— А ничего, что мы оставили его в стогу на улице? — Как бы между делом спросил Мирук.

Ирвон ухмыльнулся, не сбавляя темпа.

— Всё будет нормально. Район тот тихий, ночи пока тёплые. Тем более, сено за день прогрелось, да и защищает от ночной прохлады лучше, чем мог бы он сам, завалившись под забором. А полный кошелёк не оставит ему времени думать, что же ночью случилось. Тем более после такой попойки…

Он не успел договорить, как зацепился за корень массивного дерева, спускавшийся с груды бетонных обломков прямо на их пути.

— Чёрт бы побрал эту дикую природу! — Ирвон споткнулся, больно ударившись ногой, но тут же выпрямился, размял ушибленное место и догнал товарища. — Какая-то она слишком дикая!

Лес вокруг был почти безмолвным. Время от времени вдалеке раздавался ночной крик птицы, потревоженной движением. Луна нависала над их головами огромным диском, холодным, равнодушным, освещая каждый изгиб рельефа.

— Эх, знать бы, насколько успел вымахать этот одичалый, — пробормотал Ирвон, пробираясь сквозь ночные заросли, стараясь не отставать от следопыта. — Было бы неприятно узнать, что он тут местной горой прикидывается в свободное от пугания пьяных охотников время.

— Сколько живёшь, а дальше носа смотреть не научился, — с усмешкой отозвался Мирук. В его голосе не было злобы, скорее лёгкое, дружеское сочувствие.

— На опушке, где мы разошлись, пень стоял, — продолжил он. — Опалённый с одной стороны, трава клочьями вздёрнута. Это, скорее всего, наш одичалый наследил. Отметины небольшие, опалины поверхностные. Если бы не яркая луна, можно было бы и проглядеть. Совсем ещё малыш. Полыхнул и сам же испугался.

— Сколько, сколько… — Ирвон отмахнулся, бросая взгляд через плечо. — Сколько живу, а всё больше по городам да сёлам обитаю. Там моя вотчина. Это вы из лесов почти не вылезаете.

— У страха глаза велики. — Мирук слегка склонил голову набок, не забывая осматривать местность.

— С одной стороны, хорошо, — Ирвон слегка замедлил шаг, ему что-то показалось в зарослях. — А с другой…

— А с другой, — Мирук кивнул, утвердительно заканчивая мысль за него, — тут где-то в панике бегает установка по организации пожарищ.

Ирвон тихо выругался.

— Лето и правда засушливое выдалось, — продолжил следопыт. — Действительно, нужно торопиться, пока не лишились урожая… или деревни какой.

Тишина между ними стала гнетущей. Вдалеке послышался крик ночной птицы, и Ирвон бросил короткий взгляд вверх, но ничего, кроме ветвей, медленно раскачивающихся под лунным светом, не увидел.

— Слушай, Ирвон… — Вдруг неуверенно начал Мирук.

— М?

— Чего Армир так за развитие радеет? Я слышал, он и Драгуна часто навещает, чтобы книги какие-то переписывать.

Ирвон на ходу пригладил волосы и чуть замедлил шаг.

— Ты замечал, — начал он немного издалека после короткой паузы, — что в наших рядах поэтов почти не осталось?

— Угу…

— А ты не задумывался, почему?

— Да как-то не до этого было, — признался следопыт, перепрыгивая корень, уходящий в грунт.

— Дело в том, что у наших поэтов очень популярна одна вещь. Они окунаются в самые разные жизни и рассказывают о них, пережив все сложности, так сказать, на своей собственной шкуре.

Мирук поморщился.

— Ёлки-палки… — протянул он, понимая, к чему ведёт разговор. — Засыпают?

— Засыпают… — Ирвон коротко кивнул. — И не только они. То, что одичалых становится больше, ты точно должен был заметить.

— Есть такое дело, — неохотно признал Мирук. — Но я думал, это связано с тем, что многие родились ещё в начале войны, а лет-то уже прошло сколько…

— Может, конечно, и с этим связано тоже…

Ирвон не успел договорить — сверху, словно камень, с шумом рухнул тёмный комок, приземлившись прямо перед ними.

Мирук инстинктивно остановился, а Ирвон, не ожидая такого поворота, налетел ему на спину, едва не сбив с ног.

Короткий выдох — и вот перед ними уже стоял один из связных, чёрный силуэт с едва различимыми чертами лица. Он быстро заговорил, указывая в сторону. Ирвон уловил лишь несколько ключевых слов, прежде чем связной, выслушав ответ, молча взмыл вверх, скрываясь за кронами деревьев.

— Меняем курс, не отставай, — бросил Мирук, уже набирая скорость.

Они взяли немного левее, ускоряясь. Лес шептал, цеплял одежду ветками, но их это не замедляло. Несмотря на спешку, они внимательно осматривали округу.

Вскоре впереди показались ещё двое — следопыт и молодая девушка-связная. Их тени двигались синхронно, почти беззвучно, будто они были частью самого леса.

Обменявшись с ними короткими кивками, Ирвон спросил:

— Мирук, что-то случилось?

— Сверху видели тусклую вспышку, — не сбавляя шага, махнул рукой вперёд Мирук. — Пара километров отсюда. Так что начинаем прочёсывать внимательнее.

— Наверху остаются трое. — уточнил следопыт. — А остальные присоединились к нам.

— Кольцом идут. — Пояснила девушка связная.

— Отлично, — Мирук кивнул. — Пока делаем ставку на поляну. Там выход породы, а среди камней виднеется пещера. До неё рукой подать.

Лес начал редеть, между деревьями мелькали каменные выступы, покрытые мхом.

И действительно, через несколько минут впереди появилась поляна. Лунный свет заливал её, делая контуры валунов чётче. Среди них виднелось углубление, уходящее под скалистый выступ.

Тут уже были Армир и Кон.

Армир, в своём привычном обличии пожилого мужчины, стоял в стороне, задумчиво осматривая следы на земле. Кон, присев на корточки, внимательно рассматривал что-то в руках.

— А вот и наше гнёздышко… — Кон приподнял небольшой, мерцающий на свету осколок скорлупы.

Он выпрямился, ухмыляясь.

— Не так давно вылупился.

Армир выглянул из-за плеча следопыта.

— Вот так чудеса… — протянул он, прищурившись. — И как только попал сюда?..

— Новости одна другой хуже, — пробормотал Кон, смахнув пальцем с осколка налипшую грязь. — Кто-то действительно промышляет воровством из гнезда.

— А это не мог быть забвенец? — Армир нахмурился.

— Нет. — Кон покачал головой. — Стаи забвенцев и одиночек мы отслеживаем, в этих широтах гнёзд они не создавали. А там, в логове, тряпья натаскано и… кости человеческие лежат. Такое сложно пропустить.

На мгновение повисла тишина. Вдалеке, в лесу, тревожно ухнула птица, будто подтверждая его слова.

— Но больше, чем воровство, меня беспокоит другое, — Кон сжал осколок в ладони. — Подселение. Мирук, — он поднял взгляд, — что у нас по неучтённым одичалым?

— Только двое. И те довольно давно. — Следопыт говорил ровно, но напряжение в его голосе было ощутимо. — Оба ничего не помнят, сейчас при гнезде, под присмотром Шары. Это третий.

— Дела… — Ирвон протянул слово, словно пробуя его на вкус.

— Армир, берегись!

Все обернулись, но не успели среагировать — Армир уже катился кубарем по склону, сцепившись с тёмной, шипящей массой.

Спуск был коротким, но насыщенным. Камни и трава летели в стороны, мелькали крылья, хвост, острые когти царапали землю. На несколько мгновений это выглядело как схватка, но когда они достигли подножия холма, клубок распался, и стало ясно, что это вовсе не битва.

Один из драконов — маленький, чуть больше человеческого роста — с шипением отпрянул в сторону, обнажив клыки. Второй, в десять раз больше, остался лежать на земле, прижимаясь к траве. Он утробно урчал, щуря глаза, всем видом показывая, что не собирается нападать.

Склон затрещал под тяжёлыми шагами. Ещё четверо драконов, совсем недавно ходившие в облике людей, осторожно спускались вниз, стараясь не спугнуть малыша.

Армир медленно прижал морду к земле и с приглушённым рокотом выпустил из ноздрей тонкую струю пламени. Едва заметную, почти дружескую.

Малыш резко вытянул передние лапы, как будто хотел встать на цыпочки. Он наклонял голову то так, то эдак, словно не мог поверить в происходящее. Неужели он такой не один.

Четверо спускавшихся драконов поняли, что малыш не собирается убегать, и расселись полукругом, наблюдая за происходящим.

И тут над поляной пробежала огромная тень.

На миг всё словно замерло — лунный свет померк, скрытый за массивными силуэтами существ в небе.

Малыш поднял голову. Его зрачки расширились, когти вонзились в землю, а хвост дёрнулся от возбуждения.

Над ними, паря в воздухе, кружил ещё десяток таких же существ, как он сам.

От переизбытка чувств малыш попытался что-то рыкнуть, но вместо этого из пасти вырвалась маленькая, но яркая вспышка пламени. Он тут же отскочил в сторону, испуганно раздувая ноздри.

Его поймал Армир.

Он прижал малыша к себе, всё так же утробно урча, и, совсем неосознанно, вспомнил себя маленьким.

Когда он сам только вылупился.

Тогда мир пах не хвоей, не землёй, а бензином и горящим каменным углём.

Тогда воздух звенел от выстрелов, белый был цветом смерти, а изнуряющие тренировки и бои заменяли игры.

Тогда, в прошлом.

Но сейчас... Сейчас он здесь.

Он крепче прижал малыша, ощущая его дрожь, и мягко, чуть громче, чем шёпотом, произнёс:

— Всё хорошо. Не бойся. Мы поможем тебе…