Как было бы здорово каждую минуту ощущать себя счастливым. Но за каждым поворотом нас поджидают сюрпризы, которые подкидывает жизнь. И не всегда приятные. Как сохранить душевное равновесие и не утонуть в океане проблем? Ответ подскажет нейрофизиология. Человек способен перенастроить свой мозг так, как нужно ему. Нужно лишь знать о некоторых хитростях, которые позволяют «договориться» со своим мозгом.

1. Примиритесь с тем, на что повлиять невозможно.

Мозг любит контролировать ситуации и чувствует себя превосходно, когда именно вы заправляете делами. Однако наш контроль часто ограничен и непредсказуем, поэтому иногда возникает чувство тревоги. Можно научить себя испытывать комфорт даже тогда, когда не полностью контролируете ситуацию.

Это не значит, что нужно упускать нити контроля из своих рук и сдаваться. Это подразумевает умение ощущать себя в безопасности даже тогда, когда не все вам подвластно.

Чтобы создать такую нейронную цепочку, обратите внимание на моменты, когда вы стремитесь к «контролю над всем», и поступайте с точностью до наоборот.

На 45 дней откажитесь от попыток контролировать мир вокруг таким образом, к которому вы привыкли. Просто перестаньте пристально следить за погодой, покупать лотерейные билеты и ожидать того, что мир будет жить по вашим правилам. Выберите какую-то одну привычку, которая дает вам ощущение контроля над жизнью, и попробуйте обойтись без нее.

2. Сами формируйте личностные установки.

Личностные установки — это обобщения человека относительно самого себя и принципов жизни. Когда эти установки связаны с тревожностью, они психологически загоняют человека в угол, так что любая задача кажется ему непреодолимым препятствием, с которым ему никогда не справиться. Людей с негативными установки можно распознать по фразам: «У меня это никогда не получится», «Ну все, добром это не кончится», «Я не справлюсь», «Это очень сложно». Если вы ловите себя на подобных мыслей, пора это изменить.

Чем чаще человек в определенной манере рассказывает о событиях своей жизни и думает о них, тем прочнее становятся нейронные связи, представляющие эти мысли.

Эмоциональная тональность высказывания и перспектива, с которыми люди интерпретируют каждое событие в жизни, — а корень этого в личностных установках — потенциально перенастраивают мозг. Например, негативные личностные установки повышают тревожность. И если ваша личностная установка гласит, что вы — неполноценный человек или что вы никогда не сумеете правильно воспользоваться чьей-то помощью, то она лишает вас надежды или ожидания, что вы в силах справиться с неприятной ситуацией. Она заранее настраивает вас на провал.

Но все можно изменить. Если вы убеждены, что не способны завести новые отношения, переформулируйте такую личностную установку следующим образом: «Я хороший человек, и когда люди узнают меня поближе, они это понимают».

3. Гордитесь тем, что сделали.

Гордость — это сложное чувство. Стремление к постоянному признанию несет в себе множество нежелательных побочных эффектов. Но когда окружающие не признают вас совсем, вы чувствуете, что что-то не в порядке. Вы можете начать аплодировать по любому поводу сами себе, но наш мозг трудно обмануть фальшивым самопризнанием.

Социальное признание — вещь непредсказуемая и довольно эфемерная. Но вы можете сами стимулировать выработку серотонина, не выглядя при этом в своих глазах глупым. Просто раз в день обязательно высказывайте сами себе удовлетворение от чего-то сделанного. А иногда можно говорить кому- то: «Смотри, что мне удалось сделать!» Так вы настроите мозг на то, чтобы в разумной степени уметь пользоваться общественным уважением.

В жизни нас то и дело постигают расстройства и разочарования. Вы можете винить в несовершенстве окружающий мир, шефа, партнера, страну, даже себя. Но от этого никуда не деться. Поэтому есть лишь один способ оставаться счастливым, радостным и спокойным — перенастроить свой мозг и изменить отношение к происходящему.

Стало туго настолько, что Влад был готов взяться за любую подработку, задвинув подальше оба красных диплома вместе с гордостью. Но после растреклятого ковида здоровье расшаталось так, что все попытки поправить финансы за счет неквалифицированного труда кончились уходом в глубокий минус – лекарства обошлись дороже. Спина крякнулась после первой же смены грузчиком, а курьером он не отбегал и недели, слег с тяжелейшим гриппом. Машина и вовсе сломалась ещё до того, как он и подумать мог подкалымить таксистом.

Но самая большая ложь была про Иру.

Если б они с Лешкой и остальными жили как раньше в одном городе, вряд ли бы получилось утаивать новость о разводе так долго. Но старые друзья разъехались кто куда в поисках лучшей жизни, а то что ни он сам, ни Ира не увлекались соцсетями сыграло на руку.

Влад на секунду представил – а что если б у него были деньги приехать в гости к Лешке, как всегда? Пятнадцать лет он встречал новый год с лучшими друзьями и десять из них - с Ирой. А теперь приехал и сказал бы… что?

«Я тебя больше не люблю».

По историям знакомых и коллег Влад считал, что перед семейными кризисами бывает период охлаждения отношений. Когда люди перестают прикасаться друг к другу, пропадает секс, появляются ссоры по пустякам и скандалы на ровном месте. У него не было ничего такого – либо он просто этого не заметил. Для него эта фраза прозвучала как гром среди ясного неба, вклинившись между тихим ужином и сериалом по телеку.

Огорошенный, он уставился на жену, не в силах что-то спросить или ответить. Он и раньше не славился умением быстро находить ответы в сложных ситуациях, а теперь и вовсе онемел. А она посмотрела на него, печально, но пугающе-отрешенно, и добавила: «завтра, пока ты будешь на работе, я заберу вещи».

Он не смог придумать, что сказать ей, когда лежал в одинокой постели без сна, прислушиваясь к звукам из гостиной и гадая – спит ли Ира? О чем думает? Почему всё случилось… так, и что дальше?

Нужные слова пришли уже к обеду следующего дня, как и уверенность, что всё это – огромная ошибка. Что не время ему играть в ребенка и обижаться на жену за эту жестокую, несправедливую фразу. Что он обязательно добьется разговора, второго шанса, что десять лет брака стоят того, чтобы за них бороться. И Ира того стоит…

Но потом начальник вызвал его к себе. Влад перебрал в уме возможные косяки, прикинул, что он мог упустить за полдня бездействия, но оказался совсем не готов к новости о сокращении.

Позднее он понял, как сильно оплошал в том разговоре, сколько своих прав дал нарушить, сколько выплат не получил, написав «по собственному». Но тогда все его мысли занимала ситуация дома, а работа… Работа виделась чем-то далеко не столь важным, чем-то, что легко можно будет заменить – в отличие от жены.

По дороге домой он долго думал – говорить ли Ире о его увольнении? Она может пожалеть его и остаться, чтобы не бросать в трудный период, но нужна ли ему эта жалость?

А потом под капотом что-то застучало, машина стала дергаться. Он чудом дотянул до парковки, после чего движок испустил последний вздох и заглох.

Влад отчего-то засмеялся. Смеялся долго, затем закрыл машину, за которую совсем недавно выплатил кредит, вытащил из неё все ценное и ушёл, не оборачиваясь. Ире он так и не позвонил, привыкая к необычно пустой квартире и жизни.

И что он мог бы теперь ответить на вопросы друзей? Что от него ушла жена, но он не знает, почему? Что он не только не боролся за свою семью, а даже прокормить себя не может?

В глубине души Влад понимал, что друзья нужны не для того чтобы пить под елкой в Новый год, есть шашлык на майские или собрать мебель при переезде. Но проклятый двадцать второй потоптался не только по нему.

Лешка едва не уехал по повестке. Лада на этой почве чуть не потеряла ребенка, долго лежала на сохранении, а Саня, их первый сын, начал заикаться. Сейчас все вроде наладилось – беременность удалось сохранить, Саня занимается с логопедами, Лешка сохранил работу и получил бронь. Но навешивать на него свои проблемы Влад считал не то что несправедливым, а просто преступным. Они заслужили спокойный праздник, и отравлять его он не намерен.

Витьку уволили ещё в марте, и он сам только-только начал работать и выползать из долгов. Да и вообще, если разобраться – среди друзей не было ни одного, кого бы не потрепала пандемия или политика, или обе они вместе взятые.

А что у него? Всего лишь развод и сокращение. А ковид… ну так Влад и в больнице не лежал, в отличие от Стаса с его 50% поражением легких. Или в отличие от родителей Вали, которые пандемию не пережили…

Нет, пусть он и соврал, но всё сделал правильно. А перед Лешкой он просто потом извинится. Все взрослые иногда врут друг другу из лучших побуждений… Видимо, и он наконец стал взрослым.

***

- Нужно будет прийти десятого к двум часам. Ты не очень занят, сможешь подъехать?

Влад сдержал нервный смех.

Если не считать уважительной причиной то, что он теперь с трудом просыпался раньше полудня, других сложностей не возникнет. И вообще это был вопрос из какой-то совсем другой жизни: где ему нужно было отпрашиваться с работы, чтобы куда-то попасть днём, где он ездил по делам на машине. Где ему звонила жена.

Она позвонила ему впервые с момента своего внезапного ухода. На какое-то безумное мгновение, увидев ее имя на треснутом экране смартфона, Влад поверил в новогоднее чудо. Странные слова «заявление», «развод» и «слушание» не укладывались у него голове, не доходили до сознания. И только этот вопрос рывком вернул его в реальность.

– Да, смогу.

На том конце провода повисла пауза. Чего ждала Ира? Что он спросит, как она? Предложит её подвезти?

Влад вдруг разозлился. На себя, жену, на бывшего начальника, на всех разом. И разрываясь между необходимостью аккуратно нажать «отбой» и долбануть телефон об пол он выдохнул в трубку всего одно слово:

– Почему?

И похолодел. Он внезапно понял, что не может ещё раз услышать жестокое, безжалостное «не люблю».  Потому что в первый раз это было неожиданно и несправедливо, а теперь… Анализируя своё жалкое существование в последние месяцы, Влад начал думать – а так ли уж неправа была Ира, когда ушла от него? Может, она просто раньше поняла то, что он осознал сейчас – что он попросту неудачник? Развалина, неспособная к физическому труду, невостребованный специалист. Не боец, не тот мужчина, с которым хочется быть. Видимо, в нем всегда таился этот надлом, и потребовалось не так уж и много, чтобы он начал рассыпаться. Она всего лишь разглядела это прежде, чем все пошло кувырком и избавила себя от необходимости жить с ним из жалости.

Тишина стала невыносимой. И когда Влад понял, что боится её ответа больше, чем хочет узнать правду, она сказала:

– Так надо. Так будет лучше.

И тогда он молча нажал отбой. Он был с ней согласен – ей точно будет лучше без него.

***

– Год был тяжелый, ребят нужно поддержать. Да, я тоже скучаю. Обязательно приеду. Если можешь, скажи им сама… Да, поздравлю. Да… Целую, пока. И я тебя люблю.

Мама была расстроена, но, кажется, не обиделась. Из всех причин, которые он мог ей назвать, Влад выбрал самую «уважительную». Мама бы не поняла истории, которую он наплел Лешке про усталость. Наоборот, наставила бы чтобы он приехал, пообещала дать ему отдохнуть и позаботиться о нем – и так бы и сделала. Поэтому пришлось выкручиваться: придумывать несуществующий ремонт у Лешки, поездки по врачам у Вали и ещё кучу неотложных дел, с которыми он обещал помочь.

«Ты хороший друг» – сказала мама ему напоследок. Ну хоть в этом он был с ней согласен. Он действительно хороший друг, что не стал портить праздник людям своими проблемами. Да и как сын в этом смысле он тоже ничего.

К маме приедет сестра с мужем и племяшками. В старенькой квартире сразу станет тесно и шумно, и по-своему уютно. В гостиной займут свое место заслуженная елка, под которой искали подарки ещё Влад с Ксюшей и обязательные еловые ветки – чтобы пахло настоящим деревом, а не пылью и пластмассой.

Из кладовки достанут карты и лото. Племяшки опять бы ругались на Влада что он жульничает, но он все равно бы это делал – но очень заметно, смеясь над возмущенными мордашками и давая себя щекотать в несомненно справедливое наказание.

Влад тяжело вздохнул. Отказаться от Рождества с семьей было сложнее, чем от ежегодной встречи с друзьями. Мама знала про его сложности с Ирой, хоть и не представляла, насколько все на самом деле плохо – и хотя бы поэтому уже было легче. Ещё была Ксюша с её извечным раздражающим, но странно-уверенным «всё будет хорошо». А в племяшках Влад и вовсе души не чаял, стараясь те редкие встречи, которые им выпадали, сделать запоминающимися и особенными.

На душе стало противно. Мало того что он приедет, он ещё и оставит детей без подарка. А ведь сейчас так просто порадовать близких, и даже и ехать-то никуда не нужно, любая доставка в помощь.

Озаренный внезапной идеей, Влад встал и начал обход квартиры. Микроволновка, освежитель воздуха, новомодная колонка с виртуальным помощником… Мультиварку трогать нельзя – это Ирина. Пусть она не забрала ее, но может сделать это после развода…

Влад тряхнул головой. Нет, о разводе он думать не будет. Он будет думать о подарках детям. Пусть у него нет денег, но пока есть, что продать. Ни сестра, ни мама не знают о его проблемах с работой, и будет странно, что он не поздравит никого с праздниками, а тем более – детей. Да и после ухода жены Влад ни разу не воспользовался ни одним из этих приборов…

Миллион разумных причин заглушили робкое внутреннее сопротивление, и смотреть на пустые места, где раньше стояла нажитая техника, стало проще.

Уже получив на руки печально маленькую относительно цен покупки сумму, Влад вдруг подумал, что продавая вещи через какой-нибудь авито, получил бы денег больше. Но во-первых, сожалеть было поздно, а во-вторых – новый год уже почти наступил, а его микроволновка может продаваться и до весны.

Теперь осталось всего ничего – закинуть наличные на карту, и можно возвращаться домой, выбирать подарки. Влад впервые за долгое время почувствовал прилив сил и вдохновение – в былые времена он очень любил думать, как можно порадовать дорогих для него людей.

Но запала хватило ненадолго. Деньги, смешные по недавним меркам, могли помочь продержаться на плаву ещё пару месяцев строгой экономии. А игрушек племяшкам надарят и без него…

Эта здравая, но отвратительно-неприятная мысль заставила замедлить ход и снова ссутулить плечи. Как мило, что ему приходится выбирать между подарками детям и консервами…

– Братиш, с Наступающим тебя! Не поможешь на опохмел?

С трудом сфокусировав взгляд на просителе, Влад вскипел. Раньше, находясь в благом настроении, он частенько подкидывал бомжам сотню-другую, а иногда и больше. Понимая, что пропьют, но отчего-то все равно не жалея.

А сейчас вдруг принялся орать. Про то, что деньги, вообще-то, надо зарабатывать, а не клянчить. Про то, что он их не печатает. Про то что сам в последнее время питается как бомж, а то и хуже, но однако же тратит последние гроши не на дешевое пойло, а на игрушки детям…

И даже зачем-то достал эти самые деньги из кармана и начал размахивать ими, предлагая отобрать их и оставить детей без подарков, а его – без последней жратвы из пустых макарон.

К концу тирады Влад совсем выбился из сил. Едва ли он выдавал столько слов за один присест в последний месяц, не говоря уж про эмоции. Он ожидал от бомжа чего угодно – удивления, злости. Но тот был поразительно спокоен, а потом просто сказал:

– Идём.

Влад застыл на месте. Бомж обернулся, нетерпеливо махнул рукой и повторил:

– Ну, чего встал-то? Идем, говорю. Звать-то тебя как?

– Влад, – ответил Влад. И зачем-то и вправду пошёл.

Раньше он не слишком задумывался о быте бездомных. Навеянные фильмами воспоминания готовили его к тому, что они придут на какую-нибудь свалку или помойку, или спустятся к теплотрассам. Но они шли в дальнюю часть спального района, на окраину города.

«Сейчас он и его дружки дадут мне по голове и отнимут деньги».

Эта мысль прозвучала в его голове настолько безучастно-равнодушно, что Влад испугался. Но ведь тогда ему не придется делать этот дрянной выбор – купить подарки или оставить себе на еду.

Они зашли в подъезд ветхой пятиэтажки. Пахло кошками и гремучей смесью самой разной еды из квартир. В желудке заурчало так громко, что его спутник обернулся.

– Почти пришли. У Валерьяновича голодным не останешься. Я Коля, с остальными познакомлю, посмотрим, кто там сегодня будет.

Двери ближайшей к лестнице квартиры открылись быстро. Хозяин, сильно потрепанный жизнью, но вполне опрятный пожилой мужчина посторонился, пропуская их.

– Коленька, ты как всегда вовремя – я только что выключил суп, гороховый. Сегодня удался на славу, даже копчености получилось добыть – Сереженька постарался.

Влад с изумлением наблюдал, как бомж Коля снимает замызганную куртку и осторожно вешает её на крючок, как аккуратно, чтобы не натекло грязи, ставит растоптанные ботинки и всовывает ноги в старенькие тапочки.

– Кто это с тобой сегодня? – спросил хозяин.

– Это – Влад, – без лишних церемоний представил его Коля.

– Проходите смелее. Мойте руки и сразу на кухню, пока не остыло.

Крохотная кухонька чудесным образом не только уместила шестерых мужчин, но и впустила в себя Колю и Влада. Нашлись и облезлые, но устойчивые табуретки, и миски супа из большой кастрюли, и дешевенькие алюминиевые ложки.

Ели молча. Влад с трудом удерживался, чтобы не проглотить всё разом – он уже давно не ел первого, а суп и правда удался.

После того, как все миски опустели, из холодильника появилась на свет бутыль с прозрачной жидкостью и банка огурцов. Влад замешкался, увидев протянутый ему стакан, но «Валерьянович» подмигнул ему и сказал:

– Ну что вы голубчик, не бойтесь. Это вам не палёное пойло из магазина, а чистейший самогон. Яблоневый! Урожай в этом году был, мне со всей округи яблочки несли…

В прошлой жизни Влад скорее бы откусил себе язык, чем рискнул попробовать домашний, не пойми в каких условиях сделанный алкоголь. А в этой он взял стакан и принял «за знакомство».

После первой наконец завязалась беседа. Начал её Коля, представляя всех сидящих.

– С хозяином ты уже знаком. Вениамин Валерьянович у нас человек ученый, профессор. Хозяин строгий, но приветливый – мы ему приносим, кто что может – рубли, вещи, еду. А он привечает того, кто не напивается, не буянит, не наглеет, и с кем говорить интересно.

Взгляд Влада метнулся к двери, к оставленной в прихожей куртке. Интересно, сколько он должен будет за это импровизированное кафе? Коля перехватил этот взгляд и усмехнулся.

– Ты-то меня вот не запомнил. А я тебя помню. С этого ты района, и выручал нас не раз. И меня, и других – наши тебя знают. А последнего тут никому не надо, все на своей шкуре прошли, каково оно, последнее отдавать… Вениамин Валерьяновича собственные дети из квартиры выселили в эту хибару. «Разменяли»… Я сюда уже пятый год прихожу, а ещё ни разу никого из них не видел.

Словно повинуясь негласному ритуалу, разлили по второй и выпили молча, не чокаясь.

– Вот тот лохматый, это Серёга. Тридцать лет на заводе отработал, пока пальцев на правой руке не лишился по недосмотру. И тут же стал никому не нужен – ни дома, ни на работе. Степан долгов набрал не там, где надо… А Жека – просто алкоголик. Но когда не в запое, не мужик, а золото…

Влад слушал эти истории и поражался себе. Тревога внутри отступала, хотя должно было быть ровно наоборот – он пил чью-то самогонку, находясь в компании бездомных, безработных и даже одного сидельца. А когда очередь представляться дошла до него, отчего-то рассказал всё как на духу.

Слушали его внимательно. Не перебивали, не высмеивали, и что страннее всего – не давали никаких советов. Влад понимал, что потеря жены и работы не идёт ни в какое сравнение с потерей пальцев или квартиры, но ни осуждения, ни пренебрежения не чувствовал. А его нелепая история расставания запустила волну рассказов о делах сердечных.

Сидели долго и душевно. Расходиться начали уже заполночь, Вениамин Валерьянович наотрез отказался принять деньги и сказал на прощание:

– Голубчик, дорогу вы теперь знаете. Приходите, коли лихо будет. Человеку нужен человек…

А дома Влад с легким сердцем выбрал подарки на все деньги. Если уж бомжи могут позволить себе щедрость, то и он может.

***

Стук в дверь был настойчивым.

Телефон Влад отключил задолго до полуночи, отправив всем веселую картинку и добрые пожелания. Отсоединил дверной звонок, опасаясь не в меру активных соседей, и даже смог уснуть.

Наступил ли новый год, понять было сложно. Фейерверки пускать запретили, чему Влад был только рад. Но вместо бабаханья за окном получил удары во входную дверь, да такой силы, что просто отлежаться, кажется, не получится – нежданные посетители были полны намерения попасть в квартиру невзирая ни на что.

Посмотрев в глазок, Влад обомлел. Удары стали ещё громче, а знакомый голос сердито и не очень воспитанно сказал:

– Влад, @*% мать! Открывай, мы всё равно не уйдем!

Они были здесь все. Лешка и Лида с Сашкой, Витька, Валя со Стасом, Андрей и Марина с Вероничкой, Катя. Красные от мороза, обвешанные пакетами, улыбающиеся.

– Хрен тебе, а не поспать. Традиции нарушать нельзя. Ну, дашь пройти, или как? До Нового года меньше часа осталось!

Вопрос оказался риторическим. Влада просто снесли. Ему оставалось растерянно наблюдать, как моментально разложенный стол стал заполняться салатами, как на кухне режутся закуски. Катя что-то поставила в духовку, даже не спросив, как она включается. Дети спешно наряжали принесенную кем-то елку, принесёнными же игрушками и гирляндами.

Лёшка подошел к Владу и хлопнул его по спине – сильнее, чем просто по-дружески.

– Имел тут интересную беседу с твоей матушкой. Отпрашивала тебя хоть на денечек повидаться, на совесть давила. Я, говорит, понимаю, что вы редко видитесь, но и я по нему соскучилась… так что ты, дружище, не обессудь – я от твоего имени пообещал, что ты приедешь. Билеты, кстати, вон в том пакете. И ещё кой-чего к Новому году. Я же после того разговора не только с матушкой пообщаться поподробнее решил… Здоров ты врать, конечно. Ну да это мы с тобой потом обсудим, давай за стол – старый год проводить надо. Хреновый он был, вот чтоб проваливал, все проблемы с собой забрал и не возвращался.

Влад чувствовал себя как в центре торнадо. Его никто не трогал, но вокруг его персонального штиля на полной скорости завертелся праздник – единогласным решением вместо речи президента включили диджея на интернет-радио, пили, обменивались новостями и поглощали праздничную еду.

Когда Влад тихонько ускользнул на кухню, чтобы чуть-чуть прийти в себя, к нему подошёл Витька и силком впихнул в руки конверт.

– Я без работы сидел, ты мне не одалживал, сказал – возвращать не надо. А теперь впроголодь живёшь… Не спорь! Я первый на кухню пришел, видел все, что тут у тебя было и чего не было. Нехорошо это. Ты тут не один святой-благодетель, и не тебе одному помощь принимать сложно. Дай и другим хорошими побыть.

– О чем шепчетесь, мальчики?

Валя вплыла в дверь в своей неподражаемо-крейсерской манере. Влад до сих пор поражался, как Стас не побоялся на ней жениться – высокая, крепкая и с непростым характером Валя могла выбить из колеи одним взглядом. Впрочем, на добро она была так же щедра, и если уж решалась с кем-то завязать любовь или дружбу, надо было сильно постараться, чтобы лишиться её расположения.

Интересно, а сколько знает она?..

За всё застолье никто не задал Владу ни одного вопроса. Он говорил когда хотел и что хотел – то есть молчал почти всё время. Но почему-то сейчас возникло ощущение, что придется признаться во всем, что он утаивал от друзей в последние месяцы.

Но вопросов не последовало. Валя многозначительно кивнула Витьке на дверь, и тот растворился в воздухе. Лицо у Вали было такое, что и Влад бы хотел смыться, но ему перегородили проход.

– Это, конечно, не мое дело… И в чужую личную жизнь влезать это плохо… Но что делать, если вы, мать вашу, два идиота?

Владу вдруг стало легко и смешно. Кажется, рассказывать уже ничего не придется. А когда Валя говорит о неприкосновенности личной жизни, дальше, как правило, звучат самые сокровенные чужие секреты. И ведь все знали, что хранить их она не умеет, но скрыть от нее редко когда что получалось.

– Вот ты мне скажи – ты Иру любишь?

Влад кивнул, не задумываясь.

– А она считает, что нет. Потому что отпустил её легко, без борьбы. Но я-то тебя, телёнка, триста лет знаю. И когда Лешка про твою работу рассказал, тут-то у меня пазл и сложился. И машина-сугроб твоя у подъезда стоит, еле узнать можно. И это я ещё может не про все знаю, что у тебя происходит… Только Ирка-то от тебя не поэтому ушла, и не поэтому не вернется.

Слова «не вернется» резанули больше, чем приглашение Иры в суд. Глядя на его лицо, Валя смягчилась и стала говорить чуть тише:

– Она же видела, как ты с племяшками возишься, с Сашкой, Вероничкой. А у вас, как я поняла, не особо-то что что получалось. Вот она и пошла обследоваться…

Влад неприятно удивился. Этот вопрос они с Ирой не поднимали долго – учебы, кредиты… Решили, что можно отдать всё на волю случая, не так давно – может, год, может больше… Он и не задумывался. Знал просто, что некоторые пары пытаются годами, и считал, что их время обязательно придет. Когда это зачатие стало для Иры такой острой проблемой? И почему он этого не заметил?

– В общем, не очень хорошие у нее анализы. И не очень хорошие прогнозы. И решила она, что тебе без неё будет лучше. Но почему-то твоим мнением поинтересоваться забыла. Считала, что ты можешь с ней из жалости остаться. Ну вот примерно как ты сейчас ей не сказал что без работы остался… А я считаю, что хоть вы дураки, но люди взрослые, и в состоянии делать выбор сами, а не чтобы выбирали за вас. Даже из лучших побуждений. В общем, Ирке я про тебя уже всё написала сегодня. И ты теперь всё знаешь. С новым годом.

Внезапно покраснев, Валя вышла из кухни, задев по пути плечом дверной косяк.

Кто-то дерзкий или просто неинформированный всё-таки запустил во дворе фейерверк. Оглушительный звук эхом отскакивал от стен, а в небе расцветали разноцветные огни.

- Ребята…

Тихая просьба произвела неожиданный эффект: в комнате стало тихо.

– Вы не против, если я отойду ненадолго?

Стас хохотнул.

– Так себе ты хозяин, конечно, но мы и без тебя хорошо посидим.

Не дожидаясь конца всех шуток, Влад вышел из квартиры. И успел уже прилично отойти от дома, как его посетила светлая мысль: а отчего он решил, что Ира сейчас у мамы? Она же может снимать квартиру, быть у любых коллег или приятелей…

Права была Валя, если не про Иру, то про него-то точно: умом не блещет. Влад достал телефон из кармана, но позвонить не успел: поскользнулся и выронил аппарат из рук. Тот приземлился не в сугроб, а прямиком на обледенелую дорожку. Ещё не подняв его, Влад понял, что и без того дышащий на ладан экран таких кульбитов не пережил.

Не самые цензурные слова вырвались сами по себе: громко, с чувством. Когда его тронули за плечо, Влад обернулся резко, готовясь дать отповедь на замечание за ругань в общественном месте.

Но его никто не упрекнул. Вместо этого он увидел растерянное, но такое знакомое и родное лицо и услышал тихое:

– Привет…

Влад засмеялся. Валя права – они два идиота. Ира тоже не позвонила ни ему, ни кому-то из друзей – иначе бы знала, что он ушел из квартиры и может быть где угодно. Но они все же каким-то чудом встретились – и десять лет назад, и сейчас.

А значит, у них ещё есть шанс.