Пост посвящается адептам "На халяву уксус сладкий". Напишу-ка я про самый грандиозный факап, связанный с использованием принудительного "бесплатного" труда. Причем вдвойне прекрасно то, что, во-первых, вытекает этот факап именно из природы и особенностей принудительного и "бесплатного", а во-вторых, во многом он является символом этого самого труда. Речь пойдет об Освенциме. Правда об Освенциме как об экономическом проекте.
Тут надо дать немного контекста. В начале 1941 года руководству Третьего рейха внезапно стало очевидно, что война и не думает кончаться, и в условиях затяжной войны было бы неплохо использовать промышленный потенциал покорённой Европы. Был однако нюанс - в реальной жизни недостаточно забежать солдатиком во вражеский завод, чтобы он перекрасился в твои цвета и начал штамповать танки уже за тебя. Экономика так не работает, она чуть более сложная штука.
В частности завоеванную промышленность надо было снабжать сырьем и ресурсами. Одним из таких важных ресурсов была резина, то есть каучук. В Европе гевея не произрастает и единственным источником резины были заводы ИГ "Фарбен" по синтезу искусственного каучука.
Каучук был самым узким местом в немецкой военной машине. Без решения вопроса с искусственным каучуком Германия принципиально не могла вести современную войну. При этом Четырехлетний план в части возведения заводов искусственного каучука оказался провален. Из четырех запланированных к постройке заводов, к началу войны была построена только первая очередь завода в Шкопау, завод в Хюльсе был заложен в 1938 году, но его строительство затянулось. Недостаток строительных материалов, в первую очередь конструкционной стали и значительная нехватка рабочей силы на строительных площадках заводов по производству искусственного каучука привели к тому, что начало строительства третьего завода «Буна» было отложено. Начало строительства четвертого завода по производству буны было предусмотрено в четырехлетнем плане на середину 1937 года, но, в конце концов, было отложено на неопределенный срок. После длительных переговоров между военными властями и ИГ «Фарбен», было принято решение о расширении производства на заводах в Шкопау и Хюльсе, а окончательный выбор площадок для запланированных заводов «Буна» III и «Буна» IV будет отложен на некоторое время.
Завод Буна-Верке, Шкопау
Однако к моменту вторжения в Польшу завод в Хюльсе так и не был введен в эксплуатацию и производство резины в Германии почти полностью основывалось на импорте натурального каучука с мирового рынка. В литературе оценки зависимости Германии от импортного натурального каучука к 1939 году колеблются от 80 до 90 процентов. После начала боевых действий производство резины базировалось на использовании накопленных запасов, а, затем, на контрабандных поставках через территорию СССР и действиях блокадопрорывателей.
Победы вермахта в Польше и Западной Европе резко увеличили потребность в объемах производства искусственного каучука. Теперь заводы «Буны» должны были обеспечивать удовлетворение общих потребностей в 300 000 тонн каучука в год для всего «Большого европейского экономического пространства». К концу 1940 года введенная в эксплуатацию первая очередь завода в Хюльсе и завод в Шкопау обеспечивали производство всего 40 тысяч тонн искусственного каучука. Строительство третьего завода по производству каучука было запущено в Людвигсхафене, завод этот был введен в эксплуатацию в конце 1942 года. Площадка для четвертого завода начала готовится в городе Раттвице, недалеко от Бреслау, однако в планы концерна вмешалась война.
Тут необходима важная ремарка. Как правило, в работах, посвященных «Аушвицу», указывается, что критическим фактором, повлиявшим на выбор места для будущего завода, стало именно наличие лагеря с рабочей силой. Оспаривать эту точку зрения ввиду ответственности за Холокост обычно не модно, однако лично мне представляется, что руководство концерна преследовало несколько иные цели, отраженные в документах.
Имеющиеся в Германском рейхе три завода по производству каучука, в Шкопау, Людвигсхафене и Хюльсе находились недалеко от западной границы Германии и считались уязвимыми перед возможным воздушным нападением противника. Производство там постоянно расширялось и к 1944 году они производили 117 тысяч тонн искусственного каучука в год, что в принципе закрывало потребности Третьего рейха, однако было слишком мало для «Европейского пространства».
В ходе переговоров с министерством экономики Рейха в 1940 году ИГ «Фарбен» было предложено построить четвертый завод по производству «Буны» в Силезии, так как лучшая защита от авиаударов делала это решение более предпочтительным, чем расширение одной из трех существующих производственных площадок. Выбор этого места также отвечал долгосрочным экономическим интересам ИГ «Фарбен». Площадка в Верхней Силезии позволила бы ИГ «Фарбен» расширить свое присутствие далеко на восток. Под влиянием этих обстоятельств, ИГ «Фарбен» принял решение не возобновлять работы на строительной площадке в Ратвице, хотя затраты на постройку завода там в конечном итоге были бы ниже, однако остальные факторы говорили в пользу варианта в Силезии. Транспортное сообщение с Освенцимом-Моновицем было хорошим; поблизости были угольные шахты и залежи извести; реки Вейхзель и Сола обеспечивали достаточное снабжение водой. И, наконец, потребность в рабочей силе на этапе строительства удовлетворялась за счет рабочей силы, имевшейся в концентрационном лагере Освенцим. В данном случае, мне представляется, что при необходимости рабочую силу можно было переместить к месту строительства, в отличии от географических условий.
Итак было принято решение строить завод по производству буны рядом с Освенцимом. В общем не просто завод, а охуенный ЗАВОДИЩЕ, промышленный комплекс.Один завод давал каучук, еще один бензин, с отходов бензина делали мазут, с отходов каучука что то еще, плюс формальдегиды, пластмассы, МЕТАНОЛ, много метанола, и еще прекурсоры для газа Табун.
Это, сука, был САМЫЙ ДОРОГОЙ ПРОЕКТ за все существование самого большого концерна в Европе. ИГ "Фарбен", если что, планировала вкачать в него 1,3 МИЛЛИАРДА рейхсмарок. Тут еще один нюанс - до этого заводы по производству каучука строились за госсчёт, с ограничениями по получению прибыли, а здесь капиталисты решили взять дело в свои руки.
Все было шикарно: был уголь, была вода, была известь, были построенные железные дороги. Не было сущего пустяка - строителей, потому что всех немцев со строек призвали в вермахт. Ну почти всех.
НО. Под боком был лагерь "Аушвиц" для польских евреев, и давайте ка мы построим все это счастье силами рабов. А что? Копать, таскать, строить они же могут. Да еще ж это бесплатно?! (Ну как, бесплатно, конечно, надо было СС отстегивать за использование их рабов, но... Иначе можно было просто не строить).
И вот в апреле 1941 года СТРАТЕГИЧЕСКАЯ стройка Рейха началась. Пока на площадке работало 150 рабочих, проблем не было особо - их утром отвозили на стройку, вечером в лагерь. Ну и конвой, понятное дело, который их сопровождал. Потом рабочих стало 500. А потом 1000 человек, а это толпа, которую просто так в грузовики уже не погрузишь.
Есть проблема - есть решение - а пусть они ходят пешком, ну что там, какие то сраные 8 км. туда, 8 км. обратно. И ладно бы люди просто физически уставали и мерли. Но они физически уставали и на месте плохо копали и мало таскали. А еще, каждый день они тратили по 8 часов времени на переходы. Просто потому что рабов надо собрать, построить в колонну, пересчитать, довести, построить, пересчитать, распустить по баракам. Ну и кормить надо - понятное дело, что их не жалко, но иначе они тупо бесполезно сдохнут. Экономист ИГ "Фарбен" на объекте посчитал, что при всей безумной эксплуатации рабочее время в сутки одного раба составляла в лучшем случае 1,5 (полтора) часа. Это в лучшем, в худшем - и получаса не выходило.
ИГ "Фарбен" плюнуло, и заказала три поезда. Теперь каждый день рабов грузили в вагоны, и везли по ж/д на объект. А вечером - везли обратно в лагерь. Время погрузки выгрузки сократилось на 4 часа. Проблема в том, что теперь рабы иногда не работали СУТКАМИ. Сутки стояла самая важная стройка Рейха, потому что эшелон с погруженными рабами часами стоял в тупике пропуская военные эшелоны идущие на восток.
И, тогда, через год, после осознания масштаба проблемы, начало постройки завода, началось с постройки лагеря у места будущего завода - с теми же проблемами в строительстве. В итоге пока рабы медленно и печально строили себе рабский лагерь, на строительстве завода пахали нанятые поляки и итальянцы, которых не надо было конвоировать и содержать в лагерях, чтобы те не разбежались (ну надо конечно, но не так сильно как евреев которым терять было нечего). Платил, кстати, за все это удовольствие концерн, а не СС.
Реально, строительство на самой стройплощадке началось где то во второй половине 1943 года. В полную мощь - к началу 1944 года. Основное оборудование начали монтировать только осенью 1944 года.
В итоге от колоссальной инвестиционной программы ИГ "Фарбен" больше всего выиграл Советский Союз, вывезший большую часть аппаратуры высокого давления, и поляки, которым достались здания и электрогенераторы. К 1950-м гг. оставшиеся производственные мощности в Аушвице-Освенциме представляли собой ядро химической промышленности силезского региона, работающей на угле. Завод пережил крах социализма и сегодня является третьим по величине производителем синтетического каучука в Европе, удовлетворяя примерно 5 % глобального потребления. По состоянию на 2003 г. не менее двух из числа ведущих мировых производителей шин получали каучук с завода в Освенциме, основы которого были заложены в 1941 г.
А так, конечно, рабский труд был очень выгоден. Но очень неэффективен.
История о том, что немцы не применяли дизельные двигатели на танках в годы ВМВ, достаточно известна. Однако долгое время причины этого не были осознаны, поэтому в рунете ходила куча баек и разного рода неимоверно логичных объяснений, отчего же у немцев не было дизельных танков. Сейчас этот вопрос был уже раскрыт и без моего участия. Я же хочу разобрать несколько интересных заблуждений, связанных с этим вопросом.
Татра-111
Среди наиболее часто встречающихся вариантов – это что немцы просто не смогли создать дизельный двигатель. Не в принципе, а для танка. Но это очень устаревшее мнение, основанное на том, что якобы дизель – это однозначное благо, и все одинаково стремились к его созданию, просто немцы не смогли. Уже довольно давно появились цитаты из советских отчетов, в которых указывается, что у бензиновых двигателей тоже есть свои достоинства, а недостатки далеко не так явно проявляются, как было принято считать.
Но это ладно. Еще одним, и самым распространенным ошибочным мнением, является мнение о некоем дефиците дизельного топлива. Считается, что немцы бы и рады сделать дизельные танки, да только питать их будет нечем, потому что дизельного топлива в сухопутной армии нет, так как всё на бензине. Это во многом большое заблуждение. Оно состоит из двух частей. Что у немцев всё дизтопливо сжирал Кригсмарин, и что немцы не могли его (дизтопливо) синтезировать. Как уже давно известно, обе эти вещи неверны. Мало того, что немцы вполне могли синтезировать дизельное топливо, и синтезировали его в больших количествах, так еще и Кригсмарин был далеко не единственным крупным потребителем этого самого дизельного топлива. Года до 43-го – 44-го очень крупным потребителем выступал … гражданский сектор экономики. Значительным потребителем была также армия.
RSO
Но как же так? Ведь ладно флот, там явно дизельные подлодки. Но кто же потребляет топливо на гражданке и в армии? Ведь танки же все бензиновые, тягачи и БТР тоже, да и грузовики – всем известные Опель Блиц, тоже бензиновые. Всё дело в том, что армия не состоит из одних только танков. Более того, танки даже не составляют в ней прям самую важную часть потребления топлива. А еще они могут стать и не поголовно дизельные. Например, по некоторым данным, расход дизельного топлива для танков в среднем за период боев на Курской дуге составил 7% от общего расхода в РККА. Ежемесячный расход в начале 1944-го давал 18% - доля танков с дизельными моторами возрастала, появлялись дизельные САУ. Могли еще немного по разному посчитать, но в целом не запредельные цифры.
А почему так? Дак потому, что танки, при кажущемся огромном расходе, малочисленны и мало ездят. Грузовиков тупо больше, ездят они на большие расстояния и с большей регулярностью. Танки могут просто стоять на месте длительное время. А вот снабжение и маневр в рамках вооруженных сил происходит всё время, и во многом обеспечивается автотранспортом. При этом, еще и при переброске дивизий и корпусов танки могут отправить железной дорогой, а колесный транспорт – своим ходом. Просто потому, что ресурс и наработка на отказ у колесного транспорта несравнимо выше, чем у гусеничного, а тем более у танков и САУ. Так что не стоит удивляться, что танки, при всей их монстроузности и прожорливости, едят не так прям много. Грузовики, тягачи и всякие прочие машины едят больше в масштабах вооруженных сил, просто потому что их больше численно, и они больше ездят.
4,5-тонный полноприводный грузовик Мерседес-Бенц
И это в РККА, где с одной стороны очень много танков, а с другой – моторизация не очень-то высокая. У немцев, как я думаю, баланс транспорта к танкам был иной. При этом армия и гражданский сектор у них умудряются сжирать чертову уйму солярки. Сколько? В 1943-м году, если у меня правильные данные, среднемесячный расход солярки гражданским сектором Германии составлял 47 000 тонн. Для сравнения, те самые 18% дизеля в РККА в начале 1944-го – это 51 000 тонн. Гражданский сектор в Германии жрал солярки почти столько, сколько вся РККА? А точно у немцев были такие прям проблемы с производством дизеля?
Всё дело в том, как я уже говорил, что топливо жрут не только танки. И даже не они в основном. В Германии была очень сильно развита дизелизация транспорта. Если в 1937-м году в Вермахте по некоторым данным было 12,3% дизельных грузовиков, то в дальнейшем их доля росла. В некоторых классах вообще делались чуть ли не только дизельные машины, а в других постепенно бензиновые переводились на дизель. В смысле, модели переводились на дизельные двигатели, как это случилось, например, с гусеничным тягачом RSO. В классе 6,5 тонн выпускались дизельные Татры. В классе 4,5 тонн дизельные МАН-ы, Бюссинги и Мерседес-Бенц. Да и в классе 3 тонны бензиновый Опель Блиц был далеко не единственным, хоть и распространенным. Имелись и дизельные модели от других производителей, в частности Мерседес-Бенц. На дизеле также ездили трактора. Более того, постепенно на дизель стали переводить и боевую технику – первой ласточкой стали колесные бронеавтомобили Sd.kfz. 234, известные у нас под именем «Пума». Пусть это и малозначимый вклад, но это уже не транспортная, а боевая машина. Разрабатывались дизели и для танков, но массово ставить их на танки не успели – поздно взялись.
Разведывательная машина Sd.Kfz 234
Так стоит ли удивляться, что страна и армия расходует чертову прорву дизеля даже без танков? Просто очень важно понять, что армия не состоит из одних только танков. В ней куча транспорта, и именно транспорт в основном и потребляет топливо. Так что едва ли перевод не таких уж и безумно многочисленных танков на дизтопливо как-то неимоверно – в разы – отразился бы на топливном балансе Германии. В особенности если подумать, когда эта тема чаще всего всплывает – при обсуждении дизельной Пантеры. То есть, речь даже не о переводе ВСЕХ танков на дизель, речь о переводе половины танков. Штат танковой дивизии предполагал два танковых батальона: один на Пантерах, другой на Четверках, а Четверки вроде как бензиновые.
Еще одним заблуждением является мнение о какой-то неимоверной сложности логистики в условиях, когда в армии используется два вида топлива. Мол, как же так немцам организовать логистику, если у них будет и бензин, и дизель. Это ж сложно? Но решаемо. Собственно, немцы так провоевали всю войну. У них в армии был и бензин, и дизель. Причем не то, что в армии, даже в рамках танкового полка танковой дивизии скорее всего было так. Потому что, если верить штату, то снабжение танкового полка производится 4,5-тонными грузовиками, а эти машины, насколько я знаю, были у немцев в основном дизельными.
В РККА как-то уживались бензиновые и дизельные танки
Да и просто посмотрите на Красную Армию. В танковой бригаде 43-го года легко может быть три вида топлива: дизель для Т-34, бензин Б-70 для танков Т-70 и автомобильный бензин для автомобилей. И это в рамках одной бригады. А в рамках армии видов и сортов топлива было еще больше: дизель, бензин Б-70, автобензин, лигроин (на нем некоторые трактора ездили), керосин тракторный. При этом еще автобензин мог быть разных сортов. В общем, не надо делать из поставок двух-трех видов топлива катастрофу. Немцы с этим справлялись всю войну, наши тоже.
Таким образом, если историю изучать, то нередко выясняется, что всё то, к чему мы привыкли, с реальностью соотносится с точностью до наоборот. Пока что как будто бы выходит, что дизелизация Германии и ее сухопутной армии была как бы не выше, чем в РККА. И перевод танковых полков (а тем более только половины их состава) на дизель едва ли оказал бы какое-то прям катастрофическое влияние на топливный баланс или логистику Вермахта. Да и экстренные варианты со сливом топлива с грузовиков в танки для прорыва из окружения тоже не будут невозможными. Просто в свете наличия в Вермахте и даже скорее всего его танковых полках дизельных машин.
САУ Грилле. Короткая 150-мм то ли пушка, то ли гаубица, то ли мортира. По-немецки просто «орудие». Зачем оно нужно? Как применялось? Был ли вообще смысл в нем или, лучше было поставить 105-мм гаубицу? Как это вообще может наступать? Эти вопросы, вместе с непониманием тактики действий танковых дивизий, заставляют людей даже думать, что машина была бесполезной и не нашла своей ниши. Разберемся?
150-мм полковая САУ Грилле
В первую очередь я должен сказать о неправильном понимании места этого орудия. Нет, это не немцы сделали что-то, а потом не знали куда это приткнуть. К моменту, когда Грилле создали, ее место уже было давно определено. Только для буксируемой пушки. Гриль был всего лишь установкой такой пушки на самоходное шасси.
Не зная места этих орудий в системе немецких войск, многие пытаются сравнивать их с Веспе и Хуммелями – 105-мм и 150-мм самоходными гаубицами «полноценного» размера. Резонно приходя к мнению, что по дальности огня Гриль им уступает раза так в два, если не больше, а значит и непонятно зачем нужен. Ну ведь правда, распространено мнение, что наиболее важный параметр – это дальность стрельбы, и пушка просто может стоять максимально далеко от линии фронта, стреляя на предельную дистанцию, тем самым будучи неуязвимой для ответного огня. Это же так работает?
105-мм дивизионная САУ Веспе
Нет. Задача орудий не в том, чтобы быть максимально неуязвимыми. Нет, оно неплохо, но не самоцель. Задача орудий в том, чтобы поражать какие-то цели в интересах того подразделения, в котором они служат. И чем дальше пушка (гаубица, мортира) будет стоять от линии условного «фронта», тем меньше целей она сможет поразить, причем как в глубину, так и по фронту. Ведь радиус поражения гаубицы – это, черт побери, круг с центром в самой гаубице. Так вот именно в этом, в том, что орудие поражает цель в интересах подразделения, а не просто абы как, и есть разница между Веспе и Грилле, Хуммелем и Грилле.
Веспе и Хуммель – это орудия артиллерийского полка танковой дивизии (я буду рассматривать именно танковую дивизию, хотя они, как и Грили, могли быть и в других местах). А значит действуют они в интересах ВСЕЙ ДИВИЗИИ. Всех ее подразделений. Или хотя бы значительной их части. Да, конкретно Веспе и Хуммель будут скорее всего действовать с бронегруппой, но сами орудия, которые на них стоят, — это классические дивизионные орудия. Таких в артполку куча – в буксируемом варианте. И, следуя этой логике, дальность стрельбы этих орудий должна позволять им поражать цели в рамках задач ДИВИЗИИ. А это значит и бóльшую глубину, и бóльшую ширину фронта.
Грилле же, а вернее, 150-мм тяжелое пехотное орудие, – это орудие мотопехотного полка. И действует оно в интересах полка, входящего в состав танковой дивизии. А там и спектр целей, и зона ответственности намного меньше. Поэтому можно иметь меньшую дальность огня. Да, конечно, неплохо иметь бОльшие возможности, но это не обязательно. Поэтому, действуя в интересах меньшего подразделения и имея за спиной поддержку дивизионной артиллерии (в лице тех самых Веспе и Хуммелей), тяжелым пехотным (полковым) орудиям просто не очень нужна большая дальность стрельбы. Они поражают цели, непосредственно мешающие продвижению мотопехотного полка и в рамках его задач. Дальние же цели (контрбатарейная борьба и пути подхода резервов) – сфера ответственности дивизионной артиллерии, вон в танковых дивизиях вообще есть 105-мм пушки с дальностью 19 км. Куда там до них Хуммелям и Веспе с их 12 – 13 км дальности обычными ОФС. Но почему-то армия не спешила заменить 105-мм гаубицы 105-мм пушками. У каждого орудия своя цель. Гриль, как таковой, —это лишь способ придать 150-мм пехотному орудию броневую защиту и подвижность, сравнимую с подвижностью танков и БТР, чтобы орудия полка не отставали от его именно «стрелковых» частей.
Собственно, 150-мм тяжелое пехотное (полковое) орудие. И стреляет как будто бы по навесной траектории
С тем, зачем вообще пушка с такой дальностью, и почему ее не заменить на 105-мм гаубицу, мы разобрались. Теперь перейдем к тому, а как оно вообще действует. Многие удивляются, как можно применять такие машины на прямой наводке, мол, это какие-то самоубийственные банзай-атаки на высоких и легкобронированных машинах. А значит и смысла в них нет. Тут есть два важных нюанса. Первое – далеко не обязательно стрелять именно прямой наводкой. Можно поражать цели с закрытых позиций, дальность у Гриля порядка пяти км, ну пусть четыре. Вполне можно стрелять через холм, через лес, из-за укрытия. Маленький возимый боекомплект тут вообще не будет никакой проблемой – ввиду наличия откидной задней стенки с лотком для выстрелов Гриль вполне может удобно питаться «с земли». За укрытием это не представляет большой проблемы. Фотографий того, как Грили стоят на позициях с орудиями на больших углах возвышения, хватает.
А второе – людям сложно себе представить какой-то способ участия в атаке, кроме как «ура вперед». В таком применении логично, что Грили просто будут уничтожены. Но посмотрите на другие виды вооружений! Минометы в атаке участвуют? Как? С ними бегут на врага? А станковые пулеметы? Кстати, многие уверены, что не участвуют, потому что с ними нельзя бежать на врага. Так вот они не бегут, они устанавливаются на позициях и ведут с них огонь, поддерживая атаку. Что у нас еще? Су-76. Как она, по-вашему, действует в наступлении? Вперед едет, а пехота за ней? Так пробовали, но САУ быстро закончатся. А сами по себе полковые орудия, не Грили, а просто буксируемые, на колесном лафете, они как в атаке действуют? Никак? Бегут впереди всех? Нет, они занимают позиции, как те же станковые пулеметы примерно, поражают цели, мешающие продвижению пехоты и танков, а когда атака достигает определенного успеха, и надо продвигаться дальше, орудия по очереди, под прикрытием друг друга и других огневых средств, перемещаются рывками от укрытия к укрытию вперед до следующего рубежа стрельбы. Легкие пушки расчеты даже могут перекатывать «на руках».
Су-76 в норме тоже не едет впереди всех в атаку
Точно так же должны бы действовать и Мардеры (самоходные ПТО), если их поставить в поддержку пехоты. Такой вариант немцами предусматривался. Машины стоят в условной «второй линии», за укрытием, выезжая только для поражения конкретной цели, и затем уходят за укрытие (например, частично выезжая на холм и после выстрела уезжая обратно). Продвигаются за пехотой/танками/БТР-ами рывками от рубежа к рубежу, от укрытия к укрытию, в идеале еще и пользуясь экраном местности. Это, в смысле, движутся так, чтобы местность закрывала их от противника – по низинкам, за какими-то гребнями, зданиями, растительностью. Зачем вперед ломиться-то? Их задача – поразить мешающие продвижению цели, а не кидаться вперед в банзай-атаку. Что мешает Грилям делать то же самое, если уж хочется их вывести на прямую наводку?
Еще одна распространенная ошибка — это мнение о том, что в условной второй половине 1943-го года ситуация поменялась, и немцам вдруг стало не нужно …да что угодно, на что фантазия укажет. То преодоление танками глубоких бродов им стало не нужным, якобы потому что они вот только отступали. А когда отступаешь, реки-то не преодолеваешь, это известное дело. Мосты ж всегда целы, да? То танки и БТР, и вообще подвижные действия, им стали не нужны, потому что они в обороне стояли. То вот такие машины поддержки им не нужны, видимо, по тем же причинам. Так вот, это зачастую очень большое заблуждение.
Легкие пехотные орудия (75-мм) в мотопехотных полках на БТР тоже не сказать чтоб были безумно бронированы. Но способы применять их в атаке как-то находились
Всё дело в том, что танковая дивизия (да и мотопехотная, но мы сейчас не о ней) – это в первую очередь средство нанесения удара. Что в наступлении, что в обороне. И немцы это раз за разом нашим показывали. Далеко не всегда успешно, но сами попытки были постоянно и регулярно. Да и наши своими танковыми и мехкорпусами наносили удары что в наступлении, что в обороне. Иногда танковые соединения могут занимать фронт, но это не предпочтительное использование. А если ты наносишь удар или контрудар, то тебе порой надо и реки преодолевать вброд, и танки с БТР для бронегрупп нужны, и машины поддержки, типа Грилей, для мотопехоты очень и очень сгодятся.
Таким образом выходит, что для понимания того, как техника применяется, и какая техника нужна, очень полезно знать не только то, какие у техники ТТХ или как она появилась, но и какое место в дивизии занимала, зачем вообще нужна и как применяется. Не судите о технике по голым табличным данным и строчкам о недостатках в отчетах, есть куча нюансов в ее применении и месте на поле боя, которые надо знать, хотя бы в общих чертах. Воюют не танки, не пушки и даже не люди. Воюют организационные структуры более-менее в соответствии с определенными установленными порядками.
Одним из самых противоречивых решений в годы ВОВ было решение выпускать танки Т-60. До сих пор историки и любители бронетехники ломают копья, пытаясь понять, имело ли смысл производить Т-60, и нужны ли вообще такие боевые машины. Кто-то говорит, что «красные» просто не жалели своих людей и заставляли их воевать на таком «шлаке». Кто-то, наоборот, считает, что лучше такой танк, чем вообще никакого. Мнения есть разные, но зачастую люди смотрят на вопрос однобоко, расценивая танк, как вещь в себе. Давайте попробуем взглянуть на проблему более широко.
Итак, начнем с банальных и часто встречаемых вещей. Мнение, что такие танки – следствие какой-то особой нелюбви руководства СССР и РККА к своим солдатам, с моей точки зрения, не выдерживает никакой критики. Да, если расценить это с точки зрения именно самого танка, в отрыве от всего остального, то может показаться, что танк с такой слабой броней и вооружением – это просто издевательство. Сравнивая его с Т-34 или даже немецким Pz.III, Pz.38, мы однозначно скажем, что Т-60 самый слабый. Слишком слабый.
Однако танки не воюют сами по себе. Они воюют в составе армии. И армии нужны боевые машины, потому что с ними, даже с плохими, но имеющимися в наличии, армия воюет лучше. Пехоте проще идти в наступление за танками чисто психологически. Я даже не буду говорить о том, что огонь автоматической пушки или даже просто пулемета, защищенного броней, заставляет замолчать огневые точки, если это не адский бетонный ДОТ линии Мажино. В открытую амбразуру ДЗОТа или на позицию полковых пушек очередь 20-мм осколочных и бронебойных снарядов залетает с очень неприятными для немцев последствиями.
Как видите, танчик совсем маленький. Сделать из него БТР, как некоторые предлагают, будет очень непросто - пехоту просто некуда будет под броню посадить. Не городить же второй этаж
Беда-то не в том, что у РККА был выбор, делать Т-34 или делать Т-60. Последние делали на заводе, где Т-34 вот так сходу делать бы не вышло. А танки нужны уже сейчас, потому что ситуация на фронте тяжелейшая. «Нормальных» танков был дефицит, и Т-60 шли в дополнение к Т-34, а не вместо них. Да, им приходилось заменять Т-34 в боевых подразделениях, но не в производстве. Нельзя было сделать вместо четырех Т-60 один Т-34. Можно было сделать Т-60. Лучше в бою у тебя будет 15 Т-34 и 15 Т-60, чем только 15 Т-34, если последних не хватает на 30 штатных мест. А кое-где ничего, кроме Т-60, не будет. Дефицит.
Нет, я в данном случае не говорю, что Т-60 были 100% нужны и полезны. Суть не в этом. С моей точки зрения сама постановка вопроса, что был выбор между Т-60 и «нормальным танком» не совсем корректна. А мысль, что выпуском Т-60 советское руководство показывало свою «нелюбовь» и презрение к человеческим жизням, вообще абсурдна. Танки делались как раз чтобы эти жизни сэкономить, чтобы дать людям хоть какую-то поддержку в тяжелом положении.
Другой стороной медали будет очень часто звучащее заявление, что такой танк лучше, чем никакого. Оно, с одной стороны, кажется убедительным. Да и выше я высказал похожую мысль. Но и здесь есть нюансы. Всё дело в том, что если смотреть с точки зрения поля боя, с точки зрения танковых подразделений или пехоты, которой вот сейчас в бой идти, то это так. Но если посмотреть чуть шире, то мы понимаем, что ситуация «лучше такой танк, чем никакого», она работает только если:
1. Промышленность может выпускать ТОЛЬКО танки. Соответственно, либо мы получаем танк, либо ничего. Лучше танк, чем ничего.
2. Армии нужны ТОЛЬКО танки. В этом случае, опять же, лучше такой танк, чем никакого.
Но в реальном мире всё не совсем так. И армии нужно много всего. Грузовики, артиллерия, вспомогательные машины, тягачи, чертова уйма всего. Да, не всё воюет на поле боя, но и мы не в компьютерную игру играем, где всё само делается. И вместо танков можно делать кучу всего другого – грузовики те же, их Красной Армии очень не хватало. А ведь это снабжение, без него много не навоюешь. Это транспорт мотопехоты и саперов, без которых тоже сложно танкам воевать. И без танков плохо, и без грузовиков плохо. Кто-то скажет, что грузовики в бой не идут, а танки идут. Ну так пшеница и говядина тоже в бой не идут, а много без еды ты навоюешь?
Вид внутрь башни Т-60
Армия – это всегда баланс. И опять же, поймите меня правильно, я НЕ говорю, что вместо Т-60 обязательно надо было делать что-то другое, типа грузовиков. Я говорю лишь о том, что одними только танками война не ведется. Поэтому правильная с точки зрения идущих в наступление танковых и пехотных частей фраза «лучше такой танк, чем никакого», может быть уже не такой правильной с точки зрения армии в целом, как механизма.
Отдельно хотел бы коротко сказать о вариантах «делать вместо Т-60 БТР-ы». Проблема в том, что сам по себе Т-60 для этого не очень годится. Он слишком мал. Не получится сделать БТР хоть на сколько-то серьезное количество людей. Придется делать какую-то полностью новую машину, и не факт, что она выйдет удачной. Тем более что у самой базы Т-60 имелись проблемы по проходимости зимой. Для БТР желательно иметь базу покрупнее, даже Т-70 будет маловат. Тут скорее уже Су-76 можно было б переделать, но до нее надо еще дойти. А если делать вместо Т-60 БТР на какой-то другой базе, то на самом деле этой базы тоже нет. Ни полноприводной грузовой в массовом производстве, ни полноценной полугусеничной - ЗИС-42 имеет проблемы с управляемостью на бездорожье и для него нет достаточно мощного двигателя. У немцев, например, БТР ездил со 100-сильным двигателем. У нас такого для грузового автомобиля не было, а спарка двигателей, как у Т-70, великовата. В общем, задача очень непростая, а фронт ждет.
Теперь давайте посмотрим на Т-60 как реальный экземпляр. Конечно, танк, мягко скажем, так себе. Помимо слабой защиты (что говорить, его в борт пробивает немецкое 7,92-мм противотанковое ружье, а в лоб – 37-мм пушка, а с ранними вариантами и 20-мм пушка справится), он обладал также не особо удачным вооружением и подвижностью. Особенностью его 20-мм пушки была очень низкая бронепробиваемость (лишь чуть выше, чем у 12,7-мм пулемета). Например, у немецкого «аналога» 20-мм пушка была мощнее – мощнее был и сам выстрел (дульная энергия), и имелся подкалиберный снаряд с сердечником из карбида вольфрама. Не Бог весть какие параметры, но при выходе против Pz.IIF (что может случиться, окажись оба танка в разведке, например), Т-60 будет сложнее. В борьбе с немецкими бронеавтомобилями, имеющими 30 мм лоб, — тоже. Да и 14,5 мм наклонный лоб немецких БТР Т-60 не то чтобы прям очень хорошо пробивает. Четких данных о наличии у него снаряда с твердосплавным сердечником я все же не нашел, только слухи.
Мощность осколочного снаряда тоже оставляла желать лучшего, однако это всё равно уже пушка, стреляющая осколочным (взрывающимся) снарядом. Это совершенно иной подавляющий эффект, чем огонь пулями. Да и бронебойные снаряды могли поражать, например, легкие укрытия или пробивать щиты орудий. Поди не очень-то комфортно немцу стрелять из пушки, когда его в любой момент может порвать снарядом.
В РККА создавались смешанные подразделения, в которых КВ, Т-34 и Т-60 могли служить вместе
Иное дело, что надежность этого орудия не всегда была хороша. Исследователи говорят, что это не обязательно вина самого орудия, мешал то брак снарядов, то ленты, то плохое обслуживание, но когда у тебя в итоге не стреляет пушка, то результат будет именно в этом – пушка стрелять не будет. А уж кто там в этом виноват, это уже дело другое. Если орудие, например, требует какого-то особого обслуживания, нестандартного, сложного, то это тоже в какой-то мере недостаток системы. По крайней мере если танкисты средней для этой армии подготовки не могут с этим справиться.
Но беда не только в качестве орудия. Были и другие нюансы. Например, перезарядка. Орудие питалось лентой из коробов по 58 патронов. Не так плохо, но имея темп стрельбы как у пулемета, эти патроны можно быстро расстрелять. А вот менять короб примерно минуту. Спаренный с пушкой пулемет питался из диска на 63 патрона, тоже шибко не расстреляешься. И его тоже надо менять. А в башне танка находился один человек, он командир, он же наводчик, он же заряжающий. Пока он занят заряжанием, он не наблюдает за полем боя. А если наблюдает, то заряжание растянется надолго. Например, у его предшественника – танка Т-40 — почти весь боекомплект к 12,7-мм пулемету был уложен в одной ленте на несколько сотен патронов, что удобнее.
Все это оказывает влияние на возможности танка. Слабое вооружение, которое при этом не всегда обладает высокой надежностью в работе, требует долгой перезарядки, отсутствие возможностей разделения обязанностей, слабая броня (причем слабая даже в максимально усиленном виде, а ведь ее еще и не сразу сделали усиленной — в танках выпуска 1941-го года она была слабее), в общем, боевая ценность Т-60 была невысокой. Добавим к этому сложности с пользованием радиостанцией в бою – кто этим в танке будет заниматься? В немецких Pz.II, например, экипаж был три человека, и третий как раз занимался радиостанцией (помимо того, что мог помогать командиру в заряжании орудия, подавая магазины).
В 1944-м году у немецкой мотопехоты на БТР начали получать распространение боевые машины с 20-мм пушками. И нет, это не ЗСУ. Это в том числе машины командиров мотопехотных взводов
Может показаться, что Т-60 зато был маленьким, юрким танчиком с высокой проходимостью, который мог атаковать с неожиданного направления. В некоторым смысле мог, но тут тоже были свои трудности. В отечественном сегменте любителей военного дела распространено заблуждение, что более легкая техника обязательно будет более подвижной и проходимой. Это не так. Однозначно более легкая техника лучше проходит разве что по мостам, в некоторых случаях через водоемы по льду. В большинстве остальных ситуаций играет роль еще куча всего. В частности, против Т-60 играл низкий клиренс. Всего лишь 30 см. Это создавало проблемы при движении по глубокому снегу – казалось бы намного более тяжелый Т-34 с несколько большим удельным давлением шел по снегу намного-намного лучше. Лучше, чем Т-60, шел даже Валентайн. Для Т-60 проблему создавали уже 40 см снега.
Вообще большая масса (в разумных пределах) далеко не всегда является недостатком. Те препятствия, которые будут непреодолимой преградой на пути Т-60, намного более тяжелый Т-34 просто снесет. С глубоким снегом тоже может быть эффект, когда более легкая (и не очень-то мощная) машина с более низким клиренсом будет грести перед собой кучу, мешающую ехать, в то время как более тяжелая, но более мощная машина этой проблемы даже не заметит. Говорят, при испытаниях танка Маус на местности он показал довольно хорошую проходимость, при этом даже садясь на грунт по днище, он не увязал, а продолжал ехать, оставляя за собой ровную поверхность. В силу огромной массы (188 тонн) некоторое количество толкаемой перед собой земли просто не могло его остановить.
Поэтому я совсем не удивлюсь, если по проходимости Pz.II F даже выиграет у Т-60. Он тяжелее, мощнее, имеет больший клиренс (35 см), при этом удельное давление на грунт у него не особо выше. Собственно, касательно «мощнее» - сложно быть каким-то особо «юрким» и «подвижным», если на 6 с лишним тонн веса у тебя 70 лс мощности. Для сравнения у того же Pz. II F на 9,5 тонн приходится 140 лс. Разумеется, дело тут не в том, что Pz.II «круче», просто обычно сравнивают с ним, так почему бы и мне не сравнить? Надо сказать, Т-70 ранних вариантов на испытаниях тоже показал себя лучше, чем Т-60, пока его не переутяжелили. Хотя некоторые документы называют Т-60 прям подвижным, но физическая природа этого феномена пока учеными не объяснена.
В немецких танковых дивизиях танки Pz.II (две машины на заднем плане) в 1941-м году были практически в каждой танковой роте
В общем, Т-60 выходит не такой уж и юркий, быстрый и проходимый, как может показаться. Это не значит, что он состоит из одних только недостатков, разумеется, даже в сравнении с Т-34. В частности, он намного меньше, тише, не так придирчив к мостам и переправе по льду, а также имеет неплохие возможности по подавлению огнем и поражению пехотных целей, грузовиков, в общем, множественных легкопоразимых объектов. При грамотном учете достоинств и возможностей можно найти для него подходящее место в боевых подразделениях.
Так вот, от недостатков Т-60 как конкретной модели мы перейдем к тому, а как в целом можно использовать такие машины. Забыв на время про недостатки конкретного Т-60, ведь многие, кто его критикует, даже не в курсе, что помимо недостатка миллиметров в броне и пушке, у него еще были какие-то другие технические проблемы. Наоборот, сама идея о такой машине кажется ущербной. Давайте же рассмотрим саму концепцию легкой гусеничной бронированной машины, вооруженной 20-мм автоматической пушкой. Представим себе, что у нас есть некий «правильный» танк этого класса, по характеристикам приближенный к Т-60.
У такого танка могут быть следующие роли:
1. Разведка, охранение.
Собственно, и для Т-60 в какой-то мере рекомендовалось такое использование. И у немцев в разведке были легкобронированные (даже легче, чем Т-60) машины, вооруженные 20-мм пушками. Причем не факт, что с проходимостью прям лучше. Там и БА были 4х4, и легкие полугусы Sd.kfz 250/9, проходимость которых несколько уступала средним БТР Sd.kfz 251.
Полугусеничные разведывательные бронеавтомобили с 20-мм пушкой на базе легкого БТР Sd.kfz 250. Бронированы еще слабее, чем Т-60, а по проходимости уступают среднему БТР Sd.kfz 251
Более того, в начальном периоде войны у немцев нормально было не иметь радиостанций на части разведывательных машин. Многим это кажется глупым, типа зачем разведчик без радио, но разведка ведется не единичной машиной же, это крайне нежелательно. Как примерно пишут немцы: посылая куда-то одну машину, можешь смело с ней попрощаться. Разведдозор же состоит из нескольких машин, например, трех: две вооруженных пушкой машины и одна с радиостанцией. При этом, когда на немецких разведмашинах появились радиостанции на каждой машине, на «боевых» всё равно оставалась станция только для самой ближней связи – со своими товарищами по разведдозору (дальностью в пару километров). Связь разведдозора со своим командованием (например, командиром разведроты) все равно была на плечах «радийной» машины с мощной радиостанцией.
Т-60 машина маленькая, тихая, что в разведке важно. Особенностью Т-34 было то, что он очень громко ревел дизелем и клацал гусеницами. Об этом пишут и наши ветераны. А немцы вообще рекомендуют «слушать» советские танки. Останавливаться, выключать двигатели и буквально слушать. Советские танки слышно далеко. В противоположность им такие машины как Т-60, Т-70, М3 Скаут, М17 (ЗСУ), а порой пишут и про Валентайн, они тихие, и звучат почти как автомобиль. Очень важно, чтобы разведка не сообщала о себе ревом на всю округу, причем еще и с характерным звуком среднего танка.
ЗСУ М17 в РККА
Еще одной важной особенностью Т-60 будет, как ни смешно это звучит, проходимость. Да, в сравнении с Т-34 она хуже, но разведка обычно ездит не по болотам, а по дорогам, иногда объезжая их. И в этом плане хорошо уже то, что проходимость полностью гусеничной машины по идее должна быть выше, чем колесной М3 Скаут или БА-10. Опять же, отличием от Т-34 будет проходимость по мостам. Разведке очень важно не встрять перед каждой речушкой, а мосты грузоподъемностью в 25 – 30 тонн есть в те времена далеко не везде. Да что 25 тонн, мне доводилось читать отчет, в котором при прорыве через мост «ранние» Т-70 прошли, а «поздний», который весил больше, провалил под собой настил и застрял. А это уже массы около 10 т. Т-60 с его шестью с лишним тоннами тут едва превосходит по массе грузовик ЗиС-5 (груженый).
При столкновении же с разведдозорами немцев, действующими на БТР и БА, 20-мм пушка будет приличным оружием. Да, не ультимативным, но хотя бы бортовую броню она пробивает хорошо. А если на наш «улучшеный» танк еще и сухопутный вариант 23-мм пушки поставить, которая прям намного мощнее… Помните же, мы обсуждаем в целом машины такого класса, не только конкретно Т-60.
Чтобы было понятно - Т-60 весил лишь чуть-чуть больше, чем груженая трехтонка, как на фото
2. Действия во втором/третьем эшелоне атаки, как машины поддержки пехоты.
Еще один способ из реальности. Именно так в некоторых документах рекомендовалось применять Т-60. Суть в том, что более «полноценные» танки, типа КВ и Т-34, уходят в бой впереди, поражая и подавляя ПТ оборону противника, а за ними идет пехота, и с ней непосредственно движутся Т-60. При таком применении есть множество положительных моментов. И количество стреляющих по Т-60 ПТ орудий будет меньше, ведь их частично вскроют и подавят/уничтожат танки первых эшелонов. И стрелять по бортам Т-60 из ПТР, находясь перед лицом советской пехоты, сложнее. И больше «полноценных» танков можно отправить в первые эшелоны, просто за счет того, что вместо них с пехотой пойдут Т-60. И пехоте будет подспорье, что ей выделили специальные танки, которые с ней идут. Одни плюсы. Конечно, хорошо везде иметь «полноценные» танки, но если промышленность не может дать их в таких количествах, придется изворачиваться.
Проблема здесь мне видится в том, что это требует некоторого уровня взаимодействия. А вот с ним как раз в период использования Т-60 было крайне тяжело. Это ж период в основном осени 41 – лета 42. Когда в РККА всё было ну очень плохо, близко к катастрофе. Чудовищные потери, в том числе в офицерах и средствах связи, а также нехватка квалифицированных командиров привели к тому, что действовать начали черте как. Танки могли отправить вперед, не думая о разведке местности, о взаимодействии, надеясь, что они сами решат все задачи. Артиллерия была слаба, разведка противника порой вообще не велась. Я едва ли сильно ошибусь, если скажу, что в период активного использования Т-60 их потери были в большей степени не из-за их каких-то качеств, а просто от неправильного, а то и глупого использования. Так же гибли и Т-34, и КВ, хоть и были более устойчивы к огню ПТА.
Да что лето 42, у нас и в более поздние периоды могли отправить Су-76 или Су-85, подобно танкам, впереди всех, впереди пехоты, да еще и с задачей чуть ли не «ворваться в населенный пункт». Со вполне закономерным результатом в виде потерь техники без какого-либо значимого эффекта. Об этом порой буквально пишут в отчетных документах. А ведь это уже вторая половина 43-го года минимум, раньше нее Су-85 просто не существовало. Но правильно ли винить в этом саму технику?
В некоторые документах отмечается взаимодействие Т-60 и КВ
3. Гипотетический вариант
Здесь я позволю себе предложить еще один способ, основываясь на своем анализе действий немецкой мотопехоты, немецких танков и некоторых советских подразделений, имеющих ЗСУ М17. Суть тут будет в применении Т-60 в качестве некоей машины поддержки танков, обеспечивающей огневое подавление ПТА, уничтожение пехоты и прочих подобных целей – многочисленных, внезапно появляющихся, действующих с разных направлений. Подобно немецким БТР с 20-мм пушками у мотопехотных батальонов. Или даже еще лучше – немцы отчитаются о подобном применении ЗСУ Вирбельвинд, отмечая, что такие машины могут действовать в одном строю с танками за счет наличия кругового бронирования и вращающейся башни. Хотя, казалось бы, броня этой здоровенной башни – 16, что ли, миллиметров. Броня немецкого БТР не сильнее.
Так в чем же дело? Дело в том, что такие машины идут же не в первом ряду. Они идут за танками, подавляя огнем и уничтожая вскрывшие себя танкоопасные цели. Точно так же мы, в теории, могли бы поставить Т-60 (или подобную ему машину) в боевые порядки танков за Т-34.
Зачем это нужно? Дело в том, что характерной для солидной части ВОВ чертой РККА были проблемы с пехотой. Пехота не шла за танками в атаку. И танкам приходилось либо возвращаться, либо просто они уезжали без пехоты, в какой-то мере надеясь, что смогут разобраться с обороной сами (а то и не зная, что пехота не пошла). Так вот, зачем танкам нужна пехота, помимо закрепления результата атаки? А нужна она для поражения/подавления ПТА противника и его пехоты. Так работала немецкая мотопехота на БТР. Она двигалась на боевых машинах за танками, высматривала позиции ПТА и «бронебойщиков», и подавляла их своими огневыми средствами.
Частично эту роль могли бы играть Т-60 – двигаясь за Т-34 они бы обнаруживали вскрывшие себя огнем ПТ орудия и подавляли бы их (а то и выкашивали бы расчеты) очередями 20-мм пушки. Досягаемость по дальности у нее приличная, можно и примерно на километр стрелять. Град 20-мм осколочных снарядов с немалой вероятностью заставит расчеты немецких орудий залечь и не вести огня. А именно это и надо танкам.
Второй важной целью Т-60 в этой роли будет поражение пехоты и бронебойщиков (всяких желающих метнуть в танк гранаты или еще как-то навредить) – за счет возможности быстро поражать или подавлять цели автоматическим огнем, за счет создания поля осколков от кучи разрывов 20-мм снарядов, за счет просто большего количества боекомплекта 20-мм пушки Т-60 сможет выполнить часть задач пехоты, не пошедшей за танками в бой. И «полноценные» танки смогут действовать эффективнее. Т-60 станет для них «окопной метлой» и защитой от ПТА. Хотя это, конечно, всё мое гипотетическое предложение.
Подведем же итог. Т-60 был решением вынужденным, созданным в период, когда всё было очень плохо, и принимать решения надо было срочно. Он был далеко не идеальным, и наверняка можно было сделать лучше, только надо было вот прямо сейчас, время не ждало. Поэтому и сам танк, и в целом решение о его выпуске до сих пор вызывает споры – очень уж противоречивая ситуация. На это наложились проблемы качества комплектующих и качества применения, из-за чего танки страдали от проблем с вооружением и могли быть просто отправлены в лоб на немецкие пушки. Это тоже мешает нам грамотно оценить правильность решения о выпуске такой машины. Я лишь хотел обратить внимание на логические ошибки, часто возникающие при оценке, и раскрыть некоторые моменты, без понимания которых грамотная оценка будет затруднительной. Саму же оценку я оставлю вам, дорогие читатели.
Александр Сергеевич Пушкин был весьма плодовит не только в литературном смысле. У великого поэта осталось четверо детей и множество более отдаленных потомков. Судьба многих из них была драматичной, но с одним из правнуков Александра Сергеевича произошла и вовсе поразительная история. Во-первых, он был офицером люфтваффе, нацистских военно-воздушных сил, и руководил оккупацией небольшого греческого острова. А во-вторых, он был убежденным противником Гитлера, и сумел на этой должности совершить без всяких натяжек, подвиг человечности.
Вопросы крови
В 1836 году у Александра Пушкина и Натальи Гончаровой родилась дочь Наталья. В юности у нее было много поклонников в свете; ее первый брак оказался неудачным, но после тридцати Наталья вышла за Николая Вильгельма, принца Нассау. Брак был морганатический, и дети от него получили титул графов фон Меренберг.
Хотя Меренберги быстро онемечились, Георг Николай фон Меренберг, сын от этого брака, тоже не был чужд связей с Россией: он женился на княжне Ольге, дочери императора Александра II. Хотя сам он был немцем уже до мозга костей, память о происхождении его самого и супруги давали о себе знать. Георг Николай воевал в Первую мировую, и там специально добился отправки на Западный фронт – воевать против России он не желал. В русской прессе, правда, появилась заметка – «Внук Пушкина против России». Где сообщалось, что «Граф Георгий Николаевич Меренберг, родной внук нашего великого поэта, единственный сын дочери А.С. Пушкина Наталии Александровны и принца Николая Нассауского служит ротмистром в одной из гвардейских кавалерийских частей германской армии». Но это все же было преувеличением.
К этому моменту у Меренберга был взрослый сын, Георг-Михаэль. Он тоже воевал, но тоже на западе. Затем война закончилась, и толпы бывших солдат и офицеров германской армии отправились по домам. Меренберги особо не процветали – в Германии бушевал экономический кризис. А затем началась новая мировая война.
А вот и наш герой
Георг-Михаэль врагом себе, конечно, не был. Как гражданин Германии, он попал на военную службу автоматически. Там он служил в люфтваффе, военно-воздушных силах Третьего рейха. Правда, сам он никуда не летал, работал в наземном персонале и командовал аэродромной обслугой. Но в этом качестве он ухитрился прославиться на удивление вольными взглядами.
Дело в том, что фон Меренберг не слишком хорошо относился к нацизму как таковому. В немецких вооруженных силах хватало и искренних фанатов фюрера, и любителей покрутить фиги в кармане, и прямых заговорщиков. В заговорах против Гитлера фон Меренберг не участвовал, но и любить не любил. Причем настолько, что во время службы получал взыскания за демонстративный отказ метать зигу, а затем вообще побил члена нацистской партии. Вообще-то он, конечно, рисковал, но происхождение давало некоторый иммунитет.
Поэтому от репрессий Меренберг был в известных пределах огражден, но в чинах тоже не рос.
Под небом Греции
Так бы он и служил, но в 1943 году Меренберга подстрелили партизаны. Лечился он долго, и пока он лежал по госпиталям, командование сочло, что это удачный случай отделаться от беспокойного подчиненного. Так что, оправившись после ранений и проведя много месяцев в тылу, правнук Пушкина уехал подальше с глаз руководства. Его назначили командовать оккупацией греческого острова Парос.
Остров Парос
Парос – это один из множества островков Кикладского архипелага. Не слишком маленький – 20 на 13 км, но и не то чтобы стратегически важный. Однако теперь на нем строился военный аэродром, за этими работами фон Меренберг и должен был приглядывать в качестве командира 1010 крепостного батальона.
Но просто сидеть и наслаждаться морем и солнцем, ожидая, пока кончится война, возможности тоже не было. На острове существовали местные партизаны, к тому же, англичане присылали кадровых диверсантов. Собственно, свободная должность коменданта райского острова образовалась потому, что предшественник Меренберга был тяжело ранен во время налета на аэродром. С британской подлодки высадился десант из греческих добровольцев, и совместно с местными партизанами они наделали шума. Партизаны разломали оборудование, перерезали телефонные кабели, застрелили двоих связистов, словом, Меренберг приехал в растревоженный улей.
К этому моменту оккупанты уже схватили и повесили местного молодого партизана. Но этим дело не ограничилось. Немцы истребовали 125 мужчин для массового расстрела, причем еще и предложили жителям Пароса самим выбрать, кто пойдет на казнь.
Брать такой грех на душу только что приехавшему и вступившему в командование Меренбергу совершенно не хотелось. Посредничать на переговорах собиралась греческая православная церковь. На Паросе находится мужской монастырь Логоварда, и монахи были самой авторитетной местной группой. Проблема в том, что прямая коммуникация с греками была бы чересчур даже для Меренберга – тут его легко могли объявить изменником. И тогда грекам пришла в голову отличная мысль, как легализовать переговоры. Они пригласили нового коменданта посетить монастырь с неофициальным визитом – как культурную достопримечательность. Вне немецкого штаба диалог мог быть куда более раскованным. Меренберг прекрасно понимал, для чего его на самом деле приглашают, и с готовностью согласился. 23 июля 1944 года он приехал в монастырь с небольшой группой сопровождающих и переводчиком. Его провели по галерее местной иконописи, переплетному цеху, показали библиотеку, монастырские постройки, дали понаблюдать за вечерней службой – и перешли, собственно, к главной части – неформальному ужину. За ягненком с оливками и вином комендант несколько расслабился. К тому же, по совпадению, на стене висела картина с видом Ялты – ее когда-то привезли на Парос русские монахи, а Меренберг бывал в Крыму в детстве, еще до Первой мировой, и изрядно растрогался. И тут игумен Филофей, под благовидным предлогом удалив из комнаты всех кроме переводчика, заговорил о главном – он просил не казнить обреченных.
Монастырь Логоварда
Нужно представлять себе контекст. За три дня до этого в Берлине произошло покушение на Гитлера, сам нацистский фюрер был серьезно ранен и контужен. Подлинных и мнимых заговорщиков искали со всей свирепостью. Меренберг рисковал уже самим фактом визита, а тут его просили сделать окончательный выбор между интересами службы и совестью. Для пущего усиления игумен попросил, раз уж нельзя отменить казнь, включить в список казнимых его самого.
И тогда Меренберг предложил компромисс. Заложники останутся в живых, но больше на Паросе диверсий не будет. Это действительно было лучшее, что он мог предложить.
У этой истории был счастливый конец. Немецкая оккупация заканчивалась – к осени 44-го Красная армия ворвалась на Балканы, и немцы стали сворачивать свои базы. Меренберга в итоге отстранили от командования и выгнали из армии без пенсии, но сделать с ним что-то более серьезное так и не собрались. А в 45-м закончилась война, и фон Меренберг со спокойной совестью уехал в Висбаден, где еще 20 лет спокойно жил, пока не умер. Пафосных мемуаров, подобно многим немецким офицерам, он не писал. Более того, удивительно, но он не стал рассказывать о событиях на Паросе даже своей семье – история всплыла только в наше время, когда потомков Меренберга начали искать монахи. Филофея к тому моменту тоже уже не было в живых – он скончался в 1980 году. Ну, а правнук Пушкина фон Меренберг показал, что даже нося один из самых позорных мундиров в мировой истории, можно остаться человеком.
Наверное, многие слышали о «последнем солдате» Второй Мировой войны – Хиро Онода, который на протяжении тридцати лет партизанил в джунглях Филиппинского острова Лубанг. Куда как менее известно имя последнего военнопленного Второй Мировой Тома Андраша, который провёл 55 лет в советском плену. Меж тем, его печальная история достойна «Пёстрых рассказов» Элиана.
Тома Андраш родился в декабре 1925 г. в деревушке близ города Ньиредьхаза на востоке Венгрии в многодетной семье. Мать Тома умерла очень рано, и его воспитывала мачеха. Окончив пять классов школы, он работал в хозяйстве своего отца. Очевидно, жизнь в закарпатской глуши была настолько беспросветна, что в 17 лет Тома изъявил желание добровольно вступить в ряды венгерской армии. Поскольку до призыва на военную службу юноше оставался ещё год, военные власти спросили разрешение у его родителей, и те, что характерно, не возражали. Меж тем в Европе вовсю громыхала и уже подходила к переломному моменту Вторая мировая, и в 1944 году Тома оказался на Восточном фронте. Впрочем, всласть повоевать юному искателю приключений не довелось, в январе 1945 г. под Краковом он попал в плен к советским войскам.
Первые годы плена Андраш вместе с товарищами по несчастью жил и работал в лагере под Ленинградом. Всё изменилось в начале 1947 г., когда между Венгрией и СССР был подписан мирный договор. Для пленных мадьяр ясно обозначилась перспектива скорого возвращения на родину, а у советского руководства возникла новая забота - важно было возвратить потенциальному союзнику здоровых и прилично выглядящих граждан, а не изможденных и оборванных узников. В связи с этим пленных венгров решили перевезти в не затронутые войной, глубинные районы страны. Там, в спецгоспитале на усиленном пайке они должны были прийти в божеский вид. Эта забота о пленных парадоксальным образом сыграла роковую роль в судьбе Тома Андраша.
То, что у юноши назревают ментальные проблемы, замечали уже в лагере. Тома был чрезвычайно замкнут, а на попытки его расшевелить отвечал агрессией. Весть же о том, что пленных повезут на восток, вероятнее всего в Сибирь, пошатнула его психику окончательно. До Сибири пленных не довезли, их выгрузили в Кировской области на станции Котельнич, но для парня из венгерской глубинки Сибирью считалось всё пространство к востоку от Москвы. Потрясения, пережитые на фронте, годы, проведённые в лагере, а теперь ещё и предвкушение ужасной сибирской каторги привели Тома в психиатрическую лечебницу.
На первой странице увесистой истории болезни военнопленного Андраша значится: «В госпитале вел себя неправильно. Высказывал бредовые мысли, кушал плохо, ночью не спал, на вопросы не отвечал, плакал, принимать лекарства отказывался… шапка-ушанка старая, рваная, френч худой, валенки старые, разные, худые, рукавицы - очень худые. Рост высокий, телосложение правильное. Физическое состояние - крайнее истощение». Врачи поставили диагноз «острый психоз».
Спустя несколько месяцев набравшихся сил пленных венгров репатриировали, а спецгоспиталь №1773 расформировали за ненадобностью. Поскольку Тома, находясь в лечебнице, на балансе госпиталя не значился, про него попросту забыли. Так и остался он на нелегальном положении, без документов, в сумасшедшем доме, в чужой стране.
Персоналу госпиталя он запомнился как очень замкнутый человек. Тома подолгу лежал, накрывшись одеялом, к общению не стремился, за все годы жизни в СССР он выучил лишь одну фразу по-русски «не керчи!» и обрывал ей все попытки завязать разговор. Временами на него находило буйство, иногда он очень похоже изображал шофёра. Однажды подрался с другим пациентом, приревновав его к санитарке Кислицыной, к которой, впрочем, вскоре совершенно охладел.
Единственным человеком, который быстро и без труда наладил контакт с пленным венгром, был работавший в больнице сантехником алкоголик Геннадий. Как они нашли общий язык – осталось загадкой, но Гена очень быстро приобщил Тома к своему делу, и после того как Геннадий на почве беспробудного пьянства умер, Андраш на общественных началах занял должность сантехника. Сам Тома не пил никогда, даже за компанию, зато очень много курил, что в старости привело его к гангрене и ампутации правой ноги.
Годы шли, даже не годы, а десятилетия, военнопленный мадьяр давно стал бессменным обитателем Котельничской психбольницы, куда ж ему деваться. Лишь в 1990-х годах новый главврач Юрий Петухов отыскал способ достучаться до его сознания. В 1997 г. на планёрке в мэрии города Петухов познакомился с Карлом Карловичем Маравчиком, начальником местной колонии для несовершеннолетних,. Этнический словак, юность свою Маравчик провёл в Прикарпатье, в местах компактного проживания венгров, и венгерским языком владел на уровне второго родного. За эту возможность и ухватился Петухов, попросив Маравчика поговорить с пациентом по-венгерски. Беседы, хоть и не сразу, но возымели эффект. За время безмолвия Тома почти забыл родную речь. Сперва на вопросы он отвечал «Не знаю» или «Я забыл», но постепенно мыслительная деятельность его начала восстанавливаться, а биография проясняться. В целом, по словам Петухова, он производил впечатление старика, страдающего склерозом, но не более того. Удалось выяснить и место его рождения, и состав семьи. Каждую следующую деталь Андраш сообщал после торгов: «Приделай мне ногу обратно, и я расскажу».
Но восстановить биографию военнопленного – это ещё полбеды, вторая половина – это вернуть его домой. В течение 1997 г. Петухов неоднократно обращался с запросами в венгерский комитет Красного креста, но ответов не получал. Отчаявшись ждать, в 1999 г. он поведал историю последнего военнопленного Второй Мировой журналистам газеты «Вятский край», и всё завертелось. Скоро об удивительном пациенте Котельничской больницы написали центральные СМИ, нередко дополняя его печальную историю фантастическими подробностями. В больнице побывали журналисты федеральных «Вестей» и активисты организации «Мемориал» [признана иностранным агентом]. Постепенно информационная волна докатилась до Венгрии, где о пленнике написал популярный еженедельник «Блик». На объявление о поиске родственников отозвались 80 человек из разных уголков Венгрии, в конце концов пришлось даже прибегнуть к генетической экспертизе. Сводные брат и сестра Андраша отыскались в тех же местах, откуда он отправился в армию. В августе 2000 года, после 55 лет, проведённых в плену, Тома Андраш вернулся на Родину.
Первая статья про Тома Андраша из газеты "Вятский край" за 1999 г.
Дома его встретили как национального героя. Министерство обороны Венгрии издало приказ о присвоении ему звания младший сержант и назначении пенсии. Остаток дней Тома Андраш жил обычной стариковской жизнью, читал газеты и без особых трудностей общался с людьми.
Последнего военнопленного Второй Мировой не стало в марте 2004 года.
В прошлой части мы рассмотрели общий состав авиации и некоторые мифы. В частности о том, что пикировщики Ю-87 якобы перестали пикировать. Сегодня продолжим разбирать авиацию.
Еще одним заблуждением является распространенное мнение о том, что-де пикировщик более уязвим, чем штурмовик. Якобы он «висит» неподвижно в пикировании и зенитному орудию остается только стрелять ему прямо в лоб, а вот штурмовик внезапно на бреющем вылезает из ниоткуда, быстро перемещается, кидает бомбы, и вообще молодец. И поэтому, делают вывод многие, с усилением ПВО РККА атаки с пикирования стали слишком опасны и сменились атаками с низких высот. Беда в том, что тут всё – ошибка. Во-первых, указанным способом пикировщик «висит» только если атакует, собственно, саму зенитку и «падает» прямо на нее. А вот если он атакует другую цель, то он для зенитки наоборот – сложная цель, которая резко меняет скорость и высоту, причем еще и скорость там набирается очень приличная, воздушные тормоза ж не останавливают ее рост полностью – там и 600 км/ч может быть. Причем на подлете он для малокалиберной зенитки почти неуязвим – подлетает-то он высоко.
Более того, если зенитки не оборудованы наведением по РЛС и снарядами с радиовзрывателем (которые взрываются при пролете мимо самолета, т.е. даже при промахе могут его поразить), то сбивать даже «падающий» прямо на них пикировщик не так-то просто. Собственно, сражения на Тихом океане показали, что пикировщики в целом поражают японские боевые корабли, не смотря на то, что у кораблей может быть очень даже много 25-мм автоматов. И при этом, мягко говоря, далеко не все пикировщики остаются лежать на дне после атаки.
Это один из примеров того, откуда я беру знания
Во-вторых, ошибкой является мнение, что штурмовики-де атакуют обязательно на бреющем. Да, они так атаковать могут и иногда так делают, но че-т и наши, и немцы регулярно пишут про действия с высот хотя бы 800 м. Ну и «быстро перемещается» применить к Ил-2 я не могу — он самолет медленный, на это тоже жаловались. Приходится долго висеть в зоне огня зениток на малой высоте, потому что он не может за один боевой разворот набрать высоту для следующей атаки. Суть тут не в том, что Ил-2 плохой самолет, просто «народное» представление о том, как он действует, может очень сильно не совпадать с тем, как он действовал в реальности.
Но что же говорят нам немецкие документы? Ведь немцы считают, что штурмовики атакуют с низких высот тоже, ну с 800 – 1500 м. Какое уж там крутое пикирование. Касательно того, как применять новоприобретенные пикировщики немецкая штурмовая авиация пишет осенью 43-го следующим образом. Применение Штук такое же, как и у Fw-190. Если ПВО слабая, Ju-87 сбрасывает свои бомбы одну за другой в нескольких подходах, а затем атакует бортовым вооружением, так же, как и Fw-190. Если же ПВО сильная, то Fw-190, равно как и Ju-87, должны лететь высоко, наносить удар с крутого пикирования, а затем уходить из зоны ПВО для повторного набора высоты для новой атаки. Это буквально практически цитата из немецкого документа, в моем переводе.
Вот тут написано то, что я переводил
А вот что это был за документ (его первая страница)
Что тут важно. Первое – и Штуки, и Фокке-Вульфы могут и должны атаковать с пикирования. Второе – выбор атаки с пикирования производится именно если ПВО сильная. А не наоборот. То есть неверно как то, что штурмовики с крутого пикирования не атакуют, так и то, что при сильной ПВО атаковать нужно «как штурмовик». В реальности – наоборот. Сильная ПВО – атакуем с большой высоты с крутого пикирования, слабая ПВО – атакуем с малой высоты со многих подходов «как штурмовик».
Более того, никуда не ушло пикирование и из наставлений для самого самолета. В наставлении для пилота Ju-87 D-5 начала 1944-го года есть раздел «атака с пикирования» и в нем есть пункт о задействовании «тормоза пикирования» и рекомендации о не превышении угла пикирования в 90*. В общем, и осенью 1943-го, и в начале 1944-го года всё ещё предполагалось, что Ju-87 D-5 пикирует и имеет воздушные тормоза. В общем, с пикированием Штук разобрались, а заодно знаем теперь, что Фокке-Вульфы 190 тоже пикируют, хоть и не так круто. И в целом пикировать было нормально и для второй половины войны, причем именно если ПВО сильная.
Отрывок из наставления для Ju-87 D-5 1944-го года с описанием атаки с пикирования. Пункт 12 говорит задействовать воздушные тормоза
Обложка наставления
Отдельно я бы хотел отметить действия немецких штурмовиков в нескольких заходах. В отечественной литературе принято считать, что немцы ужасающе трусливы, и вообще наша авиация и зенитная артиллерия им ничего не позволяла, поэтому они почти исключительно влетали на скорости, кидали бомбы куда попало и тут же улетали, в особенности штурмовики Fw-190 в 1944-м году. Но вот краткая сводка обобщенного боевого опыта 69-й армии за июль 1944-го с этим не совсем согласна. Оказывается, немецкие штурмовики тоже делают несколько заходов, и бомбы бросают, и из пушек стреляют по целям.
Прицел
Отдельно я бы хотел рассказать о еще одной небольшой особенности. Когда я начал изучать тему пикирующих бомбардировщиков, то наткнулся на воспоминания советского пилота Пе-2, который рассказывал, что сомневается в точности немецких пилотов-пикировщиков. По той причине, что у них нет штурмана, который бы помогал при учете влияния ветра. А, следовательно, по мнению ветерана, с высокой вероятностью немецкие пикировщики ветер вовсе не учитывали, а значит и достичь точности не могли. В немецком пикировщике Ju-87 действительно нет штурмана, там всего два человека – пилот и стрелок-радист. С одной стороны, мне казалось это надуманной причиной, так как высокая точность бомбометания Штук отмечается даже порой в документах Красной армии. Да и в силу конструктивных особенностей (самолет легче, скорость пикирования меньше) Юнкерс явно может выйти из пикирования на более низкой высоте (чем Пе-2), что увеличивает точность. Но надо было убедиться. В процессе поиска данных я сперва нашел, что наставления говорят немецким пилотам-пикировщикам ветер учитывать и вносить его в прицел (не в сам коллиматор, разумеется, а в устройство). Но затем кое-что поинтереснее.
Оказывается, под конец войны Штуки местами получили специальный пикировочный прицел. Обычно в литературе о нем либо просто не пишут, либо указывают только название – StuVi 5. На фотографиях самолетов из SG3 летом 1944-го можно наблюдать эти прицелы, очень характерная деталь в верхней передней части кабины. Так вот, суть этого прицела в следующем. В него вносятся данные, например, о скорости, высоте сброса, а он высчитывает точку падения бомбы и выдает на коллиматор дополнительную марочку-плашку, которую нужно совместить с целью, чтобы бомба прилетела туда, куда надо. Причем эта штука работает более-менее на всех углах пикирования, ну кроме совсем маленьких. На Ju-87 такой прицел стоял без бортового компьютера, поэтому все данные в него вносились вручную. Это, конечно, было сложнее и менее удобно, но всё же интересное дополнение. Возможно, именно эта добавка привела к уменьшению необходимости наносить удары в крутом пикировании.
На этой фотографии как раз можно разглядеть прицел в верхней передней части кабины (а заодно увидеть, как техники подвешивают легкую 50 кг или 70 кг бомбу вручную - это штатный метод, а для более тяжелых применялись подъемники)
Вот примерно так выглядела добавочная марочка на пикировочном прицеле
Как я уже выше писал, на более крупном самолете Junkers Ju-88 пикировочный прицел совмещался с бортовым «компьютером» BZA-1, который снимал данные с датчиков сам, плюс какие-то данные вносил экипаж, «компьютер» всё это просчитывал в реальном времени и выдавал готовое решение на пикировочный прицел (к которому он подключался проводом через разъем). Инструкция, отмечающая наличие BZA-1 на Ju-88, имеется уже в документах 41-го года.
Тем не менее, по каким-то причинам BZA-1 на Ju-87 не удалось поставить (возможно дело в том, что он меньше, чем Ju-88), да и прицел StuVi начал появляться уже под конец выпуска этого самолета, так что едва ли он оказал какое-то значимое воздействие на применение этих пикировщиков.
Бомбовая нагрузка
Какую же бомбовую нагрузку носили немецкие ударные самолеты? Да, многие любители немецкой авиации любят порой «козырять» возможностью Штуки или Фокке-Вульфа нести бомбу весом в тонну или даже в 1800 кг. В некоторых случаях это действительно нужно. Но в делах непосредственной поддержки всё же, по мнению немцев, основная масса фугасной авиабомбы – не более 250 кг. Особое внимание уделялось контейнерам суббоеприпасов – кассетным бомбам. Такие кассеты могли быть и большей массы, вполне в ходу были AB500, существовали даже AB1000. Имелись и AB250, и всякие мелкие контейнеры, подвешивавшиеся на крыле вместо 50 и 70-кг бомб. Контейнеры могли снаряжаться бомбами весом в 1 кг, 2 кг, некоторые кассеты также несли бомбы в 10 кг, варианты были разные, в том числе кумулятивные SD-4HL – в некотором смысле немецкий аналог ПТАБ-а. В частности, при загрузке Fw-190 бомбами SD-2 он мог накрыть ими полосу длиной 600 м и шириной 90 м (с учетом разлета осколков). Отдельно было интересное описание атаки по войсковому эшелону – командир атакует поезд обычными бомбами, а подчиненные скидывают полосу SD-2 по обеим сторонам от поезда по вылезающим из него войскам (по-видимому, покинуть атакуемый и остановившийся поезд было типичной реакцией атакованных).
Контейнер с суббоеприпасами (кассетная бомба)
Самолеты типа Fw-190F в норме носили 1х250 под фюзеляжем + 4х50 кг под крылом. Это могли быть как обычные бомбы, так и контейнеры для мелких бомб. Технически можно было подвешивать под фюзеляж 500 кг бомбу/кассету (и даже 1000 кг, а в отдельных случаях у некоторых вариантов Fw-190 и 1800 кг), но документ считает, что с такой нагрузкой самолет может взлетать не с каждого аэродрома. Нужно ровное травяное покрытие, да и длина разбега солидная, а для 1800 кг бомбы я даже не уверен, что травяное подойдет - документ этот вариант не описывает. Также под фюзеляжем можно было подвесить 4х50 кг, что в теории позволяет самолету нести 8х50 кг бомб – четыре под фюзеляжем и четыре под крылом. Имелись некоторые варианты Fw-190, имеющие под крылом возможность подвески двух 250 кг бомб, но я не встречал много фото с такой подвеской и документальных описаний. Разумеется, штурмовик Fw-190F имел также две 20-мм пушки и два 13-мм пулемета.
Та самая подвеска восьми небольших бомб
Штурмовик/пикировщик Ju-87 D-5. Этот самолет как раз точно имел возможность нести под крылом две 250 кг бомбы и даже, в теории, 500 кг бомбы. Еще одну такую или более тяжелую бомбу мог нести под фюзеляжем. Но указания по применению от начала 1944-го года пишут, что вылеты с тремя 500 кг бомбами (одна под фюзеляжем, две под крылом) должны производиться только в исключительных случаях, так как взлет возможен только на «хороших местах» и с соблюдением осторожности. А вот варианты 1х500 + 2х250 или 1х500 + 4х70 были вполне ожидаемыми.
Касательно высоты сброса бомб в пикировании. Наставление указывает, что с нагрузкой в 1000 кг и при скорости в момент начала выхода из пикирования в 600 км/ч, радиус выхода составляет 710 м. Это выход с нагрузкой, т.е. без сброса бомб, наставление прямо говорит, что выход из пикирования даже с полной нагрузкой допустим. Что же касается скорости, то это наставление говорит, что с нагрузкой в те же 1000 кг при пикировании на протяжении 2000 м строго отвесно вниз будет достигнута скорость 550 км/ч. То есть, в теории, как я понимаю, можно в отвесном пикировании сбросить бомбы с высоты заметно ниже 710 м, выйти из пикирования и не разбиться. Ну и, разумеется, «штурмовой» юнкерс имел две 20-мм пушки в крыле. В случае использования в противотанковой эскадрилье самолет вместо бомб и 20-мм пушек имел две 37-мм пушки. Пикировать под сколь-либо серьезными углами с таким подвесом он уже едва ли мог.
Тяжелый истребитель Bf-110, который тоже мог быть использован в качестве штурмовика, в дополнение к целой батарее пушек и пулеметов в носу (2х20-мм и 4х7.92-мм) нес еще и прилично бомб. Сдвоенный подвес под фюзеляжем в некоторых модификациях нес до двух 1000-кг бомб. Имелись и подвесы для четырех небольших (50 – 70-кг) бомб под крылом (но не в случае подвески 2х1000 кг бомб под фюзеляжем). Мне сложно сказать, какая подвеска была для самолета нормальной, так как оригинального немецкого руководства на него у меня нет. Для использования в противотанковой эскадрилье самолет мог нести под фюзеляжем пушку, например, 37-мм.
Сдвоенный подвес бомб Bf-110
Взаимодействие с наземными частями
Это одна из важнейших особенностей, отличавших действия немецкой ударной авиации. Собственно говоря, взаимодействие крайне важно в том случае, если обеспечивается «ближняя» поддержка войск. Оно необходимо в первую очередь для того, чтобы наземные части не были атакованы своей же авиацией. Во вторую очередь оно обеспечивает более точное целеуказание – чтобы самолеты поразили именно те цели, какие надо сейчас, а не просто какие-то цели. О взаимодействии немецкой авиации с наземными частями ходят какие-то безумные легенды, но на самом деле очень многие вещи были построены на банальной организации и доступных всем технических средствах.
В частности, на разных уровнях командования обеспечивалась связь между авиацией и наземными частями. Зачем это было нужно? Для постоянного обмена данными о намерениях и о движении войск. Имея свежую информацию о том, что планируется сделать, что уже сделано, и где должны находиться войска, воздушные силы уже могут достаточно эффективно их поддерживать. Специальные офицеры от Люфтваффе присутствовали при армейском верховном командовании, при армиях, при корпусах, при дивизиях и даже порой при полках и крупных боевых группах. Они обменивались информацией с сухопутными частями, с воздушными силами, а также между собой (между офицерами Люфтваффе при разных уровнях сухопутного командования).
Самый нижний уровень таких офицеров – офицеры оперативного управления (офицеры по применению, как их называли немцы). Это те, кто находится при командовании дивизии, полка или боевой группы, и стремится быть максимально близко к передовой, нередко действуя на бронетранспортере или бронированной машине связи вместе с передовой боевой группой. Офицеры по применению могли делиться по специальностям: офицер по пикировщикам, офицер по штурмовикам и офицер по противотанковым самолетам. Да, все эти три типа самолетов с осени 43-го относятся к штурмовикам, но немцы вполне отдавали себе отчет, что самолеты разные, а задачи и применение их могут отличаться. Офицеры по применению уже должны были по рации конкретно навести подлетающие группы самолетов на цель, проинструктировать их, дать самые свежие данные об изменениях на передовой линии. В целях упрощения проводилась работа по приведению карт Люфтваффе и сухопутных войск к одному стандарту. При этом офицер по применению не руководит авиацией, а именно направляет ее (т.е. он не ставит задачи, а описывает ситуацию и цели).
Примерно такую машину могли бы дать офицеру по применению
Вторым важным механизмом работы была разведка. Причем разведка как с помощью разведывательных самолетов, так и с помощью самих штурмовиков. Так как штурмовики летают низко и обучены ориентироваться в наземной обстановке, они могут в некоторых случаях наблюдать за изменениями этой обстановки и сообщать своему командованию. Помимо этого, одним из способов наведения Штук на цель является атака этой цели штурмовиками. Они видят цель лучше, чем летящие на высоте пикировщики, атакуют ее бомбами и стрельбой трассирующими боеприпасами из пушек, и вот это уже пилоты Штук видят.
Третьим способом, и одним из важнейших для точной ориентировки на поле боя, являются авиасигнальные полотнища. Это такие специальные сигналы, выкладываемые сухопутными силами на земле, видимые для авиации. Суть этих сигналов как в том, чтобы показать, что ты свой, или обозначить передний край, так и, в более сложных взаимодействиях, ими можно передавать сообщения. В частности, опыт VIII авиакорпуса говорит, что взаимопонимание может быть доведено до таких высот, когда наземные части условными комбинациями выкладывают длинные и сложные сообщения. «Противник в таком-то направлении, до него столько-то сотен метров». «Левый фланг под угрозой». «Срочная опасность с такого-то направления», и так далее. Немцы раз за разом указывают на огромную важность пользования авиасигнальными полотнищами. Также отмечаются другие способы общения целеуказания для авиации, в первую очередь для Штук. Цели рекомендуется указывать с помощью артиллерии (дымовыми или целеуказательными снарядами), огнем трассирующих боеприпасов как пулеметов, так и ПТ орудий.
Все эти способы вместе и обеспечивали тот высокий уровень координации между наземными частями и авиацией, который был характерен для Вермахта. Разумеется, в неменьшей степени на эффективность влияло и то, как авиасоединения управлялись. Ключевыми особенностями тут было практически полное отделение авиации от сухопутных сил – наставления раз за разом пишут, что авиация не подчиняется наземным войскам, а действует в их интересах. В ином случае просто авиация будет использована впустую некомпетентными людьми – ну откуда наземные офицеры знают, как правильно действует авиация? Поэтому Люфтваффе работает по «заказу» сухопутных войск, но по своему усмотрению. Второй важной чертой является четкое стремление к массированию действий авиации. Документы прямо указывают, что попытка иметь по чуть-чуть авиации везде решающего эффекта не оказывает. Решающее значение имеет концентрация крупных сил и интенсивное их использование в «шверпунктах» - точках наибольшего приложения усилий.
Применение
Итак, давайте примерно представим еще раз, кто что делает. Разумеется, мы тут с вами не военные, поэтому не будем составлять гигантский план с разведданными, погодой, передислокацией самолетов и аэромобильных тылов на планерах и транспортниках, там, изданием приказов на 30 пунктов и подобным. В упрощенном виде рассмотрим.
Старичок Heinkel 111 был всё ещё опасен
Авиационное командование заранее устанавливает взаимодействие с наземным, отправляет офицеров по взаимодействию на разные уровни командования и офицеров по применению, составляет план действий и так далее. Это если речь идет о наступательной или контрнаступательной операции. Если это быстрая переброска сил на направление, где противник добился успеха, и надо его хоть как-то остановить, то … делается всё ровно то же самое, только в экстренном порядке. Да, военное дело подразумевает, что в подавляющем большинстве случаев нельзя просто кинуть силы в бой и потом разобраться. Все происходит заранее, всегда должно быть какое-то планирование, постановка задач, обеспечение, разведка. Иначе просто задача выполнена не будет, а вот потери будут солидные.
Но мы предположим, что в нашем абстрактном примере с этим всё ОК. Итак, кто же будет чем заниматься?
Ну, разведывательная авиация, понятно, будет разведывать. В некоторых отдельных случаях она также может наносить бомбовые удары.
Бомбардировщики He-111 и Ju-88 будут действовать больше в глубине по скоплениям сил противника, транспортным узлам, командным пунктам, подходящим резервам, а также находиться в глубине обороны в готовности поразить вскрывшую себя огнем артиллерию.
Пикирующие бомбардировщики Штука будут действовать ближе к передовой, чем обычные бомбардировщики, и бомбить с пикирования, например, по узлам сопротивления, но также возможно применение по артиллерии, противотанковой артиллерии, скоплению сил. В случае необходимости также по мостам и переправам (как и некоторые другие самолеты, способные нести крупные бомбы). Если сопротивление противника слабое, Штуки могут действовать как обычные штурмовики, в том числе обстрелом целей из 20-мм пушек.
Противотанковый вариант Штуки с 37-мм пушками
Штурмовики Фокке-Вульф 190 будут атаковать позиции противника и тяжелое вооружение, мешающее продвижению наземных сил, в том числе в непосредственной близости от своих войск. Многократные последовательные атаки штурмовиков, а также длительное воздействие пикировщиков с ложными пикированиями (без сбросов) долгое время могут держать противника прижатым к земле, об этом прямо пишут немецкие документы. В случае сильного противодействия зенитной артиллерии часть штурмовиков будет атаковать зенитные орудия и расчеты, как для коллег из своих групп, так и в интересах групп пикирующих бомбардировщиков, при этом Фокке-Вульфы тоже могут атаковать с высоты с крутого пикирования (50*). Штурмовики Fw-190 могут прикрывать Штуки от истребителей.
Часть штурмовиков и тяжелые истребители будут действовать в тактической глубине и поражать железнодорожные и автомобильные перевозки, аэродромы (и авиацию на них), транспортные узлы. В глубине тяжелые истребители могут действовать небольшими группами на большой площади, собираясь вместе для отражения атак истребителей противника.
Одномоторные истребители прикрывают свою ударную авиацию (в особенности Штуки), изолируют поле боя от авиации противника (как истребительной, так и ударной), уничтожают авиацию противника и в некоторых случаях охраняют конкретные точки, например, переправы. В случае, если противодействие авиации слабое, истребители могут совершать часть вылетов с бомбами и атаковать пушечным огнем транспорт противника.
Противотанковые подразделения находятся в готовности поражать танки противника на случай, например, их прорыва в контратаке.
Штурмовому Фокке-Вульфу немного не повезло
Наземные подразделения установленными сигналами показывают свое расположение авиации, а также направление и расстояние до противника. Цели указываются трассирующими боеприпасами, огнем дымовыми и целеуказательными снарядами, выкладыванием указателей полотнищами на земле. Офицеры по применению находятся в передовых боевых группах на бронетранспортерах и по рации инструктируют подлетающие группы ударных самолетов о расположении своих войск и целях. Для улучшения связи по радио в воздухе могут находиться самолеты ретрансляторы. Офицеры по взаимодействию от Люфтваффе в штабах дивизий, корпусов и армий уточняют общую ситуацию, намерения и достижения, обмениваются этой информацией между собой и с командованием авиационных частей (предпочтительно по проводной связи, так как радиосвязь может быть перехвачена).
Если взаимодействие налажено хорошо, а авиационная группировка достаточная по составу и грамотно управляется, противнику будет очень сложно противостоять удару. Разведка будет сообщать о движении противника. Его артиллерия в значительной степени будет либо молчать, либо уничтожена, управление будет нарушено, потому что штабы то тут, то там будут под атакой. Сильно пострадает снабжение – вплоть до почти полной парализации подвоза в дневное время. То же самое можно сказать и про маневр частей. Склады и логистические узлы будут поражены. Подходящие резервы будут сильно замедляться и дезорганизовываться ударами с воздуха, а узлы сопротивления, мешающие продвижению, получат бомбы от пикировщиков и штурмовиков. В таких условиях очень сложно эффективно воевать…
Разумеется, это описание только в самых-самых общих чертах. В процессе есть куча нюансов, проблем, неполадок, противодействие противника, да и в целом-то, я напомню, Германия проиграла. Тем не менее, общий ход работы ударной авиации и сухопутных сил и их взаимодействие выглядят примерно так. Работа ударной авиации была для немцев важным слагаемым успеха, и они во многом опирались на этот фактор в своих действиях. В данном случае мы рассмотрели то, как примерно действовали эти части в промежуток между летом 1942-го и летом 1944-го. К концу этого периода произошло уже слишком много изменений как по составу авиационной группировки, так и по подготовке пилотов, не говоря уж о том, что резко сократилось количество топлива. Свидетельства говорят, что сменилась и тактика, однако это, с моей точки зрения, уже был закат немецкой ударной авиации. Мы же с вами сейчас рассмотрели ее полдень.
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Воющие «Лаптежники», почти отвесно пикирующие на цель. Ревущие Фокке-Вульфы с контейнерами мелких осколочных бомб. Неуклюжие на вид штурмовики Хеншель, несущие под брюхом тяжелые пушки. Грозные Церштёреры – тяжелые истребители Мессершмитт-110, действующие в глубине обороны. Юнкерсы-88, способные наносить точные удары при помощи прообраза «бортового компьютера». И конечно же Хайнкели-111 (более привычные нам как Хенкели), несущие бомбы калибром вплоть до 2500-кг. Эти и другие самолеты поддерживали немецкие войска в их атаках, контратаках и обороне. Взаимодействие с авиацией было одной из сильных сторон Германской армии на Восточном фронте. Однако и само применение авиации, и способы взаимодействия раскрыты в литературе очень слабо. Зачастую в книгах просто повторяются невесть откуда взявшиеся мифы или крайне спорная информация, а то и просто какие-то общие рассуждения. Давайте рассмотрим этот вопрос подробнее.
Штурмовик (пикирующий бомбардировщик) Юнкерс 87
Сев писать обстоятельный труд по тактике действий немецких боевых групп и бронегрупп, я задал себе вполне логичный вопрос: а как же осуществляется взаимодействие с авиацией. Ведь всем буквально прожужжали уши тем, что немцы с ней взаимодействовали. Порой даже говорят, что именно на Люфтваффе их успехи и держались. В какой-то мере это действительно так. Поддержка с воздуха и взаимодействие с воздушными силами – очень важная часть военного дела. В чем же эта важность, что такого особенного дают воздушные силы? Начнем с банального, с базы, ведь без нее нельзя изучать детали. А после набора банальностей перейдем к более тонким материям, мифам, заблуждениям и важным вопросам.
В обсуждении взаимодействия и поддержки наземных частей мы будем много говорить об ударной авиации. Если говорить в общих чертах, ударная авиация – это авиация, способная наносить удары по группировкам войск противника, важным военным и промышленным объектам. Это в первую очередь бомбардировщики, пикирующие бомбардировщики, штурмовики, противотанковые самолеты, а также прочие самолеты, имеющие возможности и задачи поражать наземные цели. Применительно к немецкой авиации это будут также, например, истребители-бомбардировщики и тяжелые истребители, хотя в целом бомбу можно и под разведчик повесить.
Штурмовики (пикировщики) Ju-87 D-5 с 20-мм пушками в крыле
Что дает авиация
Итак, какие преимущества дает авиация при действиях подвижных соединений:
1. Авиационная разведка. Одна из наиболее важных вещей, которые способна дать авиация. Уже одна только она резко повышает возможность достижения целей. Это как оперативная разведка, так и тактическая разведка, как перед началом, так и в процессе развития операции. Отследить маневр резервов противника? Выявить состояние его обороны? Обнаружить передвижения? Вскрыть районы сосредоточения? Всё это может разведка. Отследить продвижение своих войск? До куда они дошли, а куда еще предстоит дойти? Где какие части находятся? При должном уровне обозначений себя своими наземными войсками это реальная и важная задача. Наконец, на поле боя – обнаружить артиллерийские позиции, увидеть изготовившиеся к атаке танки и вовремя предупредить об этом наземные части или навести артиллерию – это всё может разведывательная авиация.
2. Дальность действия. По понятным причинам, самолеты действуют со значительно бОльшим радиусом, чем дальность артиллерии. И это особенно важно для вырвавшихся вперед танковых частей. Они как раз от основной массы артиллерии могут оторваться, а самые передовые части порой вообще могут рассчитывать почти только на авиационную поддержку. Даже с учетом того, что в немецкой армии артиллерия была подвижной, реально не отставать от бронегрупп, как считают сами немцы, может только артиллерия на самоходных бронированных танковых шасси, которая появилась только летом 1943-го года. А это 18 стволов на всю дивизию — особо не развоюешься. И если тебя в дополнение к восемнадцати стволам могут поддержать еще десятки самолетов — это серьезное подспорье. Не говоря уж про действия в глубине территории противника по аэродромам, подвозу, резервам, мостам, логистическим узлам. Это может практически только авиация.
3. Мощность боеприпасов. Уже в начале 40-х годов самолеты вполне носили такие боеприпасы, которые для полевой артиллерии практически немыслимы. 250-кг бомбы, 500-кг бомбы, 1000-кг бомбы, даже 1800-кг бомбы — а ведь это берет всего-то-навсего одномоторный пикировщик Юнкерс 87 «Штука» (ну, 1000- или 1800-кг бомбу он может взять за раз одну). Конечно, далеко не везде такие бомбы нужны, но вот 250 кг – это вполне ходовой «товар» на поле боя. Всё это позволяет концентрировать удар на укреплениях, мостах или прочих важных целях противника. А при атаке войск или транспортных колонн с использованием контейнеров для мелких боеприпасов (кассетных бомб, как это называют сейчас) – плотно накрывать большие площади, буквально засеивать их осколочными бомбами.
Юнкерс 87 с тяжелой бомбой под брюхом (предположительно 1000 кг)
4. Точность удара. Это в первую очередь, конечно, касается пикирующих бомбардировщиков, но в целом авиация, в отличие от артиллерии, видит цель и наносит по ней удар непосредственно. Не в любом случае, но во многих обеспечивается очень точный удар, как с пикирования, так и при штурмовке – обстреле из бортового вооружения.
5. Плотность и концентрированность воздействия. Авиация позволяет наносить концентрированные удары большим количеством самолетов (а, следовательно, и боеприпасов). Например, авиация технически может нанести один удар практически целой эскадрой – порой в отчетах встречаются замечания об атаках чуть ли не сотни пикировщиков. Причем за день таких ударов можно нанести несколько, в разных местах. Ведь самолеты, черт побери, летают, и их легко перекидывать с участка на участок. С артиллерией так не получится, она маневрирует огнем в рамках дальности стрельбы – с десяток-другой километров, если грубо говорить.
6. Маневр. Как в примере выше. Сейчас мы ударили на участке одного корпуса, а во второй половине дня – на участке второго корпуса или вообще другой армии, если есть такая необходимость. Противник ударил во фланг армии? Авиацию можно очень быстро направить купировать этот удар. Никакие другие силы так быстро перенаправить не получится. Поэтому наличие большого и, что очень важно, хорошо управляемого авиационного кулака – буквально почти что залог успеха наступательной или оборонительной операции. Да, без наземных сил не получится, но мощный авиационный кулак творит чудеса на поле боя и в глубине.
7. Моральное воздействие. В отличие от артиллерии, которая воздействует, в основном, когда ведет огонь, самолеты подавляют противника уже самим фактом своего над ним присутствия. В частности, нередко отмечается эффект, когда в присутствии самолетов противника артиллерия перестает стрелять. Видимо, пушкари понимают, что их стрельбу с воздуха видно, и стоит им начать, как с неба посыплется ад. Но и бомбежка для наземных частей оказывает очень сильное подавляющее действие. Судя по тому, какое внимание этому уделяется в некоторых документах, эффект явно круче, чем от артиллерии. Доходит до того, что люди под длительной бомбежкой теряют сознание от нервного перенапряжения.
8. Защита. Помимо ударной авиации важна также роль истребительной. Она позволяет своей ударной авиации действовать эффективно, а также не позволяет то же самое авиации противника. И то, что этот пункт перечислен последним, вовсе не значит, что он менее важен. Просто у нас в основном речь будет именно про ударную авиацию. Истребители не позволяют истребителям противника мешать ударной авиации делать свою работу. Причем, во многом, это достигается не сопровождением ударников в непосредственной от них близости. Очень эффективным показал себя метод высылки вперед «расчищающих» групп, которые заранее связывали боем или даже уничтожали истребители противника перед подходом своих ударников. Также эффективным является метод борьбы с авиацией в целом, когда истребители нацелены на уничтожение авиации противника. Уничтоженные или поврежденные вражеские самолеты не вылетают на повторные вылеты, и возможности противника по противодействию ударной авиации или по нанесению ударов с каждым днем сражения тают, если истребители активно занимаются уничтожением авиации.
Истребитель Bf-109G
Исходя из всего перечисленного становится понятно, почему же немцы могли так сильно опираться на ударную авиацию. Потому что уже в начале 40-х это была безумно мощная и эффективная вещь, способная обеспечить успех наземной операции, даже там, где наземные силы не очень-то сильны. Классический пример – во многом именно ударная авиация проложила путь немецким танковым корпусам на 30 с лишним километров вглубь обороны Воронежского фронта на Курской дуге. Обороны, которая готовилась несколько месяцев, была вся изрыта укреплениями, буквально засеяна минами, а обороняющиеся части еще и численно превосходили наступающих в целом, как по людям, так и по технике. Но концентрированное использование ударной авиации вместе с эффективными действиями истребительной позволили продвинуться так глубоко.
Из чего она состоит
Теперь мы перейдем к рассмотрению того, какие типы и разновидности самолетов чем занимаются. Нет, это не будет банальное перечисление ТТХ и названий, они известны и без меня. Я буду скорее рассказывать про тактические вещи и роль на поле боя, то, о чем литература почти не пишет. Чтобы сразу стало понятно, о чем пойдет речь: я не берусь рассказывать о вообще всей немецкой ударной авиации, ее становлении, истории, закате. Нет, меня она интересует в плане поддержки наземных операций применительно к бронегруппам. Поэтому рассматривать я буду тот период, в который эти бронегруппы массово применялись – лето 42-го – лето 44-го. А использовать я для этого буду немецкие документы периода лета 1942-го – начала 1944-го. Документы штурмовой и бомбардировочной авиации, в частости учебные материалы по тактике штурмовой авиации осени 1943-го, когда под крылом этой авиации объединили штурмовики, пикировщики, истребители-бомбардировщики и некоторые другие самолеты.
Итак, какие типы самолетов использовались в авиации Вермахта (Люфтваффе входили в состав Вермахта – вооруженных сил Германии) и для чего, применительно к поддержке наземных сил:
1. Разведывательная авиация (Aufklärung). На ней лежали основные задачи разведки, однако разведкой также могла заниматься штурмовая авиация в силу профиля полета – при применении с малых и средних высот летчики-штурмовики могли обнаружить и уточнить движение своих войск или войска противника. Тем более, что способность отличать наземные цели – одна из основных способностей летчиков-штурмовиков. Иногда разведывательные самолеты могут брать с собой бомбы, чтобы при случае атаковать подвернувшиеся цели (по крайней мере так говорят немецкие указания).
2. Бомбардировочная авиация (Kampf). В данном случае имеются ввиду классические горизонтальные бомбардировщики типа He-111 и Ju-88. Хотя Ju-88 могли наносить удары с пикирования и имели для этого специальное счетно-решающее устройство BZA-1, этакий «бортовой компьютер» или «баллистический вычислитель», который автоматически собирал данные о параметрах полета, использовал некоторые данные, вводимые вручную, высчитывал точку, куда упадет бомба и выдавал эти данные на прицел в виде дополнительной прицельной марки, которую нужно было совместить с целью. Это в теории позволяло достичь высокой точности без слишком уж крутого пикирования, которое для крупного самолета было не такой простой задачей. Наличие таких средств должно было дать возможность уменьшить угол пикирования при сохранении приемлемой точности удара.
Бомбардировщик Ju-88A-4 имел довольно большую грузоподъемность. На фото он с двумя торпедами
Тем не менее, в любом случае, Kampfgeschwader (бомбардировочная эскадра) – это средство для нанесения ударов в глубине обороны. Штабы, склады, резервы, расположения войск, транспортные узлы, ремонтные мощности – вот цели для ударов горизонтальных бомбардировщиков. Известно также о применении их против аэродромов. В отдельных случаях немцы предлагают использовать такие самолеты для ударов по артиллерии. Возможно, как раз Ju-88 с его повышенными возможностями ударов по точечным целям тут имеют преимущество, как и при действиях по мостам. Для удара по транспорту или артиллерии эффективным может быть применение контейнеров суббоеприпасов. В целом бомбардировочные эскадры применялись активно для ударов по промышленности, для ночных налетов, но это не относится к непосредственной поддержке войск, поэтому рассматриваться не будет.
3. Пикирующие бомбардировщики (Sturzkampf - Stuka). Можно сказать, основная ударная сила немецкой авиации непосредственной поддержки до 1944-го года. Штуки применяются для ударов с пикирования по наиболее важным целям, в первую очередь в пределах 30 км глубины от линии фронта. При этом должно быть обеспечено надежное целеуказание, так как ввиду выхода в атаку с большой высоты Штуки не могут сами наблюдать цель на поле боя, как прямо пишут немецкие документы. Цель должна быть им указана различными способами – знаками с земли, наведением офицером авианаводчиком, дымовыми или целеуказательными снарядами, огнем трассерами и даже бомбардировкой или обстрелом цели штурмовиками. Но уж если Штуки удалось грамотно навести, цель будет скорее всего разнесена в щепки, так как Штуки обеспечивают одновременно высокую точность и несут мощные боеприпасы.
Помимо этого, Штука может применяться и в качестве штурмовика с низких высот, в многократных повторных заходах и с использованием бортового вооружения (для этих целей как раз подходят появившиеся в 1943-м на Штуках 20-мм пушки). Даже после того, как Штуки были приобщены к штурмовой авиации, задача по нанесению удара с пикирования с них не снималась, о чем свидетельствуют и документы осени 43-го года о применении штурмовой авиации, и наставления 1944-го года по проведению ударов с пикирования.
4. Штурмовики (Schlacht). Это непосредственно самолеты поля боя (до 30 км от линии фронта), хотя они могут действовать и в тактической глубине (до 100 км от линии фронта по немецким понятиям). Они предназначены в первую очередь для удара бомбами с небольших высот: 800-1500 м в многократно повторяющихся заходах, а также для штурмовки огнем из бортовых пушек. Эти особенности применения, по мнению немцев, позволяют штурмовикам действовать не просто над полем боя, но и в непосредственной близости от своих войск, поражая точечные цели, так как с таких высот летчики могут различать эти самые точечные цели на поле боя сами и отличать свои войска от чужих (в отличие от Штук, атакующих с больших высот в пикировании). Однако для действия прямо перед своими войсками (немцы это называют «в шаге впереди») требуется специфическое взаимодействие, о котором будет рассказано ниже.
Fw-190 с пятью бомбами
Типичные цели штурмовиков – артиллерия и противотанковая артиллерия, тяжелое вооружение, полевые укрепления, узлы сопротивления, пулеметные гнезда. В глубине обороны также места сосредоточения войск, командные пункты, резервы, транспорт, аэродромы. В этих частях в разное время применялись разные самолеты. В 1942-м году это могли быть старые варианты Мессершмитт 109, способные нести бомбы (1х250 или 4х50 кг), или, например, специализированные штурмовики Хеншель 129, бронированные, несущие порядка 350 кг бомбовой нагрузки или подвешенную под фюзеляжем 30-мм пушку. Позже добавился вариант с 37-мм пушкой и даже с 75-мм пушкой, но такие «пушечные» самолеты уже относятся к категории противотанковых. Штурмовики же Хеншель в классическом виде имели бомбы и две 20-мм пушки.
В 1943-м году началась постепенная замена. С одной стороны, в штурмовую авиацию поступили Штуки, с их колоссальной для штурмового самолета бомбовой нагрузкой до 1800 кг и двумя 20-мм пушками. С другой стороны, из имеющихся машин, по мнению немцев, лучше всего подходил для этих целей Фокке-Вульф 190 в его штурмовой модификации. Штурмовая модификация отличалась набором бомбодержателей и усиленным бронированием - в дополнение к стандартному появилось также бронирование двигателя, топливного бака и пилота снизу, частично сзади и с боков, в разные периоды времени бронирование то усиливалось, то ослаблялось. Он постепенно начал вытеснять иные самолеты из этих подразделений. Имея сравнимую с Ju-87 бомбовую нагрузку (хотя и с некоторыми ограничениями), он выгодно отличался летными характеристиками и живучестью двигателя воздушного охлаждения.
5. Противотанковые самолеты (Panzerjäger). В этой роли выступали в наибольшей степени те самолеты, под которые можно подвесить противотанковую пушку. Сначала 30-мм пушки, потом 37-мм и даже кое-где 75-мм. Имелись эксперименты и с другими калибрами. Наиболее известны в этой роли самолеты Хеншель 129 и Юнкерс 87, однако так же порой использовались Мессершмитт 110. ПТ авиация была нужна в первую очередь (и даже практически исключительно) для атаки прорвавшихся танков, так как только в этом случае танки отрывались от остальных сил: от ПВО, от пехоты. Ввиду того, что схема атаки танков из подвешенных пушек подразумевает почти что полностью прямолинейный полет на очень малой высоте, в присутствии ПВО и даже пехоты ПТ-самолет крайне уязвим. На такой случай имелись указания по взаимодействию с другими штурмовиками, атакующими ПВО бомбами и обстрелом из пушек, но отмечалось, что возможны серьезные потери.
Техники обслуживают 30-мм автоматическую пушку штурмовика Henschel 129
Немцы, конечно, не ограничивали борьбу с танками только стрельбой из орудий, разрабатывались и иные средства, от кумулятивных кассетных бомб (да, некоторый аналог ПТАБ у них тоже был) до атаки танка обычной бомбой в «топмачтовом» бомбометании. В идеале, по мнению немцев, атаковать танки с помощью бомб везде, где они встретятся, должен быть готов каждый штурмовой самолет. А имеющийся (на тот момент) способ – временное решение. ПТ самолеты выделялись в отдельные специальные ПТ подразделения, которые рекомендовалось держать в готовности, и не давать им особо другие задачи (кроме тренировок), чтобы они всегда были готовы при необходимости вылететь против танков. Атака танков огнем из пушек – это задача сложная и требует серьезной подготовки, с учетом того, что стрельба по танку начинается с дистанции примерно 700 м, а заканчивается около отметки 250 м.
Здесь важно отметить, что про ПТ самолеты существует два противоположных и неправильных мнения. Одно – что они буквально разили танки десятками. Это не так — поражающая способность самых массовых 30-мм и 37-мм пушек очень невелика, броню они пробить могут, но для уничтожения танка одного этого не всегда достаточно. Второе мнение – что это все бесполезная вещь, которая не работает. Это тоже не так, работает. Броня борта Т-34 пробивается (самолет же атакует с углом пикирования хотя бы 10*, что уменьшает наклон бронелистов относительно траектории полета снаряда), да и у более мощных танков отмечаются проблемы от обстрела из пушек. Да, танки не обязательно будут уничтожены, но они могут быть как минимум остановлены, а это уже заметное воздействие. В общем, истина, как это нередко бывает, посередине.
6. Тяжелые истребители (Zerstörer). Такие самолеты (кроме случаев применения их как ПТ самолетов) могут применяться как быстроходные бомбардировщики (Schnellkampf), или как штурмовики (Schlacht). Однако важным отличием будет то, что они не должны применяться непосредственно над полем боя (кроме исключительных случаев). Вместо этого их задачи (кроме ПТ самолетов) располагаются в глубине построения противника – до 100 км. Основными целями Церштереров будут аэродромы, железнодорожный транспорт, дорожное движение.
Тяжелый истребитель Мессершмитт 110 с бомбовой нагрузкой
7. Ночные штурмовики (Störung). Ночные беспокоящие налеты. Поскольку непосредственно к поддержке действий наземных сил я это отнести не могу, то указываю их только как факт существования. В ночные подразделения могли отправлять как совсем устаревшие самолеты, так и, например, Ju-87 Stuka. При этом не каждый ночной налет Штук – это налет ночных самолетов. В некоторых случаях были возможны ночные атаки обычных пикировочных эскадр, в том числе с бомбардировкой с пикирования (по подсвеченным целям).
Это что касается общих сведений. Теперь мы перейдем к более глубоким вещам. Я сознательно не расписывал тонкие ТТХ различных самолетов. Про них есть куча литературы, где всё это указано. Правда, беда в том, что некоторые моменты в широко распространенном мнении совершенно непонятно откуда взялись. По большей части это связано именно со штурмовой авиацией, применительно к немцам наибольшее количество странных заблуждений относится к пикирующим бомбардировщикам Ju-87 Stuka. В некоторой степени также с его заменой – Fw-190F.
Распространенное заблуждение
Один из наиболее характерных мифов – это что Штука-де после лета 43-го года перестала пикировать. Ну, ее ж осенью 43-го перевели в штурмовики, значит всё, штурмовики, как известно, не пикируют. Вон им и броню усилили, и две 20-мм пушки в крыло засунули, вестимо для атак с низкой высоты. Поэтому с них даже начали снимать воздушные тормоза, а на заводах перестали эти тормоза ставить. Доходит до того, что в книге могут написать, что модификация Ju-87 D-5 изначально создавалась как штурмовик, и поэтому чуть ли не с самого начала выпуска у нее не ставились тормозные решетки (те самые воздушные тормоза для ограничения скорости пикирования). И на приведенных в книге фотографиях этой модификации (она легко узнается по 20-мм пушкам в крыле), но с установленными тормозными решетками, стоят подписи, что это, де, большая редкость – такой самолет с тормозами.
Я ж не поленился, проверил. Взял и посмотрел фотографии из тех самых книг, где было подобное написано. И честно вам скажу, подавляющее большинство Ju-87 D-5 имеют тормозные решетки. Без решеток (и так чтоб самолет был явно не со свалки) я нашел ну пару-тройку снимков. В ночных вариантах, внешне явно отличающихся выхлопной системой, да, там чаще без «тормозов» самолеты, но мы-то говорим про дневные штурмовые группы. Юнкерсы с тормозами встречаются и осенью 43-го, и зимой 43 – 44, и даже летом 44-го года есть куча фоток Юнкерсов с 20-мм пушками и воздушными тормозами из SG3 (Schlachtgeschwader 3 – третья штурмовая эскадра). Более того, порой приводятся воспоминания наземных войск этого периода, что-де Штуки их поддержали ударом с пикирования. И наши порой пишут, что немцы атакуют их с пикирования. Я вам больше скажу, я еще и никаких подтверждений того, что немцы эти тормоза на заводе перестали ставить, не нашел. Ну, на дневные самолеты.
На этой фотографии Ju-87 D-5 очень четко видно, что рядом стоят 20-мм пушки и воздушные тормоза (тормоза – это в левом нижнем углу экрана сдвоенные полосы)
На чем же это основывается? Я предполагаю, что это основывается на двух вещах. На том, как действовали наши штурмовики, и на логической ошибке, что если наши как-то действовали, то это обязательно и есть правильный вариант. Ошибочно это как минимум потому, что правильных вариантов может быть несколько, и причинами использования того или иного способа атаки могут быть, например, технические ограничения. Я вот не уверен, что Ил-2 может атаковать в крутом пикировании. В целом, как конструкция. Ну, по соображениям прочности, ограничениям на скорости и перегрузки. Более того, даже если сам самолет может, атака с крутого пикирования – это сложный процесс, и не каждый пилот это умеет. Такая ситуация была в ВВС РККА с Пе-2. Он сам по себе-то пикирующий бомбардировщик, да вот только далеко не все и не всегда его так могли применять – требовалось умение.
Немецкие же штурмовики Ju-87D пикировать могут, причем под очень солидными углами – наставление начала 1944-го года только предупреждает, что нежелательно превышать угол 90* (то есть можно лететь отвесно к земле). Да и Fw-190F может пикировать. Тормозов у него нет, но указание 1943-го года пишет, что угол пикирования в 50* допустим. А вот угол более 60* опасен тем, что подвешенная под фюзеляжем бомба может попасть в винт (у Юнкерса для этого была специальная «вилка» - она выводила при сбросе бомбу за пределы ометаемой площади винта, поэтому он технически мог кидать хоть под 90*). Наверное, если под некоторые модели Фокке-Вульфа, имеющие под крылом бомбодержатели для двух 250-кг бомб, подвесить бомбы только под крыло, то может они и могут бомбить с углом больше 60*, но документально я подтверждений не видел.
Это как раз то самое место, где написано о возможности попадания бомбы в винт Fw-190
Могут пикировать и немецкие летчики. У меня нет абсолютно точных данных о часах налета немецких штурмовиков при подготовке, но если сравнивать летчиков-истребителей, то они по уровню подготовки заметно превосходили наших и летом 44-го. Я имею ввиду не экспертов и асов, а немецких новичков и наших новичков, отправляющихся на первые боевые вылеты. Хотя, конечно, после лета 44-го года программы подготовки заметно сблизились, разница в пользу немцев всё равно оставалась. Едва ли ситуация с ударной авиацией была принципиально иной. По нашей штурмовой авиации, по крайней мере, у меня данные есть — там едва ли лучше, чем у наших истребителей.
Если верить советским же исследованиям (Советская авиация в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. в цифрах, М.,1962), то и истребительная, и штурмовая авиация имела в 1944-м году примерно 50 - 70 часов подготовки, включая подготовку в запасных авиаполках. Это подтверждается также данными частей, в которых отмечают налет пилотов, имеющих боевых вылеты - у некоторых летчиков , например, 248-го ИАП нет и 60 часов в первой половине 1944-го, а боевые вылеты уже имеются. В то время как, по данным Мюррея, немецкая истребительная авиация обучалась до лета 1944-го года по программе 175 часов. После сильных бомбежек топливной промышленности лета 1944-го программу сократили до 125 часов. Поэтому делать выводы о том, чего делает или не делает немецкая авиация, основываясь на том, чего делает или не делает авиация наша, я бы не стал. У немцев другие самолеты, другая подготовка пилотов, другая тактика.
Еще одним заблуждением является распространенное мнение о том, что-де пикировщик более уязвим, чем штурмовик.
Но об этом, а также о документах и многом другом мы поговорим в следующей части...