Итак, доброе утро, и это снова я))) не потому, что мне нравится получать минусы и действовать вам на нервы, просто ради интереса выложу еще пару глав. Вы судьи - если контент будет качественный, буду публиковаться, если не нет - не буду продолжать испытывать ваше терпение и оставлю эту затею)) поехали)
“Did-did-did-did-you see the frightened ones?
Did-did-did-did-you hear the falling bombs?
The frames are all long gone, but the pain lingers on...”
(Pink Floid, “The Wall: Goodbye, blue sky”)
… Моросил мелкий дождь, совсем не типичный для середины последнего месяца лета. Небольшие капли, собираясь на листьях растущих тут редких деревьев, брякли, тяжелели, и стоило лишь коснуться ветвей, окатывали холодным водопадом. Летняя трава сбилась с мокрой землей. Дул холодный, пронизывающий ветер, серое английское небо висело над головой, беспрестанно осыпая водяными каплями.
Таким был и тот, памятный ему день в мае этого года. Таким он запомнился Гарри. В тот день он стоял на этом же кладбище близ Хогсмида рядом с Гермионой и всем семейством Уизли. Тут же стояли МакГонагалл, Хагрид и Флитвик, Флоренц с Сивиллой Трелони и Горацием Слизнортом, неподалеку – Андромеда Тонкс, мать Колина Криви, Невилл, суровая Августа Долгопупс, Кингсли Бруствер, и еще очень много людей, пришедших проводить в последний путь тех, кто погиб, защищая Хогвартс. Приходили все. Даже если среди тех, кого хоронили, не было их родных. Шли посочувствовать, поддержать, почтить память.
А чуть дальше рядами стояли гробы. Большие и маленькие, для совсем юных школьников. Часть из них была закрыта – тела некоторых были в ужасном состоянии. На кого-то напал Фенрир Сивый, кто-то попал под ногу великану, приведенному Пожирателями Смерти. Рядом – вырытые ямы и готовые каменные надгробия с высеченной на каждом одной и той же надписью – «Пал смертью храбрых, сражаясь против Лорда Волан-де-Морта. Мы живы, пока вы помните нас». Никто более не звал темнейшего из магов прежним прозвищем. Катастрофа, разразившаяся у стен школы, сожгла в душах волшебников суеверный страх перед проклятым именем, оставив горечь и злость.
Закрытые гробы одновременно опустили в заготовленные могилы. Слышались рыдания и безумные крики матерей погибших детей – их пытались успокоить, они рвались к страшным ямам, которые стали последним пристанищем для вчерашних мальчишек и девчонок. Скоро на месте ям снова зазеленела молодая весенняя трава, стали на свои места надгробные камни. Взметнулись вверх сотни рук с огоньками на концах волшебных палочек. И все… Но до сих пор Гарри помнил перекошенное невыносимой болью лицо Молли Уизли, когда опускали гроб с телом Фреда. Помнил он окаменевшие лица Джорджа и Рона, видел поджатые белые губы матери Тонкс. Ее дочь и Римуса Люпина похоронили вместе – так, как они и погибли, не став разлучать их и после смерти.
Эта картина много раз снилась впечатлительному парню. Бесконечно, едва лишь что-то напоминало Гарри Поттеру о том страшном дне, он вновь и вновь непроизвольно перематывал в голове эти воспоминания. Они въелись в его сознание навсегда.
И постоянно, вот уже почти четыре месяца, он приходит сюда, на это кладбище, стоящее особняком от Хогсмида. Гарри приходит сюда поговорить с Римусом Люпином и Тонкс об их сыне, говорит с Фредом и просит не волноваться его о брате, навещает Колина. Протоптана дорожка у него и еще к одной могиле. Как и на всех плитах, здесь выведена все та же фраза аккуратными буквами, лишь над ней другое имя – «Северус Тобиас Снегг, 1960-1998. Директор Хогвартса с 1997 по 1998 гг». Здесь Гарри стоит молча – за все эти месяцы он так и не нашел, какие слова он мог бы сказать ему. Никаких слов нет. Есть только разъедающая душу вина. Он просто долго молчит, задумчиво глядя на имя, кладет цветы и уходит, торопливо и не оглядываясь. А внутри – глубокое сожаление, что он не смог оказать последнюю, посмертную услугу человеку, который столько сделал для него за эти годы.
Вот и сегодня он стоит у этой могилы, смотрит на надпись, и в тысячный раз в его голове прокручиваются события того дня. Сражение, Фред, адское пламя, пауки, Грохх, вспышки света, визгливый хохот, жуткий вопль в Хижине, Хагрид, Сивый, Беллатриса, Хагрида утаскивают в лес, воспоминания, вспышка зеленого огня… Последний бой, Невилл с мечом, злобные красные глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками, ликование, горечь… Ряды накрытых простынями тел, разрушенные стены Хогвартса, растерянные люди… Дымящееся пепелище… Он с усилием остановил поток мыслей. Все это было, прошло. Ничего уже назад не вернуть.
С тех самых пор, как он пережил ту страшную ночь, он постоянно чувствовал в своей душе что-то иное, некогда чужое для него. Это иное обрывало веселый смех, вторгалось в его сны и порой лишало покоя. Гарри небезосновательно полагал, что так могла бы болеть душа, на которой повис слишком тяжелый груз. Подмечал он и другие перемены в себе - не было уже беззаботности, бесшабашности, порой он мысленно ограждался от мира, оставаясь наедине со своей болью. Война оставила ему еще один шрам - вот только уже не на теле.
— Гарри! – раздался позади него голос девушки.
Он резко обернулся, предчувствуя восторженные взгляды с надоевшими за столько раз просьбами сфотографироваться, расписаться, глупыми вопросами… Как это было дико для него и раньше, так было дико и сейчас. Он готов был уже сразу пресечь готовые просьбы грубым отказом, однако слова встали поперек горла, как только он увидел, что позади стояла Полумна Лавгуд. Как и всегда, с ее лица не сходила легкая мечтательность и потусторонность, серебристые глаза смотрели мягко и… мудро. Неизменные серьги-редиски в ушах и новый амулет на груди поверх легкой кофты – мешочек грубой ткани на веревочке, наверняка с травами для отпугивания мозгошмыгов или тертым рогом морщерогого кизляка… Гарри поймал себя на мысли, что удивительная Луна как всегда оказалась рядом с ним в ту минуту, когда душа рвалась от боли.
— Привет, Луна. – он улыбнулся, скрывая неловкость. — А ты тоже… сюда? Я никогда не видел тебя…
— Я часто тут бываю, просто мы наверное ни разу не пересекались. – она перевела серебристые глаза на белые лилии, лежащие у надгробия. – Ты всегда носишь ему эти цветы… – с легкой задумчивостью произнесла она.
Гарри зябко передернул плечами и быстро перевел тему:
— Ты не замерзла? Здесь холодно.
— Немного. – призналась Полумна. — А знаешь, Лаванда Браун уже выписывается из Мунго! – она быстро поняла настроение Гарри, и легко сменила ход беседы. — Останутся, конечно, шрамы, но это пустяки.
Гарри подошел к ней, сбросил куртку с плеч и накинул на Луну.
— Это же отлично! – с наигранной веселостью ответил он. — Слушай, если ты замерзла, может, сходим в «Три метлы»?
— Конечно! – поддержала Луна, и вдвоем они направились прочь от кладбища, в Хогсмид.
Обычно после своих походов сюда Гарри направлялся к единственному человеку во всем городке, который в этот миг лучше всех мог помочь ему. К Аберфорту Дамблдору, хозяину «Кабаньей головы». Там, в пустующей, грязной таверне он подолгу молча стоял у залапанной барной стойки, крутя в руках бутылку со сливочным пивом и слушая скрип стакана, который то и дело вытирал полотенцем старый бармен. Нет-нет, перебросятся парой слов. Аберфорт, как и его покойный брат, умел читать человеческие души, и не беспокоил частого клиента пустячными разговорами. Только раз они довольно долго беседовали, когда Гарри зашел в особенно сумрачном настроении. «Слышишь, Поттер, что я тебе скажу?» – сказал Аберфорт ему тогда. – «Ты не можешь быть ответственным за чьи-то поступки. У них был шанс уйти с поля боя к папам-мамам. Но они остались сражаться. И вовсе не потому, что рассчитывали бить врага из-за твоей могучей спины. Им не позволили показать пятки долг и совесть. Это долго назревало в Хогвартсе – не ты, так кто другой подбросил бы дров под этот бурлящий котел…» Тогда он только согласно кивал, понимая, что старик прав. Он и сам постоянно говорил это себе, когда снова и снова малейшее напоминание о битве словно опрокидывало его в тьму сожаления и терзаний. Но как быть, когда каждый раз через ночь-две ты просыпаешься в холодном поту, увидев во сне безжизненное лицо Фреда или тельце Добби, пронзенное огромным кинжалом, а потом до утра не можешь сомкнуть глаз, ворочаясь под одеялом и забываясь лишь на мгновение тревожным сном?
Сейчас он сидел в пабе мадам Розмерты и просто слушал, как болтали по всяким пустякам Полумна и Дин Томас, которого они встретили по дороге. На все вопросы Гарри лишь рассеянно улыбался и отвечал односложно, но к счастью, вскоре его перестали тормошить. Здесь было светло и тепло, витали ароматные запахи и слышались веселые голоса, но на душе моросил все тот же серый дождь…
Его уход из «Трех метел» заметила лишь Полумна.
…Он устроился на подоконнике у окна маленькой комнаты в «Норе», прижавшись щекой к приятно холодному стеклу. Вдали только-только разгорался рассвет, радужная полоса растянулась по восточному краю горизонта. Сероватый, предутренний свет понемногу наполнял комнату. Уже можно было разглядеть небрежно разложенные по углам вещи Рона, которые были раскиданы домашним упырем за время «карантина». Этого несимпатичного жильца, за целый год избалованного комфортом в его новом жилище, выдворили на прежнее место жительства лишь усилиями четырех человек. Упырь визжал и кидался всем, что попадалось под лапу, пока Джинни не догадалась сдобрить его парой наспех приготовленных тостов с малиновым джемом. После этого тварь уже не так сопротивлялась, когда его подхватили под лапы и потащили на чердак: упырь скреб пятками по дощатому полу и дожевывал тост, пуская малиновую слюну. А вот запах от жильца стоял еще дня три, из-за чего в комнату можно было зайти лишь с заклятием Пузыреголовости. Кроме того, упырь слопал лягушку из аквариума Рона.
Рон сонно завозился на кровати, что-то пробормотав. Гарри достал старые часы Фабиана и посмотрел на стрелки. Всего лишь пять часов утра. А он уже полчаса как не может сомкнуть глаз. Уснул в три и проснулся в полпятого. До этого долго ворочался, лишь временами ненадолго проваливаясь в забытье… Но это лучше. Первые ночи после битвы за Хогвартс представляли собой сплошной парад кошмаров. Он зевнул, бросил последний взгляд на растущую полоску восхода, снял очки и вернулся под одеяло. На рассвете образы прошлого обычно оставляли измученный мозг. Тихое тиканье часов, которые он положил возле кровати, незаметно усыпило его.
«…— Убей его, Цисси!»
— Гарри?
Гарри ошалело уставился на рыжее пятно перед его глазами, поспешно нашарил очки на тумбочке и водрузил их на нос. Перед ним маячило веснушчатое лицо Рона, он был встревожен.
— Опять эти кошмары? Это не… шрам? – испуганно спросил друг. Гарри по привычке потянулся ко лбу, но тут же отдернул руку. Шрам не беспокоил его уже давно, еще самого момента гибели осколка души Волан-де-Морта. И более не мог беспокоить.
— Да так, просто сон…– он зарылся обратно лицом в подушки. - Который час?
— Уже почти десять! Мама с ума сходит, боится, что завтрак остынет, и тебе достанется холодный омлет.
Гарри сонно поворчал с пару секунд, но мысль о тревожащейся миссис Уизли заставила его оторваться от постели, и он принялся стягивать пижаму одной рукой, пытаясь второй нащупать джинсы, небрежно накинутые на спинку кровати. Рон уже смылся из комнаты.
Все почти так же, как и прежде… Порой Гарри сам боялся верить в происходящее. Никакой войны и в помине нет, он как и прежде, проводит свои дни в «Норе», где они с Роном и Джинни либо дурачатся, играя в подобие квиддича недозрелыми яблоками, или помогают по хозяйству миссис Уизли, или сидят на нагретой солнцем черепичной крыше, болтая о том и о сем… Здесь же и встретил свой день рождения. Для полного состава не хватало лишь Гермионы. Однако девушка прожила в «Норе» всего пару дней после битвы за Хогвартс, и то только затем, чтобы собрать вещи для долгого путешествия в Австралию. Рон всячески набивался в помощники, да и сам Гарри не единожды предлагал Гермионе взять их в рискованную поездку. Однако юная волшебница отказалась. «Ну, начнем с того, что в Австралии полно пауков, а у тебя, Рон, арахнофобия… Я отнюдь не хотела вас обидеть, просто мне проще будет отыскать моих родителей самостоятельно. Еще и придется долго объясняться, когда я верну им память». Поупорствовав, парни наконец отстали от Гермионы. А спустя неделю Рону принес письмо альбатрос. Гермиона писала, что она возвращается домой вместе с родными, и скорее всего, все летние каникулы проведет с ними, но обещает регулярно присылать весточку. С таким упоением Рон еще никогда не читал письма.
Да, все почти так, как прежде… Вот только ничто не могло перечеркнуть последствия страшной битвы у стен школы чародейства и волшебства, принесшие страшную потерю в семейство Уизли. Каждый раз, когда Гарри сталкивался с Джорджем где-нибудь в «Норе», он невольно ожидал появления второй такой же улыбавшейся во весь рот физиономии. И лишь секунду спустя понимал, что снова жестоко обманулся. Он изо всех сил надеялся, что ни разу осиротевший близнец не заметил его странного взгляда. Это была одна из причин, по которой жизнь в «Норе» уже не была для него такой счастливой. Вторая – Молли Уизли. Первые дни после битвы она просто закрывалась в спальне, где рыдала часами напролет. Прошло уже три месяца, но она нет-нет да появлялась с припухшими, красными от слез глазами, неловко пытаясь перевести тему, когда все остальные замечали ее заплаканное лицо. Чаще всего это бывало тогда, когда она возвращалась из Хогсмида…
При виде них Гарри порой испытывал сильнейшее желание слиться со стеной или вовсе куда-нибудь аппарировать, лишь бы снова не смотреть в их глаза. Он несколько раз намекал миссис и мистеру Уизли, что слишком загостился у них, но его ждало неизменное «Гарри, ты так мало побыл у нас, задержись хотя бы ненадолго». Он понимал, что миссис Уизли давно уже привязалась к нему как к собственному сыну, и отпустить его так быстро – значило потерять еще одного. По той же причине Билл и Флер покинули на время «Ракушку», и даже Чарли задержался недели на две. Давно огромная семья не собиралась в полном составе, общее горе сплотило всех. Перси и вовсе остался дома после увольнения из Министерства.
Однако сейчас за завтраком сидело лишь несколько человек. Перси и Джордж вот уже с полмесяца жили на Косом переулке, восстанавливая работу лавки «Всевозможные волшебные вредилки», Флер и Билл вернулись домой, Чарли снова с головой ушел в свою работу, отправившись в очередную командировку за каким-то особенно редким драконом. Жизнь постепенно входила в прежнюю колею. Остались лишь Рон, Джинни и чета Уизли. Сам глава семейства отсутствовал – отбыл на службу в министерство.
Молли Уизли приветливо улыбнулась вошедшему на кухню Гарри:
— Доброе утро, дорогой! Присаживайся, может, еще и успеешь за Роном.
Гарри придвинул стул и сел рядом с другом, уже почти уничтожившим свой завтрак. Джинни за столом не было.
— А где… - начал он. Миссис Уизли откликнулась моментально:
— К Джинни прилетела сова со списком всего необходимого на этот учебный год, она сейчас в комнате проверяет, что нужно купить. На днях нужно будет посетить Косой переулок, закупить учебники, новую мантию Джинни, думаю, и вам не помешает обновить гардероб… и к Джорджу. – имя сына она произнесла слишком быстро, Гарри услышал, как резко стукнул ее нож, шустро скакавший по доске.— Рон, ты твердо решил работать в их лавке?
— Конечно. – с набитым ртом ответил он.
— Но Кингсли предложил заново пройти седьмой курс…
— Ма-ам, - просительно начал Рон, предчувствуя уже порядком поднадоевший ему разговор. — Ну не сдал я ЖАБА, какая разница? Все равно мне некуда идти с теми баллами, которые я получу. Не к отцу же в Министерство. Я лучше в лавке буду работать.
Молли вздохнула. За три месяца сына она так и не переубедила.
— Я, конечно, не хочу спорить с тобой… ну а вдруг ты спустя пару лет бросишь торговлю и решишь податься…
— Да я уже твердо решил! – воскликнул Рон.
Гарри молча наворачивал омлет, слушая этот спор. Рон еще в июне решил, что не будет продолжать учебу в Хогвартсе, хотя новый министр магии, Кингсли Бруствер, предложил желающим снова поступить на седьмой курс, так как в прошлом году учебы как таковой не было. В той обстановке в школе чародейства и волшебства обучаться было, мягко говоря, сложно. По рассказам Джинни Гарри знал, что уроки нередко срывались, отчасти назло бывшему директором Снеггу, отчасти просто из-за того, что приспешники Пожирателей, а то и сами Пожиратели устраивали бесконечные рейды и обыски. К тому же немало студентов во главе с Невиллом Долгопупсом бросили учебу, укрывшись в Выручай-комнате. Да и сам Снегг все же умудрился протолкнуть инициативу с дополнительными каникулами, дав студентам возможность ненадолго покинуть ставшей опасной школу и сократив тем самым учебные часы. Свое слово Дамблдору он держал до последнего. Кроме Рона, решение не возвращаться в Хогвартс принял и сам Гарри – уж слишком заманчивое предложение поступило ему из Министерства… А Гермиона и Джинни уже были зачислены на один курс. Обе девушки решили полностью пройти всю программу и сдать ЖАБА.
Со стороны входа на кухню послышались торопливые шаги по лестнице, и в дверном проеме показалась Джинни с внушительным свитком пергамента. Длинные, неубранные рыжие волосы разметались по спине огненным водопадом, и в который раз у Гарри невольно перехватило дыхание, он широко улыбнулся ей, чувствуя себя несколько неловко – ему казалось, что с улыбкой он похож на влюбленного по уши четверокурсника. Видимо, так это и было, так как Рон сдавленно фыркнул и слишком громко стукнул стаканом с соком. Хотя сам при виде Гермионы имел не менее глупую счастливую физиономию, а сову с ее письмами пеленговал еще на подлете к «Норе».
— Я перебрала все вещи, в основном нужно взять только учебники, канцелярию и кое-что по мелочи. – девушка слегка запыхалась, видимо, мчалась по лестнице вниз.
Миссис Уизли оставила разделочный стол и взяла в руки пергамент, пробежав по нему глазами.
— Так… «Трансфигурация: высший уровень», «Классификация трав Южной Америки» и приложение к ней… о, а вот по этому учебнику еще я училась, его вот уже лет десять как не вносили в список, он у меня есть… хм… ага… - она прочла и убрала пергамент в карман. — Тогда завтра, думаю, выберемся в Косой переулок, как раз Артур будет дома.
Джинни кивнула и бросила взгляд на Гарри, улыбнувшись ему в ответ.
— Доброе утро, Гарри.
— Эй, а меня что, тут нет? – наигранно возмутился Рон. Джинни вздернула нос.
— Ты со мной столкнулся десять минут назад и даже не поздоровался! Опять ждал сову? – подначила она брата в ответ и скрылась в проеме. Рон покраснел – намек был на его «дежурства» у окна, когда ему казалось, что летит Гермионина сова, в такие моменты он не замечал никого и ничто. Настала очередь Гарри фыркнуть в горсть, за что он получил локтем в бок.
— Гарри, тебе сегодня к двум в Министерство, ты помнишь? Кингсли присылал письмо. – прервала их сражение за столом миссис Уизли. — Я уже погладила твои джинсы и рубашку, а еще приготовила мантию, тебе ведь перед такими людьми выступать…
Напоминание заставило что-то смерзнуться в животе, и сок в стакане внезапно потерял свой вкус. Странно, он прошел через такие страшные вещи, а мысль о Европейском Магическом Совете по вопросам безопасности в Берлине, на котором он должен сегодня присутствовать вместе с британской делегацией, пугала его до коликов. Нечто подобное он испытывал, когда ожидал заседания суда, на котором решался вопрос о его отчислении три года назад. «Гарри, - обратился к нему недели две назад министр Бруствер. – это очень важный шаг для всего европейского магического сообщества. Я и сам не люблю такую официальщину и прекрасно понимаю твое нежелание участвовать в подобных вещах, но делегация нуждается в тех, кто не понаслышке знает обо всех ужасах недавней войны. Мы должны не просто выступить с общими словами о безопасности, от этого зависит дальнейшая судьба нашего мира. Волан-де-Морт когда-то нащупал бреши в государственном устройстве, что во многом и стало причиной его быстрой победы над нами. Каждая страна пеклась лишь о себе, не думая о том, что сама может пострадать от растущих по соседству темных сил. Сплотись мы тогда, его планы рухнули бы еще в семидесятых…»
— Круто, сегодня едешь в Германию. – произнес Рон. — Выше нос! Ты же будешь персоной номер один там!
— С удовольствием уступил бы это место тебе… - проворчал Гарри. — Мало мне соотечественников, теперь иностранцы будут смотреть на меня, как на диковинную зверушку.
— Никто не будет так на тебя смотреть! – воскликнула миссис Уизли. – Ты одолел самого страшного темного волшебника, и конечно же это не может не вызвать интерес. Но даже если и так – держи себя достойно и помни, что их взгляды никак не должны тебя задевать.
Гарри посмотрел на нее с благодарностью, но ледяной ком внутри как был, так и остался.
— Большое спасибо за завтрак, миссис Уизли, я, пожалуй, пойду собираться…
