Экономическая ситуация в Британии после войны была крайне паршивой. Страна очень сильно издержалась во время Второй мировой, настолько, что окончание боевых действий сразу же вызвало экономический кризис. В стране была двухзначная инфляция, сильно отрицательный торговый баланс и опустошенные золото-валютные резервы, не покрывавшие нужд торговли. Наблюдалась нехватка топлива и еды, зимой 1946 и 1947 года в довольно благополучном Лондоне фиксировались смерти из-за недоедания и отсутствия отопления. Население страны-победительницы жило не то чтобы лучше побежденной Германии.
При этом Британия была все ещё империей, а значит правительство вынуждено было тратить огромные деньги на удержание хотя бы тени былого величия: поддержание функционирования зоны фунта-стерлинга, оккупации Германии, присутствия в колониях и странах-союзниках, поддержание флота и ВВС на современном техническом уровне, разработку ядерной бомбы и т.д. и т.п. На все это добро нужны были деньги, очень много денег, но в дефицитном бюджете их было крайне мало. Неудивительно, что из всех стран Европы в Британии вынуждены были дольше всех сохранять карточную систему.
В 1946, находясь под угрозой банкротства, Лондон обратился за помощью Вашингтона и там решили помочь: выделили огромный кредит в 3,75 миллиарда долларов, которого, со слов британцев хватило бы на 4 года. Проблема была в том, что потратили его англичане за год!!! Причем, если вы думаете, что деньги потратили на меры стабилизации экономики, то перестаньте глупить и посмотрите на список абзацем выше.
Финансы поют романсы, второй кредит США едва ли выдадут. И тут чаехлебам невероятно везет: в начале июня 1947 года госсекретарь Маршалл объявил о том, что США запустит план помощи в восстановлении стран Европы. Англичане за эту идею сразу же уцепились и решили попытаться оседлать удачу. На встрече с помощником госсекретаря Уильямом Клейтоном министр иностранных дел Британской империи Эрнест Бевин толкнул крайне проникновенную речь.
Что Британия это не просто еще одно государство Европы - это ИМПЕРИЯ над которой не заходит солнце. Её товарооборот может поспорить со всей Европой вместе взятой, а огромный рынок и его потенциал могут превосходить таковой у континента. Да, сейчас у империи временные трудности, но помните, как хорошо мы после Первой Мировой разрулили все проблемы в экономике Европы? Надо и сейчас поступить так же, Британская империя полностью за то, что необходимо срочно восстановить Европу. И Британия готова помочь США в этом в качестве равноправного партнера, так как только такое положение будет её достойно. Правда, Британии нужна будет срочная экономическая помощь, чтобы привести в порядок свои финансы. Но вот как они восстановятся, то всей мощью империи помогут американцам с восстановлением Европы.
Эрнест Бевин
То есть Бевин предложил США влить кучу денег в экономику Британии только для того, чтобы она удержала свою колониальную империю и, так уж и быть, помогла потом Европе. Реакцию Клейтона на эту речь представили?!
Клейтон, сделав морду кирпичом, сказал своему визави, что для США Британия всего лишь еще одна страна Европы, которой нужно восстановление. Все. В тишине после того, как закончил свою речь Клейтон, можно было услышать, как рушатся позиции Британии по всему миру.
Ставки сделаны, ставок больше нет. Теперь британцам не оставалось ничего иного, кроме как договариваться на правах всего лишь одного из европейских просителей помощи. Спасти империю за счет США не удалось.
Особая категория героев Великой Отечественной – это люди, о чьих подвигах мы знаем не из собственных источников, а от противника или, по крайней мере, третьих сторон войны. Главным образом, конечно, это солдаты 1941 года, принявшие первый, самый тяжкий удар. В эти безумные месяцы терялись архивы сразу целых армий и фронтов, потому установить личности множества участников противостояния уже не представляется возможным. Последними свидетелями самоотверженности солдат, угодивших в эту мясорубку, часто становились солдаты и офицеры вермахта. По понятным причинам, они не имели особого желания, а часто и возможности узнавать и записывать имена и фамилии. Однако неизвестные солдаты оставались в рапортах, мемуарах, дневниках, фотографиях впечатленного противника. Немцы быстро оценили мрачную решимость красноармейцев биться до конца и именно от них мы знаем о последних минутах многих защитников Отечества.
22 июня медик из 6-й пехотной дивизии вермахта доктор Генрих Хаапе наблюдал за расстрелом советских бомбардировщиков «Мессершмиттами». Русские шли без прикрытия, настоящая боксерская груша для методичного избиения. Затем одна из мишеней повела себя неожиданным образом: экипаж протаранил артиллерийскую колонну на земле. Хаапе тут же нашлась работа по специальности: у дороги ждали помощи раненые и обожженные, еще полутора десяткам артиллеристов помощь уже не требовалась. Кто в сгорающем самолете так вывернул штурвал, установить невозможно. Эту безымянную жертву экипаж бомбардировщика принес за несколько дней до того, как Гастелло стал известен на всю страну.
Сборный пункт немецких раненых, Орша, 1941
Некоторые сюжеты, казалось бы, привычные нашему читателю, впервые оказались известны именно из документов неприятеля. Так, зимой 1941 года захват архива 45-й дивизии вермахта впервые открыл стране историю Брестской крепости. Чего, однако, в этом архиве не содержалось, так это описания вылазок остатков гарнизона, случившихся после того, как грузовики 45-й пехотной растворились в дорожной пыли, оставив Брест за спиной. Между тем, 30 июля новоназначенный комендант Бреста генерал Вальтер фон Унру записал в дневнике: «это — пустынные груды развалин, дымившиеся и зловонные, где все еще велся ружейно-пулеметный и пулеметный огонь от оставшихся советских солдат». Даже в середине августа Унру писал: «Несколько русских солдат еще продолжают сидеть в окруженном рвом с водой форту на юге от Бреста. Что им нужно? Оцепление не даст им уйти». Только к концу августа комендант после очередной зачистки посчитал сопротивление Брестской крепости окончательно сломленным.
У защитников Брестской крепости оказалось много летописцев. Куда менее известна история Гродненского укрепрайона. ДОТы у границы сражались в условиях, очень похожих на то, что было в Бресте. Поздно вечером 21 июня начальник артиллерии укрепрайона полковник Железняк под свою ответственность приказал занимать огневые точки и грузить туда боекомплект. Шифровка о возможности нападения поступила, когда до нападения почти не оставалось времени, но в этот момент солдаты уже сжимали рукояти пулеметов, сидя внутри укреплений. В результате первые депеши частей немецкого VIII армейского корпуса поначалу благодушны и даже ироничны: «Дальнобойный настильный огонь корпусной артиллерии произвел успешную побудку в гродненских казармах». Однако уже через несколько часов тон меняется.
«На участке укреплений от Сопоцкино и севернее речь идет прежде всего о противнике, который твердо решил держаться любой ценой и выполнил это. Наступление по действующим в настоящее время основным принципам не давало здесь успеха. Только с помощью мощных подрывных средств можно было уничтожить один ДОТ за другим. Для захвата многочисленных сооружений средств дивизиибыло недостаточно».
Рапорты с некоторым удивлением констатируют, как после отхода штурмовых групп уже, казалось бы, разбитые ДОТы снова оживают, плюясь огнем. Огромное превосходство в огневой мощи позволило немцам «забить» основную массу ДОТов в течение 22 июня, но отдельные огневые точки продолжали сопротивление до конца месяца.
Это сопротивление не было тупой покорностью судьбе и бессмысленным желанием гибели. Речь даже не идет об абстрактном самопожертвовании: упорное сопротивление позволяло сберечь конкретные жизни. Спасители и спасенные понятия не имели друг о друге, но факт есть факт: батальоны, вынужденные осаждать ДОТ под Гродно или Брестом не могли вести общее наступление, не могли вставать на пути прорывающихся из окружения частей восточнее. Легко представить, что произошло бы, если бы та же 45-я пехотная дивизия взяла крепость в Бресте как собиралась, за несколько часов – а через несколько дней, например, оказалась бы на дороге у пробивающихся к свободе остатков 3-й армии на Щаре.
Некоторые истории советских солдат известны и вовсе с неожиданной стороны. Так, несколько десятков бывших русских пленных сражались на баррикадах Варшавского восстания осенью 1944 года. Польские повстанцы, несмотря на натянутые отношения с советской стороной, отдавали должное неожиданным собратьям по оружию. Лишь несколько из них известны по именам. Лейтенант Виктор Башмаков, пограничник, сидевший в лагерях с 1941 года, командовал «русским взводом» на севере Варшавы. Другого бывшего пленного, Григория Семенова по прозвищу «Красноармеец Гриша», товарищи описывали как настоящего «Рэмбо»: он успел до своей гибели взять пленных, отобрать у карателей несколько винтовок для безоружных повстанцев, и составить себе репутацию снайпера. Установить личность этого солдата теперь крайне трудно: в базе «Мемориал» 52 только учтенных в качестве попавших в плен Григория Семенова. История обошлась с русскими участниками Варшавского восстания несправедливо: бережно сохранила имена карателей-коллаборационистов и почти начисто забыла тех, кто против них сражался.
От Башмакова сохранилась даже фотография. Он выглядывает из-за спины мужчины в пиджаке и белой рубашке на переднем плане
Вернемся, однако, к немцам. Иной раз немецкие военные не делали записей, но оставляли фотографии, говорящие больше любых слов. Оккупанты обожали фотографировать мертвые тела и сниматься в обществе трупов, но благодаря этим карточкам можно представить себе последние минуты многих солдат РККА. Не имея шансов на спасение, часто обожженные, израненные, уже умирающие, они продолжали драться, и иногда наносили торжествующему победителю тяжелые потери. Примета лета 1941 года – не только множество подбитых советских танков, но иной раз – эти же танки, пытавшиеся прорваться из окружения прямо по телам своих врагов.
Правда, еще более сильное впечатление оставляет, пожалуй, другая немецкая фотография: танкист подбитой «Тридцатьчетверки» прямо под своим танком – со снятым курсовым пулеметом. Когда машина вышла из строя, он вытащил танковый пулемет и вел свой последний бой рядом, умерев с оружием в руках.
Иногда подобные прорывы из окружения удостаивались чудовищных описаний:
«Внезапно появились они.- писал немецкий фельдфебель, - Мы издали услышали гул двигателей, но все равно опоздали. Советские танки Т-26 и Т-34, ведя непрерывный огонь, продвигались параллельно нашей колонне. Уже через несколько секунд начался ад кромешный. Следовавшие в центре колонны три грузовика с боеприпасами взлетели на воздух. Жуткий взрыв разметал во все стороны их обломки». Вопящие от ужаса и боли люди, обезумевшие лошади — все перемешалось. Неожиданно русские танки сменили направление и, ведя непрерывный огонь, врезались в колонну. Никогда не забыть, как вопили несчастные лошади, попадавшие под гусеницы танков. Автоцистерна с горючим взорвалась, подняв огромный ярко-оранжевый гриб. Один из Т-26, совершая маневр, оказался слишком близко от нее и тут же в одно мгновение сам превратился в пылающий факел. Царила ужасающая неразбериха».
Надо сказать, что немецкие источники позволяют по-новому взглянуть не только на мужество советских солдат, но и на эффективность действий РККА в целом. Описания боев 1941 года с нашей стороны производят, конечно, мрачное впечатление: несогласованность, спонтанные проявления паники, отчаянное сопротивление без страха и надежды. Между тем, солдаты и командиры РККА зачастую сами не знали, какое впечатление производили их действия на противника. Например, в июле 1941 года 11 танковая дивизия вермахта сходу захватила Бердичев. Там она оказалась под сыплющимися со всех сторон контрударами. Советская сторона кисло оценивала свои успехи в этих боях: Бердичев немцы удержали. Однако с танковой дивизии за несколько дней срезало две тысячи солдат и офицеров, что для начала Второй мировой удивительно много, тем более, речь идет об одной из наиболее опытных дивизий вермахта. Тем не менее, непрерывно молотившая по захваченным позициям артиллерия успешно находила себе жертвы.
Бердичев, похороны погибших немецких солдат
Иной раз кровавыми фиаско оборачивались и акции элиты германской армии: диверсионного полка «Бранденбург 800». Например, рано утром 28 июня 1941 года отряд спецназовцев в советской униформе на двух машинах выехал на захват моста в Екабпилсе. Поддельные документы и литовец в кабине одного из грузовиков позволяли надеяться на успех. «Бранденбуржцы» уже захватили несколько важных переправ, но здесь их ждал полный провал: на подъезде к мосту им попалась воронка, солдаты вылезли из машин… и натолкнулись на ураганный прицельный огонь быстро сориентировавшейся охраны. Драгоценные диверсанты погибли на месте, мост через несколько минут взлетел на воздух.
Просто фото с интернет-аукциона. На заднем плане ряд крестов
Наверное, самая известная история о советских солдатах в изложении противника – это «Расейняйский КВ», легенду о котором составил не кто иной, как генерал Эрхард Раус, дослужившийся за время войны до командования армией и чина генерал-полковника. Еще не генерал-, а просто полковником летом 41-го он столкнулся с потрясшей его историей. Во время боев в Прибалтике одинокий танк КВ выехал на дорогу в его собственном тылу и отрезал наступающую кампфгруппу дивизии. Несколько тысяч человек, сотни автомобилей, орудий, танки – коммуникации крупного соединения оказались под угрозой со стороны одинокого танка. Засевшие в боевой машине русские последовательно расправились с небольшой транспортной колонной, легкой противотанковой батареей, хладнокровно расстреляли тяжелое орудие, которое пытались против них использовать, и в итоге погибли только после сложной операции – против одного танка – артиллерии, танков и саперов. До 90-х годов, когда к разработке темы подключилось военно-историческое сообщество бывшего СССР, наиболее полным описанием этих событий оставались именно мемуары Рауса, откуда история пожертвовавшего собой экипажа перекочевала в массовую культуру, от литературы и множества статей до компьютерных игр.
О множестве героев войны мы не знаем ничего, кроме того, что это были русские солдаты. Тем не менее, историческая наука и энтузиасты не стоят на месте. Открывшийся в последние годы широкий доступ к документам – в том числе, при наличии средств и знаний языков, к немецким – дает возможность «разговорить» фотографии, дать людям, сражавшимся и умиравшим, имена, выяснить обстоятельства их личной войны. Это крайне трудная, кропотливая и мелкая работа, однако она дает свои плоды. И источники с немецкой стороны играют здесь не последнюю роль.
«Уникальный, не имеющий аналогов» - избитая фраза журналистов, употребляемая по отношению к чему угодно. Ил-2 действительно не имел аналогов. Специализированного штурмовика с бронекорпусом, защищающим в том числе двигатель, действительно, не было ни у противников, ни у союзников. Были ли Ил-2 советским вундерваффе или нет?
Achtung! Внимание! Если кто читал книги Растренина (ну или не смотрел цикл на TacticMedia), то может промотать в конец, дабы прочитать про моё мнение об идеальном штурмовике для РККА. Если же по какой-то причине Вы их не читали и не слушали…
Истоки концепции
Применить самолёты против пехоты непосредственно на поле боя пытались ещё в годы Первой Мировой войны. Однако быстро стало ясно, что эффективность пулемётного огня по укрытой или хотя бы рассредоточившейся пехоте не велика. Бросать же мелкие бомбы, гранаты и прочие предметы по окопавшейся пехоте было ещё менее полезно. Зато сами самолёты уязвимы от огня этой самой пехоты.
Естественным желанием стало забронировать самолёт. Хорошо, не весь самолёт, а самые важные его части, например, двигатель. Да, да, и пилота тоже, он нам в полёте тоже пригодится. Вмешалась, как водится, бессердечная гравитация. Довольно быстро выяснили, что бронебойные пули могут даже танковую броню пробивать с приличных дистанций, а самолёт не танк, ему ещё летать надо. Так что столько брони не навесить.
Так что хотя британцы и немцы даже применили свои бронированные машины, после войны эта тема в Европе начала глохнуть. Для взаимодействия с пехотой куда популярнее стала концепция многофункционального самолёта вроде Bregeut XIV, способного и разведку вести, и артиллерию корректировать, и бомбы кидать. Но ходить по головам пехоты и прочёсывать пулемётным огнём окопы противника от них уже никто не требовал.
1/5
Слева направо в карусели: 1. Немецкий AGO S.1: «Они поставили пушку! Зачем? Наверное, они будут стрелять!» Пушка в бронеказемате 2. Fokker V.37 - чудо с бронекоком 3. Альбатрос J.1 - самый распросранённый немецкий бронештурмовик 4. Сопвич «Саламандер» - пожалуй, самый удачный штурмовик ПМВ 5. Bregeut Br.XIV - золотая классика бомбардировщиков Первой Мировой.
А в это время в Кремле Хозяина
С развитием авиации в СССР тоже заинтересовались концепцией специализированного бронированного самолёта поля боя. Итогом довольно длительной работы стали бронированные штурмовики ТШ-2 и ТШ-3. Но в серию они не пошли, потому что пока их дорабатывали и мучились со всякими детскими и недетскими болячками (например, проблема охлаждения закрытого бронёй двигателя будет преследовать и Ил-2), прогресс делал эти самолёты устаревшими. Затем, как в анекдоте, концепция изменилась и было решено, что негоже авиацию применять там, где можно использовать более дешёвую артиллерию. Пусть самолёты штурмуют вражеские колонны и штабы в тылу. Считалось, что для атаки подобных целей бронирование уже не так и необходимо. А потому идея именно бронированного штурмовика была отвергнута, как неактуальная.
ТШ-2
ТШ-3. Картинка с обложки 1 тома книги Растренина. Книжка - must have.
К концу 30-х стало понятно, что с удалением с поля боя авиации поторопились. Испания и другие конфликты показывали, что работы при прорыве обороны найдётся достаточно всем, в том числе и авиации. А значит, придётся работать с малых высот, находясь в зоне действенного огня той же пехоты. Вновь начинаются работы по созданию бронированного штурмовика, которые, в итоге, приводят к запуску в серию Ил-2. Я подчеркну: в требованиях к этому штурмовику было прописано противодействие брони пулям винтовочного калибра. Ни о крупнокалиберных пулях, ни о зенитных снарядах, речи не шло. Даже с пулями винтовочного калибра пришлось попотеть. Например, сталь для бронекорпуса. Она должна быть способной к изгибу (иначе не получится сформировать бронекорпус сложной формы), не должна коробиться при термообработке, но при этом она должна иметь достаточную прочность.
Хорошо видно, какая огромная площадь бронирования у Ил-2. Естественно, что толщина брони не могла быть большой. Схема из книги Растренина
Всё это получилось далеко не сразу. Но в результате сталь подходящих характеристик сделали. С плоской бронёй, которая использовалась для защиты с задней полусферы, было чуть проще. Но и тут пришлось увеличивать её толщину, чтобы выполнить требования военных по защите с задней полусферы.
Особо оговорю, что применённая на Ил-2 броня была избыточна для противодействия большинству осколков.
Проблема была в том, что применённая на новом штурмовике броня была уже не актуальна. Почему? Давайте разбираться.
Почему Володька…штурмовик должен был потерять броню
Во-первых, развитие зенитной артиллерии. Если самое страшное, что в середине 30-х годов в заметном количестве мог встретить самолёт – это счетверённый «Максим», то к концу десятилетия немецкие дивизии ощетинились изрядным количеством 20-мм и 37-мм зенитных автоматов. От них броня Ил-2 не могла помочь. Не для того создавалась. Теоретически при больших углах падения снарядов могли случаться рикошеты, во только такие углы падения не были характерны для обстрела малокалиберной зенитной артиллерии (МЗА). Чтобы броня могла удержать такие снаряды не на фантастической дистанции, толщину брони придётся увеличить в разы. Такое, конечно, было невозможно.
Иногда говорят, что «на самом деле» смысл брони был не том, чтобы остановить снаряд, а для противодействия осколкам. Проблема в том, что в требованиях к броне штурмовиков практически не встречается требование защиты от осколков.
Но, может быть, броня спасала от огня пехоты, тем самым, давая штурмовику преимущество над не имевшими брони самолётами? Но с появлением малокалиберной зенитной артиллерии (а точнее – зенитных автоматов) именно она стала самым главным врагом штурмовиком. Действительно, насколько велика вероятность попасть из станкового или ручного пулемёта, не говоря уж о винтовке? Дальность действенного огня составляла порядка нескольких сотен метров. Скорость же самолётов перешагнула за 360 км/ч, т.е. 100 м/с. У стрелка было буквально пара секунд, чтобы прицелиться и начать огонь, фактически, исправить наводку было нереально даже при наличии трассирующих снарядов. При этом определить точку прицеливания, особенно, без специального прицела, было крайне сложно. При большой скорости необходимо сильно выносить точку прицеливания, но насколько – зависит от угла, скорости и дальности. Без дальномера, без специальных прицелов вычислить всё это в течении секунд почти нереально. Так что попасть из винтовки или пулемёта в штурмовик можно было разве что случайно. И действительно, при всей слабости отечественной зенитной артиллерии из 21000 с лишним заявленных сбитыми ПВО сухопутных войск самолётов противника всего 540 были заявлены, как сбитые стрелково-ружейным огнём. У немцев МЗА было несравнимо больше и потому роль в ПВО огня пулями винтовочного калибра была ещё меньше. Наоборот, во всех документах отмечается, что главным врагом штурмовиков, кроме, может быть, самого начального периода войны, стали зенитки противника.
Как видно из написанного выше, эффективным средством против зенитного огня были скорость и манёвренность. Конечно, точность огня МЗА была намного выше, чем у рядового пехотного Вани с мосинкой (и даже у безумного пулемётчика Ганса), но и им прицеливаться было тем сложнее, чем больше скорость самолёта. Не стоит забывать, что ошибка в определении скорости в 1% при 50 м/с это 5 м/с и при времени полёта снаряда в 1 с, такая может и не обеспечить промах. При 150 м/с (540 км/ч) та же ошибка – 15 м и если самолёт движется перпендикулярно направлению выстрела, то промах будет почти обеспечен.
Лучшая броня - манёвренность
Как показала практика, особенно сложно зенитчикам стрелять при больших вертикальных скоростях цели. Поэтому лучшим боевым порядком для ударных самолётов был бы косой или даже вертикальный круг: самолёты один за другим пикируют, атакуют цель, после чего устремляются вверх, боевым разворотом набирают высоту, заходят в хвост концевым штурмовикам, входящим в первое пикирование и следуют за ними, выполняя второй заход. Такой подход позволял бы, с одной стороны, взаимно прикрывать хвосты от истребителей противника, с другой – практически непрерывно двигаться в вертикальной плоскости, затрудняя работу зенитчикам. Проблема для Ил-2 была в низких скорости и скороподъёмности. Из-за этого Ил-2 за боевой разворот набирал порядка 300-400 м, что было примерно вдвое меньше, чем высота ввода в пикирование. Оставалось медленно и печально набирать эту высоту после выхода из боевого разворота. Всё это – в зоне работы зенитной артиллерии (иначе потеряем цель из видимости). При этом скороподъёмность мала и стрелять зенитчикам относительно просто. Так что круг получался почти горизонтальным.
Лётчики, естественно, требовали от промышленности создать самолёт, который бы позволял и косой круг, и повторную атаку сразу после боевого разворота. Увы, этого добиться удалось только на Ил-10, который в первый раз в бой пошёл только в Берлинской операции.
Ил-10М в Монино
Эти рассуждения поддерживает и опыт боевого применения И-153 и И-16 в качестве штурмовиков. По данным Растренина, в штурмовых полках с начала войны до марта 1943 один самолёт Поликарпова приходилось 120 боевых вылетов, а на Ил-2 всего 26. Разница между самолётами, в первую очередь, в большей манёвренности и тяговооружённости бывших истребителей.
Таким образом, и в СССР к концу войны признали приоритет скорости и скороподъёмности для штурмовика. Пожалуй, даже несколько переборщили, выбрав из Су-6-АМ-42 и Ил-10-АМ-42 второй, хотя почти по всем характеристикам, кроме скорости, Су-6 имел преимущество.
Су-6 с двигателем АМ-42
С другой стороны, требование бронирования тоже не сняли и даже желали, чтобы при определённых условиях броня спасала от 20 мм снарядов и крупнокалиберных пуль. В требованиях к броне указывалось, что 4 мм броня должна была держать обычную пулю винтовочного калибра 390 м, 5 мм – с 200 м, 6 мм – со 100 м. Бронебойная пуля должна была не пробивать 4 мм бронелист при угле падения более 60 градусов, 5 мм – при угле более 45 градусов. Правда, реальная броня АБ-1 несколько перекрыла эти требования, 5,5 мм выдерживал простую пулю с 50 мм, а 4,5 мм лит – с 200 м. Но бронебойную пулю она же держала при угле более 10 градусов с дистанции 400 м. Если учесть, что бронекорпус собирался из листов 4-6 мм, то станет ясно: ни о каком противодействии крупнокалиберным полям, не говоря уж о снарядах, не шло.
Схема бронирования Ил с АМ-42, будущего Ил-8. Взята из книги Растренина, т.2. Тоже must have.
С другой стороны, как отмечает тот же Растренин, опыт и полигонных испытаний и боевых действий показали, что для уничтожения Ил-2 достаточно 1-2 попаданий зенитных снарядов калибром 37 мм. Живучесть от 20 мм снарядов была, конечно, большая (Растренин и его соавтор Перов указывают, что для поражения Ил-2 требовалось более 7 20 мм снарядов), но как раз осколков они давали минимум. Поэтому вероятность того, что при попадании снаряда вне бронекорпуса броня удержит осколки, которые при её отсутствии поразили бы важные узлы самолёта, крайне мала.
Стрелок - не нужен!
Есть у меня сомнения и в необходимости второго члена экипажа. На первый взгляд, такое предположение идёт вразрез с опытом войны. Да и до неё военные требовали именно двухместный штурмовик со стрелком. Ильюшин отказался от второго члена экипажа, подняв за счёт этого скорость и дальность. Но уже в 1942 году из-за больших потерь от истребителей на фронте распространились переделки Ил-2 в двухместный вариант. Но по оценкам, полученным на основании полигонных испытаний, вероятность уничтожения двухместного Ил-2 в одном заходе истребителем Bf-109G2 («трёхточечным») – 0,38, а «пятиточечным», с дополнительными подвесными оружиями – 0,65. Высокую уязвимость штурмовиков от истребителей показал и боевой опыт (за примерами можно обратится к труду Борисенко, Латкина и Морозова про бои над Либавой). Встречается возражение, что подобные цифры актуальны для одиночного самолёта, а сосредоточенный огонь нескольких Илов мог отбить атаку «мессеров» или «фоккеров». Однако по данным Растренина, в случае встреч с истребителями, как правило, не удавалось избежать потерь, т.е. отбить атаку истребителей не удавалось. Притом расход патронов составлял 15 выстрелов на вылет. Т.е. стрелки практически не стреляли – слишком редко в 1943-1945 штурмовики встречали немецкие истребители.
С другой стороны, наличие второго члена экипажа увеличивало и потери в случае, если экипаж погибал целиком. С третьей стороны, наличие стрелка с пулемётом и боезапасом «съедало» массу бомбовой нагрузки. В результате лишь с появлением более мощного двигателя АМ-38Ф удалось «вернуть» нормальную бомбовую нагрузку к уровню одноместного самолёта. Естественно, если бы не требовалось тратить вес на стрелка, его можно было бы потратить на дополнительные боеприпасы, увеличив нормальную нагрузку до полной загрузки узлов крепления. Увеличение бомбовой нагрузки увеличивало вероятность поражения цели и для уничтожения одного и того же количества людей и техники у противника требовалось бы меньше самолётовылетов, а значит – и меньше потерь. Так что, как минимум, для этого периода оптимальным всё же является одноместный штурмовик.
Итак, советская концепция штурмовика рисовала его как самолёт поля боя, который будет поражать цели непосредственно на линии фронта с помощью пулемётно-пушечного, бомбового и ракетного вооружения. Исход из требований действия на поле боя, насыщенном стрелковым вооружением, было выдвинуто требование бронирования основных узлов самолёта и кабины лётчика. Вместе с тем, увеличение скорости самолётов, с одной стороны, и распространение МЗА, с другой стороны, сделали уже к концу 30-х годов требование защиты от пуль винтовочного калибра неактуальным. Ещё имело смысл прикрывать наиболее уязвимые точки самолёта бронёй от осколков снарядов, но создать броню, которая бы выдерживала попадание даже 20 мм снаряда с разумных дистанций в то время было нереально. Таким образом, главной защитой штурмовика становилась скорость и манёвренность. Второй член экипажа представляется ненужным, вес, использованный на создание оборонительной огневой точки, эффективнее было бы потратить на усиление наступательного вооружения или лётно-технических характеристик. По крайней мере, такой вывод можно сделать для второй половины войны, когда потери от истребителей стали существенно меньше потерь от зениток.
А теперь давайте более подробно остановимся на реализации этой концепции – самолёте Ил-2.
Ил-2 как реализация концепции
Не будем описывать все скандалы-интриги-расследования-расстрелы, сопровождавшие создание штурмовика. Главное, что будущий Ил-2 полетел в конце 1939 года, при чём на тот момент самолёт проектировался по требованию военных в двуместном варианте. Беда для будущего Ил-2 была в том, что с имевшимся двигателем АМ-35 заданных характеристик он и близко не демонстрировал, работы по более мощному АМ-38 привычно затягивались, а на пятки уже начинал наступать Су-6, который по характеристикам заведомо превосходил самолёт Ильюшина. Это и не удивительно – у Ил-2 стоял двигатель жидкостного охлаждения, что требовало полного бронирования и его и водорадиатора и маслорадиатора (правда, с последним получилось не очень, корзина маслорадиатора стала уязвимым местом самолёта). Любое повреждение рубашки охлаждения двигателя – и двигатель через несколько минут заклинит из-за перегрева. У Су-6 был двигатель воздушного охлаждения, куда более живучий в плане устойчивости к боевым повреждениям. Даже пробитие 1-2 цилиндров не было критическим, если, конечно, они не были нижними цилиндрами. Тогда интенсивно начинало вытекать масло, а результат всё тот же – заклинивание двигателя. Поэтому двигатель и не бронировался. А это – сэкономленный вес! Да и М-71, стоявший на Су-6 был мощнее.
Схема бронирования Су-6, уже с М-71Ф. Если посмотреть вооружённым глазом, то станет заметно *****, то есть что бронирование потолще, чем у Ил-2. Но двигатель не бронируется, за исключением кока винта.
Ильюшин, видя, что заявленных характеристик достичь не получается, решается на переделку Ил-2 в одноместный вариант. Это позволяет уменьшить длину бронекорпуса, опять же сэкономить вес и за счёт дополнительного бака увеличить дальность, что считалось на тот момент очень важным. Благодаря укорочению бронекорпуса не только сэкономили вес, но и изменили центровку. Благодаря этому, а также другим мерам, немного улучшилась устойчивость. Но именно, что немного. В дальнейшем, при возвращении к двуместному варианту ситуация опять ухудшилась и лишь введением «крыла со стрелкой» помогло вновь добиться более-менее приемлемой устойчивости. Но мы забежали вперёд.
После переделки в одноместный вариант характеристики Ил-2 существенно улучшились, как раз подоспел вожделенный АМ-38 и Ил-2 срочно был отправлен в серию. Су-6 же оказался в подвешенным состоянии, потому что менять в серии один самолёт на другой в момент, когда началась война, конечно, никто не стал. Да и двигатель у него в серию так и не пошёл.
Проблемы с устойчивостью не только усложняли пилотирование, но и не способствовали точности применения вооружения. Впрочем, на точность бомбометания куда больше влияла фактическая невозможность прицеливаться. Изначально у будущего Ил-2 имелся бомбардировочный прицел ОПБ-1, как на бомбардировщиках. Но стоял он у штурмана-стрелка. А стрелок обзора вперёд практически не имел. Испытания показали, что поймать цель в его поле зрения почти невозможно. А потом исчез второй член экипажа, с ним пропал и прицел. Теперь бомбить можно было только пользуясь прицелом лётчика и только с пикирования. Чтобы вернуть возможность бомбить с горизонтального полёта шли на всякие ухищрения. Был разработан временной механизм штурмовика (ВМШ) По сути, это были часы, которые позволяли сбрасывать бомбы через определённое время (которое зависело от скорости и высоты полёта) после включения. То есть нужно было прицелиться, пока цель видна, а затем сохранять высоту и скорость полёта неизменными до момента сброса, притом цель не наблюдая. Естественно, точность бомбометания была крайне невысока, а уж отсутствие маневрирования при подходе к цели, то есть в зоне максимально мощного огня МЗА, мало радовало лётчиков. Фактически прибор на фронте не применяли. Как указывали Перов и Растренин, по результатам испытаний вероятность попадания одной бомбы ФАБ-50 в полосу 20x100 м при бомбометании с высоты 200 м при помощи ВМШ составила 0,049, а серией из 4-х ФАБ-50 - 0,085.
В принципе, кучность хорошая, но как добиться точности бомбометания с такой высоты (когда из штурмовика почти ничего впереди не видно) - сие великая тайна есть!
Другой вариант бомбометания – это прицеливание по кривым, нанесённым на капот фюзеляжа. Для этого нужно было около цели найти какой-то ориентир, который бы находился в поле зрения даже когда цель скрывал нос самолёта. Затем летать так, чтобы к моменту прохождения ориентира у кривой штурмовик имел бы определённую скорость и высоту. В момент прохождения бомбы сбрасывались и летели в цель. Ну должны были. Понятное дело, что прицеливание выполнялось почти на глазок и точность была не высока. По крайней мере, в отличие от использования временного механизма, не требовалось долгое время летать с постоянными скоростью и высотой. В серии статей Перова и Растренина приведены результаты бомбометания с Ил-2 в полигонных условиях с горизонтального полета по нанесенным меткам на бронекозырьке летчика и капоте мотора при одиночном сбрасывании авиабомб и серией из 4-х бомб типа ФАБ-50 при скорости полета 330-360 км/ч. Испытания показали, что вероятность попадания одной авиабомбы в полосу 20x100 м2 с высоты 50 м в среднем равнялась 0,035 и 0,08 для одиночного и серийного бомбометания соответственно. При увеличении высоты бомбометания до 200 м вероятность попадания одной бомбы в такую же полосу уменьшалась до 0,023 и 0,043 соответственно.
Теперь вспомним, что советская концепция предполагала действие штурмовиков на поле боя, то есть непосредственно около своих войск. На деле же получалось, что точность бомбометания по дальности сравнима с типичным расстоянием между пехотой и укреплениями противника перед броском (200 м). К тому же зачастую сложно понять, где войска свои, а где – противника. В этом непростом деле мог бы помочь авиационный наводчик, но таковые появились в товарном количестве только под конец войны. Конечно, можно было выкладывать полотнища и прочие знаки, обозначая свои войска. Однако, во-первых, это требует хорошей организованности, чего большую часть войны не было, во-вторых, это может демаскировать свои же войска, что в условиях господства авиации противника совсем грустно. Поэтому сплошь и рядом авиаторы жаловались, что войска пренебрегают требованиями обозначения войск.
При невысокой точности бомбометания по дальности можно было атаковать цели у фронта, фактически, только пролетая вдоль него. При этом пришлось бы «собирать» весь огонь зениток вдоль линии фронта. Естественным следствием всех этих недостатков стало то, что удары штурмовиками наносились зачастую, в тылу противника. Впрочем, полем боя считается зона досягаемости артиллерии. При таком определении можно сказать, что штурмовики довольно часто работали именно по полю боя. Особенно, если свои войска хорошо отмечали своё местоположение, а фронт был позиционным. Например, в ходе отражения наступления «Нептун» на плацдарм Малой Земли удары авиации, в том числе штурмовиков, привели к срыву немецкого наступления. За подробностями отсылаю к блестящей серии статей по данному вопросу Андрея Кузнецова.
Таким образом, малая точность бомбометания существенно усложняла применение штурмовика в соответствии с концепцией. К тому же этому препятствовали и проблемы во взаимодействии с авиацией сухопутных войск.
Ну а что пушки и ракетные снаряды? Ведь именно они были основным оружием штурмовиков?
Стрелково-пушечное вооружение Ил-2 было очень мощным. Две пушки ШВАК, затем ВЯ-23, два пулемёта ШКАС. Мощная баллистика ВЯ позволяла поражать не только легкобронированные цели, но и лёгкие, а иногда и средние танки. Однако кроме мощности вооружения нужна и точность. С этим были проблемы. Во-первых, как уже говорилось, устойчивость была недостаточна, что снижало точность стрельбы. Во-вторых, пушки пришлось довольно сильно разнести относительно оси самолёта. Дело в том, что конструкция мотора АМ-38 не позволяла оснастить штурмовик мотор-пушкой. Конструкция бронекорпуса закрывала возможность установить синхронизированные пушки. Оставалось ставить их в крыле. Такая установка вызывала сразу множество проблем. Во-первых, большое расстояние между пушками означает, что и снаряды будут вылетать на большом расстоянии друг от друга. Можно установить пушки немного под углом, дабы у цели снаряды попадали в одну точку, однако такое возможно лишь на определённой дальности до цели. На любой другой дальности трассы будут всё равно проходить на некотором расстоянии друг от друга.
Во-вторых, выстрелы из пушек будут происходить неодновременно и потому будут неизбежно появляться колебания по каналу рыскания.
Всё это приводило к низкому проценту попаданий в цель. Так во время испытаний (т.е. при отсутствии противодействия противника, в буквальном смысле в полигонных условиях) три строевых лётчика с боевым опытом добились всего 20 попаданий в танковую колонну, при том лишь 6 снарядов попали в тот танк, в который целились. Расход боеприпасов составил 553 снаряда. Учитывая, что автомобили и повозки не сильно отличаются размером от танка, приходится признать, что даже борьба с колоннами небронированной техники стрелково-пушечным огнём вряд ли давала большой эффект. По оценке Перова и Растренина, вероятность поражения автомобиля в одном заходе составляла 0,1-0,13.
РСы показали себя также не очень точным оружием. В тех же испытаниях вероятность попадания РСа в танк прицеливания составила 1,1 %, а вероятность попадания в любой танк той же колонны 3,7 %. Впрочем, надо отметить, что по ходу войны изменялась тактика применения РСов. Вышеуказанные показатели получены ещё тогда, когда стрелять РСами начинали с 600-800 м и пускали их по очереди. В силу небольшой кучности результат был не очень. Под конец войны начали стрелять залпом с минимальной высоты. Меньше дальность – выше вероятность попасть! Кроме того, поступили новые типы РС: РБС, РОФС и М-13УК. У всех них была увеличена точность. М-13УК имел косо поставленные стабилизаторы, за счёт чего вращался. Это помогало несколько нивелировать неравномерность горения пороха.
В играх РС - грозное оружие, в реальности всё сложнее
Также под конец войны за счёт введения в строй самолётов «со стрелкой», т.е. с увеличенной стреловидностью крыла, возросла устойчивость, а значит и точность стрельбы из пушек. Тем не менее, остаётся лишь сожалеть, что в серию не пошёл Су-6 с 37 мм пушками, у которых изначально не было подобных проблем. Кстати, Ил-2 с 37 мм пушками крылья «со стрелкой» так и не получил, потому уже через 2-3 снаряда сбивалась наводка. У Сухого такой проблемы не было и на испытаниях они показывали хорошую точность стрельбы.
Идеальный штурмовик
В предыдущих частях я рассказал о концептуальных проблемах советских штурмовиков и недостатках их реализации в виде Ил-2. А теперь я порассуждаю над тем, какой ударный самолёт стоило создавать для ВВС Красной Армии.
Как мы выяснили, лучше всего подходил одноместный штурмовик с двигателем воздушного охлаждения сиречь М-82, ибо остальные двигатели либо не существовали в серии, либо не подходили. Самолёт не должен иметь сильного бронирования, возможно, стоило оставить очаговое бронирование, в первую очередь, самого пилота, при том максимально возможной величины.
Первоначальный вариант бронирования Су-6. Да, это всё!
Основным «оружием» против МЗА должны были стать скорость и манёвренность. Так как скорость самолёта должна быть довольно высока, то для увеличения точности сбросам бомб необходимо добиться угла пикирования хотя бы 50 градусов и, соответственно, уменьшить скорость, дабы увеличить скорость прицеливания. Для этого нужны воздушные тормоза. На Ил-2/10 их просто некуда поставить, потому что крыло не обладало значительной прочностью. В свою очередь это было вызвано деревянной конструкцией и невыполнением технологии производства. В свою очередь такая конструкция порождала малую живучесть и быструю порчу от погодных условий. Чтобы разорвать порочный круг, необходимо отказаться от дерева и делать самолёт цельнометаллическим или почти цельнометаллическим. Некоторое снижение производства окупится большей живучестью и долговечностью. Увеличенная прочность позволит поставить вышеупомянутые воздушные тормоза и увеличить точность.
Пулемёты следовало убрать и заменить на пушки. Самолёт должен был быть адаптирован под применение тяжёлых бомб, лучше бы 500 кг. Пушки с появлением надёжных 37 мм автоматов ОКБ-16 следовало заменить на них.
Что же напоминает мой идеальный штурмовик в вакууме?
FW-190F
Су-6, первый экземпляр(но не первый вариант проекта)
Ну да, ну да, напоминает он FW-190F. Или может быть, Су-6 первого варианта.
Конечно, можно задаться вопросом «а откуда ты столько двигателей возьмёшь?» Ведь М-82 не хватало даже на 10 000 Ла-5/7 и небольшие серии других самолётов, оснащённых этим двигателем. Но, во-первых, ради двигателей для Ил-2 убили производство АМ-35, шедших как раз на истребители. Во-вторых, безумное число Ил-2 было вызвано их непомерными потерями, да ещё и инерцией производства. Так что, возможно, стоило сохранить производство АМ-35 и доводить Миг-3 с этим двигателем. Либо всё-таки часть гигантского производства АМ-38 отдать под освоение М-82. Да, это бы встретило сопротивление авиапромышленности, но в ходе войны с авиазаводами вытворяли удивительные вещи, заставляя производить то ЛаГГи на делавших до того самолёты смешанной конструкции, то наоборот.
В самом крайнем случае, можно было бы переделать Су-6 под АМ-38, ведь в итоге Су-6 переделали под его наследник АМ-42. Получилось, конечно, сильно хуже, чем с М-71Ф, но всё равно лучше, чем Ил-10. И лишь неуёмное желание получить несколько лишних км/ч ценой сильного понижения практически всех других характеристик и невезение с пожарами АМ-42 на опытном Су-6 (на опытных Ил-10 они не горели, а на серийных – вполне) не дало возможность внедрить Су-6 на каком-нибудь заводе, клепающем Ил-2, которые потом всё равно сгниют на базах хранения. И интриги Ильюшина, затянувшего песню «мамой клянусь, Ил-10 легко освоим, он же развитие Ил-2».
Выводы
Советская концепция требовала от самолёта поля боя быть бронированным для защиты от стрелкового оружия. Появление на поле боя МЗА привело к обесцениванию этой защиты, так как на том техническом уровне создать самолёт, защищённый от 20-37 мм зенитных снарядов было нереально.
Осознав первоочередную ценность скорости и манёвренности для ударных самолётов, советские теоретики, тем не менее, по непонятным причинам оставили требования бронирования штурмовика.
Попытки совместить требования по бронированию с иными ТТХ приводило к компромиссу, который был хуже полного отказа от бронекорпуса.
Сам самолёт Ил-2 страдал многими конструктивными недостатками, полностью избавиться от которых так и не удалось, да и не было возможным.
Ставка на численность, приводившая к чрезмерному выпуску Ил-2 и препятствовавшая замене его на более совершенные самолёты не оправдалась.
В условиях войны 1943-1945 годов наличие стрелка в экипаже штурмовика является неоправданным и, не сильно увеличивая обороноспособность против истребителей противника (встреча с которыми была уже редка) существенно и отрицательно влияла на лётно-технические характеристики, «съедала» вес нагрузки.
«Идеальный» штурмовик для ВВС Красной Армии был бы похож на Су-6 первого варианта или даже на FW-190.
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны. Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения. Подробный список пришедших нам донатов вот тут. Также вот тут можно оформить платную подписку, просто так :)
«Назовите мне какого-нибудь писаря из двенадцатой роты. Гоуска? Хорошо, так, значит, взрывом этого фугаса оторвет голову Гоуске. Голова отлетит, но тело сделает еще несколько шагов, прицелится и выстрелом собьет вражеский аэроплан».
Сатира? Да. Ирония? Несомненно. Вот только фантазии военной пропаганды нередко способны переплюнуть любой авторский вымысел.
В 1941 году Италию облетела весть о героическом подвиге пулеметчика 80-го пехотного полка Розарио Андаццо на Русском фронте. 8 ноября он со своим верным Fiat Modello 14/35 отражал атаку кровавых коммунистов, когда взрывом минометного снаряда ему оторвало правую руку. Конечно, такая мелочь не смутила гордого потомка римских легионеров и он продолжил вести огонь одной левой. Но затем и ее перебило осколком. Как говорится - это нас конечно огорчит, но не остановит. Розарио вцепился в гашетку зубами и продолжал стрелять, пока отдачей ему не выбило все передние зубы. Страшно представить, чем бы он стал давить на гашетку дальше, но тут шальная пуля наконец прервала земной путь итальянского героя, посмертно награжденного за свой подвиг золотой медалью «За воинскую доблесть». Эта офигительная история совершенно официально распространялась военным министерством Италии, а по всей стране висели плакаты, в красках изображающие подвиг Розарио.
P.S. На самом деле герой был не убит, а взят в плен, где его кормили исключительно пиццей с ананасами и прямо на глазах ломали спагетти перед варкой, просто ни один итальянец не решился описать подобные ужасы.
Размер пробоины предположительно от 20-мм фугасного снаряда
Ил-2 с огромными прострелами в крыле и фюзеляже – довольно частая картина в литературе, посвященной этому самолету. Кажется, что по нему стрелял танк. Но нет, в основном это дело рук 20-мм зенитных и авиационных пушек. Одной из особенностей немецкой авиации в годы ВОВ было использование специальных снарядов – тонкостенных фугасных с повышенным заполнением взрывчатыми веществами. Зенитные же снаряды немецких 20-мм пушек даже в обычном осколочно-зажигательном варианте за счет отсутствия трассера и общих больших размеров (при том же калибре) имели очень приличный заряд. Я думаю, это, наряду с деревянной конструкцией крыла и фюзеляжа, и есть важная причина того, что Ил-2 прилетали домой с ТАКИМИ дырами. Мощные фугасные снаряды вместе с не очень надежным креплением обшивки, малой прочностью стрингеров и нервюр (силовых элементов крыла). Разумеется, здесь важную роль сыграла и живучесть Ил-2. При всех его недостатках, он реально мог выдерживать довольно сильные повреждения.
Так что же это за снаряды? Речь про Миненгешоссы. В данном случае я не буду рассматривать 30-мм снаряды — они и так понятно, что будь здоров как бахнут. А вот с 20-мм интереснее. Новый вид снарядов позволил увеличить количество взрывчатки в снаряде примерно в три раза. Если раньше нормой было 5 – 7 грамм, то в 20-мм фугасном было уже 18 – 20 грамм. Такой снаряд появился, по некоторым данным, еще во время Битвы за Британию, т.е. в 1940-м году. В смысле, был применен, разработан-то был раньше. Первоначально он снаряжался ТЭН-ом (это такая взрывчатка), а с 1942-го года – гексогеном с алюминиевой пудрой, что значительно увеличило мощность при той же массе. Наличие алюминиевой пудры дает зажигательный эффект, то есть снаряд получался фугасно-зажигательный.
Тот же самолет с обратной стороны
Еще одной особенностью снаряда был взрыватель. В отличие от классических контактных взрывателей, для Миненгешосса был отработан специальный взрыватель с задержкой. Это было сделано в связи с тем, что взрыв снаряда на поверхности обшивки не принесет такого эффекта, как взрыв внедрившегося в обшивку снаряда. Задержка взрывателя была подобрана примерно такой, чтобы взрыв происходил, когда снаряд внедрился в обшивку примерно на 2/3. Следовательно, мало того, что взрыв происходил прямо в отверстии в обшивке, разрушая ее, так еще и немалая часть энергии попадала внутрь конструкции самолета, за обшивку, где в замкнутом пространстве многократно отражалась, и воздействовала на детали самолета (в том числе обшивки) изнутри. Это приводило к большим пробоинам при попадании в алюминиевую конструкцию – целые вырванные куски (на фото – размером с лицо человека) .
В случае же конструкции деревянной (например, крыло Ил-2 или Як-1) попадание такого снаряда вызывало отрыв намного большего по площади участка обшивки, причем порой вместе с деревянными стрингерами (тонкими продольными элементами) и нервюрами (поперечными элементами конструкции самолета). Для небольшого самолета могло хватить буквально пары-тройки таких попаданий, и можно было попрощаться с нормальной работой крыла, а то и со всей консолью. А без консоли (ну, без «левого» или «правого крыла») лететь получится только к земле, причем вращаясь. Для обеспечения же возможности пробить обшивку головная часть тонкостенного снаряда делалась намного более толстой, как вы видите на схеме.
Собственно, 20-мм Миненгешосс
Для сравнения, снаряды советской 20-мм пушки ШВАК. Видно, насколько толще стенки, что ограничивает объем каморы со взрывчатыми веществами
Надо сказать, что если верить историкам авиации, то от Миненгешоссов не защищал и бронекорпус Ил-2 в районе двигателя. В принципе это объяснимо. Детали там тонкие, всего 4 мм. Они пробиваются даже обычной винтовочной пулей, небронебойной (просто с очень уж короткой дистанции - порядка 200 м). Странно было б от них ожидать, что они легко устоят перед 20-мм снарядом, пусть и фугасным. В броню-то он бьет своей толстой головой, а не тонким бортиком и донцем. Размеры пробоин от таких снарядов в бронекапоте, по данным Растренина, достигали в отдельных случаях 16 см, а для выведения штурмовика из строя могло быть достаточно одного такого попадания в двигатель.
Каково же было снаряжение орудийных лент немецких истребителей? На этот счет есть немецкие рекомендации (см ниже). Для самолетов, которые не предполагается использовать против четырехмоторных бомбардировщиков (т.е., например, для тех, что воюют на Восточном фронте), наполнение ленты 20-мм пушки было 3 Миненгешосса на 1 зажигательный и 1 бронебойно-зажигательный снаряд. Как видите, большинство снарядов в ленте – вот эти самые «сильновзрывные». То есть шанс получить такой фугас был очень высок.
MG 151/20 и MG FF — это 20-мм пушки. Mine — фугасный снаряд, Brandgranate - зажигательный, Panzerbrandgranate — бронебойно-зажигательный снаряд. Для остальных калибров, например, для 30-мм пушки, есть еще Sprenggranate (классический «взрывной» снаряд, в данном случае — осколочно-трассирующий). Bewährte Gurtung gegen — это примерно можно перевести как «эффективная набивка лент против»: 4motorige Bomber - 4-хмоторные бомбардировщики; alle anderen Flugzeuge - все остальные самолеты.
Так а в чем же дело с четырехмоторными бомбардировщиками? Почему против них состав ленты другой – 1 Минен, 1 зажигательный, 1 бронебойно-зажигательный? Всё дело, я думаю, в том, что большой алюминиевый четырехмоторный бомбардировщик был, черт побери, большим и алюминиевым. Для него не так критичны были те пробоины, что оставляли Миненгешоссы, у него были крупнее силовые элементы, конструкция в целом прочнее. Плюс у Миненгешоссов скорее всего имелись проблемы с поражениям двигателя такого самолета – на записях фотопулеметов немецких истребителей видно, что много снарядов взрывается на задней части мотогондолы «Летающей крепости» без ощутимого воздействия на двигатель. Слишком уж самолет большой, от задней части мотогондолы до, собственно, двигателя приличное расстояние. А вот бронебойный снаряд пробьет мотогондолу и полетит дальше с большей вероятностью поразить двигатель.
В итоге, с наибольшими проблемами от Миненгешоссов должны были столкнуться в ВВС РККА. Большинство наших самолетов имели деревянные крылья и хвост: практически все наши истребители и очень солидная часть штурмовиков — это и есть большинство наших самолетов. В какой-то мере это может быть частично ответственно за бОльшие потери ВВС РККА в сравнении с ВВС Германии. Когда у противника мощнее снаряды, а у тебя слабее конструкция, ему просто намного легче тебя сбить, чем тебе – его. Даже если не затрагивать ТТХ самолетов и уровень подготовки пилотов. Наши летчики сражались в неравных условиях, но все равно били фашистов. Настолько, на сколько могли.
В 1943-м году ситуация просто становится критической! Всё больше немецких дивизий начинает воевать против наших союзников. Как я уже рассказывал в статье, за счет частей из Африки и Италии можно было сформировать летом 1943-го года два танковых корпуса (примерно по три дивизии каждый) с усилением тяжелыми танками, пополнить длинноствольными танками дополнительно несколько дивизий (а летом 1943-го года танков был серьезный дефицит), да еще хватило бы как следует докинуть людей в пехотные дивизии ГА Центр на Северном фасе тысяч по пять в каждую (и это я сознательно беру сильно меньше людей, чем там было, не все ж годятся)! В августе 1943-го уже и на четыре танковых корпуса хватило бы, да еще с усилением их тяжелыми танками!
Количество авиации также бы возросло. По данным на декабрь 1943-го на Восточном фронте 42% авиации. При этом истребительной, которой немцам более всего не доставало, всего 27%. Собственно, без истребительной авиации очень сложно организовать эффективную поддержку войск пикирующими бомбардировщиками — они очень уязвимы. Да и прочие ударные самолеты тоже.
Отразилось это и на потерях. В апреле 1943-го из точно потерянных 868 самолетов на Восточный фронт приходится 208 – 24%. В июле 1943 потери немецкой авиации резко возросли на всех фронтах – у нас началась Цитадель, на Средиземноморье — высадка на Сицилии, а над Германией пошли массовые дневные налеты американских бомбардировщиков. В итоге за июль потеряно 1577 самолетов, из них на Востоке – 564 (36%). В августе 1201 всего и 453 на Востоке (38%). В октябре 1008 и 283 (28%). А теперь представьте, что этих потерь не Западе нет, и большинство этих самолетов, что воевали на Западе и в Средиземном море, окажутся на Восточном фронте. Большинство, а не все, потому что надо ж немцам что-то оставить на потенциальную защиту Рейха, мало ли что. Да, цифры могут быть не идеально точны, но общий порядок едва ли сильно изменится. Уже одно только резкое увеличение поддержки авиации может кардинально изменить ситуацию на фронте.
С лета 1943-го года американские бомбардировщики налетали с каждым месяцем во всё возрастающем количестве
А ведь в 43-м есть и еще «добавки». Как раз, как многие любят писать, что Ленд-Лиз пошел массово со второй половины 1943-го года. Ну вот он и пошел. И Красная армия получила сверх своего выпуска 12,5% танков и 22% самолетов. А ведь Ленд-Лиз – это не только танки. Взрывчатку мы уже рассматривали применительно к 1942-му, а ведь получали мы помощь также по порохам и сырью для них. В 1944-м году доходило до доли в 28% самих импортных порохов. А в 1943-м году зависимость от союзников у производства нитроглицериновых порохов составляла до 100% (по глицерину) и до 60% (по централиту). Разумеется, это не значит, что наши в 1943-м году остались бы вообще без снарядов. Для 76-мм артиллерии использовалась другая рецептура без такой зависимости. Но беда была с боеприпасами калибра 122-мм и выше.
Стал 1943-й год и годом массового поступления в РККА импортных автомобилей. До такой степени, что за этот год доля таких машин (не трофейных) поднялась в армии с 5% в начале года до 19% в конце. Это не только увеличило общее количество автотранспорта, но и подняло перевозимый тоннаж и проходимость за счет массового поступления полноприводных машин и Студебеккеров грузоподьемностью 2,5 т (наиболее массовая грузовая машина, выпускавшаяся нашими заводами, это ГАЗ-ММ грузоподъемностью 1,5 т).
Опять же, как я уже писал, с лета 1943-го начались активные дневные бомбежки Германии, то тут, то там временно снижавшие производство. Порой серьезно, как в налетах на Алькетт в конце 1943-го. А в первой половине, я напомню, состоялась ночная «битва за Рур», когда британцы бомбежками добились снижения производства стали при планировавшемся немцами росте.
А теперь представьте, что всего этого нет! И у немцев, как я описывал для 1942-го года, стало больше дивизий, танков, больше снарядов, больше орудий, больше самолетов, больше грузовиков и тягачей. В том числе заместо сотен подлодок, которых в 1943-м построили уже почти 300 штук. А у нас меньше снарядов, меньше танков, меньше самолетов, меньше грузовиков, меньше радиостанций, меньше топлива (нам поставляли и его), даже меньше тех самых пресловутых банок тушенки, ботинок и пуговиц, над которыми так любят посмеиваться у нас, и которые тоже массово поставлялись. А ведь без Ленд-Лиза у нас есть риск сокращения выпуска и своей продукции. Например, без поставок алюминия, что придется сократить? Выпуск самолетов? Они у нас не все деревянные. Выпуск моторов для них? Или моторов для танков Т-34? Как вы думаете, пойдут ли операции второй половины 1943-го года так же успешно, как они шли в реальности? Я сомневаюсь.
1944
Ну а в 1944-м году всё совсем может стать плохо. Ввиду уже реально максимального включения наших союзников в борьбу во всех ее видах, внезапное их исчезновение могло сыграть просто роковую роль. Как мы уже обсуждали в статье о Ленд-Лизе, в феврале 44-го в результате крупной аварии были выведены из строя огромные мощности по производству ТНТ, ремонт шел до июня, и то восстановили не полностью. Закрывали поставками готовой взрывчатки по Ленд-Лизу – именно поэтому, я думаю, в 1944-м году такая солидная доля импорта в поставках ВВ – 65%. Представьте себе, что авария случилась, а взять неоткуда? Чем будем стрелять? А с учетом того, что еще и доля поставок пороха до 28% в 1944-м? Как будем проводить наступательные операции?
БТР М3 Скаут в Красной армии
А ездить на чем будем? В начале 44-го доля импортных машин в автопарке 19%, а в конце года – 30%! А ведь у нас даже с этим со всем был дефицит транспорта, что и в 1945-м порой «мотопехота» пешком ходила. Я даже не буду говорить про БТР-ы Скаут для разведки.
Летать на чем будем? Почти 20% от нашего выпуска нам послали по Ленд-лизу. А еще нам поставляли алюминий, из которого делаются детали для самолетов и двигатели. То есть, у нас будет меньше самолетов, а у немцев – больше. Ведь не будет бомбардировок, а значит не будут страдать авиазаводы. Значит не будут истребители заниматься отражением налетов и нести большие потери. Эти истребители окажутся у нас, на Восточном фронте. А ночные истребители, которых в феврале 1944-го было более 500 штук, могут стать бомбардировщиками и тяжелыми истребителями. Бомбардировщики, которые в начале 1944-го бомбили Англию (да, этим и в 44-м году немцы занимались, причем активно), тоже полетят к нам. Так себе перспектива.
А топливо? Примерно с мая 1944-го англо-американцы постоянно бомбили заводы синтетического горючего, из-за чего у немцев примерно вдвое упал выпуск топлива. ВДВОЕ! Им пришлось сильно сокращать программы подготовки летчиков даже. Ну вот теперь не пришлось бы. Я даже не буду говорить про бомбежки танковых и прочих заводов, некоторые из результатов я приводил в статье о бомбардировках. Кстати, нам по Ленд-Лизу поставляли топливо. Теперь не будут.
А что делать с сухопутными войсками? Вот на июль 1944-го по разным данным примерно 25% сухопутных сил Вермахта стояло против войск наших Союзников. И среди них 11 танковых дивизий, 5 панцергренадерских и три тяжелых танковых батальона. Опять процитирую свою же статью:
«По количеству бронетехники на 15.06.44 есть следующие данные: на Западном и Итальянском фронтах было 1676 исправных немецких (не французских или каких еще) танков и 659 штурмовых орудий, на Восточном – 1192 исправных танка и 1319 штурмовых орудий. Как мы видим, на Западном фронте намного больше танков – основной ударной силы. Особенно стоит отметить наличие на Западе и в Италии намного большего числа исправных танков Пантера – 498 против 226 на Востоке, это к вопросу о том, что «против Союзников держали всякий устаревший хлам». Все эти 1676 танков с Западного и Итальянского фронта – это очень приличная сила, позволяющая оснастить танками парочку танковых армий. Еще раз отмечу, что в этих данных указаны танки немецких моделей, о количестве на фронтах трофейных французских танков мне неизвестно.»
Это не считая тех, что просто на оккупированной территории стоят. Так-то в целом группировка во Франции была порядка 800 000 человек. Насколько хуже пойдет Багратион с учетом этих всех данных? Ну, если эти войска окажутся на Восточном фронте. С учетом недовыпущенных из-за бомбежек примерно 1200 штурмовых орудий за 1944-й год?
Немецкое штурмовое орудие где-то во Франции
А на конец 1944-го года на остальных фронтах стояло уже примерно 35% дивизий. Насколько немцам сподручнее будет проводить наступление в Венгрии и сдерживать Висло-Одерскую? Если до нее вообще дойдет в таких условиях. С учетом того, что довольно немало сил немцы потратили на закончившееся провалом еще до начала Висло-Одерской Арденнское наступление.
Резко возросли и потери, которые наносили Германии наши союзники. Ведь все эти дивизии, они не просто стояли фронтом, они ж воевали, и довольно активно. Насколько активно? Так активно, что доля потерь (от общих), приходящаяся на НЕ_Восточный фронт, начинает прям резко расти в июне 1944-го. Если на май 44-го на этот параметр приходилось 9% (за всё время войны нарастающим итогом), что в принципе уже значимый показатель, то примерно за полгода после высадки, к концу 1944-го, стало уже 23%. А ведь всего-то чуть более чем полгода войны во Франции. Все эти люди могли воевать на Восточном фронте! Впереди 1945-й год, а в нем, например, Рурский котел, где в плен было взято более 300 000 человек. А были еще котлы поменьше в начале 1945-го, где в плен попадали многие десятки тысяч человек.
Такое резкое увеличение потерь и интенсивности боев привело как к тому, что приходилось еще сильнее распылять силы, так и к тому, что оставалось меньше возможностей на нормальную подготовку пополнений – слишком быстро надо было пополнять.
А ведь немцы всё еще строят подводный флот, который воюет в основном против наших союзников, причем еще более массово – в 1944-м году выпустили уже более 300 лодок, причем еще и начали строительство новых, намного более крупных.
Новейшие немецкие подлодки класса XXI. На фото уже трофеи союзников
В итоге, в 1944-м году без союзников (я уже повторяюсь, но что поделать) у РККА было бы намного меньше снарядов. Причем в этот раз прям реально намного меньше. Уже одно это подкосило бы мощь ударов по Вермахту. Но также несколько меньше было бы танков, заметно меньше самолетов, сильно меньше грузовиков и прочих автомобилей. А у немцев – больше людей, и теперь прям намного. А также больше топлива, больше танков и САУ, больше грузовиков и тягачей вместо подлодок, например. Больше пушек, гаубиц и снарядов, вместо многих тысяч зенитных орудий защиты Рейха. Больше возможностей для подготовки пополнения. Намного больше самолетов и в них сидят более подготовленные пилоты! Истребители прикрывают свои бомбардировщики и штурмовики и защищают свои войска от наших штурмовиков.
А что это всё значит? Что у немцев намного больше возможностей по задержке наших наступлений, нанесению нам потерь. А значит больше времени на принятие контрмер и больше возможностей для их реализации. А значит меньше котлов, меньше пленных и убитых, меньше людей, вынужденных сражаться в условиях окружения, без боеприпасов, поддержки артиллерии и авиации. А значит еще один год, подобный 1943-му, когда наши, вроде, наступают, но потери намного выше, чем у немцев, а полноценно разгромить их (как в Багратионе, например, или в том же Сталинграде) не выходит. Насколько далеко сможет в таких условиях продвинуться Красная армия и какой ценой? Я не хочу себе этого даже представлять.
Да, совершенно бесспорно, что Красная армия основывалась именно на своей мощи. Всё описанное выше – это пусть и важная, но добавка сверху. Без той базы, которую имел СССР, всё это не имело бы значения. Но и на одной только базе много навоевать бы не получалось. Важность и влияние наших союзников на ситуацию на Восточном фронте наблюдались уже с самого начала войны, в том состоянии, в котором ее начал Вермахт. И с каждым годом это влияние усиливалось. Поэтому мнение о том, что мы бы запросто справились бы сами, на мой взгляд, очень далеко от истины. Я даже не могу представить, как бы выглядело это «справились», и сколько бы это стоило жизней. Однако и обратное мнение, что за нас всё сделали, тоже неверно. Все описанное в этой статье было надбавкой, надстройкой над основой, заложенной Красной Армией в победу над фашистами. И без этой основы, я считаю, тоже ничего бы не вышло. Союзники по Антигитлеровской Коалиции были нужны друг другу — это была взаимная помощь. Разница в том, что для нас это был вопрос жизни и смерти – фашисты пришли на нашу землю.
Материалы в посте написаны в том числе с целью создания негативного отношения к идеологии нацизма. Автор осуждает нацизм, преступную политику нацистов и методы, которыми они пользовались, и не ставит целью их пропаганду и оправдание. Также материалы имеют целью прославление Красной Армии и ее Победы над Вермахтом. В материалах могут рассматриваться история и военное дело, в том числе инструменты и методы, с помощью которых гитлеровцы пытались достичь своих преступных целей. Однако, какими бы ни были эти инструменты и методы, автор напоминает, что победила Красная Армия, при поддержке Союзников по Антигитлеровской Коалиции.
Ещё когда я только задумал написать о действиях наших союзников, у меня было понимание, что последняя, итоговая, статья будет самой противоречивой. Ну, сами посудите, как мы можем провести анализ влияния? Можно, конечно, посвятить этому всю жизнь и написать колоссальную научную работу, которую никто не прочитает. Ни мне, ни вам это не нужно. Поэтому мы поступим более простым способом. Применим ретропрогнозирование – то самое сослагательное наклонение, которое история, якобы, не терпит. Да, метод крайне неточный, и результаты получатся упрощенные, исключительно для наглядности. Тем не менее, совсем без итогов я вас оставить не могу.
Здесь мы будем рассматривать итоги событий, детально описанных в предыдущих статьях про влияние союзников:
Но сперва я бы хотел рассмотреть две вещи. Две вещи, которые наиболее часто гуляют при попытке оценить «вклад» сторон. Первая – это попытка оценить вклад через сравнение количества убитых немецких солдат. Мол, кто больше убил, у того вклад и больше. Второе – это распространенное мнение, что, мол, американцы могли и в 42-м высадиться, да только не хотели, и протянули до 44-го, «когда и так всё было понятно». Давайте разберемся.
Танки Пантера в Италии
Обычно как говорят, мол, наши убили 75% немецких солдат, а «ихние» – 25%. Вот такой и вклад в уничтожение сухопутных сил. Я же считаю, что вопрос этот более сложный. Для начала прям самую сложную концептуальную часть его и рассмотрим. Мы еще ниже будем рассматривать разные соотношения, так что пока что без деталей. Просто напомню, что немцев на Восточном (и не только) фронте преследовала постоянная нехватка сил. И чем дальше, тем в большей степени. Так вот, когда у Красной Армии сил заметно больше, чем у ее противника, ей и уничтожать его проще. Он ведь менее эффективно способен противостоять. Если у немцев вдруг оказывается больше танков, больше грузовиков, больше людей, больше авиации, больше снарядов, больше всего — насколько сложнее Красной Армии будет этих самых фашистов убивать? Насколько больше Красная Армия понесет потерь? Насколько снизится глубина продвижения вперед? Насколько больше нужно будет проводить операций для достижения того же эффекта, и сколько из них окажутся неудачными, как операции зимы 1943 – 1944 против ГА Центр? Неудачными, потому что немцы-то будут сильнее. Сложно сказать, конечно. Но точно будет сложнее.
То есть то, что Красная Армия смогла уничтожить 75% сухопутных войск Германии (цифра примерная) – это, конечно, результат, полученный не в вакууме, не в соревнованиях, а во взаимодействии с нашими союзниками. Конечно, в обратную сторону это тоже влияло. Но нас-то интересует их влияние на наши дела. Это нам фашистов со своей территории гнать надо было, а не США. В США гитлеровцы пока людей не вешали, деревни не жгли и народ на работы не угоняли. Поэтому нам важнее было.
А если представить себе, что у немцев не только вдруг стало больше всего, нет блокады, нет проблем с топливом (ведь их вдруг не бомбят), не потрачена куча ресурсов на многие сотни субмарин. Так вот, не только у них стало больше, но и у нас стало меньше. Ведь как правильно посчитать тех фашистов, кто убит снарядом, начиненным импортной взрывчаткой? Кого раздавил танк Шерман советского мехкорпуса? На кого сбросил бомбу Дуглас А-20? А если снаряд выпустила наша пушка и снаряд наш, но привезли ее Студебеккером? Как это посчитать? Честно, черт его знает! Это очень сложно. Поэтому я и считаю, что вот это сравнение 75/25, оно не то, что неверное, оно вообще ничего толком не говорит. Ситуация там была намного сложнее, и сколько было влияние союзников в наших 75% посчитать, наверное, нереально. Но сколько-то точно есть, и немало. А как посчитать сэкономленные этим всем жизни?
Высадка в Италии в 1943-м
Второй же вопрос, который так больно бьет по душам комментаторов, это «поздняя» высадка. Здесь вопрос сложный. Нет, почему союзники не высадились в Европе в 42-м, тут вопрос простой. Им было нечего и не на чем высаживать, а немцы были еще слишком сильны. Казалось бы, ну так высадитесь, помогите Красной Армии! Она же не смотрит, сильны немцы или нет, а бьется с теми, какие есть! Но на самом деле тут никакой тайны и нет. У Красной Армии выбора нет, немцы пришли на нашу землю. А вот за океаном могли выбрать. И не факт, что для нас их выбор был так уж плох.
Тут самое главное – нам было невыгодно, чтобы союзники высадились в Европе в 42-м. С моей точки зрения, и в 43-м тоже. Дело в том, что чтобы американской армии высадиться именно во Франции пораньше, им нужно было собрать себе армию, причем такую, какая сможет победить. Потому что максимально плохой вариант для СССР – это если англо-американцы высаживаются недостаточно подготовленными силами в недостаточном (но серьезном) количестве, и немцы их громят и сбрасывают в море. Всё, на этом вопрос о высадке можно закрывать на ближайшее время, немцы могут спокойно разворачивать всю свою сухопутную военную машину против СССР. А чтобы высадиться эффективно, да еще и не быть запертыми на плацдарме, надо подготовить полноценную армию. Это надо натренировать людей, как минимум. А США в войну вступили только в декабре 1941-го, у них и армии-то толком не было. Численность всех вооруженных сил США в декабре 1941-го составляла около 2 млн человек. Это вообще всё, что было. В 1942-м году достигло 4 млн. Причем готовить, например, младших офицеров желательно не 8 месяцев, как в СССР в самый тяжелый период. А ведь они еще воевали на Тихом океане! Раньше лета 43-го вообще никак не получится, при этом надо ж не только лейтенантов подготовить, но и командиров рот, батальонов, полков. Они из ниоткуда не берутся. Крайне желательно было получить боевой опыт, проверить свои наработки, изменить их по опыту войны. А значит надо проводить какие-то промежуточные высадки, участвовать в боях, а значит — тратить силы и время.
Потом, нужны не только люди. Нужны самолеты, танки, артиллерия, боеприпасы, грузовики, куча всего. Это всё нужно произвести в должном количестве. А если ускорять этот процесс, то значит нужно ничего не отправлять в СССР – всё себе. А значит у нас будет меньше танков, меньше самолетов, меньше взрывчатки. А то и меньше алюминия с топливом. Едва ли это нам понравилось бы — у нас тяжелейшие сражения в 42-м – 43-м, каждый снаряд, каждый танк на счету. Причем, в 42-м и начале 43-го высадиться точно не получится, а вот поставки придется в этот период очень сильно урезать. А у нас самые тяжелые времена были, нам даже небольшие поставки были очень важны – особенно по взрывчатке.
Советские бойцы на британском танке Матильда
Но мало с сухопутными разобраться проблемами, ведь надо еще в воздухе вопросы решить – тяжело высаживаться, пока Люфтваффе в силах. Активное противодействие авиации – это дополнительный кирпичик в крышку гроба высадки, при том, что немецкие пилоты будут сражаться как бы над «своей» территорией, а Западные – над «чужой», не имея толком аэродромов. А активные действия по уничтожению Люфтваффе – это как раз 1943-й – первая половина 1944-го. До этого особо нечем было уничтожать – ведь должно быть что-то, что заставит немецкие истребители раз за разом вылетать и вступать в невыгодные для них бои. Этим занимались коробки из сотен бомбардировщиков, способные долететь до «болевых точек» Германии и заставить истребители вылетать им на перехват и подставляться под истребители сопровождения. Эти же бомбардировщики бомбили авиазаводы, мешая восполнять потери. На всю эту деятельность тоже нужно время. Сколько-то приличное количество бомбардировщиков было готово для налетов только во второй половине 1943-го.
Ну и, наконец, флот. Требуется огромное количество транспортных судов и высадочных средств. Их надо построить. А для этого нужны мощности, для этого нужно время, для этого нужны материалы. Даже в Америке этого всего не бесконечное количество. А ведь они еще и войну с Японией ведут, которая требует строительства кораблей и самолетов, и тех же транспортов и высадочных средств. Причем в 1942-м – 43-м война шла активно, корабли терялись. Одних только полноразмерных авианосцев в 1942-м году США потеряли четыре штуки из семи имевшихся. А еще пять тяжелых крейсеров, два легких и более двадцати эсминцев, не считая эскортов. Надо было не только восполнить эти потери, но и построить дополнительные, чтобы переломить чашу весов в сражениях. Поэтому не стоит думать, что ресурсы США были прям бесконечны.
Поврежденный в сражении у островов Санта-Крус американский авианосец Хорнет. Потоплен в этом сражении. Видно серьезный крен корабля
При этом сами высадки тоже надо было отработать. Это всё требует времени и ресурсов, это не такое простое дело! Поэтому нам было намного выгоднее, чтобы союзники делали свои дела постепенно, уверенно, увеличивая давление на Германию и поставляя нам кучу материалов, ресурсов, продукции и боевой техники. Чтобы они потихоньку учились воевать, высаживались сначала в Африке в 42-м, потом на Сицилии и в Италии в 43-м, а затем уже, как следует подготовившись и получив опыт, во Франции в 1944-м. Так, чтобы у немцев не оставалось возможности их разгромить и перекинуть все силы на нас. Да, наши совершенно справедливо их торопили, ну так нам наверняка и не было точно известно ни состояние немцев, ни состояние самих США, ни их планы. Не было известно нашим и что удастся выстоять против немцев в 1942-м. Но мы-то знаем, как оно обернулось. В общем, с «ранней» высадкой всё далеко не так просто, как кажется. Как минимум есть еще какие-то причины, помимо хитрых капиталистических планов измотать СССР.
Теперь давайте перейдем, собственно, к нашим альтернативкам. Рассмотрим несколько срезов по времени, чтобы хотя бы примерно прикинуть, чем для нас могло обернуться в каждый конкретный момент отсутствие союзников. Сразу скажу, что этот способ очень неточный и много чего не учитывает, в чем-то даже притянут за уши. Он нужен исключительно для наглядности, для иллюстрации. Причем, я буду пользоваться методом «что если союзники вообще не участвуют», их как бы нет, потому что иначе просчет был бы просто безумно сложным, даже чисто умозрительный. Много деталей здесь не будет, детали были в предыдущих статьях.
1941
Итак, начнем с 1941-го года. Вот прям летом 1941-го, Германия нападает на СССР, но представим себе, что у Германии нет никаких других противников, кроме СССР. По крайней мере в явном виде. Ведь это только кажется, что летом 1941-го года помощи еще никакой не было. А в реальности немцы к этому времени уже почти два года воюют с Британией, которую к этому моменту уже поддерживает США, причем к этой войне немцы готовились заранее – флот строили. Не против СССР же им рейдеры нужны были. В дополнение к этому было потеряно немало самолетов в сражениях Битвы за Британию – эти истребители, пикировщики и бомбардировщики могли дополнить силы Люфтваффе летом 1941-го.
Бомбардировщики Хейнкель-111 в на кадрах фото-кинопулемета английского истребителя
Итак, лето 41-го, а Германия воюет только с СССР. В первую очередь это сразу снимает вопрос блокады. В принципе, я мог бы на этом и закончить, потому что снятие вопроса блокады резко увеличивает потенциал Германии. Как в плане возможностей самого немецкого производства, так и в плане использования промышленности и сельского хозяйства той же Франции. В реальности они очень сильно зависели от поставок извне, и поэтому от блокады очень страдали. Это не значит, что оно вообще не использовалось немцами, но в случае возможности морской торговли, я думаю, рост отдачи от Франции был бы более чем двухкратный. Итог – Германия получает больше техники, вооружения и боеприпасов.
Второй стороной будет флот. Для войны в первую очередь с Британией немцы построили к лету 1941-го года два крупных линейных корабля, два крупных линейных крейсера, три «броненосных» крейсера, три тяжелых (четвертый достраивался на плаву), ряд легких крейсеров и приличное количество эсминцев. Более того, уже в 1941-м году производство подводных лодок дошло до более чем 200 в год. А это всё колоссальное количество стали, станкочасов, человекочасов и денег. Как я писал в статье:
«Например, в 1941-м году доля, приходящаяся на строительство военных судов, в промышленности заметно (в разы) превышала долю, приходящуюся на производство танков. Т.е. на строительство флота уходило больше ресурсов, чем на строительство танков. С апреля 1941-го военное судостроение также настигло долю автомобилестроения (которая была существенно больше доли танкостроения). С октября 1941-го кораблестроение уже настигает суммарно долю танков и автомобилей, а затем и опережает ее.»
Собственно говоря, для войны с СССР всё это было не нужно. Ну, совсем от флота отказываться бы не пришлось, но сократить его количество примерно вдвое, а подлодок – вчетверо, было вполне можно. Зачем, собственно, против СССР линейные корабли, перестреливаться с линкором Марат в Балтийской луже? Поэтому флот можно сократить. Один Адмирал Хиппер весит больше чем 500 танков, чисто по весу. Бисмарк потянет уже примерно на 2000. Представьте себе, сколько танков, САУ, орудий, грузовиков, тягачей можно было сделать только из этих двух кораблей? А из лишних 100 подлодок? Я уж не говорю про стоимость, говорят, одна торпеда стоила как полтанка. Одна, а в подлодке их 14! (Речь идет о том, чтобы станки, материалы, ресурсы и рабочих, занятых в кораблестроении, заранее отправить на другие сферы деятельности, собственно, если нет нужды в большом флоте)
Такие подводные лодки строились массово
А в итоге немцы имели флот, а вместе с ним имели дефицит танков, грузовиков, тягачей. Опять процитирую себя:
«Из 17-ти танковых дивизий, участвовавших в кампании на Востоке в 1941-м году, шесть дивизий всё еще имели танки Pz.I. Причем в трех из них единичек было больше, чем двоек – порядка 40 – 44 единиц. Существенные проблемы были и с оснащением современными основными танками. За современные на тот момент танки я беру Pz.III c 50-пушками. Шесть дивизий из 17-ти вообще не имели танков Pz.III, а оснащались чешскими танками, в основном Pz.38(t) с более слабой броней, 37-мм пушкой и меньшим экипажем. При этом шестая танковая оснащалась совсем устаревшими Pz.35(t). Но и те дивизии, что оснащались немецкими танками, имели новые машины далеко не поголовно. В восьми дивизиях еще сохранялись старые тройки с 37-мм пушкой, причем в трех дивизиях их было значительное количество, а в одной из этих трех (в 18-й) – большинство. Кстати, Pz.I в этой дивизии тоже были. Имелась и нехватка Pz.IV. По максимальному штату в роте таких танков могло быть 14 штук, однако в большинстве дивизий их количество не превышало 10 на роту не только в 41-м, но и летом 42-го года. И на протяжении военной кампании 1941-го года потери превышали производство танков, так что дивизии постоянно ослабевали.»
В общем, к лету 1941-го года Вермахт подошел уже не в самом лучшем виде, и в первую очередь этому виной война против наших, на тот момент будущих, союзников. А теперь ко всему этому великолепию мы добавим еще две танковых дивизии из Африки, и учтем все поставленные им за 41-й год танки, то там выйдет порядка 550 машин – это ж как можно пополнить части где-нибудь осенью – зимой 1941-го?
Постой, возразит читатель, ведь воюют не только танки! Воюют люди! Их же промышленность не делает! И это правда. Вопрос в другом. Лучшее оснащение дивизий танками, САУ, артиллерией, грузовиками и тягачами, полученными за счет перераспределения сил и ресурсов, позволит и тех самых людей терять меньше, и результатов добиваться бОльших.
Добавится и авиация. По лету 1941-го года у меня точных данных нет, но начиная с ноября – есть. И там было чем усиливать немцев в СССР. В этой статье я буду много цитировать свои предыдущие статьи, так как она является итоговой:
«Итак, на Восточном фронте находилось, без учета резерва:
Ноябрь 41 – 50% одномоторных истребителей, 69% бомбардировщиков, 84% штурмовиков и пикировщиков, а всего – 63% самолетов. Но в середине ноября часть сил Люфтваффе отправилась в Средиземноморье, и в декабре уже другие цифры.
Декабрь 41 – 47% одномоторных истребителей на Востоке, 56% бомбардировщиков, 69% штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков, а всего 53% самолетов.»
То есть к концу 1941-го года без учета союзников на Восточном фронте могло бы быть в полтора раза больше истребителей, на треть больше бомбардировщиков и на четверть больше пикировщиков – и это я не всех «перебрасываю». Напомню, что в ноябре 1941-го в Рейхе одних только ночных истребителей 322 штуки, а это большие двухмоторные машины на базе бомбардировщика или тяжелого истребителя. В общем, ситуация была бы до ужаса сложной, и это только 41-й год, когда принято считать, что помощи еще толком и не было!!! Где бы остановились немцы в такой ситуации?
Примерно так мог выглядеть немецкий ночной истребитель в 1941-м
Причем для серьезного влияния на положение на фронте им, с моей точки зрения, достаточно было успешно завершить Тихвинскую операцию. Я не помню, как она называлась у них, но если б им удалось хотя бы просто окружить и уничтожить нашу группировку западнее Волхова и устроить фронт по р. Волхов, то это грозило бы Ленинграду полной катастрофой в самое ближайшее время. Никакой «дороги жизни» могло просто не получиться. А если б вышли на соединение с финнами, то и подавно. Разумеется, далеко не факт, что немцы бы выбрали именно это направление, но хоть какой-то вариант для наглядности я должен был предложить.
1942
Перейдем теперь в 1942-й год – лето-осень.
Что мы здесь имеем? Влияние союзников резко усиливается. Всё ещё остается англо-американская блокада Германии, из-за которой происходит общее снижение возможностей промышленности, особенно на оккупированной территории.
В некоторые периоды особенно возрастает доля флота, как я писал в предыдущих статьях:
«В 1942-м году среднемесячная доля военных кораблей примерно равнялась суммарной доле танков и автомобилей и превосходила суммарную долю как танков + полугусеничных тягачей, так и автомобилей + тягачей. Причем летом 1942-го доля кораблей превосходила суммарно танки+тягачи+автомобили. Доля танков превысила долю кораблей только в конце 1943-го, при этом даже летом 44-го доля кораблей составляла 2/3 от доли танков. И на всем протяжении периода от конца 1943-го до середины 1944-го доля кораблей превосходила суммарную долю автомобилей и тягачей. С четвертого квартала 1941-го и до середины 1943-го превосходили корабли и производство артиллерийского и стрелкового вооружения, причем летом 1942-го почти вдвое.»
Как видите, строительство флота занимает важную часть. Да и шутка ли, производить по 200 с лишним субмарин в год – это не так-то просто. Как итог, у немцев опять не хватает … всего. Не буду останавливаться очень подробно (подробнее в статье), но летом 1942-го года у немцев не хватало как танков в целом, так и современных на тот момент танков. В большей части дивизий количество старых танков превосходило количество новых (длинноствольных). Сокращалось количество автомобилей, тягачей, артиллерийских орудий. Промышленность не успевала за потерями и формированием новых частей.
Промышленность, не находящаяся под блокадой, и не тратящая столько сил на флот, могла бы лучше обеспечить наземные части боевой и транспортной техникой. А тут еще в Африке действия активно развиваются. Только с января по август 1942-го туда отправили 420 танков. Причем не каких-то там неимоверно устаревших, а таких, на каких воевали и на Восточном фронте. Как думаете, пригодились бы они немецким частям подо Ржевом и Сталинградом летом-осенью 1942-го? А если туда добавить еще две танковые дивизии (пусть без учета танков, мы их уже учли), 15-й и 21-ю, которые воюют в Африке? Как думаете, прошагают эти две свежих дивизии до Волги в Сталинграде? А может на Кавказе до Баку? В начале ноября 1942-го в Африку начала прибывать пополненная и отдохнувшая 10-я танковая. А если б она начала прибывать под Сталинград?
Африканский корпус получал вполне современные на тот момент танки
Помимо прочего, в 1942-м получила развитие новая напасть для немцев – налеты английской авиации. Пока что в основном ночные, но это тоже требовало противодействия. А противодействие выражалось, например, в необходимости в зенитной артиллерии. В 1942-м году на Восточный фронт приходилось порядка 25% зениток, прожекторов и дальномеров, и 36% выпущенных зенитных снарядов. Как вы думаете, по кому стреляли остальные? А ведь вместо этого можно было делать, например, дивизионную или противотанковую артиллерию и снаряды к ней. Этого очень не доставало немецким частям на Восточном фронте в 1942-м году. А ведь еще усилия по развитию радарной системы и ночная истребительная авиация – 382 ночных истребителя в декабре 1942-го на защите Рейха. Они могли бы быть бомбардировщиками и тяжелыми истребителями на Востоке.
В целом с авиацией в 1942-м году стало очень тяжело. Такой концентрации сил на Востоке, как летом 1941-го, уже никак не получалось добиться. В декабре 1942-го на Востоке находилось примерно 50% авиации Германии, при этом истребительной только 38%. Отразилось это и на количествах сбитых самолетов. Например, в апреле 1942-го из 436-ти точно потерянных немцами самолетов только 205 было потеряно на Востоке – 47%. А в июле 42-го из 748 на Восток приходится 417 – 55,7%. В октябре Союзники вырываются вперед, 511 потеряно всего, из них 199 на Востоке – 39%. Подробнее в этой статье. В общем, авиации пришлось разлететься в разных направлениях.
Добавился и Ленд-Лиз. В 1942-м году РККА получила 1,7 своего месячного выпуска танков. Самолетов тоже прилично – 13% от выпущенных, за вычетом По-2. По некоторым данным, до одной трети поставляемого армии ТНТ было получено из импортного сырья. Эти данные многими оспариваются, так что давайте возьмем по более низкой «ставке». Пусть будет четверть. Мы получали и многое другое, хотя в основном начиная со следующего, 1943-го года. Тем не менее, это уже прилично! В особенности для фронта на Кавказе, который, в силу отрезанности от основной части страны, в некоторый период опирался на Иранский маршрут Ленд-Лиза в поставках, например, бронетехники.
В итоге что получается? Без наших союзников у немцев больше танков, орудий, грузовиков, тягачей, боеприпасов. Самолетов больше прям намного – раза в полтора минимум, а по истребителям может и в два. А у нас? А у нас на 14% меньше танков, на 13% меньше самолетов. На 25% меньше ТНТ для снарядов. И куча еще всего, что нам начали поставлять в 1942-м. И фронт на Кавказе не получает ничего из Ирана. А у немцев еще и на несколько дивизий больше – ведь нет Африки и потенциальной угрозы высадки Союзников где-то. Ситуация пахнет потерей Сталинграда, неудачей Урана и взятием Баку. А может быть, и взятием Ленинграда в плотную блокаду.
Американские танки в РККА
Кто забыл, я еще раз повторю. Да, это всё не прибавляет количество людей (ну, кроме тех дивизий, что поедут не в Африку, а под Сталинград). НО! Люди ведь теряются не просто по факту нахождения их на Восточном фронте. Они уходят в потери, потому что их кто-то убивает, ранит или берет в плен (хотя для 1942-го года это небольшая статья у немцев, они еще мало сдавались – Сталинградские сдадутся уже в 43-м). А теперь представьте, что у них стало больше артиллерии и снарядов! Больше современных танков. Больше 50-мм и 75-мм ПТО и снарядов к ним. Больше самолетов. А у нас – наоборот, всего стало меньше. Грубо говоря, это выразится в том, что их солдат умрет меньше, а наших – больше. И войсковые операции их будут эффективнее, а наши – наоборот. Просто потому, что наши где-то недоподавят оборону, где-то будет меньше танков, где-то налетят немецкие самолеты. И в итоге продвижение РККА будет менее глубоким, меньше удастся создать угроз окружения, меньше окружить, меньше заставить бросать позиции и бежать, и так далее. К сожалению, незаметно такое изменение баланса не проходит, оно вот так работает.
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны. Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения. Подробный список пришедших нам донатов вот тут. Также вот тут можно оформить платную подписку, просто так :)
Варшавское восстание 1944 года, кроме прочего, стало настоящим полигоном разнообразной экзотической техники нацистов. Монструозные осадные мортиры «Карл», самоходки «Штурмтигр» — против повстанцев применяли массу необычной машинерии.
Среди прочего добра немцы использовали сапёрные танкетки. Во время войны запустили в серию постановщик мин «Боргвард» B-IV и мелкую, но злую танкетку «Голиаф». «Боргвард» нёс полтонны тротила, управлять им можно было и дистанционно, и вручную. «Голиаф» управлялся по проводам, был меньше, попасть в него было сложнее, но и заряд был не таким страшным. В общем, ими можно было и пробивать проходы в минных полях, и взрывать инженерные сооружения. «Боргвард» мог не только взрываться самостоятельно, но и просто сгрузить бомбу и уехать.
На Восточном фронте танкетки использовались, но русских не сильно впечатлили. Град снарядов и пуль из ПТР приводил к тому, что на воздух чаще взлетали сами операторы. Пару тридцатьчетвёрок подорвали под Орлом летом 43-го: мехводы, видя не ведущую огня танкетку, пытались её таранить. Но вскоре советские танкисты тоже поняли, что это за машины, и для «дронов-убийц» наступило плохое время.
А вот в Варшаве ситуация была иной. Польские повстанцы имели очень мало противотанкового оружия и вдобавок тоже никогда раньше не видели, что это такое. И 13 августа, через две недели после начала восстания, немцы устроили потрясающую диверсию.
Баррикаду на улице Килинского обороняло несколько солдат повстанческого батальона «Густав». Всё было довольно спокойно до одиннадцати утра, когда наблюдатели сообщили, что приближаются два танка. Один бронеобъект был штурмовым орудием, а вот другой выглядел необычно: ни пушки, ни пулемётов. Этот агрегат подошёл к баррикаде и начал бестолково маневрировать.
Бойцы молодого офицера по прозвищу Царек (Цезарий Килиман) бросили в танкетку несколько «коктейлей Молотова». Штурмовое орудие уехало назад, из танкетки выскочил оператор и убежал.
Поляки подобрались ближе, потушили песком огонь и осмотрели технику. Танкетка была незнакомой, но вроде как всё было понятно: захватили бронированный транспорт боеприпасов. Не «настоящий» танк, конечно, но всё равно отличный трофей.
Как легко догадаться, реально этим трофеем был «Боргвард».
Интересно, что комбат «Густава» капитан Гаврих заподозрил нечто неладное. Более того, он мыслил в правильном направлении и приказал ничего не трогать, пока на трофей не посмотрит сапёр. Но хороший сапёр в зоне досягаемости был ровно один, Витольд Пясецкий, а у него, кроме трофея, в тот день была масса других заданий. Вроде бы дело терпело.
Но днём на баррикаду явилась группа повстанцев, которые заявили, у них, дескать, приказ начальства (можно только догадываться, какого) завести «танк» и отогнать его в глубину обороны. Возможно, приказ отдал майор Рог, командир Гавриха, решивший, что нечего думать, трясти надо. Но это только предположение.
Сапёр Витольд Пясецкий потом всю жизнь себя корил, что не побежал осматривать трофейную танкетку вне очереди.
Трофей погнали в глубину варшавского Старого города. Машина ехала медленно, вокруг неё собиралась толпа — и повстанцы, и гражданские. Всем было интересно посмотреть, что это, все ликовали. Десятилетний мальчик Януш Валкуский залез на «танк» и, к величайшему своему огорчению, вскоре сверзился на повороте. Паренёк и подумать не мог, что это была величайшая удача в его жизни.
В какой-то момент машина буквально застряла в толпе. Посмотреть на неё пошёл лидер повстанцев, Тадеуш Бур-Коморовский.
В 18:05 в середине радующейся толпы взорвалось полтонны тротила.
Можно только догадываться, что произошло, но, видимо, водитель случайно активировал боезаряд с часовым механизмом. Но всё это вилами по воде, потому что от тех, кто был поблизости от танкетки, вообще ничего не осталось, спросить не у кого. Собственно, из-за этого многие обстоятельства этой истории остаются туманными до сих пор: свидетелей убило. Те, кто это видел, потом никогда не могли забыть вида улицы, усыпанной кусками человеческих тел и забрызганной кровью до третьего этажа.
Точно установить, сколько людей погибло, в итоге не удалось. Примерно подсчитали, что человек двести повстанцев и неизвестно сколько — видимо, сравнимое число — гражданских.
Многие были уверены, что немцы сознательно прислали «троянскую танкетку». Но на самом деле вряд ли: они собирались взрывать баррикаду, к которой изначально и подъехали. Почему не взорвали, неясно, возможно, у оператора просто сдали нервы: трудно сохранить спокойствие, когда по броне стучат бутылки с горючей смесью, а у тебя в машине 500 килограммов взрывчатки. А вот повстанцы пропустили страшный удар, и очень грустная, но важная истина здесь состоит в том, что эмоции, бестолковость и отсутствие дисциплины могут причинить куда более страшный ущерб, чем любые коварные замыслы.