Рассказ о том, как алкоголик помешал сыну поступить в вуз
Я вчера опубликовал статью "Поскреби безбожного нищего - найдёшь в нём маратку" по адресу: Поскреби безбожного нищего - найдёшь в нём маратку
Также сделал рассылку в Вацапе, а затем получил комментарии. В одном из них (про СССР 80-х годов) было написано: "В вуз мог поступить любой чушпан". Так вот, адекватные люди могут сделать выводы из рассказа "Последняя капля", который был опубликован в 1984 году в брошюре Загребельного А.С. и Цесаркина Л.Д. "Не опоздайте!".
После прочтения этого рассказа у меня возникли вопросы:
1. Если бы Алёша написал в заявлении на поступление в вуз, что нуждается в общежитии на период сдачи экзаменов (и после неё), его бы предоставили?
2. Если бы Алёша снял побои в травмпункте, ему бы предоставили возможность сдать экзамен, когда он выздоровеет?
ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ
Пьянство. Алкоголизм. Поистине страшные понятия. В тысячах книг и брошюр, кинофильмах, теле- и радиопостановках, юморесках, плакатах и карикатурах бичуется это зло. О влиянии алкоголя на печень, сердце, легкие, нервную систему говорят на лекциях медики. Но, пожалуй, самое страшное — это не разбухшая печень, красный нос и трясущиеся руки. Давно известно, что алкоголь идет рука об руку с преступлением. Пьяница губит не только себя, он сеет зло вокруг. Кто подсчитает, сколько водка разрушила семей? Кто оценит, во сколько обходятся страшные моральные травмы? Взрослым людям тяжко и тошно смотреть на пьяницу, жить с ним бок о бок. А каково детям? Их души, их неокрепшая психика и нервная система порой получают такие потрясения, от которых человек не может оправиться всю жизнь. Юристы, работники комиссий по делам несовершеннолетних знают, как важен мир и покой в семье. Отношения родителей между собой, их отношение к детям влияют на формирование характера, личности подростка на всю их дальнейшую судьбу. И скольких из них толкнуло на преступление пьянство отца, ненормальные отношения в семье!
— Ну вот, теперь полный порядок, — сказал отец, вытирая тряпкой замасленные руки.— Теперь ты Витьку запросто обойдешь. А то где ж было с такой тугой передачей. Хотя, ты знаешь,— отец задумчиво посмотрел на сына,— давным-давно, я еще сам тогда пацаном был, жил в нашем дворе парень, Юрка Колядов. Велосипед в то время редкостью был, поэтому собирали кто из чего мог. И Юрка откопал где-то в сарае старое, еще довоенное ржавое страшилище. Разобрал, кое-как отмочил в керосине, собрал снова и стал кататься. Так вот передача у него такая тугая была, что ребята больше десяти минут не выдерживали — ноги отнимались.
Сын внимательно слушал отца, крепко держась за руль только что отремонтированного велосипеда.
— Никто не выдерживал на Юркином велосипеде, а он — ничего, привык, и каждый день гонял по двору и по улице. Прошла пара лет, записался Юрка в спортивную секцию и очень скоро стал мастером—гонщиком. Потом он нам говорил: «Знаете, ребята, что помогло мне стать спортсменом? Тяжелая передача». Вот так-то, сын. Не все хорошо, что легко дается. Соображаешь?
Отец легко поднял велосипед на плечо, взял за руку сына, и они пошли к своему подъезду.
Алеша гордился своим отцом. Ну и что, что слесарь, а у других отцы инженеры или в конторах каких-то работают? Зато его отец может все сделать сам. И велосипед починить, к утюг, и часы. Вон даже книжные полки сделал, все завидуют. Алеша сам слушал, как Валентина из соседней квартиры говорила: «У Петра Степановича золотые руки».
Алеша подошел к верстаку, оглядел набор слесарных инструментов, положил руку на тиски. Вот верстак, их рабочее место, где они с отцом по вечерам мастерили всякую всячину. Мать вначале поперек стала: «Какой еще верстак? В кухне и так не повернешься!» А отец ей: «Не волнуйся, мать, все будет в порядке, что-нибудь сообразим. И волки будут сыты, и овцы целы».
И правда, сообразил. Два дня что-то прикидывал, измерял. А потом притащил толстую дубовую крышку старинного стола. И получился отличный слесарный верстак. Днем он к стене на петлях откидывается, а по вечерам его опускают и ножки на полу в специальных зажимах Укрепляют. Стоит, не шелохнется.
Алеша наклонился к тискам. Они чуть слышно пахли металлом и машинным маслом. Он с детства любил этот запах. Так всегда пахло от отца, когда тот возвращался с работы, вешал в коридоре куртку и подбрасывал его, Алешку, под самый потолок. А какие игрушки они делали дома! Ни в одном магазине такие не купишь. И железную дорогу, и заводного паука, и танки, и пароход. Но больше всего Алеша любил мастерить автомобили. Их у него было десятка два, самых разных. Пружинных, инерционных, на резиновом ходу и даже один паровой. Ребята из класса охотно делали уроки дома у Алеши Горбунова. Поскорее учили русский, историю, географию. Что там еще осталось? Геометрия? Раз. раз. Задачки? Готово. И начиналась увлекательная игра до вечера...
Однажды отец, придя с работы, поужинал, закурил и, прищурившись, поглядел на Алешку.
— Вон ты какой вымахал, парень. Скоро ведь шестнадцать. Ну, чего же тебе подарить на день рождения, сын?
— Не знаю, батя.
— А я вот знаю. Давно валяется у нас на автобазе старый мотоцикл марки «Харлей — Дэвидсон». Понятно, ничего почти от него не осталось, рама одна. Но, если с умом взяться, толк может выйти. Что, сынок, займемся? Как раз, когда кончим, ты права получишь.
И начались увлекательные дни. Алешка с нетерпением ждал вечера, чтобы вместе с отцом приняться за мотоцикл. И постепенно машина стала оживать. Они подгоняли, точили, гнули, паяли, шпаклевали и красили. И так каждый день, без выходных. Мать даже ворчать перестала: видит, мужики делом заняты.
И вот он наступил, тот прекрасный майский день. Алешка проснулся, но еще немного полежал, не открывая глаз. Предвкушение счастья переполняло его. Сегодня день рождения, ему исполнилось шестнадцать. Алешка даже рассмеялся от радости и разом вскочил с постели. Было воскресенье, но родители уже встали. Из кухни вкусно пахло пирогами с капустой.
Алешка едва успел умыться, как со двора пришел отец.
- Поздравляю, именинник. Иди, получай подарок. Алешка кубарем скатился с лестницы, выскочил во двор и остолбенел. Рядом с подъездом, сверкая лаком и никелем, стоял их "Харлей".
Машина подана к подъезду. Прошу садиться! - отец повел рукой и сел за руль. Алешка вскочил на заднее седло и прижался к отцовской спине. Мотор взревел, они сделали осторожный круг во двору и выехали на улицу.
С тех пор прошло два года. Алешка выучился классно водить машину, охотно катал всех друзей и из класса, и со двора. Он отлично разбирался в двигателе и колебался, куда пойти после школы — то ли в мореходку, на механика, то ли в автодорожный.
У него-то все было в порядке, а вот дома было нехорошо. Отец начал пить. И началось-то вроде ни с чего. Пошли какие-то «левые» заработки, появились дружки. Каждый вечер на столе бутылки, пьяные песни. Мать сначала и стол готовила, и хозяйничала, а потом стала останавливать.
— Ты бы все же пореже это делал, Петя.
А тот уже удила закусил.
- Цыц, я тебе получку полностью приношу. А это мои друзья, и они меня уважают.
- Какие же это друзья, Петя, это же собутыльники. И какое уж тут уважение.
Слово за слово, скандал за скандалом. И так почти два года. Давно уже отец и зарплату не приносит, а наоборот, смотрит, что бы еще из дому вынести. Давно уж они ничего не мастерят. Где уж тут, когда руки трясутся.
Алешка сидел на скамейке в скверике перед домом и задумчиво трогал пальцами клейкие листочки молодого тополя. Вокруг бушевала весна. И высокое синее небо, и зеленая листва, и свежие запахи травы и деревьев — все создавало приподнятое, легкое настроение.
А ему было грустно и домой идти совсем не хотелось.
— Алешка, Алешка,— услышал он и поднял голову. По дорожке шли его одноклассники, закадычный друг Славик и Оля Рощина из пятой квартиры.
— Ты куда же сбежал? Мы тебя повсюду ищем. У нас тут богатая мысль появилась. Завтра воскресенье. Погода отличная, дороги подсохли. Давай-ка рванем завтра за город втроем на твоем драндулете, а? Я знаю местечко отличное, и недалеко, и народу никого.
Видя, что Алеша колеблется, Оля погладила его по плечу.
- Ну, Алешенька, я тебя прошу. На пару часиков всего-то.
На следующий день рано утром они неслись по шоссе. Славик — сзади, Ольга — в коляске. В лесу развели костер, повесили котелок с картошкой.
Ребята, смотрите, какая красота,— радовалась Оля. Какое небо бездонное и запах тополей — горький. Так здорово, просто хочется всех обнять.
Мальчишки снисходительно посматривали на Ольгу, которая вдруг замолчала на полуслове и стала что-то тихо шептать про себя. Все в классе знали, что Ольга пишет стихи, но читала она их только литераторше.
Стеснялась.
Ребята подбросили в костер сучьев, и скоро от картошки повалил пар. Ох и вкусна же она была! День пролетел незаметно. Вернулись они под вечер не то чтобы усталые, а какие-то ошалевшие от свежего воздуха.
А дома у Алешки все было по-прежнему. Войдя, он как никогда остро ощутил противный запах водочного перегара, прочно пропитавший квартиру. Быстро разделся, натянул на голову одеяло и постарался поскорее уснуть.
С тех пор, как только была возможность, он старался уехать за город. Чаще всего со Славкой, иногда и он один. В этот день они опять уговорились ехать втроем, но вечером Слава предупредил, что поехать не сможет.
Утром Ольга, узнав, что Славы не будет, на минуту задумалась и тряхнула головой.
- Ну, что, едем вдвоем?
— Едем.
И вот они снова на своем старом месте. Почему-то казалось, что этот уголок принадлежит только им. Здесь все свое: и костер, н деревья, и небо.
— Сегодня мы, пожалуй, последний раз здесь, — сказала Оля.— Экзамены на носу, надо серьезно заниматься. А потом опять не выберешься — в институт готовиться надо. Ты в какой, все еще не решил?
- Наверное, все же в автодорожный. А ты?
- На филологический. Ты же знаешь, я литературу люблю.
Алеша внимательно посмотрел на Олю. Она нравилась ему. И не только внешне. С ней можно было поговорить о чем угодно. И секреты она могла хранить. И свои, и чужие. Это он тоже знал.
— Я знаю, что ты литературу любишь. Ты ведь стихи пишешь. Почитай что-нибудь, вдруг неожиданно для самого себя попросил он.
Девочка немного поколебалась и тихо сказала:
- Я прочту тебе. Помнишь, когда мы сюда в первый раз приехали, мне всех обнять хотелось... Ну, слушай.
Она встала, прислонилась к березке и, полузакрыв глаза, негромко начала читать стихи.
Теплый дождик кончился. Тихо. Утро раннее.
Горький запах тополя, как воспоминание.
Светлое и чистое небо—глубь бездонная,
И комочки радости В воробьи бездомные.
Солнце, так и кажется, звонко расхохочется.
И о чем-то думаешь, и чего-то хочется.
Пусть все люди разные, очень непохожие,
Но поздравить хочется каждого прохожего
С небом, солнцем, радостью, с тем, что вольно дышится.
Жаль, что так не принято, так лишь только пишется.
Мелкое и грязное, растворись в сиянии.
Горький запах тополя, как воспоминание...
Она кончила, и они долго молчали. Алеша лег на спину и сквозь молодую тонкую листву смотрел в голубое небо. И ему до боли была противна мысль, что нужно возвращаться домой, в квартиру, пропахшую перегаром.
Он сдавал экзамены в институт легко, хотя заниматься дома становилось все труднее. Отец пил не переставая, орал, ругался, грозил. Выручали Славка и Оля.
Почти всё время готовились вместе, то у него, то у нее.
Они вообще-то очень сблизились с Ольгой после той поездки и тех стихов. Любил ли он ее? В этом Алеша сам не мог разобраться. Но думал он о ней все время.
Они поступали в разные институты, но получилось так, что последний экзамен у всех был в один день.
- Ребята, это - рука судьбы! — заявил Славка.—
Это значит, с утра сдаем, сразу на коня и на наше место. Идет? Конь в порядке? — обратился он к Алеше.
- Чего ему сделается. Он — железный. Ты как, Оля?
- Я с радостью. Только бы сдать, мальчики.
Алеша сидел над учебниками. «Так, теперь еще повторить четырнадцатый билет в спать. Завтра надо пораньше встать и сразу войти с первой группой". Его раздумья прервал грохот входной двери. По коридору протопали нетвердые шаги. «Отец, опять пьяный», — подумал Алеша, и тут же дверь в комнату распахнулась. На пороге, покачиваясь, стоял отец.
- Ты что же это отца родного не встречаешь? - закричал он. — И мать неизвестно где шляется!
Иди ложись, отец. Мне еще заниматься надо. А матери твоя пьянка надоела.
- Ах, ты меня еще учить вздумал, щенок!
И он с размаху ударил сына со лицу. И еще раз. И еще.
Алеша, дрожа, лежал под одеялом н все никак не мог согреться. Лицо горело, во рту чувствовался солоноватый привкус крови. Он слышал, как пришла мать, как сквернословил отец а потом забылся в тяжелом полусне.
Утром он с трудом встал, подошёл к зеркалу и не вольно отшатнулся. Глаз заплыл черно-багровой опухолью, саднила распухшая, рассеченная губа. «Куда ж я пойду такой?» — ужаснулся Алексей. Он тихонько выскользнул из дому, дошел до городского парка и часа три ходил и ходил, не останавливаясь, по самым дальним дорожкам, отворачиваясь от редких прохожих. И в голове, и в груди была пустота.
Он посидел перед домом на лавочке и нехотя поднялся в квартиру. Была суббота, и дверь открыла мать.
- Алеша! - отшатнулась она, увидев его лицо. Кто это тебя? Где?
- Отец. Вчера. Дома, — коротко отрезал он. Еще вопросы есть?
— Как же он так мог, зверюга? За что? — причитала мать.
Она металась по квартире, схватила полотенце, тарелку, налила воды, чтобы сделать примочку. Тарелка упала и разбилась, вода растеклась по полу. Мать обессиленно опустилась на табуретку и, уткнув лицо в полотенце, разрыдалась.
Алексею стало невыносимо. «Ребята скоро придут. Ведь ехать сегодня договорились. Надо мотоцикл подготовить». Он спустился во двор, открыл сарайчик и даже не удивился, увидев, что мотоцикла нет. Все чувства в нем со вчерашнего вечера как бы притупились.
Он снова поднялся домой.
— Мам, а где мотоцикл?
Ох, Алешенька, не хотела я говорить тебе. Продал он его. Сегодня утром ни свет ни заря пришел какой-то, тут же деньги отсчитал, сел и уехал...
Алексей шел по улицам и ничего не видел вокруг.
«Ничего, ничего, ничего», — стучало у него в голове. Ни института, ни мотоцикла, ни отца. И поездки теперь не будет. А ребята так ждали этого, так радовались...
Он очнулся от крика.
Тебе что, жить надоело? — орал здоровенный парень в шлеме, сидевший на мотоцикле.
Алексей стоял, упершись в коляску. Парень въехал на тротуар, собираясь ненадолго поставить машину возле заборчика.
- А ты зачем по тротуару едешь?
Поговори у меня, я тебе второй фонарь для симметрии повешу, захохотал парень и вошел в ворота.
И тут Алешку прорвало. Он весь задрожал и хотел было броситься за парнем в ворота. Но тут его взгляд упал на мотоцикл. Его, видно, оставили на минуту, и даже ключ зажигания торчал. Секунду Алеша смотрел на ключ, и тут же очутился в седле. Взревел мотор, из сизого дыма показался выбежавший из ворот орущий парень. Мгновение — и все осталось позади. Алешка несся по улицам, срезая повороты. Он подъехал к дому, когда из-за угла показались Слава с Олей.
Что с тобой, Алешка? — бросились они к нему. - С кем подрался? Что за мотоцикл? А где «Харлей»? Как экзамен?
Вопросы сыпались один за другим.
- Все нормально. А у вас?
- Все, сдали.
- Ладно, ребята. Вопросы потом. Скорее в седло и ходу. Там все расскажу.
Но когда приехали в лес, Алеша молча лег на спину и стал смотреть в предвечернее небо. Слава с Ольгой переговаривались, вспоминая подробности только что сданных экзаменов. А он все молчал. Да и что говорить? Что его избил отец? Что он не поступил в институт? Что украл мотоцикл?
- Алеша, в чем дело? Что случилось?— теребила его Ольга.
А он молчал, крепко стиснув зубы,
- Ты что, подрался с кем-нибудь и теперь огорчаешься из-за синяка? Не грусти, до свадьбы заживет!
- Славка — повернулась она к парню,— сходи, пожалуйста, немного пройдись. Мы тут с Алешкой посекретничаем.
Славка, насвистывая, пошел по тропинке. Ольга наклонилась над Алешей.
- Слушай, Алеша, что с тобой случилось? Мне ведь ты можешь все рассказать. Ну, говори, пока мы вдвоем.
Алеша больше не мог выдержать и заплакал, уже не скрываясь.
— Что с тобой? Что ты, Алешенька? — Оля гладила его спутанные волосы, нежно трогала ладошкой лицо.— Что ты, может, избил тебя кто, может, экзамен не сдал?
— Сдал, сдал! Я сегодня такой экзамен сдал, что и не снилось! Но я прошу тебя, Оленька, не спрашивай меня больше ни о чем, ладно? Потом все сам расскажу.
— Конечно, Алеша. Но ты должен знать, что я хочу быть тебе настоящим другом. И помни, что, если тебе будет трудно, я всегда помогу тебе. Мне очень хорошо с тобой, Алеша.
Обратно они возвращались уже поздним вечером. Оля не захотела ехать в коляске и теперь сидела сзади, крепко обхватив Алешку и прижавшись к его спине. Поэтому она не видела, как на переезде опустился полосатый шлагбаум и два орудовца направились к ним. Бегло взглянув на номер, один из них негромко сказал:
— Слезайте, ребята, приехали!
Они здесь ни при чем. Это я. Я один, — быстро заговорил Алеша.— Они ничего не знали.
Его уже вели к милицейскому «рафику», а Ольга, все еще ничего не понимая, широко открыв глаза, молча смотрела на него.
И только когда уже за ним захлопывалась дверца, он услышал ее крик:
- Алеша! Алешенька-а-а! За что?!