wild.artist96

Культура, бля.

Когда мы учились в институте, в учебном плане имелся такой загадочный и веселый предмет – «Культурология». Вела сей курс не менее веселая дама, которая явившись, сообщила, что понимает, с кем имеет дело, обойдется без строгостей, но просит нас не косячить, отнестись с пониманием насчет своих собственных опозданий и прочих нарушений.

- В случае моего опоздания прошу не орать, а просто тихо пить пиво, - сообщила она нам. Указание преподавателя было исполнено, и с тех пор на ее лекции трезвым никто не являлся, хотя опаздывала она все - же нечасто. В нашей компании она получила кличку – Октаэдрель.

Так мы и начали приобщаться к сокровищам мировой культуры.

Как-то раз на лекции, она показала нам фотографию древнегреческой вазы, на коей Геракл разрывал пасть льву. Фигуры были тесно переплетены, и было не очень ясно, где тут Геракл, где лев и что они оба делают, но Октаэдрель сообщила нам:

- Это сосуд.

Вопрос о том, что же именно они делают, волшебная игра слов взволновала тех, кто всё - же слушал лекцию, над партами понеслось тихое гоготание. Ну да, таков был уровень культуры, коий впрочем, предводительница наша неуклонно старалась повышать.

Октаэдрель, впрочем, с нами не мучилась, мы соблюдали условия, и в принципе все были довольны друг другом.

В один из дней, в легендарной третьей римской аудитории радиофака, Октаэдрель вела лекцию на весь поток. Примерно 200 лбов сидя в огромном холодном и нетопленом помещении тихо занимались своими делами. Все почти были в верхней одежде, включая преподавателя. Сквозь дырявые окна свистел ветер и летел снег и вообще, наблюдаемая картина отчетливо напоминала что-то про революцию 1917 года, Смольный институт, разруху, школы в подвалах, один букварь на всех и вот это все далекое и героическое, времен становления молодой Советской республики.

Наш ученый коллектив расположился почти на самом верху, подальше от кафедры и, возведя на парте баррикаду из своих сумок и портфелей, решал системы дифуров, которые задал нам этот математический психопат товарищ Соловьянов. Соловьянов вообще был интересный тип, ведь по его собственным словам, он решал перед сном пару десятков систем, для удовольствия, чем вызывал у всех нас, конечно, довольно-таки шок.

На парте стояли пивные бутылки, скрытые баррикадой, дифуры потихоньку решались, Октаэдрель что-то рассказывала, снежный ветер свистел в окнах и была полная лепота, но мне показалось, что горлышки торчат над баррикадой и бутылки требуется переставить пониже. Это я и сделал, а поскольку сидел на краю парты, возле лестницы, выставил бутылки рядом с собою на скамейке.

Октаэдрель что-то тихо рассказывала в жужжащей тишине, а ее слушатель, победив дифур, потянулся размять уставшие кости и полою своего пуховика случайно смахнул одну из них вниз, куда та и полетела, с нежным звоном в неожиданной тишине стуча по ступеням.

Октаэдрель осеклась и посмотрела наверх.

Сверху, звеня и разбрызгивая в стороны пену, на нее катилась по лестнице пивная бутылка. Весь ученый коллектив довольно-таки удивился, включая и преподавателя.

Нет, ну нравы на парах культурологии были достаточно вольными, но бросаться пивными бутылками в преподавателя еще никто себе не позволял.

Бутылка со звоном упала перед кафедрой, крутнулась на месте еще раз и успокоилась, исторгнув и из себя остатки пены и живительного напитка.

Общество с интересом воззрилось на нас обоих, и мой преподаватель укоризненно сказала мне:

- Юра, ну у вас же есть уже удовольствие, не мешайте – же и другим получать его.

Культура, бля.

Бриллианты навсегда.

Российские автомобили меня всегда любили, я же их особенно не очень. Имея дело с машиной марки ВАЗ, как с горячей итальянкой, надо быть всегда, ежесекундно готовым к любому обороту событий, вплоть до ядерного взрыва. Некоторым нравится, я же пересев с десятки на старый, но, сука, НЕ РЖАВЫЙ!!! пассат, был счастлив до безумия. Вообще удивительно, как это вышло, что машина 20 летнего возраста и почти не имеющая родной краски, не имела также и ржавых пятен.

Ну, фольцваген, орднунг, натюрлих, чо тут скажешь.

Правда, годы, проведенные с жигулями, тоже ведь не забудешь, не пропьешь.

Итак, мы ехали как бывало, по лесу вдоль реки Чусовой на автомобиле Тойота РАВ4. РАВ4 конечно вовсе никакой не джип, но короткие свесы и полный привод позволяли не особенно пугаться предстоящей нам экскурсии. На руках имелся трос, топор и лопата, погода была вполне себе ничего, посему мы бесстрашно преодолевали ту поверхность, что называлась дорогой.

Дорога, впрочем, была. Протоптанная колея стремилась вдоль берега речки, она была не особенно глубока и мы неспешно продвигались вперед, любуясь видами родной природы, намереваясь устроить пикничок у камня Часовой.

Впереди имелся довольно глубокий овраг. Дорога ныряла вниз, обочины были усеяны камнями, в седловине же оного оврага была засада. Там прямо на дороге стоял внизу автомобиль. Это была ободранная вазовская шестерка песочного цвета. Капот автомобиля был открыт, кругом была природа и тишина.

Тот печальный факт, что объехать сие поделие отечественнго автопрома совершенно невозможно, был очевиден с первого взгляда. Машина стояла, перегородив дорогу, вокруг были стены оврага, валуны и речка.

Местные, вообще отличаются от нас, городских, ярой смелостью, резко гонзая на своих жигулях по тем местам, куда мы побоимся сунуться без минимум полного привода, троса, топора и лопаты. Желательно бы еще примус, палатка и телефон для эвакуации вертолетом, но без троса и топора – ни за что.

Так и здесь, внутри машины был обнаружен местный житель, внутри коего жителя явно чувствовалась минимум уже половина флакона.

Вторая половина была у него в руках, житель же блаженно сидел и смотрел в потолок.

- Уважаемый, не затруднило бы вас убрать автомобиль с дороги и освободить нам проезд,- изысканно вежливо обратился Максик к водителю.

- УУУЭЭЭЭЭААААА. Это. Васька в деревню пошел, - услышали мы ответ.

- Ну, Васька пошел в деревню, но машину-то можно убрать с дороги?

- УУУУЭААА. Не едет. Не заводится. Васька в деревню пошел, - ответил нам местный житель и натурально, заснул.

Было совершенно очевидно, бляха муха, что его высочество утомлены и продолжать беседу просто не могут.

Что это был за Васька, куда он пошел, зачем он пошел, было совершенно непонятно, когда он вернётся, вернется ли вообще, было неясно тоже, а что делать, не толкать же из оврага машину, да еще и с пассажиром внутри. Я посмотрел под капот.

Конструкция двигателя автомобиля жигули проста, уродска и незатейлива, а еще включает в себя, в частности, такую деталь, как «качелька». Это такое уродское устройство из болтов и говенного пластика, болтающееся на торчащем из мотора гвозде. Оно вечно слетает и ломается, а инженеры ФИАТ радостно гогочут и потирают руки, вспоминая месть итальянцев СССР, за поставку ржавого металла.

Короче, «качелька» эта была сломана и висела на тросах в недрах моторного отсека. Я посмотрел на жигулиного сторожа, тот спал и ему снились феррари, рыбалка, формула-один и возможно, даже бабы.

Надежды на помощь с его стороны, не было.

В нашей машине нашелся лейкопластырь, качелька была замотана пластырем и поставлена на место.

- Заводи, - сообщил я пассажиру, растолкав его от сна.

- Дык не заводится-же, - мутный взгляд с трудом фокусировался на окружающих предметах.

- Починили, заводи давай машину.

- УЭЭЭААА.

Пришлось взять ключи, завести и перекатить этот ржавый пепелац вверх по оврагу.

Сторож жигулей с удивлением смотрел за нашими действиями.

- Ну все, до свидания, мы поедем дальше.

- ПАЧИНИЛ!!! НА!!!!! ВОЗЬМИ!!!!!! - он протягивал мне самое дорогое, что у него было, половину бутылки водки.

Никогда мне не предлагали большего, я думаю, бриллианты де Бирса – ничто по сравнению с этим.

Преподаватель.

Физику нам преподавал Марс Гильманович Валишев.

Когда он впервые представился нашему коллективу, мы конечно были весьма озадачены странно звучащим именем - Марс, да еще и Гильманович.

Но вскоре, смехуечки насчет его имени поутихли, ибо отдавался он своему делу всецело.

Слушать его и вправду было интересно.

Вся эта заумь насчет таинственных и темных электронных сил представала в понятном свете, на простом языке, а например правило буравчика иллюстрировалось хорошо нам знакомым предметом - винным штопором.

Было что-то глубоко порнографическое в том, например, как он изображал электрон на возбужденной орбите, бегая вокруг стола и давая пояснения относительно своего состояния.

После чего он испустил фотон, потеряв энергию, да и вернулся на низкую орбиту.

В целом, уроки физики проходили весьма и весьма, он никогда не боялся разговаривать с наглой аудиторией, неизменно ставя оную на место.

И все это счастье шло весело и задорно, но наступило время сессии.

В силу безумного количества сложных формул, нам было разрешено написать шпаргалки. Они назывались "мини-справочник". Можно было изобразить лишь формулы без вывода, никаких графиков, не более 4 листов, перед экзаменом предъявить преподавателю.

Я написал два таких справочника, один соответствовал требованиям, а второй - был полноценной такой толстой мега-шпаргалкой, с трудом засунув которую во внутренний карман пиджака, я и явился на экзамен.

Экзамен по физике проходил в ГУКе, в одной из римских аудиторий.

Нас было довольно много народу, я взял билет, предъявил к осмотру мини-справочник, куриной походкой, придерживая пиджак рукою, забился со своей мега-шпаргалкой повыше, да и приступил к разгрызанию гранита науки.

Прочитав вопросы, я довольно расслабился. В принципе, предмет я знал. Более того, мне не был нужен даже и официальный мой мини-справочник, один чёрт там не было ничего полезного.

Быстро написав билет, проверив его, перепроверив, я стал ждать, пока кого-нибудь не вызовут, первым идти отвечать почему-то не хотелось

Преподаватель сидел далеко внизу, погруженный в чтение книги, в аудитории стояла тишина и шелест листов, я же начал психовать.

Отвечать никто никто не шел, Марс Гильманович читал книгу, иногда бросая взгляд на аудиторию, а мне стало казаться, что я накосячил в билете. Право слово, ну не мог-же я так быстро справиться, пока все остальные студенты еще тоскливо смотрят в глубины вселенной.

Шпаргалка жгла мою душу.

В ней было ВСЁ, ЧТО НУЖНО, то что я позабыл и не помню. ЧТО мне делать? Доставать её? Не доставать? Доставать? Не доставать? Но ведь надо проверить!!!! И я решился.

Выждав момент, пока преподаватель окинет взглядом аудиторию и вернется к книге, я полез в карман пиджака и потянул шпаргалку наружу. Вытащив оную и держа ее перед собою, я обнаружил на себе внимательный взгляд Марса Гильмановича.

Он смотрел прямо мне в глаза, после чего усмехнулся и довольно негромко сказал:

- Захааааааааров, а что это у вас там такое?

- Мини-справочник, Марс Гильманович - проблеял в ответ Захаааааааров.

- А подойдите ко мне, посмотрим, что это за справочник. И несите зачётку.

Это был залёт, да какой наглый, на пересдачу, Гусев, хвостовки, весенний призыв и вот это всё. Отчисляют со второго курса только в путь, блин как тоскливо-то, а.

Осмотрев многостраничную мой монумент шпаргалко-творчеству, преподаватель хмыкнул и указал мне место рядом с собою.

- Присаживайтесь, предъявите билет. Вижу, вы подготовились.

И хищно лязгнул зубами. Или померещилось.

В итоге удивительно, но я получил оценку "хорошо".

Экзамен по физике был принят в устной форме и длился, я наверное, не меньше часа.

Преподаватель, с большой буквы.

Спасибо, Марс Гильманович.
УГТУ-УПИ, РтФ, выпуск 2000

«Яростный бой продолжался с 9.00 до 18.00. У Медины-Сидонии было в этот момент всего 40 кораблей, с которыми он противостоял всему английскому флоту. Испанцы сражались с отчаянной решимостью. Никогда ни до, ни после – даже при Лепанто – испанские моряки и морские солдаты не давали такого примера неустрашимости, как в этот день, 8 августа. И это – после девяти дней беспрерывных боёв, после ужасной ночи, полной душевного волнения и страха, вызванного атакой брандеров и потерей якорей»

Сан Мартин против Ривенжа, дистанция между кораблями примерно 1 км

Дистанция меньше мили, а уже ни черта не видно, а еще ветер, волнение, дым. Давай, попади в него из пушечки :)

Эскадра Дрейка (50 вымпелов) в течение трёх часов расстреливала галеон «Сан-Мартин» (1000 строевых тонн, 48 пушек) с убойной дистанции – 30–50 ярдов. На нём были сильно повреждены мачты, но галеон ночью смог отремонтироваться и соединиться с основными силами. Далее подошли Хокинс и Фробишер со своими дивизионами, и 17 английских кораблей два часа расстреливали галеон «Сан-Фелиппе» (840 тонн, 40 пушек). На галеон «Сан-Матео» (750 тонн, 34 пушки) три раза восемь английских кораблей заходили на абордаж, и все три раза были отбиты.

А далее… у англичан просто заканчиваются ядра и порох, и они уходят.

Флюс!!!! Как много в этом слове для сердца старого горнолыжника слилось и в нем отозвалось.

Флюсом называется старейшая горка в окрестностях ЕКБ, первая в истории горнолыжка Свердловской области.

Еще во времена оны, с поры Mladost и Polsport, а также креплений НЕВА-2, с этой горы с криками носились наши отцы, а в то время молодые дикие спортсмены, привязав помянутый спортинвентарь к ногам.

Флюс окутан кучей легенд и преданий, но есть и правда в том, что попасть на него просто так было трудно. Деньги на Флюсе особо не значили, а надо было отрабатывать, ибо держалось многое лишь на энтузиазме участников банкета. Отработка заключалась, в частности, в летней очистке склона от подроста, и лишь свершив оное деяние, ты получал право на то, чтоб зимою, приехав на электричке, в свою очередь нестись, аки курица с забора, вниз со склона.

Да что говорить – дикие люди, дети гор.

В общем, это была единственная горнолыжка в окрестности нашего города и мы с М. явились туда как-то раз летом, отрабатывать.

Флюс встретил нас тишиной и запахом костра. У костра готовила еду некая турклубовская знакомая М., запах дыма, жареного лука и томатной пасты разносился по окрестностям и вызвал спазмы голода в желудке. В котле был БОРЩ!!!!!!!!

Выглядело все это примерно как на фотографии.

На краю склона, вдоль спуска, стояли эдакие домики-укрытия от ветра, поставленные там особо заслуженными участниками горнолыжного движения, у каждого домика был хозяин и было имя. Также прямо посреди склона росла довольно большая и взрослая сосна.

Мы уселись возле костра и стали нервно смотреть в котел, пока наша кормилица ловко управлялась с туристическим снаряжением. Жрать хотелось неимоверно, но надо было и сделать хоть что-то полезное, посему мы обратились в администрацию, дабы получить фронт работ.

- Вы кто, чё надо?

- Мы это, отрабатывать.

- Ага, вы чо, туристы?

- Ну, есть немного, - соврали мы, но несильно, ибо настоящая турист в нашей бригаде была только одна и она ловко крутилась возле костра.

- Тогда вот, видите сосну? Её надо спилить. Вот инструмент.

Нам выдали большую тупую и ржавую пилу Дружба-2, а мы полезли вверх, к котлу и сосне.

Задание выглядело простым, требовалось просто уронить сосну, мы же туристы, хуле там.

Явившись к месту действия, М. мудро посмотрел вокруг и сообщил, что ронять дерево мы будем вдоль склона. Мне было пофиг, вдоль, поперек я чуял запах костра и жратвы, хотелось уже быстрее покончить с треклятым растением и хамски прыгнуть прямо с ногами и головой в котелок.

- Ага, тэкс-тэкс, да-да, - товарищ мой слюнявил палец, определяя направление ветра, изображал на сосне воображаемые запилы, проектировал угол уклона на вектор падения, рассчитывал градус разлета осколков и вообще, принимал героические позы.

Я думаю, зря он это делал, ибо жратвы нам бы выдали и без всех этих танцев.

Определив место и направление спила, направление падения дерева и все вот это такое, мы вдвоем взялись за работу. Тупая пила ничего пилить не хотела, а лишь ерзала по стволу, но постепенно, постепенно мы прогрызли в стволе некий бобровый след и шли к финишу.

Выдернув пилу, и глядя вверх, мы отскочили в стороны от направления падения дерева и стали наблюдать.

Сосна стояла вертикально. Ветер колыхал ветки, но ничего не говорило о том, что мы только - что спилили сосну. Подойти обратно было страшно.

И вот, через вечность, дерево что-то себе придумало и медлеееееенно начало наклоняться прямо на тупые наши бошки, всё ускоряясь в падении, пока с грохотом не обрушилось в направлении, перпендикулярном заданному.

Ввысь взлетели какие-то палки, а остатки домика заслуженного спортсмена, экс и вице-чемпиона, апологета и клеврета и вообще дедушки горнолыжного спорта посыпались прямо с небес.

Сосна лежала в руинах дома, разрушенного страшным ударом, и даже будь мы настоящими туристами, мы специально не смогли бы попасть этой сосной в этот дом. Вот она, истинная целкость дровосека.

- ВЫ БЛЯ ЧО!!! – закричала наша кормилица, в котелке которой было полно теперь иголок, коры и прочего говна.

Отвечать было нечего. Кое-как распилив лежащий ствол еще раз пополам, мы потеряли последние силы и пошли сдаваться в администрацию.

Дверь администрации была закрыта на замок, делать было нечего, и поставив инструмент на место, нам пришлось довольно быстрым шагом покинуть горнолыжный курорт.

Да уж, прав великий русский народ, не хвались на рать едучи, хвались едучи с рати.

Так, горнолыжная моя карьера, надежда сборной, на ГК Флюс была временно приостановлена.