Лето 1972-го выдалось в европейской части Советского Союза аномально жарким. Знойная погода без капли влаги продержалась полтора месяца, став причиной самой жестокой засухи в стране за весь век. Жара повлекла за собой лесные и торфяные пожары, и эпицентр событий пришелся на Московскую область.
Ситуация сложилась более чем серьезная, а едкий дым окутал даже стены Кремля. В район катастрофы стянули силы со всего Союза, в том числе тысячи военных. Температурный режим не выдерживала даже бронетехника, но весь период на месте ликвидации жили министр обороны 1-й секретарь столичного обкома компартии.
Аномальные предпосылки пожаров
Подмосковье-1972. /Фото: 735606.selcdn.ru.
Нетипично высокие температуры, накрывшие среднюю полосу в июле-августе 1972-го, на языке метеорологов, были вызваны «блокирующим антициклоном». То явление не имело аналогов по продолжительности и стало причиной страшной засухи, нанеся урон природе и экономике. Полтора месяца в Поволжье, Северо-Западных и Центральных областях СССР и на Урале держалась стояла безумная жара на фоне ничтожного уровня осадков.
Тяжелее всего пришлось Ивановской, Калининской (Тверской), Костромской и Рязанской областям, где столбик стремился к +40 С. Чуть прохладнее было в Московском регионе, где многодневная 35-градусная жара испытывала на прочность жителей Павло-Посадского, Орехово-Зуевского, Нагатинского, Егорьевского и Шатурского районов. Ночью температура не опускалась ниже 25.
Аномальной летней засухе предшествовала нестандартная зимняя погода. В январе-феврале случился климатический сбой. Вместо привычной снежной, затяжной и морозной зимы в регионе установился недолгий и бесснежный холодный сезон. Резко ударившие морозы в -40° лишили голую почву необходимого уровня влаги. А уже в марте воцарилась на удивление теплая весна, быстро перешедшая в лето. Тогда-то и случился самый сильный в истории торфоразработок пожар.
70 тысяч ликвидаторов
Пожары охватили тысячи гектар и не утихали до зимы. /Фото: s0.rbk.ru
Уже с начала лета по подмосковным деревням повысилась пожароопасность. Пик пришелся на июль, когда температура на солнце достигла 50 градусов. Конечно, горящие торфяники в том регионе не удивляют даже в холодное время года. Но обычно это точечные возгорания, не приводящие к огненному кольцу.
К середине знойного лета-1972 поднялся неутихающий ветер. Первое возгорание началось далеко от Шатуры, но ветер быстро принес пламя к городу. Обволакивающий дым закрыл даже солнце посреди ясного летнего дня. И тогда стихия перебросилась на Шатурское торфопредприятие, а вместе с ним загорелись близлежащие поселки. Дело в том, что торф на Шатуре добывали кусковой — в брикетах. Местные жители держали запасы для собственных нужд, используя высушенный торф вместо угля. Загорелись и эти брикеты.
В считанные дни, если не часы, ситуация угрожала катастрофой, и решено было бросить на место ЧС все имеющиеся силы. Изначально к тушению шатурских пожаров привлекли 70 тысяч человек, примерно треть из которых составили военнослужащие Советской Армии. Когда к концу августа пламя вышло на пик, на борьбу со стихией бросили вдвое больше людей. Первой ввели Таманскую сухопутную дивизию, за ней вошли военнослужащие Кантемировской танковой.
И хоть танки, как известно, грязи не боятся, но передвигаться по торфу не смогли. Тогда тяжелые машины привлекли к обустройству обходных просек в густых лесах. Подтянулись и армейские вертолеты. В небе температура была еще выше. Вдоль торфяников лежала 12-километровая узкоколейка для вывоза высушенного торфа. Огонь на глазах скручивал рельсы в узлы.
К тому моменту, когда пламя выстроилось в 10-километровую линию и быстро двигалось на жилые поселки, усилился юго-восточный ветер. Запылали в общей сложности 20 тысяч гектар торфа. Теперь уже горели и Радовицкое с Рязановским торфопредприятия, а удушливый смог вплотную подступил к Кремлю.
Как удалось справиться со стихией
Гречко и Конотоп, месяцами не покидавшие участок пожаров.
Столичные жители около трёх месяцев, что называется, не могли продохнуть, что плохо сказалось на самочувствии. Все это время тысячи привлеченных специалистов в круглосуточном режиме работали на горящих торфяниках на землеройных машинах. Ежесуточно на пожары выливались до 100 000 тонн воды. Но все эти старания никак не усмиряли горение, а лишь несколько сдерживали его.
Чудо произошло лишь к концу сентября, когда сжалилась сама природа, и, по счастливому стечению обстоятельств, в области неожиданно выпал первый снег. Только этот поистине дар природы спас Подмосковье от экологической катастрофы и очистил воздух от торфяной гари. Очевидцы рассказывали, что накануне, отчаявшись бороться со стихией, чиновники решили бороться с тлением торфа при помощи жидкого бетона. И, якобы, даже успели израсходовать не одну тысячу тонн раствора, заливая торфяные поля.
Масштабы той трагедии оказались столь велики, что руководивший ликвидацией пожаров и последствий катастрофы министр обороны СССР Андрей Гречко даже максимально приблизил свой штаб к эпицентру бедствия в Шатуре. И оставался на смертельно опасном участке до конца операции. Там же постоянно присутствовал и 1-й секретарь столичного обкома КПСС Василий Конотоп.
В охваченных пламенем регионах работали чрезвычайные комиссии, формировавшие группы из профессиональных огнеборцев, солдат, сотрудников МВД, колхозников, горожан и просто добровольцев. С пламенем боролись практически до зимы. Несмотря на масштабы операции и объемы задействованных сил, справилась только природа. С распадом «блокирующего антициклона» и установлением холодной погоды ситуация урегулировалась.
За период буйства стихии сельское хозяйство потерпело колоссальный урон. Огонь уничтожил гектары виноградных плантаций и зерновых полей, обеспечивавших обширные регионы продуктами питания. Для предупреждения продовольственного кризиса руководство СССР продало около 500 тонн золота, чтобы купить за рубежом зерно.
