Немец брёл по улице, неуверенно осматриваясь. В полном одиночестве он ощутил лёгкую тревогу. Он никогда не любил это район, отчасти эти тусклые улицы были ему противны. Солнце было в зените – «Это хорошо», - думал Немец. Бродить здесь в сумерках у него не было совершенно никакого желания.
Последний раз он был у Игоря летом, но даже солнечный зелёный август не спасал это унылое место от его безграничной пустоты. Настоящее имя Немца было Дмитрий, но по имени его звал только Антон-ДимПёс. В свою очередь, знакомство с Антоном длилось уже долгих 6 лет – именно он познакомил Немца с Лёхой, Ромой и Игорем – оглядываясь назад сейчас, кажется, что то время было так близко, а ведь сколько с тех пор изменилось...
Последний визит в Цитадель кончился полным фиаско для Немца, потому что, будучи не в силах сдержать очередной припадок метеоризма он устроил в доме Игоря настоящую ядерную катастрофу, после которой тот три дня жил на съёмной квартире Лёши, не имея возможности и здоровья обитать в своём родном доме, атакованном химическим оружием.
Он задумчиво брёл, озираясь по сторонам, внимательно всматриваясь, но видел лишь пустоту вокруг. А потом он увидел тело…
Белоснежный бархан сугроба полностью скрывал обездвиженного человека, и лишь ноги беспомощно таращились, словно тела и нет вовсе. Немец среагировал быстро: он рванул к несчастному, потянул за ноги и вытащил его из рыхлого сугроба. На минуту им овладел страх, глубокий тёмный ужас. Нет, он не боялся мертвецов, даже однажды их находил, но именно сейчас, в эту злополучную субботу, испуг его был действительно велик. Заснеженный человек напоминал труп полярника во льдах: холодный и бездвижный, скованный холодом и льдом, несчастная жертва зимы. Немец схватил его за воротник и тот открыл глаза, запорхав ресницами снежной королевы.
- Хард? Мать твою, живой! Ты че, позагорать прилёг? – Немец почувствовал облегчение.
Он усадил Романа в сугроб, а сам, выпрямившись закричал:
- Антон! ДимПёс! Антон!
Где-то на другом конце улицы, уже далеко, маячила фигура Антона. Он замер и обернулся.
- Антон, иди сюда! – ДимПёс бросился в сторону Немца.
Немец смотрел на безнадёжную фигуру Харда, который до сих пор не мог прийти в себя. Он не ловко двигал руками, осматривая их, будто учился управлять конечностями заново, его движения были медленные, плавные и неуверенные. Запыхавшись, словно после марш-броска, прибежал ДимПёс:
- Рома? Ты чего, чувак? – ДимПёс бросился к другу. Роман с недоумением и растерянностью взглянул на Антона.
- Нашёл его здесь… в сугробе, - прохрипел Немец.
- Я… Я не помню, как здесь очутился, - Роман пытался осознать происходящее.
- И почему я не удивлён, - монотонно заключил Немец.
Рома сидел в сугробе, как тряпичная кукла, выброшенная на помойку, а вокруг, как муравей, суетился ДимПёс, отряхивая его от снега и приводя в чувства. Немец протянул руку, Роман неуверенно взглянул на него снизу-вверх, протянув руку в ответ. Парни помогли Харду подняться и, когда он принял устойчивое вертикальное положение, Антон произнёс, подняв глаза:
- Немец, смотри
Перед ними, прямо у сугроба, в котором заживо был погребён Хард, стоял старый, но ещё бодрый дом. Коробка была кирпичная, из белого кирпича вперемешку с красным – без штукатурки и краски – голая стена; крыша была деревянная и облицовочные доски уже успели почернеть, шифер на ней местами дал трещину, а в кирпичной трубе не хватало одного кирпича; сбоку располагался деревянный пристрой, видимо, прихожая, а с другой стороны – кирпичный гараж с большими железными воротами, который несколько выделялся на фоне остального дома, будучи более свежим и менее побитым временем. По обе стороны шёл непродолжительный забор из металлопрофиля, за которым скрывался маленький приусадебный участок. На стене гаража чёрной краской неровно было написано: здесь живёт зло.
- Цитадель, - сказал Немец, - мать твою, Хард, везучий сукин сын, ты его нашёл. Объявляю тебе благодарность, партия тебя не забудет!
Немец хлопнул Рому по плечу и бодро направился ко входной двери. Рома и Антон переглянулись и, чуть замешкавшись, отправились следом.
Немец хотел постучаться, но занеся кулак – передумал, будто его что-то остановило, он обернулся к ребятам:
- Давайте лучше вы, - произнёс он, отходя назад. Антон с Романом подошли вперёд и синхронно постучали.
Немец заметно нервничал: вероятность не быть пущенным в дом и остаться на улице была серьёзной угрозой, и его это не радовало. Встав поодаль, на случай внезапного обрушения на него гнева Игоря, он нервно прикусил губу и ждал. С Игорем Немца связывали странные отношения: в этой компании они вдвоём были старшими во всех смыслах – ответственность, организация, инициатива, порой, даже умные идеи прежде всего, исходили от них – но противоположность характеров заставляла периодически их сталкиваться лбами. Дисциплинированный взрослый Игорь был человеком старой, советской закалки, живший по канонам и не любивший импровизацию – человек, который остался в поколении «совка», так и не дотянув до «поколения пепси». Немец же был сумбурным, хитрым и не надёжным. Он не признавал правила, он жил по принципу «не пойман – не вор» - таким людям нужно было жить в 90-е, но он запоздал и так и остался шпаной, не нашедшей себе места в мире. Он стоял, думал и рассматривал неудачно припаркованный рядом чёрный лексус в плачевном состоянии. «Откуда он здесь?».
Дверь открылась, на пороге в домашних тапочках, спортивных дешёвых штанах с дырой на правом колене, в накинутой поверх майки-алкашки кожаной куртке стоял привратник Цитадели – Игорь.
- О, ДимПёс, привет. Здарова, Роман, - Игорь протянул парням руки.
Он был приветлив, гостеприимен, в общем, как и всегда, Игорь был на удивление уравновешенный и сдержанный человек, который отличался своим постоянством в эмоциях, и даже будучи расстроенным – никогда не выдавал свои чувств. Но увидев Немца, в лице он резко изменился. Лицо его выражало одновременно удивление, отрицание, и даже немного страх.
- Не, не, вот этого я в дом не пущу! – начал он возмущаться и жестикулировать указательным пальцем правой руки, - это вам, на секундочку, - Игорь сделал паузу, - не сортир! – сказал он, акцентировав внимание на последнем слове.
- Игорь, да брось ты эти предрассудки! Что ты теперь меня оставишь на улице замерзать?
- Ты не замёрзнешь, ты газом греешься!
- Я не виноват, что у тебя дома плохая вентиляция!
Немец твёрдым шагом подошёл к Игорю, Антон и Рома расступились, не желая вмешиваться.
- Я тоже рад тебя видеть, - Немец взял его за руку, - позволишь?
Игорь, сверлил его взглядом и не знал, что ответить. Немец всегда давил своей наглостью, а Игорь терялся при виде его недисциплинированности. Он посторонился, и Немец вошёл, кинув беглый взгляд на Игоря
- Обои сам потом переклеивать будешь! – крикнул Игорь вслед.
ДимПёс и Хард переглянулись и вошли. Наконец-то они добрались до пункта назначения. Холодные стены и безлюдные улицы остались позади, борьба со стихией временно приостановлена, а значит, можно расслабиться, и их ожидает уютная домашняя атмосфера Цитадели Зла.
- А что это за лексус у тебя под окнами? – Немец, скинув ботинки и куртку углублялся в дом.
- А, это… - Игорь уже не злился, - да так…
Немец прошёл в зал и увидел странную картину: на кресле, спиной к нему, закинув ноги на стул сидел Лёшка и пристально изучал анатомию мраморного Аполлона в книге по античному искусству; напротив него, на продавленном диване за журнальным столиком с чашкой кофе в руке сидел потрёпанный высокий блондин в сломанных очках и окровавленной рубашке – Иммунитет.
Леша, заслышав гостей обернулся и растерянно произнёс:
- О, Немец, привет! А я тут… к искусству приобщаюсь.
Игорь с ребятами вошли следом за Немцем и тут случилось то, чего не ожидал никто из присутствующих. Немец застыл, пристально взирая в треснутые очки Иммунитета, Иммунитет исказив лицо в эмоции удивления, поставил чашку на стол и стал медленно подниматься. Удивление плавно перерастало в осознание, осознание – в агрессию, агрессия – в жажду кровь. Выпрямившись и расправив плечи, он произнёс коротко и ёмко:
- Сука, - прозвучало растянуто как приговор.
Иммунитет вышел из-за стола, и, как надвигающаяся угроза направился к Немцу, отчего тот растерянно попятившись назад наступил на носки стоявшим позади. К такому повороту событий он не был готов, в то время как Иммунитет не верил своему счастью. Подойдя почти вплотную, он взвёл руку, как взводят предохранитель пистолета перед убийством, в глазах его читался вердикт, и он был смертельным. Казалось, это длилось так долго и медленно, Немец видел, как заносится локоть, как скалятся окровавленные зубы, он читал «месть» крупными красными буквами на лице Иммунитета, видел каждую налитую злобой мышцу на его лице. Как поршень автомобиля, направленным и резким рывком поднимается из нижней мёртвой точки, так налитая свинцом рука фармацевта неслась на встречу своей несчастной жертве, не оставляя ей не единого шанса.
Никто не понял, как это произошло, настолько это было молниеносно. Все только видели, как Иммунитет встряхивает кисть правой руки, не снимая маски агрессии; Немец ошарашенно стоит в стороне, целый и невредимый; Леша в испуге сидит на кресле с книжкой «Античное искусство» в обнимку; Игорь и ДимПёс стоят в дверном проёме, словно пытаясь что-то сказать, но забыли язык; а Рома Хард с окровавленным носом, упав назад, сидит на полу широко раскинув ноги у стены с тяжёлой контузией.