Дно пробито, "ждать ответа придецца дольше обычного" так вещает робот "Мегафона"... а обычно это сколько? Минута, век, вечность? Пока писал, 10 минут еще прошло...

Краткое содержание первой части: автор, терзаясь вопросом "Ту би ор нот ту би" приступает к забавному пересказу биографии Ришелье. В пересказе Ришелье родился, учился, ел персики, стал епископом Люсонским и готов был проявить себя перед королём Генрихом Добрым. Этому помешал фанатик Равальяк путём втыкания в Генриха Доброго ножичка.

Как-то так:

А Равальяка потом судили-казнили, а во Франции привычно наступило засилье фаворитов, и мы про него сейчас расскажем.

Про битвы фаворитов

После смерти Генриха IV расклад при дворе получился своеобразным:
- должен править король Людовик XIII, но он ещё маленький, заикается и вообще считается туповатым.
- от его лица должна править королева-регентша Мария Медичи. 
- на самом деле от её лица правит фаворит Кончино Кончини.
- сын великой Италии в основном озабочен добыванием из королевы денег, земель и должностей.
- у Кончино Кончини есть жена Леонора Галигаи, она даёт ему советы, но сама в основном увлечена суевериями, гороскопами и извлечением из королевы денег и драгоценностей.

В общем, кто-то, конечно, Францией правит, но кто и как – решительно непонятно!

Правда, где-то на периферии бегает епископ Люсонский, который весь такой: «А можно я? А дайте мне! Смотрите, какой я хорошенький!» Епископ правда хорошенький и инициативный, но бьёт копытом слишком активно, потому его боятся свои же и задвигают свои же.

Но в конце концов благодаря старшему брату и некоторым другим связям при дворе Ришелье всё-таки обратил на себя внимание королевы и стал её секретарём и фаворитом. И вошёл в совет. И там тоже обратил на себя внимание. И задружился с Кончино Кончини так, что к тридцати годам получил пост военного министра. Потому что – ну он же такой верный, такой сговорчивый, полностью выступает за то, чтобы Франция прогибалась под Испанию, ну да, ну да…

Кончини смотрит по-фаворитски

Про Людовика XIII тем временем как-то все забыли. Кончини и его жена так и вовсе обнаглели до того, что короля в грош не ставили – мол, чего там на него смотреть, пусть мальчик занимается хобби. Ну там, варит варенье, шпигует дичь, вышивает, пишет картины и музыку сочиняет. И на охоту ездит за птичками.

Король исправно осваивал мастерство варенья и выращивание горошка (который, кстати, загонял на рынке по спекулятивной цене, доказывая, что, если что – его величество не пропадёт). Но как-то мало-помалу начал задаваться вопросом: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» И завёл своего собственного фаворита, сокольничего Люиня. У Люиня было ещё два брата, и это обозначало мы помним, что.

Постепенно Люинь начал настойчиво зудеть королю в уши, что Кончини как-то и на маму-регентшу плохо влияет, и вообще, много власти забрал, а вы вон только закатки на зиму закатываете, надо бы что-то с ним поделать. Людовик согласился, что да, вот папу, например, запырял фанатик ножом, нельзя ли взять откуда-то фанатика и нож и сделать, как бы это точнее, какой-нибудь «ля-ля-ля-ля-бум-бум»?

Людовик готов шпиговать недругов

Люинь почесал тыковку и задумался.

Вскоре епископ Люсонский, который на всякий случай старался подстелить соломки и договориться с Люинем, получил недвусмысленное письмо. В письме обозначалось лаконично, что Кончино Кончини завтра станет совсем созвучным имени и фамилии.

– Ух ты, какая новость, – сказал Ришелье и стал немного Василисой. – Утро вечера мудренее!

После чего положил письмо под подушечку и проспал до полудня.

Тем временем заговорщики не нашли ножей и равальяков, потому просто застрелили Кончини с утра пораньше во дворе Лувра. Дальше пошла народная классика: «И в землю закопал. И надпись написал…»

Народ, правда, классику не оценил, потому что откопал Кончини обратно, разорвал на шматочки и побросал в костёр. По некоторым сведениям, отдельные шматочки даже съел. Показывая при этом, что итальянца при дворе ценили от всей души и даже немножко от всего желудка.

Людовик Справедливый в это время очень радовался тому, что он король. И показывал свою справедливость. Люинь и братья получили плюшек. Королева-мать получила приказ скрыться в ссылку в один из своих замков. Ришелье получил в лицо: «Муа-ха-ха, епископ Люсонский, теперь мы избавились от вашей тирании!»

– А нас-то за шо? – поразился Ришелье, который буквальным образом проспал переворот. Но Людовика прозвали Справедливым не за качества, а потому что он родился под знаком Весов. Потому он продолжал творить всякое астрологическое и выслал вслед за королевой и Ришелье.

Сперва к королеве, потом в Люсон, а потом вообще в Авиньон.

– Та-а-ак, – сказал Ришелье. – Всё сначала.

И впал в меланхолию.

– Та-а-ак, – обрадовался Люинь. – Как там говорят про убившего дракона?

И стал вести себя как Кончини.

– Та-а-а-ак, – зловеще выдала Мария Медичи. – Вы что – забрали у меня моего любимого фаворита?!

И начала готовиться к войне.

Про всеобщие обнимашки

Поскольку воевать предстояло, в некотором роде, с фаворитом и даже частично из-за фаворита – Мария Медичи решила связаться не просто со специалистом, а с профессионалом в этой области. И написала Д'Эпернону. Д'Эпернон был архиминьоном ещё Генриха III и в битве фаворитов мог бы сразу считаться финальным боссом. В романах Дюма Д'Эпернон изображается трусоватым и жадненьким, на самом же деле это был лютый мужик, который прославился храбростью и при Генрихе III назывался “полукоролём”. Д'Эпернон ухитрялся удачно жить и интриговать при трёх королях, в последний раз женился в 70 лет, а помер в 88 – притом вполне мирной смертью, что уже само по себе достижение.

В то время, о котором идёт речь, Д'Эпернон был бодрым шестидесятипятилетним парнишкой. Король его тоже немножко сослал, так что бывший архиминьон был, что называется, за любой движ. Он быстренько приехал в замок, где томилась королева-мать, и принялся её оттуда вызволять.

Вызволение это рисуется источниками по-разному, от дебильно-сказочных мотивов: «Рапунцель, сбрось свои косыньки!» до побегов по крышам с миллионом в ридикюле, в духе госпожи Беладонны. В общем, имели место переодевания, веревочные лестницы и легкий пенсионный флёр монте-кристизма.

При этом, если судить по некоторым источникам, спускаться Марии Медичи пришлось в два этапа. И если первую лестницу она преодолела стойко, насвистывая под нос что-то про "Здесь вам не равнина, здесь климат иной", то вот со второй дело не заладилось – ноги устали, а может, голова закружилась. Тогда добрые заговорщики просто окуклили королеву в плащ, перевязали ценный груз бечёвочкой и свёрточком спустили, куда требуется.

Рубенс потом про это очень наврал.

Сразу же после этого Д'Эпернон начал помогать королеве собирать войско и вербовать наёмников. Издалека воодушевлённо поддакивала Испания – мол, поможем, какие проблемы, всё для соотечественников! Назревала хорошая гражданская войнушка, король беспокоился, а Люинь – ни разу не военный – чесал тыковку всё активнее.

В разгар почесушек к Люиню вторгся капуцин отец Жозеф (он же дю Трабле, он же будущий Серый кардинал), который приходился Ришелье хорошим другом и всячески его при дворе продвигал.

– Королеву-мать нужно успокоить, – вкрадчиво заметил отец Жозеф.

– Несть во Франции столько валерьянки, – печально ответил фаворит короля.

– А давайте пошлём к ней Ришелье, и он её уболтает, – ещё более вкрадчиво заметил отец Жозеф.

– А потом и всех остальных тоже уболтает, – ещё более печально ответил фаворит короля. – И вообще, я его боюсь. Что ему надо-то?

– А вы сделайте его кардиналом, да и всё, – сочась от вкрадчивости, посоветовал отец Жозеф.

Сначала Люинь погрустнел дополнительно, но потом подумал, что обещать сан – это не дать сан, и выступил за то, чтобы вернуть Ришелье на положенное место в альков королевы-матери.

Ришелье вышел из меланхолии на второй космической скорости и примерно с этой же скоростью прибыл к Марии Медичи. И – кто бы мог подумать – решительно всех уболтал (на самом деле – аж два раза!), так что в финале всё дело кончилось мирным договором и обнимашками матери и сына.

Дело было за кардинальской шапкой.

Про шапку, министров и врагов

К тому времени Люинь – это выходец-то из низов и ни разу не военный – выпросил себе маршальский жезл. Ришелье полагал, что за свои заслуги ему тоже нужно что-нибудь да дать, но Люинь с королём ловкого фаворита королевы-матери не любили и хотели ему дать не кардинальскую шапку, а просто по шапке. И тут в ход пошли кошачьи качества кардинала – мы же помним, что кошки, даже если падают, приземляются не с грацией картошки? Ну и вот.

Люинь как-то поехал воевать, воевать не доехал, да и помер от скарлатины. Ришелье быстренько постарался уничтожить все следы влияния бывшего фаворита и втиснуться на его место. Так что он потихоньку начал завоёвывать симпатии короля, виртуозно при этом сидя на двух стульях и поддерживая одновременно короля и мать его Марию Медичи.

Ещё год Людовик пытался всё-таки отпихаться от настырности Ришелье и обещал кардинальский сан вот прямо… ну, в следующем году, может быть… столько дел, столько дел. Но Ришелье, перефразировав библейское «Стучите – и отворят» в «Долбайте – и задолбаете» всё-таки короля прожал и стал кардиналом.

Поржав и побегав жеребцом на радостях от долгожданного сана, Ришелье тут же поставил новую цель: стать кардиналом и министром одновременно. Мария Медичи была, что называется, только за – так что к сорока годам Ришелье таки стал кардиналом-министром, а после подмял под себя и весь Совет. И тут же с одного стула убежал, приняв сторону исключительно Людовика.

Чем и нажил себе кучу врагов.

____________________________________________

Про врагов, Анну Австрийскую и подвески ту би континуед (сие зависит от публики). Поддерживать автора нужно исключительно стрелками вверх и комментами.

Тут могла бы быть ссылка на телеграмм канал, но её чот нет. А есть ссылка на первую часть:

Ришелье: Интриги и котики. Ч. 1