Opasdot

Мне было лет восемь, когда приснился первый ночной кошмар. Я открыл глаза в темной комнате, лёжа в своей постели. Моё сердце бешено колотилось и дыхание было на столько частым, словно я пробежал километр. Просыпаясь я, кажется, даже кричал, но ни кто этого не слышал. Возможно, это просто был крик во сне.
Мне снилось полутемное помещение, в котором находился я, и от кого-то прятался. Я старался не дышать, и слиться с пространством, делая всё, чтобы быть незаметным. А этот кто-то, подходил всё ближе и ближе. Наконец, он обнаружил меня, направил в мою сторону оружие и выстрелил. Яркая вспышка, и я проснулся.
Обычный детский плохой сон. И всё бы ничего, но этот сон стал изредка, на протяжении многих лет, повторяться. Я ни когда небыл к нему готов. Он приходил ко мне тогда, когда забывался окончательно. Просыпаясь среди ночи в лихорадке, я вдруг вспоминал тот первый раз, и осознавал, что с каждым разом сон обрастает подробностями. Я вдруг понял, что там я не один. Есть еще два человека, которые так же, скрываются от кого-то. Потом я стал слышать немецкую речь, и вдруг стал думать, что с кем-то прячусь в подвале от фашистов. Потом оказалось, что это не подвал, а что-то вроде башни. Круглой, краснокирпичной, такие встречаются в старых городах. Дальше я понял, что в эту башню я проник с двумя товарищами, скрываясь от карательного отряда СС. Там было всё, как в кино. Фрицы в касках и с автоматами вдоль пуза, поджарые овчарки, рвущие поводки, надменный старший офицер, очень сносно говорящий по русски и, конечно же, пулевое ранение, куда-то в область плеча.
И каждый раз я просыпался в самом конце развязки, тяжело и часто дыша, ошущая резкий выброс адреналина. От меня все время ускользал момент, как так я попался?! Шли годы. Настало время, когда, я снова забыл об этом сне. И вот, когда мне было немного за тридцать, я снова его увидел.
Я снова очутился в той башне. Я увидел себя в солдатской форме, на мне были капитанские погоны, фуражка. Со мной были пожилой ефрейтор, и совсем молодой рядовой. Немцы окружили башню и предложили сдаться. В ответ мы начали стрелять. Немцы ответили. А потом бабахнула граната. Вот так нас и взяли. Я просто не мог пошевелиться, оглушенный взрывом. Нас выволокли на песчаную площадку возле башни. Заставили подняться на ноги, и немецкий офицер спросил: есть ли среди нас коммунисты? Я оветил, что я единственный коммунист.
И я снова увидел яркую вспышку, на секунду ослепляющую, после которой я всегда просыпался, но не в этот раз. Я, как бы сверху, стал наблюдать своё тело, как-то неуклюже лежавшее на песке. Фашистов, уводящих моих товарищей куда-то. Огромное зеленое поле, синее небо, солнце, заливающее своим теплым светом всё вокруг. И мне вдруг стало все так безразлично и легко. Я стал подниматься всё выше и выше, пока теплый свет не оказался где-то далеко внизу. Вокруг была мягкая тьма, словно лежишь под пуховым одеялом, знаешь, что в комнате прохладно, но у тебя тут тепло и хорошо. И так не хочется вылезать, но вот та, улыбающаяся звездочка, что быстро приближается к тебе, говорит, что пора.
Я проснулся. Ощущение спокойствия и умиротворенности не покидало меня, как минимум, неделю. Прошло уже десять лет, сон не возвращался. И, думаю, не вернется. Я досмотрел его до конца.

Дело было зимой 1999-го. Как-то поздно вечером ко мне пришел друг. Весь на взводе, с окровавленной, распухшей кистью руки и поведал такое.
Смеркалось. Иду я, значит, с троллейбусной остановки домой. Никого не трогаю. На голове шапочка "гандончик", на плечах пуховичок китайской, а в руках пакет полиэтиленовый с конспектами. Обычный бедный студент, коих в нашем городе полно. И вот иду, и слышу, позади себя диалог:
- Прикинь, ща я этого лошару в жопу пну!
Ну, как бы, разговор странный, однако, всерьез воспринимать на свой счет не стал. А зря. Удар был реально неожиданный. Пара гопников сбили меня с ног. Я позорно растянулся на заснеженном тротуаре. Пакет порвался, и драгоценные конспекты разлетелись по сугробам. Пока я собирал свое барахло, пара дегенератов, хохоча, скрылась за домом. Я забежал в ближайший торговый павильон, безапелляцонно вручил продавщице свои конспекты, пуховик, и со словами: "Посторожите, пожалуйста!" - выскочил на улицу. Обида, гнев, жажда мести, всё кипело и бурлило во мне. Я побежал в ту сторону, куда они скрылись. Шансы поймать их были крайне малы, но я старался использовать их все. Так, нарезая круги по району, я практически добежал до своего дома. Забежал в рядом стоящий ларек, где работает знакомая.
- Ира, у тебя есть что ни будь тяжелое? - спросил я.
-Ну, вот, - слегка офигевши от моего вида, она достала из под прилавка килограмовую гирю.
Я взял ее в руку. Взвесил.
- А есть что потяжелее?
На это Ира бухнула об прилавок двухкилограмовой гирей. А так как ничего другого не нашлось, то я выскочил на улицу, сжимая в руке увесистую железяку. И тут же столкнулся нос к носу со своими злодеями.
- Ну, что, козлы, вот я вас и нашел.
Они даже не сразу поняли, за что им такое возмездие, по этому первого я уложил с одного удара. Второй бросился бежать. Я за ним. Метров через десять спринта он поскользнулся, и я, словно коршун, обрушился на него и начал бить. Бил, как мне показалось, долго. Потом встал и пошел обратно в ларёк, отдать гирю. У входа, на карачках сидела первая жертва моего праведного гнева и сплевывала зубы в сугроб. Рядом стоял какой-то здоровяк.
- Эй, братан, ты зачем моего кореша поломал? - начал спрашивать он меня.
- Он знает, - ответил я, - И тебе лучше в это дело не лезть.
Судя по всему, моего тона было достаточно, что бы ни кто ко мне не приставал.
Я вернул гирю в магазин, добрался до павильона, где оставил конспекты с пуховиком, и пошел к тебе. Пусть мама твоя посмотрит, не сломал ли я кисть?!

П. С.
Кисть оказалась впорядке. Всего лишь ушиб. На следующий день мой младший брат рассказал, что на районе байка ходит о том, как неизвестный маньяк двоих "крутых" парней избил.

Странный сон приснился, давеча. А сны мне очень редко снятся. Еду я в маршрутке. Пазик, или что-то вроде того. Народу полно. В окна бьёт яркий солнечный свет. Лето. Жара. Все потные, толкаются, матерят друг друга, в полслова. Атмосфера, мягко говоря, напряжённая. И вот еду я, стоя между мужиком каким-то и бабой толстой, в цветастом сарафане, и смотрю на водителя. А он усталый, усталый. И лицо его грустное, грустное. Меланхолично, одной рукой крутит он баранку, второй отсчитывает и выдаёт сдачу, время от времени дергая рычаг переключения скоростей. Заезжая на остановки, открывает и закрывает двери.
И вот едем мы, значит, и я вдруг говорю:
- Фёдор Михалыч, что ж вы творите? Зачем вам всё это? Вы ж писатель великий, а не вот это всё. Бросайте вы эту неблагодарную работу! Возьмитесь снова за перо!
И водитель вдруг просветлел взглядом. Как будто морок с него сошёл. Остановил автобус, стал возвращать всем пассажирам деньги.
- Прошу прощенья, господа! - Говорил он при этом, - Автобус дальше не пойдёт. У меня дела....
Счастливые люди выходили из душной маршрутки. Достоевский улыбнулся мне, поблагодарил взглядом и тоже ушел. Наверное "Неточку" дописывать, или ещё что, а я проснулся.

Спускаясь в пещеру, попадаешь в параллельный мир. Здесь время идет по другому. Думаешь, что провел тут минут тридцать, а на самом деле несколько часов. Было дело, водил я как-то пару человек в серьёзную пещеру. С дуру назначил контрольное время на пять часов, а в результате, приехав на Турбазу, схватил по шапке от Лены, так как на всё про всё ушло аж двеннадцать часов! Она уже собиралась спасателей организовывать. Было стыдно, за свою легкомысленность.
Опять же, не угадаешь, как себя поведет человек, привыкший к тому, что солнце светит над головой, и даже ночью, в лесу, где нет городских фонарей, всё равно есть какие-то полутона, по которым ориентируются биологические часы. А под землей всё иначе. Особенно, если не сидишь на месте, а постоянно в движении, преодолении препятствий и, порой, превознеможении собственных сил. Я видел, как подготовленные спортсмены впадали в панику, и не могли совершить простых действий, беспомощно повиснув на сраховке. Так на них влияла тьма, временно отступившая в стороны от света налобника. В такой ситуации нужно быстро принять единственный правильный алгоритм действий, и предотвратить катастрофу.

У спелеологов есть такая фишка. Спускаешься в пещеру, выбираешь безопасное место, садишься и гасишь свет. И не двигаешься. И почти не дышишь, что бы не нарушать тишины. Мгла кромешная. Ни какой разницы, между открытыми, или закрытыми глазами. Через какое-то время начинаешь слышать себя. Свое подсознание, которое хранит в себе все твои страхи. Уже через минуту кто-то включает свет, не в состоянии переносить встречу с самим собой. Это совсем не то, что закрыться дома в туалете, без света.
Ты в недрах горы. Над тобой мегатонны камней. Ты чувствуешь нечто первобытное. Что-то не поддающееся простому, словесному обьяснению. Ты в лоне планеты. Ты там, откуда всё появилось. Ты словно вернулся в утробу матери. А все те кошмары, выходящие из твоей собственной мглы, это то, что ты преобрел при свете дня. Баланс нарушен. Внутренняя тьма соприкасается с вечностью. Начинается сложный химический прцесс слияния. Нет алгоритмов, по которым можно пережить этот момент. Каждый справляется по своему. Нельзя не справиться. Ты должен восстановить баланс, во что бы то ни стало. Иначе мгла заберет тебя. Об этом не двусмысленно говорят памятные таблички, например, у входа в грот "Широкий".
И чем сложнее борьба с тьмой, тем прекраснее выход на поверхность. Не важно, день, или ночь. Ты выходишь из пещеры и чувствуешь бескрайнее небо над головой. Солнце, а может и тучи, или звезды, но в любом случае, ты всей душой воспринимаешь это чудо природы. Ты словно переродился. И не важно, первый раз ты посетил пещеру, или сотый. В любом случае, ты уже не тот, что спускался в неё. Главное, договориться с тьмой.

Плолзут два спелеолога, на встречу друг другу в узком проходе. Один другого спрашивает:
- Ты куда ползешь?
- На выход.
- Странно. Я тоже.
( Подземный анекдот)

Спелеология - это наука о пещерах. А вот спелеологи, это не всегда ученые. Это, скорее, напрочь отбитые альпинисты-скалолазы, которым при дневном свете лазать уже наскучило, и они спустились в недра гор. Чаще всего это либо спортсмены-разрядники, или просто любители экстрима. Ученых, или даже младших научных сотрудников я не встречал. За всю свою спелеожизнь я был знаком только с одной девушкой, которая в пещеры лазила с научной целью. Она курсовую писала о жизни летучих мышей. Вот и всё. Все остальные уже были упомянуты выше. Случайные люди тоже попадаются. Лето. Жара. Стоит такая типичная семейка: мама, папа, пара деток. В шортах, маячках: "Сводите нас в пещеру. В самую крутую. Хотим на подземные озера посмотреть. Мы вам денег дадим." У них представление о пещере только из телевизора. А там лестницы, освещение, толпа туристов и гиды. Они, конечно, не виноваты, но что с ними делать? В пещерах Хакасии, особенно в районе Малой Сыи, таких условий нет. Нужна хоть какая-то подготовка. Экипировка, наконец. Для такого случая в Малой Сые есть Турбаза. Заправляет ей чудесная женщина Лена. Для походов в пещеры у нее есть всё необходимое: веревки, каски, фонари, карабины и прочее. Вот к ней приходишь, отмечаешься, заявляешь расчетное время, сообщаешь куда собрался и идешь. В случае чего, она будет организовывать спасательную миссию. К ней идут все. И спортсмены, и любители, и дилетанты.
Мы с Эдом, расположившись прямо на полу, возле камина, вечер за вечером, попивая местный шмурдяк, строили план похода в "Ящик Пандоры". Это самая популярная пещера в округе. Она глубокая, длинная, на дне есть озера, и для новичков не рекомендуемая, ниже первого этажа.
На третий, или четвертый день отъезда мы таки собрались. По оперативным данным, днем в пещеру спустилась организованная группа экстремалов из Кемерова. По непроверенным данным, с ночевкой. Руководителя этих отважных падаванов Эд шапочно знал, а посему решил, что не стоит утруждать себя тасканием тяжелых транспортников с веревками, а воспользоваться теми, что уже висят. С прошлого вечера мы уже заряжали пару шахтерских фонарей. Каски и подходящий шмот в наличии имелся. У Лены мы взяли только жумар. Это такое приспособление, как ручка, крепящаяся к веревке, что бы легче подниматься. Еще мы взяли спички, сигареты, пару кусков хлеба с салом и пол литра разведенного спирта. На всякий случай. За час до полуночи мы выдвинулись в сторону пещеры. Сначала по дороге, около четырех километров, а потом еще подьем, метров сто, по горной тропе, где из под ног валятся булыжники и мелкие камни.
Вообще-то это была моя третья пещера. До этого я был в Кирилловской, это довольно интересная пещера, но в нее спускались дети с десяти лет, и по этому ощутить все прелести и экстрим ни как не получится. Хотя есть там одно место, но это не важно. Детей туда не пускают. А вторая пещера, Археологическая. Она находится прямо за деревней, и там не особо интересно, хотя рассказывают, что одна школьница там даже заблудилась.
Пока мы шли по дороге, я немного мандражировал. Опыта ни какого. Надежда только на физподготовку и силу воли. В этом мои показатели были так себе. Эд был спокоен, как танк на привале. Я даже не помню, говорили ли мы о чем-то, или нет. А потом был подъём в гору. Температура воздуха была около минус восьми. Полный штиль. Когда я добрался до входа, на самом деле он называется грот "Широкий", мне казалось, что я испаряюсь.
Осмотрелись, переоделись, нацепили фонари на каски. Кто не знает, шахтерский фонарь, это такая достаточно громоздская конструкция. Питается он от аккумулятора, который подвешивается на ремень и болтается на уровне пояса. От него идет кабель, с мизинец толщиной, и заканчивается, непосредственно, самим фонарем, который цепляется на каске. Этот кабель необходимо пропустить через специальные крепления на самой каске так, что бы он шел, как бы, за спиной. Короче, когда ползаешь в замкнутом, неровном пространстве, он вечно мешается. Особенно с непривычки.
И так, перекрестившись, мы нырнули в узкий лаз пещеры. Эд шел впереди, я не отставал. Узкая, извилистая кишка, в которой, как в аэродинамической трубе, постоянно дул ветер, вывела нас к первому спуску. Я каской ловил все неровности потолка. Свет фонаря иногда помаргивал, что несколько напрягало. Эд показал, как спускаться "коромыслом", и я без проблем спустился за ним на первый этаж пещеры. И тут мой фонарь стал гаснуть.
- Мда. Похоже этой "банке" всё таки кердык, - мрачно произнес Эд, говоря об аккумуляторе.
- Что будем делать? - как сейчас помню, ни беспокойства, ни паники я не испытывал.
- Надо попробовать его как-то реанимировать.
Пока Эд что-то колдовал с моим фонарем, я заметил, что и его фонарь стал тускнеть. Пришлось обратить на это его внимание.
- Понятно, - сказл он, - похоже это не банка померла, а "бошка". Давай попробуем их поменять.
Сначала всё подготовив для операции, а потом при свете спичек, мы перекинули провод с одного комплекта на другой. Включили. Свет снова озарил пещеру. Лампочка горела вполне стабильно.
- Ну, что? Идем дальше, или назад? - Голос Эда был как всегда спокойным.
- Это что бы ты знал. Идти с одним фонарем, это дурь страшная, но, думаю, возможно. Если боишься, вернемся назад. Пока не поздно.
- Давай попробуем, - ответил я.
- Сделаем так. Если веревка висит, идем вниз. Если нет, то домой.
По сути я понимал, что не факт, что мы завтра снова пойдем в пещеру. Я вообще не представлял, как это не дойти до "дна"?! Другого раза может вообще не быть. И мы пошли. Эд шел впереди, командовал куда и как светить. Я, максимально точно старался исполнять все его приказы. Помню его довольный оскал и невнятное мурчание, в котором слышалось: "Экстримммм!" Ни дать, ни взять, Голум: "За мной, хоббиты!"
Без каких либо приключений мы добрались до последнего рубежа. Надо сказать, что в самый нижний грот есть два пути. Один, достаточно простой, но длинный, а второй, называется "имени Глинки". Это узкий, овальный туннель, весь в сырой глине, которая так и норовит стащить с тебя или сапоги, или штаны. Мало того, аккумулятор лучше всего снять, и пропихивать его впереди себя, иначе можно просто застрять, и развернуться там очень не просто. Особенно, если в тебе сто восемдесят два сантиметра роста.. Эд, конечно же, повел меня именно через него. Он полез вперед, толкая перед собой сумку с разобраным фонарем и НЗ. Я старался не отставать, но и не получить его сапогом по лицу.
А в это время в самом нижнем гроте, или галерее "Богом забытые" , сидела группа спортсменов - спелеологов, во главе с суровым кмсником, а может даже и мастером спорта. Ничего не подозревающие ребята и девчата, числом десяти, готовили ужин из консерв на сухом горючем, шлялись по всевозможным закоулкам и готовились к выходу. Глухой, но приближающийся шорох и пыхтение заставили всех насторожиться. Что это? Кто-то отстал? Так ведь уже минимум час все тут. Все взоры были устремлены в сторону выхода из "Глинки". Вот мелькнул свет, но раньше него, из лаза, выпал человек в шахтерской каске, и холщевой сумкой на перевес. Без фонаря. За ним такой же тип, но уже с фонарем.
- Здрасте, люди добрые! Простите за внезапное вторжение. Спирт будете?
Возможно Эд сказал что-то другое, но весь смысл нашего приветствия был именно таким.
Секунд на пять воцарилась тишина, а потом кто-то произнес, что-то вроде нетленного: "Ну, вы, блин, даёте!" Обстановка была разряжена, а потом мы еще всех выпивкой угостили. Пили правда не все, да мы и не настаивали. Пятьдесят грам на грудь, при таком напряге сгорают моментально, но , не поверите, придают реальных сил.
Эд едва успел показать мне подземное озеро, как вся группа стала собираться на выход. Тогда он решил, что мы пойдем первыми, что бы успеть отдохнуть на верху, так как теперь нашей обязанностью была транспортировка веревок до Турбазы. Что бы компенсировать недостаток света, нам кто-то одолжил диодный фонарик. Они тогда только появились, и светили довольно слабо. Но это лучше, чем ничего.
Этот подьем со дна был самым скоростным за все мои последующие спуски в "Ящик". Даже Эд сказал, что превзошел себя. Подниматься вообще труднее, чем спускаться, а если еще и не отдохнул, как следует, то это прям таки великое испытание. Мало того, позади тебя десяток человек, которых не хочется подвести. И вот ты прёшь, как танк. Не думая об усталости. Ноги и руки уже не держат, а ты ползешь. Потому, что нельзя не ползти.