anf770

Сипаи существовали в Индии до эпохи колониальных захватов. Многие источники считали их кастой воинов, не входившей в кастовую систему страны. Во всяком случае, они занимали особое место в феодальной иерархии Индии и всячески его отстаивали. Они постоянно меняли хозяев в зависимости от того, кто больше платил и нуждался в услугах. Война была ремеслом и смыслом их полной смертельного риска жизни. Война давала им средства к существованию, ибо, помимо солдатского жалованья, они имели еще возможность вволю грабить побежденных, что нередко оказывалось куда прибыльнее.

Колониальные распри между англичанами и французами способствовали росту влияния сипаев. До конца не выяснено, когда они впервые оказались втянутыми в вооруженные столкновения между соперничающими колониальными державами, но более важным представлялся факт, что задолго до появления французов в Индии Ост-Индская компания широко использовала в качестве наемных солдат местных жителей.

В этой связи "Кембриджская история Индии", в общем и целом оправдывающая английскую колониальную политику, приводит следующие факты: "Французская фактория Маэ была основана в 1721 году неподалеку от британского форта Теллишери на западном побережье. В ходе вооруженных столкновений, продолжавшихся с 1721 по 1729 год, впервые появилось слово «сипаи» для обозначения солдат-индийцев, служивших европейцам. Это были кондотьеры (имеются в виду командиры отрядов эпохи Венецианской республики), далеко не всегда сохранявшие верность тем, кто их нанял. Но зато они имели определенное представление о методах ведения войны, применявшихся европейскими армиями".

Английские и французские колониальные войска весьма нуждались в такого рода людях, оба соперника решили использовать в своих интересах неисчерпаемый людской потенциал Индии и усердно принялись вербовать наемников из местного населения. Англия, Франция, стремясь достичь военного превосходства, не стеснялись в выборе средств. Но постепенно чаша весов начала склоняться в сторону Англии. Французы даже представить себе не могли, какую огромную политическую, экономическую и военную помощь может оказать английским колониям метрополия.

За спиной британских войск стояли могущественные купцы и пайщики Ост-Индской компании, в немалой степени определявшие общественное мнение страны. Всегда находились депутаты парламента, члены правительства и журналисты, готовые горой встать на защиту "заморских интересов". Англия с каждым годом наращивалала морскую мощь и поэтому могла не только обеспечить бесперебойную доставку подкреплений в колонии, но и одним фактом присутствия своих кораблей обеспечить "влияние британской короны".

Укреплению ее позиций в Индии в немалой степени способствовал постоянный рост наемных синайских частей, входивших в состав английской колониальной армии.

В конце концов англичане, обладавшие рядом преимуществ, окончательно вытеснили французов и изрядно приумножили число своих владений на территории Индии. В целях захвата страны, ставшей затем основной и богатейшей колонией Англии, колонизаторы неоднократно прибегали к вероломству и обману и спровоцировали бесчисленное множество больших и малых войн.

Англичане создали в Индии мощную колониальную армию, в значительной степени состоявшую из наемных сипайских частей.

Колонизаторы не желали полагаться на волю случая и с помощью разного рода коварных методов стремились постоянно пополнять ее ряды.

Сипаи превосходно знали местность. Они не только могли провести иноземных захватчиков в глубь страны одним лишь им ведомым путем, но и были готовы проливать кровь во имя чужих им интересов. Наемные воины-индийцы знали, как местная природа и климат могут отразиться на ходе боевых действий. Их не страшили реки, ибо они точно знали, где можно перейти вброд, где имеются мосты, а где непреодолимые препятствия. Они могли определить местонахождение источника на расстоянии многих километров от него и предупредить о приближении диких зверей к военному лагерю. Сипаи прекрасно разбирались в лекарственных свойствах растений и спасали жизнь многим английским солдатам.

Именно эти качества и побудили высших чиновников колониальной администрации во главе с губернатором Бенгалии Р.Клайвом незамедлительно приступить к созданию из разрозненных отрядов сипаев мощного наемного войска.

Окрыленные достигнутыми успехами и используя широкую поддержку Ост-Индской компании, они регулярно вербовали солдат среди местного населения, обучали новобранцев на европейский лад и обеспечивали их обмундированием и оружием. На первых порах все офицерские и унтер-офицерские должности были заняты англичанами. Когда же выяснилось, что наемники гораздо лучше защищают британские интересы в Индии и других частях света, если ими командуют офицеры из местных уроженцев, тогда многим сипаям пообещали продвижение по службе. Более того, некоторые из них выслуживали себе право на пенсию.

Это коварная тактика принесла свои плоды. Нужно отдать должное тем, кто применял ее: им удавалось замаскировать истинную сущность колониального наемного войска.

По мерс роста колониальных владений рос и военный потенциал захватчиков, росло и число сипайских полков. Кроме того, англичане принялись усердно вербовать гукхов - отличавшихся крайней воинственностью жителей центральных и юго-западных районов Непала.

Наемные солдаты-индийцы участвовали в войнах на других континентах. Только в период первой мировой войны индийские солдаты сражались во Франции, Греции, Бельгии, Палестине, Египте, Судане, Иране.

(Мерке Ф. Наемники смерти. М.,1986).

«Палачи и киллеры», (Наёмники, террористы, шпионы, профессиональные убийцы),П. В. Кочеткова, Татьяна Ивановна Ревяко, 1996г.

До сих пор пропавшей экспедиции Джона Франклина, посвящают многочисленные научные статьи, романы, стихи, песни и картины. В Англии этот исследователь Арктики относится к числу национальных героев. Поиски следов отважного мореплавателя и его команды продолжаются и сегодня.

В 1864 году на выставке, проходившей в «Королевской академии художеств» была представлена картина Эдвина Генри Ландсира «Человек предполагает, а Бог располагает». На полотне посвященном экспедиции Франклина были изображены два белых медведя один из которых терзал английский корабельный «Красный флаг» (Red Ensign), а другой «лакомился» ребром погибшего моряка.

Показ посетила вдова Джона Франклина, леди Джейн. Эта упорная англичанка искавшая мужа под девизом «Что не пожелало сделать государство, сделает женщина», так и не набралась сил подойти к страшной картине. В 1860 году «Королевское Географическое Общество» наградило Джейн Франклин золотой медалью «За неиссякаемую настойчивость при отправке экспедиций для выяснения судьбы мужа».

Последнюю экспедицию во главе с Алленом Янгом она организовала в 1874 году. В июне 1875 года поисковая команда на корабле «Пандора» вышла из лондонского порта, а спустя четыре недели Джейн Франклин скончалась, надеясь, что капитану Янгу повезет и он найдет пропавший отряд ее мужа.

В 1881 году картину «Человек предполагает, а Бог располагает» передали на хранение в лондонский королевский колледж «Холлоуэй». Спустя четыре десятилетия ей «украсили» аудиторию в которой ежегодно проходят выпускные экзамены.

Со временем в студенческой среде прижилась байка о том, что если кто-то попытается написать экзаменационные ответы сидя под этим страшным полотном, то до того как сдать свою работу храбрец, или чудак сойдет с ума.

Постепенно студенты стали жаловаться профессорам, что после лекций проведенных в аудитории с мистическим «шедевром» у них ухудшалось психофизическое самочувствие. Администрация колледжа долгие десятилетия не замечала жалоб избалованных «денди». Только в 1970 году в дни проведения экзаменов картину стали драпировать английским флагом.

В 1840 году 38-летний художник Эдвин Генри Ландсир перенес тяжелое психическое расстройство и последующие 33 года жизни страдал от сильнейших депрессий. После презентации картины «Человек предполагает, а Бог располагает» англичане заговорили о ней как о произведении достойном кисти каннибала.

Almost the End of the World
Copyright © 1959 by Ray Bradbury
Почти конец света
© С. Анисимов, перевод, 1959

В полдень двадцать второго августа 1961 года Уилли Берсингер, слегка надавливая на акселератор ветхого джипа старательским сапогом, глядел на раскинувшийся перед ним городок Утесы и вел неторопливую беседу со своим компаньоном Сэмюэлом Фиттсом:

- И все-таки, Сэмюэл, это здорово - возвращаться в город. Да, сэр! После нескольких месяцев на руднике Ужасный Цент заурядный музыкальный автомат производит на меня такое же впечатление, как витраж в соборе. Нам необходим город; без него мы однажды проснулись бы и почувствовали себя куском вяленой говядины или оцепеневшим камнем. Ну и, конечно, мы тоже, в свою очередь, нужны городу.

- Это почему? - поинтересовался Сэмюэл Фиттс.

- Видишь ли, мы приносим в города то, чего там нет: горы, речки, ночь в пустыне, звезды и все такое…

«И это действительно так, - размышлял Уилли, прибавляя скорости. - Стоит человеку пожить в глуши, на краю света, и он начинает пить из родников тишины. Он слышит и безмолвие зарослей шалфея, и урчание горного льва, похожее на шум улья в знойный день, и молчание речных отмелей на дне каньонов. Все это человек впитывает в себя. А в городе, едва открыв рот, он все это выдыхает».

- Ах, как я люблю развалиться в мягком парикмахерском кресле, - признался Уилли. - И обвести взглядом всех этих горожан, которые сидят в очереди под календарем с изображением голой девицы и таращатся на меня, пока я им разжевываю свою философию скал, миражей и того особого Времени, что затаилось там, в горах, и ждет, когда Человек уйдет прочь. Я выдыхаю - и та пустыня тончайшей пылью оседает на клиентах. Как хорошо: я говорю тихо и плавно, говорю и говорю…

Он представил себе, как в глазах клиентов вспыхивают искорки. В один прекрасный день они возопят и бегом кинутся в горы, бросив свои семьи и оставив позади цивилизацию будильников.

- Приятно ощущать, что ты нужен. Мы с тобой, Сэмюэл, являем собой фундаментальную ценность для этих парней, топчущих тротуары. Так расступитесь же перед нами, Утесы!

И приятели пулей влетели в город, преисполненный трепетного восхищения и благоговения.

Они проехали по городку, наверное, с сотню футов, как вдруг Уилли ударил по тормозам. Колымага, словно корова, замерла посреди дороги, и с бампера осыпались хлопья ржавчины.

- Что-то тут не так, - проговорил Уилли. Он покосился по сторонам своими рысьими глазами. Мощным носом принюхался. - Чуешь?

- Точно, - подтвердил Сэмюэл, которого кольнуло недоброе предчувствие. - Что это может?..

Уилли нахмурился:

- Ты когда-нибудь видел лазурного индейца на той табачной лавке?

- Никогда.

- Так вот погляди. А розовую конуру, а оранжевый сарай, а фиолетовый курятник? Смотри: вон там, там и там!

Мужчины медленно поднялись с сидений и вылезли на подножки, которые под ними мучительно заскрипели.

- Сэмюэл, - прошептал Уилли, - ты только глянь! Да тут все: каждое полено, перила на всех верандах, все заборы, каждый пожарный гидрант, мусорные баки - да весь чертов город… Смотри! Его покрасили только час назад!

- Быть не может, - вымолвил Сэмюэл Фиттс.

Тем не менее прямо перед их носом располагались: баптистская церковь, пожарная команда, летняя эстрада, трамвайное депо, «Приют скорбящих духом», окружная тюрьма, кошачья лечебница, парники, бунгало, коттеджи, а среди них тут и там виднелись телефонные будки, почтовые ящики, урны, вывески, - и все это сверкало и переливалось разнообразнейшими оттенками янтарно-желтого, изумрудно-зеленого, рубиново-красного. Каждая постройка - от водонапорной вышки до цирка-шапито - выглядела так, будто сам Господь Бог только что вымыл ее, выкрасил и выставил на улицу просохнуть.

И это еще не все: там, где испокон веку росла лишь сорная трава, повсюду теперь зеленели лук, капуста, салат. Толпы любопытных подсолнухов уставились в полуденное небо, а под сенью бесчисленных деревьев огромные и влажные «анютины глазки» взирали на подстриженные лужайки, которые были зеленее рекламных плакатов ирландского туристического агентства. А в довершение мимо приятелей промчалась ватага мальчишек - с вымытыми мылом лицами, аккуратно причесанных, в белоснежных футболках, трусах и кедах.

- Этот город, - констатировал Уилли, провожая взглядом ребятишек, - просто спятил. Непостижимо! Кругом загадки. Сэмюэл, что за тиран захватил здесь власть? Неужели принят какой-то необыкновенный закон, способный заставить детей не пачкаться, а взрослых- красить каждую зубочистку, каждый цветочный горшочек? Чувствуешь этот запах? В каждом доме новые обои! Какая-то пагуба, приняв ужасный вид, обуяла этих людей и терзает их. Человеческая природа не может стать столь совершенной за одну ночь. Готов спорить на все золото, которое намыл за этот месяц, что здесь любой чердак, любой подвал вычищен не хуже, чем палуба линкора. Спорим, что тут в самом деле стряслось нечто серьезное?

- Отчего же? Мне, например, наоборот, кажется, что я слышу, как херувимы поют в Эдемском саду, - возразил Сэмюэл. - Откуда ты взял, будто это пагуба? Давай сюда руку, поспорим, и я положу твои денежки себе в карман!

Джип свернул за угол, и порыв ветра донес до старателей запах канифоли и белил. Сэмюэл, фыркнув, выбросил в окошко обертку от жевательной резинки. То, что за этим последовало, немало озадачило его. На улицу выскочил какой-то старикашка в новеньком комбинезоне и начищенных до зеркального блеска башмаках, схватил мятую бумажку и злобно погрозил кулаком вслед удалявшейся машине.

- Пагуба… - обернувшись, с грустью сказал Сэмюэл Фиттс. - Тем не менее… наш спор все еще в силе.

Открыв дверь парикмахерской, друзья увидели, что там полным-полно людей, чьи волосы были уже пострижены и напомажены, а лица выбриты так тщательно, что казались чуть ли не розовыми. Несмотря на это, все они дожидались своей очереди, чтобы снова плюхнуться в кресла, вокруг которых суетились три парикмахера, вовсю орудуя ножницами и расческами. В комнате было шумно, как на фондовой бирже, поскольку и цирюльники, и клиенты говорили одновременно.

Как только Уилли и Сэмюэл вошли, гомон мгновенно стих.

- Сэм… Уилли…

В наступившей вдруг тишине некоторые из мужчин встали со своих мест, а кое-кто из стоявших сел, пристально рассматривая старателей.

- Сэмюэл, - шепнул Уилли уголком рта, - у меня такое ощущение, что где-то здесь стоит Красная Смерть собственной персоной. - И добавил громко: - Привет честной компании! Вот и я. Хочу закончить мою лекцию на интереснейшую тему: «Флора и фауна Великой американской пустыни», а также…

- Нет! - Антонелли, главный брадобрей, стремглав бросился к Уилли, одной рукой схватил его за локоть, а другой зажал ему рот. - Уилли, - зашептал он, с беспокойством поглядывая через плечо на своих клиентов, - пообещай мне одну вещь: ты купишь иголку с ниткой и зашьешь свою пасть. Молчи, парень, если жизнь тебе еще дорога!

Уилли и Сэмюэл почувствовали, как Антонелли настойчиво подталкивает их вперед. Двое безукоризненно постриженных и побритых клиентов предупредительно выпорхнули из кресел, и старатели заняли их места. Друзья посмотрели на собственное отражение в засиженном мухами зеркале.

- Сэмюэл, ты погляди! Это же мы! Ты только сравни!

- Ба, и правда… Похоже, мы - единственные в Утесах, кому действительно нужно постричься и побриться.

- Чужаки! - Антонелли помог им поудобнее устроиться в креслах, как будто собирался быстренько сделать старателям анестезию. - Вы даже не представляете себе, до какой степени вы здесь чужаки!

- Послушай, дружище, нас тут не было всего несколько месяцев…

Горячее полотенце, от которого валил пар, накрыло лицо Уилли; он издал несколько придушенных возгласов и подчинился. Погрузившись в горячую влажную тьму, старатель услышал низкий настойчивый голос Антонелли:

- Мы приведем вас в порядок, и вы будете, как все. Не то чтобы вы выглядели опасными, вовсе нет! Но вот то, что вы, ребята, болтаете, может расстроить людей - по нынешним-то временам…

- По нынешним временам, черт побери! - Уилли приподнял край раскаленного полотенца и тусклым глазом уставился на Антонелли. - Что случилось в Утесах?

- Не только в Утесах. - Антонелли вперил взор в некий невероятный мираж по ту сторону горизонта. - В Фениксе, Тусоне, Денвере. Во всех городах Америки! На прошлой неделе мы с женой ездили на экскурсию в Чикаго. Вообрази себе Чикаго чистым, выкрашенным и новеньким. «Жемчужина Востока» - во как его теперь называют! В Питтсбурге, Цинциннати, Буффало - то же самое! А все из-за того, что… Знаешь… Встань-ка, пойди включи вон тот телевизор у стенки.

Уилли отдал Антонелли дымящееся полотенце, подошел к телевизору и включил его. Прислушался к жужжанию, покрутил ручки, подождал. На экране шел снег.

- А теперь попробуй радио, - посоветовал Антонелли.

Уилли спиной ощутил, как все присутствующие напряженно следили за ним, когда он пробовал настроиться то на одну, то на другую станцию.

- Дьявольщина! - ругнулся он в конце концов. - У тебя сломались и телек, и радио!

- Никак нет, - смиренно возразил Антонелли.

Уилли снова развалился в кресле и прикрыл глаза.

Антонелли нагнулся и горько вздохнул.

- Слушай, - сказал он. - Недели четыре назад, уже ближе к полудню, женщины с детьми смотрят по телевизору клоунов и фокусников. В магазинах одежды дамочки смотрят по телеку демонстрацию мод. В парикмахерских и скобяных лавках мужчины следят за бейсбольным матчем или соревнованием по ловле форели. Во всем цивилизованном мире каждый человек что-нибудь смотрит. Все замерли, никто не разговаривает; движение и голоса - только на маленьких черно-белых экранах. И вдруг в самый разгар всего этого смотрения… - Антонелли на минуту умолк, приподнял уголок вареного полотенца. - Пятна на Солнце! - молвил он.

Уилли весь напрягся.

- Самые большие солнечные пятна, будь они прокляты, за всю историю человечества. Весь этот чертов мир накрыла волна электричества и все начисто смыла с экрана каждого телевизора. И ничего не оставила, а потом - опять-таки пустота.

Голос его звучал отстраненно, как у человека, описывающего арктический пейзаж. Брадобрей намылил щеки и подбородок Уилли, даже не взглянув на его лицо.

Уилли оглядел парикмахерскую; телевизор жужжал, показывая вечную зиму, на экране падал и падал мягкий снег. Ему показалось, что он слышит, как по-заячьи бьется каждое сердце в помещении.

Тем временем Антонелли продолжал свою надгробную речь:

- Нам потребовался целый день, чтобы осознать происшедшее. Через два часа после того, как разразилась солнечная буря, все телевизионные мастера Соединенных Штатов были подняты на ноги. Каждый считал, что только его телевизор не в порядке. А поскольку не работали и радиоприемники, в тот вечер, как в старину, мальчишки бегали по улицам и выкрикивали газетные заголовки. Вот тогда-то нас и потрясла весть о том, что эти пятна на Солнце будут еще долго - до конца нашей жизни!

Посетители заволновались и что-то забормотали. Рука Антонелли, сжимавшая бритву, дрожала. Ему надо было успокоиться.

- Вся эта пустота, эта порожняя дрянь, которая все падает и падает в наших телевизорах… Это просто сводит всех с ума, доложу я тебе. Как будто стоишь в передней и разговариваешь со своим добрым приятелем, а он вдруг - бац! - на полуслове падает замертво и лежит вот тут, лицо белое, и ты понимаешь, что он умер, и от ужаса сам весь холодеешь.

В тот первый вечер все городские кинотеатры были переполнены. Фильмов хотя и было немного, но казалось, что в центре города «Приют скорбящих духом» устроил праздничный бал, который длился до глубокой ночи. В первый вечер Бедствия в аптеке продали двести порций ванильного мороженого, триста порций содовой с шоколадным сиропом. Но нельзя же ведь каждый вечер ходить в кино и покупать лимонад. И что тогда остается? Позвонить теще с тестем и пригласить их поиграть в канасту?

- Ну, от этого, - заметил Уилли, - тоже запросто можно чокнуться.

- Безусловно. Но ведь людям необходимо было выбраться из своих опостылевших жилищ. Пройти через гостиную - все равно что прогуляться по кладбищу: кругом мертвая тишина…

Уилли приподнялся:

- Если уж говорить о тишине…

- На третий день, - поспешно перебил его Антонелли, - мы все еще пребывали в шоке. И спасла нас от неминуемого помешательства некая женщина. Где-то в городе она сначала высунула голову из двери своего дома, исчезла, а через минуту снова показалась во дворике. В одной руке она держала кисть. А в другой…

- Ведерко с краской, - подсказал Уилли.

Все присутствующие закивали и заулыбались, радуясь его сообразительности.

- Если когда-нибудь психологи начнут награждать золотыми медалями, они просто обязаны наградить ту женщину и всех женщин, подобных ей, в каждом маленьком городке, потому что именно они спасли наш мир от светопреставления. Эти женщины инстинктивно нащупали верную дорогу в сгустившихся сумерках и принесли нам чудесное исцеление…

Уилли представил себе сосредоточенных, замкнувшихся отцов семейств и их хмурых отпрысков, в отчаянии сидящих перед мертвыми телевизорами в ожидании, когда наконец эти проклятые ящики заработают и можно будет завопить: «Первый мяч!!!», или «Второй удар!!!» И вдруг они пробуждаются от своего забытья, поднимают глаза и в предвечернем сумраке видят эту прекрасную женщину. Она преисполнена великого благородства и несгибаемой целеустремленности; она ждет их, в одной руке сжимая малярную кисть, а в другой - ведро с краской. И свет неземной осиял их ланиты и очи…

- Боже мой, это было похоже на лесной пожар, - продолжал Антонелли. - От дома к дому, от города к городу. Всеобщее помешательство на головоломке «Мозаика» в 1932 году можно считать пустяком по сравнению с нашей манией «Каждый делает все», которая взорвала город, оставив от него груду обломков, а затем снова все склеила. Мужчины красили любой предмет, около которого им удавалось простоять хотя бы десять секунд. Повсюду они забирались на колокольни, шпили и заборы, сотнями падали с крыш и стремянок. Женщины красили комоды и шкафы; дети красили игрушки, фургоны и воздушные змеи. И так везде, во всех городках, где люди совсем было разучились раскрывать рот и беседовать друг с другом. Говорю тебе, мужчины ходили, как лунатики, кругами, совершенно бессмысленно, пока жены не вкладывали им в руку кисть и не подводили к ближайшей некрашеной стенке.

- Похоже, вы уже всю работу закончили, - сказал Уилли.

- За первую неделю в магазинах трижды кончалась краска. - Антонелли с гордостью посмотрел вокруг. - Разумеется, так долго покраской заниматься невозможно, если, конечно, не начать красить живые изгороди и каждую травинку в отдельности. И теперь, когда чердаки и подвалы тоже вычищены, наша жажда деятельности перекинулась… Короче говоря, женщины опять консервируют фрукты, маринуют помидоры, варят малиновый и клубничный джем. В погребах на полках уже нет места. А еще начали проводить многолюдные богослужения. Создали клубы поклонников боулинга, бейсбола, проводим любительские соревнования по боксу, ну и все такое прочее. Музыкальный магазин продал пятьсот гавайских гитар, двести двенадцать банджо, четыреста шестьдесят флейт и гобоев - это за последние четыре недели! Я сам учусь играть на тромбоне. А вон сидит Мэк, он - на скрипке. Каждый четверг и воскресенье по вечерам оркестр дает концерт. А машинки для домашнего приготовления мороженого идут прямо нарасхват: только на прошлой неделе Берт Тайсон продал двести штук! Двадцать восемь дней, Уилли, Двадцать Восемь Дней, Которые Потрясли Мир!

Уилли Берсингер и Сэмюэл Фиттс сидели задумавшись, пытаясь представить себе, почувствовать это потрясение, пережитое городом, этот сокрушительный удар.

- Двадцать восемь дней парикмахерская переполнена мужчинами, которые бреются по два раза на дню только для того, чтобы сидеть здесь и ждать, когда точно такие же клиенты, как и они, может, что-нибудь расскажут, - говорил Антонелли, наконец-то начавший брить Уилли. - Вспомни, некогда, еще до телевидения, считалось, что парикмахеры чрезвычайно болтливы. Поначалу нам понадобилась целая неделя, чтобы прийти в норму, разогреться, так сказать, счистить ржавчину.

Сейчас мы тараторим без умолку; качество, конечно, никудышнее, но количество просто поразительно. Да ты и сам слышал весь этот гвалт, когда вошел сюда. Впрочем, все, разумеется, придет в норму, когда мы свыкнемся с великим Бедствием…

- Неужели все именно так называют то, что произошло?

- Безусловно, большинство из нас именно так это и воспринимает, может быть, временно.

Уилли Берсингер тихонько засмеялся и покачал головой:

- Теперь я понимаю, почему, увидев меня, ты не захотел, чтобы я закончил свою лекцию.

«Странно, - подумал Уилли, - что я сразу об этом не догадался. Какие-то четыре недели назад на этот городок обрушилось безмолвие, и оно их изрядно напугало. Из-за пятен на Солнце во всех городах западного мира тишины хватит лет на десять. А тут еще появляюсь я со своей проповедью отшельничества, болтовней о пустыне, безлунных ночах, звездном небе и шепоте песка в руслах пересохших ручьев. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы Антонелли не заткнул мне рот. Скорее всего меня бы обмазали смолой, вываляли в перьях и под улюлюканье горожан вышвырнули прочь».

- Антонелли, - сказал он вслух, - спасибо.

- Не за что, - ответил тот и, взяв ножницы и расческу, спросил: - Как будем стричь? Виски покороче, сзади подлиннее?

- С боков подлиннее, на затылке покороче, - ответил Уилли Берсингер, снова закрывая глаза.

Час спустя Уилли и Сэмюэл опять садились в свой драндулет, который кто-то - друзья так никогда и не узнали кто - помыл и отполировал, покуда они были в парикмахерской.

- Пагуба, - Сэмюэл протянул небольшой мешочек золотого песка, - с большой буквы «П».

- Оставь. - Уилли положил руки на руль и задумался. - Давай лучше на эти деньги махнем в Феникс, Тусон, Канзас-Сити. А почему нет? Здесь мы совершенно лишние. И не понадобимся до тех пор, пока эти маленькие ящички снова не начнут нести околесицу, петь и плясать. Дураку ясно, если мы останемся здесь, то непременно влипнем в неприятности.

Уилли хмурым взглядом посмотрел на дорогу, уходящую вдаль.

- Жемчужина Востока! Кажется, так он сказал? Ты можешь себе представить этот старый грязный город - Чикаго - покрашенным, блестящим и свежим, словно младенец в лучах восходящего солнца? Клянусь всем святым, мы прямо сейчас едем смотреть Чикаго!

Он завел мотор, посмотрел на город.

- Человек выживает, - пробормотал Уилли. - Человек может вынести все. Как жаль, что мы пропустили момент больших перемен. Наверно, это было жестокое время, час испытаний и проверки на прочность. Сэмюэл, я что-то запамятовал, может, ты помнишь? Мы с тобой когда-нибудь смотрели телевизор?

- Я однажды смотрел, как женщина боролась с медведем.

- И кто же победил?

- Хоть убей, не помню. Она…

Но тут джип тронулся, унося с собой Уилли Берсин-гера и Сэмюэла Фиттса, щегольски постриженных, идеально выбритых и благоухающих одеколоном. На их отполированных ногтях играло солнце. Они проплыли под густыми ярко-зелеными кронами только что политых деревьев, по обсаженным цветами улочкам, мимо желтых, розовых, лиловых, белых домиков и выехали на шоссе, где не было ни единой пылинки.

- Жемчужина Востока, принимай гостей!

Из какого-то двора выскочила собака, надушенная, с завитой на бигуди шерстью, попыталась укусить машину за колесо и залаяла. Она лаяла, пока старатели не скрылись из виду.

«Миры Рэя Брэдбери». Т. 4. «Лекарство от меланхолии», 1997г.

В 2003 году на американские экраны вышла кинокартина «Монстр» с Шарлиз Терон в главной роли. Биографическая криминальная драма рассказывала о жизни Эйлин Уорнос, придорожной проститутки ставшей в силу жизненных обстоятельств серийной убийцей.

Поклонники творчества Терон не видевшие этот фильм обязательно должны его посмотреть и оценить, как на экране их любимая актриса играет мимикой, что она вытворяет в кадре с сигаретами.

При бюджете в 8 млн. долларов картина собрала в прокате 64 млн. В 2004 году Шарлиз Терон получила за эту роль премию «Оскар».

29 февраля 1956 года в Рочестере родилась Эйлин Кэрол Уорнос.

Диану - мать девочки в 14 лет совратил педофил, через два года сожительства она родила от него дочь, после чего проводила «папочку» Лео в тюрьму.

Для Дианы как и для ее друзей стало шоком, что Лео Питтмана посадили за изнасилование и попытку убийства мальчишки первоклашки. В тюрьме сокамерники уронили извращенца со второго яруса койки. Зеки рассказали охране, что ночью парень, находясь в глубоком сне, увидел страшный кошмар и свалился с верхней шконки.

Узнав о смерти сожителя, Диана оставила дочку своим родителям и отправилась колесить по штатам в поисках лучшей доли. Когда Эйлин исполнилось пять лет, над ней надругался ее родной дед.

Едва ей стукнуло 12 девочка начала продавать свое тело старшеклассникам. В качестве оплаты она требовала купить ей выпивку, травку, сигареты, и шмотки.

В 14 лет от одного из клиентов она родила сына и отдала его в приют. Бросив школу, Эйлин всерьез занялась проституцией. Когда в 15 лет умерла ее бабушка, дед предложил ей спать с ним в обмен на возможность иметь крышу над головой, а когда внучка ему отказала, вышвырнул строптивицу из дома, посоветовав напоследок «убираться к черту».

Эйлин поселилась в лесу неподалеку от дома бабушки, единственного человека одарившего ее любовью, заботой и лаской.

В 1974 году 18-летнюю «плечевую-профессионалку» арестовали копы, девушке вменяли стрельбу в общественном месте и вождение автомобиля в состоянии наркотического опьянения.

Освободившись из мест заключения в 1976 году, Эйлин вышла замуж за 70 летнего Льюиса Фелла «добропорядочного» бизнесмена из Флориды. Через три недели услышав, чем муженек хотел бы заняться с ней в постели, отчаянная девчонка схватила его трость с серебряным набалдашником и так отделала извращенца, что тот обратился в полицию, продемонстрировав копам многочисленные гематомы и ссадины.

Скорей всего полицейские что-то знали о сексуальных предпочтениях старого слизня покупавшего себе любовь молодых дурёх, иначе как объяснить, что они не стали возбуждать дела против бывшей зечки. Согласно закону, защищающему жертв домашнего насилия, Эйлин запретили и на пушечный выстрел приближаться к бывшему мужу.

С 1976 по 1986 год проститутка не раз попадала за решетку. Копы сразу нескольких штатов задерживали ее за угоны, бузотерство, драки, и грабежи с угрозой применения оружия.

После освобождения из тюрьмы в 1986 году Эйлин остановившись в затрапезном отеле, познакомилась с миловидной горничной и впервые за долгие годы испытала животную страсть, пусть и к человеку одного с ней пола. Через три проведенных вместе ночи Эйлин Уорнос и Тирия Мур уехали из гостиницы вместе.

Однажды в одном из питейных заведений Эйлин увидела, как к ее подружке клеится какой-то здоровенный детина. Разбив бутылку «Budweiser» она розочкой располосовала лицо любвеобильного гиганта так, что в больнице даже повидавшие виды хирурги в испуге отводили глаза, от раненого понимая, что запланированная операция поможет им собрать из лица мужчины только копию Франкенштейна.

В ноябре 1989 года Эйлин на трассе подобрал владелец магазина электротоваров Ричард Мэллори. Позже на следствии она рассказала, что когда он завез ее в пустынное место, и попытался изнасиловать, она дважды выстрелила ему в грудь из пистолета.

До своего ареста 9 января 1991 года Эйлин убила 7 мужчин. Копы словно с цепи сорвались после обнаружения трупа 62-летнего Уолтера Антонио, бывшего полицейского, застреленного четырьмя выстрелами в упор.

Следуя кодексу профессиональной чести, полицейские пустили по следу убийц лучших ищеек «корпорации», которые вскоре и задержали кровавых подружек.

После того как на запястьях Уорнос застегнулись браслеты она ушла в несознанку, а Тирия Мур практически сразу же заявила полицейским, что не хочет получить пожизненный срок. Напуганной любовнице серийной убийцы посоветовали убедить сожительницу, чтобы та сделала чистосердечное признание по всем семи эпизодам.

Спустя неделю Эйлин решив спасти любимую от тюряги, взяла все на себя и созналась в убийстве семи мужчин. Правда со слов преступницы выходило, что она 7 раз применяла оружие, защищаясь от похотливых самцов.

Несмотря на то что у убийцы выявили несколько психических расстройств появившихся у нее в раннем детстве после сексуального насилия со стороны ее деда, суд приговорил Эйлин Уорнос к шести смертным приговорам.

Своими показаниями Тирия Мур практически собственными руками наполнила шприц убойной дозой смертельной инъекции, которую осенью 2002 года палач ввел в вену ее бывшей возлюбленной.

В 2001 году устав от вечной безнадеги смертница письменно отказалась от адвоката предоставленного ей государством, в частности Эйлин написала: «Меня тошнит, когда я слышу: «Она сумасшедшая». Я проходила освидетельствование много раз. Я компетентна, рассудительна и я пытаюсь высказать правду. Я одна из тех, кто всерьёз ненавидит человеческую жизнь и будет убивать снова».

За неделю до казни смертница в интервью проорала журналисту Нику Брумфилду что США, судьи, копы, американское общество бойкотировало ее, не беря во внимание, что ее насиловали в детстве, юности и в зрелые годы. На ее смерти ушлые дельцы еще и нехилых деньжат нарубят.

Перед финалом драмы женщина отказалась от последнего «королевского» ужина, попросив разрешить ей до начал экзекуции выпить чашку крепкого кофе.

Тело убийцы кремировали, а прах передали подруге детства, которая развеяла его в любимом месте их девчачьих игр.

В мае 2003 года режиссер Брумфилд выпустил полнометражный документальный фильм: «Эйлин - жизнь и смерть серийного убийцы».