Обалденный чудесный солнечный день.
Несколько чёрных фургонов боком к выходу из цеха стоят неподалёку. Десятки автоматных стволов выглядывают из открытых бойниц броневиков и смотрят прямо на меня. Вижу четыре сооруженные наспех из мешков с песком огневые точки. В двух располагаются пулемётные расчёты, в других двух только что установили автоматические гранатомёты.
– Цель уничтожена! – громко говорит вышедший за мной командир отряда. – Медиков сюда скорей!
Смотрю влево. До леса метров двадцать. Надо срочно выбираться из этой компании, а то ведь за несколько часов не убедить их, что я должен вернуться туда, откуда пришли мы с Семецким. Хотя удастся ли пробежать и эти двадцать метров, выдержав обстрел их всех орудий силовиков?
Поворачиваюсь к командиру штурмового отряда.
– Как к вам можно обращаться? – спрашиваю.
– Имя пока не могу сказать, так что зови майором, – ответил командир, утирая кровь с лица перчаткой, но больше получилось только размазать, отчего он стал походить на только что напившегося крови вампира.
– Товарищ майор, надо поговорить, есть один деликатный момент, – начинаю реализовывать только что сформировавшийся в голове план действий.
– Слушай… – Чувствую в голосе нежелание вдаваться в подробности всей этой «мутной» истории. – Разговоры вести – это не ко мне, понимаешь? Мне и так сейчас рапорт двое суток без продыху писать. Давай я тебя отведу к кому надо, так всё и расскажешь.
– Сейчас надо, – настаиваю, – дело жизни и смерти.
Нисколько не кривлю душой, если не вернусь вовремя, умрёт моя любимая.
– Ладно, говори, – соглашается командир.
– Давай за угол отойдём, тут без лишних ушей надо, – претворяю в действие следующий этап плана.
– А вот это уже точно нет, – командирским голосом отрезает собеседник.
– Майор, – включаю твёрдые нотки, – я только что помог тебе убить этого гада, который положил кучу твоих ребят, – давлю на самое больное. – Ты сам сказал, что без меня бы не справились.
Смотрю в испачканное кровью лицо командира и вижу, как дёргается щека от таких слов. Понимаю, что бью ниже пояса, но выхода нет, нужно пробить его солдатское мышление. Нужно заставить отступить от правил.
– Майор, не хочу напоминать, но и ты не стоял бы сейчас тут, если бы не я.
Командир смотрит на меня и молчит. Слышу сирены спецавтомобилей вдалеке – видимо, скорая помощь и следователи.
– Всего на три слова прошу тебя отойти со мной за угол. Да вас тут целая армия, в конце-то концов! Выполни одну мою просьбу. Как брата по крови прошу. Сделай одолжение за спасённые жизни твоих выживших бойцов.
Последняя фраза рушит барьер на запрещённое действие в мозгу командира.
– Всем остаться тут, – обращается к небольшой кучке подчинённых, – ладно, пошли, – обращается ко мне.
Проходим десяток метров до угла. Поворачиваем и делаем ещё несколько шагов.
– Говори, – смотрит на меня.
– От души – спасибо, – бью раскрытой ладонью в грудь майора и бросаюсь в сторону леса.
Командир спецназовцев отлетает на метр и падает на спину. Я бил не в полную силу, да и он в бронежилете, так что всё с ним будет хорошо.
Ровно три слова, как я ему и обещал. По шапке майор, конечно, получит от начальства, но, думаю, несильно, так как главную задачу он выполнил. Да и что стоит карьера одного хорошего человека против жизни Эйлин? Для меня этот вопрос даже не обсуждается.
Первые выстрелы в спину раздаются, когда я уже почти достиг кромки леса. Вдруг навстречу из кустов поднимается замаскированный автоматчик и тут же открывает огонь. Резко беру чуток вправо и делаю кувырок, вкатываясь в лес. Нет времени и желания «вырубать» стрелка, парень всего лишь делает свою нелёгкую работу.
Скорость моего бега вдвое, а то и втрое выше, чем у среднестатистического человека. Да и выносливости гораздо больший запас. Снаряженным в броню бойцам за мной никак не угнаться.
Час бегу что есть силы вглубь леса. Погони не слышно уже минут пятьдесят.
Останавливаюсь перевести дух. Чёрт! Глубоко забежал. Как теперь выбираться? Смотрю на таймер, отсчитывающий время до возвращения, высвечивается – «3:29». Лёгкий укол паники пробивает сознание. За три с половиной часа я должен выбраться из незнакомого леса и добраться до точки перемещения!
– А-а-а!!! – раздаётся вопль где-то неподалёку.
Поворачиваю голову правее и вижу девочку лет тринадцати в красном плаще, резиновых сапогах и белом платке на голове, которая истошно вопит:
Быстро гляжу на себя и всё понимаю: правая рука чуть ли не по локоть в крови, знаю, что и на лице есть царапина от выстрела и рассечение от ударов Семецкого, конечно, девочка испугалась.
– Вика, что с тобой?! – раздаётся чуть дальше.
Через несколько секунд за спиной девочки появляется мужчина: чуть старше меня, одет в штурмовку, тёмные штаны и резиновые сапоги, в правой руке – нож, в левой – корзинка, видимо, с грибами.
– Отойди, – грозно говорит мужчина, вставая перед девочкой.
При этих словах он бросает корзинку на землю, а хват ножа ловким движением кисти меняет из «прямого» – острием клинка вверх от большого пальца – на «обратный» – острием клинка вниз от мизинца.
– Друг, спокойно, я не причиню никому вреда, – выставляю вперед чистую руку и пытаюсь успокоить отца, готовящегося защитить свою дочь.
– Ага, я вижу, – отвечает мужчина.
– Коля, кто это?! – раздается ещё один возглас, и за спиной мужчины появляется женщина, так же одетая на манер всех грибников.
– Забирай Вику и идите к машине, – тут же отдаёт команду жене Николай.
Машина? Это же то, что нужно!
– Слушай, Коль, я не маньяк, клянусь тебе, – пытаюсь объяснить ситуацию.
Хотя понимаю, как это выглядит. Женщина забирает девочку и быстро исчезает в лесу.
Делаю шаг в сторону отца семейства грибников.
– Не подходи! – выкрикивает мужчина и делает выпад ножом в мою сторону.
Между нами метров семь. Его выпад не что иное, как желание показать всю серьёзность намерений. Николай принимает защитную стойку. А подготовка у него есть. Может, ВДВ, может, ещё где служил.
– Стою, стою, – показываю открытые перед собой ладони. – Коль, тебя ведь Коля зовут? А я Андрей. Коль, послушай, я дам тебе десять тысяч, – медленно лезу правой рукой в карман, нащупываю две пятитысячных купюры и достаю их, – только довези меня, куда скажу, и всё.
– Не нужны мне твои деньги, просто отстань от нас, – он начинает пятиться назад, пытаясь уйти.
Делаю пару шагов в сторону грибника-спецназовца. Тот снова напрягается, готовясь встретить атаку.
– Коль, мне очень-очень надо, – пытаюсь придать голосу убедительную интонацию.
– А мне очень надо, чтобы ты отстал от нас, – хмуро отвечает.
Времени уговаривать нет. Отпускаю зажатые в руке купюры.
Бросаюсь вперёд. Два шага для разбега – и прыжок в ноги сопернику. Во время короткого скольжения на правом боку развожу ноги в стороны, чтобы движением «ножницы» свалить противника на землю. Стараюсь делать всё аккуратно и не в полную силу.
Николай падает на спину. Мгновенно поднимаюсь и сажусь на него сверху. Он наносит резательный удар ножом, целясь мне в горло.
Правой рукой хватаю нож прямо за лезвие и коротким движением в сторону ломаю клинок.
Две пятитысячные купюры падают на землю.
Встаю с поверженного противника и отбрасываю лезвие ножа в сторону. Протягиваю Николаю чистую левую руку, предлагая подняться с моей помощью:
– Коль, я не причиню вам вреда, но ты подвезёшь меня за десять тысяч рублей благодарности. Это не обсуждается.
Он берётся за руку и поднимается.
– Но моя семья с нами не едет, – выставляет условие.
– Без проблем. Это непринципиально, – улыбаюсь новому знакомому.
Отпускаю его руку и возвращаюсь за упавшими деньгами.
– А куда тебе нужно-то? – интересуется новый знакомый.
– Ого, так часа два ходу до этого города.
Два часа – это нормально. Через лес напрямик, конечно, быстрее, но нельзя, а объездная дорога могла оказаться и длиннее.
– Десяти штук на бензин хватит, не боись, – пытаюсь приободрить Николая.
– Так дело не в деньгах. Не знаю, хватит ли бензина, а до заправки в обратную сторону полчасика нужно проехать.
Вот это уже хуже. Полчаса в обратную, заправиться, вернуться сюда же – итого уйдёт больше часа. Затем два часа до города, а там могут быть пробки. Блин! Так можно и опоздать!
– Коль, ну до города хватит бензина или нет? Конкретно скажи.
– До города должно, а там – не знаю.
– Тогда прости, но плачу не десять тысяч, а девять пятьсот, чтобы мне на такси потом хватило. Лады?
Он начал рыться по карманам:
– Триста есть только, – виновато смотрит на меня.
– Ладно, и три сотни хватит. Всё, погнали быстрее, я тороплюсь.
Быстрым шагом выходим из леса.
Жена Николая, уже сидящая в старой зелёной «девятке», увидев нас, заметно напрягается. Грибник говорит семье выйти из машины. Женщина с дочкой подчиняются. Николай даёт супруге две пятитысячные купюры и велит поймать попутку до дома. Сам садится за руль. Я сажусь на переднее пассажирское сидение, и мы трогаемся.
Как могу отмываюсь из полулитровой бутылки с водой, любезно предоставленной Николаем. Он старается не заводить разговоров, а я и не против, чтобы не втягивать человека глубоко в неприятную ситуацию.
До города остаётся минут пятнадцать ходу.
Впереди показывается припаркованная у обочины машина ДПС.
– Что делать? – спрашивает Николай.
Гаишник смотрит на нас, не поднимая жезла. Не знаю, что ему не понравилось, но вот полосатая палка взмывает вверх.
– Газу! Гони! – командую Николаю.
Машина делает рывок, ускоряясь, но тут же начинает дёргаться и терять скорость.
– Бензин почти кончился, – объясняет водитель.
Но гаишники уже поняли, что мы пытаемся уйти, и кинулись в погоню, включив проблесковые маячки и сирену.
– Ладно, тормози, – командую Николаю.
Грибник останавливает автомобиль. Машина ДПС быстро настигает нас и, преграждая дорогу «девятке», тормозит, шурша шинами.
– Ладно, Николай, прости, если что не так, дальше я на этой тачке поеду, – обращаюсь к водителю и киваю вперёд.
Выхожу наружу. Два гаишника выскакивают из своего авто и бегут ко мне.
Первому подбежавшему легонько тыкаю кулаком в живот. Сотрудник инспекции сгибается от боли. Левой рукой беру его голову и аккуратно бью о крыло «девятки». Гаишник в отключке сползает на землю.
Второй, видя произошедшее с напарником, выхватывает пистолет и направляет на меня. До него несколько шагов.
– Стой! Стрелять буду! – кричит представитель правопорядка.
Макаров щёлкает один раз в воздух, а затем несколько раз мне в грудь.
Подхожу в упор. Один удар в челюсть – и ДПСник в нокауте. Сажусь в патрульный автомобиль и направляюсь в город.
