Я проснулся в вагоне трамвая
В свои сорок беспамятных лет.
И, карманы понуро вскрывая,
Не нашёл при себе сигарет.
Тяжело распрямились ресницы.
Слишком долго я, видимо, спал.
Ба! Да тут всё знакомые лица.
Те, которых давно не видал.
Всех их с миром Господь упокоил.
Честь по чести я их схоронил.
А по жизни свиданье такое
И в тяжёлом похмелье не мнил.
Чтоб развеять туманы-дурманы
И в глазах прояснить Божий свет,
Я дотошно обшарил карманы,
Но опять не нашёл сигарет.
Среди рельс монотонно звенящих,
Среди жалобно стонущих шпал
Я сыграл в этот траурный ящик
И в вагон некурящих попал.
Я воскликнул: «Ребята, мы живы?
Почему так в вагоне темно?»
И ответили мне пассажиры:
«Все мы умерли очень давно.
Мы давно уже все не живые —
Те, которыми был ты любим.
Видишь раны у нас ножевые:
Это ты нас беспечно сгубил...»
И во всём солидарные с ними,
В заповедный заоблачный рай
Плыли ангелы в розовом дыме,
Помавая крылами трамвай.
Птичьим клином в свободном скольженье
Плыли ангелы в розовой мгле.
И наколка лазурная «ЖЕНЯ»
На одном красовалась крыле.
За окошком шесть ангелов плыло,
Млечных крыл распластав парусин.
Здесь, в трамвае, нас семеро было.
Кто-то явно был лишний один.
«Мрачно шутите. Я вам не верю!»
И, уже распалившись на нет,
Я тому, кто стоял возле двери,
Предложил: «Предъявите билет».
Уязвлённый моим предложеньем,
Он замкнулся в глубокой тоске.
И наколка лазурная «ЖЕНЯ»
На его заискрилась руке.
Он в ответ ничего не ответил,
Но ответили прочие с мест:
«Пассажир, вы сейчас на том свете,
Где повсюду бесплатный проезд...»
«Вы, наверное, вовсе сдурели, —
Застонал я, как филин в лесу, —
Если мне не откроете двери,
Я по кочкам трамвай разнесу!»
Возразил мне угрюмый водитель:
«Никаких остановок здесь нет.
Если вам выходить — выходите.
Всем родным и знакомым — привет!»
Я разинул гортань, как ворона.
А по телу рассыпалась дрожь,
Потому что он был на Харона
Неприступностью скорбной похож.
Он седую оправил бородку
Плавно благостным жестом руки.
И трамвай закачало, как лодку
На бурливой стремнине реки.
Среди рельс монотонно звенящих,
Среди жалобно стонущих шпал
Мне достался вагон некурящих.
Слишком долго я, видимо, спал.
В запредельном кромешном кошмаре,
Проклиная себя и тот свет,
В третий раз я карманы обшарил.
И опять не нашёл сигарет.
А тем временем траурный ящик
Проскочил на другой перегон.
И промолвил один некурящий:
«Вы не в тот угодили вагон».
И, опомнившись, в ту же минуту
Зашумели другие вослед:
«Он не только вагон перепутал.
Перепутал и время, и свет...»
И, во всём солидарные с ними,
В заповедный заоблачный рай
Плыли ангелы в розовом дыме,
Помавая крылами трамвай.
В силуэтах крылатых печальных
Было нечто от огненных стрел.
Плыли ангелы в скорбном молчанье.
Вдруг один из них тихо запел.
И в вагоне, заполненном мраком,
Подхватив чистый ангельский слог,
Безутешно ребёнок заплакал,
Как надрывный трамвайный звонок.
Резвый вспрыгнул на выручку мальчик,
Урезонить младенческий плач.
И швырнул в меня школьный задачник
Нерешённых житейских задач.
А его бесшабашный подельник
Мой студенческий бросил билет.
И сказал: «Ни культуры, ни денег
От актёрской профессии нет!»
Пассажиры оскалились хмуро.
И под яростный топот и свист
Завизжали истошно: «Халтура!
Погорелый бродячий артист!»
И под занавес гневной интриги,
Довершая мой полный провал,
Полетели в меня мои книги —
Те, которые я создавал.
Пассажиры руками махали
И кричали, от злобы пьяны:
«Ты достал нас своими стихами.
Никому они тут не нужны!»
И во всём солидарные с ними,
В заповедный заоблачный рай
Плыли ангелы в розовом дыме,
Помавая крылами трамвай.
И в вагоне, заполненном мраком,
Подводя своей жизни итог,
Я отчаянно горько заплакал,
Как надрывный трамвайный звонок.
«Вы, наверное, вовсе сдурели, —
Застонал я, как филин в лесу, —
Если мне не откроете двери,
Я по кочкам трамвай разнесу!»
А в космическом млечном тумане,
Что маячил в трамвайном окне,
Заплясали вдруг, как на экране,
Фотоснимки, известные мне.
За страницей мелькала страница.
Как во сне, пронеслась жизнь моя.
Ба! Да тут всё знакомые лица.
И на всех фотографиях — я!
Пассажиры вагона вставали,
Свою долю угрюмо кляня.
И на снимках себя узнавали,
И в себе узнавали меня.
За окошком шесть ангелов плыло,
Млечных крыл распластав парусин.
Здесь, в вагоне, нас семеро было.
Кто-то явно был лишний один.
Вдруг мужчина с наколкою «ЖЕНЯ»,
Что доселе стоял в стороне,
Проявляя своё уваженье,
Подошёл со стаканом ко мне.
Он волненье своё пересилил.
И сказал: «Извини нас, братан,
Мы здесь выпили и закусили.
Это твой поминальный стакан...»
Между нами возникла заминка.
Я пока что ещё не фантом,
Чтобы пить на своих же поминках.
Не трамвай, а какой-то притон!
Я устал в этой жуткой дороге.
И душа попросилась домой,
Где сидит на родимом пороге
Мой потерянный ангел седьмой.
Он со стаей небесной расстался.
Он домашних моих пожалел.
Он меня дожидаться остался.
Без меня улетать не хотел.
Он играет на лире, и льются
Его песни по вешней земле.
И проворные ласточки вьются,
Словно ангелы в розовой мгле.
Среди рельс монотонно звенящих,
Среди жалобно стонущих шпал
Мне достался вагон некурящих.
Слишком долго я, видимо, спал.
И тогда я проснулся-очнулся,
Погостить не успевши в раю.
И на землю родную вернулся.
Вот теперь перед вами стою.
Только вы обо мне как о чуде
Не спешите взахлёб говорить.
Если есть на земле ещё люди,
Дайте кто-нибудь мне закурить.
Источник: http://www.velykoross.ru/articles_files/0/1004.pdf
