Продолжаем знакомиться с книгой Адама Туза
"Рухнувшее. Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир."
Ссылки на предыщущие части: 1 2
Содержание в двух словах:
И в Азии, и в США (и лишь отчасти в Европе) кризис стали "тушить" наращиванием госрасходов и помощью крупнейшим банкам. Но, в обмен на помощь, эти банки получили обременительный (и часто неэффективный) контроль со стороны государства, заставляющего наращивать резервы и мешающего "рубить бабло".
Конечно, не только Китай, но и другие азиатские экономики были потрясены кризисом. В Южной Корее, например, вона росла вместе с экспортом год за годом, и Самсунгу энд компани было выгодно набирать долларовых кредитов, чтобы вкладывать их в производство, получать прибыль в вонах, а потом отдавать по более выгодному курсу. Естественно, всё это пошло прахом в 2008 году. Ответом азиатских "молодых тигров" было стимулирование экономики посредством дешёвых денег и снижениея налогов. Адам описал схожие процессы в Индонезии, Таиланде, Малайзии. Ну а корейцам, как из Западной Европе, с долларами помогла ФРС США, снабдив их долларами, взяв вместо них воны на определённый срок (так называемая своп-сделка).
Большие проблемы требуют больших игроков для их решения, а в условиях глобального кризиса действовать эти игроки должны сообща. Одним из самых многообещающих направлений были координированные действия в рамках G20 - клуба наиболее влиятельных мировых держав. Ещё на пороге нового тысячелетия стало ясно, что существующие системы международной координации были либо слабо представительны (как МВФ), либо рыхлы и плохо управляемы (как ООН). С подачи канадского премьер-министра и секретаря казначейства США был создан список первой мировой "двадцатки", который получил одобрение большой "восьмёрки". Но до конца нулевых годов это был скорее клуб технических экспертов, не вырастая до уровня глав государств. И уже на излёте президентства Буша-младшего (не хотевшего G20), в разгар кризиса, дело покатилось. Первая встреча, состоявшаяся 15 ноября 2008 года в Вашингтоне, весомого результата не принесла, но через полгода в Лондоне дело пошло веселей. Китай выступил с идеей создание нового Бреттон-Вудского соглашения, а именно организации мирового валютного стандарта, основанного на СПЗ (мировой валюты, выпускаемой МВФ). Обама и его свеженазначенный секретарь казначейства Гейтнер высказались с осторожным оптимизмом на этот счёт, после чего доллар сразу просел на 1,3 цента к евро, и оба подверглись обструкции в правой прессе. Американцы быстро просекли, что это угроза доллару. Идея китайцев не получила развития, особенно в условиях кризиса, когда Фед снабжал долларом полмира, цементируя его роль. Главы государств, однако, договорились создать новый финансовый регулирующий орган (Совет по финансовой стабильности) и усилить роль МВФ, для чего расширить его ресурсы, а уж для этого пришлось кое у кого порезать квоты (Европа), чтобы добавить кое-кому (Азия). И да, СПЗ, пусть и не в роли новой мировой валюты, всё же было решено эмитировать на ощутимую сумму в 250 миллиардов долларов. Ещё была свара между французами и китайцами по поводу прикрытия офшоров, чему сопротивлялись китайцы, закономерно опасавшихся бунта своих олигархов, завязанных на Гонконг и Макао. Предсказуемо, в этом отношении ограничились полумерами. В целом, второй саммит оказался большим успехом. В итоге на борьбу с кризисом во всём мире было ассигновано около двух триллионов долларов (большие деньги даже в мировом масштабе), и процесс вели не европейцы, но Азия и США.
По примеру Рузвельта и заветам Кейнса бороться с кризисом американцы решили путём увеличения госрасходов. Я объясню коротко. Если каждый боиться потратить лишний цент в кризисных условиях, то в масштабах страны это становится катастрофой, поскольку приводит к цепной реакции банкротств. Поэтому возмещать падение спроса должно государство. Рузвельт в своё время построил кучу всего хорошего и не очень в своё время. Он даже порой не знал, куда ещё вбухать пару миллионов. Вот и сейчас администрация Обамы намеревалась выделить порядка триллиона долларов на стимулирование экономики. Намерение ассигновать такие огромные деньги породило взрыв негодования со стороны консерваторов. Реально удалось пробить 725 миллиардов, большая часть из которых пошло на снижение налогов и социалку. На широкополосный интернет осталось всего 7 миллиардов, что для такой страны, как США, крохи. Т.е. в итоге получилось нечто вроде противоположное немецкой поговорке "klotzen statt kleckern" (красить, а не пачкать). Но всё же это ощутимо подтолкнуло экономику, хоть, по словам автора, этого было и маловато. На большее Обама и его команда не замахнулись потому, что, во-первых, и сами не представляли глубины ямы, а во-вторых, боялись навлечь на себя ещё больший гнев в Конгрессе и Сенате.
Помимо вышеупомянутых госпрограмм, большую роль в стабилизации после кризиса практически во всех развитых странах сыграли так называемые "автоматические стабилизаторы", т.е. расходы государства в рамках существующих социальных обязательств (пособия по безработице, пенсии и тому подобное). Во время рецессии эти расходы логичным образом растут. Деньги, которые государство платит, например, безработным, тратятся ими и возвращаются в экономику, поддерживая спрос и не давая фирмам окончательно загнуться. Падают и налоговые поступления, и дефицит бюджета таким образом автоматически растёт, что есть гут в кризисные времена, говорит автор. Если честно, я не особо понял, что хорошего в дефиците. Его ведь когда-то надо будет закрывать. Государство, набирая долги, вешает их на грядущие поколения. Далее, рынки капитала могут потерять доверие к государству, что приведёт к тому, что ему будет труднее и дороже занимать новые деньги. Потому с политической точки зрения такое поведение довольно бризантно и вызывает негодование "фискальных ястребов", радеющих за бездефицитный бюджет. Что бы ни говорили, эти страхи не оправдались, и облигации казначейства США были и остаются желанным компонентом резервов стран и компаний.
Адам не устаёт повторять, что влезание государства в долги в кризисные времена - нужная и правильная концепция. Я не могу безоглядно с ним согласиться. Критике Кейнса давно говорили, что необдуманное вливание средств в экономику не означает долговременного и устойчивого её восстановления. Они предупреждают, что такая политика вызовет иметь характер "соломенного огня", вызывая пусть бурное, но лишь кратковременное оживление. А долги потом всё равно кому-то платить нужно. Мало взять деньги в долг, нужно ведь их вложить толковым образом, а если проесть-пропить - лучше от этого не станет. Потому критическое значение имеет, куда идут эти новые деньги, какой эффект они будут иметь. Очень часто и раньше, и сейчас, экономический эффект приносится в жертву кратковременным соображениям и лобби крупного бизнеса. В результате на те немногие вещи, которые действительно имеют прибыльный потенциал, политики оставляют жалкие огрызки, как это случилось с широкополосным интернетом при Обаме. Одним словом, тратить государственные деньги в кризис - не всегда хорошо, а лишь тогда, когда эти деньги приносят прибыль. К сожалению, я не нашёл у Адама подобной мысли.
Наоборот, в его строках читается неодобрение политики немцев в те годы, продиктованной интересами предусмотрительного обращения с государственными финансами. На европейской почве борьба с кризисом и его последствиями была не столь решительной и последовательной, и главную роль в этом сыграла политика Германии. Несмотря на небольшое расширение госрасходов и снижение налогов в условиях кризиса, политика большой коалиции во главе с Меркель была ориентирована на снижение государственного долга, т.е. государство должно было жить по средствам. Благодаря поддержке "сдувшихся" социал-демократов удалось прописать так называемый "долговой тормоз" в немецкий Основной Закон. Эти начинания оказали своё влияние далеко за пределами Германии.
Но вернёмся в Штаты. В начале 2009 , после того, как уже было потрачено более триллиона на поддержку инвестиционных банков и стимулирование экономики, фокус проблем переместился на коммерческие банки с огромным Ситибанком во главе. Его спасение стоило американскому налогоплательщику десятки миллиардов, и всё равно проблемы оставались. Вопрос о национализации быстро сняли с повестки дня: Обама заявил, что, в отличие от, например, Швеции, в Америке "свои традиции". Это не говоря о том, что решение потратить ещё сотни миллиардов на национализацию определённо не нашло бы поддержку у конгрессменов. Решено было не национализировать, и даже не разукрупнять банки, но усилить государственный надзор со стороны казначейства. Государство устроило финансовые стресс-тесты, направив сотни бухгалтеров в ведущие банки. Проверяющие задавались вопросом, что будет если неожиданно выпадут важные доходы и источники финансирования, хватит ли резервов, чтобы закрыть ситуацию? У кого их не хватало, тех обязывали привлекать дополнительный капитал. Нельзя сказать, что эти стресс-тесты были проведены надлежащим для того образом: слишком трудная это задача. Но, тем не менее, после того, как какой-нибудь банк выдерживал этот тест, неявным образом предполагалось, что государство не оставит его в случае чего в беде. Рынки капитала на это отреагировали благоприятно, и дело пошло на поправку. Стоит заметить, что никого из проигравшихся банкиров не наказали. Что уж говорить, когда Ситибанк выделил 5 миллиардов на премии по итогам года, в котором было понесено 1,9 миллиардов убытков! Но не надо думать, что это им сошло с рук: на волне негодования публики был принят внушительный закон Додда-Франка (849 страниц), который регулировал деятельность банковской сферы всеобъемлющим образом. Так, в начале десятых годов в США сформировались новые, симбиозные отношения между государством и ведущими банками. Государство заботится о том, чтобы банки были здоровы (а для этого они должны хорошо зарабатывать), но также имеет влияние на то, как банки распоряжаются своими средствами. Вот такая вот "рыночная экономика" получилась. Автор отмечает, что финансовая сфера была таким образом полностью оздоровлена (чего не скажешь о "подстреленном" индустриальном секторе). Я скажу на это, что сомнительным практикам быстрого обогащения не был положен конец, и мировое "казино" продолжило работу. Начали расти новые пузыри и пирамиды.
Вернёмся к "большой двадцатке". Что случилось дальше? Были локализованы 29 ключевых финансовых организации, которых обязали придерживаться новых требований к ключевым показателям их деятельности.
Вот они:
Системно важные финансовые организации мира в порядке возрастания активов.
http://blogs.worldbank.org/psd/watch-out-sifis-one-size-wont...
Палки на диаграмме отрисованы цветом, соответствующему тому, насколько хорошо вписываются банки в новые требования к их "здоровью". Как видно, американцы с китайцами чувствовали себя вполне неплохо, чего не скажешь о Европе. Европейские банки отбрыкивались, как могли, от государственного вливания капитала, опасаясь падения доверия к ним на рынках. Я думаю, они ещё боялись, что придётся отдать часть контроля за своей деятельностью, как это случилось в США. Как результат, "раненая" финансовая отрасль европейской экономики не имела достаточно резервов, чтобы справиться с новым кризисом, который уже рисовался на горизонте: на этот раз под угрозой были не частники, но государства. Но об этом - в следующей части.