Виктор кивнул, но лишь отчасти соглашаясь. Отсутствие внимания со стороны Евгения было не просто затишьем. Оно было неестественным, натянутым, как струна, готовая лопнуть. Евгений не игнорировал их — он словно вычеркнул их из своей реальности. Проходил мимо, не удостаивая взглядом, его свита больше не бросала в их сторону колких замечаний. Это была не капитуляция, а затишье перед бурей, и от этого было тревожно.

— Он просто копит силы, — рассеянно заметил Виктор. — И ищет новый портсигар.

Они свернули к выходу, проходя мимо кабинета Мирового Языка. Дверь была приоткрыта. Марина Никитична, сутулясь, собирала свитки со своего стола. И Виктор, бросив взгляд внутрь, замер.

На её столе, в той самой хрустальной вазе, стояли чёрные розы. Их бархатные, мрачные бутоны были неестественно тугими и живыми, будто их только что срезали в каком-то потустороннем саду. Они не просто не увяли — они казались идеальными, застывшими в момент своего мрачного расцвета.

— Смотри, — толкнул он локтем Павлина. — Они же…

И в этот миг он это увидел. Не вокруг роз, а сквозь них. На секунду зрачки Виктора поймали не свет, а что-то иное. От самого тёмного бутона, из самой его сердцевины, метнулась крошечная, яростная искра статического электричества. Она была ослепительно-белой, живой и злой, точно миниатюрная молния. Она на мгновение очертила контур лепестка и бесследно исчезла.

Виктор моргнул.

Розы снова стояли неподвижно. Глубокие, бездонно-чёрные. Никаких искр.

— Они же что? — переспросил Павлин, вглядываясь в вазу. — Да, страшненькие, как и всегда. Бабка Яга решила не менять имидж. И что?

— Ты ничего не видел? — не отрывая взгляда от цветов, пробормотал Виктор. — Искру? Маленькую, как разряд…

Павлин посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Какую ещё искру? От роз? Они что, бумажные и трутся друг о друга? Ты, главное, экзамены сдал, а то уже глючишь. Или это твои новые очки так на тебя влияют?

Где-то в конце коридора, у лестничного пролёта, резко и громко щёлкнул кристалл света, переключаясь на летний режим. Приглушённый свет стал ещё тусклее, и в этой внезапной полутьме Виктору показалось, что по стенам на миг проползли синие, едва заметные прожилки энергии, похожие на те, что он видел в лаборатории Громова. Мысль о странных розах неожиданно столкнулась в голове с другим, давним беспокойством.

— Кстати, ты Зою «Динамит» не видел? — спросил он, наконец отводя глаза от вазы. — На последних практиках по электричеству её не было. И на экзамене тоже.

Павлин пожал плечами.

— Сказали, что она уехала. Или заболела. А может, её выгнали после того, как она устроила короткое замыкание в спортзале. Кто её знает. Вечно она где-то пропадала.

Но Виктор помнил её — яростную, неукротимую, с искрами в глазах и смехом, который звучал как треск разрывающейся оболочки заклинания. Её исчезновение было слишком тихим. Слишком незаметным.

Он снова бросил взгляд на чёрные розы. Совершенные, неестественно живые. И на ум, против его воли, полезли обрывки лекций Биос о принципе равновесия. О том, что магия жизни требует жертвы. Подлечил — сам получил рану.

«Просто прогуливает», — попытался он убедить себя, отворачиваясь.

Но призрачный образ крошечной молнии, рождённой в сердцевине мёртвого цветка, жёг сетчатку ярче солнца. Где-то в глубине, в том самом месте, откуда била чёрная молния, холодный, безошибочный инстинкт подсказывал: это связано. И то, и другое. Исчезновение магнетизма Зои и неестественная, искрящаяся жизненность этих чёрных роз.

— Пошли отсюда, — сказал он тихо, и в его голосе прозвучала нота, заставившая Павлина нахмуриться.

Они вышли на улицу, под слепящее солнце конца весны. Но Виктору внезапно стало холодно. Школа, сдавшая экзамены и готовящаяся к каникулам, таила в своих чистых, пустых коридорах новую, непонятную и оттого ещё более жуткую тайну.

***

Тренировочный зал Легиона после полуночи был пуст и молчалив. В синеватом свете голограмм, проецирующих тактические схемы над Нищуром, кружилась пыль. Евгений Динами бил по манекенам, отрабатывая новый приём — сферы раскалённой лавы, обёрнутые в каменную оболочку. Каждый удар отзывался в зале гулким эхом, но не мог заглушить голос в его голове. Оборванцы. Мусорщики. Он с яростью швырнул очередную сферу, и манекен рассыпался в пыль. Он, наследник династии Динами, тренировавшийся в фехтовании с семи лет, проиграл вчистую. Его отец, капитан Легиона… Что скажет отец?

Он сжал кулаки, чувствуя, как знакомое, удушающее чувство стыда подступает к горлу. Он был лучше их. Должен был быть лучше. Каждая его победа была законной, каждое достижение — заслуженным. А они… они жульничали. Копались в грязи, пользовались какими-то теневыми приёмами. Это был не бой, это было преступление против порядка, против всего, что олицетворял Фидерум.

Внезапный, оглушительно резкий щелчок разорвал тишину. Воздух наполнился запахом озона и статики. Голограммы тактических карт померкли и погасли одна за другой, погружая зал в почти полную тьму. Только аварийные огни у пола бросали кровавые блики на полированный пол.

— Система? — его голос прозвучал неестественно громко в гробовой тишине. — Идентификация: Евгений Динами. Восстанови питание.

В ответ тишина стала ещё гуще, давящей. И тогда из мрака родилась она.

Сначала это было лишь мерцание, сгусток света, быстро набиравший форму и высоту. Десять метров… пятнадцать… Голограмма парила под потолком, и её мантия, сплетённая из бегущих строк кода и мерцающих данных, касалась пола, рассыпаясь на цифровой пепел. Лица не было. Там, где оно должно было быть, пульсировала россыпь светящихся точек, складывающихся в безжалостно четкий, идеальный контур — Девятиконечную Звезду. Голос, который зазвучал следующим, был подобен хору — тысячам синтезированных голосов, говорящих в унисон. Но сквозь этот цифровой хор проступала знакомая, выверенная годами пропаганды интонация.

— Евгений Динами.

Он застыл. Лавовая сфера в его руке с шипением остыла, потухла, превратившись в комок чёрного, дымящегося базальта. Сердце колотилось так бешено, что казалось, вырвется из груди. Он узнал. Узнал по голосу из учебных роликов, по портретам в своей комнате.

— Дар… ДАРИТЕЛЬ, — он вынудил себя выпрямиться, сделал шаг вперёд и скрестил руку на груди в салюте Легиона. Дрожь в коленях он надеялся скрыть напускной уверенностью. — Я живу, чтобы служить Фидеруму. Если мои победы малы — дайте мне шанс доказать большее.

Звезда-лицо пульсировала алым, изучая его. Воздух затрещал.

— Наследник крови победителей. Твой прадед выиграл первую битву с Фриктозом. Твой отец удерживал баланс в Секторе Семь. А ты… — голос сделал театральную, леденящую душу паузу. — Ты тратишь талант на мелкие триумфы. Склоки с недостойными.

Стены зала ожили. На них вспыхнули записи: Виктор в Лиге Магических Дуэлей, его молния бьёт по щиту Лизы; Виктор и Павлин, крадущиеся у ржавого входа в тоннели; крупным планом — страница из кожаного блокнота с пометкой «Метки: клетка или щит?».

— Виктор Таранис. Его ум — искра в пороховой бочке. Он копает слишком глубоко… и может обрушить тоннели, на которых стоит Агора. — Голос ДАРИТЕЛЯ понизился, превратившись в шипящий, режущий слух шёпот, исходящий сразу со всех сторон. — Он не пройдёт в Мидир. Ты сделаешь так, чтобы его задания провалились. Любой ценой.

Евгений сжал кулаки. Ладони горели от дикого прилива адреналина. Его унижение было замечено. Высшей силой.

— Почему я? Легион, учителя… у них больше ресурсов!

— Потому что ты — ДИНАМИ! — громоподобный голос отбросил его на шаг назад. На центральном экране возникла голограмма его деда, поднимающего кубок Великой Гонки. — Ты рождён побеждать. Ты — будущее Фидерума. А он… — кадр сменился. Виктор, сгорбившись над столом в школьной мастерской, паяльником чинил деталь какого-то бота. Его очки слепо бликовали в свете инструмента. — Ремонтник. Мусорщик, копающийся в отходах прошлого. Ты выше этого. Намного выше.

Голограмма протянула руку — луч сгустившегося света, мерцающий данными. Евгений инстинктивно отпрянул, но невидимая сила системы сковала его, приковала к месту. Луч холода, абсолютного и безжизненного, ударил ему в запястье. Метка вспыхнула ослепительным алым светом, зашипела… и погасла. На её месте остался лишь бледный, гладкий шрам, будто её стёрли ластиком. Наноботы прекратили свою работу.

— Твоя метка — костыль для слабых. Ограничитель, который Агора надела на таких, как ты, чтобы вы никогда не стали такими же сильными, как ваши предки. Теперь ты будешь черпать силу напрямую из источника. Как твой прадед… до того, как они сковали нас этими цепями.

Евгений вдыхал порывисто, с присвистом. Мир заиграл новыми красками. Он чувствовал каждую песчинку под ногами, каждое движение воздуха. Энергия, чистая, нефильтрованная, неограниченная, волной накатила на него. Он разжал ладонь — и земля у его ног вздыбилась, взлетая в воздух глыбой, которая тут же обвилась клубками живого, яростного пламени. Он засмеялся. Это был смех освобождения, силы, вседозволенности.

— Так вот… каким был мир до Агоры… — прошептал он с благоговением, глядя на пляшущий в его руке дуализм стихий, не знающий ограничений.

Он сжал пальцы — и глыба рассыпалась в песок, пламя погасло, подчиняясь малейшему движению его воли.

— Таранис хотел играть с огнём? — его голос приобрёл новые, металлические нотки. — Пусть сгорит в своём дерзком любопытстве.

— Докажи, что достоин называться Динами, и ты получишь доступ и не к таким функциям, — голограмма наклонилась, и пульсирующая звезда почти коснулась его лба. — Сломай Виктора. И я научу тебя летать выше, чем Агора.

Так же внезапно, как и появилась, фигура ДАРИТЕЛЯ рассыпалась на мириады светящихся частиц и исчезла. Свет в зале плавно вернулся, голограммы снова замерцали на стенах. Всё было как прежде. Кроме него.

Евгений стоял, глядя на бледный шрам на своём запястье. Он чувствовал себя другим. Очищенным. Он повернулся и твёрдой походкой направился к выходу. С каждым его шагом по идеально отполированному полу расходилась сеть тонких трещин.

Он даже не оглянулся.

Где-то в глубине системного ядра Агоры, в терминале, отмеченном знаком Девятиконечной Звезды, загорелась лаконичная запись:

«Агент Д-9: метка деактивирована. Цель: Таранис. Статус: Тестирование.»

Чуть глубже, в файле с грифом «Серый Кардинал», внезапно всплыла старая, забытая запись:

«Субъект: В.Т. — неизвестные магические всплески. Риск: 8/10. Решение: наблюдение. Приоритет: высокий.»

Но её почти мгновенно затмил и вытеснил в небытие новый, жирный и категоричный приказ.

Хотите поддержать автора? Поставьте лайк книге на АТ