В языке на’уатль, на котором говорят в центральной Америке, есть слово «тоналли».
Буквально оно обозначает «день», но не любой, а день твоего рождения.
Это базовый принцип месоамериканской астрологии: здесь дух-покровитель есть не у года (как у китайцев) и не у месяца (как в западной астрологии), а у дня. И все они имеют облик разных зверей и птиц.
Каждый, родившийся в день определённого животного, получает его душевные качества – как хорошие, так и плохие. Чем значительнее и сильнее человек, тем заметнее в нём свойства его тоналя.
Иногда говорят даже, что у него формируется связь с конкретным определённым животным этого вида – правда, неизвестно, каким именно. Если мексиканец внезапно заболеет или обнаружит у себя на теле непонятно откуда взявшееся повреждение – это часто приписывают именно такой связи. Мол, «твой» зверь в лесу пострадал, а тебе это передалось.
У нас принято спрашивать «Какой у тебя знак?». Мексиканцы спрашивают «Какой у тебя день?». То есть тональ.
У любого тоналя, повторю, есть хорошие и плохие стороны. Однако некоторые дни считаются для рождения особенно неудачными. Эти звери мало того что свирепы и опасны, так ещё и держат «своих» людей крепче других.
Те, кто родился в неблагоприятный день, иногда получают особые способности. По ночам они буквально перекидываются своим тоналем и в этом облике вредят людям.
Самые сильные способны превращаться также в огонь, ветер, молнию или ещё что-нибудь похуже. Они приносят неудачу, пьют кровь и наводят болезни.
Правда, и тут есть положительная сторона: они могут не только проклинать, но и благословлять. И даже проклятие, насланное кем-то из них, может снять другой, обладающий такой же силой.
Для этих оборотней есть своё особое название – нагваль (на’уалли). Так называют и человека, и духа в зверином облике, в которого он превращается.
Иногда говорят, что тональ – добрый дух дня, а нагваль – злой, тёмный, «ночной».
Людей, заподозренных в том, что они нагвали, в некоторых племенах сразу бьют и изгоняют – а в некоторых, наоборот, держат в почёте и уважении, хотя всё равно боятся.
В общем, мексиканский нагваль – ровно то же самое, что славянский колдун-двоедушник, монгольский хубилган, румынский стригой или английский witch. Фольклорный персонаж – одновременно человек и демоническое существо, с переменчивым обликом и колдовской силой.
Как и все они, это в первую очередь «внешнее» понятие – не самоопределение, а репутация. Ты колдун, если община считает тебя колдуном, и тут уже неважно, практикуешь ли ты что-либо магическое в принципе.
Европейская наука познакомилась с этим персонажем ещё в 1894 году, когда вышла книга Дэниела Гаррисона Бринтона «Нагуализм: исследование фольклора и истории коренных американцев».
В 1955 году Густаво Корреа предположил, что вера в нагвалей может быть даже и не исконно-индейской, а привезённой испанцами, потому что эпоха покорения Америки как раз совпала с эпохой охоты на ведьм в Европе. Однако коллеги-учёные быстро натыкали его носом в несомненный факт, что оборотничество принадлежит к древнейшим верованиям и встречается по всему миру.
Однако несомненно, что изначально понятия «тональ» и «нагваль» вообще никак не были между собой связаны. Астрологическое представление о духе-хранителе дня оказалось включено в куда более древний и примитивный культ.
А потом пришёл Кастанеда и всё опошлил.
