Некрасивая история и много букв.
Подруга рассказывала про свои детсадовские будни. В принципе, почти все их воспитательницы были милейшими женщинами, кроме одной, проходившей у воспитанников под кличкой "Овца" (за своё пристрастие к шестимесячной химзавивке). Это была истеричная и злобная тётка, которая костерила и наказывала мелких по любому поводу. Особенно им доставалось после утренников - кто-то не так станцевал, кто-то не так спел и тд. Короче, убивала всё праздничное настроение на корню. Тем обидней было, что в соседней группе был пацан Толик (или Толичка, как его называли воспитательницы), который лажал и косячил на каждом утреннике. Причём, по-крупному. Выходит он на середину зала стишок читать, на второй строчке сбивается и пускается в бурные рыдания. Тут же к нему подбегает весь воспет-состав утешает и вручает большую шополадку и уводит бурнорыдающего страдальца. Или ставят Толичку "в танцы"... В детском саду танцы были самыми примитивными - "ходим по кругу, два притопа-три прихлопа, повернулись вокруг себя, дальше пошли". И даже тут Толик ухитрялся накосячить, сбивался, вставал на месте, начинал хныкать, сбивал к чёрту весь танец. И опять к нему подскакивала толпа воспитательниц, утешали и вручали большую шоколадку. Точнее БОЛЬШУЮ ШОКОЛАДКУ. Вообще, в конце утреника все участники получали сладкие награды, но маленькие, а иногда даже это были просто карамели. И то, когда утренник приходился на смену Овцы, конфеты получали не все - "Не заслужили!" Дело, кстати, происходило во второй половине 80-х, когда дефицит вышел на новый уровень, и вот у них в городе, чтобы купить конфет или шоколад, надо было уже отстрадать в очереди, и давали строго 0,5 кг, больше только при предъявлении паспорта, где были указаны дети или же при предъявлении собственно детей. Объяснение, что "дети есть, но они остались дома/болеют/на кружке" могло привести массы в ярость. Но Толичка стабильно получал за косяки и истерику большущую шоколадку. И это было очень непонятно и рождало кучу вопросов - например, почему, зная, что Толик однозначно провалит выступление, его раз за разом ставят читать стихотворения или танцевать. Воспитателям что, шоколад девать некуда? В возрасте 5-6 лет авторитет взрослых считается основательным, но у Маши вдруг начала раждаться крамольная догадка, что среди взрослых есть дураки...
Как-то раз, когда после очередного утренника, когда Овца в очередной раз устроила мелким разнос, Лёвчик - самый смелый пацан в группе - осмелился спросить, почему Толик, который не в состоянии нормально выступить, получает шоколадки, а их за мелкие ошибки ругают на чём свет стоит. Тут Овца разразилась ещё более истерическими воплями, из которых все поняли только, что они "мелюзга ещё" и "нос не дорос", и вообще "заткнулись". Потом, в приватной беседе (без воспитателей) тот же Лёвчик высказал ещё более крамольную мысль, что, возможно, дело в маме и папе Толика, которые, наверное, главнее других родителей. Эту мысль однозначно отмели большинством - ну, в самом деле, причём тут мама и папа? Не они же косячат и хнычут на утренниках. Детская логика, что сказать...
На прогулках у каждой группы был свой участок. Участок Машиной и Лёвчиковой группы от участка группы Толички отделяла весьма условная граница - пара скамеек и кустов. Так что общение с соседней группой было оживлённое. От одногрупников Толички быстро узнали, что Толик активно хнычет, когда ему хочется какую-нибудь игрушку, и тогда игрушка решительно отнимается воспетками и вручается Толичке. Ему же прощаются капризы во время приёма пищи, и ему даже разрешают не спать во время "сонного часа". Последнее, по мнению одногруппников, было вообще беспределом, так что Толичка регулярно получал люлей от сверстников, а очень скоро начал огребать и от детей из соседней группы. Но, в какой-то момент, было решено, что одних физических замечаний недостаточно, и тогда коллективный детский разум родил идею моральных люлей (не повторять - опасно!).
В самом дальнем углу территории детсада росли кусты смородины и шиповника. Глазами детей - натурально дремучий лес. Взрослые решительно запрещали лезть в эти заросли, что делало их ещё более притягательными для детей. Как-то Толика привели к кусту шиповника и под большим секретом страшным шёпотом поведали ему, что ягоды с этого куста есть ни в коем случае нельзя, потому что стоит только съесть одну ягодку, как человек заболевает и у него из глаз ушей и рта начнут лезть большие чёрные пауки и будут лезть пока человек не умрёт. Потом Толичку угостили шиповником, и только когда он съел несколько ягод, объявили ему, что это были ягоды с того самого "страшного шиповника". Толик принялся неистово рыдать и тут кто-то из детей, показывая пальцем заорал: "Вон у тебя из уха паук лезет! Смотри-смотри, он уже по спине ползёт!!!" И тут у Толика случилась самая настоящая истерика - с визгом, конвульсиями и обмороком. Набежали воспитательницы, забрали Толика, быстро выяснили, в чём дело (дети - хреновые конспираторы). Естественно, наказание не заставило себя долго ждать - жалобы родителям, пиздюли от родителей, эмоциональные речи от воспитательниц, несколько дней вместо прогулок унылое сидение на скамейках в раздевалке под присмотром взрослых. Для Овцы настал звёздный час - орала она в полный голос, вещая, что место им не в школе, а в клетке зоопарка, где их будут кормить объедками и тд. Толик болел несколько дней, потом вернулся в садик. Потом, на празднике прощания с детским садом бодро вышел на середину зала, чтобы прочитать стишок, сбился на второй строчке, зарыдал, к нему тут же подскочили тётеньки-воспитательницы с утешениями и шоколадиной. Ничего не изменилось.
Конфликт продолжения не имел, во-первых, потому, что дети ещё помнили чем закончился "шиповниковый" инцидент, а во-вторых, все пошли в школу, детский сад кончился.
Спустя одиннадцать лет, когда выпускница Маша выбирала кем ей стать (учительницей нач.классов или учительницей математики), занесла её судьба в компанию, где обреталась одна из воспитательниц "её" детсада (не Овца). Дама была слегка навеселе и пустилась в воспоминания. Вкратце: родители Толика действительно были "ровнее, чем остальные", отсюда и такое к нему отношение; при этом Толика воспетсостав ненавидел и про то, что он регулярно получал люлей от одногруппников, знали, но не вмешивались. И только когда случился скандал с шиповником, испугались конкретно - но не за ребёнка, который получил нервное заболевание, а из-за опасения получить пиздюлей от его родителей. Такие дела. Маша поняла, что среди взрослых есть не только дураки, но и мудаки (впрочем, в 17 лет это уж точно не сюрприз), да и она тоже и то и другое. И что она нихрена не понимает во взрослой жизни. И сие породило большую тоску. И, к неудовольствию родителей, решила она с системой образования не связываться. А стала Маша бухгалтером, но это уже другая история.
