Крюк. Часть 6⁠⁠

Крюк. Часть 5 (2)

Паша вернулся с очередной вылазки и встретил у палаты Олега. Тот сидел на корточках, привалившись к стене. Может, вышел прогуляться. Смерив парня оценивающим взглядом, он остановился на его ботинках и спросил.

— Не жалко их?

Припомнилось, что все здесь ходят обычно в носках, а изношенную донельзя обувь хранят под койками. Его зимние ботинки были еще относительно в пригодном состоянии, пусть и далеко не новые.

— Чего на них, смотреть что ли? Хожу, пока ходится, да и спокойнее так.

— Понятно. Я вот свои почти в ноль сносил, берегу. Знал бы, целую коробку притащил.

— А если бы я знал, за километр бы объехал эту бесовскую больницу. Но, как видишь…

Пауза затянулась, и парень решил поинтересоваться.

— Я тут у дядь Ромы спрашивал, что он вообще думает о том, где мы. Он не захотел поднимать эту тему, мол, даже думать не хочет, посоветовал к тебе обратиться.

— В жопе мы.

— Это и так понятно. А если конкретнее? Жопа — это понятие весьма… растяжимое.

— У меня Максим больше по этой теме был. Он мне раньше всякие байки травил, но я особо не слушал. А вот как сюда попали, пришлось и выслушать, и поверить…

— Во что поверить?

— То, что ты видишь вне того выхода — это Навь.

Парень сначала приподнял одну бровь, нахмурился, а затем задумался.

— Навь, это в смысле… — Паша ткнул пальцем в пол.

— Там оно было, — Олег тоже указал в пол, — когда мы были вне этой больницы. Теперь это, увы — здесь. Тебя температура за бортом ни на какие мысли не наводит? Твари, которые там бродят, не?

Олег поднялся, снова осмотрел Пашу.

— Пойдем, пройдемся.

Парень отнесся к предложению скептически, но отказывать не стал. Шли в обратную от входа сторону, а Паша не выпускал Олега из объектива периферийного зрения.

— По теории Максима мы не совсем в нижнем мире. Эта проклятая больница, как он предполагал, находится как бы сказать, в состоянии суперпозиции. Не совсем подходящий термин, но не суть. То есть, она балансирует между нашим, нормальным миром, и Навью.

Работает, как ты уже понял, по принципу обратного клапана. Впускать-то впускает, а вот с обратным ходом уже могут возникнуть проблемы. И Макс считал, что все дни в году это место ближе к Нави, и только в день зимнего солнцестояния приближается к реальному миру настолько, что появляется связь и даже работает телевизор. И скорее всего, именно в этот день отсюда можно свалить, только бы найти место, где может быть брешь. А она может быть в одном месте, только вот… охраняется.

— Кем? И где это место?

— А ты что, шел и в упор, перед поворотом направо, не видел двери?

Паша отрицательно помотал головой. О какой он еще двери говорит?

— Балбес… в общем, есть тут одно место… не такое, как палаты или коридоры. Там вовсе не безопасно, но, вроде бы, именно там может быть выход.

— Ты проверял?

— Те, кто проверяли, обратно не вернулись. Все, кроме Максима. Он и рассказал, что там.

Они подошли к повороту направо, но туда Олег не пошел. Он остановился у неприметной двери. Сначала Паша счел ее за очередную палату, но когда присмотрелся, то понял, что она выглядит совершенно иначе. Как будто входная дверь в квартиру.

Олег повернул ручку, потянул на себя.

Взору предстало огромное, мрачное помещение, местами подсвеченное с потолка. Множество световых точек, как будто от прожекторов, были абсолютно неподвижны. Так же, во всем видимом окружении, то тут, то там свисали цепи…

— Еб… — он уставился на открывшуюся картину, — что это?

Неподвижные стальные змеи почему-то не казались безобидными.

— Цепи, в целом самый простой уровень.

— Уровень!?

— Он самый. Их всего три. На первом вот это говно. И поверь, они с виду только безобидные. Хоть волоском коснешься — тебе пиздец. Видели мы, как один задел… такой реакции даже у кобры на охоте нет, как у этой дряни. Одна руку его обвила, и пока он дергался и еще нацеплял… в общем, порвали бедолагу, долго отмучиться не мог. Без рук, без ног лежит, башка пробита, а он понять не может ничего в шоке.

Смотря на эти цепи, парень почувствовал, как по спине прошел мороз. Слишком спокойная и тихая атмосфера была в этом помещении. Страх внутри завязался тугим узлом при лицезрении комнаты.

— С виду-то ничего сложного нет, расстояние соблюдай и все. Вот только нихрена подобного. Эти световые зайчики, чтоб их, плясать сразу начинают, с толку сбивают. Блик поймаешь, цепь не заметишь, и поминай, как звали. Возвращаться назад нельзя, только дернешься к выходу, испугаешься или еще чего, те цепи, которые позади, сразу набросятся.

— П-понятно… а дальше там что?

— Дальше сложнее, потому что, видимо, у каждого там свое.

— Откуда знаешь?

— Макс говорил, что якобы там просто коридор, но в нем он слышал голос почившего дедушки. Долго рассказывать, проблемы в семье, дед его воспитывал, единственный дорогой человек был. Не будешь же ты слышать его родственника? Голос зовет сзади, оборачиваться нельзя, отвечать тоже. Может, кто-то и на втором уровне сгинул, так сразу и не скажешь.

Внезапно, из-за поворота вышли трое. Саня и его дружки с самодельными дубинками.

— Оп-па, а чего это мы тут шкуру трём? Че, студент, удачу попытать хочешь? — Бит положил ладонь на его плечо.

— Просто смотрю, — парень покосился на татуированные пальцы, — руку убери.

— А ты че это, борзый что ли? В водолаза поиграть хочешь? Так быстро устроим.

— Сань, человек он такой, не любит прикосновения, — вмешался Олег, — так че теперь, западло что ли, или не по понятиям?

Вопросы на понятном языке остудили пыл сидельца, он смерил Пашу презрительным взглядом.

— Нечего тут смотреть. Или туда, или к себе, нечего тут шастать.

— Ты не говорил о таком правиле.

— Вот, говорю.

Олег позвал парня за собой и пошел в обратном направлении.

— Не нравишься ты мне, малой, — Бит прошипел напоследок уходящему парню.

— Козлы, блять, — сплюнул Паша.

— Да они не у тебя одного уже в печенках сидят. Я их вообще два года терплю, они те еще… но этот Саня… опущенный он, похоже.

Он продолжил, поймав на себе вопросительный взгляд парня.

— Я общался с действительно уважаемыми на зоне людьми. И ни один из них не говорил по фене. Ни одного слова я не слышал. Там, может быть и да, но с вольными они себе такого не позволяют. И ведут они себя вполне сдержанно и культурно, а этот… опустили его, видимо, вот теперь и гнёт пальцы, свинья. Так ведь не узнаешь, кем он там был…

Несколько минут шли молча, и Паша вспомнил о незаконченном разговоре.

— А что на третьем уровне-то?

— А, третий… там все просто, а от того и странно. Иди куда хочешь, вперед, назад, не важно. По словам Макса, там просто холодная комната, стол в одной стороне со стулом, а в конце… обрыв.

— Обрыв?

— Он самый. Крутой, неотесанный обрыв. Метра, наверное, на три вниз уходит, а внизу застывшая река.

Парень встряхнул головой. Может, показалось, или он услышал про реку… в больнице?

— Как это…?

— Я и сам ему сначала не поверил, но на такие темы он обычно не шутит. Да и расписал все ярко, я даже представить смог эти замерзшие наплывы. Только вот, что странно, справа река вниз уходит, а слева наоборот. И замерзла она… по течению вверх. Стоит заметить, что это единственное углубление во всей этой, как ты говоришь, бесовской больнице.

Еще несколько минут шли молча после откровения Олега. В голове не укладывалось столько странных новостей.

— Да уж… что ж ты раньше молчал про это? Может, там действительно выход есть? Что Максим там делал? Ну, на третьем уровне?

— Ты не спрашивал, вот я и молчал. Ничего он не делал, нечего там было делать. Вниз на реку спускаться не решился, оттуда уже не выбраться, слишком крутой обрыв. Оказалось, что после третьего уровня можно спокойно вернуться в коридор. Судя по его наблюдению, никто не решался спрыгнуть с обрыва, потому что там хоть один труп да нашелся бы. Если, конечно, их там ничего не утаскивает, как на холодном.

— Значит, он что-то упустил. Не может быть, чтобы для красоты там эти три уровня были. Извини, конечно, но если Макс просто осмотрелся на третьем уровне и ушел обратно, то он полный идиот…

Олег недобро зыркнул на Пашу.

— Прости, но… упускать такую возможность…

— Какую такую возможность? Ничего там нет в этой комнате, не в обычное время. Только один день в году, видимо, там что-то меняется.

— На Стояние?

— На него самое, — вздохнул Олег, — вот только эти трое за несколько дней начинают там крутиться, а в сам день туда уходит Саня. Они даже жрать не ходят до последней минуты, братки его дверь караулят, просто так не подберешься. Сначала я думал, что Макс свихнулся и начал сочинять, что за этими тремя уровнями что-то есть, но Бит не сумасшедший. Он урод и полная гнида, но точно не псих. Ходит же он туда, значит, не просто так. К тому же, откуда-то он берет пряжу и пойло у них даже есть. Пьют редко, правда, и только вдвоем, но все же, откуда-то берут.

Паша серьезно задумался над словами Олега. Действительно, на бред сумасшедшего уже не спишешь реальные, материальные вещи. Вспомнилась пряжа, которую на следующий день после стояния принес Саня для бабы Фроси.

— Значит… надо попасть туда именно в день Стояния. Возможно, там есть выход, поэтому эти уроды его и охраняют.

Пусть надежда была призрачная, но она была. Он точно не собирался прозябать тут, пока Саня не определит его снегурочкой на очередной день Стояния, или же кого из друзей. Парень сжал кулаки, уже мысленно прорабатывая план, как он убьет этих троих и попадет в нужный день в эту комнату, а потом уберется отсюда к чертовой матери.

Павел ускорил шаг, Олег проводил его скептическим взглядом и тяжело выдохнул.

***

Через две недели это случилось…

Во время завтрака Миша ворвался в палату и растормошил ребят. Он не мог связать и двух слов, лишь истерично тыкал пальцем в сторону выхода.

Старики на это практически не отреагировали, а вот Паша и Марина позабыли про завтрак и сорвались следом за другом. Олег тоже отложил миску с вареной, сухой гречкой с хилыми кусочками тушенки, и пошел за ребятами.

Когда они прошли в отдельную палату, жуткий, невыносимый смрад гнили, застоялого, а также свежего дерьма и мочи ударил в нос. Увиденная картина заставила Марину всхлипнуть и прижаться к Мише. Паша прикрыл глаза и опустил голову, на его лице читалась целая гамма эмоций. Он вышел из палаты, замахнулся кулаком и едва не ударил противоположную стену, но вовремя одумался, остановив руку в нескольких сантиметрах.

Егор лежал там. Телосложением он больше напоминал скелет. Грязная, не раз использованная в качестве туалетной бумаги, завязанная на его шее слабым узлом простыня врезалась в кожу. Другой конец привязан к изголовью койки. Видимо, сил не хватило туго затянуть, но узел все равно выдержал. Его голова была повернута набок, синюшное лицо замерло в выражении горького отчаяния, приоткрытый рот с вываливающимся языком застыл в последнем хрипе, на подбородке остались следы стекавшей ранее, рвотной желчи. Ноги разведены в стороны, шорты в паху потемнели, пальцы на руках с содранными до мяса ногтями, были разжаты и безразлично смотрели подушечками в серый потолок. Такой же бесцветный, как и все остальное в этой больнице...

Все вышли из палаты, дышать там было невозможно.

— Отмучился… — пустым голосом сказал Паша, — надо выбираться отсюда, блять, это уже не шутки.

Олег иронично ухмыльнулся.

— Ага, свежая мысль. Вы чего-то другого ожидали?

— Да блять, другого! — Павел взорвался, — что мы отвезем друга в гребаную больницу, в нормальную, блять! И ему там помогут! А в итоге застряли на этом дне, и человек ни за хер собачий мучился месяц, а в итоге удавился!

— Паш… в этом никто не виноват, — он едва услышал голос сестры.

— Это, каким же образом никто не виноват!? Что это место, само по себе, что ли появилось!?

— Вряд ли… за нами наблюдают, — Олег задумчиво почесал затылок, — если бы это была просто случайность, мы бы тут уже давно сдохли голодной смертью или сожрали друг друга. Но нас кормят, даже помыться есть где. Кто бы или что ни создало это место, но мы здесь, как тараканы, на дне миски… и за нами, я больше чем уверен, приглядывают.

— Где же этот гребаный наблюдатель-то!?

— Оп-па-а-а…

Ребята в это же мгновение обернулись на голос. Первые стояли у поворота и Саня, едва завидев Марину, неприлично затянул свое приветствие…

Крюк. Часть 7