irkuem

irkuem

Рагимов Михаил. Промышленный альпинист, инспектор в заповеднике "Курильский", писатель, немного енот
Пикабушник
Дата рождения: 26 января
39К рейтинг 481 подписчик 42 подписки 150 постов 117 в горячем
47

Грифоны Скифии

Итак, грифон. Химера, существо, соединившее в себе зверя и птицу в различных сочетаниях.

Существо, объединяющее в себе черты обоих потусторонних миров – верхнего и нижнего. Медиатор, проводник между мирами. Согласно мифологическому подтексту многих сюжетов скифского искусства, сцена терзания копытных, грифонами, являющимися символами нижнего, хтонического мира, является отображением все того же вечного дуализма, борьбы жизни со смертью. "Мир, мир смертных, символизируемый копытным противостоит "иному" миру, миру смерти в его различных ипостасях."

Как ни странно, но у столь необычно выглядящего создания вполне может быть и материальная основа. В качестве прототипа, натолкнувшего на мысль о существовании подобного существа, могли выступить останки вымерших травоядных динозавров (к примеру, семейства Psittacosauridae), чьи скелеты весьма схожи с описаниями грифонов (четыре ноги и птицеобразная голова с мощным клювом).

Прототипом мог служить и черный гриф, Aegypius monachus, обитающий в предгорьях и горах Центральной Азии, Средней Азии, Кавказа, Крыма и Северной Африки. Он наделен хохолком из перьев и воротником из длинных заостренных перьев. Наряду с длинным клювом, круто загнутым на самом конце, эти анатомические детали черного грифа могли стать источником формирования соответственно гребня и мощной складки на шее как грифона раннегреческого типа, так и особого образа грифа-птицы (в полнофигурном и редуцированном воплощении) Дополнительным стимулом, подстегнувшим фантазию, также могли послужить следовые цепочки крупных хищников и хищных же птиц у добычи.

Первые изображения четвероногого существа с птичьими головой, крыльями и передними ногами в сочетании с ухом, туловищем, задними ногами, гривой и хвостом льва известно еще на печатях из Суз, синхронных урукской эпохе IV тыс. до н.э.

Грифоны Скифии Скифы, Археология, Грифон, История, Длиннопост

Печать из Суз, IV тыс. до н.э. Илл. Канторович А.Р. Истоки и вариации образов грифона и гифоноподобных существ в раннескифском зверином стиле VII-VI вв. до н.э.

Постепенно этот художественный образ становится широко распространенным в искусстве многих древних народов Передней Азии. На протяжении длительного времени в разных географических регионах образ грифона, с одной стороны, претерпевает ряд изменений, а с другой — приобретает более определенные черты. Классический тип грифона становится известен в памятниках Древнего Ирана и Греции приблизительно к началу I тысячелетия до н. э.

Изображения грифонов широко распространено в искусстве народов Причерноморья, главным образом в 4-3 веке до н.э.. Естественно, образ проникает в Северное Причерноморье гораздо раньше. Первые достоверно датированные изображения грифона-птицезверя относятся к 7-6-му веку до н.э. .

В связи с разнородностью культур вышеуказанной территории, изображения грифонов можно разделить на три типа (в свою очередь подразделяющихся на подтипы): переднеазиатский, греческий и непосредственно, скифский тип.

Для точной идентификации принадлежности изображения к тому или иному стилю, были предложены следующие критерии, предложенные Канторовичем А.Л. :

1) специфические пропорции животного – преувеличенность определенных частей тела (в ущерб остальным): глаз, пасти, ноздрей, ушей, лопатки, бедра; кроме того, гипертофированность рогов и копыт – у копытных, зубов и когтей – у хищников, клюва и крыльев – у птиц, всех вышеперечисленных деталей (при их наличии) - у синкретических животных ;

2) акцентирование определенных анатомических деталей (таких, как глаз, рог, лопатка, плечо, бедро, копыто или лапа) посредством рельефа, линейного обрамления, намеренной геометризации и/или «зооморфного превращения» этой детали, т.е. трансформации в другой зооморфный мотив;

3) специфическая поза животного, соответствующая ограниченному набору поз, строго определенному для той или иной группы образов

Переднеазиатский (восточный)

Как понятно из названия, заимствован образ в Передней Азии. На всех изображениях фигуры определяемые исследователями как грифоны (львиное тело, орлиная голова, скорпионий хвост, крылья в виде рыб, человеческие руки), соседствуют с подобными химерами, состоящими из частей тел разнообразнейших созданий.

По концепции эти существа являются несомненным продуктом древневосточных космогонических представлений, которые в комбинации птичьих, животных и рыбьих форм вкладывали идею сочетания природных стихий: неба, земли и воды. Фантастичность образа — вполне в переднеазиатском вкусе, так же как и спиралевидные локоны, ниспадающие с голов орлиноголовых грифонов Литого кургана. Подобные локоны можно встретить у грифонах с хеттских печатей, на бронзовом грифоне из Топрах-Кале (Урарту).

Так же, в качестве определяющих признаков можно указать следующие пункты, типичные для искусства Ирана и Междуречья:

1) Подчеркивание мелких деталей тела всякого рода «запятыми», «точками», «подковками»;

2) Зачастую под глазом имеется значок в виде «запятой»;

3) Очерчивание восковицы полукруглой линией;

4) Большие крылья, плавно изогнутые и направленные своим концом вперед (ассирийская манера подразумевает крыло с прямым верхним краем, расположенным под 90°);

5) «перепончатый» гребень (в Урарту – ровный, словно подстриженный, в Ассирии – высокий, перьевой).

В качестве ярких примеров можно привести фантастические существа, изображенные на золотых ножнах мечей из Мельгуновского клада (Литой курган) и Келермеса. Оба погребения представляют собой наиболее ранние из известных нам скифских курганов Северного Причерноморья.

Грифоны Скифии Скифы, Археология, Грифон, История, Длиннопост

Грифон на ножнах меча из Литого кургана

Грифоны Скифии Скифы, Археология, Грифон, История, Длиннопост

Грифоны с ножен из Келермеса

Ионийско-греческие грифоны(восточно-греческие)

«Греческие» грифоны на раннем этапе развития несли следы переднеазиатского влияния, что заметно, к примеру, на грифонах с зеркала и ритона, найденных все в том же Келермесе.

Грифоны Скифии Скифы, Археология, Грифон, История, Длиннопост

«Ионийско-греческий» грифон на зеркале из Келермеса


Стиль изображения, который так же можно назвать «ионийско-греческим", характерен для греческого искусства Малой Азии:

1) На орлиной голове — длинные остроконечные уши,

2) Нос украшает высокая острая надставка,

3) Клюв раскрыт и из него высовывается извивающийся тонкий язык;

4) По шее спускаются два спиралевидных локона, характерные для ранней греческой архаики и восходящие ещё к хеттским прототипам, отсутствие гребня, характерного, для грифонов ассиро-урартского, хеттского и позднегреческого типа

5) Грифон находится изолировано.

6) Крылья из отдельных перьев подняты почти строго вверх (в позднюю эпоху крылья приобретут определенную серповидную закругленность). Такие крылья, позаимствованные из Передней Азии, в частности от грифонов Финикии, преобладали в искусстве западной Малой Азии и острова Родос .

Этот тип полностью сложился в VII в. до н.э. в греческих центрах на побережье Малой Азии и соседних с ней островах. Основой для его создания послужили, грифоны, выполненные в ассирийско-финикийской художественной традиции. Непосредственным прототипом могли явиться сирийские и ассирийские памятники искусства 13 в. до н.э., аналогичные найденным в Кархемише, Сакча Гёзю и крепости Салманасара III. Своеобразным переходным звеном к восточно-греческому типу служит фигура орлиноголового демона на резной костяной панели от изголовья ложа (около 730 г. до н.э.) из крепости Салманасара.


Грифоны Скифии Скифы, Археология, Грифон, История, Длиннопост

В качестве возможной переходной формы от восточно-греческих к греко-скифским образцам (как выполненным скифскими мастерами под влиянием греческих образцов, так и самими греками с адаптацией под вкусы заказчиков из Скифии), следует отметить орлиноголового грифона с острыми торчащими ушами, большим выпуклым продолговатым глазом, яростно разинутым клювом и извивающимся языком на бронзовом навершии в форме типичного для Кубани сквозного полого бубенца. Грифон, безусловно, греческий. Однако нет ни надставки на лбу, ни спиралевидных локонов, формы более обобщены. Особенно примечательна типичная для скифского искусства органическая связанность изображения с формой бубенца, округлые очертания которого повторяются контуром головы грифона.

Грифоны Скифии Скифы, Археология, Грифон, История, Длиннопост

Скифские грифоны

В скифском искусстве Северного Причерноморья, как ни странно, ясно выраженного грифона, как на вышеуказанных импортных изделиях, мы не найдём. То, что обычно принято называть «скифским грифоном», в большинстве случаев оказывается просто головой хищной птицы, обособленной головы хищный с ухом . Схема её в виде большого выпуклого круглого глаза и загнутого книзу сомкнутого клюва с резко обозначенной восковицей чрезвычайно распространена в скифском быту. Этот мотив постоянно встречается на предметах утвари и, особенно, на вооружении и золотых и бронзовых частях конского уздечного набора.

Грифоны Скифии Скифы, Археология, Грифон, История, Длиннопост

Говоря о скифских грифонах, нельзя не упомянуть автохтонную гипотезу происхождения данного образа, выдвинутую Погребовой Н.И.:

Орлы – самые крупные хищные птицы Евразии. Соответственно, они не могли не войти в мифологическую картину скифского мира. Орлы закрепились в космогонической системе как в качестве символа нижнего мира, символа смерти, так и символа быстроты, силы удара.

Частое изображение орлиной головы на деталях конской сбруи говорит о том, орел связывался с покровительством конных воинов, магически охраняя, сообщая силу удара и быстроту.

С другой стороны, существует ряд ранних находок, где реальный образ птицы наделяется фантастическими элементам. Мотив головки хищной птицы, повернутой в профиль, с большим круглым глазом, выступающим за пределы головы, и сильноизогнутым клювом впервые встречен на золотой диадеме и на серебряном блюде из Зивие (7-6 век до н.э) . Этот образ широко известен в скифском, тагарском, древнеалтайском искусстве и синхронных памятниках на территории Северного Причерноморья, Казахстана, Тувы, Монголии, Север-Западного Китая, то есть, практически во всех областях скифского мира.

Н. Л. Членова полагала, что истоки этого образа (большеглазой птицы) восходят к головкам львов из Луристана; последние, по ее мнению, были неправильно поняты скифами: так, возвышающееся над головой ухо льва воспринималось ими как круглый выступающий глаз, а верхняя челюсть льва — как птичий клюв. Однако, по мнению Барковой Л.Л . и Б.В. Техова , никакие львы в этимологии данного образа не прослеживаются, и данный образ принадлежит исключительно скифскому искусству. Мнение об ошибочности гипотезы Н.Л. Членовой разделял и М.И. Артамонов ., считавший, голова с выступающим глазом на месте лобного выступа, представляет собой промежуточное звено стилизации, ведущей к сокращенному образу птицы, состоящему лишь из клюва и большого круглого глаза, а то и принимающего вид двойной спирали.

В качестве примера приведем бронзовом навершии из Ульского аула (курган №2), имеется изображение птичьей головы в виде круглого кольцевидного глаза и огромного загнутого спиралью клюва, за глазом же прослеживается продолговатое остроконечное звериное ухо. Таким образом, создается фантастический образ птицы со звериным ухом.

Грифоны Скифии Скифы, Археология, Грифон, История, Длиннопост

Принимая во внимание вывод Гольмстен , о том, что на определённой стадии развития в изображениях звериного стиля сочетаются элементы тела разных зверей с целью усиления боевых и устрашающих качеств реального животного. Изображая хищную птицу на своём вооружении, скифский воин якобы магически приобретал её свойства. Отсюда стремление изобразить её возможно более внушительно, особенно подчеркнув её крепкий, острый клюв и зоркий глаз, а иногда и цепкий коготь; добавление уха волка или другого зверя, а иногда и тела животного (Ульские псалии), должно было ещё более усилить магическое действие изображения.

Таким образом, искусство скифов Причерноморья и могло получить образ, визуально очень схожий с орлиноголовым грифоном Греции. В первую очередь, данное слияние происходило в Боспоре, где даже по количеству среди находок, мы видим большее количество явно завезенных изображений. Боспор остается главной территорией распространения изображений грифона и в будущем, когда параллельно с развитием орлиноголового типа, на основе переднеазиатских изображений, создается облик боспорского львиноголового грифона, что происходит в 5-4 веке до н.э. (рассмотрение данного образа выходит за рамки данной работы).

В любом случае, следует заключить, что образ грифона, оказался недостаточно популярным в скифской среде в VII-VI вв. до н.э., замещаясь синкретическими образами, более соответствующими местной идеологии. Сам же образ раннегреческого грифона, вошедший в раннескифское искусство, хотя и не стал широко распространенным, но, во-первых, стимулировал беспрецедентную популярность образа ушастой птицы – “скифского грифона”, во-вторых, создал предпосылки для широкого распространения в скифо-сибирской художественной системе в V-IV вв. до н.э. разнообразных модификаций грифона: бараноптица (грифо-баран), тупорылый зверь, олене- и лосептица и т.д.

_______________________________________________________________________________

Канторович А.Р. Образы синкретических существ в восточноевропейском скифском зверином стиле//Электронный научный журнал Исторического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова «Исторические Исследования» № 3. 2015

Д.С. Раевский Модель мира скифской культуры. Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тысячелетия до н.э. // М.: 1985. С. 150

Баркова Л.Л. Образ орлиноголового грифона в искусстве древнего Алтая (по материалам Больших Алтайских курганов) Археологический сборник [Эрмитажа]. Вып. 28. Материалы и исследования по археологии СССР. Л., 1987

В.А. Кисель Келермеский грифон. // Эрмитажные чтения памяти Б.Б. Пиотровского. СПб: 1997. С. 40-42.

Канторович А.Р. Истоки и вариации образов грифона и грифоноподонбых существ в раннескифском зверином стиле VII-VI вв до н.э. Археологический альманах. – № 21. – 2010.

Вязьмитина М. И. Ранние памятники скифского звериного стиля. — СА, 1963, №2

Н.Л. Членова Происхождение и ранняя история племён тагарской культуры. // М.: 1967.

Техов Б. В. О некоторых предметах скифского звериного стиля из памятников южного склона Главного Кавказского хребта. — В кн.: Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии... М., 1976. С.-160

Артамонов М. И. Происхождение скифского искусства. — СА, 1968, № 4, С. 40-41

В. Гольмстен. Из области культа древней Сибири. Сб. в честь Н.Я. Марра. 1934, стр. 115-116.

Н.Н. Погребова Грифон в искусстве Северного Причерноморья в эпоху архаики. // КСИИМК. Вып. XXII. 1948. С. 65.

Б.Б. Пиотровский. Кармир-Блур, I, Ереван, 1950, С. 96-97

В.А. Ильинская Некоторые мотивы раннескифского звериного стиля. // СА. 1965. №1. С. 86-107.


Выкладывал когда-то у себя в жж  (https://irkuem.livejournal.com/475613.html)
Показать полностью 8
9

Еще три сказки про унаков (2 часть)

Первые две - Пара сказок про нивхов

Про унаков и дырку в небе

Унаки раньше на небе жили. По облакам ходили, через тучи плавали. Птиц из луков били, тем и жить приходилось. Птицы маленькие, быстрые. А рыбы нет, сивуча нет, табака не покурить. Ненастоящие и те, сухари не меняют. Плохо унаки жили!

Был охотник, Атвук. Пошел на охоту утром. Шел по облакам, шел. Видит, птицы сидят. Целая стая! Выстрелил. Стрела в птицу летела, а потом упала. И не видно ее. Подошел Атвук, смотрит - дыра в облаке. И внизу видно что-то. Лег на край, голову вниз опустил.

А там оленей стада! Кабаны дубы подрывают, лани бегают! Деревья везде! В реке горбуша плывет, под кустами гуси сидят, на Атвука смотрят.

Атвук в селение побежал. Веревка нужна! Друзьям рассказал. Поверили друзья. Взяли шнуры от гарпунов, в веревку связали. Длинная получилась! К дыре пришли, вниз опускают - не достает до земли. Казалось длинная, а короткая... Из водорослей свили, привязали... Достает теперь! Как надо получилась!

Полез Атвук. Спускается, а там ветер сильный. Туда его кидает, сюда его кидает. Еще немного, и сорвется, вниз полетит, словно не унак, а птица. Страшно охотнику, а лезет. Храбрец!

Спустился. Руки дрожат, ноги дрожат - так устал. Тут на него лань бежит - чуть не затоптала. Атвук из лука выстрелил. Убил! Печенку сырую съел, сердце на костре зажарил. Вкусно! Ноги кусок в сумку положил, наверх полез. Еще страшнее, еще тяжелее! Но долез.

Друзья мясо попробовали. И говорят: “Хватит унакам на небе жить! Хватит за птичками бегать! Унаки большие, а птички маленькие! Надо вниз спускаться! там все большое! И вкусное.”

Пошли все к дыре, начали опускаться. Все спустились! Одна женщина, Лушкура, последняя спускалась. Толстая, как три старых сосны! И застряла. Мужа просит: “Помоги!”. А того ветер качает. Испугался, слез.

Женщины наверх смотрят, Лушкура ногами трясет, кричит. Говорят: “Мужчины, лезьте наверх, помогите! Раз муж не смог, пусть кто другой поможет! У того две жены будет!”

Посмотрели мужчины на толстую Лушкуру, как она кривыми ногами трясет, и говорят: “Залезем, выдернем, а она упадет, и нас собьет. Упадем! Высоко ведь!”. И не стали ее спасать.

А тут ветер еще сильнее подул, и лестницу оторвал. А потом и облака отогнал куда-то. С тех пор, унаки на земле живут. Хотел один охотник лестницу из пяти сосен построить, чтобы на небо снова попасть, посмотреть, где дед жил, так толстая Лушкура дырку заткнула, не найти хода на небо!

На основе сказки племени варрау (Венесуэла)

_______________________________________________________________________________________________

Про храброго охотника и солнце

Как унаки с неба слезли, совсем хорошо зажили! Рыбу ловили, сивуча били. Смотрят - а каждый день теплее другого. Сначала радовались - ягода крупная будет, сладкая! Трава вырастет высокая - хорошо крыши стелить, ковры вязать. А сперва тепло, а потом жарко. Шубу снял - жарко! Куртку снял - жарко! Халат снял - опять жарко!

Ягода выросла большая, сладкая! И высохла вся. Рыба умирает, кверху животом плывет. Сивучи плачут - вода горячая, будто море котел и на огне стоит!

Плохо стало! Смотрят унаки, а это солнце большое стало. На полнеба вышло! Не бывало так, а стало!

Тут один охотник взял лук, стрелы, пошел на гору. Идет, а жарко! Штаны снял, на кусты повесил. Ладонью прикрылся, чтобы колючки бырбаанай не поцарапали и дальше пошел.

А воды не взял. Шел-шел и упал. Жарко, голова кружится, ноги идти не хотят. Лежит, на небо смотрит и на солнце огромное. Мимо орел летел. Увидел унака, окунул хвост в реку, прилетел к охотнику. Над ним махнул, водой окатил. Ожил унак! Встал, погрозил солнцу: “Хватит землю жечь, хватит море греть, хватит!”.

Не послушалось солнце! Еще сильнее начало греть!

Взял унак лук и стрелу. Прицелился... Солнцу точно в середину попал!

Разлетелось на части солнце! Одна часть в море упала - морж себе взял. Вторая - в лес упала, медведь своим назвал. Третья унаку в руки упала. Отдал унак кусок солнца орлу, поклонился.

Лишь четвертая часть солнца в небе осталась. Греет, а не жжет!

Морж потом свой кусок русским взамен трех медных котлов отдал.

Русские кусок солнца в бомбу вставили, американским показывать.

Медведь в берлогу отнес, зимой греться.

Орел летел, летел, устал! Выронил! И прямо на остров в океане. Хлоп, и нет острова, одни сказки остались.

Одни говорят, что орла звали Сталин, другие - что Ленин, третье говорят, что это все шаманские сказки! "Чам" называются!

Мотив стрелка, поражающего солнце присутствует в мифологии всего региона.

Чам - шаманские сказания о духах и Высоком у нивхов


____________________________________________________________________

Про то, как унаки в небо летали

Унаки раньше на небе жили - все знают. О том и деды говорили, и прадеды. И шаманы говорят - хотя, шаманы много чего говорят. Унак на небо смотрит - тоскует. Хорошо внизу, сытно. На земле добыча, в реке добыча, в море добыча. В тучах одни птицы, да и то редко. Ветер, дождь, холодно! А все равно, походит унак, походит, а на небо смотрит.

Найти бы ту дырку в небе, откуда унаки спустились... Лушкару-то, которая собой дыру заткнула, птицы всяко съели - им на небе тоже голодно. А кости давно вниз провалились, по земле рассыпались. Сквозь них трава проросла и бурундуки скачут.

Только как найти? Один унак лестницу строил. Высокая! Пять старых сосен извел - не достал до туч. Крепко унаки задумались. Шаман говорит, мол, в бубен ударю, второй раз ударю, в третий ударю - до середины неба долечу.

Неделю бил. Ему бубен на голову надели, сели дальше думать. Тут один охотник говорит, что видел, как кит-байдара в небо плюет - выше любой тучи получается. Как бы так сделать, чтобы самим так плюнуть? Тут второй охотник говорит, что слышал, как брат матери отца первой жены рассказывал, что как раз рыбу ловил, и видел, чем кит-байдара плюется. Чуть его не пришибло ветрами!

Рассказал. Покивали унаки. Работы много, а выше пяти сосен взлететь хочется. По берегу пошли. Нашли три бочки из железа. Одну на другую поставили, третью на вторую. Высоко получилось! Рыбьим клеем бересту приклеили, сверху дегтем березовым обмазали... Воду налили - не течет вода, хорошо получилось!

Воду вылили, нерпичий жир залили. Самый лучший, самый чистый!

Подожгли. Жир горит, вверх-копье горит, в небо только искр летят. И пламя с черным дымом.

Тут кит-байдара к берегу подошла. Русские на дым пришли, думали, беда у унаков. Или вулкан взорвался. Посмотрели на вверх-копье, головами покивали. Подарили унакам бочку жира кит-байдары. Сильно воняет жир! Понятно, почему плюется хорошо!

Унаки в вверх-копье жир кит-байдары залили. Подожгли... Лучше бы вулкан взорвался! Огонь! Дым! Грохот! Улетело вверх-копье. Только струя дыма в небо тянется. Пробили тучу!

Обрадовались унаки. Решили второе вверх-копье делать, человека сажать.

Тут снова русские на кит-байдаре к берегу подошли. Говорят, вы, унаки, маму вашу, бабушку, прабабушку и толстую Лушкару до кучи. Вы что сделали? Кому мы теперь бомбу показывать будем?

Показать полностью
41

Пара сказок про унаков

Про то, как Ворон землю создал

Раньше только вода кругом была.

Ворон Кутх летал, летал - устал. Крылья отваливаются, хвост дрожит, клюв-железный нос, и тот на бок свернулся - так устал! Вниз смотрит - везде вода. Некуда сесть, негде отдохнуть.

Увидел, как киты плывут. Одному на спину сел. Просит кита: принеси, друг, хоть немного земли со дна! Насыплю - остров будет. Сосна вырастет, будет где отдыхать, гнездо вить.

Посмеялся кит. Дохнул - сбил Ворона в воду. А та мокрая, холодная! Взлетел кое-как. Летит. Крылья дрожат, с хвоста капает, клюв-железный нос ржаветь начинает.

Увидел каланов. Калан ракушку со дна поднял, грызет. Ворон летает, просит - принеси, пушистый друг земли немного, островок будет. Куст вырастет, будет где от дождя прятаться.

Посмеялся калан, кинул в Кутха ракушкой - чуть не убил.

Улетел Ворон. Летит, летит. Совсем сил нет. Думает - поднимусь к солнцу, крылья сложу и упаду. Утону, так утону!

Хочет к солнцу лететь - а сил нет, не держат крылья. Тут видит, сивуч с моржом плывут. Тоже грустные. Говорят Ворону: хотим на берегу лежать, а нет берега. Один есть, да на нем злая старуха сидит, выгоняет сразу. Ворон на морже посидел, клюв когтем почистил. И говорит друзьям - не беда, придумал я, как со старухой нам быть!

Приплыли к островку. На нем старуха-великанша сидит.

С одного боку на берег морж полез, бивнями сверкает. Старуха к нему побежала - пять шагов сделала, остров кончился. Морж в воду - бултых, только круги пошли. Старуха на берегу встала, ругается. Тут с другого бока сивуч полез. Великанша к нему!

Тут ворон сверху свалился. Земли наглотался, полный клюв набрал, в каждую лапу набрал. Еле взлетел!

Старуха увидала, за ним кинулась. Бежит, кричит, камни кидает! Бежала, бежала... Глубоко стало! Утонула.

Ворон землю выплюнул, из лап выпустил. Полетел к острову старухи. А там сивуч с моржом дерутся, решают, чей остров будет. Посмотрел Кутх как друзья ссорятся, покачал головой, полетел обратно.

Где он плевал, из лап ронял - там другие острова выросли. Много-много! На одном сразу гора появилась, огнем дышит. Хорошо, красиво!

Тут чувствует ворон, что зря он землю глотал, назад просится. Подпрыгнул, крыльями хлопнул - взлетел!

Где облегчился, там еще острова появились. Только без горы, что огнем дышит.

Время прошло, Ворон унаков сделал, на своих островах поселил, рядом с горой. На большом острове ненастоящие появились, сивуча с моржом выгнали - Ворон их простил, сказал - на моих живите.

А кита и калана Ворон не простил. Дал их унакам в добычу.

А на тех островах, что у Кутха сзади вывалились, всякая сволочь завелась, которая и унакам вредит, и ненастоящим. И кит-байдару еще не придумали, чтобы вверх-копье пустить, да сволочь утопить! Чтобы волны над ним хоровод водили. Но и Ворон терпелив, и унаки ждать умеют. Дождутся!

Ворон Кутх - общий для большинства палеоазиатских мифологий герой. Выступает как творец мира, прародитель человечества, шаман, возмутитель спокойствия и вообще, весьма многогранная личность!

*************************************************************************************************************


Про то, как люди появились

Летал Ворон Кутх над островами, вниз смотрел. Лес растет, кабан бегает, медведь ходит, заяц скачет. Птица гнезда вьет. А для кого? Зачем все? Чтобы было?

Сел Ворон на самую высокую сосну, клюв железный чистит, глазом водит. Придумал! Великаны нужны. Но маленькие. Чтобы на острове дюжина дюжин помещалась, и еще место осталось сивучу и моржу на берегу спать, а медведю берлогу в лесу городить.

А как сделать таких, чтобы и как великан, и маленький? Долго думал! Три раза пожалел, что злая старуха утонула - она давно жила, много видела - вдруг подсказала бы. Но утонула давно - ее рыбы съели уже, не спросишь. Значит, самому надо думать!

Слетел с сосны, по берегу ходит. А берег из глины. Она под лапами гнется, мнется, во все стороны ползет... Придумал! Из глины можно маленьких великанов сделать!

Взял кусок, начал делать. А у него когти... Не получается. Только испачкался весь. В море зашел, глину оттирает. Видит, калан плывет. Не тот, что ракушкой кидал - тот молодой был, глупый. А этот старый. Тоже глупый, но Кутха боится. И лапы хорошие. Хоть лепить, хоть держать, все могут!

Ворон обрадовался, калана позвал. Будем вороно-великанов делать, говорит калану.

“Почему вороно-великаны, почему не вороно-каланы? Я же тебе помогать буду! Давай честно называть!”

“А давай я тебе клювом по лбу ударю?”

Задумался калан. Клюв у Кухта твердый, железный! Таким бы ракушки долбить, да крабам панцири ломать!

“Нет, - отвечает, - по лбу не надо. По справедливости надо!”

“Я старший, я главный, я справедливый! А ты жопа шерстяная!” - Кутх кричит, шумит, крыльями бьет. Потом подумал, отвечает: “Прости, друг калан! Давай сделаем, а потом придумаем, чтобы по справедливости.

Позвали медведя - дерево ломать, позвали кита - воду лить, позвали моржа - глину копать. Касатка мимо плыла, ее тоже позвали - не помогает, так хоть не мешает, уже хорошо!

Калан молодого позвал, глупого. Ты, говорит, бырбаанай лепи, а мы остальное делать будем!

Взяли бивень моржа, хребет вырезали. Взяли клыки медведя, ребра сделали. Взяли перо орла - волосы сделали. Глиной облепили Молодой калан бырбаанай прилепил. Хорошо получилось!

Встал маленький великан, посмотрел на Ворона. “Кто я?” спрашивает.

Кутх на каланов смотрит, каланы на ворона. Морж с медведем на касатку. Той смотреть не на кого - обиделась, уплыла.

“Ты - человек!” - отвечает ему Кутх.

“Буду человек!” - отвечает маленький великан.

Сидят, смотрят. Человек по лесу ходит, в море плавает, в небо подпрыгивает. Скучно ему.

Начали дальше делать. Делают, делают...

Еще одного сделали. Одну.

Тут бивни кончились, и клыки, и перья... Не из чего делать!

Тут молодой калан и говорит - “У меня глины много, гляньте, сколько наделал!”. Большая куча получилась! Не выкидывать же - старался!

Слепили из кучи бырбаанай человеков. А они сами себя делать начали! И быстро так! Весь остров в человеках! Байдары сделали, по всему миру поплыли. Испугался Кутх, взял тех двух в лапы, женщину и мужчину, отнес на небо. Посадил на облако и говорит: “Вы - не просто человеки, вы - унаки! Тут живите. А вниз не ходите!”. И улетел.


________________________________________________________________________________________


Эти сказки, как и десятка полтора других, были написаны для проекта *"Тылгур про унаков". 
Пара сказок про унаков Север, Кутх, Этнография, Сказка, Дальний Восток, Мифология, Длиннопост

Унаки живут на Северном Архипелаге. Ловят рыбу сетями и острогами, бьют гарпунами и копьями китов и моржей, выходя на байдарах. Любят океан, драться и “медвежий праздник”...

Говорят они как алеуты, живут как нивхи, сражаются как тлинкиты.

Мифология - тот еще синтез! Тут и палеоазиатские мотивы, и южноамериканские, и европейские, да и современность мелькает - без этого!

Созданы унаки хитроумным Вороном Кутхом, когда-то жили на облаках, дружат с русскими и горными духами-медведями, не любят желтых.

Умны, храбры, красивы и вообще, почти идеал!

*“Тылгур” у нивхов, это сказание, в котором описывается то, что происходило на самом деле. Разумеется, все было совсем не так - но кто скажет, как именно?

Если читателям зайдет - продолжу выкладывать. Если нет - ну, значит, нет!)

Показать полностью 1
548

Строительство стрелковых ячеек во льду ниже общего уровня воды

Как оказалось, лед в фортификации можно применять не только выкладывая из него завалы или замораживая склоны холмов.

Боевой опыт строительства и обороны ледовых трасс Ладожского озера в период блокады Ленинграда внес много нового в военно-инженерное дело.

Южная линия обороны трасс частично располагалась на льду Шлиссельбургской губы Ладожского озера в непосредственной близости от противника, который интенсивно обстреливал нашу линию обороны. Лед, разрушаемый снарядами и минами, давал много ледяных осколков, разлетавшихся с большой ударной силой на значительное расстояние от места падения снаряда. Это приводило к тому, что преобладающее число ранений бойцы боевого охранения получали не от осколков снарядов и мин, а от ледяных осколков. Потребовалось найти достаточно эффективное средство защиты. Производившееся строительство ледяных домиков на льду, по соображениям маскировки, было нежелательно. Их можно применять лишь на участках, удаленных от противника.

В декабре 1942 г. возник вопрос об устройстве стрелковых и пулеметных одиночных ячеек непосредственно во льду. Вначале такое предложение встретило недоверие. В учебниках по фортификации не указаны способы устройства одиночных ячеек во льду, поводимому, по той причине, что в военной истории не было еще аналогичного случая длительной обороны на льду. Между тем оказалось, что, использовав некоторые физические свойства льда, можно и в ледяном покрове получить ячейки, углубляясь при этом ниже уровня воды. Известно, что нарастание льда при одинаковых температурных условиях идет интенсивнее тогда, когда лед наиболее тонок. Представление о скорости нарастания льда различной толщины дает следующая таблица:

Строительство стрелковых ячеек во льду ниже общего уровня воды Сапер, История, Великая Отечественная война, Ленинград, Фортификация, Лед, Длиннопост

Из таблицы видно, что лед толщиной в 5 см будет иметь приращение в сутки на 4—7 см (в зависимости от температуры воздуха) больше, чем лед толщиной в 25 см. Используя эту разность приращений, можно постепенно углубляться в лед. Для этого нужно снимать сверху лед с того участка, на котором мы хотели бы получить углубление. Тогда тонкий слой льда будет интенсивно нарастать снизу. Выбирая лед на этом участке несколько раз, мы непрерывно получаем увеличивающееся углубление во льду.

Строительство стрелковых ячеек во льду ниже общего уровня воды Сапер, История, Великая Отечественная война, Ленинград, Фортификация, Лед, Длиннопост

На рис. 1 схематически показано постепенное изменение ледяного покрова в период подготовки ячейки. На льду, толщину которого мы приняли равной 25 см, намечаем участок ячейки и выбираем 20-см слой льда полосой 60 см и длиной в 190 см. Через сутки полоса 5-см льда при температуре воздуха —10° даст приращение в 6 см. В это же время основной 25-см лед увеличится лишь на 1 см. Теперь мы имеем полосу льда толщиной в 11 см, выдающуюся небольшим наростом книзу. С этой полосы снимаем 6 см льда, оставив опять только 5 см. Опять получим 6-см прирост льда, в то время как основной лед увеличится на 1 см. Теперь мы имеем углубление в 26 см при общей толщине льда в 27 см и в то же время толщину льда, свободно выдерживающую тяжесть человека.

При принятых для расчета слегка заниженных условиях через 8 дней при температуре —5° мы углубим ячейку на 48 см, при —10° — на 62 см, а при —15° — на 76 см. Это углубление в лед может быть продолжено и дальше, до требуемой глубины. После того как углубление во льду будет подготовлено, в качестве брустверов и покрытий лучше всего использовать льдины, уложенные на лед. Это льдины при температуре воздуха ниже —5° для смерзания между собой и основным льдом заливаются по швам водой.

Строительство стрелковых ячеек во льду ниже общего уровня воды Сапер, История, Великая Отечественная война, Ленинград, Фортификация, Лед, Длиннопост

План и разрез опытной ячейки во льду показаны на рис. 2. Построенные стрелковые ячейки имели бойницы, бермы и т. п.

Не следует, конечно, думать, что прирост льда снизу будет протекать в точности так, как указано на наших схематических чертежах. Никаких резких границ, очерченных по прямой линии на нижнем надводном слое льда не будет. Процесс намораживания снизу будет протекать по некоторой плавной кривой поверхности. Когда в предвесенний период одна из таких ледяных ячеек была вырублена и вытащена на поверхность льда, она представляла собой очень мощное утолщение льда, в котором углубление для одиночной ячейки занимало лишь небольшое место.

Военно-инженерный журнал. 1946. № 10-11. Инженер-подполковник Я. ИОСЕЛЕВ

Взял здесь

Показать полностью 3
94

Passauer Kunst/ Искусство не умирать

Самое важное для солдата


Что было самым главным устремлением средневекового и постсредневекового верующего? Уберечь бессмертную душу от скверны, дабы после смерти гарантировано оказаться в Раю. Сразу же после души на шкале ценностей следовала жизнь — ведь на склоне лет можно покаяться, внести щедрые пожертвования, проплатить молебны и предстать пред ликом Господа сущим праведником, до того вволю нарушая заповеди. Однако до преклонных лет и потери вкуса к жизни надо было ещё дожить.

Для солдата же смерть и вовсе являлась постоянной спутницей, ни на миг не выпускавшей из виду будущую жертву. Умереть «хорошей» смертью, в своей постели, было уделом очень и очень немногих воинов. Куда чаще наёмника подстерегали сепсис, дизентерия, пневмония, сифилис с незалеченным триппером и другие, не менее веселые заболевания. Не говоря уже о гибели в бою.
Надёжный доспех не являлся панацеей. Да и при тогдашней экономике зачастую стоил он запредельно дорого. Можно было держаться подальше от схватки и поближе к кухне, но это означало остаться без трофеев и вне поля зрения командиров.

А ещё можно было договориться: с Богом, богами или другими сущностями, которые являлись как пережитками верований дохристианской эпохи, так и инновационными порождениями — детьми Сатаны. Сущностей этих было превеликое множество, а способов «связи» с ними существовало ещё больше.

Церковь предлагала выход в виде молитв, святых мощей и кусочков дерева от «того самого креста». Но молитвы помогали разве что паладинам вроде Симона де Монфора, а святых мощей на всех не хватало. Да и десять голов Иоанна Крестителя вызывали определённый скепсис даже у истово верующих.

Само желание сделать тело неуязвимым для врага и наделить оружие смертоносной мощью — ровесник цивилизации. Об этом наглядно свидетельствуют существовавшие во многих культурах практики, направленные на достижение этих целей: наговоры, заговоры и суеверия, связанные с оружием, доспехами и соблюдением различных режимов и постов перед боем. Не были исключением и европейские солдаты XVI–XVII веков.

Passauer Kunst

Когда власть над душами перешла в руки христианской Церкви, большинство языческих ритуалов было забыто, перестало практиковаться или же стало пониматься с иным знаком: например, на смену договору с духами и богами как с равными пришла продажа души Дьяволу. Естественно, под влиянием христианства подобные ритуалы стали считаться запретными и применять их следовало с оглядкой и в тайне от окружающих. Долгое время эти практики оставались уделом преимущественно воинского сословия. Широкие слои населения были вовлечены в них достаточно поздно, когда встретились массовые наёмники и массовое же огнестрельное оружие. В этих условиях и возникло так называемое Пассауское искусство — Passauer Kunst.

Это культурологическое явление представляло собой систему применения разнообразнейших талисманов и магико-религиозных приёмов, призванных уберечь практикующего их от преждевременной смерти. Такие практики могли быть как узкоспециализированными (к примеру, защищать только от стали или желудочного расстройства), так и широкого спектра действия, уберегая от любых напастей.

Зародилось Пассауское искусство в середине XVI века, вероятнее всего, во Фландрии. Там, на болотах, полуязыческие верования немецких наёмников, веривших как в Христа, так и в Вотана, столкнулись с верованиями испанцев, попадавших туда как беженцы и солдаты. В Испании ещё со времён кастильского короля Альфонсо Мудрого (1221–1284) был широко распространён интерес к оккультным наукам, помноженный на привнесённые арабами и евреями знания и мифологию.

Passauer Kunst/ Искусство не умирать Военная история, Магия, Колдовство, Суеверия, Ландскнехты, Германия, Тридцатилетняя война, Длиннопост

Карта Фландрии, 1609 год


И испанцы, и немцы верили и в магию, и в Христа. К этой горючей смеси добавились толика цыганской мифологии с её легендами о вампирах и колдунах, а также теоретические выкладки студентов университетов. Кстати, именно цыгане и студенты в среде наёмников почитались первейшими специалистами в данных практиках. Из христианства была взята вера в силу церковных артефактов и молитв. Из иудаизма — вера в письменное слово. Достаточно вспомнить возникшую в начале XVII века легенду о Големе: глиняную статую оживляла записка из четырёх букв — тетраграмматон. Из язычества в Пассауское искусство проникла вера в талисманы и способность становиться неуязвимым для оружия.

Официальная легенда о возникновении термина Passauer Kunst гласит, что в 1611 году палач из Пассау, некий Каспар Нейхард (Нейхарт), продавал проходившим через город наёмникам записки с колдовскими письменами. Записки требовалось хранить при себе, зашив в кисет или ладанку, или же съедать в критической ситуации — тут показания разнятся.

Passauer Kunst/ Искусство не умирать Военная история, Магия, Колдовство, Суеверия, Ландскнехты, Германия, Тридцатилетняя война, Длиннопост

Якобы именно в этом доме жил хитроумный Каспар. Теперь здесь ресторан и кабаре


Пик популярности Пассауского искусства пришёлся на Тридцатилетнюю войну (1618–1648). Тогда же появились многочисленные книги, которые подробнейшим образом описывали ритуалы и применение амулетов. Одной из самых популярных стала работа Йоханнеса Старициуса (Johannes Staricius) «Сокровища героя». Впервые она увидела свет во Франкфурте в 1615 году и до конца столетия выходила из печати ещё минимум десять раз.

Список рецептов включал в себя как методы лечения колдовством дизентерии, так и способы успешного противодействия оружию. К примеру, чтобы уберечься от турецкой сабли, книга советовала смочить менструальной кровью девственницы льняной платок, ею же сотканный, и обмотать правую руку. Данный амулет приносил ещё и удачу в играх. Разумеется, существовали и контрмеры. Если имелось подозрение, что коварный противник заключил договор с Дьяволом, то рекомендовалось выпачкать клинок свиным навозом, а также зарядить мушкет или аркебузу пулей, предварительно побывавшей в месте, противоположном рту. Особой эффективности этому методу добавляло использование сокровенного места священника.

Со временем появлялась и литература, прилежно фиксировавшая проявления Passauer Kunst в многочисленных войнах XVII столетия. Самым известным трудом такого рода является «Безоар против всяческих страхов и ужасов» за авторством мэра Аусбурга Самуила Циммермана-старшего.

Церковь, что католическая, что протестантская, разумеется, не одобряла подобных действий своей паствы, но всерьёз противодействовать им не могла и ограничивалась проповедями о вреде неверия и ложного благочестия. Общество же понимало данные практики не как чёрную магию, а как магию бытового характера, не имевшую по большому счёту явно негативной направленности. Да, это звучит парадоксально. Но как отмечалось выше, практики наёмников подразумевали синтез языческого наследия, собственных фантазий и христианства.

Самым популярным амулетом являлась гостия — евхаристический хлеб у католиков и протестантов (просфора в православии), а своеобразным местом силы, придававшим амулетам особую мощность, был алтарь. Под него клались записки с «колдовскими знаками». Туда же на несколько дней рекомендовалось заложить и украденную во время причастия гостию. Считалось идеальным, если над ней проходила месса, а то и звучала проповедь об искушениях диавольских.

С гостиями после их «зарядки» поступали по-разному. Кто-то грыз их перед боем, кто-то носил у сердца, а кто-то даже пытался вживить в себя, зарабатывая абсцесс, заражение крови и гарантированное неучастие в бою.

Однако чаще всего «освящённо-осквернённая» гостия использовалась в качестве футлярчика для вышеупомянутых записок. Их писали на вырванном из священных книг пергаменте, желательно кровью. Рисовали кресты, алхимические символы, буквы неведомых алфавитов, в том числе и выдуманных, и, разумеется, в случае помощи обещали Дьяволу душу. Наиболее популярными были надпись INRI — аббревиатура латинской фразы Iesvs Nazarenvs Rex Ivdæorvm («Иисус Назарянин, Царь Иудейский») — и строки из Евангелия от Иоанна.

Существовали и сборные амулеты, создававшиеся по всем канонам «чернокнижной науки»: с использованием бороды козла, крыльев летучей мыши и других интересных предметов.

Нотхемд

Он же — «рубашка последнего боя». Второй по известности амулет, относящийся к Пассаускому искусству, и самый интересный артефакт, ведущий происхождение из дохристианских религиозных практик. Нотхемд представлял собой короткую рубашку с вышитыми на груди человеческими головами: справа голова с бородой, слева — в короне и с рогами («венценосный Вельзевул»). Специалисты по мифологии выводят изображения к германским богам Вотану и Донару. Около голов на рубаху нашивались два креста.

Ткать нотхемд полагалось исключительно девственницам. Преимущественно использовался лён, гораздо реже шерсть. Особой силой наделялась рубаха, сшитая в ночь с 24 на 25 декабря, на католическое Рождество, девочками, которым ещё не исполнилось семи лет. Ещё одним обязательным условием было произнесение вслух, что рубаха изготавливается «во имя чёрта» (im Namen Teufel).

Некоторые руководства рекомендовали одну-две ночи хранить готовое изделие под алтарём, на котором проходят службы. Считалось, что повседневное ношение напрочь убивает рабочие свойства да ещё и навлекает на себя пристальный взгляд Смерти. Соответственно, надевали нотхемд только перед решающими сражениями. Любопытно, что эта же рубаха рекомендовалась роженицам для более лёгкого разрешения от бремени.

О грустном

К огромному сожалению исследователей, многие важные аспекты Пассауского искусства изучению не поддаются. Проблема заключается в том, что это культурное явление известно исключительно на основе текстовых источников — проповедей и приговоров воинских судов. Такие источники особой объективностью не отличались, да и дознаватели не сильно вдавались в детали. О позднейших «изысканиях» книжников и вовсе не может идти речи — очень уж они фантастичны.

Материальных свидетельств Passauer Kunst практически не осталось. Существующие же на 99% поддельны. Тесто и бумага — не самые стойкие материалы, а нотхемдов из-за сложности их производства вряд ли существовало большое количество. Также следует помнить, что амулеты хранились только до тех пор, пока были эффективны. Когда нужды в них больше не было, эти артефакты или выбрасывались, или захоранивались вместе с владельцем.

На сегодняшний день существует только один предмет, практически без оговорок причисляемый к амулетам. Это найденный в 2003 году в районе Луттера (Германия) артефакт, состоящий из двух спаянных портретных медальонов. На одном из них изображён граф Иоахим фон Ортенбург, умерший в 1600 году. Между медальонами лежала плохо сохранившаяся записка с первыми строками Евангелия от Иоанна.

Пару лет назад, я этот материал выкладывал на Варспоте - https://warspot.ru/15161-iskusstvo-ne-umirat
Но за это время много чего случилось, да и тут ничего подобного не писали
Показать полностью 2
13

Про гиен, Бонапарта и казацкого маркиза Пугачева

«Много теперь шуму делает следующее: итальянец один возвращается из Макарьевской ярмарки с двумя гиенами, которых показывал там за деньги. Сорок верст от Москвы они у него как-то изломали клетки железные, вырвались, убежали и теперь причиняют великие опустошения. По полученным главнокомандующим рапортам, пожрали они уже 24 человека. Одну гиену мужики убили, другая еще существует, зима ее убьет: но до того времени может она наделать много вреда. В одной деревне мужики вздумали, что это-то Бонапарт: немногим ошиблись. Жестоко, что России приходится терпеть от чудищ, Африкою порожденных. Возвращаясь от князя Сергея Ивановича, который живет за городом, мы обыкновенно берем дорогу полем; тетушка велела сынку всегда городом ездить, несмотря на большой объезд; а на вопрос: «зачем?» отвечала, что «в поле может еще попасться стерва-то эта гиена». Весь город полон этим злосчастным приключением; можно подумать, что мы перенеслись во времена Пугачева: по крайней мере, о гиене говорят с тем же страхом, с каким о разбойнике говорили; может быть, и ее велят повесить, как покойного господина казацкого маркиза. Итальянец, сказывают, в отчаянии, бегает по лесам, ищет или смерти, или своих дезертиров».

Братья Булгаковы Переписка. Том 1. М.: Захаров, 2010. С.133-134.

Письмо Александра из Москвы, 6 августа 1808 года

Отличная работа, все прочитано!