Дальневосточный леопард
Или амурский леопард, или маньчжурский леопард, или амурский барс. Названий этой грациозной кошки много , а особей в природе осталось мало!
Фото и текст: Евгений Мазурин отсюда
Или амурский леопард, или маньчжурский леопард, или амурский барс. Названий этой грациозной кошки много , а особей в природе осталось мало!
Фото и текст: Евгений Мазурин отсюда
Взрослый самец дальневосточного леопарда обходит свою территорию по хребту, ведь оттуда вся дальневосточная тайга видна как на ладони. Замечая оленей в падях, леопард начинает свою охоту именно оттуда.
Данный снимок был получен Николаем Зиновьевым в районе Борисовского плато с помощью датчиков движения и профессиональной зеркальной камеры.
Золотобрюхий травяной попугай (Neophema chrysogaster ) получил шанс на выживание.
Находящийся под угрозой исчезновения попугай Neophema chrysogaster размножается в Тасмании в рекордных количествах, что дает биологам новую надежду на выживание этого вида.
По оценкам орнитологов, к 2010 году в дикой природе осталось менее 50 особей этого вида, а к 2017 — менее 15. Все они гнездились в единственном месте — регионе Мелалейка на юго-западе Тасмании. К сезону размножения в 2020 году исследователи насчитали более 100 попугаев, но теперь их количество как минимум удвоится.
В летнем сезоне размножения биологи дикой природы насчитали 88 птенцов в 27 гнездах. Еще 48 птенцам еще только предстоит вылупиться из яиц (в Австралии сейчас лето).
«Это самое большое количество птенцов, которое было зарегистрировано в Мелалеуке с момента начала мониторинга гнезд в 1994 году. Мы надеемся, что в этом сезоне в дикой природе будет рекордное количество птенцов», — сказал Шеннон Трой, биолог из отдела окружающей среды Тасмании.
Кроме того, биологи сообщают, что два гнезда с семью птенцами были обнаружены в Новой гавани, примерно в пяти километрах от основного места гнездования пернатых.
«Это первое размножение попугаев Neophema chrysogaster, зарегистрированное в Новой гавани с тех пор, как десять лет назад здесь были установлены ящики для гнезд. Это первый признак расширения ареала размножающейся популяции с момента начала работ по восстановлению этого вида в 1980-х годах», — говорит Трой.
Neophema chrysogaster — один из немногих в мире перелетных попугаев. Он гнездится в разреженных эвкалиптовых лесах Тасмании, а южную зиму проводит среди кустарников, на пастбищах и солончаках в материковой Австралии. Когда-то этот вид был довольно распространен, однако, по мере того, как люди разрушали их среду обитания, в первую очередь в зимовочной части ареала, их численность начала резко падать.
Ежегодные палы сухой травы угрожают редким зверям даже в заповедном защищенном месте.
На территории национального парка «Земля леопарда» живет немало краснокнижных видов: амурский тигр, бурый и белогрудый медведи, но самым редким зверем, для защиты которого и создавалась эта заповедная территория, является дальневосточный, или амурский леопард. Дальневосточные леопарды — самые редкие кошки на планете, и в последние годы в нацпарке замечен медленный, но уверенный рост популяции пятнистых хищников.
Однако даже на охраняемой территории леопарды (и остальные обитатели нацпарка) не защищены от случайных напастей и катаклизмов. Одна из фотоловушек сняла бегство крохи-леопарда от пожара, стремительно распространяющегося по сухой траве. Между снимками убегающего детеныша и охваченной огнем земли в объективе прошло меньше часа.
Пожар был вызван ежегодными палами — весной владельцы частных участков начинают жечь прошлогоднюю сухую траву, чтобы очистить поля и другие территории. На самом деле это не принесет никакой пользы, а разыгравшееся пламя будет трудно остановить. В этот раз оно едва не погубило маленького котенка леопарда, однако он, очевидно, почуял приближающийся огонь и решил покинуть место вслед за матерью.
Ситуация вполне могла закончиться трагично. Это подтвердили прибывшие на место научные сотрудники «Земли леопарда», обнаружившие фотографии спасительного бегства.
«Эти тревожные кадры поразили нас всех, – отметил Виктор Бардюк, директор ФГБУ «Земля леопарда».
– Они наглядно продемонстрировали ситуацию с пожарами на юго-западе Приморья. Показали, насколько реальную и страшную угрозу они несут редким животным, которые беззащитны перед лицом этой разрушительной стихии в родном доме. А вина за гибель этого леопарда легла бы на человека – ведь по его вине возникает абсолютное большинство лесных пожаров».
Сотрудники зоопарка отметили, что мать котенка скрывалась от огня вместе с ним, но держалась другой тропы неподалеку и поэтому не попала в объектив фотоловушек. Сейчас с парой леопардов все хорошо и они в безопасности: сотрудники парка не допустили распространения огня на территорию заповедника.
В «Земле леопарда» добавили, что работники лесохозяйственного отдела нацпарка при поддержке отдела охраны ведут неусыпный мониторинг лесных пожаров, оперативно отслеживая и ликвидируя любые возгорания.
В конце марта 2020 года здесь введён пожароопасный период, предполагающий проведение подготовительных и профилактических мер.
В частности, вся техника и оборудование были приведены в повышенную готовность, на охраняемых территориях подготовлено более 250 км минерализованных полос, а территорию с сухой травой отделили от границ нацпарка вспаханными участками земли.
Фото: Фотоловушка на «Земле леопарда»
Мужчины терпеливо подождали, пока хищник пересечет дорогу.
Не самый заурядный инцидент удалось запечатлеть на камеру 29-летнему фотографу дикой природы Бхаргаве Шривари. 250-килограммовый бенгальский тигр (Panthera tigris tigris) вышел на проезжую часть всего в нескольких метрах от мотоциклистов, вынудив их резко затормозить и остановиться. В конце концов хищник неторопливо пересек дорогу и скрылся в лесу.
Инцидент произошел в заповеднике Тадоба Андхари, где обитает около 80 тигров. Однако, по словам Шривари, этих животных редко удается запечатлеть на камеру, поскольку они старательно избегают людей.
«Я слышал, что тигры изо всех сил пытаются избегать дорог или, по крайней мере, стараются пересекать их, когда рядом нет людей. Однако, этот, похоже, решил, что раз уж у него все равно есть компания, то лучше всего перейти через дорогу на другую сторону леса.
Хотя тигр, безусловно, был застигнут врасплох так же, как и байкеры, я не думаю, что он собирался нападать на них. Но натолкнуться на 250-килограммовую машину для убийств и сохранять спокойствие нелегко. Поэтому спасибо мотоциклистам, что они держались вместе и терпеливо ждали, когда тигр перейдет дорогу», — сказал Шривари.
Фотограф рассказал, что побывал в лесах Тадобы после 10-месячного перерыва, связанного с пандемией коронавируса.
«Что сделало этот случай поучительным, так это то, как местные жители сосуществуют с этими хищниками и, в свою очередь, напрямую и косвенно поддерживают их сохранение годами. Здесь виден могущественный молодой тигр, пересекающий главную дорогу, ведущую к Тадобе из Чандрапура, в присутствии жителей деревни на мотоциклах, не намереваясь причинить им вред.
Эти местные жители нередко встречаются с представителями дикой природой на этой дороге днем или ночью во время обычных поездок в ближайший город Чандрапур, но и люди, и дикие животные в значительной степени умеют сосуществовать без особых инцидентов», — сказал Шривари.
Популяции бенгальских тигров населяют Пакистан, Восточный Иран, Северную и Центральную Индию, Непал, Бутан, Мьянму и Бангладеш. Эти животные относятся к вымирающим видам, в дикой природе их осталось менее 3000.
В 2020 году в Московском зоопарке родилось около 1500 детенышей! Среди них – редкие и исчезающие виды, которые занесены в Международную Красную книгу и Красную книгу России.
2020 год был непростым для Московского зоопарка: в течение нескольких месяцев все его обитатели были закрыты на карантин, сотрудникам приходилось работать в тяжёлых условиях распространения инфекции, а наши питомцы скучали по посетителям. Но жизнь в зоопарке нельзя поставить на паузу, работа не прекращалась ни на минуту. В итоге можно сказать, что 2020 год принёс Зоопарку очень много важных и радостных событий. У сотрудников зоопарка было множество поводов гордиться своим трудом и появилось ещё больше причин посвятить себя заботе о подопечных.
Много детенышей в этом году родилось в Центре воспроизводства редких видов животных при Московском зоопарке. Там появились на свет амурские тигры, сычуаньские такины, северные лесные олени, джейраны, викуньи, росомахи, родился детеныш почти исчезнувшей в природе лошади Пржевальского.
Рекордсменами по количеству потомства традиционно стали птицы. Появились на свет редкие черные аисты, кудрявые пеликаны и кафрские вороны. Впервые за 5 лет вылупились птенцы фазана аргуса. Одному из кафрских воронят зоологи помогали появиться на свет – у него не получалось самому выбраться из яйца. Птенцов фазана аргуса сотрудники сами выкармливали и с трепетом следили за тем, как они растут, набирая всего по одному грамму в день. Также в Зоопарке появились птенцы полярных сов, орлана-белохвоста, розовых и красных фламинго, больших бакланов.
В 2020 году в Московском зоопарке впервые родилась боливийская ночная обезьяна. Появились на свет малыши кустарниковых собак, детеныш северных морских котиков. Удалось добиться потомства редких приматов: в этом году появилось сразу 2 детеныша львинохвостого макака, родился капуцин плакса, появились на свет малыши кошачьего лемура.
Пополнения были и у копытных. В Зоопарке родились детеныши домашнего яка – Амур и Нуар, появился на свет Витамин — малыш альпака, в Детском зоопарке родилась валлийская овечка Майя.
Появились детёныши у редких рептилий. В Зоопарке родились красные пёстрые питоны, островные куфии, совсем недавно появились на свет малыши редчайшего лесного дракона – хамелеонового гоноцефала. В этом году также вылупилось потомства очень редких ядовитых змей хабу — эндемиков островов архипелага Рюкю (Япония).
Во время карантина Московский зоопарк активно перешел в онлайн-режим работы. Увеличилось количество трансляций из вольеров животных: сотрудники выкладывали видео показательных кормлений, тренингов, драматических чтений, мастер-классов, проводили лекции и экскурсии. В зоопарке устроили целый ряд виртуальных выставок, в онлайн-режим перешли детские кружки Зоопарка.
Зоопарк продолжает добрые традиции меценатства. Несмотря на то, что год был тяжелым для всех, зоопарку помогали 213 опекунов. Это физические лица и организации. Некоторые оформили опеку как раз к новому году – в качестве подарка свои близким.
На земноводных пожаловался сосед.
Суд постановил осушить пруд, который 12 лет служил домом для лягушек, рыб, уток и источником воды для диких животных, включая цапель, оленей и кабанов.
Пруд находится в деревне Гриньоль с населением 587 человек. Он располагается на участке, принадлежащем супругам Мишелю и Анни Пешерас. Пара рассказала, что у них есть 90 дней, чтобы осушить водоем площадью 300 квадратных метров и избавиться от лягушек.
Судебные баталии длились девять лет. Их инициатором стал сосед пары Жан-Луи Мальфон, который жаловался, что в брачный период шум от лягушек достигал 63 децибел и мешал ему спать при открытых окнах.
В 2014 году дело было сначала отклонено местным судом, но позже иск удовлетворил судья в Бордо. С тех пор дело переводилось между различными юрисдикциями, но в итоге Мальфон одержал победу.
По словам Мишеля Пешераса, этот пруд существовал на местности долгое время, но затем был засыпан. Пара воссоздала пруд 12 лет назад.
Тем временем местная экологическая группа подала апелляцию в кассационную инстанцию, высшую судебную инстанцию Франции, на решение суда. Экологи утверждают, что в пруду обитает шесть охраняемых видов лягушек.
Петиция о спасении пруда в деревне Гриньоль собрала более 150 тысяч подписей за несколько дней.
«Мы просим о полной отмене этого приговора суда. Это решение — безымянное заблуждение, которое одобряет или даже обязывает уничтожение экосистемы и биоразнообразия во имя спокойствия жителей, которые могут быть только заемщиками природного пространства, являющегося местом жизни охраняемых видов», — говорится в петиции.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Тысячелетиями снежные барсы, или ирбисы, жили в самых негостеприимных местах Центральной Азии: на крутых скалах и в непроходимых ущельях. Разреженный воздух и очень низкие температуры позволяли этим скрытным кошкам избегать встреч с человеком и растворяться в своих владениях призраками. Однако благодаря усилиям по охране природы и фотоловушкам мы получили возможность рассмотреть их получше.
Самка спускается по горному склону в национальном парке Санцзянюянь. Здесь обитает множество голубых баранов и горных козлов, поэтому она охотится на сравнительно небольшой – от 15 до 20 квадратных километров – территории. Но там, где добычи мало, охотничьи угодья снежного леопарда могут занимать тысячи квадратных километров.
Фото: Фредерик Ларри
Самец снежного барса метит территорию в области Ладакх, Индия. Хищник сообщает о своем присутствии следующим образом: мочится, оставляет метки когтей.
Фото: Сандеш Кадур
В отличие от тигров, своих ближайших родственников, ирбисы не могут рычать. Вместо этого они мурлычут, мяукают, ворчат или шипят.
Со старыми животными нужно держать ухо востро. Когда снежные барсы стареют и у них не хватает сил охотиться на горных козлов и голубых баранов, живущих в известняковых скалах, они начинают искать более легкую добычу: спускаются в деревню за козами, овцами, жеребятами и телятами яка.
Хорошо знакомый жителям Киббера старый самец поедает домашнюю овцу, которую он убил рядом с деревушкой в долине реки Спити в индийской части Гималаев.
Фото: Прасенджит Ядав
Этого старого снежного барса хорошо знали в Киббере. Никто точно не мог сказать, когда именно он объявил своими владениями ущелья и скалы вокруг этой гималайской деревни, однако за последние несколько лет местные жители успели неплохо познакомиться с крупным и могущественным самцом (отличительная примета – порванное левое ухо). Как и все снежные барсы, кибберский напоминал призрака, исчезая в горах, как дым из печных труб – в холодном разреженном воздухе.
Еще во время учебы в колледже я прочитал книгу Питера Маттиссена «Снежный барс» – и твердо решил увидеть это неуловимое животное. Может быть потому, что самому Матиссену это не удалось.
В 1973 году они с легендарным биологом Джорджем Шаллером провели два месяца в горах Непала и видели множество следов барсов – отпечатки лап, отметины когтей, экскременты, – но ни одного живого зверя.
В те времена Джордж Шаллер был одним из двух уроженцев Запада, которым посчастливилось увидеть снежного барса в дикой природе. В 1970 году он сделал фотографию, которая считается первым – и более двадцати лет оставалась единственным – снимком этого скрытного и малоизученного животного в естественной среде обитания.
С учетом всего сказанного мне показалось весьма ироничным, что, когда я все-таки увидел снежного барса, вокруг раздавалось непрерывное стрекотание двух десятков камер, делавших сотни и сотни снимков: на скале помимо нас с фотографом Прасенджитом Ядавом находились туристы со всего мира, большинство из них были вооружены дорогими телеобъективами.
В последние несколько лет Киббер стал местом, где у вас есть шанс увидеть снежных барсов. Правда, это путешествие не для слабонервных. До деревни можно добраться только по узкому серпантину, вырубленному в очень крутых горных склонах. Ехать туда нужно зимой, когда барсы спускаются пониже вслед за своей добычей.
Накануне, пока мы поднимались в горы, я крепко, так что костяшки пальцев белели, хватался за ручку над дверью автомобиля всякий раз, когда Прасенджит, сидевший за рулем, вписывался в очередной крутой поворот. Время от времени мы видели, что на дорогу сыплется гравий, тогда Прасенджит выходил из машины и смотрел вверх: нет ли признаков схода лавины? Через минуту мы снова пускались в путь, а я еще крепче цеплялся за ручку.
Вначале нашу поездку пришлось отложить на два дня из-за оползня. «Не переживай, – успокоил меня Прасенджит. – Сейчас практически безопасно – на 95 процентов».
Про все свои опасения я забыл, как только мы устроились наблюдать за снежным барсом, который, помахивая толстым пятнистым хвостом, осматривал свои владения.
Вскоре среди туристов и гидов раздался шепот. На скале, в сотне метров от хищника, появились три горных козла с саблевидными рогами. Мы увидели, что барс, почуяв их запах, напрягся и медленно поднял голову. Неторопливо, просчитывая каждое движение, он начал взбираться на откос. Часто зверь останавливался и замирал, так что я не мог разглядеть его через бинокль, пока он снова не начинал двигаться. «Он хочет подняться выше козлов, чтобы загнать их на край утеса», – прошептал Прасенджит.
Минут через двадцать, когда солнце село и температура упала, барс оказался в 30 метрах от своей добычи. Щелчки камер стихли, и все, казалось, затаили дыхание, ожидая, когда хищник начнет охоту.
Но затем резкий свист нарушил тишину, и козлы встрепенулись. «Это их сигнал тревоги, – объяснил Прасенджит. – Один из них, должно быть, учуял барса». Хищник невозмутимо спустился вниз по склону и исчез из поля зрения.
У туристов зуб на зуб не попадал, но их лица сияли от радости. Очень скоро они двинулись за своими довольными гидами обратно в Киббер, где их ждали ужин и горячий чай.
«Пожалуйста, садитесь поближе к огню», – уговаривал меня Танзин Тинли. Мы теснились вокруг дровяной печи у него дома. Из окна было видно, как ветер треплет веревки с молитвенными флагами.
Жена Танзина, Кунзунг, суетилась вокруг меня, принося то чай, то одеяло из шерсти яка. Принесла и собственноручно связанные шерстяные носки. Она всё беспокоилась, что мне холодно.
Тинли, которого все в деревне называют по фамилии, был одет в потрепанный пуховик, на голове – бейсболка, а на лице – невозмутимое спокойствие человека, пережившего 42 гималайские зимы. Танзин рассказывал историю, которая, судя по недоуменному выражению лица, все еще удивляла его: как люди в Киббере сначала ненавидели снежных барсов, а потом стали почитать.
«Всё началось с Чару», – сказал он.
В 1996 году Чару Мишра, тогда 25-летний студент из Дели, впервые приехал в Киббер. Это была небольшая деревенька с населением в несколько десятков семей, которые жили в глинобитных домишках на склоне, обращенном к долине Спити. Когда-то деревня входила в Королевство Тибет, и в ней уже много веков стоит буддийский храм, где каждый день в 12 часов монахи начинают петь, и их песни разносятся по долине. Многие поколения жителей Киббера занимались скотоводством, и, как и для всех пастухов в Гималаях, снежные барсы были серьезной угрозой для их стад.
Чару собирался изучать воздействие домашнего скота на природу долины Спити. Снял комнату и провел здесь больше двух лет, исследуя высокогорные пастбища. Участвовал молодой человек и в жизни деревни: в старшей школе не было учителя математики, поэтому по вечерам Чару преподавал математику. Когда кто-нибудь в деревне болел, он отвозил занемогшего в клинику. А еще находил потерявшихся животных, играл в крикет, вступил в местный молодежный клуб. «Родители говорили детям: ты можешь вырасти и стать таким, как Чару, – улыбается Тинли. – Я его обожал».
Через какое-то время Чару обратился к старейшинам деревни с просьбой оставить некоторые горные пастбища для диких животных. Старейшины согласились, и из-за отсутствия конкуренции со стороны домашнего скота численность голубых баранов увеличилась в четыре раза.
Затем Чару предложил новые, не требующие убийства хищников, методы борьбы со снежными барсами. Старейшины вежливо отказались. «Они все уважали Чару, но снежные барсы были для них проклятием. Никто не испытывал к ним жалости», – объясняет Тинли.
Чару это не смутило – он обратился к молодежи Киббера и стал рассказывать о программе страхования домашнего скота. «Мы не знали, что такое страховка», – признался Тинли. Чару объяснил, что участники программы должны будут платить 5 долларов в год, чтобы застраховать своих яков (а взрослый як стоит 340 долларов) от нападения снежных барсов. Чтобы не было ложных заявлений, владельцы животных должны будут поклясться на фотографии Далай-ламы, что скот убил именно барс.
«Мы не были уверены, что это сработает, – рассказывает Тинли. – Но под конец первого года участия в программе страхования по четырем заявлениям выплатили компенсацию. С тех пор страхование скота практикуют и в других деревнях долины Спити.
Эти меры привели к тому, что ирбисов стали чаще встречать в окрестностях Киббера, а в 2015-м приехали первые туристы, желающие увидеть этих больших кошек (в тот год до деревни впервые можно было добраться зимой). В прошлом году Киббер посетили более 200 туристов, которые потратили здесь свыше 100 тысяч долларов.
Чару, возглавляющий Фонд охраны снежных барсов, не забывает отметить вклад местных жителей, с которыми он по-прежнему близко общается. «Я предложил кое-какие меры, фонд выделил финансирование, – рассказал мне Чару, когда мы встретились в его офисе в Бангалоре, – но именно жителей Киббера и долины Спити нужно благодарить за успех в сохранении снежных барсов».
Никто не знает, сколько именно ирбисов живет в долине Спити. На самом деле, несмотря на усилия Шаллера и многих других ученых, определить численность этих зверей практически невозможно.
Их ареал распространяется на 12 азиатских стран, это 2 миллиона квадратных километров труднодоступной для человека территории. Здесь непростые условия: например, разреженный горный воздух, которым трудно дышать. А еще – экстремально низкие температуры, грозящие обморожениями, по большей части непроходимая горная местность. Все это мешает вести подсчет.
Группе исследователей из Монголии удалось надеть спутниковые ошейники на 32 снежных барса и многое узнать о передвижении животных по горам пустыни Гоби. Выяснилось, что территория взрослого самца занимает 220 квадратных километров, а территория самки – около 120.
Но эти цифры могут быть справедливы не для всего ареала снежных барсов. Доступность добычи, близость человека и другие факторы могут определять увеличение или уменьшение территории этой большой кошки. По оценкам Фонда охраны снежных барсов (International Snow Leopard Trust), на планете их насчитывается от трех с половиной до семи тысяч.
Во многих местах изучения снежных барсов эти хищники подвергаются все большим угрозам, таким как браконьерство, добыча полезных ископаемых, которая разрушает их среду обитания. «Успех в долине Спити вдохновляет, – говорит Чару, – но нам нужно больше».
Рано утром, когда снежные вершины блестели на солнце, будто усыпанные алмазами, мы с Прасенджитом взобрались на вершину горного перевала.
Местный гид Намгал, помогавший нам устанавливать фотоловушки, шел впереди по свежевыпавшему, выше колена, снегу. Мы направлялись к утесам, где Прасенджит установил три камеры, с помощью которых, как он верил, удастся сделать снимок, о котором он грезил всю зиму: запечатлеть самку с детенышами.
Когда речь заходит об индийских диких кошках, 31-летнему Прасенджиту Ядаву есть что рассказать.
Он вырос на ферме, затерянной в джунглях на равнинах Центральной Индии, рядом с тигриным заповедником Пенч. Говорят, это одно из тех мест, которые послужили источником вдохновения для Редьярда Киплинга, когда тот писал «Книгу джунглей». Еще в детстве Прасенджит научился распознавать едкий запах леопардов и различать их силуэты среди лесных теней. «Мы никогда не давали кличек нашим собакам, – вспоминал он, – жили они не больше полугода: леопард съедал их». В колледже друзья в шутку прозвали Ядава Маугли.
Приехав в 2018 году в Киббер, Прасенджит, как и Чару, целыми днями проводил исследования и учился у местных жителей. Вскоре ему стал попадаться старый самец. Фотограф снимал, как барс преследует горных козлов и голубых баранов, а затем расправляется с добычей. Прасенджит шел по следам барса, изучал его экскременты, находил пещеры, где остались мех и пахучие метки зверя. И, благодаря видеоловушке, все-таки встретился с пронизывающим взглядом бирюзовых глаз гордого хищника.
Весной 2019 года Намгал наблюдал, как старый самец спаривается с самкой на высоком уступе. Летом она произвела на свет трех детенышей, и, узнав об этом, Прасенджит загорелся идеей сделать снимки матери с потомством.
Фото: Фредерик Ларри
Мы перебрались через гору, спустились в долину и поднялись по соседнему хребту. Оттуда взобрались на каменистую гряду, с которой открывался прекрасный вид на долину Спити. «Это что-то вроде шоссе для снежных барсов», – заметил Прасенджит, объясняя, как хищники перемещаются по хребтам между горными пастбищами, где кормится их будущая добыча.
И, будто по заказу, мы заметили несколько голубых баранов, наблюдавших за нами с утеса.
Намгал тут же нашел цепочки свежих следов, в том числе маленьких, оставленных, должно быть, детенышем. Прасенджит заметил свежие пятна мочи – так барсы метят территорию. Животные прошли мимо трех камер. Но, когда Прасенджит проверил карты памяти, нас ждало полное разочарование. У одной из фотоловушек села батарейка – такое часто бывает в мороз. У другой вышла из строя карта памяти. Последняя сделала снимки, но не барсов, а любопытной лисы и стайки желтоклювых альпийских галок.
Прасенджит снял флисовую шляпу и провел рукой по длинным спутанным волосам. От его головы в холодный воздух стал подниматься пар. Я почувствовал, как он устал от долгих недель пробирающего до костей холода, изнурительной дороги и постоянных сомнений в том, что он добьется поставленной цели. Ядав вздохнул: «Хорошая новость заключается в том, что теперь мы знаем: снежные барсы неподалеку».
Мы вернулись в деревню после заката. Шел снег, электричества не было. Встретивший нас Тинли сиял от радости. Оказалось, что старый самец попытался напасть на самого большого горного козла в округе, но во время погони барс и его жертва сорвались с обрыва и, пролетев полторы сотни метров, упали в реку Спити. Оба пережили падение.
На следующее утро мы наткнулись на толпу туристов, выстроившихся вдоль края ущелья над одним из самых глубоких его участков. Намгал передал мне бинокль, и я увидел в трехстах метрах подо мной в ледяной реке мертвое тело огромного горного козла. Вода плескалась вокруг туши.
Гид, видевший охоту, рассказал, как снежный барс гнал горного козла вниз по ущелью, перепрыгивая с уступа на уступ. Хищник вцепился в горло жертве, и они оба исчезли из поля зрения. «Я слышал, как они упали, а потом увидел их в реке», – закончил свой рассказ Намгал.
Горный козел шлепнулся в воду и почти спасся. Но барсу удалось ухватить его за морду и держать под водой, пока тот не захлебнулся. Это был огромный самец весом за 100 килограммов из стада, которое часто видели близ Киббера.
«Мы все время встречаем этого барса, – делился с нами Намгал. – Он совсем страх потерял».
Козел был слишком тяжелым, чтобы вытащить его из реки, и хищник, усевшись на туше, принялся сдирать мясо с ребер. В это время солнце скрылось за горами.
Фотоловушка запечатлела, как старый снежный барс осматривает долину Спити. Фотограф Прасенджит Ядав следил за этим самцом два года до самой его смерти в марте, когда он слетел с обрыва во время охоты на горного козла.
Фото: Прасенджит Ядав
Гиды знали, что снежный барс будет доедать добычу несколько дней, поэтому они разбудили туристов пораньше, чтобы занять лучшие места для съемки. Несколько туристов поставили складные стулья на утоптанный снег чересчур близко к краю ущелья. «Если один из них упадет, то утянет за собой остальных», – пробормотал Прасенджит.
Снежный барс вернулся к туше козла с первыми лучами солнца, но потом ушел обратно в скалы: теперь его было не разглядеть. Час за часом мы ждали, когда он вернется. Чуть позже, после обеда, мы узнали, что лесничие поймали туриста, который без разрешения спустился в ущелье, чтобы снять снежного барса вблизи. «Возможно, поэтому хищник и не вернулся, – объяснил Прасенджит. – Он испугался». На закате большинство фотографов ушли в деревню. Мы с Намгалом и Ядавом тоже собирались в обратный путь, когда один из гидов радостно вскрикнул: барс вернулся к своей жертве.
Оставались считаные минуты до того, как тени скроют ущелье. В бинокль я успел увидеть, как старый самец стоял над убитым горным козлом.
Через неделю после моего отъезда из Индии мне позвонил Прасенджит. Он спустился в долину, чтобы поймать телефонную сеть, и сообщить мне, что старый самец умер. Один из гидов видел, как барс, гнавшийся за горным козлом, сорвался с обрыва. В этот раз он не выжил.
Намгал помог лесничим найти тело хищника. Прасенджит говорил с грустью: «У барса был сломан позвоночник. А еще он был истощен – возможно, голодал».
Прасенджит предположил, что барсу не удалось съесть достаточно мяса с предыдущей туши до того, как оно замерзло, и ему пришлось снова выйти на охоту.
Жители деревни пришли посмотреть, как ирбиса кремируют – снежного барса здесь любили. После его смерти барсов в округе никто не видел. Но самка и трое ее детенышей были где-то рядом – Прасенджит не теряет надежды их найти.
Текст: Питер Гвин