На следующий день Громов не застал Начальника в Комитете. Он прошёлся по этажам и опросил нескольких сотрудников – никто не был в курсе. Секретарша Начальника развела руками и сообщила, что тот ещё вчера попросил отменить все встречи на ближайшие несколько дней, сказал, чтобы его не искали. Что же касается Громова, то для него Начальник у себя на столе оставил записку. Александр Сергеевич, и, правда, обнаружил на столе Начальника маленький жёлтый стикер. Не отрывая его от полированной столешницы, он прочитал: «Уехал по делам. Приеду – расскажу. Ты – за главного. Начальник». Громов кивнул и включил монитор.
А Начальнику в это время в лицо бил сильнейший ледяной ветер; казалось, он царапал кожу до крови. Натянув, насколько это было возможно, меховой капюшон оранжевого пуховика и поправив шарф вокруг рта, он, утопая по колено в снегу, обернулся к Пахану. Они стояли под голубым небом посреди белой, бескрайней пустыни. Солнце играло отблесками на снегу, но совсем не грело. Горизонт был открыт на десятки километров, только далеко-далеко впереди виднелась полоса сине-серого леса. Пахан, укутанный в тёплую куртку и комбинезон, напоминал маленького ребёнка, выведенного в зимний день погулять во двор. Он неуклюже переставлял ноги, проваливаясь в глубокий снег, иногда терял равновесие и падал; тогда Начальник подхватывал его и поднимал.
За ними следовали с десяток охранников: все в таких же меховых куртках-комбинезонах и с оружием. За охранниками медленно ехали несколько грузовиков с арктической экипировкой, кухней, туалетами и медицинским оборудованием. Над головами идущих, с оглушающим шумом, летали два вертолёта, отслеживающие продвижение экспедиции. Начальник помахал рукой пилотам.
– Михаил Иванович, – сказал он Пахану, держал его за локоть после очередного падения, – давайте сядем в грузовик, намного быстрее доедем.
– Нет, Алёша, – уверенно возразил Пахан, – так нельзя, так неправильно, надо пешком.
Начальник выматерился про себя, и они пошли дальше. Начальник был уверен, что рано или поздно Пахан сдастся и пересядет в грузовик, а то и в вертолёт, тогда время путешествия могло бы сократиться вчетверо. Но пока Начальнику приходилось идти на поводу у Пахана, как у упрямого, избалованного ребёнка. И преданный Начальник шёл – на поводу и утопал в снегу.
Несмотря на свою истовую Православную религиозность, раз в год Пахан исчезал из поля зрения всех своих подчинённых и пешком отправлялся в приполярную Сибирь, к гадалке-колдунье. Та на протяжении двух десятков лет предсказывала ему все победы и поражения, все взлёты и падения.
Ни для кого в стране не было секретом, что очень многие высокопоставленные чиновники пользовались услугами ясновидящих и экстрасенсов. Некоторым везло, и они действительно находили людей с невероятными способностями и пророческим даром, но у большинства из них такие лже-пророки лишь выкачивали огромные деньги.
Пахан поначалу весьма скептически относился к подобным персонажам. Но потом, услышав о двухсотлетней ведьме-гадалке, живущей в Сибири, решил её навестить и послушать её предсказания. Когда первые же пророчества начали сбываться, Пахан запретил кому-либо ещё обращаться к ней, стал регулярно её навещать и взял на счёт государственной казны её полное обеспечение. У гадалки не было имени, никто не знал места и даты её рождения. Люди, населявшие эти глухие места, рассказывали, что когда-то, очень давно, её изба выросла здесь, как бы сама собой. Что же касается гадалки, то предания о ней рассказывали несколько поколений аборигенов – она была старше, чем те, чьи пра-пра-правнуки обитали в этих местах сейчас.
Безымянная гадалка поставила Пахану несколько обязательных условий. Первое: он должен идти до её избы пешком. Якобы, для укрепления духа перед сеансом. Второе: за месяц до сеанса не пить алкоголя и не смотреть телевизор, дабы очистить ауру. Пахан и так пил по минимуму, а телевизор ему смотреть было незачем, ему и так сообщали всю информацию. Третье: платить за сеансы он должен был только золотыми монетами.
С каждым годом Пахану становилось всё сложнее преодолевать пешком огромные Сибирские расстояния, тем более, как сейчас, по снегу и в мороз. Он всё быстрее уставал. Недавний инсульт его почти разбил; и в этом году Пахан шёл с большим трудом.
Надо заметить, что в прошлом году ведьма-гадалка предсказала Пахану инсульт. Но выдала предостережение столь завуалировано и обтекаемо, что Пахан сначала и не понял, о чём идёт речь. После удара она советовала ему лечиться травами и настойками, натирать лоб и виски специальными мазями. Но он об этом забыл. А, поскольку никому из сопровождающих не разрешалось присутствовать на сеансе, то и напомнить никто не смог.
Как и предполагал Начальник, Пахан вскоре так устал, что уже еле-еле передвигал ноги. Пересели на грузовики и доехали намного быстрее.
Огромная по нынешним меркам трёхэтажная изба издалека напоминала чёрную пирамиду и больше походила на какой-то внеземной объект, приземлившийся на опушке леса и извергающий столб дыма из прямой трубы, нежели на человеческое жилище. Её деревянная крыша шла от самой земли и устремлялась в небо. Шесть небольших окон, одно в самом верху пирамиды, два посередине и три на первом этаже, были похожи на иллюминаторы космического корабля.
Грузовики подъехали к крыльцу. По условиям гадалки, Пахан мог войти только один. Начальник придержал Пахана, когда тот взбирался по скрипучим ступенькам. Дверь открылась сама собой, из нутра избы потянуло теплом. Пахан вошёл. Дверь закрылась. Вдалеке, в небе снова послышался шум – вертолёты делали очередной облёт.
– Всё, парни, по местам, – скомандовал Начальник охране. Ждать придётся от полутора часов до суток, точного времени ожидания заранее не знал никто.
* * *
Громов долго раздумывал прежде, чем решился позвонить Лизоньке: под предлогом поздравить с освобождением. Однако нигде не мог её найти. Ни один из её мобильных телефонов не отвечал. Просвин тоже не знал где она, да и, как он сказал, знать не хотел. Ничего не знал о месте её пребывания и ни один из её сотрудников, впрочем, их почти не осталось, она уволила половину из них. Громов даже позвонил её адвокатам, но и они были не в курсе. Оставался ещё один вариант: позвонить Лизогубу. Но Громову уж очень не хотелось с ним общаться. Разговор мог бы снова затянуться на час. Кроме того, не смотря на откровенную тупость Лизогуба, ему всё-таки может показаться странным такой интерес Громова к его жене. В душе Громова боролись два противоречивых желания: с одной стороны, оставить на время поиски, а с другой – продолжить их и найти свою новую любовницу. Поразмыслив, Громов склонился ко второму. Александр набрал номер Лизогуба. Тот, на удивление быстро, протараторил, что ничего не знает, и поспешил повесить трубку. «Обрабатывает снова кого-нибудь», – подумал Громов.
Весь остальной день он просидел в кабинете Начальника, просматривая новости на мониторе компьютера. На каком-то неконтролируемом госструктурами сайте мелькнула Реверансова, снова с этим отрывком из книжки, который так её взволновал. На другом – оппозиционеры-либералы выступали против очередного задержания нескольких шпионов, по их мнению, конечно, незаконного. Главной темой были многочисленные увольнения министров. Никто не мог понять, что это значит. Однако все заметили интересные совпадения: как только министра увольняли, их моментально арестовывала Федеральная Служба Безопасности и отправляла под домашний арест без права использования приборов связи с внешним миром. «И Здорина подключил, какой молодец», – подумал Громов. Так же вдруг исчезли несколько губернаторов. Как заметил Громов – все из списка Начальника. По сообщениям из новостей, они просто не явились на рабочие места, и теперь никто не мог их найти: их не было ни дома, ни у друзей – нигде. Следственный Комитет к этому моменту практически перестал существовать, старых его сотрудников не осталось, а новых ещё не назначили. Поэтому до пропавших губернаторов руки ни у кого не доходили. Да и аппарату правительства было не до работы: кто знает, как сложится ситуация уже завтра-послезавтра? К тому же, кто-то сообразил, что так называемые свежие телекадры с Паханом были записаны за несколько дней до их показа. Начались вопросы: куда же на этот раз делся Пахан.
«Начальник приедет – расскажет», – подумал Громов.
И, правда, через три дня, ближе к вечеру, Начальник появился на своем месте и сразу потребовал Громова к себе. Громов вскочил с места и бросился в кабинет, этажом выше. Он вошёл, когда Начальник вешал пальто в шкаф.
– Тут Пахана все обыскались, – сказал Громов, – это он с тобой пропал куда-то?
– Не куда-то, а в Сибирь. – Сказал Начальник. Он был взвинчен и, как показалось Громову, даже как-то неряшлив. Он сел за стол и начал рыться в ящиках.
– Какая ещё, нахер, Сибирь? – Спросил Громов, усаживаясь в кресло напротив стола Начальника, – а-а-а, опять к ведьме? – Он усмехнулся.
– Я тебе советую в церковь пойти и начать грехи замаливать. – Сказал Начальник, не успокаиваясь.
– Да? – Громов принял за шутку этот совет Начальника.
– Да, – серьёзно сказал Начальник и перестал рыться в столе, – он у этой гадалки столько времени просидел, ты не представляешь. – Глубоко вздохнув, он покачал головой.
– И что она сказала? – Громов понял, что Начальник не шутит и подсел к столу поближе.
– Не много. – На его лице, как казалось Громову, промелькнула тревога, – она вообще больше молчала. На его вопросы о самом себе не отвечала. Пахан в замешательстве. На все вопросы о будущем она сказала одно.., – он замолчал, сосредоточившись на чем-то.
– Что? – Спросил Громов.
– Только, Саша, – серьезным тоном сказал Начальник, – никому. Понятно? Никому ни слова.
– Да, понятно-понятно, – отмахнулся Громов. – Так что случилось?
– Ну, короче. Эта гадалка ему сказала, что скоро будет Второе Пришествие. – Начальник сделал драматическую паузу, – и что оно произойдёт в России.
Громов застыл, не отрывая взгляда от Начальника, ожидая, что тот в любую минуту зальётся громким, хриплым смехом. Но Начальник оставался серьёзным и пристально смотрел на Громова, как бы ожидая его реакции.
– Второе Пришествие? – Неуверенно переспросил Громов. – В смысле, то самое? Господне?
– Да, Громов, – Начальник нервничал. – Господне. В этом своём магическом шаре она увидела Второе Пришествие Христа. В мир. В Россию. И очень-очень скоро.
– Как скоро? – Спросил Громов, всё ещё не веря, что он серьёзно обсуждает что-то подобное с Начальником.
– Буквально через несколько месяцев. – Ответил Начальник. – Она объяснила, как он появится. Описала, как спустится с небес. Куда именно спуститься. Во сколько времени.
Громов хотел было ещё раз переспросить Начальника, серьёзно ли он всё это говорит, но язык не поворачивался. Если то, что говорил Начальник, было правдой, то у Громова возникало огромное количество вопросов.
– А где именно он спустится? – Еле выдавил из себя он.
– Она дала координаты, – сказал Начальник. – Они у Пахана. Где-то в самой середине страны.
– Подожди-подожди, – Громов резко остановил Начальника, потирая лоб. – То есть, ты говоришь мне, – он сделал акцент на «ты» и на «мне», – что Пахан, наш Пахан, попёрся с тобой в Сибирь к какой-то ведьме-гадалке, и вы с ним у неё там сидели…
– Я с ней не сидел, – перебил его Начальник – Пахан сидел.
– Ну, не важно, – продолжал Громов, – и ты, на полном серьёзе, говоришь мне, что она в стеклянном шаре увидела Второе Пришествие Христа в Россию? – Он специально проговорил последнюю фразу с расстановками, пытаясь увидеть хоть оттенки смысла в своей собственной речи.
– Да! – Вскипятился Начальник, он не любил повторять одно и то же по нескольку раз. – Саша, – сказал он, – я понимаю, что это звучит как полный бред. Но это правда.
– Да, Алексей Алексеевич, – сказал Громов, откинувшись в кресле, – звучит, как полный бред. – И что теперь?
– Будем с Паханом решать. Посмотрим, чем закончится... – Сказал он чуть растеряно. – Надо будет готовиться как-то… Народ собрать…
Весь остаток дня Громов думал о словах Начальника, которые показались ему чрезвычайно странными. Он знал Начальника, как человека не особенного верующего, презирающего любое поклонение и послушание во всех их проявлениях. К тому же, человека совсем не глупого. Человека, которого чрезвычайно сложно, даже невозможно было обмануть, обвести вокруг пальца. Громов не мог припомнить, когда в последний раз Начальник говорил о чём-нибудь таким серьёзным, встревоженным тоном, голосом, полным волнения. Он даже к приёму у Пахана так серьёзно не отнесся. А тут… Сидя у себя в кабинете Громов ещё раз произнёс всё сказанное ему Начальником вслух, и ещё раз убедился в том, что всё это звучит, как полный бред. «Может, гадалка заколдовала Начальника, охмурила как-нибудь, – думал Громов, – притупила его рассудок? Ну и бредятина...». Через два часа после встречи с Громовым Начальник, не предупредив никого, уехал из Комитета домой.
Громов с работы ушёл рано, настроение было совсем паршивое. Слегка улучшилось оно, когда через час ему позвонил Покрошин.
– Заебался я, блядь, работать, – злобно сказал он в трубку, – поехали бухать.
Громов согласился не сразу. Во-первых, ему не хотелось ничего, даже просто двигаться, куда-то ехать. А, во-вторых, ведь Начальник сказал никому не говорить, а если он вдруг напьётся и случайно проболтается? Но Покрошин настаивал, сказал, что у него появился повод. Громов согласился.
После первого пол-литра Громов почувствовал себя намного лучше. Покрошин рассказывал новости. Пока об этом знает верхушка Следственного Комитета, но скоро, как всегда, информация расползётся по новостям. Церберева, наконец-то, отыскали, но не в том состоянии, в каком хотелось бы. Охранник обнаружил тело шефа, распластавшееся на холодном полу кухни пентхауса в далёкой губернии. Церберев не выходил на связь несколько дней и, как потом установили патологоанатомы, сильно пил. Допился до того, что прямо, как был, в белой майке и домашних синих трусах, уснул прямо на полу. Уснул и захлебнулся собственной блевотиной. Покрошина это происшествие сильно расстроило. Громов слушал молча, разливая по рюмкам водку. Промелькнула мысль: а не извиниться ли ему? Он тут же её прогнал: а за что ему извиняться? Он-то ни в чём не виноват. И уж тем более не виноват в глупости шефа Покрошина. Они расплатились по счёту и, вдохнув по паре дорожек в припаркованной машине Покрошина, отправились в следующий ресторан. После того, как они покинули второе заведение, Громов решил ехать домой. Стоя посреди улицы, Покрошин тряс его за рукав пальто и просил продолжить. После недолгих уговоров Громов согласился. И, схватив Громова в охапку, Покрошин потащил его к третьему за этот вечер ресторану. Пить.
