Коснуться крыльями: викторианская Англия, офицер колониальных войск, проклятие, феи
Вот приду и скажу ему: "Вы не имеете право заставлять меня работать в выходной. Я целый месяц вкалывал, чтобы один денёчек побыть с дочерью! ". А он скажет: "Надо, значит надо. К тому же я никого не задерживаю, получай расчёт и присоединяйся к попрошайкам, наводнившим улицы".
Все-таки я – Грей Пламли, человек несчастливый. Вот вечно со мной что-то происходит. Хоть из дому не выходи.
С самого детства меня преследовали неудачи, и началось это в семь лет. Прямо на следующие сутки после моего дня рождения. Я тогда пошёл купаться с соседскими мальчишками. Мы прыгали со старого Графского моста и вот ведь досада, я сиганул в воду в тот момент, когда из тёмного зева арки выплыла кем-то потерянная лодка. Именно в неё ваш покорный слуга и грохнулся, вывихнув ногу, разбив лицо и колени.
Крику-то дома было. Меня наказали, заставили читать скучную "Библию" и любимое маменькино место "Послание к Ефесянам". Наверное, я бы выучил его наизусть, ведь прочитал, тысячу раз, не меньше, вот только думал я в этот момент совсем о другом. О чём? О том, как в воскресенье с Кристофером и Томасом мы отправимся в лес, будем собирать желуди, охотиться на куропаток, а потом жарить их на костре.
Эх, мечты, мечты. В общем, фазанов с пацанами мы так и не поели. Угадаете из-за кого? Правильно! На меня упало старое дерево и сломало мне на днях вывихнутую, но уже почти не болевшую, ногу. Как так, спросите вы? Ну, состарилось дерево, высохло и решило полежать... когда я мимо проходил.
На меня опять орали. И мама и даже отец, хотя его аристократическое воспитание и пыталось справиться с гневом. Он то вспыхивал, и начинал расхаживать перед моей кроватью, нервно жестикулируя, то замирал, вспомнив о своём достоинстве, задрав нос к потолку. Это выглядело забавно. Эдакий павлин с ощипанным хвостом.
Молчала только моя бабушка Анна, которая была дочерью бакалейщика, человека хладнокровного, и расчётливого, умудрившегося превратить один маленький задрипанный магазинчик в десяток средних, и крупный рынок, местного значения. Если бы не дедушка Михаэль, не видать бы моей матушке свадьбы с представителем семейства Пламли, родом хоть и захиревшим, но парочку раз упоминавшемся в британской истории.
Так вот, бабуля, просто стояла и пристально смотрела на меня. Всегда её любил, было в ней что-то такое... завораживающее и успокаивающее. С ней маленький Грей всегда был в своей тарелке, если вы понимаете, о чём я. Она была странной, но по-хорошему странной. Может потому что бабушка была из России, а там говорят медведи по улицам ходят, и люди их не боятся? А ещё, от неё всегда пахло сдобой. Хотя вот вам крест (ух ты чего вспомнил, да так она и говорила иногда), я ни разу не видел, чтобы Анна её пекла.
На следующий день опять кое-что произошло. Когда я ещё сладко спал, на меня упал кусок потолка. Каменюка расцарапала мне ухо и сломала кровать.
Все были шокированы, кроме… бабули, которая удалила всех из комнаты, даже отец мой возразить не сумел, хотя распушил перья во все стороны. Анна споро одела меня, погрузила в повозку и куда-то повезла.
Ехали мы часа три, может быть чуть дольше, и оказались в маленькой, уютной деревеньке. Кажется, это была Касл Комб – игрушечные аккуратные улочки, симпатичные домики, утопающие в изумрудной зелени. Тут даже куры и утки ходили строем не нарушая идиллии.
Вот к одному такому коттеджу мы и подъехали. Бабуля объяснила, что привезла меня к своей сестре. Ей богу не знал, что у неё есть сестра. На мой вопрос, что мы тут забыли, она сказала, что на мне сглаз и надо его убрать.
Нас встретила старушка с удивительными пепельными волосами, тонкими губами на строгом чуть вытянутом лице, пенсне и длинными пальцами на руках. Если честно на ведьму она совсем была не похожа, скорее на нашу училку химии, мисс Муллинер, ужасную стерву, которая… впрочем, это уже другая история.
Дома у бабушки Элизабет (так она назвалась мне) тоже было не как в берлоге колдуньи, или где они там живут. Никакой паутины, свисающих с потолка сушёных змей и банок с забальзамированными глазными яблоками. Наоборот всё чисто, даже слишком. Да, ещё здесь пахло перцем. Совсем немного, но запах ощущался чётко. Что ещё я увидел внутри? Несколько десятков часов, которые все исправно работали. Да, да именно часов. Вот только время эти напольные гиганты, ходики, хронометры и луковицы показывали разное. В комнатах стоял оглушающий «тики-тики-так», просто сводящий с ума.
Старушки посадили меня на простой деревянный стол в гостиной и дали мне выпить, что-то мятное и сладкое. От этого напитка, я начал клевать носом, а потом кажется, заснул. Всего на секунду или две, не больше.
– Грей ты слышишь меня? Проснись! Теперь всё будет хорошо, они будут беречь тебя. Они мне должны, – похлопала меня рукой с длинными пальцами, оканчивающимися ухоженными ногтями, по колену, бабуля Элизабет, поднимая со стола.
– Кто? – спросонья спросил я.
– Не важно. На тебе серьёзная порча была. Очень серьёзная. Не переживай, со временем она рассеется. Будет становиться всё слабее и слабее, пока не исчезнет совсем, – растянув губы в подобии улыбки, сказала ведьма, ставя меня на ноги. – А пока феи будут хранить тебя. Когда всё закончится, ты сможешь почувствовать это. Они попрощаются с тобой.
– Чего? Чего? А как? – удивился я, прыгая по полу на одной ноге.
– Это ощущение перепутать невозможно, – добавила моя родная бабуля, нахлобучивая мне на голову картуз. – Словно твоего лица коснутся невидимые крылья, отчего по телу побегут мурашки, – одной рукой она подталкивала меня к двери, а другой, придерживала мой самодельный костыль. Странно, но в комнате стояла мёртвая тишина.
Вот те раз. На улице, когда мы вышли из домика бабушки Элизабет, уже начало темнеть. Сумерки вовсю хозяйничали во дворе, играя с тенями и робкими лучами убывающего света. А ведь приехали мы ещё до полудня, это ваш покорный слуга помнил точно. Сколько же мы пробыли в гостях? Сколько времени я проспал на досках деревянного стола?
И всё же мне показалось, что мы слишком поспешно покинули домик Элизабет, в какой-то суматохе… но она нам махала вслед. А бабушка Анна, сидящая рядом со мной в повозке, даже всплакнула, почему-то даже не взглянув напоследок на сестру. Хотя, возможно мне это показалось.
Вот такая история произошла со мной в семь лет. Дома об этом больше не говорили. Я по малости возраста тоже многое подзабыл. Да и напридумывал себе, наверное, всякой ерунды. Фантазёр, ваш покорный слуга, был знатный.
Правда, ещё кое-что мне запомнилось. Менее чем через неделю в нашу дверь постучались. Пришёл почтальон. На улице хлестал дождь, били молнии, ветер рвал белье, сушащееся на верёвках, а он в своей синей форме и мокром плаще принёс бабушке дурную весть о том, что её сестра скоропостижно скончалась. Анна приняла это стойко, словно знала заранее.
Думаете, всё мои неудачи кончились? Как бы ни так. Это было только начало. И никакие феи мне не помогли. Да и крылья их, меня тоже не касались.
Воспользовавшись кое-какими льготами отпрыска аристократического рода (ха-ха-ха) я поступил в недавно открывшуюся Медицинскую академию. Было весело. Попойки с однокурсниками, потасовки, мелкие и не очень (Один раз меня даже пырнули ножом в пьяной драке, повезло, кончик клинка ударил в медальон на моей груди), весёлые проказы наполнили мою жизнь. Жаль только к учёбе это не имело никакого отношения. Не то чтобы мне не нравилась медицина, скорее я просто был ещё не готов к взрослой жизни. В общем, после третьего курса меня отчислили.
Чтобы не видеть кислой физиономии отца и не слышать упрёков матери, я отправился в армию. И тут это началось снова. Под «этим», я подразумеваю мою злосчастность.
Сначала наш пароход наскочил на мель. Да ещё как! Ваш покорный слуга, вместе с другими офицерами стоял на носу судна и распивал красное «Шато Лафит» года взятии Бастилии, когда пароход содрогнулся, палуба ушла из-под ног, и мы вчетвером взвились в воздух. Исключительно по инерции наша компания шлёпнулась за борт прямо перед носом судна, вот только пыхтящий старичок мель благополучно преодолел и прошёлся смертельным катком по моим вынырнувшим на поверхность товарищам. Мне повезло – волной отбросило в сторону.
Думаете это конец? Думаете, я зря ною? Да это только начало. По-моему я это уже говорил? Или нет?
До Индии мне пришлось добираться по железной дороге. Уже на подъезде к Бомбею судьба приготовила мне новое испытание. Наш поезд попал в страшную аварию.
Говорят, что-то лежало на путях. Вот только кто это «что-то» туда положил, так и не выяснили. В общем, вагоны сошли с рельс и рухнули в болотистый овраг друг на друга. Трагедии добавила ёмкость с какой-то огнеопасной смесью разлившаяся повсюду, а затем вспыхнувшая от случайной искры.
Когда ваш покорный слуга очнулся, то увидел, что все в моём вагоне мертвы. Я чудом остался жив, попав в пространство между какими-то ящиками и кипой застрявших чемоданов. Эти простые предметы спасли мне жизнь, уберегли от переломов и ударов когда вагон кувыркался по насыпи. Кое-как приведя себя в порядок, я вылез наружу и начал помогать другим людям. Живых было очень мало. Дюжину, я всё же смог извлечь из плена искорёженного металла, стекла и дерева. А потом произошёл взрыв, который подбросил меня в воздух и метнул, словно дротик в кусты с колючками.
В госпитале я провалялся две недели. Вывих лодыжки, многочисленные царапины и синяки – вот диагноз костлявого доктора со смешной фамилией Оранжспирс.
Прибыв в часть, стоявшую под городком Пантнагаром, я быстро освоился и стал своим. Популярности мне добавил случай со взрывом пороха в результате, которого было ранено шестеро британских солдат и погибло двое индусов. Вытащив из начавшегося пожара майора Редфорда, и его индийского адъютанта, ваш покорный слуга получил всеобщее признание и прозвище Шилд. Всё из-за того, что горящие осколки бочонка, земли и чёрт ещё знает чего, изорвали мне в клочья мундир, продырявили сапоги, но тело не повредили. В отличие от моих сослуживцев и бедных туземцев. У меня уже был опыт общения с огнём, однако невредим, я не остался, правая рука моя была обожжена и довольно сильно.
Неделя в санчасти, и вот я уже участвую в подавлении мятежа какой-то религиозной секты, члены которой душили своих же соплеменников шёлковыми шнурками и совершили парочку покушений на представителей нашей администрации. Всего в десятке километрах от Агры моя рота попала в засаду. По нам дали прицельный залп из укрытия, и в какой-то момент ваш покорный слуга понял, что половина моего отряда либо мертва, либо обливается кровью на земле. Самого задело пару раз и то легко. Все офицеры были мертвы, пришлось возглавить атаку.
Мы победили, но выжило всего трое человек. Я хоть и находился в центре схватки, получил только один удар клинком, зато очень болезненный.
Проколотая кинжалом ягодица заживала почти два месяца. Всё это время, я, был вынужден лежать задницей вверх, улыбаясь многочисленным посетителям, даже тогда когда мне присвоили первый офицерский чин. Кстати прозвище своё я снова подтвердил. Ребят из моей роты буквально нашпиговали свинцом.
В госпитали, кстати, тоже было не всё гладко. Началась эпидемия дизентерии, все лежащие в моей палате умерли. Как вашему покорному слуге удалось избежать страшной участи, ума не приложу.
Потом шесть месяцев была рутинная служба, когда злой рок дал мне передышку. Ничего серьёзного вокруг меня не происходило. Разве, что с телеги соскочило колесо и убило моего индийского слугу, да кобра ужалила меня в ногу, но яд почему-то не подействовал.
За три месяца до возвращения домой, я получил новое звание и со своими боевыми товарищами обмывал его в штабной палатке. Стоял тогда наш полк на окраине Майсура – городка древнего, яркого, но чрезвычайно вонючего и местные нас почему-то недолюбливали.
Так вот, когда распитие было в самом разгаре, послышалась стрельба. Не успели мы схватиться за револьверы и сабли как внутрь ворвались люди в тёмных одеждах с замотанными платками лицами и начали резать моих однополчан. Я и глазом моргнуть не успел, как четверо из них были мертвы, а двое смертельно ранены. Какое-то время ваш покорный слуга в одиночку рубился с наседающими на меня противниками, всё ещё удерживая в левой руке бутылку шампанского. Двоих я сумел убить, одного ранил, когда коротконогий индус, перепоясанный алым кушаком, выстрелил в меня из «Webley» капитана Рипли.
Бабах! Пуля разбила бутылку, которой я попытался прикрыться. Глупо, знаю. К счастью второго выстрела не произошло из-за осечки. Метнувшись к стрелявшему, я пролетел сквозь строй его расступившихся товарищей и ударил противника удерживаемым в руке горлышком в лицо. Боже, как он орал! Началась паника, хаос, неразбериха благодаря которой ваш покорный слуга сбежал, поднырнув под полог палатки.
Лакнау встретил наш потрёпанный полк новым восстанием. Три дня мы не спали, бились не на жизнь, а на смерть и смогли победить, только вернув себе арсенал. За это время я снова был пару раз легко ранен, хотя погибнуть случаев было предостаточно. Кровь лилась рекой, гражданские гибли десятками, совесть моя начинала бунтовать.
Спустя две недели ваш покорный слуга и ещё парочка офицеров прибыли в Калькутту. Вы не поверите, но восстания словно следовали за мной. Снова уличные бои, огонь, смерти соратников и сослуживцев. А ещё на меня упал колокол. Самый настоящий древний колокол. Он сверзился с развалившейся на части допотопной башни и накрыл меня и группу солдат, которой я командовал. Парней всмятку, а меня языком так приложило по плечу, что я потерял сознание. Очнулся на площади один и только тогда заметил, что колокол раскололся от удара на две части. Вокруг валялись лишь мёртвые тела в британской красной форме и местные в халатах и тряпках на лицах. Кое-как добрался до посольства, где на меня уставились как на Иисуса, спустившегося с небес. Оказывается, в городе всех иностранцев просто перебили, единственная безопасная гавань – посольство всё ещё держало оборону.
Полтора суток мы отстреливались от горожан, а потом мне надоело. Нет, правда, надоело. Как говорила мне моя давно скончавшаяся бабушка: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».
В какой-то момент ваш покорный слуга просто сел на землю и отказался исполнять приказы. Я понимал, почему индусы нас не любят и даже сочувствовал им. К тому же истощение нервных и физических сил, в последние недели, дали о себе знать.
Нас спасли. Но радости лично мне от этого не было. Ваш покорный слуга попал под трибунал. Месяц я сидел в холодной камере и клял свою судьбу всё время подкладывающую мне свинью. Сильно простыл, кашлял, думал умру. Обошлось. Трибунала я тоже избежал, ведь возглавлял его полковник Редфорд спасённый мной от взрыва пороха в первую неделю пребывания в Индии. Правда звания меня и всех наград лишили.
Домой, в Англию, я возвращался пьяный, но весёлый. Индия надоела мне до чертиков, так же как и «бремя белого человека». Фразу эту ваш покорный слуга подцепил у своего попутчика по купе. Киплинг, кажется, журналист или что-то вроде того. Редьярд всё никак не мог дописать стихотворение и, познакомившись, мы неплохо провели время, рассказывая друг другу байки. Редьярд! Что за имя такое? Знаю такое озеро, но имя, нет. Впрочем, забавный и безобидный малый.
Всё было великолепно, пока нас не попытались ограбить прямо в нашем купе. Вот тебе и хвалённый британский закон, который нас бережёт, охраняет и… дальше забыл. Трое молодчиков вооружённые тесаком, дубинкой и стареньким однозарядным «Тауэром» потребовали у нас деньги и ценности. У меня-то в кармане ветер свистел, а вот у попутчика моего какая-то сумма была. Только отдавать её, он не хотел.
Первым выстрелом (свой револьвер я никому не сдал) я прострелил голову каланче в коричневой жилетке, попытавшегося ударить ножом журналиста, вторым снёс плечо парню с дубинкой, а вот с обладателем пистолета, вышла накладка. Тот успел нажать на курок, и тяжёлая пуля угодила в барабан моего «Webley».
Пухх! Во все стороны полетели искры и дым. Не знаю уж, что там произошло, но кусок металла угодил точно в левый глаз стрелку. Да так неудачно, что он рухнул мне на колено, повредив ударом головы коленную чашечку левой ноги.
Вернувшись на родину, я женился на своей соседке Беллинде оказавшейся женщиной с красивым лицом, фигурой, но тяжёлым характером. Ни о чём мы не могли с ней договорится, и лаялись как кошка с собакой. Только однажды она мне уступила, когда я выбрал имя для своей дочери. Малышку назвали в честь сестры бабули – Элизабет.
Белли скончалась от оспы спустя два года после родов. Весь квартал переболел этой заразой. Только мы с дочерью спаслись. Правда, жить нам оказалось негде. Какой-то доброхот-пироман сжёг десяток домов на нашей улице. Всё имущество наше тоже превратилось в пепел. Невезение не оставляло меня в покое.
Кому был нужен разжалованный из армии хромой недоофицер без крыши над головой? Вот и я о том же. Никому. В конце концов, аптекарь мистер Картер взял меня фармацевтом к себе, предоставив нам с дочкой угол на чердаке. Вы же помните, что я учился в Медицинской академии?
Чтобы не вылететь на улицу вкалываю день и ночь. И вот на тебе! Не могу дочь даже в парк развлечений сводить. Завтра артисты соберут пожитки, своё знаменитое «Колесо обозрения» и покинут Лондон. Что я скажу Элизабет? «Извини милая, папа весь день взвешивал порошочки и мешал микстурки». Стыд-то какой.
– Пламли, Шилд ты ли это? Неужели? И не постарел вовсе!
Дорогу мне перегородил шикарно одетый джентльмен с рыжими бакенбардами. Еле-еле я разглядел в нём полковника Редфорда.
– Роберт? Не узнал, богатым будешь.
– Итак, не жалуюсь. Дай ка я тебя обниму Грей. Где пропадал чертяга?
Роберт крепко прижал меня к себе и потискал. От него пахло дорогим одеколоном и хорошими сигарами. Рад, что у него всё хорошо.
– Ты как? Где трудишься? Судя по одёжке дела так себе, – засыпал меня вопросами сослуживец, приобняв за плечи и бодро вышагивая рядом. Да, ваш покорный слуга одевался не как денди, зато моя кудряшка всегда выглядела красоткой. Вещей у неё было ровно в три раза больше чем у папки. Но разве не так должно быть?
– Да, я после смерти жены с дочерью живу вот здесь на углу.
– В аптеке?
– На чердаке. Работаю фармацевтом. Был пожар и…
– Так… понятно. Почему меня не нашёл?
– Я даже и не подумал…
– В смысле? – перебил меня Роберт, замерев на месте. – Ты же мне жизнь спас и не только мне кстати. Мы с ребятами тебя частенько вспоминаем, когда в офицерском клубе собираемся. Думаем и где же наш Шилд? А ты оказывается в Лондоне. И никому ни слова, ни полслова не чиркнул.
– Да, здесь. Я теперь не офицер, ты же знаешь.
– Это формальности. Твоё место за столом ждёт тебя, – не моргнув глазом сказал Роберт. – А чего такой квёлый?
– Хотел с дочерью в этот новомодный парк сходить. Прокатить её на «Колесе обозрения», а мистер Картер заставляет сегодня работать…
– Ты что ничего не знаешь?
– А… а что?
– Когда ты хотел с дочерью туда идти?
– Прямо с утра.
– Грей, ты счастливчик!
– Счастливчик? Да я наоборот…
– Колесу рухнуло. Вместе с людьми. И на людей. Десятки погибших, раненых, павильоны в щепки! Представляешь, если бы вы там катались?
Пфух! Мне было нечего сказать. Я вздохнул, вытер выступивший на лбу пот и… почувствовал что-то странное. Моего лица, что-то легко, ласково коснулось, а по спине пробежал озноб.
«Это ощущение перепутать невозможно. Словно твоего лица коснутся невидимые крылья, отчего по телу побегут мурашки».
Не может быть! Я словно снова услышал слова моей бабушки, вспомнил взгляд любящих старушек и многое понял.
Что-то летало над моей головой, что-то, что нельзя было увидеть. Звонкий множественный смех серебреными колокольчиками звучал у меня в ушах, а спина моя сгорбленная, в последнее время от опустившихся на неё проблем, будто избавилась от тяжкого груза. Плечи распрямились, и ваш покорный слуга уставился в глаза кричащему Редфорду.
– Пламли! Пламли! Грей! Ты чего уснул?!
– Нет, я здесь.
– Хорошо. В общем, получив генерала, я уволился из армии и теперь сам себе хозяин. Собрал наших ребят. Дело прибыльное, контракт с государством. Бросай эту аптеку пойдём ко мне. Ты же мало того, что храбрец, так насколько я знаю, в картах недурно разбираешься и организатор знатный. Нам такие люди нужны.
– А где же мы будем жить? – всё ещё не соображая, развёл я руками в стороны.
– Домик тебе купим с дочерью.
– А нога? Я же хромаю.
– А что с ней? Подлечим.
«Порча будет становиться всё слабее и слабее, пока не исчезнет совсем. А пока феи будут хранить тебя. Когда всё закончится, ты сможешь почувствовать это. Они попрощаются с тобой».
На глазах моих выступили слёзы. Нет, правда, слёзы. Я словно мальчишка расплакался и позволил Редфорду тащить меня за собой по улице. Столько лет я был слеп и глуп. Просто не хотел видеть! А ведь было что! Все эти смерти, которых чудом избегал, кляня свою судьбу, бабули спасшие мне жизнь и невидимые сказочные существа, охранявшие меня до сей поры. Чем, чем ещё можно объяснить все эти случайности и нелепости? Как странно об этом думать на пороге XX века. Я даже перестал чувствовать хромоту и начал улыбаться прохожим как дурак. Звонкий смех в моих ушах постепенно угасал и я понял, что должен был сделать это.
Улучив момент, когда тараторивший Роберт отвлёкся, ваш покорный слуга замер на месте, по-военному, вытянув руки по швам и щёлкнув каблуками поношенных ботинок, произнёс в пустоту:
– Прощайте и большое спасибо вам от капитана Второго Бомбейского полка Грея Пламли.
Услышали ли меня феи? Верю, что да.
Глоссарий:
Shield – (щит).
