Demion82

Тёмно-красный исцарапанный микроавтобус «Фольксваген» мчался по разбитой объездной дороге за небольшим городком. За рулем сидела симпатичная брюнетка лет тридцати в жёлтых водительских очках. То, с каким умением она объезжала опасные колдобины, успевала маневрировать и обгонять попутные машины, определённо выдавало в ней опытного водителя. Кроме неё в микроавтобусе находились трое мужчин: один в солидных годах, двое других – похожие друг на друга, как две капли воды, молодые парни – одного возраста с женщиной-водителем. Оба парня крепкие, коротко стриженные, даже в одинаковых футболках с ярким принтом на боксёрскую тему.

— Сань, ты пиво купил? — спросил один парень у другого.

— Виталя, ты же знаешь, что наш цербер запретил до конца командировки выпивать, — зыркнул Саня в сторону седовласого профессора, смотрящего в ноутбук со вставленными в уши наушниками и потому не услышавшего эпитет «цербер». Профессор, не отрываясь от экрана ноутбука, недовольно повёл плечами и потёр лоб, как всегда делал, когда получал неприятные известия.

— Прекратите называть Василия Ивановича цербером, — возмутилась девушка, услышав разговор парней и сердито поглядев на них в зеркало заднего вида.

— Да ладно, Катя. Мы же не со зла, просто шутим, — успокоил её Виталий. — Ну, а насчет пива, правда, переборщил начальник. Чем лёгкое пиво повредит нашей работе?

— Не Катя, а Екатерина Николаевна! — одёрнул аспирантов снявший наушники профессор. — Имейте уважение к своему научному руководителю.

Девушка, совсем недавно получившая должность заведующего кафедрой исторического факультета, зарделась. Она никак не могла привыкнуть к тому, что уважаемый не только в России, но и за её пределами, профессор, называл её, недавнюю аспирантку, по имени-отчеству. Парни понимающе переглянулись и заулыбались.

Красный микроавтобус свернул с асфальтной дороги и завилял по грунтовке, потащив за собой длинный пыльный хвост и повторяя изгибы дороги, растрескавшейся от изнуряющей июньской жары. По обеим сторонам от машины, раскинулись некогда обрабатываемые, а ныне заброшенные поля, поросшие сорной травой и редкими кустарниками. Вдалеке просматривалась цепочка курганов, на которых профессор и его компания провели несколько прошлых археологических сезонов.

— Екатерина Николаевна, вы не забыли взять «Открытый лист»? — спросил профессор у девушки, напряженно вглядывающейся в пыльную дорогу.

— С разрешением на проведение археологических работ всё в порядке и с местным управлением даты разведки и раскопок согласованы. Обещали при необходимости охрану и десяток волонтеров в помощь, — проинформировала Катя руководителя экспедиции.

— Справимся своими силами, пусть студенты поработают. Осталось километров девяносто, — сказал Саня, поглядывая на изображение участка карты на экране смартфона, хотя прекрасно знал местность. — Вот, как раз пустой хутор проезжаем. Давайте остановимся, воды пару канистр наберем для технических целей. Пить её, конечно, нельзя, но руки вымыть и посуду сполоснуть вполне сойдёт.

Микроавтобус остановился возле ржавой колонки с пятнами зелёной краски, торчавшей между двух глиняных покосившихся домов с выбитыми стеклами. Катя устало откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, решив немного подремать. Виталий выбрался из машины с пластиковой прозрачной канистрой в руках, захлопнув поскорее дверь за собой, но летний зной всё-таки успел ворваться в салон, охлаждаемый гудящим кондиционером.

Парень с усилием нажал на рычаг колонки, подставив канистру, но та, булькнув, выдала нечто коричнево-тягучее и мерзко пахнущее. Виталий скорчил гримасу отвращения и мысленно выругался. Профессор не переносил ругани в своем присутствии и карал за мат всеми доступными ему методами.

Молодой человек на секунду задумался о предстоящей защите диссертации и будущей работе, но внезапно, ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Причём, давящее внимание исходило не из машины с коллегами, а со стороны заброшенных домов. Виталий почувствовал себя неуютно и поспешил забраться в спасительную прохладу микроавтобуса, случайно зацепив ногой объёмный чемодан с полевым георадаром.

— Виталий, вы знаете, что только что наступили ногой на мою полугодовую зарплату? — сердито оповестил профессор молодого человека, толкнувшего дорогостоящее устройство.

— Там в доме кто-то есть, — пролепетал Виталий.

— Бомжи там, наверно, или собака бродячая, — предположил самый очевидный вариант Саня.

Под вялотекущий разговор микроавтобус покинул местность, состоящую из заросших бурьяном полей и разросшихся рядов лесополос. Следующие три часа машина катила по почти идеальной равнине к виднеющемуся на горизонте кургану. Время близилось к закату. У пассажиров «Фольксвагена», привыкших, несмотря на ежегодные экспедиции, к постоянной жизни в городских кварталах, захватило дыхание при виде медленно тонущего за кромкой далекого леса красноватого диска солнца. Зрелищем были впечатлены все, кроме профессора, безотрывно изучающего научную статью в покачивающемся у него на коленях ноутбуке.

— Красиво здесь! — восхитилась Катя, объезжая по траве сухое упавшее дерево и поглядывая на экран навигатора, давно уже переставшего прокладывать маршрут и показывающего, что они движутся в чистом поле.

Василий Иванович и остальные помалкивали. Профессор закрыл крышку ноутбука и убрал его в сумку. Затем он, несмотря на сильные покачивания микроавтобуса, сумел аккуратно разложить старую геодезическую карту и начал что-то сравнивать со страницами большой книги с обтрёпанной обложкой. Учёный просматривал значение скифских символов на фотографиях керамики, найденной на предыдущих раскопках. Он внимательно изучал рисунок местности, где были найдены материалы. Важное значение в этом деле имели земляные возвышенности. Каждая из земляных насыпей вполне могла хранить в своём чреве ценный археологический материал.

— Приехали! — сообщила Катя, и микроавтобус остановился возле грандиозного холма более пятнадцати метров высотой и не менее восьмидесяти метров в диаметре. За ним, в полукилометре, возвышался ещё один курган, почти такой же формы, но размерами поменьше. Все вышли из машины, разглядывая место будущих работ. Оба, буйно поросших травой, холма, с кое-где торчащими на поверхности отёсанными каменными глыбами, не оставляли сомнений в своем искусственном происхождении.

— Ничего себе. Да тут экскаватором месяц рыть, — первым прервал молчание Виталий.

— Если уже всё не вырыли чёрные копатели, — ткнул пальцем Саня в полузасыпанные ямы, едва заметные на кургане, но не ускользнувшие от опытного взгляда археолога.

— Будем надеяться, что не вырыли. И про экскаватор, чтобы я больше не слышал, — возмутился профессор. — Пока всё равно копать не будем, отснимем георадаром пустоты и после обработки данных и составления плана вернёмся со студентами.

— Здесь ещё Императорская археологическая комиссия работы проводила до революции, да и нелегалы несколько раз поработали, — добавила Катя, всё ещё завороженная картиной багрового заката.

— Поставим палатки, пока не стемнело. Надо ещё поужинать успеть, — скомандовал профессор и добавил нетерпеливо: — А я пока прогуляюсь тут, подышу немного.

— Василий Иванович, вы бы хоть мой травматический пистолет взяли — мы же без охраны тут! А рядом заповедник, вдруг волк шальной или кабан, — заволновался Виталий.

— Не волнуйтесь, коллега, – засмеялся профессор. — Со зверями мне куда проще найти общий язык, чем со многими людьми. Вот, например, академик Воронцов…

С упоминанием своего научного конкурента, Василий Иванович, что-то бормоча себе под нос, не без труда поднялся на курган и вскоре скрылся за земляным гребнем.

— Опять «Чапаев» нам чёрную работу оставил, — отозвался Санек, вспомнив университетскую кличку профессора. — Сам, видите ли, гуляет, а нам тут палатки ставь, дрова ищи, ужин готовь. И главное – пива нет!

— Не нойте, Александр! Два мешка с древесным углем и жидкость для розжига в машине, а палатки пять минут ставить! — Екатерина заставила покраснеть ворчуна. — Если хотите, я сама поставлю, когда закончу с ужином!

— Ну что вы, Екатерина Николаевна, Александр Петрович же пошутил, — кокетливо заглянул в глаза девушке Виталий.

— Совершенно верно, Виталий Петрович! Сейчас всё будет готово! — с деланной вежливостью аспиранты низко поклонились смутившейся Кате и принялись за работу.

Пока ребята занимались обустройством ночлега и ужином, профессор спускался по обратному склону кургана. Переступая через ямы и кочки, он почувствовал, что его охватывает знакомое чувство тревоги. Как тогда, во время поездки к озеру Иссык – Куль, когда его пригласили друзья из Академии наук на поиски могилы Чингисхана. В ту экспедицию престарелый руководитель небольшого научного отряда скончался от сердечного приступа, хотя сотрудники довольно быстро доставили несчастного в больницу. Сейчас знакомое тревожное ощущение было во сто крат сильнее, профессор чувствовал его всей кожей, но объяснить природу его происхождения не мог. Отвлекая себя от неспокойных мыслей, он погрузился в обдумывание нужных для работы знаний.

Как следовало из его собственной расшифровки скифско-сарматской письменности, раскритикованной оппонентами, именно здесь, на большом притоке реки Кары, следовало искать могилу хранителя «Силы степной». Разумеется, со временем, некогда полноводная река обмелела, как и её притоки, и исчезла, оставив едва заметные следы, но у Василия Ивановича глаз был наметан на подобные места, даже без проведения аэрофотосъёмки. Правда, профессор всё-таки, прежде чем организовать крупную экспедицию, в которой предполагалось участие ещё и зарубежных гостей, решил просканировать ряд холмов рядом с древней рекой. Терять лицо перед своими именитыми коллегами Василию Ивановичу не хотелось, и он взял с собой своих лучших сотрудников: незаменимую Катю и двух её аспирантов.

Ребята установили палатки и подготовили угли с мангалом. Выезд с начальником представлялся им весёлой прогулкой, особенно Сане, умеющему виртуозно работать с георадаром. Виталик же, быстро и точно расшифровывал любые объёмы данных со сложного прибора.

На Екатерине, посвященной в идею начальника, лежала вся организация проживания небольшой компании в коротком полевом выезде. К тому же, девушка была крайне увлеченной. Её полностью захватывала сама вероятность нахождения предметов древности, равно как и волновало отношение к ней Василия Ивановича, которого она чуть ли не боготворила. Иногда Катя, несмотря на приличную разницу в возрасте, даже засматривалась на профессора вовсе не как на наставника. Девушка нарезала с десяток бутербродов и выложила замаринованный шашлык на решетку. Она с тревогой выглядывала на холме профессора, с момента ухода которого прошло более получаса.

Саня достал бутылку двухлетнего розового вина, особо ценимого начальником, справедливо рассудив, что старший коллега не откажется угоститься. Пока молодой человек откупоривал бутылку, профессор вновь показался на гребне кургана. В свете почти скрывшегося вечернего светила его фигура выглядела почти чёрной, отбрасывая невероятно длинную тень до самой стоянки. Екатерине же, он представился античным воином, высматривающим врагов в степи с высоты земляной насыпи.

Виталия вновь пробрало неприятное ощущение, как тогда, возле разрушенных домов, и покинуло, только когда Василий Иванович, довольный прогулкой, подошел к потрескивающему костру.

— С утра пощупаем, сплошной ли курган по структуре или с сюрпризами, — торжественно заявил профессор и заметил, как Саня прячет за спиной бутылку. – Ну, давай уже сюда, раз достал. У меня предчувствие, что мы не впустую приехали.

— Так может, пройдемся по ближней стороне радаром? — нетерпеливо спросил Саня, покосившись в сторону кургана. — В этой комплектации и камера ночного видения есть. Опробуем ночной режим.

— Саша, уже стемнело, а курган усыпан камнями. В приборе я не сомневаюсь, а вот ваши вывихнутые или сломанные ноги мне ни к чему, — поставил точку в разговоре профессор, разливая вино в пластиковые рюмки из походного чемоданчика.

Пока компания весело болтала возле горячих углей, над которыми шипели аппетитные куски сочной телятины, небо украсило множество звёзд. Над дальним курганом показалась полная луна, вместе со звёздами залившая всё вокруг неестественным мёртвым светом. Она освещала округу так ярко, что Александр даже отключил осветительную вышку, позаимствованную в прошлую экспедицию у спасателей за канистру бензина и ящик пива.

Профессор и Катя продолжали бесконечный спор о матриархате, принятом в раннем периоде у сарматов, а Виталий откровенно позёвывал. Саня только собрался вмешаться в спор и рассказать легенду о сарматских амазонках и воинственных скифах, как раздался протяжный глухой звук, разнёсшийся по окрестности. Болтающие люди вмиг умолкли, беспомощно переглядываясь. Только ночные птицы беспечно щебетали в лесополосе рядом с грунтовкой.

— Тут болото недалеко, есть птицы, которые могут издавать любопытные звуки, — уверенным голосом сказал профессор. – Я видел много зарослей камыша с гребня кургана. А сейчас давайте спать. Как обычно, в шесть подъём, до жары нужно хорошо поработать.

— Да, а дальний курган на вечер оставим. По жаре к речке прокатимся, здесь недалеко! Отбой! — скомандовала Катя, и аспиранты беспрекословно поплелись в свою палатку.

— Ну что, Екатерина, по рюмке и на боковую? — игриво подмигнул девушке профессор.

— Я думала, что в машине спать буду, — смущенно проговорила Катя, представив, что придется спать рядом с начальником.

— В машине если переночуете, Екатерина Николаевна, потом спина болеть будет, а вы мне в полном здравии нужны завтра! Не стесняйтесь! — сказал профессор и добавил, — я спальник запасной взял и не храплю, ну точнее похрапываю, но не очень громко.

После этих неопровержимых аргументов, девушка, дожевав последний кусок шашлыка, отправилась в палатку, оставив профессора у костра допивать вино. Она и впрямь нашла в палатке два спальных мешка. Впрочем, от интеллигентного пятидесятилетнего мужчины ничего другого она и не ожидала.

«А жаль…», — пронеслась мысль в голове у разгоряченной вином Кати. Она на миг представила себя в крепких объятиях профессора и ей стало ещё жарче. Сбросив с себя верхнюю одежду, Катя забралась в спальник и, утомленная долгой дорогой, быстро уснула. Василий Иванович посидел у затухающих углей ещё минут двадцать, прислушиваясь к ночным звукам, допил остатки вина и отправился в палатку.

Екатерине снились быстро чередующиеся тяжелые сны. В них она то убегала вверх по кургану, от преследующей её стаи огромных хищных птиц с красными горящими глазами, то на неё наваливался незнакомый, архаично одетый человек, колол бородой лицо и приказывал убираться от кургана подальше. Девушка вздрагивала во сне и постанывала. Но проснуться не могла. То же самое происходило и с Василием Ивановичем. Ему приснился покойный руководитель экспедиции, умерший на озере в Киргизии. Мертвец уговаривал профессора уехать немедленно и не возвращаться к кургану никогда. Василий Иванович понимал, что разговаривает во сне с неживым человеком и силился проснуться, но у него ничего не получалось.

Мучительный сон обоих археологов прервал Виталий. Он бесцеремонно распахнул палатку и сильно дёрнул профессора за ногу. Очнувшийся от кошмара, ещё немного осоловевший Василий Иванович хотел поначалу возмутиться подобной бестактностью, но, рассмотрев в лунном свете грязное и раскрасневшееся лицо Виталика, не стал. Он понял, что случилось нечто, выходящее за рамки субординации.

— Быстрее! Пойдемте… там Саня! Внутри! — голос перепуганного до смерти аспиранта прерывался.

Разбудив Катю, профессор, приказал ей установить осветительную выдвижную вышку и на всякий случай приготовить аптечку. После этого мужчины побежали к вершине кургана.

— Я один не вытащу. Придавило его там, наверное, — запыхавшийся Виталик сбивчиво поведал профессору о ночных похождениях братьев-аспирантов.

Оказалось, что дождавшись, пока начальство уснёт в палатке, Саня растолкал спящего Виталия и вручил ему складную финскую лопату. Прихватив ещё одну лопату и фонарь, они поднялись на вершину насыпи. Помимо того, Саня нёс перед собой включенный и увесистый георадар, а Виталий следил за показаниями, убрав громкость от поступаемых сигналов и оценивая изображения на экране прибора.

— Василий Иванович, я вам клянусь, он знал, куда и зачем шёл!! У него глаза как у сумасшедшего были! А я, как бычок на веревочке, за ним! – оправдывался Виталий. — Там наверху была яма, недокопанная нелегалами, метра полтора глубиной и в ширину примерно столько же. Мы в неё зачем-то с прибором сунулись. В яме радар показал полость метров на шесть вглубь.

— А дальше? – спросил вконец запыхавшийся профессор.

— Полчаса копали, потом через труху сгнившую пробились. Земля хорошо шла, мягкая, докопались, пока почва не начала проваливаться. Саня обвязался и туда…полез! — Виталий, наконец, добрался до ямы и ткнул пальцем в красную верёвку, привязанную к массивной высохшей ветке.

Сначала верёвка лежала неподвижно, потом из недр кургана раздался приглушенный стон, и ветка поползла к краю ямы. Оттуда явно пытался кто-то выбраться. Профессор и аспирант переглянулись и, вместе схватившись за верёвку, потащили её, положив фонарь так, чтобы он светил на край ямы. Спины мужчин заливал липкий холодный пот, они пыхтели от усилий, таща груз наверх.

Василий Иванович вспомнил свой кошмарный сон и ожидал увидеть на конце веревки что угодно, равно как и задыхающийся от страха и напряжения аспирант. Наконец, у края ямы показалась измазанная в грязи всклокоченная голова. Луч от лежащего на краю ямы фонаря падал как раз на лицо молодого человека. Оно было бело-серым, словно у пораженного током. Наполовину вытащив из ямы коллегу, археологи увидели, что Саня изо всех сил прижимает к себе завёрнутый во много слоев ткани большой, тяжёлый предмет.

— И без респиратора полез, – охнул профессор. — Наверняка надышался какой-то гадостью. Потащили его в лагерь, кажется, он задыхается.

Отвязав коллегу от верёвки, товарищи бросили инструмент и поволокли парня вниз, к палаткам. На половине пути Саня совсем перестал дышать, но его руки так и не выпустили загадочный предмет, добытый в яме, до самой стоянки. Там, свёрток всё-таки выскользнул из ослабевших рук пострадавшего.

Завидев возвратившуюся группу, Катя кинулась было делать искусственное дыхание бесчувственному Сане, но Василий Иванович её остановил. Оброненный аспирантом свёрток, валялся возле мангала. Сейчас до этого предмета никому не было дела.

— С ума сошла! Неизвестно, чего Саша там вдохнул! Делай массаж сердца! — коротко, по-военному отдавал приказы профессор. — Когда очнётся, в больницу повезём.

Виталий оттолкнул ошеломлённую девушку и сам стал энергично делать брату непрямой массаж сердца. Через минуту его усилия оправдались – пострадавший судорожно вздохнул и застонал. Катя бросилась к машине, но ответом на поворот ключа зажигания было молчание. Стрелка заряда аккумулятора показывала полную разрядку.

— Может, толкнем? — спросил подбежавший Виталий.

— В нем больше трех тонн, — покачала головой девушка, — Саша пришел в себя, когда рассветёт, разберёмся с машиной.

— Да тебе плевать на моего брата! — вдруг вспыхнул Виталий и изо всех сил влепил девушке пощечину.

— Ты что делаешь, гад?! — подскочивший профессор съездил по физиономии взбешенного аспиранта, едва не впечатав того в дверцу микроавтобуса. Он ударил ещё и ещё раз уже не сопротивляющегося парня.

— Хватит, Василий Иванович!! Да что со всеми вами!? — голосила всхлипывающая Катя.

Профессор сверкнул на неё взглядом, полным ярости, и внезапно успокоился, вернув своим глазам обычное тёплое выражение.

— Извините, я не знаю, как это вышло, Екатерина Николаевна! Ради Бога, извините! — пришедший в себя Виталий чуть ли не плакал.

— Иди спать! — голосом, не терпящим возражений, скомандовал профессор, и аспирант повиновался.

— У него руки обожжены! — воскликнула Катя, укутывая постанывающего Саню в плед. От кургана несло могильной сыростью, и всех, несмотря на тёплую летнюю ночь, пробирал озноб.

— Намажь «Спасателем», ему полегче будет! — Василий Иванович без сил опустился на складной стул возле почти погасших углей. — Что там с машиной?

— Не знаю, совсем новый аккумулятор! Два месяца, как купила, — виновато бормотала девушка и, глядя на профессора, заявила: – Спать не пойду! Я сейчас не засну, всё равно.

Профессор пожал плечами, высыпал в костёр оставшийся древесный уголь и кинул сверху вспыхнувшую бумажную упаковку. Свет от поднявшегося пламени осветил его измученное лицо. Тем временем, Катя достала из аптечки лечебный крем, смазала ожоги аспиранту и неплотно забинтовала, чтобы повязки не давили на пострадавшие участки кожи. Профессор потянулся за термосом с кофе и едва не выронил его под аккомпанемент странных воющих звуков со стороны кургана.

— Что там внутри, Василий Иванович? — спросила перепуганная Катя.

— Не знаю, спросишь вон у своего подопечного, когда в себя окончательно придет, — раздраженно сказал профессор. — Сейчас меня больше интересует, что этот идиот оттуда притащил! И какого дьявола он туда вообще попёрся!

— Держите себя в руках, Василий Иванович! Мы с вами отвечаем за этих ребят! — погасила новую вспышку ярости своего начальника девушка.

Профессор, не дослушав последнюю реплику, с интересом разворачивал найденный Саней предмет. Ткань, в которую была завёрнута находка, рассыпалась и крошилась в его дрожащих руках. То, что тканевый материал сохранился, было настоящим чудом. Органические артефакты крайне редко доходят до рук археологов. Разве что, в условиях вечной мерзлоты.

Внезапно, профессор крикнул, почувствовав острую боль, и отскочил от костра, при свете которого он разворачивал предмет. Его руки покрылись волдырями, правда, куда меньшими, чем у незадачливого аспиранта. Профессор, оглядел свои руки, потом, не обращая внимания на боль, продолжил изучение Саниной добычи. Перед ними лежал металлический боевой молот с длинной двуручной рукоятью и ударным навершием. Он был полностью изготовлен из металла, ничуть не потерявшего за многие века своего блеска. Странные письмена покрывали каждый сантиметр молота.

— Молот не скифский и не сарматский. Похож на киммерийский… Но у киммерийцев не было письменности. А надписи… Почему надписи на латыни? — разговаривал сам с собой Василий Иванович, безотрывно глядя на древнее оружие. — Таир…Тан..рис

— Таранис! — вырвалось у Кати, — Киммерийский бог грома. А это…

— Молот гнева! — с восхищением в голосе закончил её мысль профессор, протягивая и снова отдергивая руку от гудящего молота при приближении его пальцев к рукоятке предмета, — Академик Воронцов умрет от зависти! Да что там Воронцов!!

Катя заметила, что вместе с очередной эмоциональной вспышкой профессора молот завибрировал, по нему даже забегали крохотные голубоватые искорки.

— Вот почему киммерийцы уступили скифам и вот что они называли «Сила степи»! — победно заявил Василий Иванович, сбегавший в палатку за двумя парами резиновых перчаток. — Катя, мы с тобой взойдем на вершину науки!

— Эта надпись на непонятном языке, — всмотревшись в выгравированную строку на рукояти, воскликнула девушка.

— Похоже, киммерийский, — сказал профессор. – Редкая находка!

— Это может быть посвящение или предупреждение! — заметила Катя, глядя на сплетение узорчатого письма.

Профессор натянул обе пары перчаток и взялся за рукоять молота. Он сковырнул из почвы овальный камень размером с человеческую голову, подкатил поближе к костру и изо всех сил ударил. Эффект от удара превзошёл все его ожидания. Камень рассыпался в пыль с лёгким шипением, боевая часть молота замерцала с удвоенной энергией, призывая своего обладателя к действию. И тот подчинился. Он перехватил молот поудобнее и зашагал к палатке, в которой крепко спал Виталий…

— Нет! Не смейте… — прошептала скованная ужасом и понявшая намерения профессора Катя. Но тот даже не повернул голову в её сторону.

Профессор вошел в палатку и через миг оттуда послышался короткий хлюпающий звук, как будто с большой высоты бросили пакет с водой и он лопнул. Затем раздалось знакомое шипение, палатка снова шевельнулась и оттуда вышел уже не профессор. Это был кто-то другой. Лицо и фигура принадлежали Василию Ивановичу, но глаза, подсвеченные голубым огнём, полыхали безграничным гневом. Человек направился к обомлевшей Кате, которая не могла от ужаса сдвинуться с места и просто смотрела, как к ней приближается потерявший человеческий облик профессор.

Он не дошел до девушки всего пару шагов. Человек захрипел и повалился на угли. Молот выскользнул из его рук и упал на траву. Из горла профессора торчало острие шашлычного шампура. Это Саня, пришедший в себя и видевший всё, что произошло, с трудом поднялся и нашёл в себе силы ткнуть сзади в шею профессора. Владелец молота удивленно таращил тускнеющие глаза, пытался что-то сказать, но не смог. Почувствовался запах паленых волос и кожи. Катя оттащила тело начальника от костра и расплакалась, дав выход накопившейся в ней панике.

— Послушай, Катя! Скоро рассветет и этот кошмар прекратится, — успокаивал девушку аспирант, обнимая её забинтованными руками.

— Он! А ты… убил его! — всхлипывала, заходясь в истерике, девушка. — Молот! Это он их убил!

— Бросим эту мерзость в болото, как только рассветет, — сухим голосом сказал ей Саня. — В кургане его снова найдут. В прошлый раз совсем немного не докопали. Они мне всё рассказали про молот. Они меня искушали, но я был сильнее.

— Кто рассказал? — Катя почувствовала, как волна ужаса вновь захлестывает её.

— Слуги Тараниса! — неожиданно спокойно заявил Саня, кивнув в сторону погребения. — А в том, другом кургане, лежит сарматская царица – хранительница молота. Она их враг.

Два оставшихся в живых человека, остаток ночи провели у костра, опасаясь отойти друг от друга хотя бы на шаг. Это время показалось Кате бесконечным, но, наконец, небо, затянутое к концу ночи тяжелыми облаками, посветлело. Саня, стащив с профессора перчатки, схватил молот и отправился к болоту коротким путем – через курган. Девушка с ужасом наблюдала, как едва ли не визжит от намерения аспиранта в его руках смертоносная находка. Или это было только в её голове?

Саня, тем временем, забрался на вершину кургана… и остановился рядом с невесть откуда взявшимся всадником. Незнакомец положил могучую руку на голову несшему молот парню. Катя закрыла и снова открыла глаза, думая, что мозг рисует перед ней совершенно нереальные картины из-за всего пережитого ночью. Но Саня теперь шёл обратно, с тем же безумным выражением лица, которое было у профессора незадолго до гибели. Молодой человек с пылающим голубым взором, не сулящим ничего хорошего, неумолимо приближался.

Саня вскрикнул нечто нечленораздельное, занося молот в последнем, смертельном ударе.

Девушка завопила и потеряла сознание, чувствуя, как сердце сжимается от ужаса в груди и останавливается.

Катя лишилась чувств, так и не увидев, как из проезжавшего мимо и остановившегося, по счастливой случайности, полицейского уазика, выпрыгнул вооруженный полицейский. Как тяжелые пули из «Макарова» отшвырнули безумца, готовящегося покончить с ней. Из машины показался второй страж правопорядка и подошел к стрелявшему правоохранителю. Затем, он оглядел застреленного аспиранта, посмотрел в его остекленевшие глаза и выругался.

— Что они принимают, эти ученые? Под конец смены два трупа… — он достал из кармана блокнот и что-то туда записал.

— Три. Там в палатке ещё один – без башки. Бабу эту не поделили, что ли? — показал коллега полицейского на бесчувственное тело девушки.

— Это он палкой, что ли, голову другану снёс? — с сомнением посмотрел на узловатую сухую ветку в руках мертвого аспиранта полицейский.

— Давай ему ломик в руку вложим, вон возле машины валяется. А то, как в отчёте будет? Что он этой веткой голову мужику на куски разбил? И ты, Сёма, по человеку с деревяшкой, выходит, из макарыча стрелял. К тому же крови на палке нет.

— Я точно видел кувалду в руках у этого типа. Да ладно. Лом тут точно будет к месту, — с этими словами страж закона вырвал из окостеневших рук ветку и, размахнувшись, забросил её на курган.

— Ты оставайся, а я девку в больницу повезу и мотнусь за экспертами в город. Рация ни черта не работает. И телефон сел, — похлопал напрягшегося коллегу по плечу сослуживец. — А этим уже все равно, чем они друг друга перемолотили.

— У меня тоже сел, блин, — буркнул второй полицейский.

Полицейский уазик, подняв тучу пыли, скрылся за поворотом, а оставшийся охранять место преступления правоохранитель поудобнее устроился на заднем пассажирском сидении «Фольксвагена» и задремал. Конечно, он не увидел, как ветка, брошенная им, потихоньку покатилась вопреки всем законам физики к вершине холма, добралась до трещины и юркнула в недра кургана. Земля в разрытой яме с шипением просела, засыпая шурф, отрытый аспирантами. Молот гнева снова ждал своего часа.

Катя вздрогнула и открыла глаза. Всё ещё полусонная, девушка обнаружила себя сидящей в микроавтобусе, где они остановились набрать воды. Снова видела, как Виталий идёт к ржавой колонке. Как парень беспомощно оглядывается, когда на дно канистры комком падает тягучая коричневая слизь. Он возвращается, оглядываясь на покосившиеся дома заброшенного хутора, и спотыкается о сумку с георадаром, садясь в машину. Снова его отчитывает профессор.

— Там в доме кто-то есть, — говорит Виталий.

— Бомжи там, наверно, или собака бродячая, — отвечает брату Саня.

Девушка поняла, что она получила шанс изменить судьбу. Под недоуменные взгляды коллег она резко развернула микроавтобус и повела его в обратном направлении.

— Василий Иванович, у меня есть планы провести с вами отпуск, в который вы меня отправляете. Но на этот курган мы с вами не поедем. Пусть другие в нём копаются. На любой другой, после отпуска – пожалуйста. Считайте это моим капризом, — безапелляционно заявила Катя профессору.

Профессор пожал плечами и кивнул, а братья понимающе переглянулись, хитро улыбнувшись. Они давно заметили влюбленные взгляды своего научного руководителя, адресованные профессору.

Вдалеке, на вершине кургана, на маститом чёрном коне неподвижно восседал голубоглазый всадник в наборном шлеме и золоченом панцире. Он слегка улыбался, но под огромной бородой это было почти не заметно…

Автор: Дмитрий Чепиков https://author.today/u/ched82111

На чём свет стоит, мысленно ругал егерь Андрей Фрязев пропавшую троицу отпрысков местных бизнесменов и их спутниц. Не в первый раз ему приходилось в заповеднике Змеином разыскивать заплутавших подвыпивших мажоров и их подружек. И вот, как назло, третий раз за весну, именно в его дежурство это произошло снова.

«Пропавшего деда-грибника два часа поискали и забыли» - зло думал Андрей, ловко управляя прыгающей на ухабах «Нивой», - «А этих выродков, уже сутки ищут на разных участках. Пьянь. Моему начальству отстегнули денег и отдыхают в запрещенных местах с бабами».

Напарник Андрея, уже вторую неделю отдыхал во внеочередном отпуске, и ему приходилось отдуваться на работе за двоих. За небольшую компенсацию, Андрей сейчас практически жил на работе. Его участок составлял почти четверть из всего громадного лесного массива в десять тысяч гектаров. Но и это деление было формальным. Начальник отправлял его погонять нарушителей то на один участок, то на другой.

Где-то шла незаконная вырубка, где-то отдыхали так называемые «туристы», получившие разрешение на отдых в заповеднике посредством взятки начальству службы лесной охраны. В общем, работы хватало. Но присмотр, за «проплаченными туристами» бесил Андрея больше всего. Эти ребята не стеснялись развести костер на участках с сухой лесной травой, не задумываясь о последствиях, могли пострелять по зверью или просто куда попало. Пропажа трёх молодых людей, приехавших отдыхать за деньги с девицами легкого поведения, не вызывала у егеря ничего, кроме раздражения. Втайне, Андрей мечтал, чтоб какой-нибудь забредший медведь-шатун или крупный кабан навсегда отбил охоту здесь отдыхать у «представителей элиты общества». Но работа есть работа.

По-весеннему яркое солнце слепило водителя, проникая лучами сквозь исцарапанное лобовое стекло подпрыгивающей на неровной грунтовке служебной «Нивы». На любом другом транспорте, пусть уже и по подсохшей, узкой лесной дороге, здесь было практически не пробраться. Несколько раз Андрей останавливался, чтобы выйти и убрать с дороги крупные высохшие ветки, упавшие после вчерашнего сильного ветра.

Места Змеиного заповедника и впрямь были необычайно красивыми. Даже ещё не одевшиеся в зеленую листву величественные могучие деревья впечатляли своей недвижной мощью. Таких старых дубрав с деревьями возрастом в триста-четыреста лет, на участке Андрея было предостаточно. Некоторых из молчаливых великанов и вдвоем было не обхватить. Дубравы стоят особняком от всего смешанного леса, словно отгораживаясь от деревьев помоложе густыми рядами колючего шиповника и акации. Подвыпивший биолог в прошлом году заявил Андрею, что жизнь растительности в Змеином не поддается общей логике, деревья растут в одном им понятном порядке.

Андрей любил лес. На службе он отдыхал от суеты городской жизни, от сварливой жены и двух неугомонных, капризничающих детей, бродя по заповеднику, слушая лесные звуки и наслаждаясь отсутствием людей. Даже если бы ему стали платить в два раза меньше, он бы ни за что не уволился. Его молодой напарник, правда, не испытывал такой тяги к природе, и слегка этим Андрея раздражал, но в целом был неплохим парнем.

В этот раз молодёжь на двух роскошных внедорожниках умудрилась далеко забраться в лесную чащу. Поэтому вчерашние ночные поиски, инициированные встревоженными родителями богатеньких отпрысков, остались безрезультатными. По следам от машин Андрей определил, что минимум три раза туристы останавливались и пробивали себе дорогу, оттаскивая с дороги прошлогодние упавшие деревья. До стоянки отдыхающих егерь добирался не меньше трёх часов.

Отыскать лагерь «туристов» и опытному егерю стоило немалого труда. Два запертых «лендкрузера» молодые люди бросили у дороги, а сами, видимо, углубились в лес устраивать место для отдыха. Рация в служебном автомобиле егеря пискнула, сообщив, что по другим участкам заповедника новостей о пропавших людях нет. Андрей вздохнул. По его личным соображениям, кто-то из компании спьяну побрёл по ночному лесу и заблудился, а остальные, в таком же душевном состоянии, отправились на поиски. Позвонить они не могли, под лесом залегали магнитные руды, и даже мощная рация лесной охраны с выносной антенной не везде брала связь. Оставив машину и накинув на плечо небольшую походную сумку с едой и всякой мелочёвкой, егерь двинулся вглубь чащи по смятой траве. Ориентируясь по едва заметным следам, егерь с трудом продирался сквозь кустарники, на колючках которых там и сям висели цветные нитки, выдранные из пуховиков туристов.

Неожиданно под ботинками лесника мерзко чавкнуло. В лесу было много подболоченных мест в низинах, подсыхающих только к лету. Утонуть в них, конечно, было нельзя, но остаться без обуви в липкой тягучей грязи из воды, почвы и травы – запросто. Хотя от служивших в советские времена лесников, ныне уже пенсионеров, он был наслышан и о всяких необъяснимых вещах, происходивших за годы их службы в Змеином заповеднике.

- «Старики склонны к фантазиям, да и ведут себя порой как дети» - оправдывал их истории Андрей. Впрочем он любил послушать Сергеича, отслужившего в лесохране почти сорок лет. Сухонький, седой старичок за бутылкой водки и домашней закусью из солений увлеченно рассказывал о местах в лесу, в которых люди, находящиеся в километрах друг от друга, могли услышать даже шепот собеседника без всякой связи. А когда Сергеич особо набирался, то заводил одну и тоже историю про встречу с «лесными заразными чертями» и настоятельно убеждал Андрея без необходимости не отклоняться от ежедневных маршрутов по проверке противопожарной безопасности в теплое время года и от линий кормушек для зверья зимой. Впрочем, учитывая частые порции спиртного, старику черти мерещились и на крыльце собственного деревянного дома, стоящего как раз на границе заповедника.

Молодой егерь втихую посмеивался над восьмидесятилетним дедом, но кивал и с уважительным видом слушал, поскольку знал, что некому пообщаться со старым человеком кроме него.

Чавкающая под ногами грязь удивила Андрея. В этом месте лес произрастал на холмистой возвышенности и егерь точно помнил, что здесь всегда было сухо. Он ещё раз придавил подошвой ботинка траву. Из-под подошвы брызнуло черная с зелеными прожилками жидкая грязь, измазав штанину новенького камуфляжа. Егерь выругался. Затем наклонился, потрогал пальцем странную грязь и поднёс к лицу. Резкий запах гнили и ещё чего-то незнакомого ударил ему в нос, заставив резко отдернуть голову. Андрей огляделся, затем, экспериментируя, наступил на почву ещё в нескольких местах. Результат был аналогичным. Достал из сумки стеклянную пробирку, валявшуюся там с незапамятных времён, и набрал в неё немного выступившей жижи.

«Пусть начальство разбирается, что это за ерунда», - подумал лесник, закрывая змейку сумки. Внезапно неприятное, тревожное чувство охватило его. Он даже ощутил лёгкое головокружение. Деревья вокруг него задрожали и будто бы задвигались. Потом потянуло свежим ветерком и егерь пришёл в себя.

«Надо всерьёз заняться здоровьем и завязывать с посиделками у Сергеича, четвертый десяток мне уже», - подумал он. День перестал казаться ему таким солнечным и наполненным красками весны. Хруст, раздавшийся неподалёку в кустах, заставил Андрея вздрогнуть. Оказалось, что егерь испугал молодого кабанчика, и животное, не разбирая дороги, рвануло в чащу, ломая колючий кустарник между деревьями. Стоянку егерь нашел там, где и рассчитывал найти. Три двухместные палатки стояли в ряд под самыми крупными дубами, выбиваясь из общего сероватого-зеленого фона яркой оранжевой расцветкой.

- Нельзя под деревьями палатки ставить, клещи с них падают! – нравоучительно и громко произнёс Андрей. Он бесцеремонно распахнул вход в ближайшую палатку, ожидая увидеть пьяные голые тела.

Однако палатка пустовала. Внутри присутствовали лишь недопитая бутылка дорогого мартини, открытая пачка сигарет и полупустой ящик со светлым пивом, прикрытый синим спальным мешком. Недоуменно поведя плечами егерь, заглянул в другие палатки. Там была же картина – бутылки, остатки еды, свёрнутые спальники. Третья палатка была извне измазана такой же грязью, которую он взял на анализ.

Андрей, ещё раз осмотрелся. Место было выбрано для лагеря неплохо, что говорило о минимальных туристических навыках тех, кто здесь находился вчера. Между высокими, кряжистыми деревьями было довольно свободно, потухший костер с недожаренным мясом на шампурах оставался довольно далеко от места ночлега, чтобы не тащило дым в палатки. Единственная ошибка – не стоило ставить прямо под деревьями, с которых и впрямь в это время года могло насыпаться клещей.

Вся площадка возле палаток и костра была истоптана, но никаких людей и в помине не было. Неприятное предчувствие вновь охватило Андрея, голова предательски закружилась и в глазах начало темнеть. В висках противно защёлкало и тело сотряс мелкий озноб. Мужчина присел на корточки с мыслью, что чем-то отравился и попытался вспомнить, что ел на завтрак.

«Надо вернуться к машине и доложить о лагере. Пусть сами дальше ищут. Возьму больничный, отдохну», - решил егерь. В ушах у него зазвенело, из носа неожиданно капнула кровь. Андрею захотелось непременно лечь и отдохнуть. Плевать, что земля сырая. Лечь и отдохнуть. Даже поспать. Поспать – это хорошо и тепло. Тебе ведь холодно.

- Тебе ведь холодно! – услышал он в собственном мозгу безликий шепот, - Спи.

Андрей с усилием поднялся в вертикальное положение, пытаясь понять, что происходит. А происходило что-то явно нехорошее. Из небольшого полуметрового травяного холмика за палатками, который он принял за заваленный землей куст, торчала, примерно до колена, босая человеческая нога. Лишенная одежды, явно женская, конечность была тёмно-лилового цвета и с цветной татуировкой в виде розы на голени. Однако, не только эта находка ужаснула егеря. Сквозь кусты, в нескольких метрах от обнаруженной ноги, он разглядел ещё два таких же холмика и нечто плотно обнявшее четвёртый холмик. Это нечто, хоть и было небольшого роста, выглядело невероятно сильным, тяжелым на вид и абсолютно чёрным. Вначале оно казалось тёмной бесформенной массой с непонятными отростками. Потом, почуяв на себя взгляд лесника, существо сверкнуло парой красных круглых кружков-глаз из верхней половины того, что можно было назвать туловищем. Егерю поплохело, он снова обессилено присел на корточки, уронив при этом сумку. Лесник почувствовал, как существо безотрывно смотрит на него, гипнотизируя и оставляя без сил и воли к сопротивлению.

Андрей вяло ощутил, что ему абсолютно неинтересно всё происходящее. Что ему жалко что-ли? Пусть смотрит, сколько влезет, а он будет спать. Ха, да это всё наверно просто снится, он вовсе не на работе, это просто кошмар, сейчас проснется и… Сработавшая сигнализация одного из внедорожников привела в чувство почти уснувшего человека. Егерь с трудом взял свое тело под контроль, вскочил, и, не оглядываясь, побежал в сторону своей машины. По инструкции, конечно, следовало искать туристов, но с таким раскладом чихать он хотел на инструкции. Умирать здесь за богатых клиентов и девушек легкого поведения он явно не собирался. Пусть с этой чертовщиной разбираются те, кому это нужно. Он доложит начальству, что просто нашел лагерь, и всё. Не хватало ещё прослыть сумасшедшим и потерять работу. Егерь, задыхаясь, мчался со всех ног, миновал брошенные машины туристов, и остановился только у собственной «Нивы».

Добежав до машины, Андрей почувствовал себя значительно легче. Отдышавшись, мужчина и вовсе почувствовал, что он в полном порядке. Впрочем, и когда полегчало, у лесника не возникло мысли вернуться назад и заново всё проверить. Он потянул за ручку водительской дверцы, когда его неожиданно цепко схватили за руку. Сердце у егеря едва не выпрыгнуло из груди.

- Помогите мне… - послышался слабый женский голос.

Только тогда он решился повернуться. На него смотрела перепуганная темноволосая девушка в разорванном колючками сером грязном свитере и зеленых джинсах с дырами.

- Ты кто? Что случилось с остальными? – опешил Андрей, с усилием выдернув руку, в которую девушка вцепилась как в последнюю надежду.

Перепуганная насмерть девушка молча посмотрела в сторону злосчастного холма, где был покинутый лагерь. Отсюда он казался абсолютно безопасным. Но говорить, она явно была не в силах. По крайней мере, не сейчас.

- Ладно, садись в машину, отъедем отсюда и доложимся начальству, - скомандовал егерь.

Этот приказ был выполнен мгновенно. Забравшись в автомобиль, девушка свернулась калачиком на заднем сиденье «нивы». В машине было тепло, а ночью она изрядно промерзла, спасаясь от увиденного кошмара. Единственное, что удалось выдавить из неё Андрею – это её имя. Выжившую звали Оксаной. В том, что остальные уже мертвы, егерь почему-то не сомневался, хотя отчётливо видел только одно тело. Машина нехотя завелась, в два приёма развернулась, едва не стукнувшись о наклоненный ствол ясеня, и запрыгала прочь по рытвинам, поросшей молодой травой. Отечественный внедорожник нёсся в сторону соснового бора на возвышенности в паре километров отсюда.

По правде сказать, приём связи был и здесь неплохой, но егерь решил подальше отъехать от опасного места и оттуда связаться с начальством. Лежащее на соседнем сиденье ружье «Иж-27», пусть и незаряженное, придало леснику дополнительную уверенность. Андрей умело рулил, объезжая глубокие ямы, и лихорадочно вспоминал, сколько у него в багажнике запасных патронов.

Однако путь к сосновому холму не оказался таким уж безопасным. Мощный удар в днище заставил полуторатонную ниву на всём ходу подпрыгнуть, завалиться набок и врезаться в ближайшее крупное дерево. При ударе о ствол машина перевернулась на крышу, зарывшись капотом в грязь. Все четыре колеса перевернутого автомобиля беспомощно крутились в воздухе по инерции. Прежде чем отключиться, егерь, сквозь кровь застилающую глаза, успел заметить, как к машине направляются с десяток тёмных, размытых теней, сверкая красными угольками глаз. Затем сознание его оставило, зафиксировав звук раздираемого с невероятной силой железа и истошный женский крик.

Через четыре дня на оживленную федеральную магистраль из леса вывалился худой, грязный человек в разорванной камуфляжной одежде и с безумным взором. Он едва не угодил под колеса проезжавшего мимо рейсового автобуса. Только мастерство водителя, плавно вильнувшего в сторону, спасло ему жизнь. Человека доставили в местный отдел полиции и долго выясняли его личность, а затем вызвали медиков. Мужчина не помнил, как его зовут, что-то бессвязно бормотал о тенях в лесу и испуганно озирался.

Врач скорой помощи диагностировал у пострадавшего частичную потерю памяти, а также многочисленные, но к счастью не опасные ссадины и ушибы. Опознать мужчину помогла форма лейтенанта службы лесной охраны, в кармане которой обнаружилось служебное удостоверение на имя Андрея Фрязева. Стражи правопорядка были весьма удивлены, когда узнали, что найденный водителем автобуса Андрей, прошел пешком более шестисот километров от своего участка. Пройти лесными чащобами шестьсот километров за четыре дня было категорически невозможно.

Тем не менее, данные из управления лесной охраны и от полицейских, вызванных на поиски пропавшего егеря, сомнению не подвергались. После того, как Андрей не вернулся домой и не вышел на связь, поисковые группы в течение суток прочесывали заповедник вдоль и поперёк. Егеря и полицейские обнаружили разбитую, заляпанную грязью «Ниву» с лужей крови на заднем сиденье и развороченными дверцами. Неподалёку поисковики наткнулись на совершенно пустой лагерь туристов. Туристов так и не нашли. Ни живыми, ни мёртвыми.

Вернувшись в родной город, Андрей, через несколько дней, узнал свою жену и детей. Однако, при одном упоминании о Змеином заповеднике, он испытывал панический страх и замыкался в себе, не разговаривал целыми днями. Разбитую машину списали, а после безуспешного расследования незадачливого егеря уволили. Заповедник Змеиный надежно хранил свои секреты…

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.youtube.com/channel/UCAdK3TX0uygG4vBxMpR9-FA

Две вещи не любил Игорь Васильев в своей жизни. Детей и цирк. К сорока годам он стал начальником одного из городских управлений ЖКХ, обзавелся шикарной квартирой на десятом этаже элитного дома, сварливой женой со связями в прокуратуре и двумя любовницами. Но так и не смог избавиться от неприятного ощущения, знакомого ему с самого детства, которое возникало каждый раз, когда он видел цирк, приезжающий в его родной областной центр. В далёком детстве, бабушка, ныне уже покойная, не придумала ничего лучше, как на десятилетие Игоря потащить его на цирковое представление. Подарок внуку вышел так себе. В память мальчишке прочно врезалась ужасная вонь от облезлых обезьян, исполняющих идиотские номера, и лошадь с мертвым взглядом, уныло бегающая по кругу с едва держащимся акробатом на спине. Но апофеозом мрачного представления, снившегося потом Игорю чуть ли не до совершеннолетия, был номер с рыжим клоуном.

Лысеющий толстый мужчина с накладным красным носом, одетый в жёлтый свитер с дырами и засаленные синие штаны, с мерзким хохотом схватил Игоря, за руку и вытащил на сцену под смех толпы, ожидающей очередного развлечения. Затем начался сплошной кошмар. Клоун посыпал мальчика серебристым порошком и доставал у него из карманов то пищащих мышей, то бесконечно длинные ленты, а под конец номера вылил ему на голову тёплую вязкую жидкость и сделал «ирокеза» из волос. Толпа все эти проделки находила ужасно смешными и каждый раз от мала до велика сотрясалась от припадков смеха. Для Игоря это же был, по его мнению, самый ужасный позор, а еще бесконечная обида на бабушку, которая смеялась над ним вместе со всеми.

Ну а детей он просто не любил. Особенно самого младшего возраста, орущих, бегающих без устали и постоянно капризничающих. Игорь старательно избегал общения с многочисленными детьми родственников, которые периодически наезжали к нему в гости и норовили задержаться. И у него почти всегда получалось пораньше их отвадить или вовсе отказать в гостеприимстве под благовидным предлогом. Надо сказать, что и дети побаивались своего двухметрового дядю с окладистой бородкой, внушительным животом и сердитым взглядом.

Однако в сегодняшний июньский выходной, который Игорь планировал приятно провести дома с любовницей, пока жена загорала вместе с тёщей на мальтийском пляже, к нему нагрянула двоюродная сестра Екатерина. Родственница, несмотря на возражения, оставила у Игоря на «чуть-чуть» своего восьмилетнего сына Дениса.

«Чуть-чуть» затянулось на пару часов, когда родственница позвонила и сообщила, что задержится еще на несколько часов в спа-салоне. Ее отпрыск, которому уже надоело смотреть мультфильмы на большой ЖК-панели, с явным интересом посматривал на святая святых хозяина квартиры – мощный игровой компьютер. Кроме массы игр, на компьютере у Игоря хранились всяческие видеозаписи интимного плана, его собственная коллекция порно. Без присмотра подпускать ребёнка к компьютеру явно не следовало, а стоять над ним и контролировать Игорь не собирался.

– Послушай, Дениска! – заявил Игорь племяннику, уже взгромоздившемуся на его любимое кожаное кресло. – Поедем есть мороженное и погоняем на картингах. Это круто.

Дениска тут же разыскал на своем смартфоне в интернете, что такое картинг, и радостно взвизгнул. Его захватил видеоролик с мини-машинками, на которых взрослые и дети в шлемах, как у настоящих гонщиков, с бешеной скоростью обгоняли друг друга на специальной закрытой площадке.

– Ура! Поехали! – племянник буквально вертелся на месте от нетерпения, а Игорь усмехнулся. Сестра явно будет злиться из-за его идеи. Она считала опасными любые аттракционы. Что ж, будет думать в следующий раз перед тем, как портить ему выходные.

Дорога в центр города не заняла много времени. Игорь аккуратно вёл мощный внедорожник и посматривал на племянника. Жаркое летнее солнце уже вовсю припекало запылённые окрестности, однако в машине работал кондиционер, создавая приятную прохладу. Возле кафе-мороженого Игорь остановил мощный внедорожник прямо под запрещающим знаком и, включив аварийную сигнализацию, открыл дверцу. В лицо ему полыхнуло тридцатиградусным обжигающим воздухом. Мальчишка пулей выскочил из машины и рванул в кафе, но потом остановился и уставился на площадь, заполненную яркими разноцветными палатками. На небольшой площади, расположенной прямиком через дорогу, разместился приезжий цирк, оттуда доносилась весёлая музыка. Актёры, наряженные в разных зверушек, зазывали посетителей на представление.

Спина у Игоря предательски похолодела, когда Дениска схватил его за рукав и потребовал пойти с ним в цирк.

– Дядяяя Игорь! Я не хочу мороженое и машинки… Я хочу цирк… Там тигры и лошадки! – канючил племянник.

– Да брось, Денис. Это же для совсем маленьких. Поехали на картингах гонки устроим, – попытался отговорить его дядя.

– Неее… Хочу цирк! – заревел мальчишка, привлекая к себе внимание прохожих.

Люди с подозрением стали посматривать на плачущего мальчика возле здоровенного бородатого мужчины рядом с дорогой машиной. Сердобольная бабулька, вышедшая из кафе, даже остановилась и, достав телефон, принялась куда-то звонить, с неодобрением поглядывая на Игоря.

– Ладно, ладно, только не вой, идём в твой цирк, – сдался Игорь.

Племянник тут же прекратил закатывать истерику и довольно заулыбался. По всей видимости, схема выуживания из взрослых желаемого результата работала безотказно.

Они перешли через дорогу и, пройдя через надувные мигающие разноцветными лампочками ворота ограждений цирка, оказались у кассы. Там уже образовалась очередь из родителей с детьми, выстроившихся за билетами. Игорь с Дениской покорно встали в самый конец очереди. Цирковые зазывалы тем временем решили развлечь заскучавших в очереди детишек и родителей.

– Покупаем билетики на представление. Детишечкам билетики за полцены. В билетиках лотерея с игрушками! – загнусавил ужасно знакомый Игорю голос. Игорь обернулся и обомлел…

В двух шагах от него стоял тот же самый клоун из детских кошмаров. Не просто похожий и не только в таком же костюме, а тот же самый лысоватый клоун с остатками рыжих волос на плешивой голове. Только штаны в этот раз были зелёными, а не синими.

– Какого лешего…, – забормотал Игорь, – не может быть.

В его голове не укладывалось, как может клоун оставаться таким же через тридцать лет. Он и тогда уже был немолод. Затем ему в голову пришла мысль, что клоуны-то могут играть в цирке до самой старости. Призвание ведь. К тому же грим не позволял точно прикинуть возраст. И, будучи мальчишкой, он мог дать неправильную оценку годам своего мучителя. Всё это так, но тридцать лет…

– Каждый третий билетик выигрышный, – продолжал гнусавить клоун, заглушая своим голосом специфическую цирковую музыку, которая уже не звучала весело, а скорее несла в себе какие-то резкие, мрачные оттенки. На Игоря клоун внимания не обращал.

«Ошибся. Сто процентов, ошибся», – с облегчением подумал Игорь и подвинулся в очереди к самому окошку кассы.

– Что же ты, Игорюшка, не здороваешься? – раздался гнусавый голос за спиной, и цепкая рука ухватила его за руку чуть пониже локтя.

– Простите, что вы сказали..? – с дрожью в голосе спросил Игорь, когда обернулся. Он почувствовал, как ноги становятся предательски ватными.

– Мы же так хорошо повеселились в прошлый раз! Тебе не понравилось? Я сейчас заплачу! – из-под глаз клоуна брызнули струйки воды, имитирующие слезы. На белоснежной футболке Игоря они оставили несколько грязных расплывшихся пятен.

Люди в очереди начали посмеиваться над проделками рыжего клоуна и мнущимся перед ним высоким мужчиной. Похоже, они думали, что это была часть представления. То, что над ним снова смеются, взбесило Игоря. Он забыл о своем паническом страхе и схватил рыжего за плечи, приподняв его. Клоун оказался необычайно лёгким и повис в его руках, словно мешок с тряпьем.

Толпе такое завершение шоу не понравилось. Люди недовольно заворчали.

– Отпусти его! Что тут устраиваешь? Дети кругом… – послышалось из очереди.

– Да я..! Он ведь первый… – задохнулся от возмущения Игорь, но клоуна всё-таки выпустил. Тот шмякнулся на площадную плитку, что вызвало у людей еще большее недовольство.

– Это ты зряааа! – угрожающе протянул клоун, пытаясь встать. Затем с его лицом начало твориться что-то невообразимое. Щеки посерели и стали более одутловатыми, а глаза налились кровью и сверлили Игоря. Мужчине показалось, что у клоуна даже вытянулся череп и поплыли все черты лица.

– Я нашинкую тебя… сделаю из тебя салат, Игорюшка! – завыл клоун.

Игорь беспомощно оглянулся на толпу, но все уже отвернулись к кассе и ждали своих билетов.

Игорь схватил за руку племянника и потащил его к машине, невзирая на то, что Дениска изо всех сил упирался, а рыжее чудовище сыпало ему вслед проклятиями и угрозами.

Домой Васильев вернулся в столь раздёрганных чувствах, что даже не выругал сестру, приехавшую, наконец, забрать мальца. Екатерина, взглянув на хмурое лицо брата, не выражавшее ничего хорошего, сочла за лучшее побыстрее ретироваться вместе со своим резвым потомством. Васильев даже не сказал ей «до свидания», а попросту ушел на лоджию, где любил выпить кружку крепкого кофе перед работой. Сестра вышла из квартиры, громко хлопнув мощной металлической дверью.

Игорь бесцельным отсутствующим взглядом проводил скрывшийся за поворотом синий «ситроен» Екатерины. Затем он на минуту ушёл из лоджии и снова вернулся на нее уже с пачкой сигарет в руках.

Горький дым от некогда любимых ментоловых сигарет поверг бывшего курильщика в приятное легкое опьянение. Игорю даже показалось, что у него немного поплыла голова и все неприятные ощущения притупились. В последний раз он курил три года назад и бросил курить на спор с другом из полиции. Мысль о капитане Фельдмане пронеслась в голове у Васильева и полыхнула яркой сердитой вспышкой. Нет уж, так обращаться с собой он не позволит никому. Он покопался в контактах телефона и набрал знакомый номер.

– Здорово, Яша! – торопливо сказал он старому другу, как только послышался знакомый голос.

– Привет, пропащий. Давно не звонил. Когда в гости заедешь? Как дела у тебя? Помог тебе быстро оформить «макарова» и не нужен больше Фельдман, да? – Яша как обычно быстро тараторил, не давая ответить собеседнику. Это было в его стиле. Задать кучу вопросов, рассказать о своих делах и уже потом дать слово оппоненту. Игорь терпеливо молчал.

Когда Яшины тирады закончились, Васильев вкратце изложил суть сегодняшнего происшествия. Попросил капитана зайти в цирк, выловить этого «идиота-клоуна» и хотя бы оштрафовать его.

– Чтобы знал, как надо общаться с уважаемыми людьми, – закончил свою просьбу Игорь.

– Ради тебя сам даже съезжу. Серого из ОБЭПа прихвачу, тряхнем их бухгалтерию, – бодро отрапортовал Яша и положил трубку.

Довольный такой масштабной местью за все свои детские и уже теперь взрослые обиды Васильев изрядно повеселел. К тому же вечером его должна была посетить приятная девушка Ирина, которая так хорошо умела поднимать настроение, и вообще - многое умела.

В ожидании победных новостей из полиции Игорь сел за компьютер пострелять монстров. Однако игра как-то не клеилась, и он взялся за новое занятие. Васильев любил рисовать простым карандашом все, что недавно видел. Порой у него выходили весьма недурные рисунки, которые он прятал в нижний ящик письменного стола. За годы их накопилась увесистая кипа. Набросками он занимался примерно пару часов, пока, наконец, не услышал долгожданную симфонию звонка. Васильев схватил мобильный телефон и плюхнулся в кресло.

– Давай, рассказывай! – Игоря охватило болезненное нетерпение.

– Да знаешь, нечего особо рассказать. Бухгалтерия у них в порядке. Цирк этот пригласили из областного управления культуры. Завтра снимаются уже… – Яша замолчал.

– Ну а клоун-то, клоун?! – взволновался Игорь не на шутку.

– А вот здесь начинается самое интересное. Номера с рыжим клоуном у них нет уже лет десять. А человек, подходящий под твое описание, действительно у них работал, пока по пьяному делу не повесился. Десять лет назад. Они на эту тему вообще разговаривать не хотели.

– Как повесился? – оцепенел Игорь.

– Ну как люди вешаются? Долго ли под водкой, да под мыслями всякими, – Игорю померещилось, что Яша вещает нараспев, как поп, читая молитву. Он словно гипнотизировался речью капитана, впитывая каждое слово.

– Поговорили мы с людьми. После этого дела у них от несчастных случаев погибло еще два актёра за последние десять лет. А недавно посетитель разбился, упав с канатов. Самостоятельно ночью пробрался под самый купол. Охрана у них никакая. Ну и остальное, непротокольное…

– Что непротокольное?

– Примерно за несколько дней перед каждой бедой видели твоего клоуна. Ну цирковой народ он приврать любит и страху напустить, – Яша снова замялся, – По твоему случаю свидетелей нет. Кассир ни черта не видит из своего окошка, а посетители… пойди их найди. Билеты не по паспорту продают же.

– А камеры? – ухватился за последнюю соломинку Васильев.

– Нет у них камер, – сухо сообщил Фельдман, и явно передразнил чей-то голос, – «портят исторический образ цирка». Мутные они там все.

– Понятно, – голос Игоря потускнел.

– Завести дело не могу. Раз с документами у них все в порядке, а у тебя нет никаких травм, и ничего не украли, и без свидетелей… – Фельдман еще что-то продолжал говорить, но Васильев уже сбросил звонок и со злостью швырнул телефон на диван. Зачем-то включил во всех комнатах освещение и снова вышел на лоджию покурить. Затягиваясь сигаретой, мужчина погрузился в невесёлые размышления. Чем больше Игорь сопоставлял события, тем больше они заставляли его нервничать. Как только он вспоминал лицо клоуна, то весь покрывался липким холодным потом. Доставая из пачки четвертую сигарету, мужчина услышал как хлопнула входная дверь.

- Ирина! – обрадовался он, совсем позабыв о долгожданном визите любовницы из-за всей этой кутерьмы с клоунами и малолетними родственниками. Васильев заулыбался, направляясь в прихожую, в предвкушении приятного времяпровождения. Там его и вправду ждала роскошная темноволосая женщина в коротком желтом платье, тут же бросившаяся к нему с поцелуями.

- Как я по тебе соскучилась, - томно прошептала Ирина прямо ему на ухо, горячо дыша.

- Дорогая иди в спальню, - нетерпеливо сказал ей Игорь, - Я сейчас быстренько приму душ, а ты пока примерь костюм медсестры.

Женщина шутливо погрозила ему пальцем и отправилась в спальню, а Васильев, уже в довольно приподнятом настроении, напевал в душе, подставляя тело под тугие струи горячей воды.

Закончив водные процедуры, он обернулся полотенцем и прихватил из мини-бара бутылку виски и пару конических стаканов. Затем Васильев направился в комнату к своей гостье, предвкушая запланированное удовольствие. Игорь вошел в спальню и застыл, не веря своим глазам. Бутылка и стаканы выскользнули из его ослабевших рук, глухо ударившись о толстый ковер.

На его огромной двуспальной кровати, заботливо застеленной белоснежным бельем, развалился знакомый клоун в своей грязной засаленной одежде.

- Почему так долго, Игорюша? – рот клоуна растянулся в ледяной улыбке, открывая редкие почерневшие зубы, - Я заждался. Ну, иди же сюда, развратник, повеселимся!

- Что ты тут… Как сюда попал? Где Ира? – слова застревали у Игоря в глотке, он чувствовал как предательски страх сковывает руки и ноги.

-Где-где… В шкафу посмотри, ты же ее сам придушил, – ещё шире растянул улыбку клоун, мерзко похихикивая, затем вдруг прикрыл свой щербатый рот и сделал удивленную гримасу, выпучив глаза, - Ой-ой-ой, что будет, когда жена узнает.

Побелевший Игорь рванулся к шкафу-купе, стоявшему напротив кровати. Едва он немного сдвинул дверцу шкафа, как оттуда бессильно вывалилась бледная женская рука со знакомой цепочкой родинок на запястье. Всё еще не веря глазам, Игорь полностью сдвинул дверь шкафа и тут же её закрыл. В его сознании намертво запечатлелся безжизненный стеклянный взгляд любовницы и его собственный брючной ремень, стянутый на хрупкой женской шее.

-Ах ты сволочь! – взревел Васильев и бросился на хохочущего клоуна с кулаками. Он хотел схватить мерзавца и выбить из него эту мерзкую ухмылку, но его руки ухватились лишь за скомканное постельное белье.

-Нуууу…Игорюша, не зли меня, - донёсся голос из-за спины ошеломленного мужчины.

Игорь резко обернулся, намереваясь продолжить попытку схватить наглеца, непонятно как ускользнувшего от него. Клоун, тем временем скорчил недовольную рожу, вытер грязные руки об оброненное Игорем полотенце и продолжил ёрничать.

- Раз ты не унимаешься, то я пожалуй отправлю твоей жене видео твоих развратных игрищ, - клоун воздел руку к потолку и щёлкнул пальцами, - Всё, отправил, голышок ты наш.

Только сейчас Игорь сообразил, что он стоит перед этим рыжим чудовищем в чём мать родила. Но это сейчас его беспокоило меньше всего. Труп в шкафу и ухмыляющийся клоун вызвали в нем невообразимую смесь ужаса и гнева. Плохо соображая, Игорь отскочил к кровати, выхватил из ящика прикроватной тумбочки пистолет и несколько раз спустил курок, целясь в своего мучителя. Пули добросовестно выбили из желтого свитера клоуна серебристые фонтанчики… и больше не причинили никакого вреда. Разве что к старым дырам в жёлтом свитере добавились новые.

Васильев застыл в ступоре, уронил «Макарова» и совсем не сопротивлялся, когда стремительно оказавшийся рядом с ним клоун, схватил хозяина квартиры за шею и с невероятной лёгкостью потащил его в комнату с лоджией. Там он всё так же легко швырнул потерявшего волю мужчину в элитное итальянское кресло и вложил в руку пистолет.

- Ты знаешь, что делать, Игорюша, - зашептал клоун на ухо Васильеву - А мне пора. Надо ко второй твоей любовнице заглянуть. В полицию о твоих проделках я уже сообщил.

Клоун с огорчением потрогал дыры от пуль в собственном свитере, ещё раз отвесил кошмарную улыбку Игорю и, открыв окно лоджии, вышел в него.

Прибывшая через пятнадцать минут оперативная группа обнаружила Игоря Васильева с простреленной головой. Обнаженный покойник сидел в кресле, уставившись на полицейских пустой глазницей, в которую вошла пуля. По всей комнате, усыпанной серебристым порошком, были разбросаны листы с нарисованными простым карандашом изображениями клоуна и мальчика. Видимо, их разнесло сквозняком из открытого окна лоджии. Больше в квартире никого не было…

Автор: Дмитрий Чепиков https://proza.ru/2017/04/08/837

Вечерний город понравился Николаю куда больше дневного, жаркого, запыленного и шумного. Судебный врач вежливо поздоровался с проходившим мимо городовым и пошел пешком к трактиру, срезая путь по аллее через тенистый парк величественных дубов. Ему надо было продышаться и спокойно подумать. Он логично полагал, что в накуренном кабаке у него снова заболит голова и будет трудно соображать. Табачный дым он на дух не переносил. Так хоть пройдётся, заранее продышится.

Осенним вечером темнеет быстро. Не дошел Николай и до середины парка, как сумерки превратились в кромешную темноту. Он чуть ли не на ощупь шел по мощеной тропинке, стараясь не врезаться в дерево и вспоминая при этом освещенные ночные европейские города, в которых ему пришлось побывать по долгу службы. Размышляя о новом деле и обо всей российской неблагоустроенности, он почувствовал за собой слежку. Кто-то нарочито нагло, не стесняясь, впился в него взглядом из темноты.

Врач резко обернулся, одновременно с этим выхватывая из-за пояса свой любимый шестизарядный «Наган». Но перед дулом револьвера была пустота.

И как назло, вокруг не было никого, ни прохожих, ни уж тем более городовых, которых на весь уезд десятка три, не больше. Тем не менее, Николай был готов поклясться, что за ним следят.

Сухой щелчок. Звук взводимого затвора револьвера с чем-то перепутать сложно. Николай бросился бежать, петляя между деревьями. Ухнул выстрел, сбивший омертвевшую листву у самого уха бегущего. Затем раздался второй, снёсший шляпу с головы человека, мчащегося в темноте. Стрелок был хорош, раз почти попал в него во мраке, но тут Николай добежал до дома перед трактиром и спрятался за нагромождение пустых винных бочек. Свет из окон трактира рассеивал темноту даже здесь, и хоть какое-никакое, а это было укрытие. Врач ждал, осторожно выглядывая из-за бочек. Но никто не вышел из-за деревьев на свет, чтобы бросить Иноземцеву вызов. Вдали послышался свисток городового, среагировавшего на выстрелы.

— Припозднились вы, молодой человек! — радостно обнял Николая медвежьей хваткой пьяноватый полицмейстер. В трактире, как Иноземцев и ожидал, было ужасно накурено и жарко. На втором этаже визжали полуодетые барышни. Шумная компания гусар и местных торговцев орала тосты и поливала во все стороны шампанским, забыв про сползшего под стол пьяного именинника. Шум, гам, музыка. Под такой бардак из гаубицы под окном стреляй – не услышат.

— Прошу прощения, Василий Евграфович. У отца Романа сидели с Михаилом. И в морг бы мне ещё зайти, проверить надо мысль одну, — судебный врач уселся за предложенный стол. За столом, щедро уставленным едой и водкой, помимо него и полицмейстера, сидели ещё два лощеных старикана. Хозяев города, богато одетых, заправляющих всей местной торговлей, не определить было трудно. Хоть в России, хоть в Европе.

— Граф Тараканин, Владимир Никитович, — представился один из них, нервно поправляя парик, — А это мой злейший друг, купец Антонов. Про вас мы уже наслышаны от Василия, представляться не надо.

— Почему злейший друг? — поинтересовался Николай, осторожно отрезая кусок горячей баранины и незаметно подменив стакан налитой водки стаканом с компотом.

— Так прибыль он у меня перебивает, подлец этакий. Но друг он мне, смертный, куда я без него.

— Ты его пьяного не слушай, — перешел на «ты» грубоватый «злейший друг», — На тебя, Николай, вся наша надежда. Мы потеряли половину прибыли по сравнению с прошлым годом, когда люди не гибли. Василий вон не справляется со службой. Никак порядок не наведёт.

— А что я? Что я? — возмутился полицмейстер, подсовывая Николаю очередной стакан водки и пыхая иностранной сигарой, — Городовым помимо сабель револьверы выдал? Выдал! Каждому! У меня на уезд десять человек положено, а я почти тридцать держу, спасибо купцам нашим. Где убийцу искать-то? Кругом лесов тьма, батальон спрятать можно, не сыщешь, не то, что человека.

— А что, если убийца ваш не совсем человек? – резко спросил Николай. Видимо спросил слишком громко, так как на его вопрос обернулась вся сидящая напротив шумная компания. Некоторые даже согласно закивали.

— Ежели убийца – оборотень, как говорит всем отец Роман, то тем более надо устранять проблему эту, обнищаем мы вовсе от такого соседства, — зло проговорил купец Антонов, — Мы в долгу не останемся, молодой человек. Пятьсот рублей даём при успешном исходе дела. Пойдем-ка, Володька, проветримся. Позволите ваш плащ, молодой человек? Я свой трактирщику подарил спьяну, не отнимать же теперь.

Когда купцы оставили их одних, Николай нагнулся к полицмейстеру и спросил:

— Василий Евграфович, что пропало из одиннадцатого почтового вагона, возле которого убили жандармов? Михаил сказал, что весь груз остался цел, пятьдесят тысяч рублей и все посылки целы. Может, чего-то не хватает?

Если бы он выстрелил в начальника из револьвера, тот бы явно меньше испугался.

— Откуда вы знаете про пропажу? Кто вам сказал? — мгновенно протрезвел полицмейстер, — Это дело государственной важности. Мы ещё раз проверим весь вагон и найдем её!

— Кого её? Если вы утаиваете от меня что-то, я вряд ли смогу помочь вам.

Начальник полиции замялся, но потом всё-таки решился:

— Переписку нашего министра по иностранным делам с австрийским, французским и английским коллегами. Небольшой ящик с архивом тридцатилетней давности.

— Бог ты мой! – вскочил со стула Николай, едва не зацепив крышку стола, — Теперь понятно, почему не пропало всё остальное. Украли самое ценное. Эти бумаги и сейчас стоят миллионы. Десятки миллионов. Смотритель станции знал всё о прибытии поезда, графики, от него преступник всё выведал и узнал, и, конечно же, есть сообщник в Петербурге. Мозаика, кажется, складывается. Я сейчас поднимусь наверх, знакомого увидел. Извините.

На втором этаже кабака врач встретил пожилого гусарского офицера, с которым встречался несколько раз в Воронеже и полчаса с ним тихонько разговаривал. После чего, офицер согласно кивнул и поспешно убежал на улицу. Было уже далеко за полночь, и многих посетителей клонило в сон. Иноземцев сидел на лавке и при неровном свете свечей задумчиво листал страницы своего потрепанного блокнота.

— Убили! Караул! Купца Антонова убили! Оборотень! — в трактир ворвался и заорал забрызганный кровью Тараканин. Поднялась неразбериха, выбежали пьяные гусары с саблями наголо и остальные мужчины, вооружившись, кто чем.

— Двадцать, двадцать убитых, — меланхолично сказал полицмейстер, когда они добежали до нового трупа. Антонов в плаще, взятом у Николая, лежал, раскинув руки, с разорванным горлом в луже собственной крови.

— Надо опросить Тараканина, как протрезвеет. И послать за Михаилом, — сказал врач, думая о чем-то своем.

— Да послал уже. Боже. Теперь меня точно уволят, — простонал начальник полиции.

— Вы же военный человек, возьмите себя в руки! Соберитесь, люди ждут ваших приказов! — сурово сказал ему Николай, — Мне пора, я должен зайти в морг. Кажется, я кое-что не досмотрел на трупах. Этого тоже доставьте для экспертизы. Свидимся утром.

Люди тихонько разговаривали, собравшись вокруг погибшего. Принесли несколько факелов и ламп. Но при таком освещении бесполезно было искать следы зверя или человека, кем бы ни оказался убийца. Хотя большинство горожан склонялось к первой версии. Злость и страх наполнили их.

Судебный врач почти всю ночь провозился с трупами, снова и снова проводя свои эксперименты, записывая и проверяя результаты в колеблющемся свете лампад. Он исписал весь свой блокнот размашистым почерком, сверялся с несколькими старыми книгами и разговаривал сам с собой. Весь забрызганный кровью, в грязном фартуке, кровавых перчатках и с огромным хирургическим ножом в руке, он выглядел ужасно. Поспать Иноземцев решился только под утро, когда закончил свою работу. Он улёгся на свободный деревянный стол и захрапел. Компания трупов его нисколько не смущала. Железные нервы у человека. Разбудил Иноземцева, проспавшего всего три часа, тот же самый пожилой гусар, которого он ночью отправил из кабака, по особому заданию. Офицер торопливо сунул судебному врачу завернутый в белый платок небольшой свёрток и, отдав честь, ушел. Николай, несколько минут ходил по моргу, затем не глядя сунул свёрток в карман брюк и отправился в город.

Весть о новом убийстве облетела утренний город мгновенно. Слухами оказались напуганы абсолютно все горожане. Нападения чудовища ждали теперь не только за городом или на глухих окраинах. Протрезвевший полицмейстер, признав собственное бессилие, отправил гонца в воинскую часть за помощью. По всему уезду градоначальник велел создавать небольшие группы из крепких вооруженных мужчин и патрулировать город и прилежащую местность. Дневным поездом в Валуйки прибыло несколько корреспондентов, чтобы опередить своих товарищей по перу и описать новое убийство. Они собирали вокруг себя толпу, расспрашивали людей и выдвигали версии одну фантастичнее другой, нагнетая и без того напряженную обстановку.

В атмосфере общей неразберихи и суеты Николай разыскал своего друга, урядника, возле старой маслобойни, где тот с двумя городовыми опрашивал свидетелей. Врач отозвал Михаила в сторонку.

— Ты вообще спал? У тебя круги чёрные под глазами, — взволновался видом старого приятеля урядник, — Ко мне так и не приехал.

— Не мог уснуть. Меня дважды вчера пытались убить! И у меня есть предположения, которые могут объяснить всё происходящее, а тебе получить должность станового пристава, а может и выше.

— Тогда давай не здесь, дружище. Слишком много ушей.

— Да я тоже так думаю. Сможешь отлучиться на пару часов, в Макеевку съездить? Нужно мне ту женщину опросить, про которую отец Роман рассказывал.

— Конечно, поедем! Тимофей, дай врачу свою лошадь! — урядник подозвал своего помощника и отдал указания. Михаил был заметно взволнован и возбужден. Вот он, шанс долгожданного повышения! И внушительной прибавки к жалованью!

До Макеевки было добрых полчаса пути. Видя, как Михаил ёрзает в седле и нетерпеливо поглядывает на него, Николай решил поделиться своей версией с другом прямо сейчас. Тем более, что доверять в этом городе ему было больше некому. Здесь каждый имеющий власть представлял свои интересы и хотел решить дело в свою пользу.

— Мне нужна твоя помощь, Миша! Вчера меня пытались застелить в парке, а потом убили человека, одевшего мой плащ.

— Но покойному купцу зверь разорвал шею, а в тебя стреляли. Оборотни не могут пользоваться оружием кроме когтей и зубов, — выпрямился в седле медленно едущей лошади урядник, — Надо было приставить к тебе городового! Вот я дурак.

— Я тоже так подумал, друг. Да не про то, что ты дурак и не приставил человека, а про зверя. Невероятно, что человек и зверь действуют заодно. Версия, заслуживающая интереса, но у меня есть более приземленные выводы.

— И какие же? Зачем едем в Макеевку? Говорят, баба эта после нападения зверя головой дурна стала. Живет отдельно от всех, ни с кем не общается, — урядник поправил сползшую седельную сумку.

— Под микроскопом, в ранах, я нашел металлическую пыль, Миша. Такая пыль образуется при заточке холодного оружия, только вот тип никак не определю. Нет никакого зверя! Есть человек с одним-двумя пособниками, который убивает, живописно раскладывая трупы и нагоняя панику. И, разумеется, это тот, кто украл переписку министра из поезда.

— Так вот чего с вагоном так суетится полицмейстер! — ахнул урядник, — Мне-то говорил, что деньги пропали и золотишко. Его подозреваешь?

— Не только. У меня несколько лиц под подозрением. Но ему было проще всех организовать всё. Могли и Антонов с Тараканиным, для них деньги выше жизней людских. Но Антонов мёртв. Прогулка в моем плаще обошлась ему очень дорого. Кто-то понял, что подбираюсь к истине слишком близко и становлюсь опасен. Мои методы могут вывести на неожиданные результаты. Пару минут урядник ехал молча, переваривая всё рассказанное судебным врачом.

Макеевка оказалась деревней из пары десятков небольших глиняных изб с соломенными крышами. Взрослых мужиков - никого, все еще не вернулись со вчерашней городской ярмарки. Только детвора носилась неугомонно, сбивая пыль с высохшего репейника. Из плохо огороженного загона доносилось мычание коров.

Изба Таньки-молодухи стояла на самом отшибе. Она и вправду жила одна, ни с кем не общаясь. Да и люди, после того случая, побаивались женщину и рассказанного ею. Мало ли почему оборотень не тронул её.

Спешившись, друзья постучали в двери. Никто не ответил. Решили немного подождать, расположившись на бревне, неподалеку от сеней. Михаил достал из сумки бутылку вина и предложил Николаю. Тот сделал пару небольших глотков.

— И всё-таки я никак не пойму, Николя! Коего беса мы припёрлись сюда, если нет зверя никакого? — не унимался урядник, — Нам убийцу ловить надо!

— Мы его и ловим. Кто распространил слухи о звере и грехах, за которые ответ держать придется? Кто об этом твердит на каждом служении?

— Отец Роман?! — от неожиданности Михаил чуть не захлебнулся вином.

— Я уверен, что этой женщине заплатили за её версию событий. Или запугали и заплатили, что дела, по сути, не меняет. И сейчас мы с тобой её допросим.

— Думаешь, сознается? – засомневался урядник, — Хотя если с пристрастием допросить. Эх, светлая у тебя голова. Мне бы такую. Уже бы начальником управы губернской был бы.

— Спасибо, Миш. Ты тоже неглуп, лучше всех философию сдавал в корпусе, помнишь?

— Помню, дружище. Давай дверь вышибать, а то до вечера просидим тут!

Оба молодых человека поднялись и, ещё раз громко постучав в двери и окна, убедились, что никто не откроет. Вдвоём навалились на хлипкую дверь и та подалась. Они замерли как вкопанные в сенях, увидев девушку, висящую посреди избы в петле, закреплённой на вбитом в потолок металлическом крюке. Потрогав тело, Николай определил, что несчастная мертва уже несколько часов. Скорее всего, с ночи. Тот, кто хотел его убить, решил той же ночью замести возможный след. Врач бессильно опустился на табурет. Его опередили.

— Значит, отец Роман? Или ещё и в сговоре с начальником полиции? — Михаил растерянно развёл руками. Потом удивленно уставился в окно, глядя на поднявших пыль вооруженных всадников в доломанах, приближающихся к дому новой жертвы.

— Не думаю, друг мой. За ними водятся, конечно, мелкие грешки, из городской казны приворовывают несомненно, но нет ни одного убийства. Как и за Тараканиным…

— Ничего не понимаю, — Михаил снова нервно выглянул в окно, — Это за кем?

— За тобой, Миша. Извини. Смерти невинных я не могу простить даже лучшему другу. Твоих обоих помощников, едущих сзади за нами, уже наверно арестовали гусары и остальные городовые. Скажи мне, пожалуйста, что убивал не ты, а отдавал приказы сообщникам. Кто из Петербурга рассказал тебе о переписке?

Урядник попятился от Николая, достав заряженный револьвер. Дрожащей рукой он направил его на судебного врача. Тот сидел, не шевелясь. На лице Иноземцева отражалась только горечь, он и не думал тянуться к собственному оружию.

— Ты ошибаешься, Николя! Ты ошибаешься! Меня подставили! — сорвался на визг Михаил, целясь в друга, — Это всё происки полицмейстера! Нам надо бежать! Они убьют нас обоих и заметут следы. Повесят всё на нас.

— А как ты объяснишь пачку писем под седлом твоей лошади, негодяй?! — В сенях стоял сам Василий Евграфыч, направив на урядника оружие. В хату ввалились ещё несколько солдат и городовых и тоже взяли на прицел убийцу.

— Не отпирайся, мой человек сегодня утром нашел у дома убитого смотрителя твой потерянный кисет. Синий с золотой каймой, жена твоя старалась…— произнес врач, так и не достав револьвер. Вместо оружия, Иноземцев достал из кармана брюк свёрток, принесённый утром пожилым офицером, и швырнул его к ногам урядника.

— Взяли обоих братьев Зоревых, подчиненных твоих, возле деревни, с оружием и мешком с ножами, стальными когтями и ещё разными штуковинами. Ты и Николая собирался убить и дурить всем голову оборотнем? — грохочущий голос полицмейстера звучал как небесный приговор.

— Ну, так чего не стреляете, упыри? Высосали всю кровь из города! Не подвинешь никого по-хорошему! Пять лет в урядниках тут! — заорал Михаил, переводя револьвер с врача на начальника полиции.

— Потому что ты нам сдашься и назовешь твоего покровителя в Петербурге. Сам узнать про переписку ты не мог, — подал безразличный голос Николай, — Это единственное, чего мы не знаем — как он тебя нашел и кто он. Будь человеком хотя бы сейчас.

— Хорошо, я сдаюсь! — урядник бросил на пол револьвер, и солдаты расслаблено опустили оружие. Как оказалось, зря. Михаил выхватил запасной револьвер из-под одежды и несколько раз успел выстрелить, убив одного и тяжело ранив другого полицейского. Ответный залп остальных сразил его наповал градом пуль. Урядника отбросило к противоположной от входа стене, где он и затих, так и не успев ничего сказать.

— Уберите это чудовище, — отдал приказ полицмейстер, — Николай Иванович, я одного не пойму…

— Чего?

— История с вагоном началась две недели назад. Гибель смотрителя, жандармов, Антонова и этой женщины вполне понятна. Но остальные убийства? Людей убивали последние пять лет.

— Боюсь, Василий Евграфович, мы имели дело с расчетливым убийцей и сумасшедшим в одном лице. Думаю, готовился вариант с убийцей, которого бы он «поймал», подбросив ему мешок с крючьями, серпами и всем остальным. Доблестно раскрыл бы дело, и вы бы повысили его через чин. Но тут на него вышли с этот проклятой перепиской, и погибли ещё люди.

— Благодарю вас за отличную работу, Николай Иванович. Сегодня же отправим вас поездом в Воронеж. Пора нам. Надо оповестить общественность, что бояться оборотня больше не нужно.

— Я потерял друга, это моя самая худшая работа, — сказал Николай, глядя на изрешеченное тело урядника, — Да и человека, наведшего его на переписку, мы теперь вряд ли найдем. Не думаю, что он посвящал в тонкости дела своих помощников. Позвольте, я здесь побуду один…

Городовые и гусары раздобыли в деревне телегу и погрузили на неё убитых и раненого.

Прощаясь, полицмейстер указал Иноземцеву на привязанную к плетню лошадь с пристегнутым к седлу чемоданом. Судебный врач присел на лавочку и поднял недопитую им и Михаилом бутылку вина. Вереница полицейских и солдат медленно потянулась из деревни. Раненого нельзя было везти быстро. Он надрывно стонал на каждом ухабе.

— Как говорит отец Роман, все грехи должны быть наказаны, — сказал сам себе вслух Николай, глядя им вслед. Он подошёл к лошади, закрыл бутылку и положил её в неразлучный дорожный чемодан. Его ждало новое дело в Польше, о котором ему сообщат только по приезду в полицейское управление по особо важным делам…

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.youtube.com/channel/UCAdK3TX0uygG4vBxMpR9-FA

— Я — Иноземцев Николай Иванович, в сотый раз повторяю вам! Судебный врач из Воронежа, — гладко выбритый молодой человек приятной наружности с огромным кожаным чемоданом в руке мялся под проливным дождем напротив двух дюжих городовых и совал им в лицо бумагу с печатью. Вымокшие до нитки полицейские, стоявшие у железнодорожных путей сразу за зданием вокзала, не пропускали настырного врача к месту, где два дня назад обходчик обнаружил зверски убитых людей. Иноземцев же, в свою очередь, не уступал им и начал грозить городовым всевозможными карами. Холодные дождевые капли ручьем стекали по его длинному суконному плащу с двойным воротником, шнурами и причудливыми кистями.

— Господин урядник велел никого не пускать! — рослый городовой с залихватскими усами был неумолим и пренебрежительно махнул рукой в сторону врача, приказывая ему удалиться.

— Николя! Не может быть! Пропустите его! — за спиной полицейских появился невысокий плотный мужчина в зеленой форме урядника. Стражи правопорядка мгновенно расступились, пропуская врача по приказу своего начальника. Молодой человек гордо прошел мимо нахмурившихся полицейских и стиснул офицера в дружеских объятиях. Потом отступил от урядника на пару шагов и оглядел с головы до ног.

— Как у тебя дела, Миша? Не виделись, наверное, сто лет. Слышал, на Кавказе ты служил, ранен был и орденом награждён! — разволновавшийся врач, неожиданно встретивший старого друга, даже проронил скупую мужскую слезу.

— А сам то? Ты вообще журналистом в Англии быть должен, как раньше планировал! Зачем околачиваешься в нашей глуши? – подступил с вопросами урядник.

— События ваши на половину России гремят. Слухи невероятные ходят в высшем руководстве второго жандармского управления. Одиннадцать нераскрытых убийств за год в уезде и при таких обстоятельствах! Вот я и выпросился у своего начальства к вам. Полиции помочь, да и свои исследования сделать, медицина на месте не стоит. Если повезёт и будет интересный материал, то статеек пару напечатаю в московской газете и у друзей в Париже! – тараторил врач, поглядывая на выглянувшего из-за обода колесной пары худого рыжего кота.

— Да ты, Николя, Цезарь, пожалуй. И как везде успеваешь? — усмехнулся Михаил.

— Так я же специалист холостой. Семьёй не озабочен. Вот и занимаюсь всем понемногу в своё удовольствие, — Иноземцев спрятал бумагу с печатью в чемодан и поспешил закрыть его, хотя совсем недавно льющий с неба дождь уже прекратился.

— Эх, завидую тебе, брат. А я ранение на Кавказе под крепостью получил, и вот прикомандировали на службу в Валуйский уезд. Женился тут, дитю год на днях будет, — урядник бессознательно потёр ладонью правый бок, место давно полученной раны.

— Ну, Мишаня, это тоже хорошо. А помнишь, как мы в кадетском корпусе баловали, в женскую гимназию к институтским девкам ночью в окна залазили? — предался воспоминаниям Николай.

— А потом два дня за это в подвале сидели и половины стипендии лишились, — засмеялся урядник, — Жене только, Машке моей, все подвиги не рассказывай наши. Ну, пойдём, покажу тебе, что творится.

Добрая мечтательная улыбка мгновенно покинула лицо врача, когда, миновав очередной пост, они дошли, чавкая грязью под сапогами, к месту преступления. Оно было совсем рядом.

Четыре изувеченных трупа лежали у распахнутой двери деревянного вагона, стоящего на запасных путях. Трупы людей были растерзаны до неузнаваемости. Почти у всех мертвецов не хватало конечностей. Тело, одетое в форму поручика железнодорожной жандармерии и вовсе было безголовым и разорванным надвое. Несчастный офицер, умирая, оставался на вверенном ему посту, сжав навсегда в руке саблю. Его труп опирался спиной на разбитую дверь вагона. Трое остальных погибших в окровавленной военной форме лежали чуть поодаль.

— Даже оружие не успели достать, а уж выстрелить тем более, — прокомментировал из-за спины врача урядник.

— Впервые вижу такой характер ран. Причинены холодным оружием, на первый взгляд, но не пойму каким, — обескуражено сказал Николай, ковырнув носком сапога липучую грязь, — Не припоминаю во всей своей практике ничего подобного. Разбойное нападение?

— Не думаю. Эти четверо – не наши, не местные. По бумагам, петербургские. Опытные люди, сопровождали почтовый вагон, который должны перецепить в другой состав. Охрана была начеку и вот как оно вышло. Ох и шуму то будет! Шуму!

Иноземцев, слушая рассказ друга, времени не терял. Он расстелил на земле изрядный кусок непромокаемого полотна и водрузил на него свой увесистый чемодан. Затем судебный врач распахнул его и внимательно осмотрел многочисленные инструменты, заботливо уложенные в разных отделениях. Перебрав десятки небольших металлических и стеклянных приборов, непонятных непосвященному человеку, он извлек из недр чемодана длинную стеклянную трубку с закрепленным на ней хитроумным механизмом, длинной иглой и подобием часового циферблата сверху.

— Моё личное изобретение! – похвастался врач и с хрустом вонзил изобретение в грудную клетку ближайшего трупа. Подумав, достал из внутреннего кармана плаща часы на золотой цепочке и отмерил положенную минуту. Урядник и остальные полицейские с интересом наблюдали за его манипуляциями.

— Два дня и семь часов мертвы, — огласил Николай и удивленно поднял брови, переспросив, — Так долго тела не убирали?

— Так вас ждали, то есть комиссию петербургскую. Велено было ничего не трогать. А сегодня утром телеграмма пришла, что никакой комиссии не будет, разбирайтесь своими силами, — раздался гулкий баритон человека, подъехавшего на конной повозке с несколькими солдатами. Все городовые и урядник тут же вытянулись по струнке, отдавая честь прибывшему.

— Судебный врач, Иноземцев Николай Иванович, — представился Николай.

— Василий Евграфович Потапов, полицмейстер уезда, — приветственно кивнул высокий мужчина с худым лицом, — Слышал о вас много хорошего. Надёжные люди говорят, что вы талантливы в своем деле. Вольно всем!

— Вольно! — повторил команду урядник, и городовые облегченно расслабились. Полицмейстер имел довольно неприятную привычку появляться в самых неожиданных местах, никого не предупредив, и устраивать хорошую взбучку подчиненным. Правда, нельзя сказать, что экзекуции всегда были незаслуженными. На начищенном мундире высокого полицейского чина поблескивало несколько орденов, выдавая военного человека. На подбородке полицмейстера алел шрам, явно полученный от косого сабельного удара. Живые, серые глаза начальника местной полиции быстро ощупали взглядом судебного врача и место преступления. Полицмейстер производил впечатление человека мужественного и неглупого.

— Отойдемте в сторонку, господин врач, — увлек полицмейстер под руку Иноземцева, отводя его в сторону, за вагоны, где их не могли услышать остальные. Николай поразился железной хватке начальника полиции. Локоть врача, удерживаемый полицмейстером, словно зажали в тиски.

— Николай Иванович, просьба у меня к вам, — полицмейстер напустил на себя заговорщицкий вид.

— Я вас слушаю внимательнейшим образом, Василий Евграфович.

— Все заключения, которые вы сделаете, все отчёты, вначале предоставите мне на проверку.

— Но я… — заикнулся, было Иноземцев, тщетно пытаясь высвободить локоть из хватки Потапова.

— Знаю-знаю, что вы подчиняетесь непосредственно главной воронежской управе, но сделайте мне такое одолжение. Со своей стороны обещаю всяческое содействие и мою личную благодарность. Эти убийства по всему уезду больше года длятся, людишки нервничают, жалобы пишут. Полечу я с должности, коли за неделю не раскроем мы дело.

— Я только судебный врач, — возразил Иноземцев, наконец, выдернув руку и потирая её.

— Ах, не прибедняйтесь, любезный Николай Иванович. Мы всё про вас знаем, полные справки навели, не поленились. Петербургского душителя в три дня вычислили, воров, похитивших драгоценности княгини Суворовой, в момент нашли. Всего за вами двадцать три раскрытых дела, за шесть лет, как вы говорите — врачом. Работаете почище целого полицейского отделения.

— Преувеличиваете, господин полицмейстер. Я лишь строю версии, основанные на фактах, и предлагаю их следователям. Помогаю с расследованиями полиции, и только.

— Полноте вам. У меня на вас одна надежда. Приходите вечером в «Весёлого кабана», сыграем в карты и обсудим дела. Побеседовал бы с вами сейчас ещё, но, к сожалению, мне пора. А вы тут командуйте, — с этими словами Потапов развернулся и зашагал прочь сквозь дымку, стелющуюся вслед паровозу, только что проехавшему по соседнему пути, оставив Николая в лёгком недоумении. Просьба полицмейстера и подробная информация о делах, расследованных судебным врачом, выбили последнего из привычной колеи.

Иноземцев вернулся к месту убийства жандармов. Скучающие полицейские, словно куры на насесте, рядочком уселись на прибывшей за трупами крытой телеге и, болтая между собой, раскуривали трубки. Михаила не было, очевидно урядник отправился проверить другие посты.

Полдня ушло у молодого человека на все необходимые процедуры. Он раз за разом брал образцы крови из ран убитых и почвы, на которой лежали останки. Периодически что-то черкал, зарисовывал в большом красном потрепанном блокноте и бормотал себе под нос.

— Николя, обедать пора. Можно моим ребятам забирать тела и ехать? — спросил вернувшийся урядник, спрыгнувший с маститой чёрной лошади.

— Да, я тут закончил. Везите тела в морг, но никуда не девать их оттуда. Буду с ними ещё работать, особенно с этим, — врач ткнул пальцем на труп офицера.

— Есть у меня мысли, дружище, кое-какие, — зашептал Николаю на ухо Михаил и добавил, — Только сумасшедшим не считай, за мои соображения.

— Грузите, — отдал урядник приказ городовым и солдатам.

— Как на лошади-то ездить помнишь, Николя? — поинтересовался офицер, когда врачу подвели осёдланного гнедого жеребца, — Или на телеге потарахтишь?

— Прокачусь с тобой, Миша. Чемодан помоги закрепить. Не хочу с трупами ехать, наобщаюсь ещё с ними, — поспешил согласиться врач.

— Оправь на телеге чемодан свой, ребята надёжные, присмотрят.

— Хорошо, но пусть следят за ним постоянно. Тут полжизни моей в чемодане лежит, таких инструментов не сыщешь и за границей! — воскликнул Николай.

— Конечно, приглядят, — урядник поправил шнеллер на седле жеребца, приведенном для врача, и спросил, — Чего начальник-то мой хотел?

— По пути расскажу, — буркнул Иноземцев, взбираясь на жеребца.

Телега с трупами со скрипом покатилась, и друзья двинули вслед за ней в сторону городских построек. Железнодорожные пути и здание вокзала ещё были вынесены на приличное удаление за городом, хотя их в ближайшее время планировалось переместить поближе к Валуйкам. Градоначальник настоял об этом, ссылаясь на расходы из-за дополнительной транспортировки к вагонам и от них.

Выглянувшее солнце после прекратившегося дождя начало жарить совсем не по-осеннему. Николаю пришлось остановиться и снять плотный плащ. Урядник завистливо поглядел на него, оставшегося в лёгких брюках и белой рубашке. Снимать китель ему было не по чину.

— Как рану то получил, Миша? – поинтересовался у друга Николай.

— Потом расскажу, — поморщился тот, — Не люблю обсуждать это.

— Извини.

— Да ничего, после расскажу тебе про войну. Ты ж у меня остановишься?

— Не знаю. Думал, начальник твой определит меня на жилье, — растерялся врач, — Бумага у меня есть из управы.

— Просись ко мне. Не заскучаешь, — Михаил с интересом взглянул на старого друга. — С каких это пор судебным врачам из управы дают бумаги на размещение и помощь полиции?

— Хорошим врачам и не то дают ещё! — загадочно улыбнулся Николай.

Из-за наступившей жары от телеги потянуло сильным запахом разложения, и всадники вынужденно приотстали. Полицейские, ехавшие на телеге, замотали лица платками, чтобы хоть как-то уменьшить проникающую вонь.

— По объездной езжайте! — скомандовал им издалека урядник.

Их лошади понуро плелись рядом. Несмотря на жарящее солнце, жирная грязь ещё не высохла, и копыта лошадей в ней неприятно чавкали и застревали.

— Не хотите, чтобы люди видели мертвых?

— И так народ взволнован, дальше некуда. Девятнадцать жертв — это только тех, которых нашли за последнее время. По слухам, зверь убивал и раньше. И десять лет назад и пятьдесят, — урядник покосился на Николая, оценивая реакцию на сказанное.

— Зверь?

— Зверь. Ты на меня так не смотри. Я в бога, конечно, верю, но во всякую чертовщину не особо. До последнего времени.

— Давай подробнее излагай свои мысли…

— Четыре вооруженных и готовых к нападению человека не успели даже выстрелить. Говорят, крестьяне вой слышали от Царского леса и со стороны железной дороги.

— Занимательно, продолжай.

— У всех тех, кого находили раньше, были такие же раны. И тела не глоданы – разорваны просто. Конечно, то руки, то ноги не хватает, но не грызены, как например, если волки нападают. И ещё.

— Что?

— Тому, кто поймает или укажет на зверюгу или преступника, который в ответе за всё, господин полицмейстер через чин обещал повышение, — урядник с надеждой посмотрел на врача.

— И если у меня возникнут какие-нибудь идеи – сразу к тебе? — ехидно спросил Николай, копируя интонацию полицмейстера.

— Вот всегда мы понимали друг друга, брат! — расплылся в широкой улыбке урядник и тихонько заговорил, как будто их кто-то мог услышать, — Ребята у меня, те, что в обозе, надежные. И в городе трое. При надобности быстро команду для поимки соберем, хоть человека, хоть зверя. А сейчас поехали к настоятелю, отцу Роману. Прелюбопытнейшие истории святой отец рассказывает.

Город, расположенный на высоком правом берегу реки Валуй, встретил их шумной осенней ярмаркой. Много местных и приезжих из соседних уездов приехали выставить свои товары или повидать родственников после уборки урожая.

Оставив лошадей, друзья двинулись к настоятелю. Михаил попутно показывал заезжему гостю людные места в городе. Статному и симпатичному Николаю несколько девушек подарили свои милые улыбки. Он не скупился на комплименты и улыбки в ответ, заставляя их застенчиво отворачиваться. Хмыкнув, Михаил достал великолепно расшитый золотистыми нитками синий кисет и закурил, набив трубку.

— После ранения курить начал, — пояснил он, видя недоумевающий взгляд Николая. Это уже второй кисет. Первый, такой же, две недели назад потерял, жена чуть не убила. Долго вышивала, старалась.

Врач с интересом озирался по сторонам и время от времени прислушивался к разговорам прохожих. Тем временем, к уряднику изредка подходили какие-то люди, получали указания и тотчас исчезали в толпе.

Местных было легко отличить от приезжих по некой печати подавленности и страха на лице. Приезжие гости и торговцы были куда более веселы и энергичны. Да и где тут быть весёлым, когда боишься за городом у родственников побывать. По пути Николай узнал, что все жертвы были найдены в разных местах уезда. В основном за городом, в дальних деревнях, а некоторые нашлись прямо на окраинах Валуек. Михаил, покопавшись в сумке, достал и показал ему карту местности с отмеченными крестами, обозначающими места убийств.

Николай внимательно посмотрел карту и задумался. Судя по расположению отметок, определенной системы преступлений не было. Да и жертвы – крестьяне, бездомные, трактирщик, беспутные девки, беглый заключенный, смотритель железнодорожной станции и теперь четыре жандарма.

— Смотритель! — вдруг пришло на ум Николаю, когда они остановились у ворот Владимирского собора. Урядник вопросительно посмотрел на него.

— Когда и где нашли смотрителя?

Михаил задумался, видимо, восстанавливая хронологию событий в голове.

— Кажись, недели две назад. Растерзан жутко был, только по одежде опознали. Возле собственного дома.

— А между смотрителем и жандармами кто-нибудь погиб?

— Да вроде только Сенька Кривой утонул пьяный в речке. Тот ещё разбойник. Попортил он нам крови, подлец.

За беседой они проехали половину города.

Разговор врача и урядника прервал молодой служитель, пригласивший их войти к отцу Роману. Отец Роман, крупный и полный мужчина с бородищей до пояса, усадил гостей в закрытом скверике возле дома, за храмом, и угостил ледяным морсом со свежими ватрушками.

— Да свой он человек, отец Роман, доставай «эликсир».

Улыбнувшись во весь рот, настоятель крикнул служку и тот через минуту притащил огромную бутыль молодого местного красного вина и жареную телячью ногу.

Священник прочитал благодарственную молитву, и они начали ужин. Пока не перешли к вину, во время трапезы сохранялось гробовое молчание. Отец Роман исподлобья сверлил тяжелым взглядом судебного врача и периодически вопросительно поглядывал на урядника.

— Николай, мой старый друг, ещё с кадетского корпуса. Приехал по высшему приказу помочь нам зло наказать, какое б оно ни было, — после вина офицера потянуло на разговоры. Чувствовалось, что он частенько сюда заглядывает и со священником на короткой ноге.

— За грехи все наши напасть на землю эту святую, кровью праведников обильно политую, — посетовал отец Роман, — Окромя больших праздников, в приход старики да зрелые люди ходят. Городскую молодежь ни плетью не загонишь, ни уговором. Грешат везде.

— Ну не перегибай, святой отец, — Михаил сделал пару больших глотков вина, — Ходит в церковь молодежь, только не вся, как тебе хочется. Ты лучше про монахов расскажи, что загибли пять лет назад. Может, делу нашему пригодится.

Отец Роман тяжело вздохнул и начал:

— Взбунтовались иноки, поименно перечислять не буду. Гришка с Макеевки их идеей отшельничества соблазнил. Вот и пошли они рыть себе пещеры и кельи в меловой горе под лесом. Месяц рыли усердно, крестьяне из деревни им еду носили да и помогали иногда. Мел трудно поддаётся. И вот утром рано им Танька-молодуха еды и молока принесла на день. Глядь – а они все мёртвые лежат. Двое без голов, один без ноги, а остальные и вовсе частями. Она – кричать и бежать давай, ну и оборотня встретила.

— Оборотня? Может волкодлака? — оживился Николай, тоже уже слегка захмелевший.

Отец Роман неопределенно замотал головой.

— Называйте как угодно творение дьявольское, один чёрт, — он неистово перекрестился, перекрестил гостей и продолжил, — Рассказывала деваха, что шерсть у диавольского создания чёрная, а местами рыжая. На задних ногах, как человек стоит и зубы у него в палец величиной. Тут она и сознание потеряла, а после всем рассказала.

— А почему не тронул он её? — полюбопытствовал врач, поглядывая на захмелевшего урядника.

— Потому что усердно молилась она и чиста душой была. Вот он путь к спасению, — благочинно произнес священник.

Николай улыбнулся. Другого объяснения спасения девушки он от отца Романа и не ожидал.

У священника гости засиделись почти до темноты. Николай добросовестно записывал всё ему рассказанное, что хоть отдаленно могло помочь в этом запутанном деле.

— Батюшки, мне ж к полицмейстеру в «Кабана» надо! — встрепенулся судебный врач.

— Бесовское место! Не ходил бы ты туда, сын мой… — нахмурился поп.

— Ну, что курение вредно, абсолютно с вами согласен, — вздохнул Николай, — Другу моему об этом почаще напоминайте. А карты – в них вреда нет, коли не на деньги игра идёт.

— Поговорим об этом в другой раз, — сказал отец Роман, провожая их на улицу, — Храни вас Господь!

— Пожалуй, и я тебя покину. К жене надо. Трактир прямо за парком, по Стежиной улице до конца и направо. Место знатное, не заблудишься. А где мой дом, любой городовой покажет, — урядник, пошатываясь, побрёл прочь.

Продолжение следует...

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.youtube.com/channel/UCAdK3TX0uygG4vBxMpR9-FA

ссылка на первую часть ОСТРОВ СТИВА ЭВАНСА (часть 1)

В свете ближайшего фонаря к Полю приближалась неотвратимая гибель. Она шла к нему в образе огромной человекоподобной фигуры, но была раза в три выше ростом обычного человека и значительно шире. Однако очертания существа лишь отдаленно напоминали человека. Массивные ноги-столбы были видны плохо, а вот верхнюю часть туловища и косматую голову можно было отлично рассмотреть. Могучий торс был замотан в истлевшее, рваное тряпье, за спину было закинуто и держалось на веревке бревно внушительного размера. Бревно на метр торчало из-за плеча чудовища, на манер охотничьего ружья, а нижний конец скрывался где-то в лохмотьях, заменявших штаны гиганту. Существо и не могло тащить бревно в «руках», так как под мышками оно прижимало к туловищу по паре человеческих тел. Некомплектных, мертво болтающих изломанными конечностями. Полю показалось, что он видит запрокинутую голову главреда, а на другом окровавленном теле он различил обрывки красного платья. Зрелище само по себе было кошмарным, но журналиста больше поразила «голова» чудовища. Нижняя часть лица, начиная от широченного приплюснутого носа, была скрыта густой метровой бородой, а под покатым лбом ровно по центру находился единственный глаз.

Циклоп. Поль в детстве читал книжки про древних героев с легкостью побеждавших глуповатых одноглазых великанов. Тогда он смеялся над тем, как просто было одурачить циклопов. Но теперь ему было не смешно.

- Убить такое можно, наверное, только из крупнокалиберного пулемета, - подумал журналист, уже со смирением взирая, как к нему грузно топает циклоп. А что ему оставалось? Из-за раненой ноги он не мог убежать и спрятаться. Драться было нелепо. Рядом не было даже небольшого камня, который можно было бы швырнуть в глаз циклопа с крохотным шансом на успех. На героя, блистательно поражающего чудовищ, Поль совсем не походил в его ситуации.

Однако монстр журналиста почему-то не тронул, хотя, конечно, заметил. Циклоп уставился своим глазом на куст, где лежал Поль, коротко проклекотал в бороду нечто невнятное и свернул с тропы. Журналист флегматично отметил у себя в голове, что гигантский убийца припадает на правую ногу. Очевидно, один из ранее прозвучавших выстрелов нашел свою цель.

- Итак, мы оба ранены, - истерично засмеялся Поль. Он никак не мог сообразить, что ему теперь делать. Еще меньше хотелось думать о случившемся у дома. Нога разнылась так сильно, что о каком-либо движении не могло быть и речи.

- Будь что будет, - сказал сам себе журналист. Постепенно в голове у Поля созрел план. Он решил дождаться утра, добраться до дома, найти выживших и оружие. Сейчас сил идти совсем не было и боль не утихала. Помощь по мобильным телефонам вызвать было невозможно, так как они со Стивом отключили вышку. К ней ему сейчас не подняться. Но на яхте стопроцентно должно было оказаться какое-то средство связи. Или, если он кого-то найдет из гостей, отправить его включить антенну маяка. Вызвать полицию, военных, кого угодно. Убраться отсюда и поближе познакомить эту тварь с оружием 21 века. Последняя мысль журналисту особенно понравилась. Поль прикрыл глаза, когда боль в ноге немного утихла, и уснул. То ли нервное перенапряжение позволило отключиться его сознанию, то ли чрезмерная усталость, но он открыл глаза только, когда солнце уже высоко поднялось над деревьями.

Ему очень хотелось, чтобы все было просто кошмаром, но там, где циклоп ушел с тропы, отчетливо виднелись темные пятна засохшей крови и сломанные ветки. Нога все еще побаливала, хотя уже не так сильно как вчера. Он даже смог пройти несколько десятков шагов вниз по тропе, осторожно ступая на больную стопу, затем присел немного отдохнуть. Кричать и звать на помощь казалось опасным. Ночной кошмар мог вполне обернуться дневным. Поэтому журналист, хромая, с упорством бульдога продвигался к дому. Оставшийся отрезок тропы занял у него больше получаса.

Ожидание ужасной картины не обмануло Поля: перед домом, среди перевернутой пластиковой мебели повсюду лежали разбросанные человеческие останки. Вода в бассейне приобрела розоватый оттенок из-за двух растерзанных тел, покачивающихся у бортика. Эти двое видимо пытались безуспешно спастись в бассейне. Стив Эванс сидел в луже крови, прислонившись спиной к панельной стене дома и остановив незрячий взгляд в сторону тропы. Его грудь была раздавлена, несколько ребер пробили кожу и одежду и торчали сбоку. Но миллионер не сдался без боя; закостеневшая рука трупа сжимала тяжелый шестизарядный «магнум». Поль с трудом извлек из мертвой руки мощный револьвер с редким восьмидюймовым стволом. Дорогая штука. Хозяин острова мог себе позволить коллекционное оружие, сделанное под заказ.

Барабан револьвера был пуст. Но отсутствие патронов было не единственным огорчением Поля. Единственное средство связи, яхта, дрейфовала на большом удалении от берега, и ее постепенно уносило еще дальше в море. Плыть за яхтой было опасно; не догонишь, выбьешься из сил, и с больной ногой тебе конец. Поль слышал о случаях, когда опытные пловцы тонули, погнавшись за уплывшим в море надувным матрасом или детским кругом. Значит, предстояло действовать по новому плану, найти телефон и патроны к револьверу, вернуться к вышке и активировать связь.

Журналист только собрался войти в дом, как услышал тихий всхлип. Он вначале подумал, что ему показалось, но звук послышался еще раз.

Поль осторожно пошел в сторону кустов, растущих сразу за бассейном, откуда в очередной раз послышалось всхлипывание. Там он нашел худенькую девушку в грязной изорванной одежде, сквозь которую проглядывало розовое нижнее белье. Она сидела, вся исцарапанная, обхватив колени руками, и плакала. Его старой знакомой удалось спастись.

- Эй, Долорес, – журналист старался позвать ее негромко, но девушка все равно испугалась. Ее всхлипывания стали громче. Полю пришлось обнять Долорес, чтобы она немного успокоилась.

- Поль! Как ты? А они… там, и чудовище. Стив кричал, чтоб мы бежали. Он стрелял, а Конрад ударил эту гадину скамейкой. Я спряталась, а Мэри нет, и Эмми тоже… - голос Долорес прерывался, слова путались, и она была снова готова сорваться в истерику.

- Что потом произошло?

- Я не знаю. Я зажмурилась и даже старалась не дышать, но до этого видела как оно било их столбом и руками. Стива – в грудь…

- Знаю, видел. А почему яхта в море? – спросил Поль, помогая ей подняться. Но девушка лишь пожала плечами. Может быть кто-то из гостей пробовал сбежать на яхте, но что-то случилось. Все были пьяны, а много ли надо пьяному, чтобы выпасть за борт, к примеру. В любом случае яхта была недоступна. Когда он попробовал взять ее за руку и повести к дому, Долорес вытаращила глаза и уперлась, побелев от страха. Она не могла себя заставить идти мимо останков людей, которые еще вчера праздновали юбилей Эванса и были полны жизни.

- Пойдем, только не смотри на них, - Поль понимал, что девушке страшно, но оставлять Долорес здесь было нельзя. Циклоп мог вернуться за выжившими. За ними он точно вернется. Поль хорошо запомнил его полный ненависти взгляд.

- Мы вызовем помощь? – тихонько спросила Долорес, когда они осторожно ступали между опрокинутой мебели.

- Да, только найдем патроны и еду. Ты посидишь в доме, а схожу и включу связь. Мы вчера со Стивом как раз за этим туда шли, но вернулись, - соврал Поль.

Ему было стыдно, что они лишили людей возможности позвонить, когда на них напали. Хотя вряд ли это могло спасти жизнь тем, кто находился возле дома. Сейчас уже предстояло думать о собственном спасении. И спасти Долорес. Поль изучающе посмотрел на девушку. Симпатичная, темноволосая, с хорошей фигурой. Когда-то он видел ее на конференции и не решился подойти пригласить на ужин. Потом они пару раз встречались, но дальше прогулок и ресторана дело не пошло. Теперь он был единственной надеждой Долорес.

- Ты хромаешь, - заметила девушка, когда они миновали кошмарную площадку, дышащую смертью, и вошли в здание, - Или идем вместе, или я пойду одна, а ты расскажешь мне, что там нужно делать.

- Посмотрите, какая она храбрая, - улыбнулся Поль, поднимаясь по лестнице на второй этаж дома, - Нет. Одна ты точно не пойдешь. Я отдохну пару часов и схожу. А твоя задача найти еду и посматривать в окна и сообщить мне, если циклоп вернется.

- Циклоп? – недоверчиво переспросила Долорес, - Я думала, что они только в сказках бывают.

- В мифах, - поправил ее журналист, - До вчерашней ночи я тоже так думал. Стив сказал, что в скалах есть пещеры, наверное, он был там все это время. Не знаю, почему он раньше никому не попался на глаза.

- Может быть, спал, - предположила Долорес, - Такая громадина не может жить так, как обычные люди.

Девушка и не думала искать еду, а ходила за Полем по пятам, не отходя ни на шаг, из комнаты в комнату в роскошного дома.

- И питается, наверное, тоже не так, - сказал Поль и осекся, прочитав страх в ее глазах. Но та уже поняла. А память, в свою очередь, услужливо подсказала Полю ночную картину с великаном, тащившим мертвых людей.

- Стив попал в него и ранил! – подбодрил он Долорес, а затем добавил нарочито грозно, - Ты пойдешь, в конце концов, искать еду? Я чертовски голоден!

Видимо его тон не понравился девушке, так как она обидчиво, как ребенок, нахмурилась, и, не проронив ни слова, ушла в другую часть дома, где была расположена кухня. Эванс обходился без обслуги, и Долорес пришлось обыскивать десятки коробок, хаотично расставленные по кухне, так как холодильник был забит алкоголем и минеральной водой.

Тем временем Поль, не обнаружив в оружейном шкафу патронов к «магнуму», начал проверять ящики столов и комодов. Странно, но он почти не думал сейчас об ужасном гиганте и опасной тропе к вышке. Его мысли занимала Долорес. Поль пожалел, что прикрикнул на нее, ведь она пережила такое, а ведь он мужчина и должен ее защищать. Придется побыть героем поневоле. Наконец его поиски увенчались успехом, в четвертой по счету комнате журналист нашел коробку с патронами. Упаковка была неполной, шесть патронов из двадцати отсутствовали, те самые, которые выпущены по монстру. Поль перезарядил револьвер, высыпал запасные патроны в карман брюк и решил поискать еще что-нибудь полезное. Полезным оказался телефон, забытый на туалетном столике кем-то из гостей.Свой смартфон Поль потерял в ночной суматохе.

Звон бьющегося стекла и грохот мощного удара заставили журналиста пулей нестись в сторону кухни. Он не успел. Часть стены и окно кухни были разрушены, а Долорес пропала. Непонятно, как монстр с его габаритами незаметно подобрался к дому, ведь ночью его шаги были слышны издалека, и Поль рассчитывал, что он услышит циклопа, если тот вернется. Скорее всего, предательски подвел шум волн, бьющихся о камни внизу. Сегодня на море поднялся сильный ветер. Странно, что Долорес даже не успела закричать. С этой стороны здание выходило к морю, а до обрыва оставалась дорожка метровой ширины, но гиганту это не стало помехой. Поль стоял как вкопанный и таращился на пролом в стене. Затем пришел в себя.

С револьвером наперевес он выбежал в заляпанный кровью дворик. Боль в ноге почти уже не чувствовалась, но радости от этого у журналиста было мало. Никого. Только далекий хруст веток, ломаемых грузным телом. Перед ним теперь стоял выбор.

С одной стороны, у Поля теперь был прекрасный шанс добраться до вышки, запустить связь и ждать помощи, забившись в центр дома, откуда его так просто не достать. Но Долорес… Если не попытаться догнать великана, то ей конец. Девушка была приятна Полю, однако рисковать ради нее жизнью…

- Может, она уже мертва, - попробовал убедить себя вслух молодой человек, - Скорее всего, так и есть.

Однако через минуту, прихватив из кухни изрядных размеров нож, он отправился вслед за циклопом. Поль никогда не охотился. Но самый паршивый охотник не смог бы потерять след этого зверя. Ветви деревьев были обломаны, трава утоптана, местами застывшие пятна черной и коричневой крови. Черная кровь – великана. Поль ковырнул ее острием ножа, вязкая жидкость потянулась за лезвием как расплавленный сыр в пицце за вилкой. Вытоптанная и выломанная тропа постепенно уходила наискось вверх. Очевидно, этим же маршрутом циклоп пришел ночью к дому. А значит, он идет к пещерам, и его нога ранена серьезно. След правой стопы был вдавлен сильнее, чем левой. Видимо, циклоп старался легче ступать на больную ногу. И шел медленно.

Поль побежал, поднимаясь выше тропы циклопа. Если повезет, то он опередит гиганта и встретит его на выходе из леса. Журналист хорошо запомнил ночную картину острова. Входы в пещеры были на открытой, голой местности. Почти ровное плато. Промахнуться будет невозможно. Поль и со здоровой ногой раньше так не бегал, как сейчас. Его подгоняли волнение, страх и еще какое-то необъяснимое жгучее чувство, что он должен обязательно спасти Долорес. Вырвать ее из чудовищных лап древней смерти.

Дважды Полю пришлось продираться через заросли кустарника, которому островной лес иногда уступал часть своего пространства. Колючки быстро превратили футболку и брюки журналиста в изорванные лохмотья и оставили на теле с десяток живописных кровавых царапин. Однако это не убавило прыти мужчине, бегущему по лесу с оружием в руках.

Бег, которому Поль отдал все силы, не был напрасным. Он успел опередить циклопа. Поль спрятался за большим валуном, перед входом в пещеру, тяжело дышал и ждал, когда монстр появится из леса со своей несчастной жертвой. Отсюда отлично просматривалось все каменистое плато, по которому гигант должен был двигаться к трем темным провалам, как раз расположенным позади его засады. Журналист чувствовал едкую вонь, исходящую из этих дыр, такую же, как во время ночной встречи с великаном. Заодно Поль заметил, что поверхность плато не везде одинакова. Местами ее пересекали длинные ровные трещины, очерчивающие большие прямоугольники. Не было сомнения, что это были искусственные плиты, ранее скрывающие входы в пещеру. После работ, проведенных рабочими Эванса, плиты местами слегка просели, обнажив щели, из которых выветрились высохшие остатки скрепляющего раствора.

Больше разглядывать местность времени не оставалось. Из леса, припадая на раненную ногу, показался циклоп. В дневном свете он выглядел еще омерзительнее, чем ночью. Ничего схожего с современными изображениями, списанными с античных рисунков. Нет, его никак нельзя было и близко отнести к человеческому виду, скорее можно было назвать разумным безжалостным зверем. На груди монстра прибавилось леденящее душу ожерелье из четырех начисто лишенных плоти черепов. Импровизированная дубина была в одной, кривой, густо поросшей длинным коричневым волосом, руке, а другой циклоп прижимал к себе слабо трепыхающуюся Долорес. Нужно было стрелять крайне аккуратно, чтобы не зацепить девушку. Гигант почуял присутствие человека, оглушительно взревел и ускорил шаг.

Первые выстрелы Поля были неудачными, в голову великана он не попал. Четыре пули ушли мимо. Зато одним выстрелом он попал в дубину, отколов от нее большую щепу, а следующим угодил в предплечье руки, которой монстр держал девушку. Боль в руке заставила гиганта выпустить девушку и на какое-то время забыть о ней. Теперь эта громадина надвигалась на Поля и была буквально в десяти метрах. Журналист едва успел перезарядить револьвер и снова открыть огонь. С такого расстояния он уже не промахивался и стрелял почти не целясь. Пули с бронебойным наконечником одна за другой впивались в тело циклопа, а последним выстрелом удалось попасть точно в ужасный глаз. Пуля вышла из затылка гиганта, оторвав кусок черепной кости и выплеснув мозг. Современное оружие себя не посрамило. В последнем рывке циклоп, агонизируя, по инерции, словно огромный грузовик, пронесся мимо Поля и рухнул в ближайший провал. Некоторое время еще слышался звук перекатывающегося в глубинах пещеры тела, но Поль знал, что циклоп мертв.

Молодой человек бросился к Долорес и помог ей подняться. Девушка была вся в ссадинах и кровоподтеках, но без видимых сильных травм и переломов.

- Поль! – повисла она на шее журналиста, - Спасибо! Ты меня не бросил!

- Пойдем к вышке, вызовем помощь и спустимся к дому, - Поль взял ее за руку и спросил, - Ты можешь идти или тебя нести?

- Могу, могу! – радостно защебетала спасенная, - Я теперь даже не боюсь мертвецов. Тех, что у дома. С тобой не боюсь ничего.

Дорога к вышке заняла у них целый час. Долорес теперь без умолку болтала, даже смеялась, – очевидное проявление стресса. Поль периодически ей поддакивал, давая выговориться. Когда они добрались и запустили выключатели, то, обнявшись, с трепетом и ожиданием глядели на полоски связи на экране телефона, предусмотрительно взятого Полем. Они появились, и журналист набрал службу спасения.

- У нас чрезвычайная ситуация на острове Стива Эванса. Есть погибшие и раненные. Пришлите полицию и медиков.

Приятный женский голос подтвердил, что помощь скоро прибудет. Поль облегченно вздохнул и сунул телефон в карман.

- Мы напишем с тобой самую лучшую статью и будем известны всему миру, Долорес! Это сенсация! – сказал он спасенной девушке. Та в ответ его поцеловала. Поль впервые в жизни почувствовал себя настоящим героем и воином.

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.youtube.com/channel/UCAdK3TX0uygG4vBxMpR9-FA

Небольшой серебристый катер стремительно несся по бирюзовой глади Эгейского моря, оставляя пенный след. На судне находились двое. Загорелый пожилой мужчина, с внешностью, характерной для местных гидов, уверенно держал курс на едва виднеющийся на горизонте остров. В боковой поручень намертво вцепился его пассажир – молодой темноволосый человек крепкого телосложения. По сравнению с гидом его кожа была контрастно белой, а от лица и вовсе отхлынула вся кровь. Поль Грамман плохо переносил морские поездки. Его вполне устраивало пребывание в своем небольшом уютном домике в городишке на севере Франции.

Поль писал статьи для популярного европейского журнала «Эверест», который печатал все от политики до мистики. Владелец журнала платил неплохие деньги за фантазии и увлекательное изложение выдуманных Полем историй, а сегодня собирал лучших журналистов и репортеров на своем личном острове, созвав их со всей Европы. На юбилее Стива Эванса должны были присутствовать десять сотрудников «Эвереста», включая Поля. Естественно, все расходы юбиляр взял на себя, а помимо того за приезд обещал дополнительный трехлетний рабочий контракт. Приглашенные, разумеется, согласились. Сотрудники были наслышаны, что Стив находится в конфронтации со своей семьей, а потому его решение встретить юбилей с коллегами, а не с родственниками никого не удивило.

Из-за своей постоянной несобранности Поль умудрился опоздать на нужный авиарейс и теперь едва успевал прибыть за час до празднества. Его более пунктуальные коллеги еще вчера были доставлены яхтой Эванса на остров. К общему сбору на борту «Медеи» рассеянный журналист опоздал на целых полдня. Впрочем, Полю повезло и удалось нанять местного жителя, который согласился за умеренную плату доставить его на остров Эванса. Название острова казалось журналисту глупым. Если бы Поль был миллионером и мог позволить себе приобрести небольшой остров, то он уж точно бы придумал острову красивое название, а не просто присвоил бы ему свое имя.

Катер приблизился к острову с наступлением вечерних сумерек, когда краснеющее солнце уже наполовину погрузилось в море, озарив безмятежное море багровым закатным светом. Поль вполне мог бы полюбоваться завораживающим пейзажем и даже написать пару строк по этому поводу, если бы его не тошнило каждые полчаса трехчасового морского путешествия. Остров Эванса от суши отделяло почти пятьдесят километров, и, по словам гида, им еще очень повезло с погодой. При беспокойном море катера на остров добирались вдвое дольше или вообще не ходили.

Прогулочный катер пришвартовался возле яхты Эванса, где Поль с облегчением ступил на деревянный помост. Вблизи скалистый остров казался громадным, хотя в длину он был не больше полутора километров. Зато остров Эванса даже ночью был восхитителен. В закатном свете остров показался Полю настоящим раем. Скалистые террасы, поросшие деревьями и густым кустарником, постепенно поднимались вверх на двухсотметровую высоту, а к дому миллионера, освещенному десятком ярких фонарей, вела серпантином довольно крутая тропинка. Гид, едва Поль покинул катер, круто развернул свою посудину и, включив прожектор, рванул в сторону материка. Поль даже не успел поблагодарить старика.

- Впрочем, триста евро – хорошая благодарность, - подумал журналист и огляделся.

Людей поблизости не было, гости давно уже собрались наверху. Сюда к крохотной бухте временами доносились веселые мужские и женские голоса и громкая музыка. Оставалось надеяться, что опоздание не рассердит юбиляра. Полю был крайне нужен предложенный контракт, который обеспечил бы его будущее. Узкую тропку, круто уходящую вверх среди колючих кустов и выветренных причудливых камней, через каждые несколько шагов освещал рассеянным светом причудливый фонарь-шар на витой стойке. Ровный тихий гул выдавал наличие нескольких работающих генераторов. Везде можно устроиться, если у тебя есть деньги!

Несмотря на поздний вечер, духота не спадала. Поль взмок, пройдя только половину расстояния к дому. Вдалеке, еще выше и в сторону дома, моргала красная точка, очевидно, сигнальная лампа радиовышки, обеспечивающей связь.

Оставшаяся половина пути заняла еще десять минут.

- Отличный тренажер для похудения, - подумал журналист, поднявшись на террасу возле дома. Оттуда неожиданно выбежала девушка в красном платье с глубоким декольте, бросила на Поля рассеянный взгляд и, что-то напевая, побежала к бассейну. Мужчина почувствовал сильный запах виски от нее, когда девушка его миновала.

- Эмми, ты куда? Подожди, сейчас мы все к тебе идем! – послышался басистый голос, и из дома появилась пара подвыпивших мужчин.

- О, смотрите, мистер Грамман, какая радость! – воскликнул один из них, высокий и седой. Стив Эванс выглядел так, словно сошел с обложки июльского номера своего журнала. Такое же худое строгое лицо, пронзительный взгляд.

Вторым был главный редактор Нэд Тимонс, довольно противный, по мнению Поля, тип. Таким он всегда казался журналистам из-за постоянных придирок и забраковки материала для печати. Мерзкий толстяк, Крыса Нэд и еще с десяток его неприятных прозвищ бытовали среди сотрудников «Эвереста». Главный редактор действительно иногда был невыносим и заносчив. Однако сейчас его круглая физиономия светилась добродушием. Он кинулся с объятиями к Полю, и тому оставалось лишь растерянно улыбаться, когда толстяку удалось его обхватить.

Таким и застали их остальные гости, вышедшие из дома вслед за юбиляром. Несколько полуодетых, разгоряченных алкоголем мужчин и женщин по очереди обняли Поля, всучили ему початую бутылку шампанского и направились к спасительному прохладному бассейну. С Полем остался только хозяин, который заговорщицки подмигнул журналисту и предложил присесть за летний столик неподалеку от бассейна, в котором резвились гости.

- Поль, а ведь я знал, что ты точно приедешь! – радостно заговорил Стив, цепко схватив собеседника за руку.

- Простите, Стив, я опоздал к официальной части, - начал было извиняться Поль, но миллионер оборвал его, нетерпеливо взмахнув рукой. Журналист замолчал. По всему виду Стива его прямо разрывало от желания чем-то поделиться.

- Послушай меня, Поль, у меня для тебя есть просто фантастический материал! - негромко, но возбужденно быстро заговорил Стив, - Только не перебивай, вопросы задашь позже. Уже тринадцать лет я живу здесь, на острове, руководя издательским центром и другим бизнесом, разыскивая по всему свету новинки для наших читателей, а сенсация, оказывается, все время была у нас прямо под ногами.

- Вы имеете ввиду, что материал легко достать? – спросил Поль.

- Да нет же, буквально под ногами, - миллионер ткнул пальцем в темноту, туда, где находилась неосвещенная часть острова, - На прошлой неделе двое рабочих бурили дыру под сваи новой вышки и провалились в пещеру под верхним слоем скальной породы. Один даже сломал ногу, пришлось заплатить ему и его другу по десять тысяч евро, чтобы они молчали месяц до выхода сентябрьского номера «Эвереста»!

Лицо Стива полыхало от волнения, и причиной тому был далеко не алкоголь, Эванс и впрямь был целиком охвачен собственным открытием и мечтами о славе.

- И за что же вы заплатили такие деньги? Что было такого в той пещере? – спросил Поль, искоса глядя на то, как полуобнаженная Эмми в очередной раз под аплодисменты и крики остальных гостей нырнула с мостика в бассейн. Переносной столик, уставленный бокалами, последовал туда же, опрокинутый пьяным главным редактором, но на эти пустяки подвыпившая кампания не обращала внимания. Все мужчины были поглощены стройным телом плавающей на спине Эмми, а две журналистки из Германии обнимались в углу бассейна. Еще одна девушка, Долорес, с упоением что-то доказывала едва стоящему на ногах главреду, периодически осушая бокалы с шампанским.

- Пещера огромная и уходит глубоко, переходит в другие внутренние пещеры, потолок закопчен, а стены покрыты письменами. Я сфотографировал их. В сети я разыскал, что это до сих пор нерасшифрованное крито-микенское письмо. Это открытие, мистер Грамман! И мы напишем о нем первыми! Но и это не все!

- Что же еще?!

- Еще ниже уходят другие пещеры такой глубины, что фонарь не освещал их на всю глубину. Там есть переходы с большими ступенями, и они точно сделаны человеческими руками. Фонарь садился, и я не рискнул идти дальше. К тому же пол пещеры местами покрыт вязкой вонючей грязью вперемешку с измолоченными костями и еще какой-то гадостью, я едва не увяз в ней и решил вернуться. Завтра вместе с остальными мы спустимся и отснимем массу материала, - Стив ерзал от нетерпения на стуле.

- А потом мы все здесь подготовим материал к выпуску, чтобы информация не утекла раньше времени! – догадался Поль.

- Я всегда вас ценил за острый ум, - подтвердил, улыбаясь, миллионер, - оборудование было еще вчера загружено на яхту. Одиннадцать профессионалов за неделю справятся с подготовкой материалов.

Поль задумался. Если все сказанное хозяином «Эвереста» было правдой, то их всех ждали блестящие перспективы. Это вам не жалкие полторы полосы на последнем развороте журнала один раз в месяц.

- Но если кто-то позвонит, проболтается конкурентам? - встревожился Поль, - Ведь у нас уже уходила информация в другие издания. Пусть здесь и ваши самые доверенные сотрудники.

Стив озадаченно посмотрел на молодого журналиста. Он нахмурил брови, посмотрел на веселящихся в бассейне людей и достал из сумки-холодильника бутылку пива. Откупорив, он протянул ее Полю и заговорщицки прищурил глаза.

- Никто кроме вас не в курсе, мистер Грамман. Мы с вами сейчас прогуляемся и отключим вышку сотовой связи. Спутниковых телефонов здесь ни у кого нет, а мобильные не работают так далеко от материка. Обработаем материал и выдадим сразу все. Пусть сюда едут потом ученые и репортеры со всего мира, но «Эверест» и наши имена будут первыми!

Поль согласно кивнул, ему хотелось подняться повыше в горы, откуда на короткие мгновения приносило прохладный легкий ветерок. С вышки можно было посмотреть на остров с максимального возвышения и оценить его чудесную ночную красоту под светом тысяч звезд и половинки уже поднявшейся луны.

- Эй, ребята! – громко позвал гостей Стив, - Мы с Полем прогуляемся и поболтаем. Не скучайте здесь.

- Давайте побыстрее, вы мне уделили мало внимания, Стив! – пококетничала Эмми, - И Поль тоже.

Остальные тоже что-то болтали, но Стив и Поль уже их не слышали, так как отошли метров на тридцать от освещенных террас. Очередная тропинка была освещена похуже той, по которой поднимался журналист от пристани к дому, но все же ее повороты, петляющие теперь уже не между камней, а среди больших деревьев, можно было разглядеть.

- Вперед, мистер Грамман, придется немного попотеть, - скомандовал хозяин острова, услышав, что дыхание его спутника участилось. Стив молодцевато рванул вверх по тропе, и Полю ничего не оставалось, как пытаться поспевать за ним. Местами тропу плотно обступали кустарники, а кое-где приходилось и пригибать голову, чтобы не расшибить ее о толстую нависшую ветку. Ночью, из-за скудного освещения, это можно было сделать запросто. Тропой пользовались нечасто, и она успела изрядно зарасти. Поль едва успевал за Стивом, чья зеленая безрукавка и желтые бриджи мелькали двумя яркими пятнами в тусклом свете редких фонарей.

- Хотел бы я быть в такой форме в пятьдесят лет! – задыхаясь, выкрикнул журналист, желая сделать комплимент работодателю. Тот лишь ускорил шаг. Попробуй тут за ним успеть…

Низенькая железная ограда на бетонированной площадке и сама двадцатиметровая вышка с крохотным помещением-будкой у ее опор освещались единственным, но довольно мощным фонарем. Он был похож на один из тех старинных уличных в родном городе Поля, но света давал куда больше.

- Эй, помоги. Засов на двери приржавел, - позвал Стив вымотанного подъемом журналиста. Он на несколько минут опередил Поля и все никак не мог справиться с дверью.

- Черт, Стив. А… нельзя… было отключить ее из дома? – журналист все никак не мог восстановить дыхание, но тоже схватился за засов, который начал туго и медленно, но верно сдвигаться.

- Можно, но и включить ее тогда можно оттуда. Возле дома все будут на виду и никто тайком на целый час не отлучится, чтобы включить связь и передать данные.

Засов наконец со скрежетом открылся полностью, освободив массивную дверь. После того, как дверь распахнулась, в служебной будке загорелось аварийное освещение. Мигающий красный свет короткими вспышками вырвал из тени несколько выключателей-автоматов. Стив отключил все, кроме двух, отвечающих за сигнальное освещение вышки и большой фонарь. Осветительная полоса тропы управлялась от домашней станции. Закончив манипуляции с выключателями, Эванс закрыл за собой дверь и обернулся к Полю, который задрал голову вверх и пытался разглядеть обзорную площадку радиовышки.

- Готово, - объявил Стив, - Вернемся к гостям, пару часов развлечемся, девочки нас заждались. А завтра – в пещеру!

- Можно подняться на вышку и посмотреть на весь остров? На минутку! – поинтересовался Поль.

- Отчего же нет, давай, тебе понравится. Хотя сейчас мало что увидишь, вот днем… - великодушно разрешил хозяин острова. Он хотел уже начать описывать свои владения журналисту, но тот уже быстро и ловко поднимался по металлической лестнице, перекладины которой еще не остыли от дневного зноя. Миллионер последовал за своим гостем.

- Пещеры там, - Стив снова ткнул пальцем в темный массив южной стороны острова. Поль вгляделся в ночную панораму, довольно неплохо освещенную половинкой луны и звездами. Можно было различить, что остров, лежащий у его ног, уходил вниз к морю по обе стороны от вышки обширными террасами, покрытыми массой деревьев. Загадочные пещеры были почти на самой дальней оконечности острова. Внезапно взгляд Поля застыл, остановившись на одной точке. Журналист пристально во что-то вглядывался, а потом схватил Стива за рубашку.

- Смотри!

- Что такое? – не понял Стив.

- Там… Что-то есть. Большое! – голос Поля срывался от волнения.

- Что это, господи?! – сдавлено произнес миллионер.

А взволноваться и вправду было отчего. Метрах в двухстах ниже вышки, раздвигая верхушки деревьев, в сторону дома двигалось нечто огромное. Сперва толком ничего нельзя было разобрать, только ветер моментами доносил хруст ломаемых ветвей и виднелись смутные очертания чего-то похожего на голову и плечи человека. Но какого размера должен был быть такой человек! Оба наблюдателя разинули рты, не веря своим глазам, и просто смотрели на это необъяснимое действо. Первым спохватился Эванс.

- Это идет к дому! Там же люди, и Эмми! - хрипло заговорил он, выдав в момент волнения свое отношение к девушке-журналисту, - Быстрее туда, в доме есть оружие!

Оба человека стремительно спустились по лестнице, рискуя сорваться, так они спешили. Стив спрыгнул на землю, не спускаясь по нескольким последним перекладинам. Его примеру затем последовал и Поль, но неудачно. Его правая нога подвернулась, раздался хруст и журналист взвыл от боли, рухнув на бетон.

- Поль, черт бы тебя побрал! – выругался Эванс и попытался поднять своего невезучего коллегу. Но тот никак не мог ступить на ногу. Каждая попытка так отзывалась болью, что в глазах у журналиста заплясали цветные круги.

- Стив, беги туда! Я потихоньку догоню, - на лбу Поля выступила испарина от напряжения, - Защити ребят, я не думаю, что туда идет что-то хорошее.

Звук городской сирены показался бы Полю и Эвансу тихим шепотом, по сравнению с тем, что они услышали после последних слов. Вой, заставивший их прикрыть уши, одновременно напоминал рев слона и шум взлетающего самолета. Стив стремглав понесся по тропе к дому, оставив его одного. Журналист схватился руками за ногу и начал ее потихоньку разминать. Боль немного уменьшилась. Это означало, что перелома нет, максимум - растяжение. Можно попробовать понемногу спускаться. Прошло немало времени напряженного спуска по тропе, с отдыхом через каждые несколько шагов, прежде чем Поль проделал половину пути. Нога вновь начала болеть так, что журналист решил сделать пятиминутный привал, хотя ему очень не хотелось быть здесь одному.

Присев прямо на дорожку, Поль понял, что он не слышит грохочущей музыки из дома Эванса. Видимо, или Стив добрался и выключил, или сами гости, что было маловероятным из-за их нетрезвого состояния. Впрочем, тишина была недолгой. Ужасный рев снова раскатился по острову. Затем грянули выстрелы из чего-то мощного. Шесть выстрелов. Затем снова вой, в котором теперь звучали ноты ярости и глухие удары, напомнившие Полю звук отбивания мяса деревянным кухонным молотком. Каждый удар перемежался дикими воплями, наполненными болью и страхом. Возле дома определенно происходило нечто ужасное.

Поль заполз под куст и замер. Нет, он не был трусом, несмотря на то, что его трясло от страха. Он пошел бы на любой риск, если бы от него могла быть польза. В таком бедственном состоянии толку от его появления у дома было бы мало. Он прислушался. Ударов и криков больше не было, слышалось только какое-то чавканье с придыханием и стоны. Поль подумал, что до дома осталось метров сто-сто пятьдесят, хотя на острове все звуки были почему-то отчетливее и разносились дальше, несмотря на обилие деревьев и кустарников. Впрочем, не особенности распространения звука сейчас заботили журналиста. Он различил, что от дома по направлению к нему доносятся шаги. Тяжелые шаги были мерными и слышались все ближе. Поль оцепенел. Если «это» еще и видит ночью, и чувствует запахи, то ему конец. Толку тогда прятаться. Шаги слышались уже совсем близко, нечто двигалось вверх по тропе, вдоль фонарей, прямо к месту, где прятался журналист.

Обоняние Поля почувствовало отвратительный, резкий запах разложения, смешанный с чем-то еще дурно пахнущим, а потом увидел то, что прервало праздник и наполнило остров смертью…

Продолжение следует...

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.youtube.com/channel/UCAdK3TX0uygG4vBxMpR9-FA