ARMAVIRTUR

Тайна «золотого чемодана» - одна из самых волнующих тайн отечественной истории. И связана она с поисками сокровищ. Продолжаем публикацию цикла материалов о легендарном «золотом чемодане». Наш собеседник - заведующий отделом археологии и палеонтологии Армавирского краеведческого музея Александр Лопатин.

- Александр Петрович, вернемся к сентябрю сорок первого. В самом начале нашей истории Вы сказали, что ящики на катере переправили через Керченский пролив. Тогда пролив находился под пристальным вниманием немцев и над ним постоянно кружили вражеские самолеты и обстреливали. Однако, катер уцелел. Но у всех сопровождающих создалось впечатление, что их наоборот охраняли...

- А это на самом деле так и было. В Тамани ящики переместили на грузовики. Вот здесь и начались обстрелы, но скорее для острастки. Дорога проходила по открытой местности, которая хорошо просматривалась фашистскими самолетами. При налетах люди выскакивали из машин и прятались, где придется. Марти и Иваненко приходилось труднее всех, ведь они тащили тяжелый чемодан. Он всегда должен был быть с ними при любых самых чрезвычайных обстоятельствах. Даже ценою собственной жизни они обязаны были его сберечь! Так добрались до Краснодара, где чемодан снова вскрыли и провели очередную сверку. При этой процедуре присутствовал краснодарский археолог, сотрудник краеведческого музея Никита Владимирович Анфимов. В дальнейшем он станет профессором Кубанского госуниверситета, крупнейшим специалистом по культуре меотов. Кстати, я у него писал свою первую курсовую работу. К сожалению, о "золотом чемодане" в то время я ничего не знал и не смог тогда расспросить его об этом. Затем груз перевезли в Армавир. Здесь Марти и Иваненко сдали его. Их опасная миссия была завершена. Юлий Юльевич Марти слег сразу в больницу – не выдержало сердце. Чемодан передали по описи (то есть его снова вскрывали) в присутствии председателя горисполкома Василия Петровича Малых начальнику секретной части Армавирского горисполкома Анне Моисеевне Авдейкиной. Но вряд ли они предполагали, что для "места # 15" самое страшное было еще впереди. И уж тем более вряд ли об этом догадывались руководители Краснодарского крайисполкома Пашкова и Маркова, которые телеграфировали в Москву, в Наркомпрос, о благополучной эвакуации ценностей Керченского музея. Кто же мог тогда знать, что фашистское нашествие достигнет Краснодарского края...

- Спустя некоторое время немцы начали бомбить Армавир. При следующем налете фугасный снаряд попал в помещение Армавирского музея. Горели склады на станции Армавир I. Здесь хранились ящики с экспонатами из музеев Симферополя, Севастополя и Керчи. Долгое время считалось, что все они были утеряны под руинами, сгорели в огне.

- Председатель горисполкома Василий Петрович Малых распорядился открыть чемодан, - вспоминала после войны Анна Моисеевна, - сверить его содержимое с представленной описью. Все сошлось в точности. Затем чемодан закрыли, поставили печать Армавирского горисполкома. Его оставили на сохранение в "спецчасти", поэтому он и уцелел при бомбежке. Летом сорок второго года Авдейкина сильно заболела сыпным тифом. Температура доходила до сорока. Ее выходила мать. В самом начале августа 42-го года с трудом встала с постели. А 3 августа обеспокоенная мама сказала, что немцы совсем близко и, похоже, город Красная армия оставляет. Обеспокоенная о судьбе секретных документов, женщина решила пойти в горисполком. Здание встретило ее открытыми дверями и полным безлюдьем. Только ветер гонял по коридорам пепел от сожжённых бумаг. Все уже из него уехали. С трудом вскарабкалась на четвертый этаж, вошла в свою комнату и... сразу же увидела тот самый чемодан! Глазам своим не поверила! Но это был он. Ни в один из сейфов он не помещался и она его поставила просто под стол. Оказывается, о нем в суматохе просто забыли. Что же делать? Одной чемодан не унести, в ее состоянии Анна Моисеевна не смогла даже сдвинуть с места неподъемный груз. Вернулась домой и попросила о помощи сестру и племянника. Втроем они поволокли тяжеленный чемодан по пустынным улицам. Началась бомбежка - взрывы, пожары, летели обломки кирпичей, осколки стекол. Несмотря на все сопутствующие обстоятельства все же донесли его до дома.

- И что далее?

- А дальше, узнав о месте для эвакуации побежала туда. К счастью, по дороге встретила председателя Малых. Он хотел было отмахнуться от нее, но когда узнал о чемодане, даже в лице изменился. Сразу же направил за ним грузовик, приказал немедленно уезжать по единственному еще незахваченному пути в станицу Отрадную. По дороге их обстреляли из самолета. Во время обстрела пробило одно колесо. Кое-как добрались до станицы. В Отрадной груз был передан заведующему Госбанком Якову Марковичу Лободе. Чемодан Анна Моисеевна отдала Лободе, а сама решила пробираться к своим. Но была задержана фашистским патрулем и отведена в лагерь для проверки личности. Поняла, если немцы узнают, что она была заведующей "спецчастью", то... сами понимаете, что было бы. Документы порвала и закопала, благо народу набили много, паника, сумятица... Из лагеря ночью удалось бежать — спряталась в одном из хуторов у родственников. После освобождения Армавира Анна Моисеевна в феврале 1943 года вернулась домой. Узнала от матери, что за ней приходили гестаповцы, расспрашивали о чемодане, требовали сказать, где он спрятан. Гестаповцы обыскали дом, даже стога сена во дворе истыкали штыками. Анна Моисеевна тогда не знала, что за этим чемоданом от самой Керчи шла специальная зондеркоманда, в составе которой были берлинские археологи. У них на руках была полная опись содержимого "золотого чемодана", которую им передал один из сотрудников Керченского музея. Она даже не представляла, что за ним охотились две секретные службы Третьего рейха - Абвер и Аненербе.

Беседовала: Элла Мобельт

Источник изображений: А. Лопатин

(Продолжение следует)

Продолжаем публикацию цикла материалов о легендарном «золотом чемодане». Наш собеседник - заведующий отделом археологии и палеонтологии Армавирского краеведческого музея Александр Лопатин.

Завоевав практически весь Крым (за исключением героически сопротивлявшегося Севастополя), осенью 1941-го нацисты приступили к планомерному установлению немецкого господства на оккупированном полуострове.

- Кроме решения насущных проблем административного и военного характера, немецкие власти, как бы это парадоксально ни звучало, занимались также и научным или, точнее, наукообразным обоснованием немецкого присутствия в Крыму…

- Для этого ими была использована, прежде всего, история остготов. Готы оказались в Крыму, в ходе миграций поздней античности, в III веке нашей эры. Вероятнее всего, по языку и культуре крымские готы были ближе к своим соседям остготам, жившим в северном Причерноморье, нежели к вестготам. В Крыму готы быстро захватили и ассимилировали остававшихся там скифов и заняли весь полуостров, кроме Херсонеса. В конце III века готы взяли под контроль Боспорское царство и влились в его элиту, сохраняя традиции военной демократии. Отряды готов нанимались на службу в Римскую империю, участвовали в различных военных походах. Среди готов быстро распространилось христианство (арианство). К середине IV века, после упадка Боспорского царства, готы стали главной политической силой на полуострове. Итак, развитием и претворением в жизнь планов на полуострове занялся генеральный комиссар округа «Таврия» Альфред Фрауэнфельд. Именно по его указу 14 июля 1942 года городище Мангуп посетили СС-бригадефюрер и генерал-майор полиции Людольф фон Альвенслебен в сопровождении полковника Генриха Отто Калька и нацистского писателя Вернера Боймельбурга. Последний оставил отчет об увиденном в небольшой работе под названием «Готы в Крыму». Прогуливаясь по Мангупу, Боймельбург чувствовал готский дух во всех памятниках Мангупа, «говорим ли мы о старом замке готских князей, о византийской базилике, о новом здании замка 14 века, гробницах, подземных подвалах, городских стенах или угловых башнях». Завершил свой отчет Боймельбург утверждением, что Вторая мировая война означает начало новой эпохи германского присутствия в Крыму. Мангуп, некогда столица Крымской Готии, во время Великой Отечественной войны стал объектом активной туристической деятельности. Помимо группы фон Альвенслебена, его неоднократно посещали и другие военные чины, ученые. В 1942 году там побывал оберштурмбаннфюрер СС доктор Шпенглер. Немецкие чины приезжали в Мангуп и после этого. Один из них, осмотревший крепость в 1943 году, нацарапал на камне на внутренней стороне юго-восточного входа в башню мангупской цитадели свое имя (Эрхард Баллерштедт) и дату визита. Летом 1942 года оккупированный Крым отважился посетить классический исследователь крымско-готской истории Г. Брэтиану. В качестве приложения к своей статье исследователь опубликовал несколько снимков, сделанных румынами Берданом и Пушке, также посетившими Мангуп незадолго до его приезда. В июле 1942 года гауляйтер Альфред Фрауэнфельд организовал археологическую экспедицию, руководителями которой были назначены бригадефюрер СС фон Альвенслебен и армейские офицеры полковник Кальк и капитан Вернер Баумельбург. Летом 1942 года Гиммлер отправил в регион Черного моря на поиски сокровищ готов Герберта Янкуна и двух его коллег, доктора Карла Керштейна, эксперта по северной Европе бронзового века и барона Вольфа фон Зеефельда, молодого этнического немца, археолога из Латвии, который говорил по-русски. Археолог Герберт Янкун вскоре получил в свое распоряжение специальное подразделение, вместе с которым в составе 5 танковой СС-дивизии «Викинг» начал свой путь на территорию СССР. В начале августа 1942 года Гиммлер ознакомился с уже упомянутым выше отчетом Боймельбурга о посещении Мангупа. Эта работа произвела столь сильное впечатление на рейхсминистра, что тот немедленно сообщил Зиверсу о необходимости начать исследования Мангупа и других готских памятников Крыма. 14 августа Зиверс потребовал от Янкуна немедленно приступить к изучению «готских городов Манкупа и Эскикерми».

- Но и сам Янкун был более других заинтересован в проведении раскопок на территории Северного Кавказа!

- По этой причине, продолжив свой путь на Кавказ, 18 августа 1942 года он отправил в Крым Карла Керстена, который должен был произвести предварительный осмотр и исследование крымско-готских древностей. 17 сентября того же года прибывший в Крым Керстен получил письмо от командира полиции безопасности Таврии о планируемом в ближайшем будущем визите рейхсфюрера СС Гиммлера, пожелавшего осмотреть «готские горные крепости и пещерные города Крыма». 23 сентября, взяв с собой водителя, переводчика, двух полицейских и десять работников татарской милиции, Керстен отправился исследовать пещерные города. Посетив Инкерман, Баклу и Чуфут-Кале, он осмотрел Тепе-Кермен, предложив «Аненербе» начать раскопки на этом городище. Большие надежды Керстен связывал с посещением Эски-Кермена, считавшегося наукой того времени наиболее вероятным местом локализации Дороса, столицы Крымской Готии. Ожидания археолога не оправдали себя: пещерный город вовсе не был похож на столицу могучей готской империи.

- В октябре 1942 года в Крым приехал и сам Гиммлер…

- 28 октября он посетил Бахчисарайский музей, уделив особое внимание хранящимся там эпиграфическим памятникам Мангупа. В тот же день он отправился в Севастополь, заехав по дороге в Инкерман. Посетить Мангуп и Эски-Кермен, основные готские достопримечательности, ради осмотра которых он, собственно, и приехал в Крым, Гиммлеру так и не удалось. В это время настолько активизировалось партизанское движение, что посещение этих городищ было слишком небезопасным. Раздосадованный рейхсфюрер покинул Крым несолоно хлебавши. Несмотря на столь бесславно закончившийся визит, нацисты не оставили замыслы относительно изучения истории и археологии Крыма. Для проведения археологических работ на готских памятниках полуострова Янкун предложил в октябре 1942 года открыть в Симферополе местный отдел «Аненербе». В начале 1943 года Керстен получил от Гиммлера дополнительный приказ о подготовке официального отчета и документального фильма о крымских готах. Параллельно с исследователями «Аненербе» в Крыму также действовали ученые из зондерштаба первобытной и древней истории Альфреда Розенберга. Одним из таких ученых был профессор Рудольф Штампфус, также активно занимавшийся в сентябре 1942 года исследованием крымских пещерных городов в контексте готской истории. Из жалоб сотрудников «Аненербе» известно, что работники штаба Розенберга подробно описали и определили в свое ведомство «практически все поселения готов». Люди Розенберга постоянно сталкивались и конфликтовали с работниками «Аненербе» как в Крыму, так и за его пределами. В частности, сотрудники Розенберга установили на территории нескольких археологических памятников Крыма таблички с надписями о том, что права на раскопки этих объектов принадлежат их ведомству. Сотрудники «Аненербе», тем не менее, полагали, что все права на раскопки принадлежат им, а не людям Розенберга. При этом они ссылались на то, что члены Общества взаимопомощи немецкой науки, посетившие Крым еще в 1929 году, передали права именно «Аненербе». По этой причине Керстен планировал летом 1943 года убрать установленные работниками штаба Розенберга таблички и наконец-то начать раскопки.

- Несмотря на столь высокий и постоянный интерес нацистских ученых и идеологов к крымско-готской теме начать предполагаемые раскопки им так и не удалось. Почему?

- Военно-политическая ситуация изменилась и Германии необходимо было сосредоточить все силы на ведении войны. В ноябре 1942-го Гиммлер с разочарованием писал о том, что «в ближайшие месяцы ни мы, ни — как я предполагаю, люди рейхсляйтера Розенберга — не будем располагать временем для проведения раскопок. Сейчас мы должны сконцентрировать все силы лишь на том, чтобы выиграть войну». Весной 1944 года Крым был освобожден.

(Продолжение следует)

История каждого строения — это часть летописи города и иногда даже целого региона. Изучение этих архитектурных сокровищ позволяет нам осознать, насколько богата и порой необычна судьба Армавира.

По мнению компетентных в данном вопросе историков – старинный купеческий особняк Егора Баронова на улице Кирова, 47 в Армавире - уникальная достопримечательность города. Это здание было построено в конце 19 - начале 20 веков и является прекрасным образцом архитектуры своего времени.

В архивах сохранилась инвентаризационная опись дома от 1928 года. Согласно ей, дом имел такие теххарактеристики: «построен в 1901 году, имел два этажа, кирпичный фундамент, перегородки, железобетонные перекрытия, подпол, этажи, полы были выложены паркетом и плиткой, кровлю из черного железа. Метраж дома составлял 3 142 квадратных метра, высота - 11,8 метра, размер по внешним границам - 14 655 кубических метров. Отопительная система включала 3 очага, 9 печей (голландские, утермарковские). Были подведены водо и электроснабжение, канализация. В доме имелись 3 противопожарных стены. Особняк подключили к телефонной сети еще до революции. Весь двор площадью около 1500 квадратных метров был вымощен камнем. Владелец и строитель особняка - знатный здешний промышленник Егор Никитич Баронов. Этот дом по улице Красной (сейчас угол улицы Кирова, 45 -  Комсомольской, 120) граничил со строением, принадлежавшим его брату, купцу Сергею Никитичу Баронову. Тогда здания с коммерческими и жилыми площадями считались одними из самых больших и дорогих объектов недвижимости в городе. Согласно официальным сведениям 1902-го года, каждый из домов «братьев Бароновых» оценивался примерно в 150 тысяч рублей. По поводу происхождения фамилии существуют две версии. Первая гласит о том, что члены семьи входили в число первых поселенцев в ауле черкесогаев. Согласно второй версии, которую привел историк Федор Щербина, Бароновы - потомки армян, эмигрировавших из Оттаманской империи на Кавказ и получивших убежище в аулах черкесов. Вполне возможно, что члены этой многочисленной армавирской семьи имеют разные корни. Представители рода Бароновых показали себя и блеснули ратными подвигами в Кавказской войне. Они бились за Российскую империю против «непокорных» горцев. Свидетельством их заслуг являются боевые награды. В течение долгих лет Бароновы оказывали значительное влияние на экономическую жизнь региона. В конце 19 – начале 20 века представители этой древней династии вошли в высшие слои привилегированного класса - купечества Кубани. Им принадлежало множество зданий, большие территории и земли, складские помещения, торговые точки, энергостанция, гвоздевое, мыловаренное предприятия, керамический, лакокрасочный завод в Армавире.

Егор и Сергей Бароновы занимались сбытом скобяных, бытовых изделий, лесоматериалов. По некоторой информации относительно даты смерти - в 1907 году Сергей Никитич умер. Его сыновья, а также родной брат Егор Никитич поделили имущество и создали свои компании. Позднее Е. Н. Баронов купил дом брата. Он развил торговлю, сделал ее еще более обширной – продавал скот, сельскохозяйственные агрегаты, инструменты, столярную фурнитуру, бакалею. Богатый купец весьма охотно участвовал в жизнедеятельности города. Егор Никитич на протяжение длительного времени занимал должность заслуженного опекуна Александровского двухклассного училища в Армавире, обеспечивал благосостояние данной организации, помогал нуждающимся воспитанникам. Егор Баронов был одним из руководителей Лабинского отдела Кубанского попечительского комитета о тюрьмах. Совместно с торговцами снабжал заключенных едой и вещами, организовывал праздничные обеды и дарил подарки на праздники. Все благотворительные события проходили при его непосредственном финансовом содействии. В 1911 году на открытие ремесленного училища он принес в дар 50 тысяч рублей. Как одного из наиболее авторитетных жителей Армавира, Баронова регулярно выбирали заслуженным мировым судьей. Егор Никитич в числе первых, кто провел электричество в свой дом. У него была своя небольшая электростанция, которая работала на углеводородном (жидком) топливе и обеспечивала энергией близлежащие строения. А его двор пересекала узкоколейная железная дорога, по которой транспортировались грузы.

В начале 20-го века в этой усадьбе находились складские постройки, в которых размещалась сельскохозяйственная техника, агрегаты и промышленные устройства, принадлежавшие армянскому торговцу из Ростова-на-Дону Артемию Владимировичу Попову, мужу дочери Егора Никитича, Марии Егоровне. В главном доме на тот момент находились банк Первого Армавирского взаимного кредитного общества (до 1909 года), нотариальная организация И. Я. Яковенко (с 1911 года). Баронов интегрировал свой бизнес с компанией зятя в 1912 году. Итогом стало образование Торгового и Промышленного Товарищества “Е. Н. Баронов и А. В. Попов”. Это предприятие сразу же стало известной масштабной коммерческой организацией в Армавире и на Северном Кавказе.

Жизнь купца, общественного деятеля и филантропа Егора Никитича Баронова завершилась в самый разгар его активной работы – 9 мая 1913 года и в буквальном смысле слова на пороге своего дома. 9 мая он руководил подразделением служащих конной милиции. По традиции отряд эскортировал важных визитеров - наказного атамана Кубанского казачьего войска и главу Кубанской области. Невзирая на возраст, Егор Никитич был полон энергии и сил. Во время торжественного шествия, когда Баронов проезжал неподалеку от своего дома, конь под всадником вдруг резко рванул в сторону. Купец не справился с управлением и упал с лошади. Врачи констатировали инсульт.

Спустя некоторое время, уже после столь драматической гибели Егора Никитича в Армавире появилась одна легенда, которую в народе назвали “Зеркало и смерть”. Историю записал коренной житель Рафаэль Каспарович Аракелов несколько десятилетий назад со ссылкой на слова Бориса Ивановича Баронова.

Итак, вот что легенда рассказывает:

«У Нэхупща Баронова родились две дочери и грезил он о сыне.  Мечта его вскоре исполнилась и родился мальчик, которого назвали Егором. Баронов был богачом, и конечно же волновался о будущем единственного сына, который должен был стать наследником бароновского состояния. Купец позвал гадальщика на бараньей лопатке. На следующий день освежевали баранью тушу, сварили мясо. Провидец оторвал лопатку от кости, срезал с нее мясо, поднес к яркому солнцу – таким образом, чтобы увидеть затемненные и светлые части, а также кровеносную систему. Затаив дыхание, он долго и тщательно изучал кость. В итоге вердикт ведуна оказался следующий:

- Мальчик вырастит физически крепким, здравым, смышлёным, проживет почти полвека, но смерть его будет связана с зеркалом.

- Почему зеркало!? – родные ребенка недоумевали. Гадатель так и не ответил на данный вопрос, лишь сказал, что на него ответит только жизнь.

Как только предсказатель ушел, Баронов приказал убрать зеркала из своего дома. Только в комнате супруги осталось единственное маленькое зеркало, которое висело на стене. Однако вскоре после того, как родителей не стало, Егор позволил развесить зеркала в остальных комнатах дома. И вот миновало более пятидесяти лет. Егор считался одним из крупнейших богачей Армавира, общественным активистом и попечителем учебных заведений.

Дом Егора Баронова располагался на перекрестке двух центральных улиц Армавира. Первый этаж здания оборудовали под складские помещения, а на втором этаже находилась семья Бароновых. Окна дома выходили во двор, где была конюшня и вкопана коновязь из рельсы – специальное приспособление (столб с кольцами и веревкой) для привязывания лошадей. Семья Егора Нэхупщевича состояла из четырех человек: жены, дочери и двух сыновей. Маленькую пятилетнюю внучку Лену, дочь старшего сына, дедушка безумно любил! Как-то девочка нашла в маминой сумке зеркальце и стала с ним играть. В это же время Баронову передали послание. В письме его приглашали встретиться с екатеринодарским руководством. Нужно было приехать в полном обмундировании, верхом на лошади. Баронов надел форму, подошел к конюшне, где его ждала оседланная лошадь. Он любил ездить верхом, часто катался на лошади в молодые годы. Леночка решила подшутить над дедом и попыталась зеркальцем запустить ему в лицо «солнечный зайчик». Однако блик попал в глаз лошади. Лошадь встала на дыбы, от неожиданности скинула всадника. Уже падая, мужчина напоролся на ту самую рельсу. Спустя тридцать минут, в окружении медиков и семейства, Егор Нэхупщевич умер от большой потери крови».

Конечно же, здесь существует и вымысел, но тем не менее легенда основана на реальных событиях.