Без прелюдий, сразу к делу. Я - инженер, лет под сраку.
В прошлом году чёрт дёрнул, сел за компьютер и стал писать. Никогда такого не было. Писал, не то, чтобы много, но материал есть. Выношу на освистывание.
Борк вытер лоб, испарина сейчас мешала как никогда. Он и так не мог согреться, мороз в эту ночь усиливался, лицо безжалостно щипало. Испарина неприятно холодила его тело, ещё немного и его будет знобить.
Правая нога всё сильнее ныла в колене и бедре - после неудачного падения прошло несколько часов.
- зараза, - тихо выругался он, желудок свело от голода. Время явно не на его стороне.
Нужно укрыться от ветра и развести костёр. Борк ощупал карманы – похоже, что после погони с ним остался его верный нож, пристёгнутый к поясу. Уже хоть что-то.
«Могло быть и хуже» - подбадривал он себя. Похоже, что огниво осталось в лагере, а также вещь-мешок, вяленное мясо, котелок, палатка и спальник. Его добычу скорее всего уже сожрали преследователи, а остатки своего лука и колчан стрел он бросил у подножия скалы, куда приземлился после падения.
Он осмотрелся. Снежная равнина, раскинувшаяся впереди, его не прельщала – это гиблое место. Здесь можно было провалиться в снег по самую макушку да так и остаться в нём навечно; провалы сложно определить среди неровностей снежной пустыни даже опытному охотнику. Но хуже всего, это то, что на снежной равнине с больной ногой он был отличной добычей даже для местного зайца: мохнатого плотоядного существа, размером с четырёхлапого волка, с длинными ушами и острыми зубами-резцами, и весившим как хорошенькая селянка в полной одёжке. Что уж тут говорить про волков, которые перемещаются на двух лапах – эти твари куда опаснее обычных.
Волки «на четырёх лапах» - лёгкая мишень: ослабленные, пугливые, они не оказывали почти никакого сопротивления, легко приручались - их можно было использовать как инструмент для охоты, но учитывая их физические параметры они годились только как скот на убой.
То ли дело лютоволки – человекоподобные на двух лапах, огромные быстрые твари, ростом как самый крупный охотник с большими клыками и острыми когтями. Одна такая тварь может расправиться с парой-тройкой подготовленных охотников. И охотятся они только по ночам: выползают из-под снега, как только стемнеет, а на заре зарываются обратно. Поговаривали, что под толщами снега целая сеть тоннелей, созданных людьми тысячелетия назад ещё до «ядерной войны». Получается, твари веками там плодились, размножались и меняли своё обличие, подстраиваясь под новые условия выживания. Эта мысль не давала Борку покоя.
Сколько бы он не спрашивал, что это такое «ядерная война», никто не знает, до настоящего времени дошло лишь название, передаваемое из поколения в поколение. «Чтобы помнили» - важно сообщали ему его родители, а им их родители, и, наверно, если бы у Борка были дети, он говорил бы те же слова с такой же важностью каждый раз отвечая на вопрос «а что это такое ядерная война». Проверить же наличие тоннелей банально не хватает людей и ресурсов – все силы уходят на то, чтобы дожить до завтрашнего дня.
Позади оставался пролесок, из которого Борк вышел; он даже разглядел скалу, с которой, слетел вниз.
Его преследователей, двух средних размеров лютоволков, нигде не было видно. «Светает, видимо полезли обратно в свои норы» - с облегчением выдохнул он. Это значит, что нужно поторопиться за припасами и мастерить укрытие.
Борк попытался встать, колено пронзила резкая боль. Он почувствовал, как пот ручьями заструился по его спине. «Пошевеливайся, развалюха, если не хочешь здесь сгнить» - кряхтя Борк заковылял в сторону лагеря.
До селения оставалось примерно два дня пути. Состояние ноги заметно улучшилось – несколько раз, когда Борк делал привалы, он прикладывал к колену снег, чтобы унять боль и снизить опухлость - метод, который показал ему давным-давно отец действительно работал. За это время он забрал свои припасы, и сделал новый лук. На пути к дому Борк днём старался держаться скалистой местности, а по ночам зарывался со спальником в снег и старался не шевелиться.
Несколько раз за время своего пути он видел, как лютоволки выползали из снега как кроты. В первый раз, в следующую после погони ночь, он устроил привал у широкого ствола дуба сев на свёрнутый спальник и закутавшись в палатку. Он наблюдал как лютоволки рыча и гаркая бегали по округе, уничтожая всё, что движется. Были моменты, когда он думал, что ему конец, но лютоволки почему-то проносились мимо, даже не взглянув на него. Инстинкт самосохранения сковал Борка целиком. Но несмотря на страх, он обратил внимание, что их охота начиналась с одного и того же: лютоволки замирая упирались на передние лапы, и в ту же секунду, срываясь с места, настигали жертву, пусть даже она была под снегом или под землёй.
Борка пугала их молниеносная реакция, его несколько раз душила паника, умоляла встать и побежать прочь. Однако, что-то его останавливало, и он долго не мог понять, что именно. Казалось, что лютоволки идеальные хищники, они доставали жертву даже из-под снега. Когда стало светать и лютоволки полезли обратно в те же дыры, из которых повылезали, наконец он понял. Столетия, проведённые под землёй, ни для кого не могли пройти бесследно: невозможно было не заметить с каким отвращением и болью лютоволки встречали рассвет, как первые лучи солнца, отражаясь от снега режут им глаза, как несясь по местности они сшибали мелкие кусты, а от деревьев и скал уворачивались в последнюю секунду.
Чтобы проверить свою догадку, ему пришлось очень постараться. Учитывая, что в округе ещё долго разило мокрой шерстью и затхлостью, Борку всё же удалось выследить и убить среднего размера зайца, а затем разделать его тушу на несколько частей. Туловище зайца, Борк примотал к стволу сосны, а конечности разложил в разные концы поляны так, чтобы наблюдать за каждым из них.
В конечном итоге Борк оказался прав: лютоволки плохо видят и почти не ощущают запахов, однако слух у них более чем отменный, а подушечки передних лап настолько чувствительны, что позволяют улавливать самые слабые шорохи на снегу и даже под землёй. Почти все части зайца к рассвету оказались нетронуты, за исключением его задней лапы: один из трёх лютоволков, выползших на охоту, стоя рядом с заячьей лапой долго-долго принюхивался, пока наконец не обратил внимание под ноги.
«Это малая плата за такие сведения» - впервые за долгое время Борк улыбнулся сам себе.
- ты опять вернулся один. – голос Лиама звучал раздражённым – глава селения, мужчина в годах с пышной седой бородой до самого пуза, перемещал руку с рукояти ножа к зубочистке в зубах и обратно, как будто не мог определиться, что сейчас важнее: зарезать Борка, либо поковырять зубы.
- четыре охотника за месяц! ч е т ы р е! – протянул Лиам. – Это четыре лука, ножа и восемь рук! С такими темпами к концу года у нас останутся старики, женщины да дети! Кому прикажешь в лес ходить? А?
Лиам не просто был раздражён, он злился. Борк делал вид, что внимательно слушает главу селения. На самом деле он валился с ног от усталости и всё чего ему сейчас хотелось это запереться в своей хижине и трое суток к ряду просто спать, не реагируя на внешние раздражители.
Кроме того, как глава поселения Лиам должен предоставить каждому охотнику, вернувшемуся из леса хотя бы день на отдых, а уж потом доставать расспросами, тем более если охотник вернулся с добычей.
Но это не его случай. В селении давно бродит слушок о проклятии Борка: каждый раз отправляясь с группой в лес он возвращался один: цел, невредим, да ещё и с добычей. Люди давно перестали радоваться добыче Борка, понимая какая цена за неё уплачена, перестали шушукаться за его спиной, обсуждая очередных неудачливых компаньонов. Охотники всё реже, а в последние месяцы и вовсе перестали изъявлять желание отправиться в самоубийственный поход за пропитанием.
Понятное дело, леса в округе не место для увеселительных прогулок, но испытательный полигон, на котором охотники оттачивают своё мастерство каждый раз подвергая себя опасности.
Поначалу никто не верил, что существуют какие-то там проклятия, охотники сами отправлялись с ним в путь, стараясь доказать, что такие разговоры — это пустое сотрясание воздуха. Когда Борк возвращался, у местных желание что-то доказывать почему-то улетучивалось, как утренний туман.
- я их за собой не тащил, это были их решения.
Лиам злобно сверкнул глазами. Возможно, Борк проклят, но тем не менее всегда возвращается с добычей. С каждым разом, поминая его компаньонов, Лиам своей властью урезал долю Борка, вынуждая того чаще отправляться на охоту. По законам селения, которые установил глава много лет назад, охотник обязан сначала накормить стариков, принося дань уважения возрасту и заслугам, потом семью: женщин и детей, и в последнюю очередь себя.
- я заберу ногу, - сказал Борк глядя в глаза главе селения.
Лиам, делавший в этот момент глоток талого снега, поперхнулся и закашлялся.
- Целиком? – возмутился он хриплым голосом изрядно прокашлявшись. – это ж тебе на недели две хватит!
- да. – Борк сосредоточено смотрел в свинячьи глаза главы и ждал его реакции.
- а люди что будут есть? Ты о них подумал? – возмущение Лиама росло с каждой секундой. Борк понимал к чему этот разговор в итоге приведёт и надеялся на этот финал.
- ну так отдай им свою долю, или иди сам за добычей – ты глава поселения, Лиам, это твоя головная боль. – Борк почувствовал, как его плечи расправились, камень с души медленно покатился к своей пропасти.
- Да как ты смеешь, щенок! Сопляк! – Лиам содрогался в приступах бешенства, брызжа слюной. Его жирное рыло запотело в считанные секунды.
- И что ты сделаешь? – Борк вскочил на ноги. – объявишь меня изгоем, выгонишь из деревни? Когда ты сам ходил на охоту? Сколько добычи ты принёс? Ты вообще когда-нибудь ходил на охоту?
Лиам выхватил нож, но воспользоваться им не успел: Борк перехватил его руку и точным ударом в живот заставил старика скрючиться от боли и уронить свою тушу на своё кресло.
- неблагодарный сопляк, - простонал Лиам громко пуская ветры.
- два года назад я нашёл их. – Борк выпрямился, растирая кисть, - я нашёл своих родителей. О, у них всё хорошо, спасибо, что спросил. Они мне рассказали, кто ты и что ты. Все эти годы они собирали раненных или заблудших охотников, и таких же как и они - изгоев, отстраивали всё с нуля. С тех пор, мало по малу, я отводил к ним наших людей, несогласных с тобой, упрямым жадным стариком, который половину добычи оставлял себе, а остальное распределял на всё селение, который даже в самые голодные дни жирел как на дрожжах.
Камень рухнул в пропасть, Борк уже не чувствовал усталости. Он стоял над стонущим стариком, испытывая брезгливость и отвращение.
- Сегодня я заберу остальных, кто захочет со мной пойти, и больше ты меня не увидишь.
Борк поднял нож Лиама, сжал его крепко в руке и вышел вон, оставляя хнычущего старика один на один с собой."
Рассказ выложен полностью. Если зашло, для удобства чтения - мои рассказы опубликованы на одной из крупнейших площадок книгочтеев с читалкой через приложение.
На Пикабу давно, зарегился относительно давно, первый пост - кидайтесь тапками и помидорами со всей силы.
Спасибо за внимание.
В.Никольский.
