Лига Поддающих Джентльменов 67
"Холоп Никитка Летун сбегает по воздусям от Малюты Скуратова"
Видимо, на Окинаву)
"Холоп Никитка Летун сбегает по воздусям от Малюты Скуратова"
Видимо, на Окинаву)
Каждый год в конце августа в городе Винсхотен в Нидерландах проходит фестиваль "Средневековый Винсхотен". На три дня городской парк возвращается в средние века.
Пара фоток с фестиваля.
Фанатам стимпанка на каждом фестивале тоже находится место.
В фестивале принимают участие сотни актеров и реконструкторов, музыкальные группы из разных стран.
Внимательно осмотрев ребристые цилиндры опреснителей, из которых торчали извивающиеся макароны серебристых труб, Меркулов бодрым голосом заявил Парамарибо:
– Ничего не понимаю я в этих механизмах, но убеждён, что справлюсь. Так говорите, что всё по плану меняется. Отлично! Это просто замечательно! Идёмте к главному инженеру. Он быстро введёт меня в курс дела.
– У нас нет главного инженера.
– И кто всем этим великолепием управляет?
– Как только товарищ Семарг установил пространственный бассейн, так он тут же уволился. Сказал, что с таким придурком отказывается работать.
– Были ещё рекламации на вашего Семарга?
– По мелочам, но в основном все довольны. Особенно женщины.
– Пардон, ловелас?
– Что вы, исключительно скромный товарищ. Была у него одна наблюдательница из соседней высотки, так Мара Филипповна быстро из неё Персефону сочинила. Они теперь музицируют по выходным у него в бункере.
– Это, ту самую, ангела?
– Ну да, которая теперь с крыльями.
– Да-с, сложный случай. И что женщины?
– Очень довольны, что гермиков запретил.
– Кто-кто, «гермики»?
– Ну да, они у нас что-то навроде психологов. Чуть-что, и все бегут к ним за утешением.
– Лихо шагаете! Я читал Зигмунда Фрейда, но никогда в него не верил. А у вас, значит, прогресс развернулся во всю ширь. Так, не отвлекаемся. Где эта высотка находится? – деловито сдвинул брови Меркулов.
– А вон, посмотрите в окно. Это высотка Де Борхо.
Совсем недалеко, если не брать во внимание распространение света в идеально чистом воздухе стратосферы, над облаками болталась ещё одна высотка. Множество остроконечных башен, торчащих в разные стороны из здания, придавали ему сходство с готическим собором Девы Мария в Милане, только слепленным из двух вытянутых частей. Одни башни торчали наверх, в то время как абсолютно точный близнец, рвал в лоскуты остриём пирамиды плывущие у подножия перистые полотнища облаков.
– И они обходятся совсем без бассейна? – думая о чём-то своём, поинтересовался Меркулов.
– Куда им. У них нет такого хранителя, как у нас. В Замок товарища Семарга жители всех окрестных высоток летают. У него финансовый поток от продаж, а у них что? Только бордель и есть. Утешение для импотентов.
– Ага, значит, бордель с этими, как вы сказали «гермиками». Очень интересно.
– Надеюсь, вы не собираетесь к ним в гости?
– Напротив, мне теперь именно туда и нужно. Отвезёте?
– Как вам, сказать.., – замялась Парамарибо.
– В чём дело? Начали алфавит – нужно продолжать.
– Я тоже бывшая Наблюдатель.
– Шпионка?
– Ну, что-то навроде, – потупилась секретарь.
– И что повлияло на карьеру?
– Мара Филипповна предложила лучшие условия. Меня там, – при этих словах Парамарибо ткнула в сторону Де Борха, – очень хорошо знают. Не хотелось бы кое с кем встречаться.
– Принято. Тогда посадите на ближайший автобус. Я сам как-нибудь доберусь. Нужно познакомиться с объектом на месте. Ведите, – потребовал Меркулов.
Скорость, с которой новый сотрудник Домкома принимал решения, завораживала. Парамарибо безропотно показала остановку и оплатила личным браслетом проезд в оба конца.
Внутреннее убранство соседней высотки значительно отличалось от элегантного ар деко, принятого в архитектуре Винтаж 2000. Строгие линии готики терзали взгляд множеством геометрически правильных фигур. Всякие там нервические нервюры и стрельчатые окна с разноцветной мозаикой создавали атмосферу мрачной торжественности и, если можно так сказать, конечно, этакой чопорной святости, от которой сводило скулы. Увидев всё это великолепие, он даже засомневался в наличии борделя с венерианскими психологами. Однако, первый встречный уверенно показал наверх, вглубь переплетения лестниц и переходов, уверив, что заблудиться невозможно, благодаря специально установленному для иностранцев лифту. Просторная кабина с голограммами чувственных красавиц с татуировками на самых пикантных местах быстро доставила в просторный зал с диванчиками в форме женских губ, стиснувших сочными половинками полуголые тела персонала.
Увидев хозяйку, Меркулов от впечатления потерял дар речи, но быстро справился с собой и доверительным голосом, словно давнюю знакомую, спросил:
– И как?
– У вас нужда в консультации или что посолиднее желаете. Удовлетворяем любой вкус, – распахнув сморщенные губы развратницы, спросила Жерминаль.
– Я только с Венеры, из клиники, знаете ли.
– И сразу к нам после омоложения? Приятно. Однако, я вас что-то не припоминаю. Или клонировались?
– Что вы. С инспекцией. Вот-с знакомлюсь с подвластной территорией, – всё также доверительно сообщил Меркулов.
– Что? Какой такой инспекцией. У нас все разрешения в порядке.
– Не извольте беспокоиться. Жалобы-с собираю. Что да как. Чего нужно, что мешает. Вы почитай единственное предприятие, приносящее доход этой высотке. Вас нужно беречь и холить. Ну это моё, сугубо личное мнение. Если бы не ваша ответственная работа, то население стратосферы взорвалось бы от нервов. А так, психуешь, и вот тебе, пожалуйста, – утешение, грамотный совет. Сейчас наведу статистику и пойду к начальству с предложением, как да что улучшить. Ваши сотрудники, пардон, сотрудницы, к примеру, снабжением довольны?
– Не буду грешить. Всё у нас в порядке. Вот что, пожалуйте ко мне в апартаменты, в кабинетик, там и обсудим наши делишки.
– С превеликим удовольствием. Ах трясусь от жажды чуда.
– Чуда?
– А как не чудо, когда такое блаженство хочет со мной уединиться в кабинетике?
– Да вы дамский угодник, коль разглядели во мне блаженство?
– Точно, мадам Жерминаль. Собственно поэтому и вызвался курировать Де Борха. Очень уж хотелось познакомиться именно с вашим коллективом. Труженицы – иного определения и не скажешь. Совсем не понимаю, каким образом обходиться без ваших услуг товарищ Семарг. Что это он так на вас ополчился? Я только что оттуда и крайне удивлён тамошними порядками. Доски почёта какие-то развесил. Но должен заметить, костюмчик приобрёл, вполне себе приличный такой. Вот-с пощупайте ткань.
Ласково проведя рукой с тату неизвестного зверя по плечу Меркулова, мадам заметила:
– Приятный. Ну я даже не знаю, что можно сказать о соседях. Сами понимаете, нельзя наговаривать.
– Полностью с вами согласен, но войдите в моё положение. Мара Филипповна молчит, как сёмга. Не буду же я Семарга терзать, когда он и так виновник всего? Опять же какие можно делать предложения, когда ничего не знаешь? Так, пшик один. Взять вас. Уверен, что дополнительные площади вам бы не помешали, – с этими словами Меркулов оглядел скромный кабинет мадам, в котором с трудом уместились блочные тренажёры «короссовер» и «бабочка».
– Для мазохистов держите?
– Что вы. Самой приходиться форму поддерживать. На Земле, знаете, не хватает нагрузки. Нежная планета во всех отношениях.
– Ага, ну так что?
– Он однажды приглашал нас по случаю, но и только. Утверждает, что снижаем рождаемость. А что вы говорите о площадях?
– Могу предложить руководству открыть филиал у соседей. Без всякого намёка на вашу инициативу, чтобы не портить отношения с товарищем Семаргом.
– Как насчёт сеанса? Я вам предложу самого лучшего специалиста. За счёт заведения, конечно.
– Польщён, но вынужден отказаться. Дела-с. Что у вас с водой, кстати. Не ржавая? Должен же я хоть что-то указать в отчёте.
Взял стакан, Меркулов налил из-под крана воды, посмотрел на свет, отпил глоток и недовольно сплюнул в раковину.
– Действительно, последнее время на вкус так себе, – немедленно откликнулась сообразительная мадам. – И ещё лифт слишком медленно работает. Еле-еле ходит, честно говоря. Недавно генерал ВТС посещал, так очень ругался на его скорость. Мы так всех клиентов растеряем!
– Вот-вот. Так и напишу в отчёте, что нужна замена опреснителей и лифта. Весьма признателен за ценные сведения. Сейчас набросаем смету с председателем Домкома. Как, кстати, его зовут?
Когда на пороге появился Меркулов, Сан Саныч Вильмар как раз поливал свои любимые бразильские кактусы. Он с большим вниманием относился к нуждам растений. По его мнению, люди не в пример скандальнее. Зелёные друзья всегда с достоинством переносили невзгоды. Случалось, он забывал прорыхлить почву или вовремя поменять горшок на более удобный, так они безмолвствовали, терпеливо ожидая, когда он вспомнит об их нуждах. Да что там говорить, чудо, а не жильцы.
Когда дверь с грохотом распахнулась, рука с кувшином предательски вздрогнула в ожидании обязательного скандала. Сан Саныч недовольно покачал головой на небольшую лужу рядом с цветком и пощёлкал пальцами, требуя от бухгалтера салфетку. Отсутствие движений за спиной, заставило повернуться к посетителю. На него строго смотрел элегантный мужчина в дорогом чёрном сюртуке.
«Начальство», – немедленно мелькнуло в голове у Сан Саныча. Начальства он не любил и боялся, как всякий ленивый человек. Прекрасно изучивший свои скорости ещё на заре трудовой деятельности, он быстро соорудил нужный ритм, чтобы не попадать под колёса имперской машины. Двигался он латентно, чтобы не дай бог не испугать своей подвижностью чиновников из министерства ВТС.
– Вы по какому вопросу, товарищ? – вежливо поинтересовался, всё ещё надеясь на чудо, но чуда не случилось.
– Послушайте, это чёрт знает что такое! Лифты не работают, вода ржавая. Я тут прошёлся по объекту, и вот что вам скажу – болото, форменное болото. Нужно что-то делать, а у вас тишь да благодать. Так нельзя, так совсем невозможно. Вы чем вообще занимаетесь? Цветочки, смотрю, поливаете, а у вас единственное доходное предприятие клиентов теряет. Империя не может себе позволить такую расточительность. Перенесём, к чертям, бордель в Винтаж 2000. У них, по крайней мере, всё как часы работает. Даже бассейн себе устроили. Мара Филипповна – отличная хозяйка не в пример вам. Опреснители давно меняли? Это что такое – вода ржавчиной пахнет. Мне хвост накрутили. Так что не думайте, что вас пощажу. Так приложу, что мать родную забудете. Опреснители хоть могли вовремя поменять?
– Так всё по графику. Здесь я не властен.
– По какому такому графику, когда генералы жалуются? Вы в своём уме вообще-то! Завтра же пришлю из резерва. И чтобы мгновенно установили. Надеюсь, на вашу расторопность!
– Как можно, в ночь и снимем, и сразу установим. Только пришлите, а мы сразу всё и сделаем. Не извольте беспокоиться, – поспешил уверить ничего не понимавший Сан Саныч.
– До связи. Утром ждите опреснители. Чёрт знает, что такое! – с этим эпичным ругательством Меркулов развернулся на каблуках и опять хлопнул дверью.
По конторе пронеслась волна воздуха, смахнувшая на пол со стола бухгалтера квитанции на оплату коммунальных услуг. Сан Саныч Вильмар набрал номер главного инженера и впервые в жизни накричал на него, избавляясь от негативной энергии, который зарядил его представитель министерства.
––––––––––––––––––––––––––––––––––
Глава 6 – пишу, рисую...
Узкий зал с высоким потолком, в глубине, за спиной следователя, длинное прямоугольное окно с мозаикой в стиле Арт Деко, на которой изображён император Павел I в мундире Звёздного флота. Всё пространство покрыто пепельно-белым цветом, за исключением стола из совсем белой японской вишни. Вдоль стен никаких тебе стульев или шкафов. Скромный чёрный карбоновый телефон и такая же настольная лампа довершали спартанскую обстановку кабинета главного полицейского высотки Винтаж 2000.
С тяжёлым вздохом закрылась толстая квадратная дверь на графитовых втулках, обдав председателя Домкома волной непривычно свежего воздуха с нотками горчинки. Взметнулись густые волосы, которые с трудом удалось привести в порядок, пока шла к столу Феоктиста Петровича.
Увидев посетительницу, он немедленно вскочил и побежал целовать руку:
– Что-с привело в мою печальную обитель, несравненная Мара Филипповна?
– А у вас здесь мило. Пустовато, но мило, мило. Белый цвет успокаивает, – трогая шероховатую поверхность стены, похвалила дизайн кабинета Мара.
– Ну вот, довелось. Вы впервые ко мне пожаловали самолично. Рад-с. очень рад-с. Что ж не предупредили? Я бы чаю заказал или кофию.
– Да где у вас распивать? Не за служебным же столом?
– А чем плох мой стол? Самая натуральная японская вишня. Конечно, под ней алюминий, но зато сверху, весь декор, так сказать, самый что ни на есть настоящий! Сижу, размышляю о недавнем нашествии эльтов. Вас, кстати, вспоминал. И вот оно чудо. Аж сердце дрогнуло от счастья. Какими судьбами?
– Феоктист Петрович, как вы наверняка знаете, у нас тут прыгун образовался. И что вы думаете, отправляю тентурию в архив ЦК, а он там не значится. Так ведь не может быть совсем? Откуда-то он выпрыгнул?
– Я думал, товарищ на Венере лечится?
– Если бы клонировали, то и дела нет. Новый человек, так сказать. А его обратно вернули за неимением средств. Выясните баланс, а потом подумаем, что с ним делать, заявили в клинике. Вы ведь знаете этих венерианцев, за так и чихать не будут. Редкие жмоты. Я, конечно, выпросила у Семарга кредит прыгуну, но под своё слово. А вдруг он аферист или марсианин какой-нибудь малогабаритный?
– Вот неспроста я вас люблю Мара Филипповна! Уж очень большое у вас сердце. Неизвестно кого приютили без всяких условий. Сам-то, что говорит?
– Полный ноль. От нехватки кислорода потерял почти всю память. Пришлось даже имя ему придумать. Гришей назвала, Меркуловым.
– Как вы его. Можно сказать, с любовью. Меркулов – звучит!
– Скажите тоже. Ну так что, проявите личность на вредные привычки?
– Вы со мной не расплатитесь за такие плезиры.
– Я?! Шутите. Легко!
– Ой-ёй, опасные авансы?
– Феоктист Петрович, дорогой, мы с вами друг друга давно знаем. Какие счёты между нами? Что пожелаете, в любой момент исполним. Хотите, освежим ремонтик у вас дома?
– Когда надо? – немедленно согласился Феоктист, давно мечтавший о новом порядке в холостяцкой квартире.
– Вот что значит, человек дела! Желательно, прям щас, а то моё «большое сердце» от неизвестности разорвётся на куски. Идите сюда, мой несравненный.
Встав на носочки, Мара двумя руками взяла голову сыщика так, что он носом утонул в пышной груди, и поцеловала в лоб, оставив чувственный отпечаток губной помады над бровями.
– Будем считать это авансом? – поинтересовался Феоктист, хитро стрельнув глазами.
Критически осмотрев результат поцелуя, председатель Домкома достала из сумочки батистовый носовой платочек и вытерла след от помады.
– Всё будет зависеть от результата, дорогой Феоктист Петрович! От ре-зуль-та-та, милый! – она ободряюще улыбнулась.
– Вы такой штырь засадили мне душу, что теперь я вам предоставлю даже родословную его мамы в девичестве.
– Родословную не надо. Лучше скажите, чем это таким особенным вы напугали эльтов, что гости сбежали не попрощавшись. Жильцы волнуются, вдруг вы чудовище какое, почище этих эльтов? Так ведь не бывает: заглянули в мозг и драпать. Что-то здесь не так!
– Скажите тоже, я самый обыкновенный сыщик. Может, увидели мою огромную любовь к вам и поняли, что нет у них рычагов против меня. Такую силу неимоверную разглядели!
– Тяжеловатый комплимент, вам не кажется?
– А что вы хотите от полицейского. Зато настоящий, как кусок железа!
– Ладно, принимается. Ну так я на вас надеюсь? – поворачиваясь к двери, напомнила о договоре Мара.
– Всенепременно, – рапортовал Феоктист, провожая взглядом аппетитную фигуру председателя Домкома.
Поправив одежду на площадке, она с удовольствием посмотрела на солнце, яростно светившее на плывущие у подножья высотки облака. Яркие лучи, отражались от ажурных ферм из титана, сочиняли радужные пятна в мелкой взвеси воды из фонтана на площади. Жизнь для неё заиграла новыми красками. Неким ожиданием чуда. Плохие мысли она оставила за толстой дверью полицейского участка, передоверив их Феоктисту Петровичу, а сама решила наслаждаться новыми нежными чувствами от встречи с эффектным кавалером.
«Ну и что, что прыгун, в конечном счёте, все мужчины прыгуны в той или иной степени. А как иначе? Сегодня он здесь, а завтра ускакал на своих двоих в неизвестную область, за новым счастьем. Такова природа мужчин! Ещё хорошо, что не марсианин долговязый. А то прошлый ухажёр вон сколько бед натворил. Печальных эльтов призвал с помощью серёжек. Негодяй! Вот и бери потом подарки от марсиан всяких, а потом бульдозером не разгребёшь последствия. Повезло, что всё обошлось. У Феоктиста мозги оказались с особенным заворотом. Тоже, кстати, поклонник, только бестолковый какой-то. Всё ходит вокруг да около, вместо того, чтобы напрямую спросить. Может, у него в штанах не всё в порядке? Вряд ли. Хотя, скорее всего, у него в голове задвиг какой-нибудь. Эх, что не экземпляр, так обязательно с линейным разворотом вдоль берега. Смотришь вдаль, а там плаксивые чайки семафорят.
Впрочем, хватит о грустном, нужно придумать, куда приспособить бойца. От безделья как бы сам, чего вредного не сочинил. Ещё надумает к соседям в бордель наведаться. И всё, пропал кавалер. Всё-таки мудрый у нас товарищ Семарг, хоть и с придурью, но мудрый. Правильно не разрешил им здесь трал бросить. Они бы мигом нам всё мужское поголовье оприходовали. Вид у товарища бравый, одни усики чего стоят. Верный признак вёрткого человека. А что, именно такой нам в Домкоме и нужен. Только на чём бы таком-этаком его проверить, чтобы без особенных последствий?» – размышляла Мара Филипповна, возвращаясь к себе в контору.
Вид преобразившегося Меркулова заставил её сердце в очередной раз предательски вздрогнуть. Чёрный сюртук весьма выгодно подчеркнул дерзкие голубые глаза под густыми бровями с ранней проседью. Как всегда это бывает, одежда заставляет человека соответствовать новому образу. Движения Гриши приобрели этакую вальяжную плавность, даже ходить он начал с небольшой оттяжкой ноги. Чтобы мужчина не заметил волнения, поспешила спросить:
– Как вам замок?
– Великолепно! Это какая-то фантастика! Впрочем, о чём это я! Здесь и взаправду рай неземной, но главная богиня здесь вы. Ещё не открылась дверь, а я уже навострил уши на звук ваших каблучков, дыхание перехватило. Столько невероятных милостей получил, что даже и не знаю, как отблагодарить. Должен заметить, я не имею привычки ходить в должниках. По дороге Парамарибо пожаловалась на опреснители влаги. Так вот, что я решил. Позвольте мне уладить неприятность. В конце концов, что вы теряете. Вдруг и взаправду у меня получится. Должен же я отработать кредит?
– Откуда же вы их возьмёте без графенов?
– Позвольте мне мои секреты оставить при себе. Ведь вам важен результат?
– Надеюсь, ничего противозаконного?
– Что вы, как можно. Чтобы я вас подвёл? Да никогда! Всё сделаю в лучшем ажуре. Не успеете соскучиться, а опреснители уже пыхтят, воду качают для публики.
– Так-таки и пыхтят? – испытующе посмотрела в глаза Меркулову Мара Филипповна.
– Господи, да что может вас уверить, когда я говорю чистую правду! Вы только посмотрите в мои честные глаза и ничего, кроме искреннего желания угодить вам и не найдёте.
– «Господи»? Да откуда вы только достали такое древнее уверение? Это же какой-то двадцатый век, не позднее?
– Да? Ну и что? Зато звучит эффектно. Рядом с вами у меня все самые сокровенные закоулки мозга оживают. Послушайте, ещё немного и Евгения Онегина начну наизусть читать. А там знаете сколько строчек? Ого-го. И ничего, не боюсь. В общем, меньше слов, больше дела. Товарищ Парамарибо, идёмте, покажите объект.
––––––––––––––––––––––––––––––––––
Глава 5 – пишу, рисую...
— Слава Богу, всё! — сказала Варя. — Ну, умаялась! И как вы только, Ольга Саввишна, выдерживаете этакий душегубский режим? Шутка ли: одиннадцать часов без перерыва!
— Я привычная. Раньше тринадцать работали. Это нынче уж царь-батюшка, храни его Господь, послабление такое ввести изволил. А того раньше, случалось, до пятнадцати горбатились. Ничего, небось, не переломимся! Закалка...
— Хотелось бы мне, Ольга Саввишна, в ваши года быть такою же бодрой!
— Бог даст — будешь. Да это не скоро ещё! — Пожилая работница улыбнулась. — У нас сосед рассказывал, через сорок лет уже за людей машины всё будут делать. Только знай — кидай уголь, да ручку крути.
— Ну нет, не дай Бог! Это ж всех нас уволят тогда. Не хочу!
— Не боись, тебя Миша прокормит. Он парень толковый...
Выйдя за проходную бумагопрядильной фабрики, Варя и Ольга Саввишна несколько отстали от основной массы работниц. Ольга Саввишна действительно была ещё очень бодрой и без жалоб выдерживала фабричную смену, но ходила она уже медленно — как-никак шестьдесят пятый год шёл старухе. Варя, работавшая на этой фабрике всего три месяца, старалась брать пример со старшей подруги и угождать ей во всём, так как это была её будущая свекровь. Полгода назад, после смерти барыни, у которой Варя с самого детства была в услужении, она чувствовала себя в совершенном отчаянии и за неимением средств даже всерьёз подумывала о получении жёлтого бланка. О том, чтобы выйти замуж, к тому же не за какого-нибудь старика, а за молодого пригожего петербуржца, она не могла и мечтать. И вот — удача повернулась лицом к Варе! После смены нескольких мест, где либо труд был слишком тяжёлым, либо хозяева слишком злыми, она сумела устроиться на бумагопрядильную фабрику Шлиппенгаузена, а в скором времени поладить там со старейшей работницей Ольгой Саввишной, прийтись ей по душе, через неё познакомиться с её сыном Мишей почти двадцати двух лет от роду, а недавно получить от него предложение руки и сердца! Миша был здоров и трезв, хорош собой, работал на Голодае, на стройке павильонов предстоящей Всемирной выставки — словом, выглядел идеальной партией. Теперь оставалось лишь дождаться окончания Петрова поста, чтобы обвенчаться. За это время, конечно же, надо было быть осторожной, чтобы не разонравиться Мише, а главное — Ольге Саввишне, по-прежнему работавшей с Варей бок о бок и имевшей на сына существенное влияние.
Летний вечер в Петербурге был прохладным. К тому же днём прошёл дождь, который обещал вот-вот возобновиться опять. Ольга Саввишна куталась в шаль. Варя, в модной жакетке «жиго» поверх блузы и в шляпке несмотря ни на что пыталась выглядеть как городская дама и слегка приподнимала юбку каждый раз, когда перешагивала через лужу. Главное в такую погоду было не приближаться чрезмерно к проезжей части, чтобы какой-нибудь слишком лихой извозчик или шоффэр на паромобиле не окатил тебя грязью из лужи. День завтра был рабочий, так что время для стирки ещё не настало: если бы, не дай Бог, Варя перемазала свою юбку и постирала б её сегодня, завтра на работу ей идти было бы не в чем. Нет, она, конечно, не была какой-то нищенкой! На вторую юбку Варя уже почти накопила. То есть, даже уже накопила, если бы речь шла о магазине подержанного платья! Просто к свадьбе хотелось бы уж справить совсем новую, хорошую...
Часть работниц шла к чугунке: станция городской железной дороги «Клейнмихельская» находилась буквально в двуста саженях от проходной. Варе на неё было не надо: она жила здесь же, на Выборгской стороне, в рабочих казармах, до которых было пять минут пешком. Но Ольга Саввишна с Мишей снимали угол в какой-то большой квартире у Обводного канала, возле прошлого места работы обоих, и ехать туда надо было как раз городском паровозом (иногда на французский манер именуемом «метрополитеном»). Демонстрируя подобающую невестке заботу, Варя каждый день провожала теперь Ольгу Савишну до «Клейнмихельской».
— Мишаня-то мой ночью знаешь, что? — сказала Ольга Савишна, когда эстакада с ведущей к ней кованой лестницей «ар-нуво» и ярким разноцветным теремком билетных касс уже была в их поле зрения. — Тебя ведь ночью звал! Всё: «Варя, Варя!»...
— Правда, что ли? — смутилась польщённая Варя.
— А то ж! Врать не буду! Видишь, любит он тебя! До того уж, видно, любит, что и ночью даже думает...
— Ой, надо же... Как мило...
— Он вообще, знаешь, спит беспокойно. Так что, если ночью закричит вдруг или что, ты не пугайся. Просто приласкай — он успокоится... И вообще, Варюша, ты уж береги его, заботься. Другого такого как он днём с огнём не найдёшь. Я стара уже...
— Ну что вы, Ольга Саввишна! Вон, вы же иных молодых здоровее!
— Да это так кажется... Ладно, пришли уж! Да завтра!
Теперь от эстакады двух работниц отделяла уже только проезжая часть. Обычно Варя не переходила её и прощалась здесь. Как обычно, они обнялись и расцеловалась. Ольга Савишна взглянула на дорогу: мимо неё пролетел рой велосипедисток-бесстыдниц: все в мужских штанах и шляпках, привязанных лентами к головами. За ними последовала пролётка: извозчик остановился около станции и высадил тучного господина, похожего на купца или фабриканта. Между тем, в другую сторону, обогнав пару паромобилей, пронёсся какой-то студентик на автопеде. Издали показалась коляска, окружённая конными казаками.
— Смотри-ка, — заметила Ольга Савишна. —Знать, начальство какое-то едет! Ну, они далеко, я успею.
Она быстро перешла дорогу и оказалась около лестницы на эстакаду как раз в тот момент, как начальственный экипаж с конным патрулём поравнялись с нею и с наблюдающей с тротуара за этим Варей. В тот же момент наверху, возле станционного теремка, раздался гудок, и состав из пяти вагонов, набитый рабочими, двинулся с места. То, что было дальше, Варя потом долго вспоминала, видя это словно в кинематографе, словно замедленно, крупным планом...
В последнем вагоне состава открылось окошко и чья-то рука выбросила оттуда какой-то свёрток.
Секунду спустя вспышка ослепила Варю, грохот ударил её словно молот по голове, незнакомая сила отбросила к близлежащему магазину, ушибла об его стену... Сверху со звоном посыпались стёкла витрины. А когда стекла кончились, гул в голове прекратился, его сменили общий стон и крик десятков голосов. Кричали испуганные обыватели, зовущие подмогу городовые, скакавшие мимо лошади, их извозчики, велосипедисты, шоффэры... А сильнее всех кричали умирающие раненые.
Варя нашла в себе силы подняться. На мостовой, которую только что как ни в чём не бывало пересекла Ольга Саввишна теперь зияла воронка. Остатки коляски начальника были охвачены пламенем: два казака, один вроде здоровый, второй весь в крови, тащили что-то чёрное оттуда. Ещё один казак склонился над лежащим на тротуаре своим товарищем. Очень бледный, щегольски одетый господин с обвязанной ленточкой шляпной коробкой стоял столбом меж раненых и смотрел остекленевшим взглядом в никуда. На вопящих от ужаса раненых лошадей не обращали внимания. И Ольга Саввишна, лежащая у подножия станционной лестницы в растекающейся луже крови, тоже как будто бы никого не интересовала...
Варя мгновенно перебежала через дорогу. Склонилась над свекровью:
— Ольга Саввишна! Вы живы?
Та в ответ застонала.
— Вы ранены! Только, пожалуйста, не умирайте! Вам надо внуков дождаться! Вы слышите!? — затараторила Варя, одновременно пытаясь припомнить, как читают отходной канон. Не факт, что священник успеет добраться, но без него это дозволяется и мирянину... По крайней мере, от «Отче наш» Ольга Саввишне точно уж хуже не будет. — Отче наш, иже еси на небеси...
— Варя! — Перебила её раненая.
— А? Что?
— Варя... — прошептала Ольга Саввишна, бледнея. — Я обязана открыть Мише одну тайну... Никак не решалась сказать... Дура старая... Откладывала... Всё, теперь конец уж... Передай ему, пожалуйста, что он...
Варя наклонилась над свекровью, не замечая того, как её единственная рабочая юбка пропитывается кровью. Она не верила своим ушам...
-----
дальше тут, бесплатно и с картинками https://author.today/work/290270