На следующий день, выяснилось вот что. Во-первых, раскопки ведутся ППИ совместно со студентами Челябинского Государственного университета, коих возглавлял Зданович Г.Б. Во-вторых, днем мы будем работать, а вечером учиться. В третьих, готовить еду будут по очереди то наши, то челябинские девушки. Вот это-то меня и смущало больше всего. Глядя на наших девушек, да и на челябинских тоже, меня начинали терзать смутные сомнения, что они смогут приготовить что-то съедобное на примерно сотню человек. К сожалению, мои самые худшие опасения были сущей наивностью на фоне случившегося. Особенно это выяснилось, когда выпала моя очередь дежурить на кухне. Система была такая: каждый день три девушки готовили еду весь день, а два парня помогали им, выполняя тяжелые работы. В эти работы входили, в первую очередь, рубка дров и разведение костра, так как других источников огня для приготовления пищи в лагере не было. Дежурить мне выпало с городским парнем по кличке Джон. Как выяснилось, рубить дрова он совершенно не умел, невзирая на весьма внушительные габариты. Первым же ударом Джон загнал топор в центр огромного чурбака, естественно, его не расколов. Топор мы вытаскивали в течение двадцати минут под едкие комплименты челябинских девушек, которые в ожидании костра курили челябинскую «Приму» (хуже этих сигаре на этом свете не придумано еще ничего). Да и сам вид курящих девушек меня страшно смущал, ибо это явление я наблюдал впервые в жизни. Когда топор был наконец-то извлечен, я взял дело в свои руки и начал аккуратно откалывать маленькие кусочки с краев чурбака, а Джон занялся разведением костра. Это у него получалось значительно лучше, чем добывание топлива для оного. Вскоре костер весело загудел, и девушки отправили нас за водой с сорокалитровой кастрюлей на речку Караганка, которая протекала недалеко от лагеря. Из Караганки брали воду на еду, мытье посуды, в ней же купались и играли в водное поло, а два лагерных туалета, к моему ужасу, тоже стояли на речке. Поэтому, купаясь в Карагенке, нужно было быть очень внимательным, дабы не задеть руками разные нехорошие субстанции, плавающие вокруг. Мы притащили кастрюлю и водрузили ее на костер, а девушки заспорили над тем, что будет на завтрак. Из их споров я понял, что готовить они не умеют совершенно. После долгих дебатов, было решено приготовить гречневую кашу. Когда вода в кастрюле закипела, одна из девушек по имени Зульфия щедро вывалила в кипящую воду два пакета гречки.
- Маловато будет – сказала одна из ее товарок, после чего, операция была повторена. Как выяснилось совсем немного позже, это решение было неправильным, так как каша стала выползать из кастрюли, падая на костер. Короче, попытка сварить гречку провалилась, а завтрак приближался. В итоге, мы выволокли кастрюлю и оттащили, естественно, к Караганке. Местные рыбы наверняка были довольны. А завтрак все приближался. С боков кастрюли щедро свисали обгоревшие пласты гречки, однако челябинских кулинарок это совершенно не смущало. В итоге кастрюля была снова установлена на костре, в нее долили воды и стали варить манную кашу. Кому-то в голову пришла идея помешивать ее огромным половником, который часто падал на землю, но никто его не вытирал, невзирая на налипшие на него комья земли, мелкие камушки и местных представителей мира насекомых. Худо-бедно, манно-гречневая каша была сварена. Теперь наступила очередь чая. На стенах новой посудины были какие-то подозрительные корки с мутными разводами, но мыть кастрюлю девушки посчитали излишним – завтрак и без того запаздывал. Короче, в этот день мы с Джоном, наглядевшись на старания наших шеф-поваров, не завтракали, не обедали и, тем более, не ужинали, ограничившись хлебом. Кстати чай разливали тем же половником, в алюминиевые кружки, которые подтверждая законы физики, очень долго хранили тепло, и брать их голыми руками было просто невозможно. Хотя мой однокурсник Олег Воропаев обладал странной особенностью организма – например, легко выкручивал из патронов горячие электрические лампочки, так что раскаленная алюминиевая кружка не казалась ему чем-то особенным. Этим он спасал всех, разнося раскаленные кружки по четыре штуки сразу. Кстати, впоследствии я выяснил, что все мои однокурсники, которым выпадала такая честь дежурить по столовой, в этот день почти ничего не ели.
Справедливости ради надо отметить, что после двух недель мучений была создана бригада поваров, которые более-менее могли готовить что-то съедобное.
Начались рабочие будни. Распорядок жизни на раскопках выглядел примерно так: подъем в 8:00, в половине девятого завтрак, с девяти до шести – раскопки с перерывом на обед. С восьми до десяти – лекции. В одиннадцать костер. Постепенно, благодаря раскопкам и вечерним лекциям, мы стали узнавать такие термины как «энеолит», «чоппер», «болас». Так же мы выяснили, что Аркаим – это храмовый город, который существовал в 17 веке до нашей эры. Город был покинут жителями внезапно. И, что интересно, на территории всего храмового комплекса фактически не было найдено останков его жителей. А сами раскопки проходили так: пласты древности делились на квадраты 2*2 метра. Верхний слой, примерно со штык лопаты, снимался, и его содержимое уносили подальше в специальный отвал. Затем работа велась мелкими совочками, которыми землю кидали на носилки, сделанные в виде сита, чтобы ни один артефакт не проскользнул мимо археологических рук. Работа оказалась довольно нудной, особенно если ничего не находишь. Зато каждый вечер перед костром в лагере археологов проходила линейка, на которой объявляли счастливчика, нашедшего сегодня самую ценную вещь. Он получал специальный приз, который археологи называли «американка», непонятно почему. С нами на раскопках работал младший научный сотрудник ППИ Кисленко Александр Михайлович, которого все запросто называли Михалыч, – человек, не лишенный чувства юмора и невероятно любленный в археологию. Именно он и раздавал «американки». «Американкой» могла быть коробка тушенки или сгущенки. Среди самых значимых находок я могу отметить хрустальный наконечник копья неописуемой красоты, найденный Геной Швейгертом, или рог тура длинною в несколько метров. Однажды, получить американку довелось и мне… (Продолжение следует).
