Я — мать-одиночка, воспитывающая двух детей вдали от цивилизации. Моей младшей, Руби, 4 года, а старшей, Джейд, — 7. Иногда мне кажется, что нас троих недостаточно, чтобы заполнить этот двухэтажный дом, окруженный бескрайними полями, с одинокой дорогой, ведущей в ближайший город. Я не могу покинуть это место — семейный бизнес держится на ферме, и моя задача — поддерживать его.
Бывали моменты, когда страх пробирал меня, ведь управлять фермерским хозяйством и растить двух детей в одиночку — непростая задача. Но со временем я привыкла, перестала чувствовать одиночество и неуверенность.
Вокруг дома всегда было много собак — своего рода мера предосторожности, которую я, вероятно, приняла интуитивно. Мне казалось, что если кто-то захочет приблизиться к нам, собаки защитят нас: они обучены лаять, кусаться и отпугивать любого, кроме нас троих. Их лай был нашим сигналом тревоги, хотя нам редко приходилось волноваться — разве что из-за животных или друзей, случайно проходивших мимо.
Однажды, возвращаясь домой после поездки к моей матери, мы с детьми были измотаны. Машина сломалась посреди леса, и нам пришлось остановиться у случайной пары, чтобы вызвать помощь. Потребовалось более шести часов, чтобы вернуться на дорогу, и к тому моменту девочки выглядели совсем вымотанными и нервными.
Я открыла дверь, и девочки пулей побежали наверх. Я задержалась в дверном проеме, с ключом в руке, слушая, как скрипит дом, и вдыхая влажный воздух. Было 11 вечера, тьма и холод словно задавили наш дом, наполнив его коридоры мрачной тишиной. Иногда мне становилось не по себе, даже несмотря на то, что я практически выросла на этой ферме.
Позади что-то зашуршало, и я обернулась, смотря на крыльцо и машину, едва видимую в ночи. Я застыла, выпрямившись, и, услышав первые капли дождя, быстро закрыла и заперла дверь.
Этой ночью дождь лил без остановки, ветер буквально пронизывал наш дом до самых костей, а стены дрожали под натиском бури. Наши собаки выли — их лай звучал непривычно, почти испуганно, надрывно и отчаянно. Никогда прежде они не выли так.
Этой ночью Руби и Джейд спали в моей кровати.
Буря не нанесла большого ущерба, но оставила странное чувство тревоги. Казалось, будто мы ждали, что следующая буря завершит то, что началось. На следующую ночь, укладывая Руби спать, я услышала, как тишину дома пронзил протяжный вой. Мы замерли, а затем лай продолжил лишь один пес.
«Кто-то снаружи?» — прошептала Руби, потягиваясь. «Может, кот?»
«Да, наверное. Скоро перестанет», — ответила я раздраженно. Бросив взгляд в окно, я ничего не увидела.
Я легла спать, но вой продолжался. Меня всегда раздражали такие ночи, когда одна из наших собак начинала ни с того ни с сего сходить с ума из-за чего-то непонятного. Заткнись, заткнись, заткнись, молила я про себя.
Я ворочалась и никак не могла уснуть — этот проклятый пес не замолкал. Наконец, не выдержав, я спустилась вниз и вышла через заднюю дверь. И вот он — один из наших псов, Самсон, словно помешанный, лаял на... пустоту.
«Самс, дорогой, что ты делаешь?» — пробормотала я, оглядываясь вокруг в поисках хоть чего-то в ночи. «Кто там?»
Как только я открыла дверь, Самсон перестал лаять и просто уставился на меня. Я думала, что не выдержу его воя, но тишина заставила меня почувствовать себя неуютно другим, неожиданным образом.
Самсон был высоким, стройным псом неопределенной породы, с темными глазами, будто угольки. Его молчание удивило меня, и я смотрела в его глаза несколько секунд, не чувствуя страха. Я подняла взгляд на поля, раскинувшиеся так далеко, что свет из кухни не мог их осветить. Тишина была гнетущей, а Самсон стоял как каменный, смотря прямо на меня.
Вдруг я почувствовала себя маленькой и ничтожной. Захотелось вернуться к дочерям, и я шагнула назад, чтобы закрыть дверь. Но как только я её захлопнула, Самсон бросился к кухонному входу. Однако я успела — дверь была заперта. Услышав, как его тело ударилось о дверь, я тут же услышала долгий, хриплый вой. Он звучал уязвимо. Почти по-человечески.
Я осталась сидеть на полу, дрожа от недоверия. Сделала глубокий вдох, прикусила губу, затем покачала головой и пошла наверх, в спальню дочерей. Там я легла на пол, чувствуя, как холод пробирает до костей.
Я не могла позволить им увидеть, что я боюсь нашей собаки, которая должна была нас защищать.
Прошло несколько дней после того случая, и я почти забыла о нем. Хотя ловила себя на том, что дольше обычного задерживаю взгляд на Самсоне, он больше не делал ничего странного. Я списала это на единичный случай и переключила внимание на другие проблемы, которых у меня было предостаточно.
Полагаю, прошло около двух недель, когда меня разбудила в середине ночи ледяная, влажная рука. Я открыла глаза и увидела Джейд, которая стояла на цыпочках и смотрела на меня, явно не зная, что сказать. Почему она продолжала стоять на цыпочках и шептать? Она ведь уже разбудила меня, а Руби стояла прямо за ней.
— Мам, собаки опять воют, — прошептала Джейд.
На этот раз выли не только Самсон. Вой превратился в хриплый, отчаянный хор, гулко разносившийся от стен дома и растворяющийся в темноте. Это было уже не просто раздражающе, как если бы хотелось бросить тапок в собаку, лающую на луну. Это было по-настоящему пугающе. В их вое слышались отчаяние, голод, словно они молили о чем-то или оплакивали потерю.
Я поднялась и бросилась к окну. Там наверняка что-то должно было быть: кто-то проходил мимо или, возможно, грабитель, который изучал наш дом в течение последних недель и сейчас начал действовать. Наш дом был большим, и в голову мне полезли темные мысли — о тенях, преследующих моих дочерей, о людях, желающих забрать наше имущество.
— Они воют уже несколько дней, мам, — пробормотала Джейд. — Ты их не слышишь, потому что спишь все время, а они не замолкают. Это страшно. Я не могу уснуть.
Я попросила их остаться в моей постели, закрыла дверь спальни и тихонько спустилась на первый этаж. В столовой были две большие раздвижные стеклянные двери, и ночью они делали стену практически прозрачной, позволяя смотреть прямо в кукурузные поля. В такие моменты я остро ощущала, насколько мы малы и как сильно изолированы. Вокруг нас простирались акры земли, уходившие в лес, который сливался с черным небом, и бесконечная тьма окружала наш дом.
Что я могла сделать? Даже если кто-то пытался пробраться в дом, я не могла просто позвонить в полицию и сказать, что собаки лают, не видя явного нарушителя.
Когда я подошла к стеклянным дверям, мое сердце бешено колотилось. Сквозь стекло я разглядела три силуэта из восьми моих собак. Среди них был Самсон. Они лаяли как безумные. Я сдвинула одну из дверей, и, как и в прошлый раз, они замолкли, стоило мне выйти.
Я остолбенела, не зная, как реагировать. Остальные собаки продолжали выть где-то у дома, но Самсон, Пенни и Джек стояли неподвижно, глядя на меня спокойно, их взгляды казались слишком человеческими, слишком осмысленными. Словно они знали что-то, чего не знала я.
Прежде чем я успела закрыть дверь, Самсон издал низкое, хриплое рычание и сделал шаг назад. Затем все трое скрылись. Я услышала их вой с левой стороны столовой, а я осталась сидеть в ночной прохладе, держась за стеклянную дверь, как за спасательный круг.
Я надеялась услышать что-то еще: шаги, голос. Что-то человеческое, что могло бы объяснить странное поведение моих собак.
Я закрыла дверь и заперла её. Глаза слезились от усталости, горло пересохло. Я не знала, что делать, и ощущала тяжесть ответственности как мать, понимая, что все мои действия влияют и на моих детей.
Когда я поднялась на второй этаж, я заметила, что девочки заперли все двери и сидели на моей кровати, широко распахнув глаза.
— Вы в порядке? Собаки просто шумят из-за каких-то кошек. Простите, я знаю, что это страшно, но всё будет хорошо, обещаю. Хотите посмотреть телевизор?
Они не ответили, но просто уставились на меня. Я восприняла это как согласие, и мы все в итоге заснули, прижавшись друг к другу.
На следующую ночь меня снова разбудили. На этот раз это была Руби. Её крошечная фигурка дрожала от холода, а глаза были покрасневшими от слёз.
— Руби, ты плачешь? — спросила я.
— Мамочка, мы смотрели в окно, — прошептала она.
— Что ты увидела, милая? Опять собаки плохо себя ведут? — спросила я, стараясь звучать спокойно.
— Собаки… они строили нам рожи, — прошептала она.
Я замерла. Наступила долгая пауза, и я перевела взгляд с Руби на Джейд, приподняв брови. Я понимала, что вой их пугает, но не думала, что это начинает проникать в их сны.
— Тебе приснился плохой сон, Руби? — осторожно спросила я.
— Нет, мам, — ответила Джейд. — Мы услышали лай, и я посмотрела в окно, чтобы увидеть кошек. Там были Сэмми и Макс, они подняли головы и посмотрели прямо на нас.
— …Да, их глаза были такими огромными и... — начала Руби.
— …И они смеялись над нами… — перебила Джейд.
Описание, которое я смогла собрать из их обрывков, заставило меня похолодеть. Шея напряглась, а горло пересохло.
Джейд сказала, что собаки подняли головы и посмотрели прямо на их окно, их глаза были широко раскрыты. Их зубы были обнажены, словно они улыбались. Их лица выглядели, как выразилась Джейд, «смешными масками». Руби, в свою очередь, попыталась изобразить их гримасу: она широко улыбнулась, подняла брови так высоко, как могла, и запрокинула голову, глядя в потолок.
— Я не хотела, чтобы они смотрели на меня так, мамочка. Мне не понравилось, как они на меня смотрели, — прошептала Руби.
Я не хотела пугать их больше, чем они уже были, поэтому сказала, что, возможно, лунный свет странно падал на их лица, и пообещала проверить это.
Мы пошли в их комнату, и я выглянула в окно. Но там ничего не было. Земля была пуста, и ничего не двигалось снаружи. Даже ветер не шевелил деревьями.
Мне с трудом удалось снова уложить их спать. На следующее утро Самсон и Макс пропали. Я обошла весь двор в их поисках, но никаких следов так и не нашла. Будто их никогда не существовало, и я больше никогда их не видела.
Я решила взять ситуацию под контроль. На следующую ночь я планировала не ложиться спать и следить за всем, что происходило снаружи. Спальня девочек выходила окнами на поля, а моя — на дорогу. Как только они заснули, я тихонько пробралась в их комнату и уселась у окна, готовая ждать.
Уставившись в телефон с одним наушником в ухе, чтобы не разбудить девочек, я чувствовала, как ночь тянется бесконечно. После полуночи ноги и шея затекли, а после часа ночи я начала машинально моргать и зевать каждую минуту. Я уже готова была сдаться, как вдруг услышала низкий, провоцирующий вой прямо под окном.
Я посмотрела вниз, и то, что я увидела, заставило меня моментально пробудиться.
Джек смотрел прямо на меня. Его голубые глаза были налиты кровью, но в лунном свете все ещё различались их белки. И он… улыбался. Эта «улыбка» выглядела уродливо, словно издевка над человеческой улыбкой. Это была гримаса, обнажающая все зубы, белые и острые. Кожа на его лице натянулась, словно растягиваясь, чтобы открыть доступ к этой жуткой улыбке.
Но самое страшное — он выглядел… выше. Почти так, словно стоял на задних лапах, глядя прямо на меня, ухмыляясь.
Паника охватила меня, пока я сидела, замершая, не в силах отвести взгляд от этой ужасной картины, которая навсегда отпечаталась у меня в памяти. Спустя, казалось, вечность, я отвернулась к Руби и Джейд и к своему телефону, надеясь, что он исчезнет. Я знала, что он не может проникнуть в дом, и думала, что на следующий день вызову полицию.
Когда я снова выглянула в окно, его уже не было.
На следующее утро Джек тоже пропал. Теперь у меня осталось только пять из восьми собак, и я начала бояться, что пропавшие три не ушли далеко. Мне казалось, что они где-то рядом. Ждут.
Я не знала, чего именно они ждали, и не собиралась давать странным событиям вокруг фермы шанс навредить нам. Я вызвала полицию.
Когда они приехали, они обыскали весь дом: сарай, конюшни, подвал, чердак. Ничего. Полицейские ничего не нашли и смотрели на меня с сочувствием, как на сумасшедшую женщину, напуганную одиночеством.
Мне некуда было идти, я не могла бросить ферму. Поэтому я осталась.
Прошлой ночью я была внизу, играла с Руби, пока Джейд смотрела телевизор. Руби попросила стакан воды, и я пошла на кухню, чтобы налить ей. Когда я вернулась, я сказала девочкам, что сегодня они должны лечь спать пораньше. Они, конечно, возмутились, но я всё же уложила их наверх.
— Мамочка, зачем ты спишь с нами? Здесь же мало места, — спросила Джейд.
— Мне просто холодно. Ну же, мы все поместимся в кровати! — ответила я с улыбкой.
Я легла рядом с ними, но мысли не давали мне покоя. Я перебирала в голове всё, что сделала за этот вечер: как дважды проверила замки на всех дверях и окнах. Как написала своей маме сообщение, что мы уедем на следующий же день утром.
И как, когда я пошла на кухню за стаканом воды, я увидела лицо Джека за окном. Он смотрел на меня. Улыбался.
Подписывайся на ТГ, чтобы не пропускать новые истории и части.
Подписывайтесь на наш Дзен канал.
