Серия «Абсурд, сюрреализм»

Дождь не останавливался. Заливал подъезды панелек, этажи, размывал дороги. Полноводные реки выходи́ли из берегов и топили посёлки. Солнце не появлялось два месяца.

Я открыл глаза и посмотрел в окно, откуда на меня глядел седой старик с удочкой. Он сидел на надувной лодке и хмурился, будто не ожидал увидеть, что я проснусь. Жили мы на третьем этаже. Пластиковое окно наполовину уходило под воду. Я захотел открыть окно из-за навалившейся духоты, встал с кровати и потянулся к ручке. Мужчина дотронулся указательным пальцем до губ, призывая к тишине. Окно осталось закрытым.

Небо, почти белое, роняло капли дождя на камуфляжную шляпу старика и на мутную гладь серо-зелёной воды, где плавали ветки, фантики, трупы; торчали панельки и макушки деревьев. Рыболов наконец ухмыльнулся и потянул удочку на себя, доставая из воды знакомое разбухшее тело, с которого тут же посыпались раки. Он начал быстро собирать их в жестяное ведро. Раки пытались спастись и прыгали в воду. Я услышал скрип половиц и обернулся.

― Ты проснулся? ― разочарованно вздохнула женщина в потёртом халате с порванной на подоле молнией и белой, похожей на марлю маске для лица. ― Пошли завтракать.

Я кивнул и снова повернулся к окну. Старик спустил утопца обратно, и водная гладь дёрнулась. Труп сначала ушёл вниз, но из-за воздуха, набранного в джинсовую куртку, снова всплыл. Вода вокруг него запузырилась и успокоилась. Тело ушло вниз, на этот раз совсем. Я проводил его взглядом и пошёл на кухню.

На столе стояла миска вчерашней каши с торчащей посередине ложкой. Мама на коленях вытирала половой тряпкой пол. Кухонное окно — худое. Вода сочилась сквозь раму, безостановочно капала на ржавую батарею и стекала вниз. Пахло мокрыми тряпками.

― Папа не придёт.
― Ясно.
― Жалко, я хотел забрать его джинсовку.
― Ладно.

Я сел на стул и чуть подался вперёд, чтобы ножка встала прямо и не подкосилась. Каша — холодная, невкусная, без соли и сахара — упала на дно желудка. Колено нервно дрожало. Стопы липли к линолеуму, но поднять их я не мог. Подниму ноги — стул вывернется, упадёт.

Мама встала с колен. Маска съехала на подбородок и шлёпнулась на пол, я наконец увидел её лицо — серое, как небо, с синими прожилками на обвисших щеках. Ведро булькнуло, ударившись дном об пол. Она подняла маску и вновь разгладила её на своём лице, прихватила ведро и шепнула:
― Надо вынести, скоро приду.

Через пять минут вода из ведра вылилась за окном кухни. Мама вернулась и снова начала вытирать пол и выжимать тряпку. Я поднялся и зашёл в комнату, по обыкновению посмотрел в окно, походившее сейчас на аквариум, и увидел тело. Жёлтые волосы, облепленные тиной и листьями, мотались у стекла, как водоросли. Я переоделся в плавки и вышел на кухню, буркнув:
― Настя тоже не придёт.
― Сам приходи.
― Посмотрим. Закроешь за мной?

Я встал на кухонный подоконник и согнулся, потому что оконная рама была ниже, повернул ручку вправо и тут же почувствовал, как меня сбивает поток воды, сделал шаг вперёд. Настю засасывало в воронку, тянуло в открывшееся окно. Мама стояла за мной и держала окно. Кухня быстро заполнялась водой, но я всё-таки справился и вышел, точнее утонул, коснувшись подоконника второго этажа, оттолкнулся и всплыл.

Наверное, стоит что-то менять. Ещё вчера не нужно было бороться с потоком. Завтра постучусь к соседям на четвёртый, как мама.

Несколько острых веток царапнули живот, когда я доплыл до макушки берёзы. Забрался выше. Сейчас самое время для того, чтобы пойти на работу. Люди прыгали с верхних этажей. Кто-то разбивался и тонул, кому-то везло. Люди падали с большой высоты в воду, но разбивались, как об асфальт. К упавшим подплывал уже знакомый рыболов, подвешивал к ногам камни и привязывал леской к удочкам. Трупы быстро тонули, натягивали леску и не уплывали, притягивали раков. Два месяца я наблюдал в его лодке десятки удочек. Старик зарабатывал на раках, а я не знал, как жить.

Я проследил за траекторией падения человека и увидел пустое окно. Обычно у прыгунов есть провожающие, у этого не было. Мужчина в строгом костюме громко ударился о воду. Плеск воды окропил рыбака, который уже стремился подвязать упавшего к удочке. Я поплыл мимо.

― Не хочешь раков? ― спросил рыбак, перевязывая мужчине ноги.
Я мотнул головой:
― А разрешите камень?
― Вы мне его вернёте? ― нахмурился старик.
― Да, мне нужно только разбить окно третьего, я тут же отдам его вам обратно. Мне надо попасть на пятнадцатый этаж. Но сначала забраться в подъезд.

Старик в шляпе хмыкнул и постучал по надувному краю лодки. Я тут же заработал руками, чтобы подплыть к нему. И он молча вытянул меня за локоть.

― К нему попасть?
― Да, я надеюсь найти у него еды.
― Но я же предложил тебе раков.
― Да, и я отказался. Они платные.
― Но я не называл цены.
― Нет. Но подразумевали её. А у меня нет денег.

Я вдруг заметил в окне пятого этажа старуху, державшую в руках кота. Кошак сладко щурился и наверняка мурчал. Бабка следила за нами и своими серыми болезненными руками сжимала друга.

― А что, если бы я дал тебе их бесплатно?
― Такого не бывает.
― Почему? Только благодаря вам у меня есть работа. А вот эти раки — с твоего отца, возьмёшь?

Я поглядел в ведро, где чёрные, беспорядочно движущиеся существа пытались выбраться из ведра. Они шевелились, словно черви.

― Не умею их готовить.
― Надо просто отварить.
― С моей сестры вы тоже собрали раков?
― Время ещё не пришло.
― Ладно, давайте, а можете подбросить меня до окон, вон тех? Мне будет тяжело плыть туда с ведром.
― Тебе нужна лодка.
― Мне не нужна лодка.
― Без лодки ты умрёшь. Ни у одного этого человека лодки не было. А у меня есть, и вот я собираю раков, а они их кормят.
― Мне не нужна лодка.
― Как скажешь.

Как только я спустился на воду, тут же почувствовал, что тону, всплыл и понял, что мне нужна лодка, постучал в окно, и мама открыла его. Меня засосало внутрь вместе с раками. Ведро перевернулось, когда упал на пол, и твари тут же разбежались. У мамы не получилось закрыть раму, и я ей помог.
― Мам, а я раков принёс, только они разбежались.

Воды стало по колено. Тряпка уже не справлялась, но теперь у нас было два ведра, которыми мы черпали воду и выносили на этаж выше. К концу дня влажным остался только ковёр и вещи, уложенные на нижних полках шкафа. Моя кровать чудом уцелела, подмочив край шерстяного одеяла, и спрятала за ножкой рака. Он тут же бросился бежать, но не успел. Мама отварила всех, кого у нас получилось поймать, и положила в глубокую тарелку. Засвистел чайник. Мы стали пить чай.

За окном уже было темно, но у нас продолжал гореть свет. Я вновь сидел на том стуле и слегка наклонился вперёд, чтобы не сломать ножки. Мама молча отламывала ракам головы. Два блестящих серебром ведра стояли перед рыжей, в белых пятнах батареей.

― Мам, а откуда у тебя ведро?
― Помнишь, когда ты был маленьким, мы ели раков.
― Да.
― Ну-у, оттуда.
― А ты знаешь, где можно взять лодку?

Она сняла маску с лица и посмотрела на меня так, будто я откусил голову котёнку.
― В нашем доме не будет никогда лодки. Мы не станем наживаться на трупах.
Я поник, допил чай и подумал про себя, что тогда кто-то другой наживётся на нас.
― Доброй ночи, ― встал со стула я и пошёл в комнату.

Всю ночь мне снилось, что я тону. Что вода смыкается над головой, точно одеяло, заполняет лёгкие, а всплыть не получается. К ногам привязаны камни, которые тянут на дно, а руки сжимает, сдавливает и режет леска. И где-то там, наверху, темнеет пятно — лодка.

Проснулся я оттого, что мне в окно кто-то стучал. Жёлтые короткие волосы не успели собрать грязь, вода поднялась выше, и, несмотря на духоту, я не стал открывать окно, опустил ноги вниз и услышал плеск — вода поднялась до колен. Пошёл на кухню и начал собирать воду в ведро. В квартире я был совершенно один.

В доме стало темно. Вечный дождь заполнил море за окном так сильно, что если бы солнце и вышло, то я бы его не увидел. Электричество тоже пропало. Осталась лишь просачивающаяся сквозь окно смерть. Нужно было уходить, и я выбрал тот пятнадцатый этаж. Пока до него доберётся вода, пройдёт много времени, а значит, я смогу успеть пожить. Я старался не думать о том, что произойдёт после того, как вода сомкнётся над крышей последней высотки нашего города.

Открыл окно и на кухне, и у себя в комнате. Вода очень быстро заполнила комнату, снесла вёдра; они со звоном ударились о стол. Ножки стула подогнулись, разошлись, упали. Вода заполняла ванну, коридор. Всё текла и текла, пока я ждал, чтобы она утопила и меня. Водная гладь поднималась выше, росла быстрее, чем я в детстве. Засечки моих восьми, десяти, четырнадцати лет утопали в зелёной воде.

Вода подошла ближе к шее, подняла, я не удержался от того, чтобы не помочь себе руками. Сердце билось о рёбра, я — о потолок. Пока не понял, что спасение рядом, что нужно только выплыть в окно, но вода загнала меня в ловушку. Я поднял голову, вдыхая последний глоток воздуха, не смог преодолеть поток. Ведь вода успокаивала, обнимала, как когда-то мама в своих объятьях, как подтыкала мне под ноги одеяло.

Раки разбрелись по полу, стол всплыл к потолку вместе со сломанным стулом, и рядом проплыла женщина с жёлтыми волосами, без маски. Я дёрнулся от испуга, вздохнул, и лёгкие обожгло водой, я заторопился, заволновался. Но вода не любит нервных: сомкнулась над головой, держала, не пускала к открытому настежь окну. Ко мне подплыла мама, потянулась руками, обнимая: «Вот и мы стали кормом, сын мой». Я оттолкнул её, заработал руками, ногами, пытался плыть, но лишь терял связь с реальностью и жизнью. Лёгкие ныли болью, как и голова. У меня получилось добраться лишь до подоконника, посмотреть сквозь тёмную пелену и увидеть дно лодки. Подумал: «Вот что они видели перед смертью», почувствовал, как кто-то схватил меня за шиворот и потянул вверх.

Воду полилась из носа, изо рта. Я закашлялся и заколотил руками, поднимая брызги. Чьи-то сильные руки рванули меня снова, затащили на лодку, я почувствовал, как под спиной загромыхали вёдра. Как прогнулись под ве́сом моего тела удочки, зашевелились гады. Я задышал и наконец поднял голову к небу. Дождь прекратился.

― Я же говорил, что тебе лодка нужна… Всем нужна лодка. Собирай раков, они щас обратно прыгать начнут, а нам теперь жить на что-то надо будет, пока вода не сойдёт.

Автор: Юлия Зубова
Оригинальная публикация ВК

18+ (рассказ содержит нецензурную брань)

– Но учитель!..

– Ты ничего не понял, Шмыга. Иди думай и приходи осенью. – В голосе Сивухи, величайшего духовного мастера всего района, слышалась непреклонность. Шмыга понуро кивнул и пошёл прочь из парка, оставив Мастера созерцать закат, просачивающийся яркими лучами сквозь листву деревьев, да распивать принесённый в дар спирт.

Придя домой под мост, Шмыга игнорировал насмешки братвы и старался медитировать, но получалось плохо: он уже во второй раз провалил экзамен на звание мастера! Горькая мысль о том, что ему никогда не видать печати Дхармы из рук Сивухи, отравляла душу.

Так он просидел всю ночь.

А на следующий день началось лето, и жизнь Шмыги вернулась в привычное русло. Он собирал бутылки, просил подаяние на улицах, пил и старался не думать о предстоящей осени и встрече с Мастером.

В августе Шмыга ездил на море автостопом. И даже ходил на самую высокую местную гору медитировать в полнолуние. Истину не познал и потому беспробудно пил всё оставшееся время на море. Культурно отдыхал.

Вернувшись в родной город в сентябре, Шмыга с каждым днём нервничал всё больше. Плохо спал по ночам, работу свою не выполнял, почти не ел и даже не бухал. Волнение нарастало, и в ночь перед экзаменом оно достигло своего предела.

Он стремительно поднялся на пустой в предрассветную пору мост, поднял голову к небу и со всей мочи заорал:

– Да поебать на это ваше дао! И на дзен! И вообще на любую концепцию да движуху! Поебать! И на смыслы всевозможные поебать, потому что эти смыслы, сука, люди сами себе придумывают! Да само по себе слово "смысл" об этом говорит, ёпта! А уж всяческие глубокие смыслы имеют смысла меньше, чем любые другие смыслы вместе взятые, блять! Хотя, если смыслы даже и имеют смысл – мне похуй! Вообще поебать. Даже если вам всем не поебать – то мне уж точно! На истины эти ваши – уж настолько поебать, что поебатее и не придумаешь! Потому что истина содержится, сука, в её отсутствии, блять! Остальное – шляпа, а уж на шляпу-то как не поебать-то?! И даже более того – и на поебать мне тоже поебать! Потому что если не поебать на поебать, то как вообще в принципе может быть поебать? А?! Хотя на принципы – поебать! И именно поэтому теперь этот ваш поебать – до пизды! Отрицаю его! Как и всё остальное! И что тогда остаётся? Нихуя? А вот хуй! Ибо всему остальному тоже глубоко поебать, отрицаю я его или нет, оно от этого никуда не девается, блять! Как и моя бессмысленность! Но это до пизды! Следовательно – поебать!!! И теперь я – Поебатя!!!

Закончив орать, Шмыга обрёл небывалое спокойствие. Спустился к лежаку, проигнорировал разбуженную задумчиво курившую братву и лёг спать.

Никто не будил его до самого вечера, несмотря на обязанности.

Шмыга проснулся перед закатом в совершенном спокойствии. Взял припасённую бутылочку спирта для Мастера и отправился в парк, намереваясь повторить Сивухе в точности то, что орал на мосту.

Но на условленной лавочке никого не было. Лишь маленький целлофановый свёрток тихонько шелестел на ветру. Развернув его, Шмыга обнаружил позолоченный перстень с выгравированным на нём перечёркнутым кружком и записку с одним-единственным словом: "Поебатя".

Это была печать Дхармы от Сивухи.

Надев перстень, Шмыга-Поебатя сел на лавочку, открыл бутылочку спирта для Мастера и сделал из неё глоток, впервые за многие месяцы испытав настоящее блаженство. И даже зажмурился от наслаждения.

Опавшая листва прошелестела под ногами подошедшего человека.

– Прошу прощения, Мастер. Позволите задать вам один вопрос?..

Автор: Рус Клеверов
Оригинальная публикация ВК

– Добро пожаловать в рай, уважаемый! Как могу к вам обращаться?

– Свежепреставленный Андрей.

– «Свеже»? Да ты на распределительном пункте просидел с неделю. Свеже́й видали.

Встречающий заржал нежной трелью.

– Ладно, не тушуйся, Андрюха. Документы с собой?

Андрей оглядел свои обнажённые члены и недоумённо пробормотал:

– С собой у меня ничего нет.

– А в себе?

Тут было сложно не стушеваться. Андрей стушевался. А юморист всё заливался так, словно бы отшучивал подобным образом впервые.

– Ну да ладно. Вы уж меня простите – профдеформация. Итак, Андрей, – встречающий, создав на лице серьёзное выражение, подглядел в книгу, – Николаевич Цареградский 1970 года рождения. Прекрасно, рад знакомству с вами.

Он замер, словно кончился завод пружины.

– А вы не представитесь? – робко поинтересовался Андрей.

Ещё несколько земных секунд встречающий молчал, потом кто-то невидимый покрутил в нём ключиком, и он заявил:

– Херу вам. Ой! Миль пардон. Херувим я. Я тут навроде встречающего-просвещающего. Покажу вам, как мы тут в раю нашем прекрасно живём, нектары пьём, плодами с райских дерев закусываем. Не то что у этих, – Херувим ткнул подбородком вниз, – грешников-сатанистов-содомитов-адоагентов.

Андрей не стал больше задавать вопросов. Вместо этого огляделся.
За спиной утопала в густом слое облаков обшарпанная лестница с проржавевшим металлом перил. Впереди гостеприимно щерились откатные райские врата и зиял небесным светом дверной проём КПП. В две стороны от ворот убегал к горизонту золотой забор, увенчанный золочёной «колючкой».

– Всего лишь меры предосторожности. Миграция, понимаете ли, все хотят к нам попасть, но, – Херувим воздел перст, – Министерство праведных дел кому ни попадя ВНЖ не раздаёт.

Андрей проследил за воздетым перстом и не удержался от вопроса:

– А почему прожекторы направлены внутрь территории, а не за забор?
Они миновали КПП и вошли в рай.

– Это? Это не прожекторы, – отчего-то засмущался Херувим. – Это – софиты. У нас что ни день, то светопреставления. А ещё хлопушки бывают – чертям в аду...

Что происходило с чертями в аду, Херувим не договорил – он снова завис, и на этот раз зависал дольше.

– Эй, Херувим, – осторожно позвал Андрей.

– Товарищ… – внезапно встрепенулся Херувим, блеснув тремя звёздами из-под перьев на плече.

– Что?

– Я говорю: «Товарищ Херувим».

– Почему?

– Субординация потому что. Богу, как говорится, Богово, но иерархическое построение никто не отменял.

Андрей почувствовал тревогу в душе. А так как в общем и целом был он не чем иным, как душой, тревога чувствовалась сильнее. Андрей невольно оглянулся на КПП. Оттуда на него вольно глядели ангелы.
Под софиты вышло с десяток душ в белых одеяниях – по всей видимости, артисты, решил Андрей. Они что-то выкрикивали – по всей видимости, учили роли, решил Андрей. Из-за угла выбежало несколько ангелов и принялись вежливо увещевать артистов ногами – по всей видимости, благодарные зрители, решил Андрей. Но всё же уточнил:

– А это кто?

– Это? Это протестанты. Они постоянно протестуют. Утверждают, видите ли, – товарищ Херувим хихикнул, вежливо прикрыв рот фуражкой с приклеенным сверху нимбом, – что здесь вовсе не рай. Им лишь бы что-нибудь против сказать. Они даже на католиков взъелись. Обзывают их и предъявляют за индульгенцию. Дикий народ. Вот и приходится их успокаивать – в рамках закона Божьего, естественно.

– А кто их успокаивает?

– Архангелы, вестимо. Им по долгу службы положено.

По всей видимости, архангелам по долгу службы было положено волочь упирающихся протестантов по облакам, поднимая едкую облачную пыль.

– Куда их тащат?

– На экскурсию к серафимам, – Херувим простёр перст. Андрей проследил за простёртым перстом и увидел окружённый особенно пышными облаками диснеевский замок.

– Туда?

– Туда. Это фабрика по производству облаков. А где производить облака, как не в раю? Вот эти фомы неверующие увидят и уверуют немедля.

Непоколебимая логика Херувима убедила Андрея. Под весом аргумента он даже не решился задать вопрос, когда протестантов затащили в ворота замка и через минуту из трубы посреди куполов повалил жирный чёрный дым. По всей видимости, производство райских облаков требовало ресурсов.

– Даже самые чистые души нещадно коптят, – сморщил нос Херувим, задумчиво глядя выхолощенным, как Моисеевы скрижали, взглядом сквозь клубы дыма. – Всё зависит от температуры.

Андрей открыл было рот, но Херувим уже вёл его дальше.

– А вот тут у нас бескрайние райские кущи. Согласно постановлению Райисполкома, тут организованы райхозы – посмотрите на эти беспечные, счастливые души!

Беспечные, счастливые души, стоя на корточках, с усердием водили большими кистями по жухлой траве, придавая ей истинно райский цвет.

Повернувшись к Херувиму, Андрей обнаружил, что тот снова завис. Через секунду выяснилось, что «отключился» не только «встречающий-просвещающий», но и весь рай: райхозники замерли в коленопреклонённых позах, райские птицы оцепенели с распростёртыми крыльями над деревьями, и даже чёрный дым из трубы застыл, прикинувшись тучкой посреди белоснежных райских облачков.

Андрей снова оглянулся на КПП и на лестницу снаружи райских ворот.

– Товарищ Херувим?

Немая сцена продолжалась по-гоголевски долго. Но занавеса не случилось, и рай отмер.

– Смирно! – загромыхал орденами Херувим. – Тебя не учили, как обращаться к старшему по ангельской иерархии?

Андрей вытянулся в струнку, но глаза его не по уставу всё скашивались в сторону поблёскивающих ржой райских ворот. Наряд по КПП уменьшился – на улице стояли всего два неподвижных, как и всё вокруг, ангела.

– Так-то лучше, свежепреставленный Андрей.

Товарищ Херувим напрягся, покраснел и, наконец, смог выдавить из себя ангельскую ухмылку.

– Ну что это мы всё стоим? Город-сад вы ещё сможете оценить лично, так сказать, изнутри. А теперь поспешим, я покажу вам ваше жильё на ближайшую, – теперь Херувим ощерился куда как искреннее, – вечность.

Херувим устремил вдаль свои чистые, незапятнанные мирскими чувствами очи, и указал десницей в эту самую даль. Андрей проследил за указующей десницей и увидел деревянные постройки.

– Потёмкино. Ра-а-айский уголок! – с нежностью протянул Херувим, ковыряя мыском сапога облако под ногами.

Насчёт уголка не соврал, решил Андрей. На встречающей их стеле так и было написано:

д. Потёмкино
«Райский уголок»

Буква «й» то облезала, обнаруживая под собой совершенно другую букву, то снова занимала своё место. Примерно то же самое происходило и с постройками, которые пытались казаться милыми деревенскими домиками, но тут и там всё явственнее просвечивали гнилушки бараков.

– Сейчас заселитесь, и я отведу вас в столовку. Построение на обед в четырнадцать нуль-нуль. Там сегодня блюдо дня – манна не…

Рай снова застыл. Херувим, архангелы, беспечные, счастливые души и птахи.

Другого шанса могло и не быть. Андрей рванул в сторону КПП.

Пробегая мимо доски с объявлениями, он не удержался и бросил взгляд на вывешенную под стеклом газету. «БлагоВестник» гордо рапортовал об успешных испытаниях нового вида гербицида против яблонь и прочих сорняков. Внизу мелким стыдливым шрифтом сообщалось: «Информация о замедлении трафика не соответствует действительности».

Из всего наряда по КПП остался лишь один ангел-сержант, судя по проступающим сквозь хитон погонам. В один миг он отмер, зашуршал в тревоге крыльями, зашаркал берцами, но поздно – Андрей был таков.

Он бежал к лестнице, ощущая на лице свежий, чуть прохладный сквозняк из лестничной шахты. За спиной ревели ангельские трубы, раздавали команды божественные голоса, но это всё было неважно. Важна была лишь лестница, которая вела Андрея прямо в…

Но лестница никуда не вела. Собственно, и не лестница это была вовсе, а пара ступенек с балясинами и перилами. Андрей попытался спуститься, прорвать густое облако, но то с упрямством покрышечной резины оттолкнуло его.

Внезапно всё стихло. Ни криков, ни воя – ничего. Лишь тишина. Но она продолжалась недолго.

– Добро пожаловать в рай, уважаемый! – раздалось за спиной.

Он обернулся, пытаясь вспомнить, кто он.

– Как могу к вам обращаться?

Он вспомнил.

– Свежепреставленный Андрей, – проговорил он под громкое карканье райских птиц.

Автор: Иван Миронов
Оригинальная публикация ВК

В городе N жил мужчина M, и с самого раннего детства он хотел большую семью и много детей. Мужчина долго рассматривал кандидаток: блондинок и брюнеток, бизнес-леди и куртизанок, — но в каждой находил несоответствие своей мечте. Как же можно неидеальной спутнице позволить сделать ему потомство да и жить с ним после долгие и счастливые годы.

Мужчина набирал седину, коллекцию анкет на сайте знакомств, номера телефонов в записной книжке и плохую репутацию у дочек маминых подруг. Злился, раздражался, практически потерял последнюю надежду, пока не встретил Настеньку. В библиотеке около педагогического университета. Настенька была намного моложе, что добавляло ей бонусов как будущей жене. Единственное, имя у нее было не очень подходящее, но мужчина М решил, что можно её называть заинькой, котенькой или еще каким-нибудь дурацким прозвищем, которым друг друга называют во всех обычных семьях.

М пригласил Настеньку на прогулку, потом на ужин, потом на ужин после прогулки к себе домой, пообещал, что вечер будет незабываемым. Чтобы не упустить свое счастье, М прикупил колечко заранее, подготовил речь и болоньезе. И по совету опытного платного коуча по жизни, сексу и любви взял на рынке ананас.

Настеньке мужчина нравился: он был уверенным и умным, ходил в пиджаках, обещал хорошую жизнь. Мама ей тогда сказала:
— Ну и что, что он старше, зато нагулялся уже. Будет с тебя пылинки сдувать, на руках носить.
— Пока его не прикончит остеохондроз, — добавил отец.
Отцу новый кавалер дочери доверия не внушал, но, поскольку отец устал быть отцом и хотел, чтобы чадо поскорее выпорхнуло из тесной двушки, он сосватал дочь.

И закончилась бы эта история счастливым браком, детьми и рано овдовевшей Настей, если бы не два ужасных совпадения, которые произошли друг за другом в тот вечер.

Мужчина М надел отутюженные трусы, белую рубашку, едкий лосьон размазал по щекам и собрался было накрывать на стол, как вдруг резкая мысль уколола макушку.

Мужчина М совсем забыл, что уже два года, пока находился в поиске любви, также находился в строгом половом воздержании. Побоялся, что опозорится в постели перед молодой невестой и придется ему начинать поиски заново. Такого он себе позволить не мог. Ладони вспотели, М посмотрел на часы и понял, что Настенька придет в гости буквально через пару минут. Как же успеть, что же делать. М в истерике начал оглядывать комнату и вдруг увидел его. Теплый сочный ананас. Мужчина проделал аккуратное отверстие, будто готовил фрукт для сервировки, попросил прощения у совести и начал дело.

На последнем аккорде в дверь позвонили. Мужчина надел штаны, спрятал ананас в пакет и пригласил гостью в квартиру. Вечер прошел замечательно. М щекотал Настеньку в шею, гладил ручки, осыпал комплиментами, а когда девушка растаяла, как десертное мороженое, которое М подал после болоньезе, мужчина встал с хрустом на коленку и пригласил бракосочетаться. Настенька согласилась.

Пока молодые хлопотали и готовились к чудесному событию, ананас лежал совсем забытый за дверью гардеробной, а новостные ленты выпускали статьи про невероятное событие, которое произошло накануне вечером.

Оказалось, что в момент освобождения мужской энергии в экзотический фрукт над городом N пролетал метеорит. И так уж совпало, что те люди, которые в этот момент чего-то страстно желали, получили оное. Мужчина тогда думал о детях. Настенька — о замужестве. Соседская бабка — о бесплатной колбасе в «Пятерочке». И если желания последних были просты в исполнении, то с мечтой мужчины возникли сложности.

Ананас набухал, рос в размере, стрелял в пакет своими чешуйками. Увлеченный М практически не бывал дома и не заметил странных звуков из пакета, пока однажды не услышал крик младенца.

М не поверил своим глазам. Живой человеческий ребенок лежал и орал. Он пах словно пинаколада, тянул ручки и моргал на М своими крошечными глазками. М растрогался, назвал мальчугана Афанасием и оставил у себя. Настеньке чудо небесное объяснить, конечно же, не смог, за что был назван вруном, подлецом и злостным изменщиком, а также послан в далекое некрасивое приключение некрасивыми словами.

Афанасий рос, всячески радовал отца и ходил на реку строить плотину из карандашей, а от обычных ребят отличался разве что коричневыми сосками. М же вечерами помогал сыну с уроками и строил модельки кораблей. В выходные часто ходил на свидания с барышнями и надеялся, что найдет для Афанасия хорошую маму.

Автор: Мария Шестакова
Оригинальная публикация ВК

«Так-так-так… Так-так… Так…» – чесал я затылок в магазине, пытаясь вычесать прочь из головы вопрос следующего содержания: «С чего бы это рыба на вид и размер как мойва, а стоит как форель какая-нибудь?». «Корюшка, 700 р/кг» – написали на ценнике. Любопытно. На затылке уже царапины. «Взвесьте-ка полкило!» – говорю.

Принёс домой смёрзшийся кусок в килограмм почти весом, кинул пакет в раковину размораживаться. Пошёл занялся делами какими-то. Потом ещё другими делами занялся. Потом вернулся на кухню и слышу писк. Из раковины, из пакета с рыбой. Из недоразмороженного куска писк, из середины примерно.

Ну вот. Любопытно, что же это пищит – разломил кусок пополам. Все рыбки как рыбки, скрюченные, воняют огурцом, а от одной сияние исходит. Она-то, та что сияет и не сильно скрюченная, говорит:

– Отпусти меня, дружок, на волю – я тебе исполню желание заветное!

Любопытно опять. Сияние можно и на экологию Балтики списать. А вот как это – рыбка подохла, а разговаривать при этом со мной не стесняется? Не постеснялся и я задать рыбке вопрос:

– Ты же подохла, как при этом разговаривать со мной не стесняешься? Или я тоже мёртвый? Или это сон такой?

– Всё взаправду, не сон. И ты живой пока. Считай, что послано тебе испытание такое. Отпустишь меня – получишь желание.

– И куда же я тебя такую, дохлую-то, отпущу? Назад в магазин отвезти, что ли?

– Нет, в магазин не надо назад, – говорит, – тут вообще сам факт отпускания чисто символический. Считай, принято так, типа дань традициям и всё такое. Какая разница, куда меня отпускать, сам посуди, раз я дохлая. Можешь в унитаз смыть. Да, неплохая идея. Давай в унитаз.

– Ну ладно. Хозяин – барин. Нравится в канализации находиться – будь по-твоему. Тогда желание исполняй. Вот оно: хочу стать умнее!

– Да уж куда ещё-то, – съязвила дохлая тварь.

– Тебя не касается. Исполняй и на свободу смоешься. Смоешься, гы-гы, поняла каламбурчик? Смоешься!

Рыбка не обратила внимания на юмор.

– Молодец, быстро созрел. Смотри, на столе документы появились – почитай там правила, обязанности сторон и прочее. В принципе ничего особенного, стандартный договор.

На столе действительно лежали несколько листов со скрепкой в уголке. «Я, фольклорный персонаж Рыбка Исполнитель Желаний, именуемый далее как «Исполнитель», и Ф.И.О., являющийся потребителем услуг по исполнению, именуемый далее как «Потребитель», в здравом уме и твёрдой памяти заключаем договор об исполнении желания в обмен на…» Ля-ля-ля, ля-ля-ля, потом вообще какой-то текст мелким шрифтом для умных, так, так, подписи сторон. Действительно, стандартный договор.

– Подписывать, что ли? – спрашиваю.

– Подписывай, дружок, подписывай. И меня мордой ткни, там где «Исполнитель», чтоб пятно осталось. Ага. Ну всё, отпускай, не задерживай.

Я понёс корюшку к унитазу и бросил в воду. Как и ожидалось, рыба всплыла кверху брюхом.

– Про желание не забудь, – напомнил я ей и нажал на спуск. С первого раза мой дохлый собеседник не смылся. Я походил немного, подождал, пока бачок наберётся, потом смыл ещё раз. Теперь исчезла. И договор со стола исчез, а то я уж думал тоже его в унитаз скинуть, рыбке вслед.

Прошло недели две, и я уже начал было забывать про это происшествие, когда в дверь зазвонили, застучали, заколотили ногами.

– Это кто там? – спрашиваю.

– Открывай! А то сами откроем! – закричали мужские голоса.

Пришлось открыть.

Ворвались трое, оценивающе огляделись.

– Ну так, – говорят, – сойдёт…

– Что сойдёт? Куда?

– Квартира эта теперь наша, понял?

Я не понял.

– Вот документы, – и показывают те бумаги, что мы с дохлой корюшкой подписали, – вот подпись твоя, вот написано мелким шрифтом, что наша теперь квартира, понял?

Я не понял. Не зря же загадывал умнее стать. Похоже, желание не сработало ещё.

Ребята злиться начали, кому-то зазвонили, головой моей по батарее застучали, ногами по мне заколотили. В ответ соседка тоже по батарее застучала, та, что снизу живёт. Шум не любит, вечно по батарее стучит, чуть что. Только похоже, что и не соседка она мне больше. Ребятам этим теперь будет по батарее стучать.

– Теперь понял? – всё не унимались мои гости.

– Понял, понял! – обманул я их, на самом деле ничего не понял. А как тут не обмануть, когда бьют.

Они обрадовались, ушли. И я с ними ушёл.

«Так-так-так… Так-так… Так…» – осматривал я своё новое жилище на чердаке многоэтажки.

«Угу-угу… Угу…» – осмотрел я его ещё раз.

Больше я корюшку не покупал. Больше я никогда и ничего не подписывал. Я стал умнее.

Автор: Оскар Мацерат
Оригинальная публикация ВК

После уроков к школе подъезжали грузовики и увозили детей разбирать Башню. Асель уже не терпелось запрыгнуть в пахнущий деревом кузов: она то и дело дрыгала ногой, а на математике нечаянно вместо уравнения вывела неравенство. Как известно, неравенств в мире не бывает, поэтому учительница влепила ей двойку. Мама рассказывала, что Башню строили взрослые, да так долго, что все рассорились, а чтобы обиднее было ругаться, стали делать это на одном языке. Лицо при этом у мамы было такое, будто она говорила слово «х-л-е-б».

Прозвенел звонок, и все побежали к машинам. Грузовик проехал только половину пути, а Башня уже возвышалась над землей гигантской жестянкой. Вокруг нее и внутри всегда копошились люди: пока дети разбирали верх, взрослые  продолжали что-то достраивать снизу, чтоб не сломалось раньше времени.

Асель работать на Башне нравилось – та была слеплена из всякого хлама, и самый диковинный можно было уносить с собой. Сегодня Асель приглянулась большая картинка с голеньким малышом, плывущим в синей воде к смешной бумажке.

Дома мама жарила в кипящем масле х-л-е-б. Он получался маленьким, золотистым и помещался в ладошку, а губы у мамы склеивались в тонкую злую ниточку.

Асель прокралась в комнату и прикрепила картинку к стене, а сама легла на кровать и принялась мечтать. Мечты надувались мыльными пузырями и вылетали в открытое окно. При заселении управляющий, отдававший им с мамой ключи, назвал этот дом у-ди-ви-тель-ным. А еще подмигнул Асель и зачем-то пообещал, что сюда за ней прилетит прекрасный принц на голубом вертолете и заберет в чудесный мир.

Вот и мечтала Асель о всяком: чтобы прилетел поскорее принц, чтобы папа, которого она никогда не видела, наконец-то ее нашел (очевидно же, что он потерял и ищет), а еще узнать, почему маму злит слово «х-л-е-б». Но мечты, как и настоящие пузыри, лопались с тихим «плюк!», не долетая до неба.

Ночью из шкафа постучались – оттуда часто стучались, дом-то был у-ди-ви-тель-ный. На этот раз за дверкой оказался красивый длинноволосый мужчина с грустными глазами. Он протянул заспанной Асель ружье, а другой рукой показал на картинку с малышом. Асель больше нравилась картинка, чем ружье, но вид у мужчины был такой несчастный, что она согласилась на обмен. Утром Асель отдала ружье маме, и та подперла им стол на кухне, чтоб лучше стоял.

– Ружье обязательно выстрелит! – громко заявил дядька с бородкой и в очках без дужек, когда Асель полезла в шкафчик за чашкой.

– Только если в тебя, Антон! –  крикнула мама и захлопнула дверцу с дядькой. Она, как обычно, жарила х-л-е-б и злилась.

Асель хлебнула чая и, пока помогала маме складывать готовый х-л-е-б в корзинку, по привычке начала мечтать. Мечта мягко поднялась к потолку, оставила на нем жирное пятно и вылетела в окошко.

«Может, долетит», – подумала Асель, и тут весь дом заходил ходуном, а Антон в шкафу закричал: «Батюшки!»

Асель с мамой выбежали на улицу. Над их двором парила плоская голубая сфера, из которой выглядывал серый, как асфальт, но вполне симпатичный человек.

– Дитя мое! – театрально сказал он. – Летим со мной в чудесный мир!

– Это папа? – шепотом спросила Асель у мамы.

– Вряд ли, – пробормотала та, прижав к груди корзину с х-л-е-б-о-м.

– А чем это у вас так вкусно пахнет? – громко поинтересовался пришелец, всматриваясь в корзинку. – О, баурсаки!

Нитка маминого рта расслабилась и пошла волнами.

– Баурсаки, – тихо подтвердила она и закричала Асель:

– Собирайся, живо!

– Куда?

– В чудесный мир, сказано же!

В доме раздался выстрел. Пришелец скинул веревочную лестницу, и Асель с мамой обезьянками забрались внутрь сферы. Та сразу же воспарила вверх, а Башня впервые стала маленькой, как наперсток.

Плюк!

Пока сфера вырывалась из земной атмосферы, мама торжественно поставила корзину с баурсаками в центр стола, а пришелец принес салфетки – смешные зеленые бумажки с портретами, прямо как на той картинке с Башни.

– Что они значат? – спросила Асель.

– Больше ничего, – сказал пришелец, – не бери в голову.

Автор: Даша Берег
Оригинальная публикация ВК