Я хоть от природы и вспыльчивая, но не хамка. Людей почём зря на хер не посылаю, а если вижу, что человек уже оттуда - лучше вообще мимо пройду.

Но тут вот так случилось...

Ходила я беременная. Недолго ещё ходила. И подошёл срок сдавать анализ на генетические отклонения (а именно на синдром Дауна у ребенка). Медсестра, бравшая кровь, сказала на направлении подписать свой номер телефона.

- Зачем?

- Если вдруг что - мы вам позвоним, - буднично сказала медик.

- А вдруг что это что?

- Ну если результат будет положительным.

- Таааак. А если отрицательным?

- Тогда не позвоним.

На всякий случай я написала оба своих номера и объяснила: вдруг один будет недоступен? Тогда звоните на второй.

- А когда будет результат?

- Через день.

- То есть, если вы мне в четверг не позвоните, то все ок? - не унималась я.

- Именно.

Сказать, что я боялась, это вообще ничего не сказать. С раннего утра четверга я была в диком напряге, а на работе сидела как на электрическом стуле с лёгким покалыванием в жопе.

В начале первого дня на телефон позвонил незнакомый номер...

- БабаЁжик Такойтовна? - назвал меня по имени-отчеству женский голос.

В этот момент меня прошибло током настолько, что я выронила телефон. Благо сидела за столом - недалеко его выронила. Подхватила по-быстрому:

- Да, это я.

- Я являюсь представителем... (я уже готова была разрыдаться)... Говно-банка и хочу предложить вам карту Халява...

В этот момент я себя уже не контролировала.

- Чтоб ты, сука, сдохла, - выпулила я и сбросила звонок. 

До конца дня больше звонков не поступало.

Потом мне конечно стало ее жалко, эту девушку из контакт-центра Говно-банка (понятно же, что не от хорошей жизни она занимается этой хернёй), но в тот момент меня реально чуть удар не хватил.

Автор

Конечно, сначала Павел Никифорович испугался. Кто бы не испугался? Тело стало вдруг обманчиво лёгким, а асфальт под ногами каким-то зыбким. Пронеслись мысли про обморок, инсульт... А может – что-то с сердцем? Потом закричала Анечка, жена.

Павел Никифорович запрокинул голову – яркий свет резанул по глазам. Потом он увидел раскрытый люк, вокруг которого темнела обшивка инопланетного корабля. Тарелка закрывала почти всё небо. Зев люка медленно приближался.

"Наверное, опыты ставить будут" – решил Павел Никифорович. Он думал об этом спокойно, буднично. В конце концов, так ли важно, что будет после встречи с инопланетянами? Главное – что она будет.

В молодости Павел Никифорович хотел стать космонавтом. Только таким, чтобы как в книгах – чтобы экспедиции на другие планеты, чтобы встречи с иным разумом. Мир стремительно рвался ввысь и казалось, что вселенная будет покорена уже завтра. Ребёнком он смотрел "Планету бурь", читал Стругацких. А ведь был ещё "Солярис", насквозь детские "Москва-Кассиопея" и "Отроки"... Чем ближе был развал страны, тем больше становилось фантастических книг – советских и переводных. А затем – космическая фантастика хлынула потоком. Павел Никифорович читал и смотрел всё. Рушился привычный мир, космос не становился ближе. Да только... закроешь глаза – и вот он, космос. Ждёт, непокорённый. Внутренняя бесконечность.

Конечно, никаким космонавтом Павел Никифорович не стал. И человечество никуда не полетело – даже к Марсу. И вот надо же. Сами пришли. И не так уж важно, что теперь будет дальше. Важное происходило прямо сейчас – то, чего Павел Никифорович ждал всю жизнь. Анечка что-то кричала с земли, но старик был уже высоко, он уже не слышал.

– Космос... я иду, – прошептал Павел Никифорович в раскрытый люк.

Потому что в женщине должна быть загадка