Глава 2. Погружение
Холодная волна пробежала по телу, обжигая нервные окончания, когда нейросканер заработал. Ощущение будто тебя окунают в ледяную воду, — знакомое и неприятное. Я ненавидел эту процедуру, но она была единственным способом заглянуть в "зазеркалье" жертвы, единственным шансом уцепиться за реальность, которая для меня самого была призрачной и размытой.
Мир вокруг растворился не в простой серой пустоте, а в тумане состоящем из обрывков воспоминаний – полупрозрачных лиц, искаженных силуэтов, мерцающих предметов. Цвета поблекли, утратив свою яркость, звуки превратились в приглушенное эхо, словно доносились из далекого прошлого. Это и было "зазеркалье" Клары Вальмонт — призрачное пространство, сотканное из хрупких нитей стертых воспоминаний. И бродить по этому пространству будучи самому лишенным прошлого, было особенно мучительно.
Внезапно туман разошелся, уступая место ослепительному белому свету. Я зажмурился, чувствуя как меня захлестывает мощная волна эмоций: радости, восторга, предвкушения. Чужие чувства ударили с такой силой, словно пытались заполнить пустоту внутри меня. Это был счастливый момент из жизни Клары, яркий и чистый как солнечный луч пробившийся сквозь тучи. И от этой чужой радости на душе становилось еще горше, подчеркивая зияющую пустоту в моей собственной памяти.
Свет постепенно рассеялся, и я оказался в огромном зале залитом светом софитов. На стенах мерцали голографические картины, переливаясь всеми цветами радуги, словно ожившие сны. В центре зала стояла Клара, окруженная людьми которые с восхищением рассматривали ее работы. Глаза Клары сияли ярче бриллиантов, ее улыбка была шире всей галактики, — она купалась в лучах славы, сердце ее пело от счастья.
Но радость словно хрупкий лед под палящим солнцем начала таять, уступая место липкой тревоге. Я ощутил ее как холодок, пробежавший по спине, как темную тень упавшую на светлый лик праздника. И эта тревога отозвалась резкой болью в моей груди словно я сам стоял на краю пропасти, ожидая неминуемого падения. В толпе мелькнуло лицо — мужчина в длинном черном пальто, с холодными пронзительными глазами, словно два стальных клинка. Он смотрел на Клару с нескрываемой ненавистью, его взгляд прожигал меня насквозь оставляя на коже ощущение жгучего холода.
Картинка расплылась, превратилась в вихрь бесформенных теней, свет погас и я оказался в тесном, душном помещении, пропитанном запахом сырости и страха. Меня окружила тьма, такая плотная, что ее можно было потрогать, пропитанная страхом и отчаянием. Я услышал приглушенные голоса, шепот полный угрозы, словно змеи шипели в темноте.
"Ты не должна этого делать… Это опасно… Они уничтожат тебя…"
Кто "они"? О чем шептали голоса? Я попытался сфокусироваться, ухватиться за эти призрачные звуки, вырвать из тьмы хоть какие-то детали, но тьма поглощала меня, стискивая в своих холодных, безжалостных объятиях.
Внезапно меня ослепила вспышка боли. Я почувствовал ее так словно это была моя собственная боль — острая, жгучая, пронзающая насквозь, словно раскаленный клинок вонзился в мою плоть.
И тут я увидел его — тот самый символ, вытатуированный на запястье Клары. Он пылал, словно живой, его линии извивались словно змеи, а сам он словно пытался вырваться из плена кожи, внедриться в мой разум. Боль исходившая от него была настолько реальной, что я невольно схватился за свое запястье, ожидая увидеть там следы ожога.
Боль начала отступать, словно отлив, унося с собой жгучие волны. Тьма постепенно рассеялась, уступая место серым, размытым контурам реального мира. Я с трудом разлепил веки, чувствуя как глаза возвращаются к свету. Мир вернулся цвета стали яркими, звуки — резкими, словно кто-то резко включил громкость на максимум. Я лежал на кушетке в передвижном пункте криминалистов, чувствуя, как по лбу стекает холодный пот, а рубашка липнет к телу.
— Ну как, детектив? — голос Моргана прозвучал глухо, словно из-под толщи воды. — Увидели что-нибудь интересное?
Я сел на кушетке растирая виски, пытаясь избавиться от тумана в голове. Голова раскалывалась, в ушах шумело, а перед глазами все еще плыл тот пылающий символ, обжигающий своим призрачным огнем.
— Там что-то есть, — прохрипел я, хватая ртом воздух словно вынырнул из морских глубин. — Страх, угрозы, тот символ… Он был везде. Кто этот человек в черном? Что это за символ? И почему они стирают память?
Морган, нахмурившись, почесал свою седую щетину.
— "Зазеркалье" — это как лабиринт Артур, — сказал он, постукивая своей тростью по асфальту. — Там легко заблудиться, принять свои собственные страхи за чужие. Ты уверен, что видел то что видел?
Я поднял на него взгляд полный решимости, чувствуя как внутри разгорается огонь, разжигаемый увиденным в "зазеркалье" и пустотой собственного прошлого.
— Я уверен. Там что-то скрывается, Морган. И я узнаю что именно. Я узнаю что случилось с Кларой, с другими жертвами, и… что случилось со мной.
