В огромной приёмной с узкими прямоугольными окнами, более всего похожими на бойницы для квантовых пулемётов, что являлось абсолютной правдой, сидел на жёстком диване, обтянутом кожей свирепых венерианских долгоносиков, генерал Зыбин-Шкловский. Напольные пневматические часы с блестящими цилиндрами внутри громко отсчитывали межгалактическое время. В овальных отверстиях появлялись и исчезали серебристые цифры. Вышколенный до неприличия адьютант с напомаженной бриолином причёской перебирал бумаги на массивном столе, висящем над титановым паркетом за счёт антигравитации. Раздался резкий металлический звонок. Генерал вздрогнул. Адьютант немедленно распахнул высокую двухстворчатую дверь.

– Ну что же вы медлите! – раздался от горизонтального окна нетерпеливый голос всесильного обер-камергера.

– С докладом на высотку «Винтаж 2000», – вытянулся начальник ЦУП.

– Так докладывайте, ради всей Вселенной! – Модест Алексеевич Штюрм резко повернулся к генералу. Луч утреннего солнца отразился от бриллианта в ордене на груди и ударил ослепительным пятном в глаза, отчего Зыбин-Шкловский непроизвольно поднял руку.

– Неприятный факт, должен доложить. Контрольная группа в количестве 246 человек, за исключением двух, тотально проголосовала за «Красный автобус».

– «Красный» говорите. Отчего же именно красный?

– И них пульт для волеизъявления в красном и зелёном цвете.

– Светофор какой-то. Вы не находите?

– Я бы не стал относить на случайность. Но с другой стороны, и в самом деле, более приличной расцветки не нашлось.

– Да-с, случай. Вы знаете, император очень заинтересован в эксперименте. Не далее как вчера интересовался во время игры в вист, а я только глазами хлопал. Банальный случай превратился в театр абсурда. Они ещё и автобус захотели?

– Придётся предоставить. Я обещал от имени правительства.

– Великий Космос, дело-то не в автобусе. Как вы этого не понимаете?

– И взорвать не получиться – неприятный резонанс пойдёт. Эта Мара, дамочка крайне вредная, уже успела отсемафорить на Марс. У неё поклонник в генштабе. Скандал! Мы не можем показывать слабость. Они только и ждут, чтобы зацепиться. А здесь такой повод. С ничтожной высоткой не можем разобраться.

– И вы только сейчас об этом докладываете?

– Сведения самые свежие, но от этого не легче.

– Эти двое, кто они?

– Азиат и какой-то продавец тканей. Пыль человечек, однако проявил характер.

– Вы так считаете? А вдруг эти ваши 246 все врут? Вам не приходило это в голову?

– Сам отбирал, штучный товар, можно сказать.

А. Викберг "Безумный автобус"

Латунный язык нервно молотил в блестящие края корабельной рынды. Пахло азоном и жжёной резиной. Почему-то утренние лучи безжалостного стратосферного солнца тревожно вспыхивали сквозь веки синими пятнами скорой помощи. Озадаченный противоестественным сочетанием, Семарг открыл глаза и повернул голову в сторону звуков. У двери стояла Глафира в позе Сизифа, толкающего в гору камень грехов. Резиновые подошвы её ног медленно ползли по паркету из циркония, оставляя за собой чёрные полоски. На голове отчаянно вращался проблесковый маячок, сообщая о критическом состоянии системы энергопитания робота. Толстая дверь из титановых листов в стальных заклёпках вздрагивала на петлях от мощных ударов снаружи. Семарг свесился с кровати, вынул пробку из латунного раструба звуковода, ведущего в зал, и приложил ухо.

– Ты негодяй! Ты знаешь это? Как можно было так опростоволоситься? Несчастный домашний робот его обхитрил! Я никогда такого не слышал! Открывай, кому говорят, или я тебя на гауптфахте сгною. Я, я тебя вообще изничтожу, как ненужную вещь. Так вот! – послышался из раструба голос всесильного начальника ЦУП Зыбина-Шкловского.

– Глафира, впусти товарищей, – распорядился Семарг.

Во внезапно распахнутую дверь влетел кубарем, вращая красными лампасами, адъютант генерала и, сделав несколько оборотов по паркету, воткнулся носом в железное основание кровати.

– Ты как? – поинтересовался с участием Семарг.

– Нормально, – бодро объявил Борман, довольный, что его теперь не отправят на гуптвахту.

Следом вошёл Зыбин в расстёгнутом генеральском кителе, из-под которого виднелась армейская футболка с серебряной эмблемой ЦУП. Тощие голые коленки торчали из форменных шорт стального цвета.

– Опять жена? – предположил Семарг, помня прошлый визит генерала к нему в бункер.

– С чего взяли?

– На вас тапочки.

Зыбин-Шкловский в недоумении посмотрел на ноги. Действительно, на пожелтевших от военной службы пальцах красовались домашние кожаные шлёпанцы с пряжками в виде сердитого какаду с растопыренным гребнем.

– Нет, Штюрм этот проклятый поднял ни свет ни заря. Когда спит, не понимаю! – недовольно пробурчал Зыбин и уже командным голосом добавил: – Почему в постели? Немедленно одевайтесь и в зал. У меня к вам разговор. Борман, попроси у робота вату и заткни нос, у тебя кровь течёт.

– Глаша, иди на зарядку у тебя аккумулятор сдох, – распорядился Семарг, чтобы не отставать от начальства.

Робот послушно встал спиной к стене и воткнул силовой трёхрожковый штепсель в чёрную карболитовую розетку.

– Зачем?! – возмутился генерал. – Эта тварь, как только нас увидала, так бросила под ноги пылесос и забаррикадировалась в спальне. А там вы, между прочим. Безобразие! Нужно лишить её энергетического довольствия. Запрещаю!

– Останемся без завтрака, – накидывая на себя фиолетовый стёганный халат, предупредил Семарг.

– Это какого. Выражайтесь яснее.

– Водки с кофе и горячий бутерброд.

– Фирменного, с огурцом и сыром? – озадачился Зыбин.

– Именно!

Робот послушно мигнул лампочками и перешёл на ускоренную подзарядку.

– Так, на чём мы остановились? Ага. Пусть заткнёт этому недоразумению нос.

– На кухне аптечка. Сам справиться.

– Правильно. Из вас получился бы отличный командир. Есть в вас этакая струна. Ну что ж. Где ваш хвалёный бутерброд? Борман, Борман, ты где шляешься?

Успевший сбегать на кухню адъютант вытянулся перед генералом посреди зала, спиной к панорамному окну. Из носа торчали белые ватные жгутики, широкие лучи безжалостного стратосферного солнца топырились из-за спины, превращая огромного Бормана в этакого северного моржа на фоне белоснежного моря облаков.

– Вот что делает с подчинёнными стратосфера! Смотреть больно, – поморщился Зыбин. – Ну что глазами хлопаешь? Кресла на середину, перед ними столик. Глафира, ты там всё? Управилась? Тогда мигом бутерброды тащи и кофе. А вы, милостивый государь, водку. И побыстрее, пожалуйста. Иначе мы тут до вечера не управимся. А мне ещё с отчётом к Штюрму лететь.

Все пришли в движение. Зыбин одобрительно смотрел на подчинённых, словно Наполеон на поле битвы при Аустерлице. Когда диспозицию исполнили, он широким жестом пригласил Семарга за кофейный столик в стиле рококо, и не дожидаясь хозяина, опрокинул в себя стопку водки, хлебнул обжигающе горячий чёрный кофе, сбросил с бутерброда веточку петрушки, зажмурившись откусил, после чего, сосредоточенно хрустя маринованным корнишоном, поинтересовался строгим голосом:

– Так-с, ну и что вы имеете сказать на данный момент?

Не понимая о чём идёт речь, но наверняка о чём-то очень важном, раз начальство прилетело в тапочках. Семарг постарался произнести что-то ободряющее:

– Благодаря вашим решительным действиям, полный штиль после исчезновения печальных эльтов.

– Так-таки и полный? А почему тогда меня ни свет ни заря дёргают с постели? Вы знаете, жена была недовольна. Так и сказала, опять в этот «Винтаж» с двумя нулями помчался за выпивкой? А! Каково! Будто у меня других дел нет как хрустеть с вами вот этими огурцами? Что сидим истуканом? Себе налейте. Нельзя же так форму терять при виде начальства. Этак вас, батенька, надолго не хватит. Я вам, как потомственный военный, говорю. Всё, что у нас есть, – это здоровье. Подождите, я сам налью.

Протянув жилистой рукой рюмку, из которой порция водки не могла сбежать, только благодаря гравитации, генерал взглядом потребовал выпить. Потом двинул чашку с кофе и по-отечески спросил:

– Ну как, полегчало?

– Да что не так-то? – воскликнул Семарг, не желавший ждать, когда генерал разродиться очередной придурью. Иного он и не ждал, если брать во внимание прошлые визиты начальства.

– Вот в этом-то всё и дело, что всё! Штюрм прочитал отчёт о вашем самодурстве.

– Каком по счёту?

– Нет, ни разу. Придумаете тоже, газ. Я сказал, они и пошли.

– Хитрите. По глазам вижу, что хитрите. Вы вот что, – генерал доверительно положил свою маленькую жилистую руку на колено Семарга, – можете мне полностью довериться. А я уж как-нибудь выкручусь там, в ЦКа.

– С чего бы это?

– Ну сами посудите, зачем мне разбрасываться такими кадрами, когда по щелчку пальцев тысячи гражданских идут на смерть? Да я должен вас в макушку целовать, как Будду. Так-то! Ну рассказывайте немедленно, пока настроение есть.

– Боюсь, что я здесь бесполезен. Они на днях бомбу нейтрализовали без спросу. С большим трудом удалось вернуть в боевое положение. Ну я же вам докладывал.

– И здесь тоже вопросы у товарища Штюрма. Казалось бы, вся власть в руках, а они опять вернулись в лоно, так сказать, родной позитронной бомбы. Вопрос, который требует ответа. Я вам вот что, я вам по секрету скажу, в других высотках нет ничего подобного и близко нет, так-то. И всё, по-мнению обер-камергера связано исключительно с вашей личностью. А это, согласитесь, уже не шутки. «Канцелярия не может закрыть глаза на этот вопиющий факт!» – это прямые слова товарища Штюрма.

– Ну вот, а говорите, что прикроете. Тоже хитрите?

– Будете меня злить, Борман быстро из ваших пальцев лапшу сделает, варёную.

– Угрозами вы от меня ничего не добьётесь. Да и никак не добьётесь, оттого что я готов к сотрудничеству. Сам в догадках, но ничего вразумительного сказать не могу.

– А что Плещеев? Не поверю, что не спрашивали?

– У него очень странная теория. Даже и говорить не хочется, оттого что слишком глупая.

– Глупая? У академика ВАСХНИЛ? Чушь! Рассказывайте.

– Ну что ж, извольте. Он утверждает, что всему виной доски почёта. Вот факт, от которого он отталкивается. Как только восстановили работоспособность бомбы, то жильцы сами же повесили их в прежнем виде. Даже что и лучше сделали, и даже что и увеличили число. Теперь на каждом этаже имеется своя собственная доска почёта. Мне-то что, я даже что и рад. Вроде всё идёт как прежде, а тут вы со своим Штюрмом. Может, ну его, этого самого Штюрма? Нет, ну только отошли от аукциона. Нет, ну действительно. Придумайте что-нибудь. Да хоть бы и газ?

– Вы с ума сошли! Игнорировать распоряжение начальника ЦКа? Подлог делать! Да он и мою высотку взорвёт рядом с вами, если что. Аж голова разболелась. Глаша, метнись на кухню, принеси анальгин, нет лучше кетанол, постой, всё одно не поможет.

Робот остановился в недоумении, не зная, какой приказ выполнять.

– Вот видите, вот результат вашего нытья. Робот, робот и тот в ступор впал. А вы «ну его». Академика будем звать? – не дожидаясь ответа генерал сам и ответил на свой вопрос: – Правильно, зовите. Только это... его фурию не надо. Уж очень она агрессивная.

Покорно подойдя к звуководу, Семарг дунул в раструб, в ответ раздался недовольный скрипучий голос:

– Я работаю, товарищ Семарг.

– Тут Зыбин желает вас видеть.

– И что? У меня дел других нет, что ли, как развлекать вашего генерала?

– Хотите, сейчас сам к вам пожалует.

– Я повторяюсь – я работаю. А вы, между прочим, мешаете. Подождите, а в чём, собственно, дело? В такую рань генералы не летают. Опять с женой поссорился?

– Хуже, с ЦКа.

– Ого, неужто Штюрм озадачил?

– Именно, и с прикупом. Опять хотят эксперименты над высоткой ставить.

– Вот негодяи! Подождите, сейчас приду, только Персефону отстегну.

– Генерал её боится.

– Коллега? – с иронией проскрипел профессор, – Ну держитесь там, иду.

Из звуковода раздалось:

– Персефона, дорогая, тут Зыбин объявился. Я на минутку отлучусь для консультации. Ты там не разбей чего. Я замок сниму?

Семарг отпрянул от раструба. В бункере раздался грохот свалившегося на пол скелета динозавра.

– Ну, вот так и думал. С этим генералом всегда одно и тоже. Ты там как?

В ответ раздалось недовольное шипение и лязг цепей.

– Ага, ну всё в норме. Несколько минут и я приду. Потерпи...

Книга здесь

Пока Шимоза лечился от гипоксии на Венере, Нарва увлеклась гонками на солнечных яхтах в кольцах Сатурна. А что ещё было делать в ледяных просторах Европы? В трещины что ли спускаться? Мрак! Или в бассейн ходить вместе с лунатиками, один вид которых вызывал желание прыгать на месте с зажмуренными глазами, настолько злили столичную женщину вытянутые лица сотрудников станции. Сверчков с удовольствием составил компанию. Несмотря на крайнюю занятость в конструкторском бюро, он принялся улучшать конструкцию яхты. Случай с Шимозой натолкнул его на идею, что гонщики в случае аварии должны иметь средства для спасения товарища. А как иначе! Нарва с энтузиазмом поддержала инженера, и теперь они проверяли изобретение на орбите Сатурна.

Увидев в иллюминатор приближающуюся яхту с причальной штангой, Нарва поинтересовалась в микрофон:

– Товарищ Герман, как так получается, вы размахиваете этой блестящей штукой, а меня трясёт от страха?

– Вы же видите, я очень осторожно, – раздался голос Германа из ребристого динамика внутри скафандра.

– Ага, прошлый раз так вставили господину шпиону, что на Венеру пришлось отправлять. Послушайте, мне страшно.

– Ничего не бойтесь. Я несколько раз испытал захват в ангаре.

– А теперь на мне. Великолепно!

– Ваша непосредственность очаровывает. У меня руки трясуться. Так нельзя обращаться с мужчиной!

– Скажите тоже, захват какой-то! Я что – борец сумо? Ой, мне кажется он слишком большой! Вы точно всё проверили?

– Это лучи от солнца. Вот и блестит.

– Товарищ Герман, разберитесь там со своими руками. От них зависит моя жизнь. Вдруг промажете?

– Обижаете, я офицер! Чтобы обмануть ожидания дамы – никогда!

– Я не знаю, что вы там за офицер. Должна поверить на слово?

– Отчего же, сейчас вставлю, и сами подтвердите.

– Опять вы про своё вставлю. То у вас захват, то вставлю. Вы определитесь в словаре.

– Подождите, ответственный момент. Сейчас войдёт.

– Скорей бы уж. Надоело ждать.

Солнечную яхту со спущенными парусами тряхнуло, в кабине раздался громкий металлический щелчёк.

– Ну, как вы там? Ничего не повредил?

– Ещё не поняла. Сейчас посмотрю датчики.

– Ну же! – не унимался обеспокоенный работой своего изобретения инженер.

– Вот, все мужчины такие. Вам бы чик и всё, а что происходит с женщиной – без разницы. Я не могу так быстро. Сами одели меня в этот жуткий скафандр.

Опасаясь за жизнь Нарвы во время испытаний, Герман заставил её облачиться в скафандр для исследования опасных планет, и теперь фрейлин походила на древнего водолаза, этакого лошарика, состоящего из шарниров и большого шлема с множеством иллюминаторов.

– Тьфу ты, какой противный скафандр. Уф, вроде вижу. Захват вошёл как надо. Просто отлично! У вас лицо красное. Это почему?

– Вы меня видите?

– Ну да. А в чём дело?

– Включите камеру, чтобы и я насладился.

– Зачем? Я некрасивая в этом уродстве. Я вам и так всё расскажу.

– Госпожа Нарва, у нас ответственный эксперимент, а вы дизайном занялись.

– И что?

– У меня голос не дрожит?

– Нормальный. А лицо стало совсем красным. Так, товарищ Герман, дышите глубже. Ваша блестящая штука вошла куда надо. Успокойтесь, ради космоса, а то и я начну волноваться.

– Ну мне же надо видеть, как вы себя чувствуете, в конце концов!

– Прекратите! Что делаем дальше? Расцепляемся? Мы с вами, как насекомые, сцепились. Надо с этим что-то делать.

– Нужно посмотреть как держатся захват при включенном двигателе.

– Вам мало того, что вставили, ещё хотите и с ветерком?

– А как без движения – никак!

– Действительно, раз уж вставили. Вы, товарищ Герман, просто маньяк какой-то!

– С вами кем угодно станешь, лишь бы находиться рядом.

– Опять комплименты? Включайте уже свой двигатель.

Уже в ангаре на Мимасе, выбравшись из громоздкого скафандра, Нарва достала свой знаменитый кремовый термос и разлила в чашки горячий какао.

– Берите. Вам сейчас очень нужно. Как вспомню ваше красное лицо, так сразу смеяться хочется. Вы почему так переволновались?

– За вас беспокоился. Вдруг дёрнете не за тот рычаг.

– Обижаете, у меня с рычагами всё впорядке. Вкусный какао?

– Из ваших рук – божественен.

– Льстец. И зачем вам вся это возня? Неужели из-за Шимозы?

– Скажите тоже. Я так думаю, его теперь и под страхом смерти не заставишь сесть в кабину.

– Тогда что?

– А не успей я, и всё – погиб ваш Шимоза. Это роботу всё равно. Представляете, он так и сказал: «Захват не предусмотрен» Разве это нормально?

– И вы ринулись, как Дон Кихот, с пикой наперерез?

– Бросьте вы вашу пику. Человека нужно было спасать.

– Там специальный корабль дежурил. А вы со своей самодеятельностью чуть не убили Шимозу.

– Неправда. Он жив! И что, нужно было лететь дальше, когда человек погибает?

– У всех своя работа. Разве не так?

– А говорите, что у меня голос не дрожит. Неправда!

– Прекратите эти ваши шуточки. Я от них хихикаю.

– Разве? Тогда почему заметили моё красное лицо?

– Сейчас у меня всё покраснеет от ваших намёков.

– Вот скажите, только честно, понравилось?

– Изображать жертву? Очень волнительно. Только, давайте, без этого дурацкого скафандра? Посмотрите, что у меня с причёской. Просто ужас!

– Постригитесь под гаврош, – предложил Герман с серьёзным лицом.

– Вы так считаете? А что, это интересно. Я покрашусь.

– В рыжую, – поспешил подсказать Герман.

– Как вы догадались?

– К характеру подходит. Этакая чертовка!

– Пейте какао, наглый подхалим. Я вам в следующий раз туда соли намешаю.

– С удовольствием, только замените на кофе.

– Я подумаю.

В космопорте Европы Нарве передал записку посыльный робот. На сложенном вдвое листе напечатано всего четыре слова:

Немедленно поднимитесь ко мне!

– Что это? – поинтересовался Герман.

– Начальник требует к себе.

– Вам поспать нужно. Как хотите, а это может подождать.

– Если бы, – вздохнула Нарва и с улыбкой пообещала: – Увидимся, – отправляясь вслед за роботом к лифту на магнитной подвеске.

При виде Нарвы, Наома немедленно вскочил из-за стола и ринулся навстречу.

– Ну зачем вам нужно было так рисковать? – целуя протянутую ручку, упрекнул он.

– Скучно, – сделав томный взгляд, ответила Нарва.

– Его изобретение никому не нужно. Я пошёл на это только ради вашего каприза!

– Вы подсматривали?

– А как иначе? У меня на вас планы!

– Ну так не мешайте! Я его не понимаю. Зачем гонщиком заниматься спасением? Вот ответьте мне: вы бы стали?

– И для чего я тогда содержу отряд спасателей? Пустая трата средств!

– А он говорит, что спасал человека.

– В больнице его человек! И ещё неизвестно, кем вернётся. Вот вам и результат этой космической самодеятельности.

– Значит следили за мной?

– Помилуйте, пришлось отправить корабли для страховки. Этот землянин просто скроен из противоречий, но инженер хороший, здесь не отнимешь.

– Мне интересно, и в чём эти самые противоречия.

– Мы сейчас будем говорить о Сверчкове?

– Есть другие предложения, – нахмурилась Нарва.

– Ну что ж, извольте. Он постоянно лезет, куда его не просят.

– Шпион обязан.

– Какой из него шпион! Так, чепуха, какая-то. Я его отрядил работать над моим новым кораблём. Казалось, вот тебе план и будь аккуратен. Но не тут-то было. Спорит с главным конструктором. Ведь ничего не понимает, а спорит.

– Хочет, как лучше.

– Субординации никакой, а ещё военный!

– Вы меня для этого позвали? Ещё тон какой: “Немедленно явитесь”. Я вам что, подчинённая!

– Разве? А что в нём не так? Я за вас беспокоюсь. Это плохо?

– Аж покоробило. Где ваш Шимоза? Без него скоро в бассейн начну ходить.

– Недавно говорил с ним.

– Он уже здесь?

– У него волосы потемнели.

– А как сам – помолодел?

– Что?! Вы шутите. Неизменен, как монолит. Волосы потемнели – это факт.

– После общения со Сверчковым я вас перестала понимать. Так он прилетел или нет?

– Скоро будет. Я за ним личную яхту отправил. А почему вы не интересуетесь над чем работает Сверчков?

– А должна?

– Новейший корабль, соответствующий положению!

– Диктатора?

– Что вы, что вы. Президента системы Солнца.

– Мило. И я рядом с вами?

– Нравится?

– После няньки сопливого засранца – конечно! Вас бы только подрихтовать?

– Моя шея беспокоит?

– Ну как вам сказать, собственно, да. Вы какой-то бесчувственный с ней. На робота похожи.

– Я дал себе зарок, как только получу власть над системой, так в тот-же день и отправлюсь на Венеру.

– Это так долго.

– Придётся ждать. Я не могу нарушить обещание.

Наома испытующе посмотрел в глаза Нарвы.

– Вы наверное устали после вашего Сверчкова.

– Хотите чтобы я ушла? – напрямую спросила Нарва, с трудом переносившая буржуазные политесы.

– У вас что-то ещё? – поднял брови президент корпорации "Водород" и будущий правитель системы Солнца.

– Только вы, – разворачиваясь к двери, бросила холодным тоном Нарва.

В приёмной она приказала роботу-секретарше:

– Не беспокоить. Президент очень занят.

На что секретарша с поклоном произнесла:

– Да, госпожа.

Не заходя к себе в квартиру, Шимоза поспешил доложиться. Специальный лифт на магнитной подвеске быстро пересчитал этажи и коридоры по ломанной линии, чтобы уткнуться в кабинет президента.

– Привет! – махнул секретарше рукой Шимоза на ходу, но был остановлен проворным роботом:

– Занят.

– Прекрати. Чем это таким он занят? В домино играет сам с собой?

– Не знаю. Госпожа Нарва распорядилась.

– Что? Сделай тогда кофе.

Робот послушно достал чашку и включил кофемашину. Шимоза тем временем, обуреваемый ревностью, ворвался в кабинет к Наоме.

– Господин президент, это что такое? Секретаршей уже распоряжается Нарва? Кстати, где она? – пробежавшись по просторному кабинету, Шимоза заглянул в переговорную, обошёл стеклянную трубу до потолка, в которой плавали миниатюрные акулы среди коралловых планет системы Солнца.

– Понятия не имею. А в чём дело? – удивился Наома.

– Так, её нет здесь?

– С чего бы это?

– Послушайте, у секретарши что-то коротит. Сказала, что заняты.

– А при чём здесь Нарва?

– Я вас не понимаю. То нужно ухаживать, то без разницы.

– Шимоза, вы ревнуете? Это ревность – сто процентов. Неожиданно. Последствия гипоксии? Ничего себе! Нужно будет попробовать. И что чувствуете? Впрочем, о чём это я! Конечно, выброс адреналина и всё такое, – осматривая шпиона со всех сторон, быстро проговорил Наома.

– Я, ревную?! Не может быть. Возмущён, что командует секретарём. Вашим, между прочим, секретарём. Захожу, а она мне говорит: нельзя. Вот я и завёлся. У меня, можно сказать срочное дело, а тут нельзя! Я стараюсь, здоровьем рискую ради корпорации, а она мне – нельзя. Здесь кто угодно возмутится.

– Тише, вы что-то очень возбудились. Присядьте, вот, выпейте, – Наома налил в гранёный стакан воды.

– И всё же, как можно подчинить робота фаворитке?! Быстро это она вошла в доверие!

– Вы что-то говорили по важное дело?

– Теперь уже и не знаю. Может, ей докладываться?

– Прекратите. Рассказывайте.

– Главный Тиран готов сдаться – это главное, остальное не важно.

– Что? Уговорили на отказ от гелия? Вот это подарок, так подарок.

– Не совсем. Он готов предлагать водород полисам по заниженной цене.

– Тоже неплохо. Они быстро почувствуют разницу. А поднять цены всегда можно.

– Вот и я так решил. Правда там есть одна заковычка, так ерунда, но неприятная. Хотя, как сказать.

– Заковычка? Да ладно, что тут может быть такого, когда на горизонте целая планета образовалась?

– Ну, я не знаю. В конечном счёте вам решать. Мне кажется, вам лучше услышать из первых уст, так сказать.

– Не темните.

– Одно из условий Тирана. Давайте вызовем на связь?

– Опять ваши знаменитые интриги? Ну что ж, давайте.

Скачать и слушать можно здесь: https://litmarket.ru/books/most-magellana

#антиутопия #фантастика #стимпанк #гиперпанк #алексвикберг #авантюры

Заметив, что обычно живой Шимоза стал вялым и не может сконцентрироваться на разговоре, Нарва тут же потребовала от Наомы-младшего, чтобы главного шпиона отправили на Венеру для полноценного лечения. После двух недель, проведённых в санблоке, Шимоза и сам начал понимать, что с ним что-то не так. Стреляющие головные боли по утрам и сонливость в течение дня стали его раздражать, поэтому он с радостью принял предложение отправиться в настоящую больницу. Во всяком случае, новые впечатления позволят отвлечься от мрачных мыслей о своём здоровье, тем более что на Венере оставался один незакрытый вопрос с Главным Тираном.

Болезнь болезнью, а работа – это единственное, что интересовало Шимозу, все остальные удовольствия он уже изведал в полном объёме и остался недоволен результатом. Ну нельзя же, в самом деле, безнаказанно терзать нервные окончания, в конце концов, они привыкают и перестают воспринимать сигналы за что-то значимое. В мозгу все эти громкие звоночки формируют, так называемую, эмоциональную мозоль. И всё, кирдык всяким там радостям от нетленного тела: ощущения есть, здесь никто не спорит, а вот сознание воспринимает их, как надоедливое насекомое, мешающее настоящей жизни.

Многоопытный читатель скажет, что свежие приятности могут наполнить истерзанные чувства новым опытом. Ага, двести раз по пять, не тут-то было. Всего лишь очередной отголосок прошлой жизни, дырку от бублика можно получить и ничего более. Наш мозг при упорной тренировке может блокировать самую изощрённую боль, так неужели не справиться с беззубым удовольствием? Вот и то-то, что справится, пережуёт и выплюнет в окно, как бесполезную вишнёвую косточку. Так, была когда-то кислинка, а сейчас всё, осталась только досадная неприятность, от которой нужно немедленно избавиться.

Что касается работы, то здесь был затронут базовый инстинкт выживания, а его, как всем известно, невозможно обмануть. Ведь смерть приключается только один раз, и с этим безобразием невозможно спорить. В мрачной бездне заканчиваются все споры о смысле жизни и её пряниках. Будучи человеком весьма неглупым, Шимоза взял на вооружение против обычной для архонтов скуки самоотверженное служение интригам и шпионажу. Угу, а чем не занятие: тут тебе и опасность, когда адреналин жжёт сердце в тысячи самых неожиданных точек, и радость бытия, когда понимаешь, что в очередной раз удалось обмануть костлявую старуху.

Неоправданный риск в кольцах Сатурна, то, что вызвало у Нарвы недоумение, а она, уж поверьте мне, в подобных вещах разбиралась, для Шимозы являлось не чем иным, как развлечением, необходимым лекарством для продолжения жизни. К сожалению, нехватка кислорода, хоть и кратковременная, привела к необратимым разрушениям в коре головного мозга. А здесь уже бессильна самая совершенная медицина. Да и что она может сделать, когда безвозвратно утеряны целые этажи когда-то важной информации. Впрочем, Шимоза об этом не знал и с большой надеждой лег в знаменитый саркофаг омоложения на Венере.

Ну что ж, чуда и в самом деле не произошло. Что-то, конечно, восстановилась, мозг архонтов иногда делает весьма затейливые кульбиты. Многое, до травмы почти затёртое временем, вернуло себе прежние краски. Возникли новые нейронные связи взамен утерянным. Теперь его чувства к Нарве приобрели совсем иное направление, потеряли прежний цинизм, заново облачившись в романтические одежды. Обрадовался ли Шимоза этому подарку? Да кто ж его знает! Одно наверняка его удивило, это свежесть вдыхаемого воздуха. Впрочем, шпион отнёс это на обновлённые лёгкие.

Освобождённые от прежних воспоминаний нервные клетки тут же начали восполнять недостающие пробелы, сочиняя новые факты и события из остатков информации.

Радость ощущений обновлённого тела сочинила в мозгу Шимозы весьма затейливую вещь. То, что до этого времени он считал неисполнимым, невозможным, так сказать, вдруг потеряло свою неприступность, нерушимая стена превратилась в жалкую изгородь из весьма неубедительных прутьев. Если до сих пор он считал, что каждый архонт обязан исполнять только ему назначенное дело, то теперь капризом судьбы он посмотрел на эту философию с возмущением:

«Что за ерунда, – мысленно воскликнул главный шпион межпланетной корпорации "Водород", – отчего это я должен удовлетвориться неизвестно кем назначенной долей? Редкая глупость! Может статься, что на новом поприще я смогу сделать гораздо больше, чем до сих пор?»

Больше для кого – подобным вопросом Шимоза не задавался. Конечно, для себя. Здесь не было никаких сомнений, ведь если ему будет хорошо, то все только выиграют, получив в общество счастливого архонта. В этом утверждении он не сомневался ни разу.

Деятельная натура требовала выхода энергии, поэтому Шимоза не стал разлёживаться в оплаченной корпорацией персональной палате. Подойдя к эмалированному, словно кювета в операционной, раструбу звуковода, он попросил аудиенции у Главного Тирана Венеры.

Образ Нарвы всплыл в его мозгу, словно крейсер Аврора в лучах зари. Он ревновал. Предмет обожания находился далеко от пояса жизни, в то время как он наслаждался гостеприимством Венеры. Ему вдруг остро захотелось, чтобы она оказалась рядом, чтобы любимая женщина растворилась в местных удовольствиях. Нарва во власти опасного маньяка, готового уничтожить миллиарды ради достижения безумной мечты, ради власти над системой Солнца. Эта мысль сводила Шимозу с ума. Адреналин, конечно, штука забористая, но что он может против его величества гормона страсти? После кратковременного выброса адреналина ощущается слабость и опустошение, с гормонами дело обстоит совсем наоборот – они требуют продолжения банкета, жгут калёным железом бедное тело, пока не выжмут организм до самой последней капли. Долгоиграющая штука.

Помня профессию Шимозы, Главный Тиран принял посетителя в особом кабинете, оборудованном акустическими кольцами из пористого иридия, исключающими подслушивание.

– Нут-с, рассказываете, что там у вас опять завелось в голове? Какие такие неваляшки-чебурашки? – спросил Тиран, пыхнув кольцом гаванской сигары.

– Как вы сразу, Ваше Тиранство. Не успел войти, а уже и в коварстве обвиняете?

– Все порядочные граждане после омоложения предпочитают отдых в местных лупанариях*, но только не вы. Вы, милостивый Шимоза, сразу пускаетесь в интриги. О-о, я вас хорошенько изучил. Что вам разврат и похоть – вам подавай лихо заверченный сюжет. Или не так?

– Вот новые чувства и натолкнули на новую идею. Весьма необычную, доложу я вам, – немедленно подхватил Шимоза. – Вы даже представить себе не можете насколько. Да и как могло быть иначе в местной атмосфере, где всё буквально пропитано интригами и коварством. Вы только не подумайте ничего такого. Я в совершенном восхищении от вашего климата. Углекислый газ и азот – как это символично, удушье и веселье. Дуализм, так сказать. И всё это счастье в вашей власти.

– Подождите вы со своими реверансами, лучше расскажите, как вас так угораздило? Гипоксия? Это надо ещё постараться! Гонки какие-то вдоль Сатурна. Вам при вашей должности и такие радости. С чего бы это? Неужто фрейлин Нарва так важна?

– Всё доложили. Шапку положить негде! Опять Вениамина блеснул? Кстати, где он?

– Не юлите. Я слушаю.

– Сами понимаете – ограничен. Но, собственно, для этого я и здесь. У президента новый план, в котором задействована фрейлин двора. Дальше – молчок. Я и так сказал слишком много.

– Только распалили любопытство! – опять свернул алмазной улыбкой Тиран.

– Ну, так слушайте. У вас же сложные отношения с архигосами?*

– И что дальше?

– Могу помочь на весьма выгодных условиях.

– Послушайте, перестаньте доить кота!

– О как! Однако, – удивился сравнению Шимоза. – Полисы покупают гелиос у империи самостоятельно – ведь так. Полная энергетическая независимость от столицы – непорядок! А что, если предложить им на начальном этапе твёрдый водород по бросовым ценам? Потом, конечно, поднимем, тут без вопросов. Но кто откажется от дармовщины? Никто!

– И в чём подвох?

– А получать придётся из одного центра, из ваших рук кормиться, так сказать.

– Стоп. Я начинаю понимать. Они обязательно ухватятся. Во-первых, бросовые цены, а во-вторых, запасной вариант против империи! Клюнут, здесь и гадать нет надобности. Но что вам с того?

– Новый рынок, потесним империю – уже счастье.

– Вы что-то недоговариваете. По глазам вижу.

– От вас ничего не скроешь. Ваше Тиранство, а что если предложить Наоме-младшему натурализацию.

– Это как это? Это зачем?

– Ну в обмен на вашу планету. Хм, не так выразился. В обмен на ваше расположение. Поверьте, он не откажется. А вам такой человек в обойму. Это ведь какие перспективы открываются!

– Как я понял, господин Наома ещё не в курсе вашего бреда?

– Ерунда. У меня все полномочия.

– Коварный вы человек. Однако не понимаю, зачем так всё усложнять? Меня и прежний вариант устроит, без натурализации.

– Карта сама идёт в руки. Неужели откажетесь? Вот вам и дружба, и общие интересы.

– Да вы самого Вениамину переплюнули. Это ведь надо такой крюшон сочинить? Где подвох?

– А вам что? Да коли и есть, а он есть, неужели поверите в объяснения?

– Киньте любую версию, а я уж подумаю. А то и вовсе неприлично.

– Наома хочет жениться на Нарве. Вы только представьте себе эту парочку – огонь. С Наомой-то дела вести сложно, а что будет когда объявиться Нарва? На ней же штампа ставить негде!

– Значит, не за себя радеете?

– Конечно, какой там за себя. Вся диспозиция может разрушиться. Вы ведь её арестовывали в прошлом за покушение. Неужели, думаете, простит. Дамочка-то злопамятная, уж поверьте.

– Ну, вспомнили! Это когда было-то.

– Хотите в орлянку сыграть? Дело ваше…

– Да-с, вопрос… – Тиран помолчал. – А может и припомнить. Ваши женщины непредсказуемы. Послушайте, как вы с ними живёте?

– Я холостяк.

– Несчастный. Как я вас понимаю. Вы вот что, может, тоже натурализуетесь?

– Не отвлекайтесь, Ваше Тиранство, что с моим прожектом?

– Ну не знаю. Очень сложный вариант. Вдруг господин президент обидится.

– Ерунда. Я за него ручаюсь: чрезвычайно предан делу. Вы ему фактически целую планету предложите. А взамен всего ничего. Ну, обретёт человек двойной комплект органов. Что плохого? Дураком нужно быть, чтобы отказаться. Это ведь сколько новых ощущений намечается. Он вам ещё спасибо скажет. В конце концов, вы ничего не теряете. За спрос, как говорится, спрос невелик. Хуже, когда без спроса делают. А здесь всё по-честному. И первый вариант, кстати, остаётся. Оно ведь как, проси больше, чтобы получить необходимое. Ведь так, или я неправ?

Довольный своей интригой Шимоза в тот же день отправился в космопорт, чтобы побыстрее принести благую весть своему президенту. Шутка сказать, целую планету несёт на блюдечке.

А что касалось интриги, так и вовсе всё отлично складывалось: неужели Наома откажется от целой планеты, да никогда! А издержки? Так, где их не бывает. Получив двойную оснастку, Наома наверняка откажется от Нарвы. Что с ней делать гермафродиту? Так, неполноценное существо, на взгляд венерианца. Ну, а если упрётся, то всегда можно найти Вениамину, которая быстро объяснит новичку, что значит быть настоящем венерианцем.

«Всё просто отлично!» – мысленно похвалил себя Шимоза, отмахиваясь от белого облака конденсата, выброшенного аппарелью, плавно вышедшей из днища космической яхты межпланетной корпорации «Водород».

Скачать и слушать можно здесь: https://litmarket.ru/books/most-magellana

Наверняка читатель помнит о некоем задании, которое поручил Ленар своему верному помощнику и другу Семёну. Ну так вот, одновременно с эпичным появлением на Европе беглецов из империи, которых немедленно взяла в оборот служба безопасности корпорации, Семён вполне буднично прибыл в качестве обычного моториста с Ганимеда. Не буду описывать его проверку, оттого что к наёмным работникам применяют совсем другие протоколы.

В коридоре неподалёку от своего номера Нарва обнаружила на стене условный сигнал, случайную царапину в виде галочки, указывающую коротким концом на вентиляционную решётку, из которой торчал смятый фантик от конфеты "Мишка на полюсе". Внутри корявая строчка из арабских чисел: время и номер бокса.

Озадаченно нахмурив домиком брови, Нарва скатала цветную бумажку в плотный шарик и отправила блуждать по воздушным каналам станции.

На техническом этаже среди разобранный ракетных двигателей белый в широкую полоску брючный костюм фрейлин выглядел довольно странно рядом с грязным комбинезоном моториста.

– Одна? – вместо приветствия спросил Семён.

– Заскочила в последний момент в лифт. У вшивого хамелеона скорости не хватило. Но я повторила несколько раз, чтобы не думалось.

– Правильно. Я тебе аэрозоль дам. Пульнёшь в него и устроишь скандал.

– Зачем? Так я хоть знаю, где он сидит. Придумает ещё сколопендру какую-нибудь. Нет уж, пусть наслаждается видами, – улыбнулась Нарва.

– Наома? Ну как он тебе? Узнала что-нибудь? – быстро спросил Семён.

– Болтает, что хочет уничтожить империю. Но я ему не верю.

– Почему?

– Ну сам подумай, новые слова хочет внедрить через революционеров. Что за глупость! И чё, мало ли жаргонов на Земле? Одним больше, одним меньше?

– Не скажи. Тайный язык – это уже организация. А как сказал товарищ Троцкий: "Сила рабочего класса – организация! Без организации масс пролетариат – ничто. Организованный, он – всё!"

– Глупость. Это Ленин.

– А ты откуда знаешь?

– Ты думаешь, один к папаше Барклаю заглядывал?

– Неужели сам?

– Скажешь тоже. Твой Бронштейн и заглядывал. Большой любитель женской ласки.

– Можно без подробностей?

– Этот твой Троцкий – мелкая дрянь!

– Я анархист – а он вообще еврей.

– Не вижу связи. При чём здесь национальность?

– Ты не поймёшь.

– А ещё анархист! – поддела мужское самолюбие Нарва.

– Они думают только о своей выгоде, – недовольно объяснил Семён.

– Ой-ё-ёй! А ты нет?

– С этим Ленаром я уже и не знаю о чём. Но он меня спас от расстрела, а тебя устроил во дворец.

– Хочешь сказать, что не использовал в своих интересах?

– И что? Для дела же?

– Милый, ещё немного и я на улице окажусь. Вот и все ваши дела!

– Ну что ты. Домик и пенсия нам обеспечены.

– Верх блаженства для молодой женщины, – усмехнулась Нарва. – Ты себя слышишь? Прилепился к этому Ленару, как пиявка, и ничего не делаешь.

– Счастье моё, что с тобой?

– Много чего. Твой дрессированный анархизм мне совсем не нравится.

– Хочешь сказать, что всё уже знаешь? А сама «не верю»?

– Семён, нельзя быть таким слепцом. Зачем тебе вся эта разведка?

– Вот и я всё думаю, зачем это ты увязалась с нами? Цель-то какая?

– Счастье всего человечества, идиот! Ну сам посуди, не от хорошей же жизни. Не упёрлась оно мне ни разу, но Её Величество топнула ножкой, и вот я уже на краю системы рискую, прости космос, своим организмом. И ради чего? Скажи мне на милость? А я тебе отвечу: ей, видите ли, интересно.

– Странный разговор у нас с тобой получается. И что Сверчков?

– Вот ты меня как не слышишь! Какое мне дело до этого питекантропа из прошлого? Хочет выжить. В растерянности. Ему сейчас, что ни скажешь – всё сделает.

– Наома тебе что-то предложил? – внезапно спросил Семён, зная меркантильный характер своей жены.

– Вот ещё. Ты бы видел его шею – почти робот, – немедленно нашлась Нарва.

– Значит, предложил, – тяжело вздохнул Семён, с участием глядя на жену.

– Ты что?! Очень надо! – возмутилась Нарва. – Я только подумала, что мы рискуем своей жизнью за ни за что. Разве не так?

– Я за идею, а ты за Её Величество.

– Перспектива так себе. А если империя рухнет? Нет, ты только представь себе – чик, и всё. Ну на мгновение? Вдруг план этого самого Наомы сработает? Мне кажется, нельзя всё ставить на одну карту?

– Верность данному слову не подойдёт?

– Очередная глупость! И кто оценит? Твой Ленар? Ну хорошо, пусть и так. Он живёт вообще одним днём. А у тебя семья. Или не так? Мы видимся раз в пятилетку: разве это семья?

– Ты стала нянечкой императора. Чего больше желать?

– Ещё скажи, Ариной Родионовной?

– Это кто?

– Неважно, в библиотеке прочитала.

– Зубы заговариваешь? Интересно, что же он тебе всё-таки пообещал?

– Ты мне не веришь! Я так и знала. Это обидно в конце концов. Никто мне ничего не обещал!

– Ага, и зачем эти подходы, хотелось бы узнать?

– Теперь ничего не скажу. Я вообще пошла.

– Поплачь ещё.

– Всё-таки ты редкая скотина!

– Ну извини, на тебе сейчас всё держится. Если победит этот капиталист, то всем несладко придётся, и тебе в том числе.

– Это почему?

– Ему лишь бы добиться желаемого. У мужчин всегда так.

– Ты сейчас о себе?

– Лапа, я из благодарности. Это совсем другое дело.

– То есть добился уже? Я правильно поняла? А теперь можно расслабиться?

– Ты только представь себе, сколько людей может пострадать?

– Пока страдаю только я. И уж поверь мне, что-то не очень нравится. Ты, может, и мазохист, но я-то здесь при чём?

– Ну хорошо, не будем говорить о Наоме.

– А о ком ещё? Мы здесь по его милости.

– Драный космос!

– При мне не ругайся, пожалуйста.

– Ты что предлагаешь?

– Вот, другое дело. А то глупости несёшь, словно паровоз.

– Паровоз?! – удивился сравнению Семён, но решил не разбираться, чтобы не разозлить жену: – Плевать! Рассказывай свой план.

– Меня не возбуждает этот Шимоза. И я не хочу с ним спать. А что, если переспать с Наомой. Ленар ничего в этих делах не понимает. Уж поверь мне, как профессионалке. Мужчины в постели болтают невесть что. Не хмурься. Он всё расскажет – и всё, мы можем отправляться домой с победой.

– Вот сейчас не понял, а при чём здесь победа Наомы?

– Ну надо подыграть дровосеку. Почему бы нет?

– Это как?

– Глупыш, подождать с отчётом. Посмотреть, как дело пойдёт? Ты ведь анархист! Тебе не всё-равно, кто победит?

– Нет, так нельзя. Нужно хоть узнать адреса, явки. Через кого он планирует всё сделать?

– Как будто неясно, Парвус, этот распрекрасный.

– Вот что, я уж не знаю, что ты там себе напридумывала. Если что, ну так на всякий случай, бросишь меня – пятки отрежу.

– Ого! Прямо араб рязанский. Так, крабик, и не думай даже. Ты моя вечная любовь. Ну что ты, глупенький. Иди ко мне.

– Я тебя перепачкаю.

– Плевать, у меня ещё есть.

Довольная своей партией в мастерской Нарва затолкала испачканный костюм в утилизатор и отправилась в кабинет президента корпорации «Гелиос» в новом образе. На это раз оделась в лёгкий пуловер из тончайшей шерсти хохлатки и обтягивающие брюки. В приёмной дружески подмигнула роботу-японке и без стука толкнула дверь.

– Приветик.

– Вы, как всегда обворожительны!

– Я подумала… – Нарва прижала указательный палец к пухлым губам.

– О чём?

– Нужно придать вашему кабинету более респектабельный вид. Он слишком мрачный.

– Не вижу повода.

– Ах, оставьте этот начальский тон. Он вам не идёт. В конце концов, вы президент самой могущественной корпорации в системе Солнца.

– И что дальше?

– Вот видите – опять. Складывается такое впечатление, что всех боитесь. Построили вокруг себя этакие редуты, да что там редуты, бастионы, и пуляете во все стороны ракеты. Так нельзя. Взять Павла, вашего антагониста. Чтобы он всех ставил на место – да никогда. Достаточно на него взглянуть, и сразу хочется книксен сделать. А почему – происхождение. Ему и в голову не придёт, что кто-то осмелиться перечить. Он буквально излучает власть. К чему я всё это говорю?

– Уже и не знаю. Рекламируете позы Павла? – криво усмехнулся Серж Наома-младший.

– Смеётесь, а напрасно. Я совершенно серьёзно. Ну, если вы, и в самом деле, решили покорить империю.

– Как это по-женски. Мне нравится ваш энтузиазм.

– А как иначе! Очень важно уметь себя подать.

– Для чего?

– Драный космос! Ну как же?! Народ должен любить своего правителя! – возмутилась сопротивлению Нарва.

– Хм, однако, вот это словечко!

– Ой, только не кривляйтесь. Мне это не нравится.

– И не думаю. Народ, любить – чушь! Страх правит миром! Страх за свою жизнь, за жизнь своих близких. Вот основной рычаг власти. Ну, если не врать.

– Вы меня пугаете. Напрасно это я вам сказала насчёт интерьера. Вообще, всё напрасно. Вот я дурочка! Надо же было так ошибиться.

– В чём?

– Великий космос, вы умеете нормально разговаривать? В чём, да в ком! Можно без этих дурацких вопросов? Я уже почти согласилась вам отдаться, и тут такое: страх, ненависть – жуть! Это всё у вас от металлической шеи. Кстати, почему не замените на настоящую?

– Стимул хороший. Вот захвачу империю, тогда и подумаю.

Подойдя к Наоме сбоку, Нарва постучала красным накрашенным ногтем о серебристую пластину.

– Настоящая. А что, в этом есть своеобразный шарм.

Она задумчиво с поволокой посмотрела прямо в глаза Наомы.

– Ну что, я вас уговорила?

– А вы настойчивая. Мне это нравится. Я распоряжусь, чтобы вам не мешали.

– Любовь?

– Вы предлагаете прямо сейчас?

– Народа.

– Глупость!

– Есть подозрение, что я нашла настоящего мужчину.

– Я подумаю над вашим наблюдением.

Выходя из кабинета, Нарва даже и не заметила, как секретарь сделала ей глубокий японский поклон. В ушах продолжал звучать голос Сержа: «страх правит миром». Конечно, бывшая проститутка знала об этом, но тон, которым это было произнесено, внутренняя убеждённость, её напугали. Это были слова человека, не допускающего и на миг, что может быть как-то по-другому. Она не настолько наивна, чтобы поверить в нравственное перерождение насквозь порочного человека. Да и с какой стати? От действия её женских чар? Ага, сто двадцать три раза! Этот железный дровосек разрубит кого угодно, лишь бы утвердить свою власть. Но был и ещё один резон: Нарва привыкла к тому, что за всё нужно платить, а здесь ей предлагали неограниченную власть на системой Солнца. Ради такого можно и потерпеть некоторые неудобства.

«Некоторые? Здесь, как посмотреть. Этот артист может такие неудобства организовать. Впрочем… А что я теряю. Сёма, конечно, мужчина. Но как же пакостно жить с анархистом, который работает на театрального импресарио. Таким шикарным бомбистом был, а теперь спасает человечество. Скучный какой-то стал…» – размышляла Нарва.

И здесь женщину можно понять. Так бывает – не выпил человек свою бочку адреналина. И нельзя забывать о привычках. А женщины очень консервативны в подобных вещах, ещё как консервативны…

Скачать книгу: https://litmarket.ru/books/most-magellana

В дверь гостиничного номера постучали. Знакомый стук Нарвы:

– Та-да-та-там, та-там.

Увидев на пороге преобразившуюся после парикмахерской женщину, Сверчков спросил вместо приветствия:

– У вас новая причёска?

– Ну надо же как-то себя развлекать в этой глуши?

– Меня приспособили в инженерный отдел.

– И что?

– Детский сад: у них здесь всё из готовых вещей.

– Это как? – спросила Нарва, с рассеянным видом беря в руки свежий номер журнала «Европа».

– В детстве собирали конструктор?

– Конечно.

– Значит, можете представить себе жирафа из алюминиевых полосок с дырками?

– Ничего не понимаю. Какое отношение это имеет к делу?

– Вы спросили – я ответил.

– Лучше расскажите, чем закончилась ваша Голгофа?

– А здесь я тоже ничего не понимаю. Объясните, ради бога, местные лабиринты: Наома попросил забыть о покаянии. Ему, видите ли, Штюрма жалко.

– Фигляр! Его так и распирает от собственной значимости.

– Мне тоже так показалось. Но что теперь делать? Как узнать о его прожекте? Что за словарь такой?

– Я поражена. Вроде бы разумный человек, и так сглупили.

– Вы сейчас о чём?

– Ну коль на откровения потянуло, так и спросили бы напрямую. Что проще?

– Да? Странно… Что-то в голову не пришло.

– У напыщенного индюка – просто само напрашивается. Экий вы нерасторопный!

– Ну хватит. Совсем не факт, что рассказал бы. Я тут ещё одну глупость сочинил…

– Даже и знать не хочу! Наверняка что-нибудь обо мне.

– Чувствую себя идиотом.

– Подождите, сейчас сама догадаюсь. Обвинил во лжи. Я права? Ага, судя по выражению лица, не промахнулась. И что же?

– Предложил держаться вместе.

– Махаон продуманный!

– Махаон?

– Ну не вы же в конце концов! Сколько самомнения. Меня просто завораживает его манера. Этакий самец кобры.

– Змея?

– Не знаешь, когда ударит. Вот что, товарищ Герман, может, ваш поход и к лучшему. Дадим мужчине ещё один шанс.

– Не понимаю?

– Пойду объясняться. Ну нельзя же оставлять неопределённость. Я так не люблю. Или в постель, или прощайте навеки.

– Отважная вы женщина.

– С таким помощником, как вы, кто угодно превратиться в Жанну Д'арк.

– А мне что делать?

– Ступайте в инженерный отдел. Чувствуется, для жирафов только и годитесь.

Подойдя к звуководу, Нарва воткнула в раструб персональный свисток и дунула. Из трубы раздалось:

– Приёмная.

– Передайте господину Наоме, что фрейлин Нарва просит о встрече.

– Можете подниматься. Президент ждёт.

Взглянув на Германа, Нарва озабоченно заметила:

– И откуда он только всё знает?

Стоя спиной к дрожащему воздуху в углу комнаты, Герман молча улыбнулся…

Любопытство, любопытство, любопытство. А для чего ещё человек разумный может жить? Ну не для удовлетворения же, в конце концов, естественных потребностей? Это пошло и гадко – чувствовать себя животным. Конечно, можно сказать, что и любопытство тоже один из базовых инстинктов. Первобытный человек хотел знать о врагах, поэтому изучал местность вокруг пещеры. Вдруг в кустах подстерегает хищник или ещё какой звероящер?

О какой опасности можно говорить в современности? Да бог его знает! Инстинкт-то никто не может отменить. Тут ведь не только опасность, но и еда может прятаться. А в наше время, ну, в квантовой действительности, всяческие приобретения, открытия разнообразные, способные поднять индивидуума по пищевой цепочке на ступеньку выше. Тьфу, какая гадость, опять пришли к ползающим по краю вселенной организмам.

Хорошо, тогда сравним индивидуума, живущего исключительно для себя, и общественное существо, не мыслящее себя в стороне от человечества. И от кого больше пользы для любого другого? Вот и то-то, что себялюбец – это бесполезное существо.

А вот и нет, и-и ничего подобного, – возразил бы Наома-младший. Ведь он мечтал устроить человечество по чётким правилам, чтобы без катаклизмов там всяческих. Один сказал – все сделали. Чем не счастье? Ну что ж, может, и есть правда в его прожекте. Ведь и любопытство присутствует в его действиях, но не из-за страха, а по вполне понятной причине: чтобы управлять процессом. Хотя… наверняка тоже из-за страха.

Подслушанный через хамелеона разговор удивил Наому-младшего своей предсказуемостью. Ему даже скучно стало на минуту. Болтают пошлятину какую-то пресную, и ничего интересного. Вполне естественно, что Сверчков растерялся. Чего ещё ждать от инженера, человека практического ума? Всякие там неопределённости просто не могут найти себе места в его квадратной голове. И реакция Нарвы предсказуема: "В постель, так в постель". Хе-хе. Смешно. Сразу видно бывшую проститутку. Но какая отважная женщина! Ну что ж, послушаем её версию, – решил Наома, вызвав робота-секретаршу.

"Всё-таки странные существа – эти мужчины. Вот зачем ему, скажите на милость, эта японская кукла?" – подумала Нарва, глядя, как секретарь в матроске и коротенькой юбке на бёдрах из нержавейки скользит резиновыми гусеницами по металлическому паркету огромной приёмной.

– Нарва! Вижу, сменили причёску? А вам идёт. Этакая дерзость появилась в облике. Но что такое? У вас морщинка на лбу. В чём дело? Скучаете? – встретил Наома.

– Не юлите. Герман мне всё рассказал. Вот и защищай после этого мужчину. Скажите, вы все такие? – с этими словами Нарва зачем-то показала на журнальный столик с номером "Европа". На обложке красовалась симпатичная робот-домохозяйка в белоснежном переднике с французскими рюшами по краю.

– Как вы сразу. Прямо-таки Буонапарте!

– А при чём здесь этот диктатор?

– Разве? Никогда не думал о нём как о диктаторе. Скорее, реформатор.

– Не уводите в сторону! Что там ваш злодейский ум придумал? То солнечные гонки какие-то дурацкие. Ну ладно, понимаю, реклама. А теперь что? Хотите переиграть Штюрма? Да он, вы даже не представляете себе, насколько коварный человек Модест Алексеевич!

– Ему скрип мешает.

– Что, извините?

– Костей, – рассмеялся Наома.

– Ага, так, значит, костей? Ну, хорошо, вы всё знаете. Мы шпионы и всё такое. Только враньё всё это!

– Уже интересно. Вас никто не посылал на разведку?

– Меня? Ну, посмотрите внимательно. Все тайны на виду, – Нарва погладила своё тело от пышной груди до крутых изгибов талии.

– Смело и приятно одновременно.

– Вот и я о чём говорю. А Сверчков – что, сами понимаете, пытается выжить. Ему сейчас что угодно скажешь – так он и выполнит.

– Никогда не поверю, чтобы офицер и без принципов.

– А и не надо. Но оставьте игрушку бедной женщине? У вас здесь можно высохнуть от скуки. Теперь понятна конституция лунатиков. Это вы их уморили.

– Просто поразительно, как вы верите в женскую неотразимость!

– А кто поверит, коль не сама?

– Это бесспорно. Ваша философия?

– Жизнь, товарищ Наома.

– Что это вы меня в товарищи записали? Серж, мне будет приятно.

– Пусть будет Серж, но меня пугает неопределённость. Скажите, какие планы в отношении нас?

– Здесь дилемма: вы нужны, Герман, это ваш, нет.

– Ревность? Зачем так опускаться?

– Вы меня начали утомлять, – внезапно заявил Наома.

– Мне уйти?

– У меня к вам разговор. Сядьте вот сюда, – Серж показал рукой на изящную кушетку, стоящую напротив прозрачной стены, за которой открывался вид на ледяную равнину, изрезанную глубокими трещинами, с полосатой громадой Юпитера на горизонте.

– Впечатляет? – спросил Серж Наома-младший, становясь за спиной Нарвы.

– Вы хотели что-то сказать?

– Астрономы говорят, что в будущем из него получится второе солнце.

Нахмурив лоб, Нарва пыталась сообразить, к чему ведёт президент самой могущественной корпорации в системе Солнца. Если она ему нужна, то интересно, зачем? Ну в качестве кого? Любовницы? Содержанки? «К звёздам!» – мысленно выругалась фрейлин. Ей надоела неопределённость. А как иначе? Когда вполне себе такой успешный мужчина реверансы с рюшами путает?

– Отлично! А мне что с того?

– Не буду ходить вокруг да около – выходите за меня замуж.

– Слегка неожиданно. Я ведь шпионка?

– Ну вот, все условия для работы.

– Второе солнце, как я поняла, это вы?

– Именно, империя отжила своё. Ещё немного и колосс рухнет в бездну истории.

– Я бы так не сказала. У Павла всё в порядке. Даже Марс к рукам прибрал.

– Вы ведь в связи с появлением Сверчкова здесь? Это было моё послание империи. Иду на вы, как говорится.

– Штюрм ничего не понял и отправил Сверчкова на Европу.

– Дилетанта? Чушь! Вы другое дело. Но здесь нечего и расследовать. Всё на виду: меняем словарь, делаю Вавилонское столпотворение, и мои верные лунатики отправят в утиль пережиток прошлого.

– И что я буду делать в этом царстве?

– Новая династия!

– Фуй, как пошло: торгаш и проститутка! Представляю себе наше потомство. Послушайте, вы серьёзно?

– Я коммерсант!

– Ага, а я Мария Магдалина? Рассказывайте, – потребовала Нарва, отложив журнал в «Европа» в сторону.

– Как вы сразу в оборот берёте. Я полагаю, договорились?

– Мне сложно – а как же императрица?

– Не кривляйтесь! Могу и передумать.

– Значит, серьёзно. Сложный выбор: вы предлагаете вознестись над империей.

– И опасный, должен заметить!

– Пугаете бедную женщину?

– Раззадориваю. А что, мимо?

– Как хотите, но без Сверчкова я мертва. Только представьте себе, как жить с таким бременем на душе. Я вас третировать начну. Исподволь, на втором плане, но обязательно. Скажите, вам это надо? Вы ведь коммерсант. Учтите риски.

– Шантаж? Занятно. Ещё ни о чём не договорились, а уже условия? Я вас недооценил.

Позвольте узнать, и зачем он вам? Как любовник?

– В память о прошлом, ну, коль мы пускаемся в опасную авантюру.

– Всё просчитано до мельчайших деталей!

– А я должна, как дурочка, поверить в некий гениальный план на основе всего нескольких штрихов, полунамёков? Вам нужна соратница или полная дура?

– Экая вы неугомонная! Хорошо, меняемся – я вам Сверчкова, а вы сохраните наш договор в тайне? И не вздумайте хитрить! Я всё одно всё узнаю. Так-то!

– Я знала, знала, что вы душка. Умеете обращаться с женщиной. Можете полностью на меня положится – могила. Идёмте, я вас в лобик поцелую. Тьфу ты, у вас шея не гнётся. Ну ладно, тогда я на цыпочках.

В ультрасовременном кабинете с хорошей акустикой раздался преувеличенно громкий поцелуй. На необычный звук заглянула японская секретарша на бесшумных гусеницах из пористой резины. Серж раздражённо махнул рукой, требуя закрыть дверь.

Завихрения вдоль экватора Юпитера, казалось, замерли в огромном панорамном окне на фоне бескрайней ледяной пустыни. Впрочем, "второе солнце" находилось так далеко от Европы по человеческим меркам, что нужно обладать хорошим воображением или настоящим знанием, чтобы поверить в эту чушь. Конечно, газовый гигант и не думал останавливаться. Было бы отчего. Коммерсант и бывшая проститутка целуются – что здесь необычного?

Скачать книгу: https://litmarket.ru/books/most-magellana