шасси обеспечивает его выпуск вне зависимости от работы или остановки двигателя, т. е. от работы моторной группы помп.
8. Отсутствие на самолете светового оборудования (внутреннего и посадочного освещения, аэронавигационных огней и световой сигнализации) дает возможность считать, что по своему назначению самолет He-162 является только дневным истребителем.
9. Бронеплиты, установленные на самолете He-162, в значительной степени используются в качестве силового элемента конструкции, что снижает мертвый вес брони…»
Таким образом (вопреки мнению Галланда), появись He-162 на полтора года раньше, господство в воздухе на стороне Германии сохранилось бы гораздо дольше.
Другим истребителем, которому в СССР уделялось слишком много внимания, был EF-126 «Долли» с пульсирующим ВРД, разработанный компанией «Юнкерс».
Весной 1944 года Министерство авиации Германии разработало спецификацию на небольшой скоростной истребитель-перехватчик. Для участия в конкурсе были представлены самолеты P.1104 компании «Мессершмитт», P.1077 «Юлия» фирмы «Хейнкель» и EF-126.
Один такой самолет с пульсирующим ВРД «Аргус-226» (советское обозначение Ю-226) осенью 1945 года доставили в СССР. К работе по его изучению и испытаниям подключили немецких специалистов, интернированных из Германии.
Ведущими по самолету, получившему в Советском Союзе обозначение Ю-126, были летчик-испытатель Людвиг Гофман и инженер В. Леманн, а от ЛИИ - И. Н. Квитко.
Испытания двигателя Ю-226 проводились на летающей лаборатории Ju-88, пилотировавшейся Гансом Шрайбером.
В 1948 году завершились испытания «реактивной трубы» «Аргус-226» на стенде и 44 полета общей продолжительностью 19,5 часа. Испытания на стенде показали тягу 540 кгс (вместо 500 кгс) с уменьшенным расходом горючего на 20 % против расчета.
Первые два летных экземпляра самолета[3] выполнили пять и семь планирующих полетов соответственно. При этом были изучены характеристики самолета в безмоторном полете и отработана методика посадки на лыжи.
После запрещения в октябре 1947 года проводить летные испытания в ЛИИ самолеты «126» (У-3, У-4 и У-5) перевезли на заводской аэродром. Непонятно только зачем, поскольку весь негатив от применения ПуВРД был налицо. Одумались лишь в 1948 году, когда последовало распоряжение о снятии темы с производства.
«Реактивные первенцы СССР – МиГ-9, Як-15, Су-9, Ла-150, Ту-12, Ил-22 и др.», Николай Васильевич Якубович, 2015г.
Чтобы понять пути становления реактивной авиации, вынужден напомнить, что на Восточном фронте Me-262 появились в начале 1945 года, и первыми с ними встретились летчики 176-го гвардейского истребительного авиаполка (иап). Так, 14 февраля летчик А. С. Куманичкин в паре с командиром полка П. Ф. Чупиковым увидел в воздухе необычный самолет. Гвардейцы попытались атаковать противника, но «немец» неожиданно и очень быстро оторвался от преследователей. После проявки пленки фотокинопулемета стало ясно, что это был новейший реактивный истребитель Me-262. Это была первая, но не последняя встреча летчиков полка с реактивной техникой немцев.
Первому же из советских летчиков сбить Me-262 довелось И. Н. Кожедубу на Ла-7. После войны немцы подтвердили потерю «мессершмитта» в тот день и даже установили его заводской номер.
Но Кожедуб был не единственным летчиком, «завалившим» Me-262. Впервые об этом поведал в мемуарах маршал авиации С. И. Руденко. «Первая встреча произошла раньше, 22 марта, - писал Сергей Игнатьевич, - в самый разгар воздушного боя, когда ведущий группы капитан В. Мельников пошел в атаку на фашиста, насевшего на Ил-2. И вдруг сзади сбоку в хвост машины командира стал заходить необычный самолет врага. Не мешкая ни секунды, комсорг эскадрильи лейтенант Л. Сивко бросился наперерез фашисту.
Тщательно прицелившись, он нажал обе гашетки. Залповый огонь прошил Me-262, и он, вспыхнув, рухнул на землю. Но и машина Л. Сивко была повреждена, летчик не смог покинуть ее и погиб смертью героя…
Сбитые реактивные самолеты появились на боевом счету капитанов Марквеладзе и Кузнецова».
Встречи с Me-262 были и у других пилотов: кому-то удавалось сбить оружие «возмездия», а кто-то попадал под его удары. Третьим советским летчиком, одержавшим победу над реактивным «мессершмиттом», стал летчик 152-го гвардейского иап Г. А. Мерквиладзе. Гарри Александрович в ходе боевого вылета заметил незнакомый самолет противника. Немецкий пилот тоже вовремя отреагировал на появление советского истребителя и приготовился к атаке. Мерквиладзе понял, что без хитрости с ним не справиться.
Когда истребитель противника, имея преимущество в скорости, зашел в хвост самолета Мерквиладзе, тот резко ушел в сторону, пропустив неприятеля вперед. Советскому летчику оставалось лишь поймать в прицел противника и расстрелять его в упор…
Спустя две недели после появления на советском фронте Me-262, 27 февраля 1945 года, в 16-й воздушной армии (ВА) прошла конференция на тему: «Борьба поршневых истребителей ВВС РККА против новой реактивной техники противника». Открыл конференцию командующий 16-й ВА генерал-полковник авиации С. И. Руденко. Подводя ее итог, С. И. Руденко порекомендовал командованию частей продолжить процесс обучения тактике борьбы с реактивными самолетами Люфтваффе. Также он выразил надежду, что бои с реактивными самолетами будут вестись на коротких дистанциях.
Вторую победу над реактивным «мессершмиттом» на советском фронте одержал лейтенант Лев Иванович Сивко. Это произошло вечером 22 марта 1945 года. В тот день четверка Як-9 из 812-го иап, прикрывавшая наземные войска, во главе с капитаном В. И. Мельниковым барражировала на высоте 2000 метров со скоростью 550 км/ч. Первым неизвестный самолет без воздушных винтов увидел Л. И. Сивко. Когда самолет противника начал разворачиваться, Сивко очередью с дистанции 100 метров повредил правую плоскость крыла Me-262. После чего самолет противника перевернулся и упал в пяти километрах западнее города Цехина.
В оперативной сводке 3-го истребительного авиационного корпуса от 22 марта, в частности, сообщалось, что на выполнение боевых заданий в тот день «летало 155 самолетов: 97 Як-9, 36 Як-3, 22 Ла-7. Летчиками 3-го иак проведено 20 воздушных боев, в результате которых сбито 18 самолетов противника, из них 14 ФВ-190, 3 Me-109, 1 реактивный Me-262».
В печати проскальзывает сообщение, что в тот день немцы заявили о трех сбитых реактивных истребителях Люфтваффе. Есть большие сомнения в достоверности сказанного, поскольку немцы вряд ли стали акцентировать внимание на потерях оружия возмездия. Им гораздо выгоднее превозносить его, вбивая населению миф о возможном повороте в ходе войны. Скорее, эта информация появилась после войны на основании изучения немецких архивов. Если это так, то можно предположить, что две других машины были уничтожены в ходе налета на Германию американских бомбардировщиков.
Можно, конечно, найти в зарубежных источниках и заводские номера погибших машин, и летчиков, пилотировавших их, но, думаю, это сейчас не столь важно.
В апреле того же года В. А. Егоровичу, летавшему на Як-9Т с 37-мм пушкой, и И. А. Кузнецову удалось сбить еще по одному Me-262. Подробности уничтожения «мессершмитта» Егоровичем не сохранились. Что касается победы Кузнецова, имевшей место в групповом бою, то на этот счет имеются воспоминания летчика-штурмовика Героя Советского Союза И. Г. Драченко, опубликованные в книге «На крыльях мужества»: «Бороться с Me-262 было гораздо труднее. Реактивные самолеты проносились над нашим строем, подкарауливая «илы» на разворотах при заходе на цель или при выходе из атаки. Атаковали они и поврежденные машины, идущие на посадку.
Одна пара приноровилась перехватывать «ильюшиных» так, что с задания поодиночке хоть не возвращайся. Командир корпуса приказал пресечь эти наглые наскоки охотников. План мы придумали простой: меня с напарником решили использовать в качестве приманки, обмануть противника видимостью легкой добычи.
Как-то утром <…> я поднял свой «ил» в воздух. Боекомплект полный, но без бомб. Три пары «яков» набрали высоту до 5000 метров. Я на скорости начал ходить над аэродромом. Вдруг со стороны линии фронта начали расти две серебристые точки. Ведущий Me-262 пошел в атаку. Маневрируя, я дал по нему пушечную очередь. Тут подоспели сверху и наши истребители.
Атаковавший меня «мессер» стремительно ушел ввысь, а второго наши ребята все-таки накрыли…»
В марте 1945 года летчик Люфтваффе Хельмут Леннартц из JG7 совершил вынужденную посадку на территории, контролируемой советскими войсками. Это был первый экземпляр самолета, попавший в руки наших специалистов с незначительными повреждениями. Вслед за этим на аэродромах Ораниенбурга, Далгов и Темпельхоф было обнаружено большое количество Me-262 и Me-163 с ЖРД и двигателей к ним.
Первые образцы двигателей Jumo-004, точнее их обломки, поступили в Центральный институт авиамоторостроения (ЦИАМ) в начале марта 1945 года. Летом того же года в НИИ ВВС испытали на стенде двигатель BMW-003, что позволило определить его тяговые и расходные характеристики.
Позже комиссия, созданная Особым Комитетом при ГКО по разработке мероприятий по изучению и освоению немецкой реактивной техники, предложила поручить заводу № 26 (главный конструктор - В. Я. Климов, директор - В. П. Баландин) скопировать этот ТРД и освоить его серийное производство.
После окончания Великой Отечественной войны в СССР привезли четыре Me-262. Один из них (заводской № 110426) из эскадры JG7, совершивший вынужденную посадку в Шнайдемюле, поступил в разобранном виде в НИИ ВВС на государственные испытания, поскольку руководством страны рассматривался вопрос о его серийном производстве и принятии на вооружение.
Вооружение самолета включало две пушки MK-108A-3 калибра 30 мм с общим боезапасом 180 патронов и до 500 кг бомб (максимальный калибр - 500 кг). Судя по составу вооружения, это был типичный истребитель-бомбардировщик Me-262А-2a.
Диапазон центровок самолета в ходе испытаний изменялся от 22,2 до 30,8 %. Удивительно, но вопреки распространенному мнению, катапультируемого кресла в самолете не обнаружили.
Ведущими по машине были инженер И. Г. Рабкин, техник В. А. Федотов и летчик-испытатель А. Г. Кочетков. В состав испытательной бригады входили также инженеры В. А. Березин (по вооружению), В. А. Иванов, Ю. З. Манышев, С. Ш. Фрадков и П. А. Алексеев (по двигателю). Облетали самолет А. Г. Прошаков, П. М. Стефановский и А. Г. Терентьев.
Летные испытания Me-262 в ГК НИИ ВВС начались 15 августа 1945 года, но на следующий день их прервали из-за выхода из строя левого двигателя. В ноябре Кочетков выполнил последний, двенадцатый, испытательный полет, в котором предстояло определить максимальную скорость на высоте 11 000 метров. «Скорость, - как описал впоследствии П. М. Стефановский событие того дня со слов Кочеткова, - быстро нарастала, достигнув максимальной - 870 км/ч. Вследствие смещения аэродинамического центра давления назад самолет все время «зависал на ручке» - стремился нырнуть в пикирование. Одной рукой летчику невозможно было удержать машину в горизонтальном положении. Кочетков начал действовать двумя. Пикирующая тенденция продолжала увеличиваться. По телу поползли мурашки. Глаза быстро перебегали с приборной доски на все уменьшающееся расстояние между основанием ручки управления и сиденьем летчика. Так мы проверяли оставшийся запас хода рулей. Тянущие усилия на ручке уже превышали 24 килограмма. Необходимо срочно воспользоваться стабилизатором, уменьшить их на руле. Но увы! Стабилизатор не двигался с места. Запас хода ручки весь исчерпан. Единственное спасение - немедленно уменьшить скорость.
Удерживая с колоссальным напряжением ручку правой рукой, летчик переносит левую руку на сектора управления двигателями и убирает обороты. Вот где пригодилась русская силушка, которой, по-видимому, не хватало в подобных случаях немецким пилотам! А может быть, не только силы, но и выдержки? Кнопки-то радиопередатчика радиостанции находились на одном из секторов двигателей. В панике, вытягивая самолет из пикирования двумя руками, фрицы не могли радировать в эфир о своих бедах.
Однако почему же отказало управление стабилизатором? Нашелся ответ и на этот вопрос. Быстрая смена положительной температуры отрицательной при повышенной в тот день влажности воздуха способствовала образованию ледяной корки на контактах электровыключателя (привода) стабилизатора».
Акт по результатам государственных испытаний был утвержден 22 ноября 1945 года.
Основными дефектами, выявленными в ходе испытаний, были большие усилия на ручку управления (отчасти это связано с малой хордой рулей высоты, не превышавшей 23 % от хорды оперения), плохой запуск бензиновых пусковых двигателей, прогар направляющего аппарата турбины и сложность процесса запуска двигателей.
Полеты на Me-262 показали, что при большой посадочной скорости носовая опора в момент касания с взлетно-посадочной полосой испытывает большие знакопеременные нагрузки, направленные перпендикулярно оси амортизатора и вызывавшие значительные напряжения в конструкции носовой части фюзеляжа. Для исключения этого «эффекта» на самолете применили предварительную раскрутку носового колеса набегающим потоком воздуха с помощью лопаток, расположенных на колесе.
При дросселировании двигателей самолет очень медленно гасил скорость, и из-за большого диапазона полетных скоростей приходилось часто менять угол установки стабилизатора. И еще один негативный момент самолета - затрудненный уход на второй круг. В этом случае из-за слабой приемистости двигателей согласно инструкции летчику следовало медленно перевести рычаги управления двигателями на режим максимальной тяги. В то же время летчики отмечали, что по технике пилотирования, включая взлет и посадку, Me-262 был близок к обычным самолетам с шасси с носовой опорой.
Тем не менее в заключении акта ГК НИИ ВВС по результатам государственных испытаний машины, в частности, отмечалось: «Трофейный самолет «Мессершмитт» Me-262 с двумя газотурбинными реактивными двигателями является доведенным реактивным самолетом и, как показали испытания его в ГК НИИ ВВС Красной Армии, обладает большим преимуществом в максимальной горизонтальной скорости перед современными и иностранными истребителями с ВМГ и имеет удовлетворительную скороподъемность и дальность полета.
Плохие взлетные свойства самолета с газотурбинными реактивными двигателями требуют больших взлетных полос, длиной до 3 км, или применения специальных ускорителей взлета (пороховых или жидкостных ракет).
Ходатайствовать перед СНК Союза ССР о постройке серии самолетов Me-262 без всяких изменений в одноместном и двухместном вариантах, с целью быстрейшей подготовки летного состава строевых частей ВВС Красной Армии и исследования вопросов аэродинамики, связанных с большими скоростями полета».
После завершения государственных испытаний самолет передали во 2-е Управление НИИ ВВС, занимавшееся испытаниями силовых установок, масел и топлива для них. Там он эксплуатировался около года. Последний полет «мессершмитта» состоялся 17 сентября 1946 года. В тот день самолет потерпел катастрофу, унеся жизнь летчика-испытателя Федора Федоровича Демиды, командира опытной эскадрильи 2-го Управления института.
Причиной трагедии стал отказ двигателя на низкой высоте, что привело к быстрому увеличению крена самолета, он задел землю крылом и полностью разрушился.
За месяц до окончания государственных испытаний Me-262 в октябре 1945 года в ОКБ-482 В. М. Мясищева, в соответствии с распоряжением Наркомата авиационной промышленности от 20 октября 1945 года, приступили к изучению конструкции самолета, выпуску чертежей и приспособлений самолета под отечественное вооружение и оборудование, а также к восстановлению другого экземпляра трофейного истребителя. Самолет в ОКБ-482 поступил с завода № 51, где главным конструктором был В. Н. Челомей. Работу закончили к 29 декабря, но в воздух «мессершмитт» так и не поднялся.
Но еще за месяц до этого (в ноябре 1945 года) П. Дементьев сообщил заместителю председателя Совета народных комиссаров Г. М. Маленкову: «Для сокращения времени изучения и освоения в производстве реактивных двигателей и самолетов НКАП считает целесообразным начать серийное производство самолета Me-262…
Производство самолета может быть организовано на заводах № 381 в Москве и № 292 в Саратове.
Изучение двигателя ЮМО-004 поручено главному конструктору Климову, который также приступил к этой работе».
Предлагалось даже построить 120 самолетов этого типа. Но правительство хранило молчание, и тогда Мясищев 5 января 1946 года вновь обратился к заместителю наркома авиационной промышленности П. В. Дементьеву:
«Самолет Me-262 может быть модифицирован для запуска в серию с резко облегченным весом (на 580 кг) за счет упрощения оборудования и вооружения… Самолет будет иметь, при полном сохранении хороших летных качеств исходного типа, освоенное промышленностью или осваиваемое оборудование, за исключением некоторого количества необходимого нового оборудования, связанного с реактивными двигателями.
Должен отметить, что этот самолет по отзыву ГК НИИ ВВС:
а) обладает рядом эксплуатационно отработанных конструкций, как трехколесное шасси, подготовленную герметизацию кабины и т. д.;
б) имеет отработанные в войсковой эксплуатации на больших скоростях аэродинамические формы (подбор дужек, вопросы интерференции) и хорошие характеристики управляемости;
в) допускает возможность установки очень мощного вооружения и использования его в качестве штурмовика;
г) имеет отработанный учебно-тренировочный двухместный вариант;
д) имеет возможность дальнейшего увеличения максимальной скорости полета (до 900–960 км/ч) и дальности (до 1200 км/ч).
При этом оснащение ВВС КА реактивными самолетами (в одноместном и двухместном - учебном вариантах) может начаться уже с середины 1946 г.
Дальнейшее улучшение летных качеств самолета может осуществляться на базе двигателей большей мощности и дальнейшего улучшения аэродинамики крыла…»
На запуске в серию трофейного истребителя настаивало и руководство ВВС, но правительство страны приняло другое решение - осваивать отечественные МиГ-9 и Як-15.
Возможно, что главным мотивом отклонения предложения о постройке Me-262 в СССР стало мнение заместителя наркома авиационной промышленности А. С. Яковлева, изложенное в его воспоминаниях. «На одном из совещаний у Сталина, - рассказывал Александр Сергеевич, - при обсуждении вопросов работы авиационной промышленности было рассмотрено предложение наркома А. И. Шахурина о серийном производстве захваченного нашими войсками реактивного истребителя «Мессершмитт-262». В ходе обсуждения Сталин спросил, знаком ли я с этим самолетом и каково мнение.
Я ответил, что самолет Me-262 знаю, но решительно возражаю против запуска его в серию, потому что это плохой самолет, сложный в управлении и неустойчивый в полете, потерпевший ряд катастроф в Германии. Если он поступит у нас на вооружение, то отпугнет наших летчиков от реактивной авиации. Они быстро убедятся на собственном опыте, что это самолет опасный и к тому же обладает плохими взлетно-посадочными свойствами.
Я заметил, что если будем копировать «Мессершмитт», то все внимание и ресурсы будут мобилизованы на эту машину, и мы нанесем большой ущерб работе над отечественными реактивными самолетами…»
Несмотря на это, осенью 1946 года в НИИ ВВС на специальные летные испытания поступил еще один самолет, на этот раз двухместный перехватчик Me-262B-2. Испытания проводились для проверки возможностей использования его в качестве учебно-тренировочного.
В 1946 году для подготовки пилотов реактивных истребителей к параду 7 ноября командующий 16-й воздушной армией А. А. Новиков предложил: «Прежде чем выпускать летчиков на реактивных самолетах «МиГ» и «Ла», выпустить их на Me-262 в ГК НИИ ВВС и дать им по 5–6 полетов.
Обучение и тренировку закончить до 22 сентября 1946 г.
Для создания условий тренировки на самолетах Me-262 начальнику НИИ ВВС и командующему 16-й ВА до 16 сентября 1946 года перегнать на аэродром Чкаловская один реактивный самолет из 16-й ВА, обеспечить его запасными частями и шестью исправными реактивными двигателями Jumo-004 с ресурсом не менее 80 или 90 процентов».
Однако этому не суждено было сбыться, да и самолеты 7 ноября 1946 года из-за плохой погоды над Красной площадью так и не появились.
Один Me-262C (с комбинированной силовой установкой) использовался в Летно-исследовательском институте (ЛИИ) в качестве стенда для испытаний двигателей Jumo-004 и BMW-003. Кроме того, в ЛИИ всесторонне исследовали систему управления самолета.
По результатам изучения машины в ЦАГИ на долю пустого Me-262 приходилось 59 %, силовую установку - 29,4 %, планер - 24,4 % (крыло - 10,4 %, фюзеляж - 6,7 %, горизонтальное оперение - 1,1 %, вертикальное оперение - 0,5 %), несъемное оборудование - 3,4 %, бронезащиту - 1,8 %, управление самолетом - 0,7 % и шасси - 5 %.
Если бы Me-262 приняли на вооружение, то это потребовало бы строительства фактически новых аэродромов с взлетно-посадочными полосами и рулежными дорожками с искусственным покрытием.
Причем протяженность этих полос должна была быть не менее 1500 метров, а это для разоренной войной страны в 1946 году было накладно.
«Реактивные первенцы СССР – МиГ-9, Як-15, Су-9, Ла-150, Ту-12, Ил-22 и др.», Николай Васильевич Якубович, 2015г.
В ходе Второй Мировой войны выявилась довольно занимательная статистика - пилоты Люфтваффе, действовавшие над территорией своих войск, не могли похвастать значительными успехами, зато "свободные охотники", залетавшие глубоко в тыл противника, увеличивали свои счета невероятными темпами. Все их победы подтверждались преимущественно собственными ведомыми. На Северо-Африканском театре военных действий особо отличилось "звено экспертов" в составе командира эскадрильи 4/JG-27 обер-лейтенанта Фогеля и его ведомых. Менее чем за месяц в августе 1942 г. "эксперты" сбили 65 самолётов противника.
Действовали они просто: вылетали четвёркой, расстреливали боезапас в песок, а после посадки докладывали о "сбитых" вражеских самолётах. В любой армии мира такие "победы" обернулись бы трибуналом, но в Люфтваффе, когда история вскрылась, пилотов всего-навсего разбросали по боевым частям, а "победы", утверждённые в Берлине, так и остались на их счету. По всей видимости, приписки африканских "горе-экспертов" выглядели детской забавой, по сравнению с тем очковтирательством, что в реальности творилось в Люфтваффе.
Источник: Майкл Спик. "Асы Люфтваффе".
Есть хорошая статья на портале Warspot "Хартман над Яссами.Фантазии в погоне за мечами" Выводы авторов, которые усердно изучили архивы немецких и советских авиачастей, сражавшихся в это время и в этом месте,цитирую: "По итогам недельного сражения с 30 мая по 6 июня 1944 года Хартман записал на свой счёт 35 побед (24 «Аэрокобры» и 11 «ЛаГГов», под которыми надо, прежде всего, подразумевать «Яки») и стал самым результативным асом битвы за Яссы. Из этих заявок безусловное подтверждение в советских документах находит… одна, а ещё 6–7 сбитых советских истребителей с той или иной долей вероятности могли стать как жертвами Хартмана, так и других немецких лётчиков."
Если Хартман заявлял до четырёх побед за вылет, то гауптман Батц(ещё один известный "ас") мог в двух вылетах в один день" сбить" аж по 5 самолётов в каждом. Естественно, что его достижения тоже не подтвердились.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
В прошлой части мы рассмотрели общий состав авиации и некоторые мифы. В частности о том, что пикировщики Ю-87 якобы перестали пикировать. Сегодня продолжим разбирать авиацию.
Еще одним заблуждением является распространенное мнение о том, что-де пикировщик более уязвим, чем штурмовик. Якобы он «висит» неподвижно в пикировании и зенитному орудию остается только стрелять ему прямо в лоб, а вот штурмовик внезапно на бреющем вылезает из ниоткуда, быстро перемещается, кидает бомбы, и вообще молодец. И поэтому, делают вывод многие, с усилением ПВО РККА атаки с пикирования стали слишком опасны и сменились атаками с низких высот. Беда в том, что тут всё – ошибка. Во-первых, указанным способом пикировщик «висит» только если атакует, собственно, саму зенитку и «падает» прямо на нее. А вот если он атакует другую цель, то он для зенитки наоборот – сложная цель, которая резко меняет скорость и высоту, причем еще и скорость там набирается очень приличная, воздушные тормоза ж не останавливают ее рост полностью – там и 600 км/ч может быть. Причем на подлете он для малокалиберной зенитки почти неуязвим – подлетает-то он высоко.
Более того, если зенитки не оборудованы наведением по РЛС и снарядами с радиовзрывателем (которые взрываются при пролете мимо самолета, т.е. даже при промахе могут его поразить), то сбивать даже «падающий» прямо на них пикировщик не так-то просто. Собственно, сражения на Тихом океане показали, что пикировщики в целом поражают японские боевые корабли, не смотря на то, что у кораблей может быть очень даже много 25-мм автоматов. И при этом, мягко говоря, далеко не все пикировщики остаются лежать на дне после атаки.
Это один из примеров того, откуда я беру знания
Во-вторых, ошибкой является мнение, что штурмовики-де атакуют обязательно на бреющем. Да, они так атаковать могут и иногда так делают, но че-т и наши, и немцы регулярно пишут про действия с высот хотя бы 800 м. Ну и «быстро перемещается» применить к Ил-2 я не могу — он самолет медленный, на это тоже жаловались. Приходится долго висеть в зоне огня зениток на малой высоте, потому что он не может за один боевой разворот набрать высоту для следующей атаки. Суть тут не в том, что Ил-2 плохой самолет, просто «народное» представление о том, как он действует, может очень сильно не совпадать с тем, как он действовал в реальности.
Но что же говорят нам немецкие документы? Ведь немцы считают, что штурмовики атакуют с низких высот тоже, ну с 800 – 1500 м. Какое уж там крутое пикирование. Касательно того, как применять новоприобретенные пикировщики немецкая штурмовая авиация пишет осенью 43-го следующим образом. Применение Штук такое же, как и у Fw-190. Если ПВО слабая, Ju-87 сбрасывает свои бомбы одну за другой в нескольких подходах, а затем атакует бортовым вооружением, так же, как и Fw-190. Если же ПВО сильная, то Fw-190, равно как и Ju-87, должны лететь высоко, наносить удар с крутого пикирования, а затем уходить из зоны ПВО для повторного набора высоты для новой атаки. Это буквально практически цитата из немецкого документа, в моем переводе.
Вот тут написано то, что я переводил
А вот что это был за документ (его первая страница)
Что тут важно. Первое – и Штуки, и Фокке-Вульфы могут и должны атаковать с пикирования. Второе – выбор атаки с пикирования производится именно если ПВО сильная. А не наоборот. То есть неверно как то, что штурмовики с крутого пикирования не атакуют, так и то, что при сильной ПВО атаковать нужно «как штурмовик». В реальности – наоборот. Сильная ПВО – атакуем с большой высоты с крутого пикирования, слабая ПВО – атакуем с малой высоты со многих подходов «как штурмовик».
Более того, никуда не ушло пикирование и из наставлений для самого самолета. В наставлении для пилота Ju-87 D-5 начала 1944-го года есть раздел «атака с пикирования» и в нем есть пункт о задействовании «тормоза пикирования» и рекомендации о не превышении угла пикирования в 90*. В общем, и осенью 1943-го, и в начале 1944-го года всё ещё предполагалось, что Ju-87 D-5 пикирует и имеет воздушные тормоза. В общем, с пикированием Штук разобрались, а заодно знаем теперь, что Фокке-Вульфы 190 тоже пикируют, хоть и не так круто. И в целом пикировать было нормально и для второй половины войны, причем именно если ПВО сильная.
Отрывок из наставления для Ju-87 D-5 1944-го года с описанием атаки с пикирования. Пункт 12 говорит задействовать воздушные тормоза
Обложка наставления
Отдельно я бы хотел отметить действия немецких штурмовиков в нескольких заходах. В отечественной литературе принято считать, что немцы ужасающе трусливы, и вообще наша авиация и зенитная артиллерия им ничего не позволяла, поэтому они почти исключительно влетали на скорости, кидали бомбы куда попало и тут же улетали, в особенности штурмовики Fw-190 в 1944-м году. Но вот краткая сводка обобщенного боевого опыта 69-й армии за июль 1944-го с этим не совсем согласна. Оказывается, немецкие штурмовики тоже делают несколько заходов, и бомбы бросают, и из пушек стреляют по целям.
Прицел
Отдельно я бы хотел рассказать о еще одной небольшой особенности. Когда я начал изучать тему пикирующих бомбардировщиков, то наткнулся на воспоминания советского пилота Пе-2, который рассказывал, что сомневается в точности немецких пилотов-пикировщиков. По той причине, что у них нет штурмана, который бы помогал при учете влияния ветра. А, следовательно, по мнению ветерана, с высокой вероятностью немецкие пикировщики ветер вовсе не учитывали, а значит и достичь точности не могли. В немецком пикировщике Ju-87 действительно нет штурмана, там всего два человека – пилот и стрелок-радист. С одной стороны, мне казалось это надуманной причиной, так как высокая точность бомбометания Штук отмечается даже порой в документах Красной армии. Да и в силу конструктивных особенностей (самолет легче, скорость пикирования меньше) Юнкерс явно может выйти из пикирования на более низкой высоте (чем Пе-2), что увеличивает точность. Но надо было убедиться. В процессе поиска данных я сперва нашел, что наставления говорят немецким пилотам-пикировщикам ветер учитывать и вносить его в прицел (не в сам коллиматор, разумеется, а в устройство). Но затем кое-что поинтереснее.
Оказывается, под конец войны Штуки местами получили специальный пикировочный прицел. Обычно в литературе о нем либо просто не пишут, либо указывают только название – StuVi 5. На фотографиях самолетов из SG3 летом 1944-го можно наблюдать эти прицелы, очень характерная деталь в верхней передней части кабины. Так вот, суть этого прицела в следующем. В него вносятся данные, например, о скорости, высоте сброса, а он высчитывает точку падения бомбы и выдает на коллиматор дополнительную марочку-плашку, которую нужно совместить с целью, чтобы бомба прилетела туда, куда надо. Причем эта штука работает более-менее на всех углах пикирования, ну кроме совсем маленьких. На Ju-87 такой прицел стоял без бортового компьютера, поэтому все данные в него вносились вручную. Это, конечно, было сложнее и менее удобно, но всё же интересное дополнение. Возможно, именно эта добавка привела к уменьшению необходимости наносить удары в крутом пикировании.
На этой фотографии как раз можно разглядеть прицел в верхней передней части кабины (а заодно увидеть, как техники подвешивают легкую 50 кг или 70 кг бомбу вручную - это штатный метод, а для более тяжелых применялись подъемники)
Вот примерно так выглядела добавочная марочка на пикировочном прицеле
Как я уже выше писал, на более крупном самолете Junkers Ju-88 пикировочный прицел совмещался с бортовым «компьютером» BZA-1, который снимал данные с датчиков сам, плюс какие-то данные вносил экипаж, «компьютер» всё это просчитывал в реальном времени и выдавал готовое решение на пикировочный прицел (к которому он подключался проводом через разъем). Инструкция, отмечающая наличие BZA-1 на Ju-88, имеется уже в документах 41-го года.
Тем не менее, по каким-то причинам BZA-1 на Ju-87 не удалось поставить (возможно дело в том, что он меньше, чем Ju-88), да и прицел StuVi начал появляться уже под конец выпуска этого самолета, так что едва ли он оказал какое-то значимое воздействие на применение этих пикировщиков.
Бомбовая нагрузка
Какую же бомбовую нагрузку носили немецкие ударные самолеты? Да, многие любители немецкой авиации любят порой «козырять» возможностью Штуки или Фокке-Вульфа нести бомбу весом в тонну или даже в 1800 кг. В некоторых случаях это действительно нужно. Но в делах непосредственной поддержки всё же, по мнению немцев, основная масса фугасной авиабомбы – не более 250 кг. Особое внимание уделялось контейнерам суббоеприпасов – кассетным бомбам. Такие кассеты могли быть и большей массы, вполне в ходу были AB500, существовали даже AB1000. Имелись и AB250, и всякие мелкие контейнеры, подвешивавшиеся на крыле вместо 50 и 70-кг бомб. Контейнеры могли снаряжаться бомбами весом в 1 кг, 2 кг, некоторые кассеты также несли бомбы в 10 кг, варианты были разные, в том числе кумулятивные SD-4HL – в некотором смысле немецкий аналог ПТАБ-а. В частности, при загрузке Fw-190 бомбами SD-2 он мог накрыть ими полосу длиной 600 м и шириной 90 м (с учетом разлета осколков). Отдельно было интересное описание атаки по войсковому эшелону – командир атакует поезд обычными бомбами, а подчиненные скидывают полосу SD-2 по обеим сторонам от поезда по вылезающим из него войскам (по-видимому, покинуть атакуемый и остановившийся поезд было типичной реакцией атакованных).
Контейнер с суббоеприпасами (кассетная бомба)
Самолеты типа Fw-190F в норме носили 1х250 под фюзеляжем + 4х50 кг под крылом. Это могли быть как обычные бомбы, так и контейнеры для мелких бомб. Технически можно было подвешивать под фюзеляж 500 кг бомбу/кассету (и даже 1000 кг, а в отдельных случаях у некоторых вариантов Fw-190 и 1800 кг), но документ считает, что с такой нагрузкой самолет может взлетать не с каждого аэродрома. Нужно ровное травяное покрытие, да и длина разбега солидная, а для 1800 кг бомбы я даже не уверен, что травяное подойдет - документ этот вариант не описывает. Также под фюзеляжем можно было подвесить 4х50 кг, что в теории позволяет самолету нести 8х50 кг бомб – четыре под фюзеляжем и четыре под крылом. Имелись некоторые варианты Fw-190, имеющие под крылом возможность подвески двух 250 кг бомб, но я не встречал много фото с такой подвеской и документальных описаний. Разумеется, штурмовик Fw-190F имел также две 20-мм пушки и два 13-мм пулемета.
Та самая подвеска восьми небольших бомб
Штурмовик/пикировщик Ju-87 D-5. Этот самолет как раз точно имел возможность нести под крылом две 250 кг бомбы и даже, в теории, 500 кг бомбы. Еще одну такую или более тяжелую бомбу мог нести под фюзеляжем. Но указания по применению от начала 1944-го года пишут, что вылеты с тремя 500 кг бомбами (одна под фюзеляжем, две под крылом) должны производиться только в исключительных случаях, так как взлет возможен только на «хороших местах» и с соблюдением осторожности. А вот варианты 1х500 + 2х250 или 1х500 + 4х70 были вполне ожидаемыми.
Касательно высоты сброса бомб в пикировании. Наставление указывает, что с нагрузкой в 1000 кг и при скорости в момент начала выхода из пикирования в 600 км/ч, радиус выхода составляет 710 м. Это выход с нагрузкой, т.е. без сброса бомб, наставление прямо говорит, что выход из пикирования даже с полной нагрузкой допустим. Что же касается скорости, то это наставление говорит, что с нагрузкой в те же 1000 кг при пикировании на протяжении 2000 м строго отвесно вниз будет достигнута скорость 550 км/ч. То есть, в теории, как я понимаю, можно в отвесном пикировании сбросить бомбы с высоты заметно ниже 710 м, выйти из пикирования и не разбиться. Ну и, разумеется, «штурмовой» юнкерс имел две 20-мм пушки в крыле. В случае использования в противотанковой эскадрилье самолет вместо бомб и 20-мм пушек имел две 37-мм пушки. Пикировать под сколь-либо серьезными углами с таким подвесом он уже едва ли мог.
Тяжелый истребитель Bf-110, который тоже мог быть использован в качестве штурмовика, в дополнение к целой батарее пушек и пулеметов в носу (2х20-мм и 4х7.92-мм) нес еще и прилично бомб. Сдвоенный подвес под фюзеляжем в некоторых модификациях нес до двух 1000-кг бомб. Имелись и подвесы для четырех небольших (50 – 70-кг) бомб под крылом (но не в случае подвески 2х1000 кг бомб под фюзеляжем). Мне сложно сказать, какая подвеска была для самолета нормальной, так как оригинального немецкого руководства на него у меня нет. Для использования в противотанковой эскадрилье самолет мог нести под фюзеляжем пушку, например, 37-мм.
Сдвоенный подвес бомб Bf-110
Взаимодействие с наземными частями
Это одна из важнейших особенностей, отличавших действия немецкой ударной авиации. Собственно говоря, взаимодействие крайне важно в том случае, если обеспечивается «ближняя» поддержка войск. Оно необходимо в первую очередь для того, чтобы наземные части не были атакованы своей же авиацией. Во вторую очередь оно обеспечивает более точное целеуказание – чтобы самолеты поразили именно те цели, какие надо сейчас, а не просто какие-то цели. О взаимодействии немецкой авиации с наземными частями ходят какие-то безумные легенды, но на самом деле очень многие вещи были построены на банальной организации и доступных всем технических средствах.
В частности, на разных уровнях командования обеспечивалась связь между авиацией и наземными частями. Зачем это было нужно? Для постоянного обмена данными о намерениях и о движении войск. Имея свежую информацию о том, что планируется сделать, что уже сделано, и где должны находиться войска, воздушные силы уже могут достаточно эффективно их поддерживать. Специальные офицеры от Люфтваффе присутствовали при армейском верховном командовании, при армиях, при корпусах, при дивизиях и даже порой при полках и крупных боевых группах. Они обменивались информацией с сухопутными частями, с воздушными силами, а также между собой (между офицерами Люфтваффе при разных уровнях сухопутного командования).
Самый нижний уровень таких офицеров – офицеры оперативного управления (офицеры по применению, как их называли немцы). Это те, кто находится при командовании дивизии, полка или боевой группы, и стремится быть максимально близко к передовой, нередко действуя на бронетранспортере или бронированной машине связи вместе с передовой боевой группой. Офицеры по применению могли делиться по специальностям: офицер по пикировщикам, офицер по штурмовикам и офицер по противотанковым самолетам. Да, все эти три типа самолетов с осени 43-го относятся к штурмовикам, но немцы вполне отдавали себе отчет, что самолеты разные, а задачи и применение их могут отличаться. Офицеры по применению уже должны были по рации конкретно навести подлетающие группы самолетов на цель, проинструктировать их, дать самые свежие данные об изменениях на передовой линии. В целях упрощения проводилась работа по приведению карт Люфтваффе и сухопутных войск к одному стандарту. При этом офицер по применению не руководит авиацией, а именно направляет ее (т.е. он не ставит задачи, а описывает ситуацию и цели).
Примерно такую машину могли бы дать офицеру по применению
Вторым важным механизмом работы была разведка. Причем разведка как с помощью разведывательных самолетов, так и с помощью самих штурмовиков. Так как штурмовики летают низко и обучены ориентироваться в наземной обстановке, они могут в некоторых случаях наблюдать за изменениями этой обстановки и сообщать своему командованию. Помимо этого, одним из способов наведения Штук на цель является атака этой цели штурмовиками. Они видят цель лучше, чем летящие на высоте пикировщики, атакуют ее бомбами и стрельбой трассирующими боеприпасами из пушек, и вот это уже пилоты Штук видят.
Третьим способом, и одним из важнейших для точной ориентировки на поле боя, являются авиасигнальные полотнища. Это такие специальные сигналы, выкладываемые сухопутными силами на земле, видимые для авиации. Суть этих сигналов как в том, чтобы показать, что ты свой, или обозначить передний край, так и, в более сложных взаимодействиях, ими можно передавать сообщения. В частности, опыт VIII авиакорпуса говорит, что взаимопонимание может быть доведено до таких высот, когда наземные части условными комбинациями выкладывают длинные и сложные сообщения. «Противник в таком-то направлении, до него столько-то сотен метров». «Левый фланг под угрозой». «Срочная опасность с такого-то направления», и так далее. Немцы раз за разом указывают на огромную важность пользования авиасигнальными полотнищами. Также отмечаются другие способы общения целеуказания для авиации, в первую очередь для Штук. Цели рекомендуется указывать с помощью артиллерии (дымовыми или целеуказательными снарядами), огнем трассирующих боеприпасов как пулеметов, так и ПТ орудий.
Все эти способы вместе и обеспечивали тот высокий уровень координации между наземными частями и авиацией, который был характерен для Вермахта. Разумеется, в неменьшей степени на эффективность влияло и то, как авиасоединения управлялись. Ключевыми особенностями тут было практически полное отделение авиации от сухопутных сил – наставления раз за разом пишут, что авиация не подчиняется наземным войскам, а действует в их интересах. В ином случае просто авиация будет использована впустую некомпетентными людьми – ну откуда наземные офицеры знают, как правильно действует авиация? Поэтому Люфтваффе работает по «заказу» сухопутных войск, но по своему усмотрению. Второй важной чертой является четкое стремление к массированию действий авиации. Документы прямо указывают, что попытка иметь по чуть-чуть авиации везде решающего эффекта не оказывает. Решающее значение имеет концентрация крупных сил и интенсивное их использование в «шверпунктах» - точках наибольшего приложения усилий.
Применение
Итак, давайте примерно представим еще раз, кто что делает. Разумеется, мы тут с вами не военные, поэтому не будем составлять гигантский план с разведданными, погодой, передислокацией самолетов и аэромобильных тылов на планерах и транспортниках, там, изданием приказов на 30 пунктов и подобным. В упрощенном виде рассмотрим.
Старичок Heinkel 111 был всё ещё опасен
Авиационное командование заранее устанавливает взаимодействие с наземным, отправляет офицеров по взаимодействию на разные уровни командования и офицеров по применению, составляет план действий и так далее. Это если речь идет о наступательной или контрнаступательной операции. Если это быстрая переброска сил на направление, где противник добился успеха, и надо его хоть как-то остановить, то … делается всё ровно то же самое, только в экстренном порядке. Да, военное дело подразумевает, что в подавляющем большинстве случаев нельзя просто кинуть силы в бой и потом разобраться. Все происходит заранее, всегда должно быть какое-то планирование, постановка задач, обеспечение, разведка. Иначе просто задача выполнена не будет, а вот потери будут солидные.
Но мы предположим, что в нашем абстрактном примере с этим всё ОК. Итак, кто же будет чем заниматься?
Ну, разведывательная авиация, понятно, будет разведывать. В некоторых отдельных случаях она также может наносить бомбовые удары.
Бомбардировщики He-111 и Ju-88 будут действовать больше в глубине по скоплениям сил противника, транспортным узлам, командным пунктам, подходящим резервам, а также находиться в глубине обороны в готовности поразить вскрывшую себя огнем артиллерию.
Пикирующие бомбардировщики Штука будут действовать ближе к передовой, чем обычные бомбардировщики, и бомбить с пикирования, например, по узлам сопротивления, но также возможно применение по артиллерии, противотанковой артиллерии, скоплению сил. В случае необходимости также по мостам и переправам (как и некоторые другие самолеты, способные нести крупные бомбы). Если сопротивление противника слабое, Штуки могут действовать как обычные штурмовики, в том числе обстрелом целей из 20-мм пушек.
Противотанковый вариант Штуки с 37-мм пушками
Штурмовики Фокке-Вульф 190 будут атаковать позиции противника и тяжелое вооружение, мешающее продвижению наземных сил, в том числе в непосредственной близости от своих войск. Многократные последовательные атаки штурмовиков, а также длительное воздействие пикировщиков с ложными пикированиями (без сбросов) долгое время могут держать противника прижатым к земле, об этом прямо пишут немецкие документы. В случае сильного противодействия зенитной артиллерии часть штурмовиков будет атаковать зенитные орудия и расчеты, как для коллег из своих групп, так и в интересах групп пикирующих бомбардировщиков, при этом Фокке-Вульфы тоже могут атаковать с высоты с крутого пикирования (50*). Штурмовики Fw-190 могут прикрывать Штуки от истребителей.
Часть штурмовиков и тяжелые истребители будут действовать в тактической глубине и поражать железнодорожные и автомобильные перевозки, аэродромы (и авиацию на них), транспортные узлы. В глубине тяжелые истребители могут действовать небольшими группами на большой площади, собираясь вместе для отражения атак истребителей противника.
Одномоторные истребители прикрывают свою ударную авиацию (в особенности Штуки), изолируют поле боя от авиации противника (как истребительной, так и ударной), уничтожают авиацию противника и в некоторых случаях охраняют конкретные точки, например, переправы. В случае, если противодействие авиации слабое, истребители могут совершать часть вылетов с бомбами и атаковать пушечным огнем транспорт противника.
Противотанковые подразделения находятся в готовности поражать танки противника на случай, например, их прорыва в контратаке.
Штурмовому Фокке-Вульфу немного не повезло
Наземные подразделения установленными сигналами показывают свое расположение авиации, а также направление и расстояние до противника. Цели указываются трассирующими боеприпасами, огнем дымовыми и целеуказательными снарядами, выкладыванием указателей полотнищами на земле. Офицеры по применению находятся в передовых боевых группах на бронетранспортерах и по рации инструктируют подлетающие группы ударных самолетов о расположении своих войск и целях. Для улучшения связи по радио в воздухе могут находиться самолеты ретрансляторы. Офицеры по взаимодействию от Люфтваффе в штабах дивизий, корпусов и армий уточняют общую ситуацию, намерения и достижения, обмениваются этой информацией между собой и с командованием авиационных частей (предпочтительно по проводной связи, так как радиосвязь может быть перехвачена).
Если взаимодействие налажено хорошо, а авиационная группировка достаточная по составу и грамотно управляется, противнику будет очень сложно противостоять удару. Разведка будет сообщать о движении противника. Его артиллерия в значительной степени будет либо молчать, либо уничтожена, управление будет нарушено, потому что штабы то тут, то там будут под атакой. Сильно пострадает снабжение – вплоть до почти полной парализации подвоза в дневное время. То же самое можно сказать и про маневр частей. Склады и логистические узлы будут поражены. Подходящие резервы будут сильно замедляться и дезорганизовываться ударами с воздуха, а узлы сопротивления, мешающие продвижению, получат бомбы от пикировщиков и штурмовиков. В таких условиях очень сложно эффективно воевать…
Разумеется, это описание только в самых-самых общих чертах. В процессе есть куча нюансов, проблем, неполадок, противодействие противника, да и в целом-то, я напомню, Германия проиграла. Тем не менее, общий ход работы ударной авиации и сухопутных сил и их взаимодействие выглядят примерно так. Работа ударной авиации была для немцев важным слагаемым успеха, и они во многом опирались на этот фактор в своих действиях. В данном случае мы рассмотрели то, как примерно действовали эти части в промежуток между летом 1942-го и летом 1944-го. К концу этого периода произошло уже слишком много изменений как по составу авиационной группировки, так и по подготовке пилотов, не говоря уж о том, что резко сократилось количество топлива. Свидетельства говорят, что сменилась и тактика, однако это, с моей точки зрения, уже был закат немецкой ударной авиации. Мы же с вами сейчас рассмотрели ее полдень.
Направляем агентурное сообщение, полученное НКГБ СССР из Берлина.
Народный комиссар
Государственной безопасности СССР
Меркулов
Основание: Сообщение «Старшины» от 17.IV.41 г.
Исполнитель: т.Рыбкина 1-е отд[еле]ние 1-го Отдел[а]
Сообщение из Берлина
Источник [...] сообщает:
1. Об антисоветских планах немцев
Источник отмечает, что в связи с успешным продвижением германских войск в Дании настроения кругов, ратующих за выступление против Советского Союза, несколько утихли, так как немцы питают теперь надежду выиграть войну с Англией посредством удара по ее жизненным коммуникациям и нефтяным источникам на Ближнем Востоке, и поэтому африканские победы стоят сейчас в центре внимания.
Однако источник подчеркивает, что планы антисоветской акции не сняты с повестки дня, что штаб авиации с прежней интенсивностью ведет подготовительную работу для операции против СССР, которая выражается в детальном определении объектов бомбардировки в общем плане операций. Первостепенное место в этой разработке занимает использование фотоснимков, сделанных в результате полетов немецких самолетов над советской территорией.
По сообщению военно-воздушных атташе Германии в Стокгольме и Хельсинки, Советское правительство предъявило финнам протест по поводу нарушения советской границы с финской стороны. Финны поставили об этом в известность немцев, указав при этом, было бы желательно, чтобы немецкие самолеты летали на советскую территорию с моря, минуя Финляндию, во избежание осложнений с Советским Союзом. Финны указали также, что они не будут обстреливать германские самолеты в случае их перелета через территорию Финляндии из Норвегии. Последнее заявление вызвано тем, что германские самолеты с авиабазы в Киркинесе совершают полеты на советскую территорию через Финляндию.
Из румынского генштаба продолжают непрерывно поступать сообщения о том, что военные мероприятия Советского Союза все больше и больше угрожают Румынии и что советские самолеты неоднократно перелетали румынскую границу. Сообщения эти составляются в духе явного подстрекательства Германии против Советского Союза. Немцы обещали румынам поставить 100 бомбардировщиков, несколько пикирующих бомбардировщиков и истребителей.
2. О настроениях в армии
Вдохновителем антисоветских планов в военных кругах считают Геринга, в то время как Риббентроп является противником этой акции. Разногласия между Герингом и Риббентропом зашли так далеко, что переросли в личную неприязнь между ними.
Одним из приверженцев антисоветской акции, по всем данным, является также генерал Браухич. Несколько дней тому назад источник беседовал с племянником Браухича, обер-лейтенантом германской армии. Последний заявил, что пора, мол, кончать борьбу между народами Европы и объединить все силы против Советского Союза. Источник считает, что подобные идеи исходят от самого Браухича и заимствованы у него его племянником.
По наблюдениям источника подавляющее большинство германского офицерства якобы оппозиционно настроено к Гитлеру и в их среде также непопулярна идея нападения на Советский Союз.
В армии среди солдат проявляются настроения усталости от войны. Источник считает, что ударная сила германской армии по сравнению с 1939 г. сильно снижена. Особо отмечается изношенность автотранспорта.
3. Оценка немцами советской авиации
Немецкая комиссия, которая знакомилась с авиапромышленностью СССР, послала в штаб авиации ряд докладов с благоприятными отзывами об авиационном заводе в Рыбинске.
В штабе авиации подробно регистрируют поступающие сообщения о контрмерах военного характера, принимаемых Советским Союзом, причем оценивают их как чисто оборонительные, что подтверждается уверенным спокойствием Советского Союза. Такие сообщения, по наблюдению источника, действуют отрезвляюще на зарвавшиеся умы.
Немцы считают, что количественное превосходство советской авиации над немецкой компенсируется более высокой квалификацией немецкого летного состава, что, в случае войны, даст возможность быстро ликвидировать это преимущество. В качественном отношении советские самолеты, по оценке штаба авиации, не уступают немецким, за исключением того, что советская авиация не располагает пикирующими бомбардировщиками типа «Штукас».
Самыми известными образцами немецкого «чудо-оружия» были, конечно, V-1 и V-2 (или Фау-1 и Фау-2) - от немецкого слова «Vergeltungswaffen» - оружие возмездия.
Название «Фау-1» получил самолет-снаряд конструкции немецкого инженера Ф. Госслау, который ранее именовался Fi-103 («Fieseler»). По существу это была своеобразная воздушная торпеда. После пуска она удерживалась с помощью автопилота на заданном курсе и определенной высоте. По истечении определенного срока срабатывал таймер, система управления отключалась. Самолет-бомба падал вниз, неся на борту 1000 кг взрывчатки, и взрывался.
Длина Фау-1 составляла 7,3 м. В полете самолет-снаряд поддерживали крылья размахом в 5,4 м. А в движение он приводился пульсирующим воздушно-реактивным двигателем, установленным в задней части фюзеляжа.
Такие двигатели As014, производившиеся фирмой «Аргус», представляли собой стальные трубы, открытые с задней части и закрытые спереди пластинчатыми пружинными клапанами.
Когда воздух, открыв клапаны решетки, входил в трубу, здесь создавалось повышенное давление. Одновременно сюда же впрыскивалось топливо; происходила вспышка, в результате которой расширившиеся газы действовали на клапаны, закрывая их, и создавали импульс тяги, выбрасываясь назад через реактивное сопло. После этого в камере сгорания снова создавалось пониженное давление и забортный воздух опять открывал клапаны; начинался новый цикл работы двигателя.
Поскольку пульсирующий воздушно-реактивный двигатель обязательно требует предварительного разгона до скорости минимум 240 км/ч, пуск Фау-1 с земли осуществлялся специальной катапультой.
Первоначально немцы собирались нанести первый удар по Лондону осенью 1943 года. Однако разведка союзников что-то прознала, и в ночь на 18 августа 1943 года авиация нанесла сокрушительный удар по Пенемюнде. Свыше 300 тяжелых бомбардировщиков сбросили более 1500 т фугасных и огромное количество зажигательных бомб на испытательные стенды, производственные цеха и прочие сооружения. Начисто были выведены из строя электростанция и завод по производству жидкого кислорода, погибли 735 сотрудников полигона. Среди них оказались главный инженер полигона и главный разработчик двигателей.
Темпы производства и модернизации самолетов-снарядов и ракет были резко снижены. Многое пришлось восстанавливать заново.
А потому лишь через год, в июне 1944 года, в Лондоне было получено донесение о том, что на французское побережье Ла-Манша доставлены немецкие управляемые снаряды. Английские летчики сообщали, что вокруг двух пусковых установок замечена большая активность противника.
И под утро 13 июня над наблюдательным пунктом в Кенте был замечен странный самолет, издававший резкий свистящий звук и испускавший яркий свет из хвостовой части. Через 18 минут самолет-снаряд грохнулся на землю в Суонскоуме, образовав в результате взрыва огромную воронку.
В течение последующего часа еще три таких же самолета-снаряда упали в Какфилде, Бетнал-Грине и в Плэтте. Правда, потери в результате этих взрывов оказались сравнительно невелики - в Бетнал-Грине были убиты 6 и ранено 9 человек. Но был разрушен железнодорожный мост, и население изрядно напугано применением невиданного оружия.
Всего в ходе этой войны на Англию было выпущено свыше 8000 самолетов-снарядов Фау-1. Однако из этого количества лишь около 2500 достигли района целей. Остальные были уничтожены истребителями английской ПВО или зенитной артиллерией, разбились об аэростаты заграждения или просто не долетели до цели из-за технических отказов.
Тем не менее даже долетевших самолетов-снарядов оказалось достаточно, чтобы уничтожить на территории Англии 24 491 жилое здание, еще 52 293 постройки сделать непригодными для жилья. При бомбардировках погибли также 5864 человека, а 17 197 были тяжело ранены.
«100 великих рекордов авиации и космонавтики», Станислав Николаевич Зигуненко, 2008г.
…Первое, что бросается в глаза, когда смотришь на модель этого удивительного летательного аппарата, - дискообразное крыло-ротор, возвышающееся над фюзеляжем. Оно-то и определило название новой машины - турбодисколет.
Вообще-то идея эта не новая. Первые аэропланы с дискообразным крылом наши соотечественники начали создавать еще в начале прошлого века. Так, самый-самый первый «сфероплан» русский изобретатель А. Г. Уфимцев предложил еще в 1909 году. Пик «моды» на аппараты такого рода пришелся у нас на 1930-е годы, а потом постепенно сошел на нет - аппараты оказались весьма неустойчивы в полете, особенно на взлете и посадке.
Вторая волна интереса к дисколетам наблюдалась в Германии времен Третьего рейха. Немецкие изобретатели подошли к проблеме с другой стороны и стали создавать своего рода «летающие тарелки», которые по своей конструкции были, пожалуй, ближе к вертолетам, нежели к самолетам. Например, экспериментальный аппарат Фокке-Вульф-500 «Шаровая молния» Курта Танка представлял собой дискообразный корпус типа «летающее крыло», над бронированной кабиной которого размещались лопасти большого диаметра, вращаемые турбореактивным двигателем.
По идее дисколет мог взлетать, подобно вертолету, а потом лопасти останавливались, и аппарат продолжал полет как самолет. Дисколет задумывался как многоцелевой летательный аппарат, который мог служить перехватчиком, разведчиком и штурмовиком для уничтожения танков и прочих бронированных целей.
По планам серийное производство «Шаровой молнии» должно было начаться в 1946 году. Однако май 1945 года перечеркнул все планы нацистов, и идея канула в Лету.
Однако не была забыта окончательно. То здесь, то там конструкторы возвращаются к ней вновь и вновь, создавая проекты разного рода дисколетов и даже «инолетов». Причем с учетом того, что наука и техника не стоят на месте, проекты эти с каждым разом становятся все совершеннее…
Тем не менее специалисты из Татарстана даже в этом ряду стоят особняком. В Казанском авиационном институте (КАИ), ныне Казанский государственный технический университет им. А. Н. Туполева (КГТУ-КАИ), еще до Великой Отечественной войны строились самолеты, успешно конкурировавшие с изделиями государственных конструкторских бюро Туполева, Ильюшина и других. Будущие авиационные инженеры из Казани не раз побеждали на своих аппаратах во всесоюзных соревнованиях. Их идеи воплощались в готовые изделия, каждый студент находил в этом процессе свой интерес. Развивались и наука, и производство.
Эти славные традиции не забыты и по сей день. На кафедре КГТУ-КАИ, выпускающей инженеров по вертолетостроению и эксплуатации, на основе запатентованных изобретений выпускника стипендиата Президента РФ Виталия Павлова и его отца - профессора, заслуженного деятеля науки РФ и Республики Татарстан Владимира Павлова, создан летательный аппарат нового типа - турбодисколет.
Аппарат имеет вращающееся дисковое крыло, из которого на взлете и посадке, а также при аварийном отказе двигателя выдвигаются лопасти вертолетного типа, превращая диск-крыло в несущий винт. Когда же аппарат набрал высоту, лопасти убираются, диск перестает вращаться и аппарат становится самолетом, который при соответствующем исполнении может быть даже сверхзвуковым.
Интересная деталь: предложенное дисковое крыло может быть также использовано для малых дистанционно пилотируемых летательных аппаратов и для посадки ступеней ракет, космических экипажей, в том числе и при аварийных ситуациях.
Профессор Павлов полагает, что подобные аппараты также весьма пригодились бы в ходе спасательных операций, когда, например, на Дальнем Востоке затонул батискаф. «Нашим аппаратом его можно было бы легко вытащить и доставить на сушу», - подчеркнул изобретатель.
Авторы также полагают, что турбодисколет позволит, наконец, сделать авиацию безаэродромной; ей окажутся попросту не нужны дорогостоящие взлетно-посадочные полосы, станет доступным любой «медвежий угол» Сибири и Дальнего Востока.
В будущем на основе данной концепции могут быть созданы сверхзвуковые самолеты-спасатели со взлетным весом до 400–500 тонн, способные оказать помощь экипажам терпящих бедствие надводных и подводных кораблей при любой погоде; пассажирские авиалайнеры, имеющие средства спасения всего аппарата в целом; супертяжелые вертолеты, грузоподъемностью до 1000 тонн и т. д.
Идею поддержал генеральный конструктор Конструкторского бюро им. Н. И. Камова Сергей Михеев. Патенты Павловых также не раз завоевывали золотые и серебряные медали на международных и российских конкурсах.
Построены уже макеты и летающие модели. Нужно лишь командное решение о развертывании работ по полной программе. Однако пока первые лица нашего государства раздумывают, вовсю разворачиваются аналогичные разработки за рубежом.
Американцы уже опередили нас, запустив в серию аппарат вертикального взлета и посадки «Оспрей». И кто знает, не увидим ли мы в небе вскоре и дисколет зарубежного производства. Ведь наш, повторим, пока существует лишь в виде модели…
В недрах авиапромышленности многих стран ныне вызревают проекты аппаратов с фантастическими свойствами. Сверхлегкие и высокопрочные композитные материалы позволяют создать многовинтовые машины, способные поднять в воздух многие сотни тонн груза.
До недавнего времени считалось, что скорость винтокрылого аппарата ограничивается так называемым барьером «мю». Параметр «мю» - это соотношение поступательной скорости аппарата и скорости кончиков несущего винта. При скоростях, когда «мю» достигает единицы, полет становится крайне нестабильным. Однако современные конструкторы нашли способ решить эту проблему за счет систем автоматического управления. Прорыв сквозь барьер «мю» откроет дорогу к созданию тяжелогрузных гибридов, способных летать даже на рекордных, сверхзвуковых скоростях.
«100 великих рекордов авиации и космонавтики», Станислав Николаевич Зигуненко, 2008г.
Сама же идея ударного самолета нашла еще одно воплощение в ракетном летательном аппарате Ба-349 «Натгер» («Гадюка») конструкции Эриха Бахема. Говорят, до сих пор в лесах вокруг города Штутгарта (земля Баден-Вюртемберг) видны круглые бетонные площадки, с которых должны были стартовать самолеты для ударов по наступающим войскам союзников.
Этот самолет с максимальным взлетным весом 2,2 т имел крылья размахом 3,6 м, фюзеляж длиной 6,1 м и ракетный двигатель, позволявший развивать скорость более 800 км/ч. Вооружение самолета составляли от 24 до 33 реактивных снарядов, смонтированных в кассете в носовой части. Запуск осуществлялся вертикально по направляющим высотой 25 м с помощью четырех твердотопливных ускорителей.
Пилот должен был поднять самолет на большую высоту и, обнаружив на подходе армаду бомбардировщиков противника, в пике выпустить по ним все снаряды, а затем выброситься на парашюте. На парашюте также опускался на землю ракетный двигатель, который можно было использовать повторно.
Производство самолета держал под личным контролем рейхсфюрер СС Гиммлер, который планировал ввести их в бой к очередному и, как потом оказалось, последнему дню рождения Гитлера.
Первый вертикальный взлет самолета с манекеном в кабине состоялся 23 февраля 1945 года. Затем 28 февраля разжалованный обер-лейтенант люфтваффе Лотар Зиберт вызвался добровольцем в первый полет. Старт оказался неудачным — при взлете самопроизвольно открылся фонарь кабины, самолет перевернулся и рухнул на землю, испытатель погиб.
Причину аварии установить толком не удалось. Возможно, все дело в том, что после потери гитлеровцами в результате бомбежек союзников практически всех авиационных заводов фюзеляж и крылья самолета «Натгер» изготавливались из дерева на одной из мебельных фабрик.
Не смогли применить «Натгеры» и в реальных боевых условиях. Стремительно наступавшие войска противника не оставили гитлеровцам времени на доводку ракетного самолета. И первые 10 экзотических машин, размещенных под Штутгартом, были уничтожены на земле.
«100 великих рекордов авиации и космонавтики», Станислав Николаевич Зигуненко, 2008г.