Иногда ты просто ищешь корпус под апгрейд.
Но находишь кое-что поважнее — себя из прошлого, спрятанного между шкалой настройки и пыльным хрипом старой волны.
Меркантино. Подыскиваю донора — корпус, чтобы с историей. Эпический. Такой, чтобы в нём — дух пятидесятых, шиком хрома и текстолита, с намёком на ламповый рокабилли. Чтобы потом засунуть в него сердце XXI века, мозги на ARM и дыхание Wi-Fi.
И вдруг взгляд цепляется — винтажный радиобудильник. Кубик. Сразу — флешбек: Сонька из 80-х, с механической шкалой, будто на подводной лодке нащупываешь волну. Чистый советский модерн. Сквозь пыль времени — как будто смотрит в глаза.
Напрягаю итальянский, подзываю продавца: — Функционе? Он добродушно улыбается, берёт аппарат в руки, крутит, щёлкает — жизнь в нём будто есть, но она где-то между витками катушки.
Блин, даже инструкция — родная, хрустит временем. 1988 год. Судьбоносный. Последний звонок, первая любовь, первая сигарета на крыше под луной. Всё впервые. Всё — всерьёз.
Тогда всё было настоящее — дружба, поцелуи, предательства, даже враги были не пластиковые. Мир был один, хотя и на ладан дышал. Советский союз уже скрипел по швам, но мы этого ещё не знали. Или не хотели знать.
А будильник помнит. Помнит, когда мы были все вместе и равные, даже если кто-то был ровнее остальных. Ещё чуть-чуть — и страну разорвут. Понавесят флаги, начнут мериться гербами, обижаться на истории. Кто-то — сразу, кто-то — через 30 лет.
Время пошло вспять, прямо в руках.
Завис. Я. И продавец — тоже. Смотрит на меня, как будто ждёт чего-то. Молчит. В воздухе — звенит пауза.
Протягиваю руку через его плечо, нащупываю пальцами тумблер, щёлк.
Треск. Хрип. Настраивается волна — как будто эфир сам достаёт тебя из прошлого. И вдруг — радио Number One. Мягкий голос ведущего и музыка, которой уже не пишут.
Я улыбаюсь. Продавец смотрит — вопрос в глазах.
А я стою, грея руки о корпус, в котором бьётся пульс ушедшей эпохи.
Значит, ещё можно всё починить.