В тот день лежала лишь одна старушка...
Ее худое, изможденное лицо излучало вечное страдание. Она давно разменяла девятый десяток и ей уже лет десять как предлагали обследоваться в кардиохирургическом центре. Но возраст пугал, вдруг ей разрешат оперироваться, вдруг операция не удастся, а за ней вечная темнота.
Опухоль левого предсердия. Оно ей совсем не мешало. Ну одышка, так ведь возраст. До последнего момента не мешало.
В тот день она подумала, что ее последний день наступил. Не думала она, что это так мучительно и страшно.
Грудь будто сдавило обручем, не хватало воздуха, она хватала его будто рыба, не суетясь и не прося о помощи.
Дочь вызвала машину скорой помощи. Ее смертельно почерневшую от недостатка кислорода поместили в реанимационное отделение. Коллега сразу определил- отек легких.
Обычная противоотечная терапия уже не помогала, артериальное давление стремилось к нулю, а это уже признак неблагоприятного исхода. Старушку погрузили в исцеляющий сон. Установили трубку в трахею. Аппарат искусственной вентиляции вдохнул в нее живительный кислород, вскоре слизистые порозовели. Однако сердце эффективно прокачивать кровь отказалось. Пришлось подключить стимуляторы сердечной деятельности.
В мониторе ультразвукового аппарата доктор увидела то, что уже давно стоило бы убрать. Опухоль выросла и стала перекрывать вход в левый желудочек. Она болталась точно лепесток по волнам кровотока.
На вторые сутки нам удалось стабилизировать ее состояние, она очнулась ото сна, абсолютно точно выполняла команды. Я вытащил трубку из трахеи. Она с радостью вдохнула, попросила воды. Смочив губы, она затрещала. Я не думал, что бабушки бывают столь разговорчивыми. Она поведала о своей жизни, о внуках, о том, что надо сообщить всей ее родне и многое и многое другое. Мы думали, что справились, однако через три часа образование снова перекрыло вход в желудочек и давление в легочной артерии стремительно возросло, женщина резко посинела, отчаянно задышала. Мне пришлось немедленно снова посадить ее на аппарат искусственной вентиляции легких.
Я подумал, что теперь точно всё, в таком возрасте подобные кульбиты организм не прощает.
Параллельно этому мы ждали разрешения на транспортировку в кардиоцентр. Но так и не дождались. Не знаю почему, но видимо коллеги не решились в таком возрасте оперировать.
Но нам деваться не куда было, мы лечили. И вскоре удалось снова стабилизировать ее состояние. Еще трое суток мы ее выхаживали, прежде чем отлучили от аппарата ИВЛ.
На разговоры уже не хватало сил. Она лежала, изредка просила воды. А я все думал- надолго ли она сможет спокойно дышать? Час, два, сутки она дышала сама. На вторые сутки внезапно упало давление и она посинела. Я уже подумал- сновал ИВЛ, снова выхаживания. Кислород, гормоны, чуток подкапал и она ожила.
Третьи сутки после последней респираторной поддержки, я не решался ее отдать в отделение, да и одна она была, не жалко.
Вечером позвали в приемный покой. Грузный мужчина. Желтушный и тяжело дышащий. Изо рта выходили лишь шипящие звуки. Губы потрескались от недостатка влаги. Два месяца пил. Все органы пострадали. Два литра жидкости оживили его. Полегчало. Лишь сильные боли беспокоили его в животе. Обследовали. Громадная печень растянула капсулу органа и стала болеть. После лечения его органы в очередной раз простили его запой и благосклонно откликнулись на лечение. Все кроме почек. Как мы их не стимулировали, они так и не откликнулись на наш призыв.
Позже поступил парень. Его привезли издалека, из леса. Один валил сосны. Падающий хлыст упал на березу, отскочил и ударил в грудь. В результате практически все ребра слева были сломаны, легкое разорвалось. Поступил с сильнейшими болями, тяжело дышащим, он просил сон, в ответ получил морфий. Хирург проткнул грудную клетку, установил трубку и воздух с шипением вырвался из груди парня. Тому удалось сделать полный вздох. Полегчало. Удалось обойтись без тяжелой реанимационной артиллерии.
Потом была старушка. Двое суток она мучилась с животом. Дичайшие боли. Под наркозом вскрыли брюшную полость. Кишки уже умерли. Тотальный мезентериальный тромбоз. Невероятно- как она терпела. Жизни при такой патологии уже нет. Мы лишь обеспечили глубокий сон и непрерывное обезболивание.
Глубоко ночью привезли парня. На улице его нашли. Пальцы на ногах обморозил. В глубокой алкогольной коме. Обогрели, проснулся.
Потом девочка после аппендэктомии, потом мужчина после ушивания прободной язвы желудка. Сестер уже шатало от усталости. Ночная смена разошлась по домам, а я еще до следующего вечера тянул свою лямку, благо, что пару часов я все таки урвал у свое дежурства и прикорнул. Сон без сна, тяжелый и силы возвращающий. Вечером пришел домой оглушенный, ванна, пара бокалов пива за ужином и снова сон...
